Легенды Гарсариона: Искра (СИ)

XXII

Делан

Он умер. Ещё тогда, когда они остались одни в небольшой комнате в одной из башен королевского дворца в Ваттаве. Тогда его кто-то хорошенько ударил по голове, и его больше не стало. Делан умер.

То, что осталось от него — проснулось на следующее утро в клетке, с прикованными к прутьям руками. Перед ним сидел Эрмир, рассматривая сено, которым была устлана клетка. Когда парень очнулся, тесть перевел на него красные глаза, один из которых заплыл и сверкал фиолетовым синяком. Он ничего не сказал, его лицо ничего не отражало. И это было не нужно. Они оба прекрасно понимали, что уже мертвы, что они проиграли. Так или иначе, они сделали все, что могли, по крайней мере, Делан себя не корил. Он не сожалел ни об одном решении. Теперь картина сложилась в его голове полностью, на это времени в клетке было предостаточно. Он осознал, что таллийская армия уходит из Алсогона, и это было хорошей новостью, к которой, однако, он отнесся с полным равнодушием. Как мертвец может радоваться? Разве могут теперь порадоваться те, кто погиб в первом сражении против гарнизона Матариса? Или те, кто Матарис брал? Те, кто бился под стенами Ваттавы? И кто погиб от козней предателей? Все его друзья, семья (кроме Эрмира, хотя он был в таком же безвыходном положении), все, кого он знал — мертвы. Потому что их предали.

Злился ли он на предателей? Нет. Терзала ли его смерть Дастона, его друга детства, который пал от руки Эрмира на его глазах? Нет. Вся эта война уже была где-то далеко, в прошлой жизни.

Поездка была долгой. И абсолютно пустой. Иногда его били, пару раз укололи мечом. Но он не реагировал, ему было все равно. Перед собой он видел только Алекорн, свою родную деревню. Больше всего на свете он хотел бы вернуться туда. Ведь если он тогда, в Жатву, не оставил Илиену одну, и мятежа никакого бы не было. Она была бы жива, с ним и все было бы как в сказке. Наверное, он думал, что гнев, ярость, месть заполнят пустоту ее утраты. Но теперь хорошо понимал, что это не так. Теперь в душе его была одна огромная черная дыра, которую больше ничто не заполнит.

Большую часть времени он спал. Хотя сном это назвать трудно, потому что каждый раз он просыпался чуть ли не с криком. Потому что перед глазами была картина, которая крутилась каждую ночь ужасным ведением. Сначала все было в огне, повсюду были мертвецы, бесцельно и одиноко блуждающие среди огня. В их глазах не было страха смерти, не было боли или отчаяния. В них читалось бесконечное одиночество, в котором они обречены быть вечно. И после этого — тьма. Всепоглощающая и вездесущая. Ему казалось, что он уже видел однажды эту тьму, в таком же сне. Она была повсюду, ее буквально можно было потрогать. И от нее было не скрыться. И голос, пустой и обезличенный, который шептал одно и то же: Тень. Слово это звучало в голове, скрежетало, скрипело, вызывало страх и отчаяние, от которого не убежать.

И только бодрствуя он мог успокоится. Потому что остатки разума бесконечно возвращали его домой. В то место, куда он больше никогда не вернётся живым. Делан искренне верил, что ещё посетит Алекорн, но уже потом, после своей смерти, которую он, уже с полным спокойствием, ожидал.

Эрмир большую часть времени молчал, разглядывая солому. От того веселого и улыбающегося мужчины уже ничего не осталось. Это был старый и измученный человек, с косматой бородой, грязными волосами и лицом. Первые дни их пути в Талл Эрмир, кажется, плакал, но потом и на это у него не было сил.

Как-то раз к ним подъехала принцесса Саннэфея, о чем-то спорила с конвоирами, но о чем — он не слышал. Не хотел знать. И он не держал на нее зла, за то, что она его ударила. Лишь немного его раздосадовало то, что он погиб не в бою, а вынужден ещё ждать своей смерти. Эта поездка была не самой приятной. Холод начинал донимать, ведь очень уже наступила.

