Легенды Гарсариона: Искра (СИ)

XXI

Делан

Помешать осадить Ваттаву мятежники не могли, это было очевидным самоубийством. Таллийские войска в течение нескольких дней спокойно окружили город, вырыли рвы, установили палатки и готовились к штурму. Эти дни были самыми мучительными для каждого, кто оставался в городе, и не каждый смог выдержать. Делану каждый день докладывали о дезертирах, которые покинули город. Что с ними было дальше — никто не знал, но почему-то все больше и больше людей думали, что таллийцы встречали беглецов с почестями.

По совету Эрмира Делан отдал приказ выслать всех богачей и эрлов из города. Они и сами стремились выйти в объятия их новых «спасителей», так что проблем с этим не было. Их приняли с почестями, в этом не было сомнений, весь город это видел со стен.

Делан тоже наблюдал эту картину, жалея, что не перебил их. Хуже таллийца был только алсогонец, который этому таллийцу лижет сапоги. Но дело уже было сделано. Вместе с ним это представление наблюдал Войцек, Эрмир и Берегор. Ну и ещё половина города, которая решила подняться на стены.

— Когда знать прибудет с подкреплением? — спросил Берегора лидер мятежа. Хотя про себя он думал «лидер остатков мятежа».

— Скоро, — спокойно ответил старик, пожав плечами.

— Ты чрезмерно спокоен, — заметил Эрмир. — Так уверен, что мы победим?

— Я же вам говорил, — фыркнул Берегор. — Алсогон будет свободен. Скоро все закончится.

Сказав это он побрел вниз.

— Что-то у меня сильные сомнения насчет нашей победы, — бросил Делан, смотря на горизонт. Он уже перестал бороться с волнением и страхом. Он уже даже не занимался войском, потому как принял свое отчаянное положение и хотел только, чтобы это поскорее закончилось. — Люди бегут, а те, кто остались — до смерти напуганы. У нас нет шансов. А все так хорошо начиналось…

Эрмир молчал. Он и сам прекрасно все понимал, и уже не видел нужды врать Делану, что все у них получится.

— Ладно, — вновь заговорил Далан. — Пойдем. Надоело мне смотреть на эти штандарты. Ещё насмотримся на них перед смертью. И ещё, — парень вдруг остановился. — Я хочу, чтобы ты знал, Эрмир. Я не отдамся им живым.

Тесть только улыбнулся и коротко кивнул.

Когда они спустились, то вновь попали на пустынные улицы. Лишь несколько человек спешно куда-то шли, и еще пара женщин с тощими детьми сидели на мощеной дороге, прося еды.

— Господин, прошу вас, — умоляюще, с бороздками от слез на грязном лице, просила одна из женщин. Она прижимала к груди измученного ребенка лет шести.

Делан ничем не мог им помочь. Он приказал раздать все запасы из замка народу. Провиант армии он трогать не мог, иначе защищать город было бы некому. Но даже та пища уже закончилась.

Делан принёс смерть и голод. Теперь он не освободитель. Он — погибель алсогонского народа.

Вдруг он услышал горны. Раскатистый утробный вой прокатился по всему кольцу осады, зазвучал со всех сторон.

— Они нападают? — спросил тестя Делан.

— Я не мастер, — подал голос Войцек. — Но похоже на то.

Звук горнов оборвался. Наступила тишина. Перепуганные люди поспешили убраться с улиц. Остались лишь те, кто не мог даже встать.

— Тишина, — заметил Эрмир. — Это не нападение…

Послышался далекий резкий удар, треск. За ним второй и третий, и целая канонада.

— Что проис… — не успел закончить вопрос Делан, как вдруг в небе над стеной пронеслась горсть чего-то напоминающего камни. Это «что-то» летело прямо в них.

— Берегись! — успел только крикнуть Эрмир. Они бросились в рассыпную.

Потом они услышали мерзкий хруст и шлепок, такой, когда свежий кусок мяса кидают на голый камень. Делан увидел, что к ним послали катапульты Талла. Его чуть было не вырвало. Это были отрубленные головы. Разбитые, с мозгами наружу, изуродованные, они лежали на брусчатке улиц Ваттавы.

Женщины, просившие милостыню, завопили и поспешили уйти с улиц.

— Боги… — вырвалось у Войцека прежде, чем рвота.

— Вот куда делись наши дезертиры, — процедил Эрмир.

Через стену летело ещё больше голов, таллийцы закидывали их со всех сторон. По всему городу слышны были вопли ужаса.

— Они хотят сломить нашу волю, — кривясь и смотря на головы, сказал Эрмир. — Ублюдки!

— Они закидывают отрубленные головы… — выдохнул Делан, покачнувшись. К такому он был не готов, хотя видел уже немало. — Есть ли у них хоть капля человечности?

— Это проделывал и его отец, проклятый Экенберт Эстерли, когда покорял Алсогон и Россогон. Уходим отсюда. Я прикажу, чтобы… это все убрали.

Троица двинулась вглубь города, все ещё слыша вопли с разных сторон. Это было просто невообразимо…

Очень скоро боеприпасы у противника закончились и вновь наступила давящая тишина.

К ночи, когда Делан предпринимал слабые попытки подбодрить своих сотников, чтобы те хоть как-то ободрили своих солдат, затрубил рог в южной части города. Лидер мятежа расположил горнистов в разных частях, чтобы те оповестили в случае атаки — один протяжный, либо если нужно было его присутствие — два коротких сигнала. Прозвучало два сигнала, и Делан сразу же оторвался от своих дел. Значит, произошло что-то важное.

Бегом он добрался до южных ворот, где его встретили часовые.

— Что-то случилось? — сходу спросил он, ещё не успев восстановить дыхание.

— Подмога, господин! Наши пришли!

Сердце Далана чуть было не выпрыгнуло от счастья. Голова закружилась.

— Они что, напали на таллийцев? Это наша знать?

— Идём, господин, я покажу, — поманил его часовой.

Они поднялись на стену, откуда открывался вид на огромное кольцо из палаток, расположенных вокруг города. Повсюду горели костры.

— Смотрите! — указал солдат.

И правда на возвышенности позади войска Талла зажглись огни ещё одного, довольно крупного лагеря.

— Это точно они, — с широкой улыбкой, чуть ли не прыгая от радости и облегчения, сказал Делан. — Они нас спасут и… наконец все закончится.

— Но, господин, — часовой однако не радовался. — Почему же тогда таллийцы не шелохнулись даже?

— Может, ещё не поняли…

Тут улыбка пропала с его лица Делана. Это и правда было странно, хотя делать какие-то выводы было еще рано. Несмотря на жуткую усталость, которая проследовала его уже несколько дней, он остался на стене, наблюдая за действиями таллийцев. Спустя некоторое время они и правда зашевелились. Среди палаток бегали люди, кто-то что-то перетаскивал. Делан уже хотел было выдохнуть. Если алсогонская знать ударит, то он поведет своих людей в бой. Нужно было только дождаться.

— Что тут происходит? — услышал Далан Эрмира.

— Видишь те огни на холме? Вероятно, это наша знать со своей армией. Их много, конца и края лагеря не видно. Должно быть, это благодаря подкреплению из Нордрима.

— Давно они там?

— Уже несколько часов горят огни, — доложил часовой.

— Почему же ты раньше не сообщил?

— Я… я сначала…

— Не важно, Эрмир, — отрезал Делан. — Оставь его в покое. Они не нападают…

Лидер мятежа не мигая, с сердцем, полным трепетной надежды, смотрел на далекий лагерь. Они должны были помочь, просто обязаны…

— Господин, смотрите! — вдруг воскликнул часовой. Он указал на несколько фигур, которые бежали от стана противника в сторону города. Бежали быстро, а за ними гнались таллийцы.

— Кто это? — спросил Делан.

— Не знаю, но враг нашего врага — наш друг. Может у них послание или другие какие сведения. Надо помочь им!

И они стремглав помчались вниз со стены, к воротам. Открыв и первые и вторые, Далан и Эрмир вышли наружу, взяв с собой с десяток человек, охранявших ворота. Беглецы мчались со всех ног и были уже близко, но за ними гнались уже не только пехотинцы, но и несколько всадников.

— Лучники! — прокричал Делан парням на стене. Спустя пару мгновений полетели горящие стрелы.

Мятежники помчались к беглецам, обнажив оружие. Те уже выбивались из сил и еле переставляли ноги. Но подмога успела вовремя, таллийцы не стали сближаться и вступать в бой, хотя силы были равны. Делан крикнул на них, взмахнул мечом, провоцируя, но те отступили. Мятежники помогли добраться беглецам в город и закрыли ворота. Выживших счастливчиков было трое.

