Легенды Гарсариона: Искра (СИ)

XX

Саннэфея

Принцессе начинало казаться, что о ней все забыли сразу же, как они выехали из Матариса. Ее держали под постоянной охраной в виде пятерых человек, они с ней не говорили, да и она не пыталась. Теперь она не считала, что в Эль-Тайене ей было скучно, даже в самые серые дни, когда она постоянно сидела в своих покоях. Теперь было совершенно другое дело — ей было нечем заняться от слова совсем. Дорогу она преодолевала верхом, а в конце перехода быстрый лагерь и сон. Потом снова дорога. Лишь единожды она заговорила, когда смогла добраться до Делана-Мятежника. Она извинилась перед ним, невзирая даже на то, что разрыв между их сословиями был невероятным. Где это видано, чтобы принцесса извинялась перед крестьянином? Да еще и мятежником, преступником, человеком вне закона? Но он не смотрел на нее, как на принцессу, впервые в ее жизни. Нет, он смотрел на нее как на девушку, как на человека. По большому счету, ведь так оно и было. Сословия — это просто слова, которыми знать себя называла, и почему-то это давало им особые привилегии. Более того, Саннэфея чувствовала какую-то необъяснимую силу в этом человеке, что-то неосязаемое тянуло ее к нему. Нет, это не симпатия, не влюбленность, она уже проходила, на свою беду, через это. Это было что-то другое. Что-то более важное. Может, судьба вышвырнула ее из ее родного дома, провела через столько опасностей, чтобы столкнуть с ним?

Во время осады столицы она вышла из своей палатки, чтобы наблюдать. Ее охранники хотели затолкать ее обратно, но она брыкалась и все равно выходила. В конце концов им это надоело, бить они ее не могли, так что решили, что от того, что она посмотрит, ничего плохого не случится.

Она даже не знала, за кого она переживала больше, за Делана, который бился в первых рядах (его на пару с Тальмаганом было не трудно заметить), и его парней, или же за таллийских солдат. Вскоре она решила, что не бует сопереживать никому, это не ее дело, но очень быстро она обнаружила, что мятежники для нее были ближе, чем солдаты, которые умирали за ее страну. Сама не могла понять, почему.

Поначалу все было спокойно, но вот первая атака таллийской кавалерии. Она не могла смотреть, когда те врезались в строй мятежников. Это было ужасно. Эти крики…

А потом Делан повел людей к воротам. Что там происходило она не могла разглядеть, но шум боя было слышно отчетливо. А потом вспышка, горящие люди, вопящие от боли… Она уже подумала, что Делан погиб, но вскоре заметила его высокую фигуру, бегающую возле стен.

— Они там сражаются, а мы отсиживаемся! — сетовал один из ее стражников. — Охраняем одну единственную бабу!

— Может и к лучшему… гляди что там происходит…

Потом снова была атака кавалерии, отступление и схватка со всадниками мятежников. Саннэфею уже начинало тошнить, когда она просто смотрела в ту сторону. Там было очень много тел погибших, все было ими усеяно.

— А! — выпалил один из стражников, который все рвался в бой. — К демонам! Не знаю, как вы, а я пошел.

— Стой, приказано…

— Вы и вчетвером справитесь с бабой.

Но их осталось не четверо, еще один молча встал и ушел следом.

Остальные не спешили в бой, видя то, что там происходит. Тот черный дым, который валил из основания башни с воротами. Как лучники со стен отстреливали пехотинцев.

Вскоре Саннэфея увидела, как Делан полез на стену, а потом пропал в дыре галереи. Она восхищалась его мужеством. Для нее образом командира армии всегда служили феодалы, которые, как правило, сами в бою не участвуют, а лишь носят красивые доспехи. Но он шел впереди, вел своих людей за собой. Именно поэтому они шли за этим человеком. Не из-за страха, а из-за уважения, из-за любви к нему. Это было для нее чем-то необычным.

Больше она его не увидела. Лишь ближе к вечеру узнала, что бой выигран, когда осадный лагерь мятежников взорвался радостными криками. Ее еще какое-то время продержали на том же месте, а уже когда солнце село, потащили в город. Она старалась не смотреть на кучи трупов, в том числе обгоревших и жутко воняющих, но это было сложно. Они так или иначе попадались на глаза. В итоге ее вырвало, когда они проходили ворота.

— Бабе плохо стало, гляди, — хохотнул один из ее охранников. — Чегой, не нравится война? А нехер лезть с ней к нам!

— Тоже мне, воины, — выпалила в ответ Саннэфея. Она знала, что они ее не тронут, и могла язвить сколько душе угодно. — Отсиделись в тылу, охраняя женщину, пока ваши товарищи погибали. Герои, молодцы.

— У нас был этот… приказ ващет… — пытался оправдаться мятежник, но в итоге замолчал, не найдя, что сказать.

В самом городе трупов не было, чему принцесса была очень рада. Ваттава сильно отличалась от Эль-Тайена, во-первых, потому, что улицы были извилистыми и достаточно узкими, а еще, то, что они постоянно шли то в горку, то с горки. Еще одним отличием было наличие второй стены, Саннэфея подумала, что это очень удобно при защите, однако таллийцам это не помогло. Она все пыталась найти Делана, слышала шум толпы где-то впереди. А потом услышала, что народ скандирует его имя. Значит он был жив.

Ее привели в замок, который, по правде, был крупнее и красивее королевского дворца в столице Талла. Спешно нашли ей комнату, затолкали туда и оставили вновь в одиночестве. Но с окна этой комнаты открывался неплохой вид, в том числе и на просторную площадь, где собралось много народу. Наверное, там был и сам Делан, но его она не видела.

Не найдя, чем заняться, к чему она уже привыкла, принцесса решила лечь спать. Ужасы, которые она видела днем никак не давали ей уснуть. Она уже видела мертвых, даже убивала, того же подонка Мартона, но это было целое поле смерти… И как после такого спать спокойно?

Однако усталость и потрясение взяли вверх, и она уснула.