Принцесса пыталась ему что-то сказать, но ее слова все так же прошли мимо ушей. Делан сейчас был занят более важным делом — он был в Алекорне. Кто-то потом его ударил, кто-то плюнул в него, и густая слюна повисла на его длинных грязных волосах прямо перед лицом.

Парень толком не мог сказать, сколько они ехали, но в конце пути, когда он услышал радостный шум толпы, он взглянул на Эрмира. Его глаза запали, кожа на лице натянулась. Да и сам Делан выглядел, наверное, не лучше. А воняло от них обоих кошмарно. Экскременты приходилось выкидывать их клетки самим.

Они проезжали какой-то городок, вокруг стояли ухоженные дома, мастерские и лавки. А народ кидал в них протухшие овощи, камни, и дерьмо. Последнее даже позабавило Делана, ведь этого «добра» им и без того хватало. Народ Талла приветствовал своих героев.

Вскоре они поняли, что это был сам Эль-Тайен, столица Талла. Делан видел то, что он никогда бы не увидел, если бы в один день не принял определённые решения. У этого города стены были толще, а бойницы украшены инкрустациями в виде растений, и красными знаменами с короной и горящим мечом под ней. Наверное, знамя правящего дома, то есть Эстерли. Сам город не сильно отличался от Ваттавы, только цвета домов были более мрачными. Люди здесь не красили стены побелкой, как и крыши. Так что естественный цвет дерева придавал свой темный шарм. Одно было так же, как и в Ваттаве — брусчатка.

И на всем протяжении пути стояли люди, осыпающие цветами и конфетти солдат, и закидывающие клетку с мятежниками всяким дерьмом. Делан хотел бы взглянуть на себя со стороны. Все его лицо было в жиже от гнилых овощей и коровьем дерьме. Эрмир выглядел не лучше, даже его каштановые волосы почернели.

Путь их закончился на огромной площади, со статуей какого-то короля в центре. Он держал в руках меч, его лицо было благородным и уверенным. Не сразу Далан заметил, что одна нога его стоит на трех уродливых, тощих и лысых людях, с табличками на шеях — Алсогон, Россогон и Нордрим. Парень хотел было посмеяться, но сил хватило только на улыбку. Ведь сейчас эти тощие и слабые люди дали Таллу под зад. Нордрим отстоял свободу, Алсогон завоевал ее ценой рек крови, Россогон, скорее всего, тоже восстанет в ближайшее время. И эта мысль радовала Делана.

Клетка остановилась. Пленников вывели из нее. Оба они свалились, не в силах идти, ноги отвыкли от ходьбы. Так что их пришлось тащить. Солдаты Талла, которых месяц назад Делан убил бы голыми руками, тащили его ослабшее тело. Когда его поднимали по деревянным ступеням, его ноги бились о них. Сейчас он больше не был лидером мятежа, не был даже человеком. Просто мешок мяса. Именно как мешок его швырнули на деревянный пол, под радостный шум толпы.

Когда Делан поднял глаза, то обнаружил, что он находится на эшафоте, построенном, видимо, специально для них. Именно для них, потому что больше пленных не было. Остальные удостоились чести и радости погибнуть в бою. Но на эшафоте не было ни пня для отсечения головы, ни виселицы. Были только две колодки.

Не долго пришлось бывшему лидеру мятежа лежать, его подняли и потащили к колодкам. Согнули, засунули голову и руки в отверстия, после чего опустили крышку. Ноги его подгибались, стоять было тяжело, а если он их сгибал, то колодка душила его.

— Жители Эль-Тайена, таллийцы! — заголосил глашатай, вышедший вперед, к краю эшафота. — Эти люди — жестокие преступники и убийцы, предатели, поднявшие мятеж на земле провинции Алсогон! Они учинили восстание, унесшее десятки тысяч жизней, убивали и грабили, насиловали, свергали законную власть наших эпархов и эрлов, воздвигнутых нашим великим королем Экенбертом, да будет его имя вечно в Истине! За их преступления, этих гнусных подонков мятежников ждёт кара! Главари банд убийц и разрушителей будут казнены самым жестоким способом, который изберет принц Ардорф Эстерли!