— Они… — задыхаясь начал один из беглецов, — они… а… Матарис… знать…

— Успокойся, — Делан схватил парня за плечи. — Вы в безопасности. Отдышись, потом будешь говорить.

— Господин, — услышал он голос, который, как ему показалось, он уже слышал.

И правда. Когда он поднял голову, то увидел знакомое лицо и волосы, которые раньше были длиннее, но теперь их владелец остриг их по шею. Они были рыжими. Кажется, это та самая девушка, которая хотела помочь принцессе сбежать. Имени ее он не помнил.

— Господин, — вновь позвала она, вырывая Делана из воспоминаний. — Я прошу простить меня, что вернулась. Вы меня изгнали из своего войска. Но я клянусь…

— Говори, в чем дело? — прервал ее лидер мятежа.

— Мы бежали с Матариса. Нас было больше, но почти все погибли, когда мы пробирались через осадный лагерь. Эти ублюдки, феодалы, Мивон и его приспешники, они уничтожили Матарис. Они убили всех ваших приверженцев, была настоящая резня. Все в огне…

— Они, что… — ноги Делана подкосились. Он не устоял и свалился прямо там, где стоял. Его словно по голове ударили. Звон, темнота перед глазами. Пустота. Тьма.

Там были семьи его друзей, семьи его войска, его мать…

Краем глаза Делан увидел Эрмира, который уставился пустым взглядом в брусчатку.

У него не было сил даже сказать что-то. Весь мир рухнул окончательно. Ни капли надежды. Закрыв руками лицо, он зарыдал. Наконец, все вырвалось наружу. Он сломался.

Вдруг затрубил горн, Делан даже дёрнулся от неожиданности, разбивший ночную тишину, вырвавший его на секунду из мрака и холода. Следом по очереди прогремели другие горны, пронесясь по окрестностям. Где-то снаружи послышались крики, протрещало дерево, глухой удар. Делан не сразу понял, что произошло. Небо озарили яркие вспышки, которые оставили за собой борозды дыма, рассекающие звездное небо. А потом удар, треск и крики. Город обстреливали горящими снарядами, они летели со всех сторон, их были десятки.

— Делан! — услащал сквозь грохот тестя. — Уходим! Они нападают!

Не особо понимая, что происходит, Делан побежал за тестем и той небольшой группкой, которая к ним пробилась. В противоположную сторону командиры гнали своих людей к воротам.

Вдруг Делан остановился, в тот самый миг, как над головой пролетел очередной снаряд, врезавшийся в один из домов, и снесший второй этаж. Люди в панике выбегали из домов и мчались к центру, в Старомест. Видя все это, прокручивая в голове гибель Матариса, в нем вскипел такой силы гнев, что, казалось, все тело сейчас разорвет. Последний раз он испытывал такое когда на его глазах убили его жену. Резко развернувшись, он побежал обратно.

— Куда ты⁈ — окрикнул его Эрмир.

— Собирай войско! Командуй! Я пошел убивать этих ублюдков!

Не отдавая себе отчета, Делан помчался на стену, обнажил меч и врезался взглядом в стан противника. Солдаты, стоявшие рядом, выглядели жалко — губы тряслись, глаза бегали.

— Давай!!! — взревел, рвя глотку Делан. — Сюда! Идите сюда, ублюдки!

Снаружи происходила какая-то неразбериха. Все потому, что количество находившихся там людей просто невозможно было посчитать. Армия, которую невозможно было остановить тем, что было у мятежников. Огромная армия. К стенам побежали солдаты с лестницами, их было не сосчитать. Теперь мятежники поменялись местами с Таллом.

Лидер мятежа чувствовал, как у него текут слюни, дрожит все тело, пульсируют виски. Вдруг, прямо в них прилетел снаряд, он снес часть галереи и верхнюю часть стены, вместе с людьми. От некоторых остались только части тел.

Солдаты с лестницами добрались до стен, потеряв по пути нескольких, убитых стрелами мятежников. Таран тоже уже был на подходе. У таллийцев он был крупный, с покрытой металлом галереей и на колесах. Такой поджечь будет проблематично, хотя защитники и пытались. Вылив масло, они подожгли поляну перед воротами. Таран это не остановило, нападающие начали пробивать первые ворота. Делан решил, что там его присутствие будет нужнее. В любом случае, там врагов будет больше, а значит, он убьет больше.

Спустившись, он увидел отряды, которые уже заваливали мешками вторые ворота.

Мятежные воины были не в лучшем расположении духа. Но присутствие Делана хоть немного их приободрило.

Горящие снаряды продолжали перелетать стены, город уже пылал, и пожар этот остановить уже было нельзя.

— Дайте мне этих ублюдков! — взревел Делан. — Дайте мне их выпотрошить!

Ярость командира действовала на солдат положительно. Они закричали в ответ.

— Делан! — услышал он крик и стук копыт.

К нему мчался Эрмир, верхом на лошади.

— Восточные ворота! — прокричал тесть. — Их открыли! Противник прорвался!

— Открыли⁈ — ничего не понимая воскликнул он. — Что это значит⁈

— Прыгай на коня, нам нужно отступать в Старомест!

Очередной снаряд снова врезался в стену, снеся ее верхушку, на них полетели куски стен и щепки. Двоих человек прибило кирпичами, но Делана и Эрмира не задело.

— Прыгай! — завопил тесть.

— Я буду их убивать!

— Будешь, но не здесь! Твоя помощь нужна в другом месте!

В голове Делана был настоящий бардак, он уже и не чувствовал ничего кроме жуткого гнева. Он запрыгнул на коня и Эрмир помчал его в центр. Вокруг все полыхало, лежали трупы мужчин, женщин, и детей. Живые в панике метались и пытались найти укрытие.

Очень скоро они наткнулись на группу всадников в доспехах. Их было немного, и, очевидно, что это были не мятежные силы. Делан на скаку спрыгнул с коня, даже не почувствовав боли от удара. Схватив меч как следует, он побежал на всадников. Те не сразу его заметили, а когда обернулись, то было уже поздно. Делан со всей силы рубанул по панцирю одного из всадников, так сильно, что сбил его с коня, прорезав доспехи вместе с кольчугой. Не останавливаясь, он рубанул второго, который уже попытался ударить его копьем. Третий тоже попытался достать мятежника, но Делан отрубил лошади передние ноги, и всадник свалился прямо на него. Скинув с себя противника, Делан навалился на него, сорвал шлем, намереваясь голыми руками раздавить ему череп.

Но не смог. Он думал, что ничто не сможет поразить его сегодня больше, но он увидел знакомое лицо.

Это был его друг детства — Дастон. Тот самый Дастон, который открывал Летнюю ярмарку, который едва не предотвратил мятеж, и которого он любил всем сердцем несмотря ни на что.

— Делан! — завопил парень, уперевшись руками, закованными в доспехи.

Но лидер мятежа не ответил. Он только закричал и свалился рядом, корчась от неизвестной боли. Он кричал долго, никак не мог остановиться. Его рвало изнутри.

— Делан! Беги отсюда! Сдайтесь, прошу вас! Остановите это безумие!

— Сдохни, сукин сын! — проревел Эрмир, пролетая рядом. Он рубанул Дастона по незащищенной голове. На Делана полетела кровь и куски мозга.

И что было самым страшным для него — он ничего не почувствовал, кроме той рвущей боли.

— Вставай! Делан! Надо уходить!

Не было сил. Боль. Запах пожара. Дым. Его мёртвый друг, который его предал.

Эрмир поднял его на ноги, корчась от тяжести, ударил по лицу, но это не сильно помогло.

— На коня! Живо!

Испытывая абсолютное безразличие, он вскочил на коня. Вокруг все плыло в кроваво красных красках, виднелись мутные фигуры сражающихся солдат.

Время пропало. Не было ни начала ни конца. Они просто оказались в замке, который Делану казался отдалённо знакомым. Потом он спешился и снова свалился на землю. Теперь он слышал глухие удары от снарядов катапульт и далёкие шумы боя.

— Эрмир, — говорил кто-то. — Это Берегор, это его люди открыли ворота. Нас предали…

— Никто не видел Герина и Истру⁈ — вопил другой человек, кажется, Войцек. — Они были на восточной стене! Они уже должны быть здесь!

— Уведите командира в замок!

Его подняли и потащили. Он видел только брусчатку, и заметил, что среди нее растет много травинок, которые следовало бы убрать. Ведь так красивее. В Алекорне никогда не было брусчатки, она там и не нужна была. Его родная деревня была и без того прекрасна. Скоро он вернётся туда, снова сядет в кругу друзей: Войцека, Герина и Дастона, выпьет пива, а потом пойдет домой, к своей прекрасной жене. И все это был лишь сон. Нет никакой войны. Весь этот шум — его воображение. Все было хорошо. Есть и будет. Может, ему позвать Энсдери с его невестой выпить пива? Он будет не против, хотя его взгляды будут напоминать Делану, что они всегда были соперниками на Летней ярмарке.