Ей снился странный сон. Странность его была, по большей части, еще в том, что он вообще ей снился. Она уже не помнила, когда видела сны последний раз. Но в эту ночь он явился. Это был набор из разных цветов, в основном преобладали красный и голубой, они меняли друг друга, будто бы в танце. И в какой-то миг, она услышала голос, будто бы знакомый и не знакомый одновременно, увидела очертания лица, знакомого и незнакомого. Это был седой старик с длинными волосами, собранными в косу, но лицо его было гладко выбрито. Он улыбался, легко, будто бы он только что добился того, о чем мечтал всю жизнь. Выражение лица абсолютно счастливого человека.

А потом она перенеслась в свою комнату в Эль-Тайене. Принцесса сидела на своей родной кровати, такой мягкой и теплой. А посреди комнаты стояли колодки, в которые был закован человек. Его лицо ей тоже казалось странным. Где-то на улице безумно шумела толпа, что-то то и дело повторяя.

Но вдруг все затихло. Наступила полная тишина.

— Время, — услышала она и повернула голову. Тот самый старик стоял у стены и смотрел на человека в колодках. — Время закончит свой отсчет.

Саннэфея ничего не понимала.

— Когда придет час, ты должна помочь ему, — старик указал на человека в колодках. — Я знаю, что вы еще сыграете свою роль в судьбе мира, маленькую или большую. Тень близко.

Проснулась она внезапно, было уже светло. Она попыталась вспомнить свой сон, но он уже начал растворяться, трудно было уловить таящие образы. Что она запомнила, так это человека в колодках, то, что его нужно, просто необходимо спасти, и что Тень близко. От этой мысли внутри все похолодело. Она вскочила с кровати, чуть не перевернув прикроватную тумбу, и выглянула в окно. Солнце по-прежнему светило на голубом небе. Летали птицы, а люди бродили по городу, занятые своими делами. Будто бы и не было вчера никакой битвы. Никакой Тени. Наверно, просто дурацкий сон из-за вчерашних переживаний.

В дверь постучали, и вошли без разрешения.

— Доброго утра, госпожа. — Это была миловидная темноволосая девушка с кокошником на голове. — Я приберу в вашей комнате, если вы не против, поменяю белье.

— Ты кто? — ничего не понимала Саннэфея.

— Служанка, — пожала плечами девушка. — Звать меня Гера, я… таллийка.

Она вдруг поменялась в лице, подошла поближе.

— Это правда? Правда, что вы принцесса Саннэфея?

— Да.

— Боги… госпожа… как вы попали в руки к этим варварам? Их вожак вчера… ужас… забил как свиней всех наших вельмож. Перерезал всех.

Ее голос чуть было не сорвался на писк.

— Вы не переживайте, скоро сюда прибудет принц Ардорф, брат вашего мужа, он быстро их всех перебьет. А мы вас защитим. Может, поможем бежать…

— Никуда я не побегу, — внезапно выпалила Саннэфея. — Так, Гера, займись делом и хватит нести чушь.

— Но…

— Займись делом!

Служанка опешила, но больше ничего не говорила. Вскоре она ушла, и Саннэфея снова осталась одна. Ей принесли завтрак, довольно скудный, но она к такому уже привыкла. Наелась и даже немного оставила. Ей казалось, что она похудела, по крайней мере платье стало ей широковато.

Вскоре на улице послышался шум. Она выглянула в окно и увидела, что толпа на площади снова собирается, а на стене с зубчатыми бойницами стоит Делан, тот бородатый Эрмир и еще какие-то люди, судя по одеждам — из знати. Один из них что-то говорил, но она не расслышала, а народ через пару мгновений начал скандировать: «Делан король». Вот это да! Парень из крестьян, с самых низов…

Те, кого она посчитала знатью, вскоре быстро спустились со стен, оседлали коней и удалились. Делан-Мятежник пытался их догнать, что-то кричал, но не остановил их. А потом у них случилась короткая перепался с Эрмиром и лидер мятежа двинулся в сторону замка. Он был зол.

Саннэфея проводила его взглядом, а потом снова села на кровать. Ей в голову лезли разные мысли, противоречивые и безумные. Но самая безумная, что он, простой крестьянин, мог стать королем. Нет, это какое-то безумие. Не может безродный сесть на престол целой страны. Кто будет с таким общаться? Кто будет вести с ним дела? И как другие феодалы, эрлы и элукары, будут идти к нему на поклон? Но все же, несмотря на это, она считала его достойным человеком. Неужели все в мире вот так несправедливо? Ты можешь быть подонком, но родовитым, и иметь все, а можешь быть хорошим человеком, и не иметь даже возможности достичь чего-то. Ей казалось, что этот Делан был бы хорошим королем, но вот только законы и обычаи все равно не позволяют ему занять трон. Она изучала историю, и хорошо знает, что такое гражданская война. А эрлы Алсогона ее начнут, в этом нет сомнений. Этой стране грозит продолжение кровопролития даже после освобождения от Талла.

Вдруг дверь открылась, на сей раз даже без стука.

— Вставай, таллийка, — приказал стражник. — Идем, быстрее!

Принцесса поднялась и последовала за солдатом. Он повел ее по коридорам, гораздо более обустроенным, нежели серые коридоры в Эль-Тайене. Тут даже были картины, а окнах стояли витражи. Ее привели в просторное помещение, где стоял широкий стол. Единственным, кто за ним сидел, был Делан-Мятежник. У девушки прихватило дыхание.

— Спасибо, — сказал она стражнику и тот, поклонившись, ушел, закрыв двери. — Присаживайся, принцесса. Тебя кормят?

— Да, все хорошо, — сказала она, сев за стол.

— У меня большие проблемы, — сказал он, смотря на нее.

Выглядел он уставшим, под глазами были синяки, а сами глаза будто бы пустовали. В них читалась боль. В них отражалось все то, что он видел за время своего мятежа. Его лицо поросло щетиной.

— Я слышала, что народ хочет избрать тебя королем.