Толпа завопила. В Делана и Эрмира снова полетела тухлятина и дерьмо.

«Они что, — подумал Делан, — притащили все это с собой в карманах? Специально?»

— Завтра утром будет казнен один из этих людей! И вы, добрые люди Талла, можете стать свидетелями этого исторического события, знаменующего конец мятежа в Алсогоне!

Делан не мог теперь до конца разобраться. И от этой мысли ему стало дурно. Неужели Алсогон все же проиграл? Может, знать снова присягнула Таллу? Может, все эти игры и предательства все же не привели его народ к победе? Неужели эти подонки все же упали в ноги таллийцам…

Глашатай удалился, а толпа продолжила закидывать пленных всяким дерьмом. Делан изо всех сил старался не поднимать голову, но люди метили ему именно в лицо. Один раз даже прилетел здоровый камень, с глухим звуком врезавшись в макушку парню. Боль пронзила голову, а через пару мгновений он увидел, как со слипшихся грязных волос капает кровь. Солдаты, охранявшие эшафот, пресекали попытки убить пленных, и вскоре вообще отодвинули толпу на безопасное расстояние. Делан не сказал бы им спасибо — лучше бы его забили камнями сразу. Так быстрее.

К вечеру стало ещё хуже. И не от людей, которых уже почти не было, а от осеннего холода. На Делане, как и на его тесте, почти не было одежды, так что когда солнце окончательно село, его начал пробирать холод. Тело трясло, сил стоять не было, от чего колени постоянно подкашивались и колодка начинала его душить. Вскоре он решил, что это отличный способ наконец все закончить, но солдаты успели его вытащить. Они утащили его с эшафота в палатку, где стояла печь и отогрели. Даже дали кусок хлеба, который он не взял. И даже не потому, что не хотел, просто не было сил. Так он и отключился.

Утром его даже не будили, просто выволокли на эшафот. С противоположной стороны стоял высокий стул, а по обе его стороны — ещё с десяток поменьше. Там сидел сам принц Талла Ардорф, Саннэфея и эрлы. Они сидели во всем своем величии королей, в красивых одеждах, а на фоне, не так далеко, высился огромный замок, даже больше замка в Ваттаве.

Эрмира в колодках Делан не увидел, и в душе мелькнула надежда, что он уже умер и не будет больше терпеть эти мучения.

Но когда его снова заковали, надежды угасли. Эрмира живого вывели перед толпой, и так, чтобы сам Делан его видел. Тесть и зять на секунду встретились взглядом. В лице этого старого изнеможенного человека читалось покорное смирение. Даже радость. Он ведь искренне верил, что встретится со своей женой и дочерью. Нужно только немного потерпеть.

Эрмира поставили на колени лицом к Делану, руки его развели в стороны и привязали к столбам. Сорвали с него остатки его одежды, обнажив грязную спину.

— По приказу принца Талла Ардорфом Эстерли, — провозгласил глашатай, — привести казнь в исполнение!

К тестю подошли два человека в чёрных туниках, на руках их были перчатки, а лица их выглядели так, словно лицо ребенка, который вот-вот получит сладкий апельсин. В руках оба держали плети со множеством нитей, на конце каждой из них блестел металлический наконечник.

Эрмир поднял впалые уставшие глаза на зятя, впившись в него взглядом. Делан своего тоже не отводил. Если на то пошло, то он будет с тестем до последнего, не отвернется и не оставит его.

— Секи! — рявкнул кто-то.

Свистнула плеть, с жутким шлепком ударив по спине Эрмира. Его вывернуло, все мышцы напряглись, глаза раскрылись, изнутри донесся сдавленный тон. Толпа радостно загалдела. Снова свист и удар, Эрмир встрепенулся. Делан почти чувствовал каждый удар на себе. Снова свист и шлепок, и снова и снова. Эрмир корежился, и стонал, сжав зубы, но кричать он не стал. Его били до тех пор, пока его не перестал кончится, а просто повис на веревках, державших его руки.