Теперь его тащили по коридорам какого-то замка, было холодно. Ступени, двери, хрустящий тростник на полу.

— Они прорвались в Старомест! Там бойня! Они всех режут! Вырезают всех!

Кто вырезает? Старомест? Что все это означало? Нет таких мест в безмятежном Алекорне, есть только бескрайние поля, леса, маленькие и огромные, такие, как Кесанвальдский. Не было таких мест и никогда не будет.

Наконец путь был закончен и его усадили на стул. Наверняка сейчас ему принесут пива. Его друг Войцек. Вот же он!

— Делан! — с красным от крови лицом, всхлипывая, он смотрел прямо в глаза своему другу. — Нам конец!

Делан сначала улыбнулся, потом рассмеялся.

— Что ты смеешься⁈ Герин остался там! Он погиб!

Эта шутка рассмешила Делана ещё сильнее. Что он несёт? Что за клещ его укусил? Герин вот-вот придет и присоединится к их веселой компании. Они все вместе, как было, как есть и будет всегда.

— Господин! — перед лицом возникла какая-то девушка с каштановыми волосами и красивом платье. Она была красива.

Нет! Никого в этом мире нет красивее его жены! И она ждёт его дома. Как он мог допустить такую мысль? Когда он снова увидит свою прекрасную Илиену, весь мир померкнет рядом с ней.

— Его ранили? — спросила девушка с каштановыми волосами.

— Цел и невредим, — ответил ей Эрмир. Старый добрый Эрмир, с добрым взглядом и улыбкой, тонущей в бороде.

— Что с тобой, Делан?

С ним все было замечательно, и почему все спрашивают? Может, кто-то распустил какой-то дурацкий слух по Алекорну? С ним все было прекрасно! И почему все такие взволнованные?

— Летняя ярмарка уже скоро, подождите, — сказал он, улыбнувшись.

— Делан, — прорычал Эрмир. — Прийди в себя, что с тобой?

— Нас предали, мы все погибнем, — слышал он всхлипы Войцека. — Все мертвы…

— Пока мы в этом замке, ничего не кончено! — рявкнул Эрмир и как следует ударил Делана по щеке. И снова. И снова…

— Хватит его бить! — визгнула девушка с каштановыми волосами.

Кажется, ее зовут Саннэфея, и она принцесса… Талла, против которого он поднял восстание. Потому что его жену убили у него на глазах. Долгая война и…

Он снова будто бы упал. На самое дно, откуда не видно было даже света. Зачем его вырвали из его родного Алекорна и вернули сюда? Кто тот мерзавец⁈

Делан вскочил и накинулся на Эрмира, схватив его за горло и прижав к стене.

— Стой!

— Делан! Отпусти его!

Его пытались оттащить, но он сопротивлялся. Этот человек втянул его во все это. Он вытащил его из дома и…

Это же Эрмир!

Делан отпустил тестя так же быстро, как и схватил, тот начал кашлять.

— Прости… — выдохнул лидер мятежа, после чего снова свалился на стул.

Краем глаза он заметил зарево. Они находились в одной из башен королевского замка, отсюда открывался вид на весь город, который простирался на километры. И почти весь он полыхал. По улицам бегали толпы людей, которые беспощадно убивали друг друга.

— Нас предали, — прошептал он. — Наши феодалы… Дастон… Берегор… Они нас предали…

Вдруг дверь распахнулась, влетел мокрый от пота солдат с окровавленным мечом.

— Они пробились в замок! — выпалил он.

Вперед выступила та самая рыжеволосая девушка, которая и оповестила Делана о том, что случилось в Матарисе.

— Роза! — окликнула ее Саннэфея. — Останься тут, пожалуйста.

Делан вспомнил ее имя. Такое простое, имя цветка. Она кивнула и отошла к принцессе, держа меч наголо.

— Нам остаётся только драться насмерть, — проговорил Эрмир, покачав головой.

— Не хочу умирать, — часто дыша заскулил Войцек. — Не надо, пожалуйста, мамочка, я не хотел так.

— Делан, — позвал Эрмир.

Лидер подавленного мятежа взглянул на тестя, который подошел и присел перед ним. Он взял его руку в свою.

— Чем бы не закончилось все это, знай, для меня было честью сражаться за тебя, за свободу Алсогона.

— Для меня тоже, Эрмир, — преодолев ком в горле, ответил Делан. — Я горд погибнуть рядом с тобой. Ты мне был как отец…

Он не удержался и схватил Эрмира в объятия. В тот же миг послышался шум боя где-то на нижних этажах замка.

— Закрой дверь, Войцек, — спокойно приказал Эрмир. — Хрена с два они получат нас так просто.

Делан, уже ни о чем не думая, с абсолютно пустой головой и догорающим сердцем, поднялся и взял свой меч.

— Боги всеблагие, — пискнула Саннэфея. — Они не тронут меня, я же их принцесса! Я прикажу и они… они…

— Не думаю, что они пощадят хоть кого-то в этой комнате, — пробубнил Эрмир. — Но лучше бы вам отойти к дальней стене.

Прошло некоторое время, прежде, чем шум боя стих. Потом были громогласные вопли радости, топот. Вскоре таллийцы поднялись и на ту башню, где засели последние силы мятежа. Последние, кто ещё сопротивлялся.

Дверь распахнулась от удара и в комнату вошел латник в красном камзоле, с окровавленным мечом и веселой улыбкой. Но эта улыбка быстро сползла с его лица, когда его череп раскололся пополам от сильного удара меча Делана. Следующие за ним уже не спешили так быстро входить в комнату. Они столпились у входа, направив мечи на мятежников.

— Ну давайте, сыны шлюх! — взревел Делан. — Кого успею, я заберу с собой!

Но таллийцы не спешили. Они застыли у входа, о чем-то тихо переговариваясь. Вскоре появился солдат с белой повязкой на рукаве, вероятно, офицер, он оценил ситуацию суровым взглядом.

— Этого здорового, главного преступника, живьем, остальных — если получится. Принц хочет их судить.

— А как быть с… девушками?

— Дев… боги Истины! Принцесса Саннэфея!

— Она самая! — визгнула она. — И я… приказываю вам…

— Нет, нет, приказы нам отдаёт принц Ардорф, — усмехнувшись сказал офицер И приказ по вам — вернуть вас живой. Так что, прошу вас, раз уж вы живы, оставайтесь таковой ещё немного. Скоро все закончится. Предлагаю вам, сброд поганый, сдаться без боя. Ваш мятеж окончательно подавлен.

— Пока я ещё дышу, мятеж жив! — выпалил Делан.

— Верное замечание, — пожал плечами офицер, потом, взглянув на своих солдат, отдал приказ: — Чего стоите то?

И солдаты с боевым кличем сорвались с места, устремились по одному в комнату. Делан только этого и ждал.

Начался бой. Последний бой в его жизни. Он, Эрмир, Войцек и Роза отбивались, не допуская солдат в комнату. Троих они убили, но остальные пробивались, используя щиты. Вскоре Эрмира сбили с ног, Войцека оттеснили, а Делана едва не ранили. Таллийцы пробились в комнату.

— Сукины дети! Я вам ее не отдам! — закричала Роза, размахивая мечом и осыпая врага ударами.

Но один такой удар парировали щитом, а другой рукой вонзили ей меч в живот. Она успела лишь вскрикнуть, а потом свалилась, цепляясь взглядом в принцессу Саннэфею. Это было последнее, что она увидела в жизни.

Таллийцы заполонили комнату, спрятавшись за щитами.

— Бросьте мечи! — приказал офицер. — Довольно пролитой крови! Вы утопили в ней всю свою страну!

— Мы утопили ее в вашей крови! — возразил Делан.

Не отдавая себе отчета, он замахнулся своим двуручным мечом и ринулся на врага. Ударом он проломил один из щитов и, раздробив руку таллийскому солдату, сбил его с ног. Остальные накинулись на него, пытаясь выбить оружие из рук. Но с его яростью они совладать не могли даже толпой. К тому же Эрмир и Войцек вскоре тоже присоединились к драке.

Делан убил ещё двоих, а одному сломал нос, крепким ударом кулака. Через пару минут он уже не понимал, что делает, не чувствовал ни боли, ни усталости — все тело будто бы онемело. А таллийцы продолжали напирать. В комнате было, по меньшей мере, пятнадцать трупов.

— Стоять! — вдруг услышал он крик. — А ну стоять!