— Чушь собачья! — выпалил он. — Ни за что, я не стану даже думать об этом! Ну уж нет!

Саннэфею это немного удивило. Кто не хочет быть королем? А может, он просто понимал, к чему это может привести его страну?

— Принцесса, — снова позвал он, впившись в нее взглядом. — Я не знаю, от кого мне теперь ждать помощи. Я вынужден просить ее у своего врага.

— И что мне нужно сделать? — сразу же спросила она, что его немного удивило. Наверно он готовился уговаривать ее.

— Когда прибудет принц со своей армией, я готов отдать тебя ему. Взамен я буду просить оставить нас, признать нашу независимость. Ты знаешь его, так ведь? Вы же эти… королевские особы, или как это правильно.

— Угу, — кивнула принцесса. — Я знаю его хорошо.

— И какие шансы, что он отступится?

Саннэфея задумалась. Она вдруг вспомнила, как Ардорф ухлестывал за ней какое-то время, когда она только вышла за его брата. Он никогда не отличался нравами, прыгал от девушки к девушке (невзирая даже на сословие). И он не любил отказы. А Саннэфея не отвечала ему взаимностью. Он долгое время упорно пытался что-то сделать, даже залезал к ней в покои. И прекратилось это лишь когда она рассказала Андри и тот поговорил с братом. С того времени он с ней не разговаривал. Наверное, затаил обиду.

— Из-за меня, с учетом перевеса в силах, и того, что он юный безголовый дурачок? Маленькие.

Делан скривился и уставился в стол.

— Значит, мы все погибнем, — тихо проговорил он.

— Почему это? Что мешает вам отступить? Уйти из Ваттавы?

— Я не понимаю ничего, — покачал он головой. — Не понимаю, чего хочет алсогонская знать. Теперь очевидно, что Кармир Мивон меня окончательно возненавидел, но вот что он намерен делать? Если мы уйдем из столицы, все то, чего мы достигли может быть утеряно, все те, кто погибли, мои друзья, — погибли напрасно.

Саннэфея смотрела на его обреченное лицо. Сейчас она искренне хотела ему помочь. Но не знала, как.

— Значит, — полушепотом сказал он, — попробуем поговорить с принцем. Если не получится договориться, то… будем сражаться до последнего. Насмерть.

— В этом нет необходимости, — повторилась принцесса. — Нет нужды гибнуть.

— Я не могу подвести тех, кто проливал кровь со мной, — сказал он, поднявшись. — Не могу бежать, поджав хвост. Если наши феодалы нам не помогут, что ж… пусть так, но я все равно буду верить, что боги сделают все так, как нужно. Спасибо, принцесса, за твои… советы и мнение.

— Рада помочь.

— Врагу? — выдавил он улыбку. — Кажется, тебя не поймут на родине.

— Может быть, — пожала она плечами. — Но я так хочу…

— Спасибо тебе, — тихо сказал он, кивнув. — Если ты не против, мне нужно идти. Дел очень много.

— Это я здесь пленница, — улыбнулась Саннэфея.

— Если принц не законченная мразь, то пленница ты ненадолго. Люди не бросают членов своей семьи в беде. Я очень надеюсь, что нам удастся договориться.

И он вышел. Сразу же за ним вошел солдат, который привел принцессу, кивнул, чтобы она следовала за ним.

Делан

Выйдя от принцессы он направился искать Эрмира. В голове была масса мыслей, а в душе сидел едкий страх. И далеко не за свою жизнь, а за жизни тех, кто шел за ним. Более того, его матушка и многие верные его делу оставались в Матарисе. Нужно было поскорее их перевезти в безопасное место. И, само собой, это была не столица, нужно отправить их куда-нибудь подальше.

Он нашел Эрмира в саду, который был между замком и стеной, с которой вещал эрл Маркар Мивон. Тесть сидел в раздумьях, видимо, сам понимая, что дела их плачевны. Увидев Делана, он поднялся:

— Успокоился?

— Не думаю. Нам нужно отправить в Матарис отряд, пусть выведут наших людей и мою матушку в безопасное место, только не…

— Уже отправил, — угрюмо сказал Эрмир. — Я знаю, на что способны эти подонки. Но у меня для тебя есть и хорошие новости.

— Какие?

— Берегор, он снова с нами. Более того, с ним ещё три сотни человек, хорошо вооруженных. К слову…

Эрмир кивнул, а лидер мятежа обернулся. Позади шел Берегор, казалось, его сплошь седая и длинная борода стала ещё белее, а взгляд ещё угрюмей. Вместо культи на правой руке, обрубленной по локоть, теперь была стальная перчатка.

— Почему ты покинул нас на такое долгое время? — спросил его Далан.

— Я работал во благо мятежа, — бесстрастно ответил тот. — Призыв алсогонцев, воюющих за Талл в Нордриме — моя идея. Там сейчас мой сын. Думаю, ты понимаешь меня, Эрмир.

Тесть Делана коротко кивнул.

— Нам стоит ждать, — продолжал Берегор. — Мы проделали большой путь, осталось совсем немного. Таллийцы придут, в этом нет сомнений, но наша знать нас не бросит. Я вам гарантирую. Они не бросят свою страну, свою землю. Они придут сражаться за Ваттаву и Алсогон.

— Ты в этом уверен? — у Делана немного отлегло от сердца. Он верил этому человеку, потому как именно он был первым, кто поддержал мятеж.

— Я даю вам слово. Они придут. Нам нужно ждать. Я взял с собой людей, они помогут с обороной, чем смогут. Скоро все закончится, друзья мои, очень скоро Талл покинет эти земли и мы снова станем свободны.

— Я на это очень надеюсь, — кивнул Делан, даже улыбнувшись. От сердца немного отлегло. История с его «коронацией» теперь уже не была такой страшной. Скорее, забавной.

Берегор, закончив речь, коротко кивнул и удалился.

— Ну вот, Эрмир, — выдохнул лидер мятежа, — все обойдется.