— Стоп! — провозгласил глашатай, с омерзением смотря на спину Эрмира. Сглотнув, он продолжил: — Дальше!

Его отвязали, он свалился в руки солдат. Делан увидел его спину, разорванную и рассеянную. Темная кровь текла ручьем, виднелись белые ребра. Его кинули на деревянный стол на живот, привязали руки и ноги, но в этом не было необходимости. Эрмир еле дышал. Его глаза, казалось, не двигались, но вскоре Делан снова уловил его взгляд и держал сколько это было возможно.

Дальше началось самое жуткое. Он и не думал, что таллийцы настолько жестоки. Палач подошел к Эрмиру с ножами, раскалил их над свечей, стоявшей рядом на столе. А после, принялся резать израненную кожу. Лицо тестя исказилось от боли, мышцы напряглись, изнутри снова раздался сдавленный стон. Палач не просто резал его, а по-настоящему сдирал кожу. Заживо свежевал Эрмира. Делан хотел было отвернуться, но взгляд тестя, вцепившийся в него, говорил о том, что в эти минуты он не хочет быть один. И парень продолжал смотреть на мучения последнего оставшегося в его жизни близкого человека.

Палач снял кожу до пояса, обнажив кости и мышцы, которые блестели на солнце и то и дело сокращались. Эрмир все ещё был в сознании, но держался, не кричал. Под радостный крик толпы палач кинул лоскут срезанной окровавленной кожи на эшафот.

— Я больше не могу! — услышал Делан знакомый женский голос позади себя. Вероятно это была Саннэфея. — И не буду на это смотреть! Чудовище!

Толпа ревела. Этот шум напоминал Делану, как его встречали в Ваттаве.

Потом палачу поднесли бурдюк, он с довольной улыбкой поднял его и продемонстрировал толпе. А потом развернулся и плеснул Эрмиру на освежеванную спину. На сей раз тесть не выдержал. Его перекосило и он закричал, как безумный, начал дёргаться. Палач рассмеялся, плеснул ещё. Делан не знал, что это была за жидкость, но похожа она была на простую воду.

Потом Эрмира оставили мучаться от жуткой боли. Больше тесть не смотрел на Делана, наверняка сил больше не было.

Подошел второй палач, с наточенной секирой, покрутил ее в руках, играя с толпой. А потом резко развернулся и всадил оружие в стол, где корчился Эрмир, отсек ему ногу выше колена. Развернулся, широко улыбаясь и развел руки, наслаждаясь радостными воплями людей. Эрмир наверное и не почувствовал этого, второй палач поднял истекающую кровью ногу и швырнул на эшафот. Резким движением второй палач отсек вторую. Стол залило кровью, Эрмир перестал дергаться и снова уставился на Делана, еле дыша.

— До встречи! — прохрипел он, собрав последние силы.

Его глаза померкли, ребра, открытые свету, перестали подниматься. И в этот самый момент, палач рубанул Эрмира по шее, отсек голову и поднял за волосы. Он принялся размахивать ею перед толпой, кровь полетела в разные стороны.

Последняя частица Делана умерла вместе с Эрмиром. Он опустил голову, чтобы не видеть этого ужаса. Но палачи не оставили его даже теперь. С улыбкой до ушей, один из них подошел и поставил голову Эрмира прямо перед глазами Делана. Мертвое бледное лицо тестя бездушными глазами смотрело перед собой. Остался только Делан. Теперь была его очередь. Наконец смерть заберёт и его.

— Последний преступник будет казнен завтра! — провозгласил глашатай. — Дабы продлить его страдания!

— Нет! — завопил Делан. Внутри него все перевернулось. Он смотрел на голову тестя и кричал. — Нет! Убейте меня! Убейте сейчас! Ублюдки! Давайте! Убейте! Убейте!

— Ты умрешь, поверь, — сказал палач, схватив его за волосы и задрав голову. — Умрешь ещё более страшной смертью. Я тебе это обещаю!

Потом снова дерьмо и протухшие овощи. И мертвое лицо Эрмира перед глазами.

Он жаждал смерти больше всего на свете.