Крик вернул его в реальность, вырвал из пустоты кровавого боя. Часто дыша он повернулся, и увидел, что офицер, лицо которого было в крови, держит Эрмира, приставив к его горлу кинжал.

— А ну… бросил… меч… — проговорил, не отдышавшись таллийский офицер. — Живо!

— Не смей сдаваться! — крикнул Эрмир.

Делан застыл. Он совершенно не понимал, что ему делать. Сейчас он ни у кого не мог спросить совета. Обернувшись, он надеялся увидеть Войцека, но тот лежал мертвым, рядом с трупом таллийца. Лицо друга было рассечено пополам.

И он ушел.

Все ушли.

В одночасье.

Боль, которая сейчас ревела в сердце Делана была настолько невыносимой, что, казалось, успокоить ее может только смерть.

— Не сдавайся! — вновь крикнул Эрмир, после чего офицер сильнее придушил его.

— Я хочу, чтобы это закончилось, — процедил Делан. — Давайте уже закончим…

Но вдруг его ударили по затылку. Комната поплыла, и тут же он почувствовал, как его схватили и выбили меч из рук. Ещё какое-то время он кружился в звоне, гремевшем в голове. Но потом потерял сознание.

Саннэфея

Когда Делана утащили вместе с Эрмиром из комнаты, она наконец выпустила из рук деревянную статуэтку какой-то женщины.

Офицер, все ещё тяжело дышавший и кривя лицом смотревший на трупы своих солдат в этой комнате, присвистнул.

— Стоит отдать им должное, — тихо сказал он. — Сражались они храбро. Спасибо, принцесса, что помогли. А теперь идем, принц приказал доставить вас к нему немедленно.

— Я ударила его… — пискнула Саннэфея, сама не веря в то, что сдалала.

Но у нее были на то основания. Когда девушка поняла, что он может погибнуть, то приняла для себя окончательное решение — она не допустит этого. Особо не задумываясь, она ударила Делана, чтобы тот все же попал в руки таллийцев. В ту роковую секунду, когда уже погибла Роза, когда погиб тот пухлый парень, а бородатого Эрмира взяли в плен, ей казалось, что это единственное верное решение. Она чувствовала это. Но теперь ей так не казалось. Потому что принцесса увидела, как его уволокли без сознания его противники.

— Вы помогли наконец закончить этот мятеж. Хотя, город ещё не зачищен полностью. — Офицер подошел к ней и взял под руку. Инстинктивно она вырвалась. — Принцесса, идем. Не делайте глупостей. Не знаю, как вы попали в плен в Алсогоне, если вы должны были быть в Эль-Тайене… может, ту резню учинили эти ублюдки?

— Нет, — процедила принцесса. — Люди, которых вы убили, и которых сейчас увели — честные и добрые люди. Они дрались за свободу, а вы… посмотрите, что вы сделали с городом. Скольких вы убили…

— Такова цена войны, — буркнул офицер, метнув взгляд на трупы своих солдат. — Идём.

Ей ничего не оставалось, кроме как пойти с ним. Кроме того, она не могла смотреть на труп Розы. Девушки, которая по-настоящему ее любила. И которая принцесса пользовалась…

Коридоры замка были завалены окровавленными телами. Пару раз она споткнулась о чью-то ногу. А какая вонь стояла — такой она не чувствовала никогда. Офицер невесело усмехнулся:

— Воняет? Так пахнет смерть. В последние секунды люди ходят под себя.

Разрубленные тела, части тел, огромные лужи густой, почти чёрной крови. Принцессу начало мутить. Она уже видела смерть. Она видела, как мятежники штурмовали Ваттаву. Но впервые видела такую ужасную картину. В конце концов, ее вырвало. Прямо на чей-то труп.

Когда они вышли на улицу, дышать стало легче, и мутило не так сильно. Но вскоре в нос ударил дым, который исходил отовсюду. Двор замка тоже был усеян трупами, ворота разбиты, тут и там ходили отряды таллийцев. Но вскоре она заметила, что не только армия Талла присутствовала здесь. Она с детства знала почти все герба семей своей страны, и могла отличить своих от чужих. Здесь были и другая армия, не в красных камзолах и с другими гербами. Когда ее вывели из замка в Старомест, она поняла, что этой армией была армия самого Алсогона. Знать, на которую так рассчитывал Делан, штурмовала город вместе с таллийцами.

— Марил, как обстановка? — спросил офицер, который сопровождал принцессу, другого, сидевшего на ступенях дома вместе со своими солдатами. Его панцирь был в крови.

— Зачищаем северную часть города. Ещё сопротивляются. На гражданских уже телег не хватает, перебили их…

В этот момент спутник принцессы зыркнул на товарища, и тот замолчал.

Но Саннэфея и так все поняла. Потому что солдаты, которые ходили здесь, где уже не было сражений, переносили трупы. И большая часть из них была не в доспехах…

А некоторые из солдат обчищали дома. Теперь она видела войну. Что это такое. Теперь она понимала, кто такие были Таллийцы в этой войне, и кем был Делан с его храбрыми мятежниками.

Когда они покинули. Старомест, то картина стала ещё хуже. Весь остальной город, кольцом выстроенный вокруг Староместа, пылал, а улицы были буквально завалены телами. Таллийцы сваливали их в кучи, расчищая дорогу.

От вони принцессу снова едва не вырвало, но на сей раз она сдержалась. Этот путь через мертвый и полусгоревший город показался ей невероятно долгим.

За чертой города таллийская и алсогонская армии уже воссоединились. Те, кто не так давно убивал друг друга — теперь были союзниками. Одни — продавшие родину, другие — уничтожившие ее.

Саннэфею повели вглубь осадного лагеря, который уже активно сворачивали, а недовольные солдаты, которые не так давно это все развернули, сновали тут и там. Вскоре принцесса и офицер добрались до большого красного шатра со знаменами, яро развивающимися на ветру. К тому моменту алый рассвет уже начал проявлять себя, небо, ещё темное и по осенне холодное, окрашивалось в красные цвета. Цвета Талла. Цвет крови.

Офицер завёл девушку в шатёр, где стояло довольно много людей. Одним из них был Ардорф, так же тут были эрлы Найдер, Монт и Весбер, которых покойный король Экенберт отправил вместе со своим сыном подавлять мятеж в Алсогоне. Кроме них были и другие люди, судя по одежде — таллийцы, наверное элукары, сотники и эпархи. Остальную половину Саннэфея не узнала, но быстро смекнула, что это была алсогонская знать.

— Этот договор перечеркивает всю работу моего отца, — раздраженно сказал Ардорф. — И без того Талл переживает не лучшие времена! Король мёртв, мой брат тоже, армия в Нордриме отступает, а ее часть так вообще переметнулась к вам! Теперь вы просите…

— Мы не просим, а предлагаем, — сказал статный мужчина с роскошной каштановой шевелюрой. — Забирайте своих людей и защищайте то, что у вас осталось. Оставьте Алсогон в покое, мы не для того сражались, чтобы кровь продолжала литься. В конечном итоге, на поле боя, вы потеряете все, тогда и Россогон восстановит свою независимость, а Талл разорвут на части, потому как сил у вас не останется.

— Мы предлагаем вам продолжить наше сотрудничество, — сказал другой, молодой, с надменным выражением лица. — Закончим эту войну, наладим торговлю, подпишем пакты. Мятежники уничтожены, их главари у вас, делайте с ними, что угодно. Нашей власти они больше не грозят.

Ардорф глубоко вздохнул и отвернулся, сложив руки за спину. Его отец, король Экенберт, не возлагал на него больших надежд, как на своего приемника. Эту роль играл муж Саннэфеи — покойный Андри. По Ардофу было видно, что он в полной растерянности.

— Господин, — позвал эрл Найдер. — Выхода у нас нет. Ваш отец был великим человеком, почти приведшим Талл к господству на всем Северном Гарсарионе. Но эта эпоха ушла вместе с ним. Теперь нас ждёт эпоха выживания, и такие союзники, как эти господа — нам помогут.

— Всего один подонок, — процедил Ардорф, резко развернувшись, — всего один крестьянский сукин сын сумел устроить настоящую катастрофу! Этот выродок развалил империю моего отца!

Рявкнув, он ударил по столу.

— Клянусь богами! — заявил он. — Я воздам этому Мятежнику по заслугам. Его смерть будет долгой. Очень долгой и мучительной!

— Справедливо, — кивнул эрл Найдер. — Но сейчас речь не об этом.

— Да! — заявил принц. — Да, да, я согласен на ваши условия! Завтра мы выдвигаемся в Талл.

Алсогонские вельможи улыбнулись все разом.