Эрмир же не ответил. Когда Делан повернулся, он обнаружил на лице тестя волнение и подозрение. Но потом он резко поменялся в лице:

— Будем надеятся.

В тот же час Делан отправился в город, собрав с собой все командование своей армии, всех тысяцких и сотников. Они сообщили, что смогли немного восстановить утерянные силы, с помощью желающих вступить в войско мятежников. Так же восстановили стены и ворота. Делан приказал завалить их наглухо, когда Таллийцы только покажутся на горизонте.

Город кипел обычной жизнью, для местных перемены не сыграли большой роли, но не для всех. Открылась новая проблема, с которой Делану пришлось разбираться. Вечером того же дня к нему пришли элукары, которые жили в столице. Эти знатные особы, владеющие землями, рудниками, лесными угодьями, фермами, а так же внушительными особняками в Ваттаве, выстроились в ряд у входа в залы, где он принимал людей, как самый настоящий правитель. Правда, он не знал, как решить проблемы этих людей. Как и членов разных ремесленных и торговых гильдий.

— Мы рады освобождению нашего королевства, — говорил один из элукаров, одетый в длинную мантию пурпурного цвета, на голове его был чёрный берет с пером. — Но вместе с тем, мы озадачены возникшими проблемами. Мы не можем более иметь торговых сношений, от слова совсем, потому как война…

— Вот именно, — говорил Далан, потирая глаза, — господа, идет война. Ваши… торговые сношения я никак не могу спасти, да и не знаю, как это сделать. Сейчас я могу только предложить вам переждать.

— Разрыв торговых путей с Таллом, — сказал другой, в коричневом дублете поверх белоснежной рубахи, человек, член какой-то гильдии, — грозит Алсогону большими проблемами с товарами. Повсюду перекрыты пути, что по суше, что речные. В королевстве просто напросто отсутствует власть…

— Что вы хотите от меня? — Далан начинал терять терпение.

— Мы хотим… — замялся элукар, — наш совет, как знатные семьи, так и гильдии, хотели просить вас уйти.

— Уйти? — из груди Делана вышел весь воздух. — Вы…

— Поймите правильно, — продолжал элукар. — Эта бессмысленная война…

— Бессмысленная⁈ — рявкнул Далан. — А ну пошли вон отсюда!

— Напомню тебе, юноша, что ты говоришь…

— Я таких, как ты, казнил не так давно, — пригрозил ему Делан. — Подумай ещё раз, сын собаки, предатель родины, что ты хочешь мне сказать!

Гнев вскипел в нем с небывалой силой. Ему даже пришла в голову мысль казнить их всех. Но они все же оставались алсогонцами.

— У нас тоже есть армии, — сказал третий, тоже из знатных, в пестрой тунике красно-белого цвета. Его тон звучал грозно, хоть и говорил он тихо.

— Так помогите нам! — развёл руками Далан. — Чем быстрее мы разберёмся с Таллом и посадим своего короля, мы обретем независимость и вы сможете заниматься своими делами!

— Нет, наши армии не с мечами, — так же тихо сказал элукар. — Наши армии — это золото, которое выигрывает любые войны. И мы хотим, чтобы золото побеждало.

— Мы уже победили Талл, — сказал Делан. — Помогите нам окончательно разбить их, помогите вооружить…

— После твоих слов о предателях и псах? — улыбнулся элукар. — Правду ведь говорят, что вы, безродные, слишком привыкли к скоту, что говорить с людьми вам трудно. Думать надо, свинопас Делан, прежде чем говорить.

Усмехнувшись, он вышел, а за ним вышли и все остальные.

Эрмир, сидевший у стены и наблюдавший за этим, сплюнул.

— Нам от этих подонков помощи не дождаться. А им помочь мы не можем, просто потому, что помощь им — то же, что сдаться.

— Именно это они и просили, — процедил Делан. — Теперь у нас новая проблема. Внутри наших стен.

— Не проблема, пока они будут заперты с нами. Солдат у них нет…

— У них есть деньги, за которые они могут их купить, даже среди наших, — вздохнул лидер мятежа. — Боги, когда это все уже закончится…

— Тогда можно их изгнать, — предложил тесть. — Меньше проблем.

— Мы же воюем за их свободу. Люди, которые погибли — умерли за их свободу. Почему…

— Потому что им плевать на это, — пожал плечами Эрмир. — Всегда было плевать.

— Может нам и правда стоило бы отступить, — покачал головой Делан. — Пусть они сами перегрызут себе глотки, разберутся, у кого золота больше. А я не хочу больше видеть, как люди умирают за этих свиней.

— Для нас уже нет пути назад. А те, кто погибли — погибли не за этих свиней, а за своих родных, которых избавили от Талла, от Жатв.

— Ты уверен, что мы ещё на том же пути? — спросил тихо Делан. — Что мы ещё сражаемся за то дело, из-за которого начался мятеж? Что тот дух ещё с нами?

— Я уверен в этом, Делан. Ничего не изменилось.

Шли дни. Армия мятежников готовилась к нападению Талла. И чем дольше они ожидали, тем больше проблем появлялось. В городе начались перебои с продовольствием, люди начинали голодать. Переодически случались стычки с людьми Делана, будь то просто нападения (которые главы мятежа связывали с работой местной знати и гильдий), или пьяные драки. Постепенно город начинал выходить из под контроля. Делан уже не знал, что можно предпринять. Люди, которые не так давно приветствовали его, как освободителя, хотели сделать его королем, теперь шептались и хотели, чтобы он убрался.

И вернулся Талл, при котором они жили стабильно.

И этому, возможно, скоро надлежало случится, потому как спустя пару недель с момента захвата Ваттавы, разведчики доложили, что принц таллийский вместе с войском двигается к столице и вскоре доберется.

— У нас не больше пары дней, — говорил Эрмир, когда они сидели в замке за тем самым столом, который стал Делану полноценным рабочим местом. — Я думаю, они осадят город. Может и штурма не будет. Таллийцам торопиться некуда, и они, наверняка знают, что происходит внутри стен. Им будет достаточно только подождать.