Кайден

Дейти пришла в себя только ближе к вечеру следующего дня.

Кайден решил вернуться в то селение, где встретил воина Стражей гор, направлявшегося к королям, чтобы вразумить их восстановить снабжение гарнизонов в горах Эльдихор. Авир прикинул, что в этом месте им обоим будет спокойно. Он снял комнату в той самой таверне, где он останавливался, следуя за похитителями девочки. Заведение было вполне неплохим, и не таким дорогим. Комнату ему предоставили небольшую, но вполне уютную, с кроватью, столиком и сундучком для вещей.

Кайден сидел на стуле возле кровати, на которой тихо сопела Дейти. Ее огненно-красные волосы рассыпались по подушке, милое лицо, движения которого так ждал авир, было чистым, будто бы она не прошла пару десятков километров лесами и полями. Одежда была далеко не в лучшем состоянии. Подбитая шерстью и мехом курточка порвалась в нескольких местах, с разодранными шерстяными штанами была такая же история. Кайден предусмотрел это и купил на местном рынке ей новую одежду.

Пушистик сидел у изголовья кровати, и порой тихо попискивал. Вся эта картина напомнила авиру ту ночь, когда они остановились в одной из деревень, и где их принял полукровка. Но сейчас все было иначе. Он больше не смотрел на Дейти как на товар, который нужно просто доставить. Нет, и не думал больше так смотреть на нее. Девочка прошла с ним такой долгий и трудный путь, разделила с ним боль и трудности. Она была его родной кровью, авиром, она была Истоком…

Теперь он сделает все, чтобы защитить ее. Кто бы не думал причинить ей боль, он прикончит любого. Убивать для него было делом естественным, но теперь у его ремесла была хотя бы причина.

А причина — единственный человек в этом мире, который его понимал. Единственный родной для него человек. И перед которым он обязан искупить свою вину предательства. Ведь она не заслужила этого. И единственная возможность искупления для Кайдена была служба этой девочке свой собственной жизнью.

Она проснулась вечером следующего дня, вяло открыв глаза. Она не сразу обратила внимание на Кайдена, ее взгляд пробежался по комнате.

— Ты в безопасности, — сказал авир, положив руку на ее предплечье. Но она моментально отдернула руку, и случилось то, чего Кайден боялся больше всего. Хотя он знал, что это неизбежно произойдёт. Она посмотрела на него, и в глазах Дейти было столько укора и боли, что Кайден едва его выдержал.

— Прости, — выдавил авир.

Дейти не ответила, она отвела взгляд, уставившись в потолок. Авир думал, как начать разговор, думал, что можно сказать в этой ситуации. Ведь он ее попросту продал. Ожидать теперь, что она вот так просто все забудет — глупо.

— Мне показалось, — начала хриплым голосом девочка, — что я наконец в безопасности. Вроде как. Потому что с тобой я чувствовала себя в безопасности. И больше не была одна. Больше не было страха, с которым не сравниться ни одна встреча с теми, кого мы повстречали.

Кайден молчал, смотря на свои мозолистые, покрытые морщинами руки.

— Оставил бы меня лучше этим подонкам, — выдохнула Дейти спокойно, и это спокойствие было хуже любого гнева. — Рано или поздно я бы умерла в их руках. Я бы не пошла у них на поводу, ни за что на свете, они убили мою маму. А потом убили бы и меня. А ещё лучше, чтобы ты никогда меня не нашел. Лучше бы мне не знать, что я, возможно, кому-то нужна, а потом быть обманутой. Ты просто меня продал за эти свои золотые монеты.

Кайдену хотелось провалиться под землю, умереть, встретиться с тысячью демонов, пойти в саму черноту Тени, но не слышать этого. На глазах навернулись слезы, которые вызвали в нем страх. Он уже не помнил, когда его глаза увлажнялись слезами.

— Зачем ты снова меня спас? — спросила она. — Продать подороже?

— Нет, — прохрипел Кайден. — Я понял… что совершил ошибку.

— Зачем ты меня вытащил? — теперь с нажимом спросила Дейти.

— Прости меня, — закачал головой авир.