— Предлагаю вам собраться вскоре, как мы восстановим нашу прекрасную Ваттаву, — улыбаясь, сказал молодой алсогонец. — Повод у нас будет хороший — ваша и моя коронация. Устроим пир…

— Мы договорились, — пригрозил ему пальцем эрл Монт. — Но не советую вам кидать издевки, эрл Мивон.

— В моем предложении не было издевки, — улыбка сползла с лица Мивона. — Значит, повременим.

Сказав это, он коротко кивнул и направился к выходу, кинув короткий взгляд на принцессу. Остальные его приспешники вышли за ним.

— Вот ты где, — без каких-либо эмоций проговорил Ардорф, глядя на Саннэфею. — Рад, что ты жива.

— Не очень ты рад, — процедила она.

— Мне сейчас не до твоих капризов, — скривил лицо принц.

— То, что вы сделали в этом городе — чудовищно! — выпалила она. — Ты самый настоящий подонок!

Ардорф, и без того пылкий человек, сейчас готов был взорваться в гневе, судя по его взгляду. Эрлы опустили глаза, старательно делая вид, что не слышали этого.

— Пошла прочь отсюда, — пригрозил он пальцем. — Я спас тебя и увезу домой только потому, что ты вдова моего любимого покойного брата, а дальше ты покатишься на все четыре стороны.

— Спас, куда там, спаситель сраный! — выпалила она. — А брат твой, тот ещё выродок, и слава богам, что он сдох!

— Пошла к демонам отсюда! — рявкнул он ей, сделав шаг вперед. — Безумная дрянь! Моя семья тебя пригрела! Ты всем обязана нам! Ещё слово я услышу из твоего поганого рта, я прикажу иссечь тебя!

— Посмотрим, что на это скажет мой отец, — Саннэфея плюнула и вышла из шатра. Она никогда так не делала, но, видимо, научилась за время своего не особо приятного приключения.

— Вам уже приготовили шатер, — сказал тот самый офицер, пленивший Делана. Он стоял со сложенными на груди руками. Рядом стояли два таллийских солдата. — Мои парни вас проводят, а мне надо поговорить…

— Да плевать я хотела, что тебе надо! — выпалила она. — Тоже мне, герой! Тот, кого ты схватил — герой, а ты лишь шавка!

— Неужели принцесса испытывает некую симпатию к алсогонцам?

— Иди и вылижи сапоги своему хозяину, — бросила она напоследок и ушла. Солдаты последовали за ней, чтоы сопроводить.

Они ещё долго ее преследовали, потому что она сама не хотела никуда с ними идти. Просто бродила по лагерю, меж палаток, стараясь проглотить огромный ком, который застрял в горле. Но у нее ничего не вышло и в итоге она разрыдалась. Она не могла поверить, что Делан-Мятежник проиграл, что его предали все (можно сказать, что даже она его предала). Принцесса видела, в каком состоянии он был, когда все произошло, что с ним творилось. Ей казалось, она могла почувствовать ту боль, которая горела в нем. Как же ей было его жаль…

Он верил, он сражался, он пытался найти спасение для своего народа. Но пришли эти выродки, предали его и практически уничтожили всех тех, кого он пытался защитить. Таллийцы устроили настоящую бойню…

Вскоре она выбилась из сил и ей пришлось пойти с солдатами, которые сопроводили ее к ее шатру. Он ничем не отличался от соседних, за исключением того, что здесь была охрана. Когда она наконец добралась до кровати, то свалилась в нее и зарыдала. В голове крутились события последней ночи, она все ещё видела перед собой кучи трупов, горящий город, Делана, который сошел с ума, оттого, что его предали…

Она не могла представить, какого ему было сейчас. Все его близкие люди погибли, у него не осталось никого. И его предали те, на кого он возлагал последние свои надежды. Мятеж подавлен, ценой тысяч жертв, рек крови и слез. Но знать получила свое, как и всегда. Они заполучили власть.

Но, все же, она не могла сказать, что мятеж Далана был пустым. Как правильно заметил Ардорф, всего одному парню из простолюдинов удалось сломить хребет Таллу, самому могущественному государству. И пусть Делан в плену, а все мятежники погибли, все же они добились того, ради чего все затеяли — они освободили от Талла свою землю.

Странно это. Она, таллийка, радуется поражению своего королевства. Как это возможно? Мысли и слёзы вскоре забрали у нее последние силы и она уснула.

Разбудили ее ближе к полудню. Она была совсем разбитая и совершенно не хотела вылезать из кровати. Но ее стража уверяли принцессу, что ее шатер остался последним — остальные уже собрали.

Кое-как она встала. Внутри была какая-то всепоглощающая пустота, полное отсутствие желания куда-то двигаться. Что теперь ей предстоит? Она бежала из родного гнезда от смерти, вместе со своим возлюбленным. Он погиб. Она попала в плен и пересекла границы родины, побывав в Алсогоне, где идет война. И люди, в которых она верила, погибли. Теперь она вернётся в Эль-Тайен. Там ее нарекут «вдовой», и вполне возможно, что отошлют в Раймен. Скорее всего, ее отец к тому времени уже вернётся вместе с ее братом из Нордрима. Может, она снова выйдет замуж? Но при таком раскладе, она больше никогда не выйдет по расчету. Никогда! Пусть лучше она навеки останется одна, но не позволит больше так обращаться с собой.

Принцесса вышла наружу, морщась от дневного света. Ее спутанные волосы развивались на ветру. Солдаты не соврали, лагерь и правда уже собрали. Бедные вояки не спали всю ночь, чтобы с утра двинуться за десятки километров домой. Но, наверняка они были рады, что война пока что закончена. Талл проиграл. Легионы в Нордриме отступают, Алсогон освобожден, а Россогон, возможно, тоже вскоре поднимет свою голову, если Ардорф не успеет что-то предпринять. И кто знает, не пойдут ли эти государства мстить…

Саннэфее привели оседланную лошадь, усадили и сопроводили во главу колонны, которая мало помалу начинала образовываться. Ваттава все ещё была окутана дымом, принцесса представить боялась, как теперь выглядят улицы города. И как долго с брусчатки будут отмывать кровь.

Ардорф со своей свитой и гвардией рыцарей стояли у полевого стола во главе колонны. Они завтракали.

— Проблем у наш и правда машша, — заявил с набитым ртом эрл Весбер, самый молодой из всех эрлов здесь. Ему было, если Саннэфея не ошиблась, около тридцати. — Но шейчаш мы их…все равно не решим. Стоит подождать приезда домой.

— К тому моменту Россогон уже может поднять мятеж, посмотрев на опыт Алсогона, — возражал ему эрл Монт. Мужчина с длинным носом, жидкой челюстью и тремя подбородками.

— Армия и так измотана постоянными маршами. — Ардорф выглядел очень уставшим. Наверное, не спал целую ночь. Хотя в его возрасте, семнадцать лет, он должен держаться бодрей. — Вернёмся домой, а там уже решим, что делать. Саннэфея.

Он взглянул на нее почти что пустыми глазами. Остальные тоже обернулись и ей стало не по себе. Весбер то и дело осматривал ее с ног до головы. Конечно, ему было известно о том, что она вдова. Но хрена лысого она подпустит этого типа к себе.

— Принц, — изобразив максимально наигранную улыбку, она сделала реверанс. — Едем мы уже домой? С победой ли? Или как это называть? Мы победили, или нет?

Лицо Ардорфа помрачнело ещё сильнее. Но он ее ответил. Наверное, сил не было даже на это.

Ещё час армия собиралась в путь. Все это время Саннэфея смотрела на тлеющую Ваттаву.

— Не всегда победа, — вдруг заговорил эрл Весбер, появившийся как из под земли, — может выглядеть как победа. А поражение…

— Оставь свои премудрости при себе. — Саннэфея сделала шаг в сторону. — Мне не интересно.

— Помнится мне, когда я последний раз видел тебя в тронном зале рядом с твоим ныне покойным мужем и королем, ты вела себя более сдержанно.

— Вы участвовали в сражении, эрл Весбер? — вдруг выпалила она, впившись в него взглядом. — Видели все, что там происходило?

— Мне не было нужды… — усмехнулся он.

— Пока ещё есть время — загляните в город, может тогда у вас появятся новые мысли для ваших высоких размышлений.

Весбер ухмыльнулся и ушел, наконец оставив принцессу в покое. Ее бы воля — она бы как следует приложилась всей пятерней по его довольной роже.

Прогремели горны, и колонна наконец выдвинулась.

Чем дальше Саннэфея удалялась от Ваттавы, тем тяжелее ей было. Сначала она хотела сбежать оттуда, но потом… Все эти люди, храбрые, добрые, самоотверженные, лучшие представители своего времени — они навсегда останутся в ее сердце.