— Может, надежда на нашу знать…

— Надежда надеждой, но нам придется все равно не сладко.

— Мы будто между молотом и наковальней, — проговорил Делан и уставился пустым взглядом в стол, почесывая подбородок. Он заметил, что лицо его изрядно поросло щетиной. — Вот-вот молот ударит и нас уничтожит, со звоном и искрами.

— Попробуем, как ты и хотел, договориться с принцем. Я против этого, ты знаешь, но если мы не попробуем, мы обрекаем на гибель очень много людей. Может, что-то путевое получится.

Делан на это слабо надеялся. Он вообще сейчас ни на что толком не надеялся.

— Есть вести из Матариса? — спросит он.

Эрмир угрюмо покачал головой.

— Гонец до сих пор не вернулся, хотя пора бы уже.

— А если…

— Я думаю, что все хорошо, — уверенным тоном перебил его тесть. — С твоей матушкой уж точно, она найдет способ выбраться из любой ситуации. Ради тебя.

— Надо было сразу взять ее с собой.

— Чтобы она полезла на стены вместе с тобой? — усмехнулся Эрмир. — Куда там…

— Как у нас с обороной стен и ворот? — Делан постарался отвлечься о мыслей о матери, которые изъедали его уже довольно долго.

— У нас много масла, стрел и камней. Пока таллийцы пробьются через стены, они потеряют много людей.

— У них их гораздо больше, так что штурмовать они способны с разных сторон. Хватит ли нам сил удержать их?

— На внешней стене — вряд ли, — покачал головой тесть. — Но ещё есть внутренняя стена и этот замок.

— А если будет осада…

— Тогда нам конец, — нахмурился Эрмир. — Горожане, гильдии и местная знать продаст нас с потрохами и откроет врагу ворота.

— Значит, до осады лучше не доводить.

— Как и до штурма. Во всяком случае, у нас есть огромный козырь — таллийская принцесса. Он может сыграть нам на руку в переговорах.

— Выходит, судьба Алсогона зависит от нее, — усмехнулся Делан. — От принцессы Талла.

Следующие дни лидер мятежа был как на иголках, спал плохо, почти не ел. В голове постоянно бурлили мысли и сомнения. Отчаяние подступало, и борьба с ним становилась с каждой минутой все труднее.

Когда город прознал о приближении врага, многие горожане бежали, ожидая разграбления. Им хорошо были известны нравы таллийцев. Они наказывают за непослушание. Часть гильдий и знати тоже поспешила покинуть Ваттаву, однако часть решила все же остаться, не желая покидать свои владения, нажитые за долгие годы. Они закрылись в своих замках и особняках, собрав наемников для защиты имений. Делан полагал, что когда заявятся таллийцы, то эти люди выбегут с поклонами и просьбами о пощаде.

Тридцатого дня месяца Натари, когда осень уже начинала уходить, а на ее место прибывала зима, а холодные ветра подули с севера, на горизонте появилось большое войско с красными штандартами.

— Вот и все, — угрюмо произнёс Делан, стоя вместе с Войцеком, Герином, Берегором и Эрмиром на внешней городской стене. — Пришел час последней битвы.

— Будем надеятся, что ее не будет, — пожал плечами Эрмир.

— Кто отправится на переговоры? — вдруг спросил Берегор, поглаживая свою седую бороду.

— Я сам пойду, — ответил Делан.

— И они казнят тебя, как преступника-мятежника, — покачал головой Герин.

— Может, кто-нибудь из нас? — спросил Войцек.

— Я не хочу вести с вам споры, — выдохнул лидер мятежа. — Еду я, Эрмир и принцесса, вместе с небольшой охраной. Решение окончательное.

Хлопнув по кирпичу стены, он развернулся и двинулся к замку, чтобы оседлать лошадей и собрать свой эскорт. Улицы бурлили, люди прятались в домах и заваливали двери и окна. Когда он проходил мимо, уже не было тех восторженных воплей, на него смотрели теперь, скорее, со страхом и неприязнью. Они считали, что грядущее кровопролитие — его вина.

Добравшись до замка, он вызвал принцессу и собрал солдат.

— Принцесса, — чуть дрожащим голосом позвал Делан. Страх и паника начинали брать вверх. С ним, за все время мятежа это было впервые. Наверное, потому что шансы у них были ничтожные.

— Да, господин? — кивнула она, сев на лошадь.

— Вы наша последняя надежда, — все, что смог он выдавить из себя, прежде, чем его отряд выехал из замка.

Улицы города опустели. Те из горожан, кто не покинул город, поспешили скрыться в своих домах. Отряд Делена проехал через пустынные улицы Староместа, потом через основной город и выехали за его пределы. Сердце лидера мятежа рвалось в груди, тело обмякло. Если раньше, когда он шел в бой, всегда была надежда на победу, то теперь не было и крупицы надежды. Было совершенно очевидно, что их всех перебьют.

Делан ехал первым, ведя коня прямо к огромной армии противника, которые уже выстроились в боевые порядки и растянулись чуть ли не на весь горизонт. Тысячи штандартов развевались над головами таллийских солдат, словно волны.

Лидер мятежа приказал остановиться на том расстоянии от противника, где их не достанут стрелы. Теперь стали ждать. Порядки противника с тяжелым гулом надвигались на город, но вскоре прогремели трубы и крики командиров. Зазвенела могучая сталь и таллийцы остановились.

— Чуть что, беги в город, — сказал Эрмир Далану.

— Хрена с два я побегу, — спокойно ответил он, но на деле все его тело дрожало при виде этой армии.

Вскоре появились всадники, не менее двадцати. Подняв штандарты они рысью направились к мятежникам.

Когда они приблизились, Далан сразу понял, кто из них принц. Он был молод, с вьющимися темными волосами до плеч и красивым лицом, он был в блестящих латах поверх чистого красного камзола, а на спине бархатный красный плащ. В руке его была длинная пика, на которой висели различные штандарты, в том числе и знамя Алсогона.