— Если я для тебя не товар, то мог бы ещё тогда, в том сраном городе, демоны его… Вайарде! Мог бы и там поступить так, будто бы я не кусок мяса для тебя!

Она начала повышать голос, и теперь авиру стало ещё хуже. Он, человек переживший страшную катастрофу в Скараграсе, падение Авирана, прошедший сотни битв с демонами, убивший на своем пути тысячи людей, сидел и чувствовал себя беззащитным перед этой девочкой.

— Ты заставил меня поверить, что я тебе нужна! — продолжала кричать Дейти. На ее изумрудных глазах тоже появились следы, прочертив на румяных щеках бороздки. — А потом продал! Ты самый гнусный подонок! Ты хуже этих демонов! Гад! Подонок!

Она по-настоящему взбесилась и принялась колотить Кайдена, а тот даже не сопротивлялся. Он понимал, что заслужил гораздо больше ее ударов.

— А теперь ты снова меня забрал! И что ты теперь от меня хочешь⁈ Что тебе нужно⁈ А я скажу тебе, что я хочу — больше не видеть тебя! Лучше буду снова одна! И ты мне не нужен! Проваливай! Забирай свои золотые монеты и проваливай!

Кайден не мог думать, не мог решить, что делать или что сказать. Он ощущал только боль, которая выкручивала душу. А Дейти продолжала неистовствовать. Она схватила сумку, его потрепанную походную сумку, с которой она таскалась по Дождливым землям, и швырнула ему в лицо.

— Уходи! — закричала она, захлебываясь слезами. — Найди кого ещё можно продать! Уходи! Уходи!

Он не выдержал. Сердце готово было разорваться, а из глаз хлынул настоящий поток. Он поднялся и попятился к дверям, не отводя от нее взгляд, а она все ревела и кричала: «уходи».

Кайден открыл дверь, вышел, а когда закрыл ее, то не мог больше двинуться с места. От него будто целый кусок оторвали. Ему хотелось снова ворваться в эту комнату, упасть на колени, молить ее о прощении, но он не посмел. Он слышал ее рыдания и всхлипы, тихий писк Пушистика. А потом все же ушел.

Ему хотелось напиться до потери памяти, только так он умел зализывать раны на душе. Но пить он не стал. Лишь вышел на холодную улицу, усыпанную желтыми листьями и сел на первую попавшуюся скамью, где уткнулся лицом в ладони и по-настоящему зарыдал.

И он не знал, что делать. Совершенно. После Дейти для него не существовало больше мира, не существовало проблем и опасностей, желаний и страхов. Теперь его мир был наполнен девочкой-Истоком.

Кайден не знал, сколько времени он просидел так, но уже начинало смеркаться. Возвращаться в заведение он не хотел, но и уходить точно не собирался. Оставалось только провести ночь на улице. Но перед этим он решил кое-что сделать. Он вошел в таверну, поймал суетного хозяина, с красными щеками, который носился меж гостей.

— В последней комнате, в той, которую я снял, находится девочка. Передай ей, что моя лошадь теперь ее. Кроме того, вот, — авир выхватил кошель с монетами и высыпал все содержимое. У владельца загорелись глаза. — Здесь хватит. Корми ее самой лучшей едой, выполняй любые прихоти и сделай все, чтобы она была в безопасности. Если с ней что-то случится, я выпотрошу тебя. Уяснил?

— Да, да, — бодро закивал головой мужчина. — Сделаю все, в самом лучшем виде.

Сказав это, он удалился, пересчитывая монеты и пробуя каждую на зуб.

Кайден снова удалился на улицу, нашел неплохой пень недалеко от таверны и сел на него. Самое главное, что он мог видеть окно комнаты, где была Дейти. Там горел слабый свет, который порой становился ярче и сразу тускнел. Наверно, это Пушистик летал по комнате.

Было холодно, но авиру было плевать. Этот холод хотя бы немного гасил боль внутри него. С наступлением ночи ему пришлось укутаться в плащ, ноги задубели, зубы начинали отбивать ритмы. Но он неотрывно смотрел на окно, где горела свеча.