Путешествие по пустынным трактам северного Алсогона, снова напомнило ей, что такое пустая рутина. Дневной переход — ночь в шатре, переход — шатер, переход — шатер. Пустота и отчаяние. Она начинала думать, что лучше бы ее прикончили ещё тогда, с Вэлианом. Тогда бы ей не пришлось искать его в обители богов, они бы отправились туда вместе.

Единственное изменение, которое возникло настолько внезапно, что она даже не сразу заметила — листва деревьев обрела оранжевые цвета. Они шли по траку, часто пересекая небольшие леса, а листва хрустела у них под ногами. К тому же, стало немного холодней. На севере Гарсариона холода всегда приходили внезапно. Лето быстро сменялось осенью и так же быстро наступала зима. Потому крестьянам приходилось работать много, чтобы успеть убрать урожай. Как, например, сейчас, в Алсогоне. Многие поля были не убраны, но на некоторых трудились крестьяне, которые при виде армии Талла тут же разбегались и прятались.

В один из дней, Саннэфея немного отстала от головы колонны, задумавшись о том, что она будет делать дальше. Ближе к центру, где шли обозы с провиантом армии, ехали клетки. Как только она заметила их, сразу же стукнула себя в лоб. Как она могла не додуматься, что Делан едет пленником вместе с ними?

Она направила лошадь к повозкам с клетками. Их хорошо охраняли, у каждой были приставлены солдаты. Первые клетки были забиты простыми бойцами и их командирами — сотниками и десятниками. Но вскоре она увидела человека, который выделялся среди других из-за своего роста. Это, несомненно, был Делан. Он сидел в клети со скованными руками. Вместе с ним сидел и Эрмир.

Она подъехала к клетке, но солдаты ее остановили.

— Пустите меня к пленным! — приказала она, чуть ли не криком. На ее голос повернулся Делан.

Выглядел он ужасно. Пустые глаза, заросшее грязное лицо в пятнах засохшей крови, и спутанные волосы. Кинув на нее взгляд, он снова уставился в пол своей клетки.

— Приказ принца… — начал было солдат.

— Я принцесса Саннэфея из рода Фарамонд! А ныне ношу имя Эстерли, тебе это о чем-то говорит, солдат?

— Я… приказ…

— Отойди! — рявкнула она.

Лошади немного поворчали под ругающимися всадниками, но разъехались. Саннэфея просунула руку в клетку и положила руку Делану на плечо.

Он снова взглянул на нее. Но абсолютно неосознанно.

— Скоро я вернусь в Алекорн, — заявил он.

— Алекорн⁈ — захохотали солдаты. — Это та затрахулина, откуда ты выполз? Хах, ее спалили к херам собачьим! Слышишь⁈

Один из солдат ткнул его в ребра древком копья. Сильно. Делан поморщился.

— Хватит! — рявкнула на солдат Саннэфея. — Только и можете, что бить его, связанного и в клетке! Он десятками убивал таких как вы! И сейчас убил бы вас всех одной рукой, идиоты!

— Принцесса, он мятежник, — попытался вразумить его один из солдат. — Зачем вы защищаете его?

— Потому что чести в нем больше, чем во всех вас!

— Алекорн, — пробормотал Делан. — Илиена, Герин, Войцек, Дастон, Энсдери, мама…

— Да захлопнись ты уже! — выпалил другой солдат.

Сердце Саннэфеи, при виде этого человека, самого несчастного на свете человека, разрывалось на части. В тот миг она поклялась, что попробует помочь ему, чем только сможет. Хоть и шансов на это было мало.

— Скоро мы выпьем с тобой, — заявил Эрмир хриплым голосом, смотря опухшими глазами на Делана. — На Летней ярмарке Алекорна. Со всеми нашими друзьями. Со всеми.

— И все наконец закончится, — Делан мимолетно улыбнулся. — Наконец-то…

Солдаты Талла заржали.

— Приказ принца! Приказ! — голосил всадник, появившийся со стороны головы колонны. — Приказ вас убрать отсюда! Я с принцем говорил только что! Он приказал…

— Да закройся ты, — кинула принцесса ему. — Я уже ухожу.

Она сделает все, что может, чтобы спасти его. Пусть боги Истины будут ей свидетелями. Все, что в ее силах.

Кайден

Не ожидая больше никаких знаков, он отправился в сторону Алостеда. От Вайарда он находился далеко, так что добраться до него за то короткое время, люди, забравшие Дейти, не могли. Кайден торопился настолько, насколько это позволяла его лошадь. Тракты были практически пусты, лишь немногие, кто уже прознал о победе Нордрима, возвращались с пожитками на юг, в свои дома.

Сейчас авир очень сожалел, что для его арбалета больше нет болтов. В борьбе с целым вооруженным отрядом он бы пригодился. Но делать было нечего, он с полно уверенностью двигался вперед, желая только одного — вернуть Дейти.

Что он скажет ей? Попросит прощения, за то, что предал? За то, что продал ее? Людям, которые сделали ей столько зла, которые убили ее мать. Борхэ. Да, он уже слышал эту фамилию, но в разговоре с Дорданом не сразу вспомнил, где слышал. Об этих людях ему рассказала сама Дейти. Некая Эрена Борхэ, жена эрла Алостеда, взяла девочку и ее мать в заложники, чтобы вынудить служить силой Пламени ей. Некий шуан, служивший Борхэ, спас Дейти и ее мать, но вскоре их нагнали, и мать девочки убили у нее на глазах.

Теперь пазл сложился в голове Кайдена — когда слуга шуан второй раз сбежал с Дейти, Борхэ долго преследовали их, судя по рассказам самой девочки. Когда беглецы ушли в Дождливые земли, погоня прекратилась, но не преследование. Эрена связалась с Дорданом, одним из глав картеля Нордрима, человеком, который руководит большой сетью. А он посылал отряд за отрядом, суля огромные деньги. И лишь Кайдену удалось провести девочку через весь тот ад, который творился там, за Волчьими горами. Деньги, само собой, толстяк собирался забрать себе, что он и сделал.

Гнев кипел в авире, но гнев этот был направлен на него самого. Он корил себя, за то, что отдал Дейти, следуя своим идиотским принципам, своим идеям. Они уже не раз губили его близких, и вот теперь он снова наступил на те же грабли. Но он собирался все исправить, на сей раз он исправит последнюю ошибку в своей жизни.

Он ехал весь день и пол ночи, пока лошадь не выбилась из сил. Пришлось остановиться, дать ей передохнуть. Но сам он не спал до рассвета. Он все прокручивал в голове те моменты, когда девочка была рядом с ним. Тогда он не ощущал того раздирающего и поглощающего чувства, которое преследовало его всю жизнь. Одиночество. Он вспоминал ее улыбку, и она грела его душу, он вспоминал ее недовольное лицо, вызывавшее смех, он вспоминал ее отвагу, когда авир просил девочку не лезть на рожон.

Когда солнце наконец поднялось, он был полон решительности, готов был умереть (снова), чтобы ее освободить. А потом, примет ли она его извинения или нет, сможет ли она быть с ним рядом — не важно. Он сделает все, чтобы обезопасить ее жизнь. А там — будь как будет. Все же он не мог ее винить, если она не захочет даже говорить с ним.

Но это все потом, после того, как он заберёт ее. Сначала нужно было нагнать тех людей, а потом и убить их.

К обеду следующего дня, он почувствовал, как силы покидают его, а глаза смыкаются. Но останавливаться было совершенно не в его планах. Он достал последний пузырёк бробира и потягивал его, как только становилось плохо.

Уже ближе к вечеру он добрался до небольшого селения, однако обнесенного деревянной стеной с башнями. Военные ограничения были сняты. Но стражники (видимо по привычке) стали его расспрашивать. Он отговорился парой стандартных фраз и спросил, есть ли гостиница в этом селении. Спать у него не получится, будь он даже тысячу раз уставшим. А вот лошадь накормить и напоить нужно было. Она тоже уже еле волочила ноги.

У тех же стражников, Кайден узнал, что день назад здесь проходил отряд, который вез телегу, в которой явно стояло что-то крупное, но узнать, что, не позволило полотно. К тому же отряд предъявил грамоту эрла Алостеда, о беспрепятственном прохождении по землям Нордрима.

Значит он отставал на день. Не так много, учитывая, что он двигался быстрее отряда людей с повозкой. Скоро он их нагонит.

Он нашел гостиницу, переполненную, как и, наверное, во всех городах Нордрима. Люди праздновали, гуляния заполонили улицы.