— Тебя заинтересовала моя пика? — заметил он взгляд Делана, который и правда остановился на оружии. — Это пика завоевателя, моего отца. Видишь знамя провинции Талла, которое раньше было вашим королевством? Это значит, что вы завоеваны. Ваш король, Эрувий Мивон, отец эрла Кармира Мивона, присягнул моему отцу и принёс присягу. Надеюсь, вы понимаете, что это значит. Что каждый из вас — не более чем преступник и изменник, которого я раздавлю, вместе с вашими последователями.

Делан не сразу ответил, мысли не шли в голову. Но все ждали от него слов, так что начать нужно было.

— Принц, — позвал он.

— Ваша милость, смерд, — скривил лицо принц Ардорф. — Раз уж я удостоил тебя чести говорить со мной, то говори как положено.

— Ваша милость, — кивнул лидер мятежа. — Я бы хотел… договориться с вами…

— Договориться? — вскинул он брови. — Ладно. Вот условия. Вы все сдаетесь и отправляетесь на плаху, Алсогон снова присягнет мне на верность, все эрлы до единого, хотя с этим я уже потом разберусь. На вас будет наложен тройной людской налог.

После этих слов в памяти Далана всплыл тот день, когда казнили Илиену. Внутри все сжалось.

— Должен признать, — продолжал принц, потупив взгляд. — Ваше нападение на Талл, на землю Раймена, отвлекли мои силы, что позволило вам взять Матарис и Ваттаву. Умный ход, но итог все равно один. Все нападающие вырезаны, а кто выжил — прибиты вверх ногами к столбам. Теперь мы здесь и…

— Ардорф! — подала голос принцесса Саннэфея, выехав вперед. Сначала он нахмурился, но потом глаза его блеснули.

— Что…

— Это я, — заявила принцесса.

— Ваша милость, — позвал один из таллийских эрлов, сопровождавших принца. — Это же принцесса…

— Да, это я, и я пленница, — подтвердила Саннэфея. — Прошу тебя, если ты печешься о моем здоровье и тебе ещё нужна поддержка моего отца, выслушай этого человека.

— Как ты здесь оказалась?

— Это не важно.

— Ты знаешь? — понизив голос спросил принц.

— О смерти моего мужа? — усмехнулась она. — Я была там, дорогой Ардорф, и все это видела. А теперь, прошу тебя, выслушай предложение этого человека, забери меня и…

— Санни, — улыбнулся он. — Ты думаешь, я обменяю Алсогон, завоеванный моим покойным отцом, на тебя? На тебя?

Повисло молчание. Принцесса изменилась в лице, а у Делана сердце провалилось в пятки.

— Ваша милость, — снова позвал Делан. — Прошу вас, оставьте Алсогон, слишком много людей погибло на этой войне и погибнет ещё больше. Наша знать скоро будет здесь, будет настоящая бойня…

— Ваша знать? — засмеялся он. — Ха! Я уже предвкушаю тот день, когда закую тебя в колодки в Эль-Тайене, а потом четвертую тебя и скормлю собакам, Делан-Мятженик. А вся ваша армия будет жестоко убита. Рад был повидались, Санни, до встречи — обратился он к принцессе. — Она будет скорой.

С этими словами он резко развернул коня и помчался к своему войску вместе со своим сопровождением, не дав Далану сказать ни слова.

— Уходим, быстрее, — сказал Эрмир, пришпорив коня.

Делан окончательно потерял надежду.

До прихода знати, если Берегор их не обманывал, они не продержатся.

Они погибнут. Но, хотя бы, они не сдадутся.

Кайден

Вайард был окружен клубами дыма, когда авир увидел его. Первым делом он подумал, что таллийская армия уже начала штурм, но не могла же она так быстро появиться тут? А как же те легионы, которые шли на юг и которые они с Дейти встретили? Нет, это были не таллийцы, на осаду было не похоже.

Это был пожар, который пожирал часть палаточного городка, где расположились беженцы с юга. Но на это людям было как-то наплевать. Кайден заметил, что толпы народа гуляют через ворота и вокруг города, радостные и, очевидно, пьяные.

Он подъехал ближе и поймал в толпе одного человека, который был прилично одет.

— Что тут происходит? — спросил Кайден, пытаясь перекричать толпу поющих и веселящихся людей.

— Ты не знаешь? — с улыбкой до ушей спросил человек. — Армия Талла рассыпалась! Мятеж в Алсогоне! Часть армии, алсогонцы, ушли на подмогу своей стране! Таллийцы рассыпались! Мы их разгромили! Мы победили! Победили!

Кайден не особо разделял радость нордримцев, ему было, по большому счету, все равно. Но он обрадовался тому, что военные ограничения по входу в город были сняты, раз люди так свободно ходили.

Он заехал через северные ворота, раскрытые нараспашку. Из охраны тут был только один солдат, который спал с пустой бутылкой в руке. Толпы людей слонялись по улицам, распевая гимны Нордрима, боевые кличи нордримской армии и посыпая Талл проклятиями. Пьяными не были, наверное, только собаки, которые ничего не понимали и бегали поджав хвосты.

Для Кайдена пробраться через эти толпы верхом было испытанием, он несколько раз чуть не наехал на людей. В итоге он спешился и повел Петру за поводья. Сейчас ему было гораздо спокойнее, потому что все его оружие было при нем.

В Нижнем городе, где и располагалась таверна Орена, картина была такой же. Кучи пьяных вдрызг людей (авир насчитал ещё пару десятков лежащих в грязи, мертвых или в отключке), шатались по улицам. Он решил откинуть плащ, чтобы был виден его меч. Все же в прошлый раз у него пытались забрать его лошадь. Но проблем не было, на него особо не обращали внимания. Он оставил Петру в сарае-пристройке, закрыв двери и завалил их барахлом, которое стояло рядом. А когда вошел в таверну, то обнаружил, что там было не протолкнуться. Орен проталкивался через людей, разливая пиво из кружек, которые уже не помещались у него в руках. Кадйен пристроился у стенки и наблюдал за ним. Вскоре старик отправился в свою подсобку, наверняка, чтобы притащить ещё один бочонок. Тогда авир последовал за ним.

Орен не услышал, что дверь открылась. Он стоял к гостю спиной, почесывая лысую голову, и думая, какой из оставшихся трех бочонков ему взять.

Кайден обнажил меч. Тогда-то Сухой Орен и обернулся. Сначала выражение его лица было раздраженным. Но потом на него навалился страх, он потерял дар речи, и только заскулил, попятился и упёрся в стену.

— Где сейчас Дордан? — спокойно спросил Кайден.

— Е-е-если тронешь, б-б-будешь иметь дело с…

— Где Дордан? — процедил авир.

— У т-т-тебя будут проблемы с целым к-к-картелем, они найдут…

Кайден устремился вперед, прижал старика к стене и приставил меч острием к горлу Орена.

— Где Дордан⁈ — на сей раз рявкнул Кайден. — Ты его связной, говори!

— Он ж-ж-живет, — зажмурившись и скуля заговорил старик, — в в-в-верхнем г-г-городе… на Стальной улице…

— Как выглядит его дом?

— К-к-красная крыша… два этажа и… и… бычья башка над входом… это правда, клянусь матерью! Богами клянусь! Н-н-не убивай, прости меня!

— Вы с ним встретитесь во тьме, — усмехнулся Кайден, резким движением проткнув глотку Орену.

Глаза старика открылись так, что грозили выпасть, лицо скривило, он обмочился, пытаясь схватить ртом воздух.

— Арбалет не помог тебе, да? — шепнул ему на ухо авир, прежде, чем старик потерял сознание и свалился мешком на пол.

Кайден вытер об Орена меч и вышел из таверны, под возмущенные вопли посетителей, которые заждались пива.

Стальная улица была центром города, и считалась очень богатой. Там выстроили особняки и замки различные торговцы и элукары, высшие сословия Нордрима. Они, должно быть, не догадывались, что среди них живет глава картеля, который управляет нитями по всему Нордриму.

Кайден нашел этот дом без проблем, он был обнесен высокой стеной из белого кирпича, а на входе стояли четверо стражников с головой быка на камзолах. Дордан, видимо, посчитал, что имеет право на семейный герб.

— Через парадный вход мы не войдем, — сказал лошади Кадйен, а та фыркнула. — Да, я тоже так думаю. Надо бы обойти…

И он повел лошадь по проулку между двумя замками, где обнаружил одного бездомного, который знатно вонял. Наверняка мертвого. Там он и оставил Петру. Поправив свое оружие, он забрался на стену, быстро перемахнув ее. Внутренний двор был широким, и всюду усажен цветами, деревьями и ухоженными кустами. Посреди территории стоял двухэтажный дом из белого кирпича, с красной крышей и окнами из стекла. Дордан не отказывал себе в роскоши.

За особняком располагались бараки, где жила прислуга, там постоянно копошились люди. У главного хода стояла стража, так что незамеченным он не мог пройти ни там, ни там. Но перед ним было окно, приоткрытое, на достаточном уровне, чтобы забраться. Туда Кайден и полез.

Он попал в комнату, где стояла роскошная кровать с белыми занавесками, полы были устланы деревом и коврами, мебель была украшена золотыми инкрустациями.

— Хорошо живет, — хмыкнул Кайден и двинулся к выходу из комнаты. В этот момент, он резко остановился, услышав вздох.

— Мой дорогой, ты уже вернулся?

Авир глянул на кровать и обнаружил красивую женщину с вьющимися каштановыми волосами. На ней была только ночная рубашка из тонкой ткани, настолько тонкой, что все ее прелести были видны. Она не открывала глаза, нежась в кровати.

Медленно, стараясь не шуметь, Кайден подошел к ней и приставил кинжал к горлу.

— Я уже соскучилась по твоему могучему… — и она открыла глаза, сразу поменявшись в лице.

Кайден приставил палец к губам, а потом махнул, чтобы она встала. Часто дыша, женщина повиновалась.

— Хоть пикни, — прошептал авир, — я тебя прирежу.

Заложница энергично закивала, смотря Кайдену в глаза.

Аккуратно приоткрыв дверь комнаты, он выглянул и увидел просторный обеденный зал с зажженным камином. В центре стоял длинный стол, за которым сидели пять человек, в различных одеждах, но каждая из них выглядела богато.

— Окончание войны откроет новые двери для нас, — говорил один из них. — Сейчас откроются новые коридоры в Талл. Картель Сарамона и Рипера ставят на морские переправы, речные суда для них прошлый век…

— Речные переправки для нас всегда были самым главным источником… — говорил другой. — Сейчас, когда одни армии будут праздновать, а другие — зализывать раны, речные пути будут наши.

— Для этого нам нужны наемники, — вставил свое слово третий.

— Так найди их, Пермант, — подал голос Дордан, сидевший во главе стола. — Я согласен с тем, что речные пути для нас…

Он не успел договорить, потому как Кадйен вышел из комнаты с женщиной, держа ее перед собой. Довольное и безмятежное лицо Дордана изменилось.

— Это что еще за хрен? — сказал один из гостей.

— Хорошо живешь, — усмехнулся авир. — Но стража у тебя дерьмо.

— Отпусти ее, — тяжело дыша проговорил Дордан, тряся щеками. — Отпусти, я верну тебе твои клятые деньги.

— Плевать мне на них. Кому ты передал девочку?

— Что? — прищурился глава картеля, из-за чего его глаза совсем пропали за щеками.

— Девочку, которую я доставил тебе. Кто ее забрал? — Кайден вскинул женщине голову, она пискнула.

— Стой! — поднял свои руки-сардельки Дордан. — Не трогай ее только, прошу! Я скажу… эти люди, Кайден, они очень опасны, даже для тебя.