Петра, его лошадь, жадно пила из корыта, в то время, как он стоял рядом и смотрел на шуршащую листву деревьев, которых здесь было много. Они росли по несколько штук на каждой улице и в каждом дворе. И во всей суматохе событий, он не заметил, что уже наступила осень, и деревья постепенно сменяли свой окрас. Он ненавидел осень. И этому была веская причина — катастрофа, погубившая Авиранскую империю, Скараграс — его дом, и приведшая на Гарсарион Тень, произошла именно осенью.

Пока лошадь ела, он и сам решил перекусить и выпить. Может, сон он и сбил бробиром, но не голод.

В просторном зале гостиницы было много народу, а душман стоял ужасный. Запах кислятины ударил авиру в нос. Добравшись до стойки, в противоположной части залы, он заказал себе еды и пива. Ел быстро, запивая не самым лучшим пойлом, отдававшим кислым привкусом, все ещё думая о Дейти. Теперь он понимал, что она совершенно не выходит из его головы.

Но вдруг он заметил, что рядом сидит человек, одетый далеко не как все остальные. На нем был плотный серый камзол с капюшоном, серые брюки и затертые высокие сапоги. На груди был выцветший рисунок щита. Волосы его были длинными и немного седыми, на хмуром лице была щетина. Он был вооружен, меч висел на поясе.

Кайден уже видел эту эмблему с щитом, и был удивлен, что этот человек делает здесь. Не похоже, что он радовался с остальными. Его лицо выражало тревогу.

— Что делает воин Стражей гор здесь? — спросил его Кайден.

Мужчина медленно повернулся, удивленно смотря на авира.

— Не думал, что кто-нибудь ныне вспомнит, кто я такой, — пробубнил он. — Вот те на. Здесь я пью, как ты можешь заметить.

— Разве вы имеете право покидать гарнизоны? — поднял брови Кайден. — Эльдихор далеко отсюда, а значит ты сбежал, не так ли?

— Не так, — огрызнулся мужчина. — Я посол, и еду я по клятым королям весть разносить!

— Какую такую весть? — нахмурился авир. — Тень?

— Тень-хрень-пень! А! Все дерьмо! Демонов куча лезет, как говна из жопы больного диареей! А где содержание? Мы то и идем на службу в эти проклятые гарнизоны, токмо за обещания не тянуть нас на ваши войны, да за деньги хорошие! Уже пол года как никакого обеспечение ваши корольки нам не шлют! А они должны! Кто остановит демонов, если не мы? А о нас то все забыли!

— Как видишь, не все, — хмыкнул авир. — Война идет на всем Северном Гарсарионе. Нордрим вот Талл разбил пару дней назад, Алсогон в огне мятежа. Разруха повсюду, вот и забыли про вас.

— Слово тебе даю, — тыкнул воин Горных гарнизонов пальцем в авира, — что если корольки не договориться нас снабжать, как раньше, люди побегут, жрать нечего будет! И тогда полезут демоны, что будете делать?

— Тень и эти твари уже давно проникли за Эльдихор, — хмуро ответил Кайден. — Я не умаляю вашего подвига, но пара крепостей, которая думает, что сдержит Тень…

— Я пол жизни служу там, — пожал плечами мужик. — Бился с демонами. Паршивые твари. Шрам оставили на животе не хилый. Пошел я туда не ради подвигов, а ради денег для семьи. Да и братьев моих в легионы не призывали. И таких как я там много. Есть и храбрецы, но их единицы. Вот и вся история. И все эти люди побегут оттуда, ибо нахер нам надо, подыхать с голоду? А демоны, их последний год стала херова тьма!

Кайдена эти слова не удивили, потому что он и сам все видел. Но только сейчас он начал осознавать, что демоны, заражённые теневой хворью в Лабиринтарии, Дейти и вся эта история… предвещают что-то. Что-то страшное.

Кадйен достал две золотые монеты и положил перед воином гарнизонов.

— На дорогу, береги себя.

— Спасибо, — кивнул он, с преданностью в глазах. Он растерялся. — Прадва… спасибо большое.

— В отличие от этих идиотов, которые убивают друг друга, вы сражаетесь с настоящим злом, — сказал Кайден. — Вы храбрые люди.

Сказав это, он пошел к выходу. Лошадь уже поела и готова была нести своего хозяина дальше. Авир запрыгнул и двинулся в путь, погрузившись в мысли о происходящем на западе.

Все эти события, в которые он был невольно втянут, говорят о чем-то. Он не мог сказать конкретно, лишь чувствовал, на основе своего опыта в что сорок лет, и чистой интуиции. Тень снова шевелится. Тогда, когда человечество ослабло. А сейчас оно в сотни раз слабее, чем во времена первой атаки Тени. Кайден даже представить не мог, что люди (и шуан, если им это будет интересно) противопоставят Великому Врагу. И эти мысли вновь приводили его к Дейти. Человек-авир с древней силой Пламени, которую Нуррэ спускал людям последний раз ещё во времена века Маяков. Семь или восемь сотен лет назад. И их встреча однозначно не была случайным стечением обстоятельств. Что-то привело его в Нордрим, именно в тот момент, когда Дордан искал наёмников, именно ему удалось вытащить девочку и довести ее. И в самом конце он оступился. Но он исправит свою ошибку, в этом он не сомневался.

После поселения, название которого он так и не узнал, народу на дорогах стало больше. Люди, в основном крестьяне, тащили на тачках свои пожитки, шли целыми семьями. Жизнь скоро вернётся в Нордрим, и эти люди наконец забудут войну. Но надолго ли? Если вспомнить о том, что творится в Волчьих горах?

Кайден ехал до самого вечера, прикидывая, сколько человек может быть в отряде, ведущем Дейти в Алостед. Заночевал он на опушке небольшого редкого леса, где холм скрывал его с одной стороны, а деревья с другой. На сей раз он уснул, но проспал не долго. Вздрогнув, он пробудился посреди ночи. Сердце колотилось, ему начинало казаться, что он теряет много времени. Авиру не терпелось найти Дейти, снова увидеть ее красные волосы, родные, ввиду ее происхождения, ее изумрудные глаза…

И улыбку, если он сможет ее вытащить.

Бедная Петра, которая недовольно фыркала, когда Кайден разбудил ее и снова оседлал по среди ночи, еле ковыляла. Но к утру уже пошла бодрее.

Авир решил узнать у людей, шедших ему на встречу, видели ли они тот отряд с телегой. Развилок по пути не было, так что они могли двигаться только по большаку. И, ожидаемо, люди рассказали об отряде. Они встретили его прошлым вечером, и из было с дюжину. Кайден обрадовался. С учетом того, что они должны были остановиться на ночлег, и скорее всего, выехали с рассветом, он нагонит их совсем скоро. К тому же, если постараться, то с дюжиной он справится. Наверное…

Он поехал дальше, всматриваясь в конец дороги, который то был близко, то отдалялся, в зависимости от особенностей рельефа. Нордрим ближе к северу был холмист.

И наконец, немногим позже обеда он увидел вдалеке группу людей на лошадях и повозку. Не было сомнений, это те самые люди. Волнение накрыло Кайдена с головой. Но сближаться с ними сейчас он не думал, хорошо было бы дождаться ночи. К тому же, местность была открытая, нужны были хоть какие-то укрытия.

Авир отпустил отряд, и ехал по большаку на приличной дистанции. Как он и думал, отряд остановился на ночевку, но проблемой стало то, что это было, хоть и холмистая, но все же открытая местность. Его было видно издалека. Единственное, что могло ему помочь подобраться к противнику — трава высотой по пояс.

Оставив Петру подальше от лагеря врага, чтобы ее, не дай Нуррэ, не услышали, он укрылся в траве и двинулся в сторону лагеря, медленно, стараясь скрыть даже свое дыхание. Опыта в тихих передвижениях у него было много, а сегодня, к тому же, была темная ночь. Небо затянули серые, характерные осени, облака. Луна лишь изредка выглядывала тонким серпом.

Авир заранее обнажил кинжал, а вторую руку держал на эфесе меча. До лагеря было не более двухсот метров, которые он преодолевал, низко пригнувшись. Последнюю дистанцию он решил проползти.

Их было и правда около дюжины. Кайден ещё делал скидку на то, что кто-то мог отойти от расположения. Часовых было трое, и они явно не думали, что кто-то может им помешать на пути в Алостед, потому как все сидели у костра, безмятежно ели и пили. Остальные спали вокруг костра в спальных мешках. Лошади спокойно стояли неподалеку. Заветная телега стояла совсем рядом к костру, накрытая, как ему и говорили прохожие, полотном.

Кайден подползал ближе, он обнаружил, что двое из часовых сидят к нему спиной, а третий — боком.

— Теперь твоя очередь, — услышал авир их разговор.

— Да с хера ли? Я вчера это делал, дважды.