— Не очень ты переживаешь за мою жизнь, жирный подонок, — процедил авир.

— Эти люди служат эрлам Борхэ, их власть в Нордриме сильнее, ты ты можешь представить, если они узнают о том, что я сказал…

— Борхэ? — воскликнул один из гостей. — Ты что же, связался с ними? Дордан, ты псих! Вы тут все с ума сошли!

Он вскочил и метнулся к выходу из зала, но Кайден метнул в него кинжал, попав ровно между лопаток. Беглец свалился и застонал. Авир же обнажил меч и приставил теперь его к горлу женщины.

— Где сейчас те, кому ты передал девочку? — продолжил разговор с перепугавшимися главами картеля.

— Она… — облизнув свои пухлые губы, Дордан смотрел на труп товарища. — Они… Они едут в Алостед, в имения Борхэ. Я тебе все сказал, а теперь отпусти мою жену и уходи.

— Наверное, ты хочешь сказать, что будешь преследовать меня всю свою жизнь, — процедил Кайден. — Вижу, что ты думаешь. Но знаешь, я понял одну вещь — чтобы действительно начать новую жизнь, недостаточно перейти мост. Его нужно сжечь, чтобы не было возможности вернуться.

— И что ты хочешь этим сказать? — разведя руками спросил толстяк.

Кайден ухмыльнулся и резанул женщине по горлу. Мерзкий хруст, ливень крови и булькающие всхлипы. Она упала дергаясь и пытаясь перекрыть руками рану. Дордан и его гости вскочили, наперебой закричали. Через секунду они бросились к выходу, зовя стражу.

Авир кинулся к ним, с размаху всадил меч одному в череп, с хрустом вытащил, разрубил от пупка до ключицы второго, а последнему резанул по горлу. Дордан успел выскочить из зала, тряся своими габаритами. Кайден не хотел убивать его быстро, он последовал за жертвой с хищной ухмылкой.

Стражники у дверей не сразу поняли, что происходит, так что Кайден быстро убил их, проткнув одного, и с разворота разрубив лицо второму. Дордан бежал на второй этаж, еле поднимая свои жирные телеса.

— Куда ты, Дордан⁈ — рявкнул авир. — Ты мой должник!

На шум и крики сбежалась стража с мечами наголо. Четверо человек остановились, уставившись на трупы товарищей.

— Я убью вас всех очень быстро, — процедил авир. — Вам нужно умирать за деньги? Бегите, пока не пожалели. Скоро вам нужен будет новый хозяин.

Сказав это, авир пошел медленным шагом наверх, стражники не двинулись с места, переглядываясь.

На втором этаже Дордан закрылся в одной из комнат, даже успел ее завалить.

— Мы оба знаем, что я доберусь до тебя, свинья! — крикнул Кайден. — Лучше открой дверь, тогда я убью тебя быстро!

— Прошу тебя, уходи! Я не стану тебе мстить! Клянусь всем, что знаю! Я забуду обо всем!

Стражников стало больше, теперь их было семеро, они поднимались по ступеням неуверенно, смотря на авира. Тогда он решил пустить в ход свой козырь. Драться с ними он не хотел, скорее всего, они его ранят, так что этот ход был глупым.

Авир стянул с волос повязку, распустив свои огненно красные волосы, изрядно тронутые сединой, скривил лицо в безумной ухмылке.

— Я демон прошлого, и я сожру ваши сердца!

— Твою мать! — дёрнулся один из стражников. — Да пошло оно все!

Остальные ретировались под смех Кайдена. Повернувшись, он со всей силы ударил ногой по двери, та не поддалась. Тогда авир принялся молотить ее мечом, полетели щепки.

— Я достану тебя, жирная тварь! — крикнул Кайден. — Тебе некуда бежать!

— Прошу тебя, оставь меня в покое! — истерически завопил Дордан.

Меч не помог Кайдену, тогда он собрал весь свой гнев и принялся выбивать дверь, но толстяк попытался подпереть ее своей тушей.

— Что б тебя!

Отпугнув Дордана мечом, просунув его в прорехи в двери, Кайдену наконец удалось открыть дверь настолько, чтобы можно было пролезть.

Дордан прижался к стене, как недавно это сделал Орен, тоже думая, что его это спасёт. С ним авир церемонится не желал. Все равно он уже знал все, что нужно было.

— Я предлагал тебе быструю смерть, — разведя руками, сказал Кайден.

Сначала он резанул ему по ногам, Дордан свалился с истерическими воплями.

— Твоя прекрасная жена уже во тьме, так что это тебе не пригодится.

Кайден приставил меч к гениталиям толстяка.

— Нет! — заверещал он.

Но авир резанул и снес детородный орган главы картеля вместе с частью одежды. Дордан завопил и захрипел, схватившись за пах.

— Очень скоро ты истечешь кровью, — спокойно и с ухмылкой сказал Кайден. — До встречи на той стороне. В самой темной части тьмы.

— Там, наверху! — услышал авир через мерзкое кряхтенье толстяка.

— Стража Вайарда!

Через пробоины в двери Кайден увидел кучу солдат городской стражи. Пнув на прощание теряющего сознание толстяка, авир бросился к окну, раскрыл и вылез. Прыгать было довольно высоко, но внизу были кусты. Другого пути все равно не было. Кайден прыгнул и приземлился, крепко ударившись плечом. Выругался, но все прошло не так плохо, вроде ничего не сломал.

Вскочив, под удивленные взгляды прислуги, он побежал к забору. К тому моменту из дома уже появились солдаты и устремились к авиру.

— Стой! Именем короля!

Кайден прыгнул на стену и перемахнул ее. Петра встречала его нервным фырканьем.

— Дело сделано, малышка, — улыбнулся ей Кайден и вскочил в седло. — Теперь нам надо кое-кого догнать, пошла!

Ударив в бока, он пустил лошадь галопом, к выезду из Вайарда, с надеждой, что он больше никогда не появится в этом городе.

Теперь ему нужно найти Дейти. Где бы она не была.