— Ай, да не чеши ты! Поднимай сраку, и иди! Или не знаешь, что будет, если не напоить ее пурпуром?

— Да-да. Она сожжет нас всех к херам. Что-то слабо верится во всю эту срань.

— А ты проверить хочешь?

— Зачем проверять, если понятно все… — пробурчал недовольно один из них и все же поднялся. — Ну, подумайте, а что если мы… ну… пока она спит, ее, так сказать…

— Тебя маленькие девочки стали привлекать?

— Они самые сочные!

Кайдена уколол настолько сильный гнев, что он едва не сорвался с места, чтобы вскрыть этим подонкам глотки.

— А что? Все равно никто не узнает, она же в отключке.

— Не трогай ее, идиот! — рявкнул другой. — Если ты… нас же повесят!

— Ну хоть глянуть то можно… с этой клятой войной… а, хрен с вами…

Один из солдат ушел к повозке, тот, что сидел боком. Кайден понял, что лучше, чем сейчас, шанса не будет. Он подкрался вплотную к часовым. Сильным и резким ударом, он пробил кинжалом шею одному, и, пока второй не успел спохватиться, резанул ему по глотке. Тишину нарушал только хрип и бульканье, но и они вскоре стихли.

— А может мы себе чуть пурпура отсыпем? — услышал авир и поднял голову. Часовой, отошедший к повозке, возвращался, рассматривая какойто мешочек. — Я забыл какие пропор…

Кайден уже метнулся к нему, перепрыгивая спящих, но часовой заорал во всю глотку и схватился за меч. Авир сбил его с ног и забил кинжалом в грудь, но остальной отряд успел проснуться. Пришлось обнажить меч. Кайден успел рубануть одного, сталь вошла в лицо и пробила кость. Остальные схватили мечи и уже окружали авира. Ему ничего не осталось, как прижаться к повозке.

— Вот те на! — услышал он недовольный голос. — Кого я вижу!

Вперед вышел тот самый человек, который забрал Дейти в таверне Орена. Русоволосый, с красивым лицом и легкой насмешливой улыбкой.

— Верни мне девочку! — процедил Кайден, пытаясь удержать в поле зрения всех. Но они стремились его окружить.

— Ты идиот? — с той же улыбкой спросил русоволосый. — Ты совсем идиот? Тебе за нее заплатили, что тебе ещё нужно? Ты решил потягаться с нами? Думаешь, можешь впарить ее второй раз, уйдя с нашими деньгами? Да я из тебя все внутренности на живую достану, ублюдок!

— Ну попробуй, — скрипнул зубами авир. Краем глаза он заметил, что его шляпа, которую он отдал Дейти, сейчас сидит на голове какого-то урода.

— Убейте его! — рявкнул русоволосый. — А, нет, не убивайте, я ещё хочу ему объяснить, что он ошибся.

Просвистела стрела. Лучника Кайден заметил заранее, так что успел уловить его выпад, прежде, чем стрела полетела. Он увернулся. В это же мгновение на него накинулись со всех сторон. Изворачиваясь, отбивая атаки всеми возможными способами, он смог ранить в живот одного противника. Но удача сопровождала его недолго. Ему рассекли плечо, следом же рубанули по ноге, отчего он упал на одно колено. Но в этот момент он смог ударить одному в живот, пробив его насквозь. Следующий удар по авиру пришелся между шеей и плечом, его разрубили почти до груди, отчего дыхание перехватило, в глазах потемнело.

— Дейти! — успел выпалить он, прежде, чем упал, жадно хватая воздух раненым легким.

Он проиграл этот бой. Он погибнет, и эта мысль возникла, как нечто приятное, радостное. Он отдал свою жизнь в попытке исправить свои же ошибки. И это его радовало.

— Я же сказал, не убивать! — крикнул русоволосый. — А ну разошлись!

Глава отряда подошел к Кайдену, присел на корточки.

— О, не умирай так быстро. Что? Тяжело дышать? Ай-ай-ай, ну сейчас я тебе помогу, как и обещал…

Вдруг он услышал какой-то странный свист, резкую вспышку.

— Что за дрянь? — возмутился русоволосый.

Снова вспышка, пролетевшая по ночному небу, словно комета.

Отряд переполошился, никто не понимал, что происходит. Кайден начал чувствовать боль, и как кровь наполняет рот и дыхательные пути. Его мало волновало то, что происходило вокруг.

Вспышка повторилась. На сей раз без сознаний упал один из солдат.

— Что за хрень⁈

— Оно там!

— Что это⁈

Авир утопал в собственном хрипе и гомоне отряда, но даже сквозь этот шум он услышал знакомый писк и трескотню. Это был Скрайн, иначе говоря — Пушистик, собственной персоной. Он, рассекая воздух, носился между солдатами, которые начали беспорядочно махать мечами.

Но вскоре случилось ещё более неожиданное. Полотно, которым была покрыта телега, возле которой умирал Кайден, слетело, и все вокруг озарил яркий свет, который не исходит даже от самого жаркого огня. Все вокруг поглотил этот свет, люди закричали. Кайден увидел, что по воздуху летает уже не только Пушистик, но и настоящие языки пламени. Поляна загорелась, люди загорелись. Он сам загорелся.

Громыхнуло, прутья клетки разлетелись в разные стороны с такой скоростью, что убили нескольких солдат из отряда, отбросив их. Русоволосый, стоявший перед Кайденом, орал как безумный, пытаясь согнать с себя огонь. Но вскоре он упал, его роскошные волосы сгорели, кожа обуглилась, части одежды прилипли к телу.

Но Кайден боли не ощущал, наоборот. Ему стало легче дышать, он снова почувствовал прилив сил, это было похоже на блаженство. Спокойное и безмятежное.

Потом вновь прогремело, авира обдало струей теплого воздуха, в то время как обугленные трупы отряда разлетелись в разные стороны. Трава тоже сгорела, земля плавилась, от лошадей ничего не осталось. Кайден повернулся и увидел Дейти, в ореоле слепящего света, ее волосы горели, глаза изливали нестерпимо яркий свет.

— От плоти Пламя, — сказала она своим голосом, но в то же время, звучал какой-то иной, красивый и жуткий голос, невероятно громкий. — От Пламени плоть. Сыны Пламени, Я есть свет. И через плоть прольется свет, последней каплей на вечную тьму! Я шлю вам свет, ираим, и шлю вам Пламя, единой искрой!

Когда девочка закончила говорить (Кайден все это время с открытым ртом смотрел на нее), прогремел новый взрыв, осветивший все вокруг. Казалось вновь наступил день, даже небо стало светлым, на пару секунд.

Но вскоре асе померкло, вернулось к тишине и ночной темноте. В глазах Кайдена все ещё светилось, он ничего не видел. Нужно было время, чтобы привыкнуть к темноте.

На ощупь он поднялся, пытаясь схватиться за повозку. Но повозки уже не было, на ее месте была куча пепла, как и повсюду. Все вокруг было выжжено, от людей и лошадей ничего не осталось, а земля ещё дымилась. Авир пополз, его глаза уже немного привыкли, и он увидел лежащую на груде пепла Дейти, без сознания. Она была не тронута пламенем, цела и невредима. Кайден подполз к ней, протянул дрожащую руку, боясь коснуться ее. Она дышала спокойно, будто просто спала.

Наконец он осмелился. Подложив одну руку под голову, он приподнял девочку, заглянул в ее лицо. И тут у него едва не вырвались слезы. Он провёл пальцем по ее лицу, убрал лишние волосы.

— Прости меня, — выдавил он, прильнув к ее лбу своим. Слезы вырвались из глаз.

— Кайден… — хрипло выдавила Дейти, приоткрыв глаза. — Ка… К…

— Дейти! — дрожащим голосом позвал он, приложив руку к ее лицу. — Прошу, прости меня, я идиот! Прости, прости, прости!

Она не ответила. Ее глаза снова закрылись и голова повисла на руках авира.

— Нужно тебя отсюда вытащить, — сказал он.

Краем глаза он заметил легкое свечение, и повернулся. Рядом, среди пепла и дымящейся земли, сидел пушистик, а рядом лежала шляпа Кайдена, нетронутая и целая. Авир улыбнулся, потянулся за шляпой и в этот момент Пушистик сорвался с места и влетел ему прямо в лоб. Кайден сначала потерялся, едва не свалился на землю.

— Ау, — схватился он за лоб. — Больно!

Пушистик недовольно затрещал. Кайден усмехнулся.

— Я заслужил, по делом мне. И ты меня извини, дружище.

Несмотря на боль, несмотря на страх от того, что он только что видел, несмотря на неопределенность, он чувствовал себя как никогда счастливым.

Больше в этой жизни ему ничего не нужно было.