Утром он уже не чувствовал ног, тело промерзло, а мышцы лица не двигались. Но он продолжал смотреть на окно. За эту непростую ночь он решил для себя, что плевать ему уже на свою судьбу, она целиком принадлежит Дейти, он будет служить ей, пусть даже ему предстоит замерзнуть, охраняя ее.

— Эй, друг, — позвал его вдруг кто-то. Это был крепкий мужчина с аккуратной рыжей бородой и зачесанными назад волосами того же цвета. Он был одет в шкуры, а на лице играла легкая улыбка. — Ты чего тут сидишь?

— Жду, пока замерзну, — прохрипел авир, тряся зубами. — Осень быстро н-н-наступила, да?

— Так не пойдёт, — покачал головой мужчина. — Бродяжий вид, грозное лицо, запущенная борода, повязка со шляпой на голове. Солдат? Нет, не солдат — наемник?

— Просто б-б-бродяга, — пожал плечами Кайден.

— Если обещаешь вести себя как подобает, можешь пойти со мной, я тебя отогрею и накормлю. Что скажешь?

Кайден обдумал его предложение. Он боялся до смерти, что если он уйдёт, то может что-нибудь случится. Но все же замерзшее тело уговорило его согласиться.

— Меня Гамлин звать, — представился мужчина. — А ты кем будешь?

— Кайден, — буркнул авир, еле переставляя ноги, которых он не чувствовал.

— Откуда будешь?

— Из очень далёких краев, ты не знаешь.

— Пусть так, главное, чтобы не из Талла, их я не люблю, по понятным причинам.

Гамлин привел авира в свой дом, деревянный сруб, которые на половину был под землей. Из крыши торчала труба, откуда шел дым. При входе лежала стопка дров и шкуры кроликов.

Когда они вошли, на Кайдена повеяло блаженным тёплом. Внутри все было скромно — одна большая комната с парой кроватей, и ещё одна комната поменьше, в нее вела завешанная шкурой дверь.

В доме были ещё люди — женщина, которую Гамлин представил своей женой Исарой, и двое детей — парниша лет десяти, и девочка немногим его младше.

— У нас сегодня гость, — заявил хозяин дома. — Во имя Истины я приму его, Исара, навали поесть, я и сам голоден.

Кайден снял свой плащ вместе с поясом, на котором висел меч, так, чтобы никто этого не увидел, и аккуратно уложил при входе. Потом он поел и уселся возле очага, стараясь разогреть свое тело. Он начал опасаться, что ноги его отмерзли окончательно, но вскоре понял, что может шевелить пальцами.

— Давай за стол, — позвал его Гамлин.

Кайден сел, следя за тем, как все члены семейства бросают на него взгляды.

— Чегой повязку не снимаешь с головы? — спросил его хозяин дома.

— Привык к ней, — отмахнулся авир. — Уж простите за это.

— Так значит ты…

— Могу я попросить? — прервал его Кайден. — Вам же лучше будет не знать кто я.

Гамлин удивился, а потом нахмурился. Но больше вопросов авиру задавать не стал.

После еды Кайден решил, что стоит вернуться к своему новому посту, где он скорее всего и помрет от холода. Он отблагодарил Гамлина и его жену, и собрался уже уходить.

— Погоди, можешь остаться у нас на ночь, если хочешь. Хоть ты и не говоришь ничего, я все равно вижу, что ты не тот человек, который хочет причинить вред. Скорее у тебя самого проблемы.

Кайден задумался. Следующая ночь может быть куда холоднее, ведь зима подступает все ближе. Так что поспать в тепле был не против. К тому же, Дейтивряд ли выйдет из таверны ночью.

— Спасибо за приглашение, — ответил он. — Я… вернусь к ночи.

— Да хранит тебя Истина, — поднял Гамлин руку в благословляющем жесте.

Кайден коротко кивнул, взял плащ вместе с поясом и вышел, направившись к таверне. Он сел на том же месте, где и просидел всю прошлую ночь. Сначала ему казалось, что в окне той комнаты, где находилась Дейти нет никаких признаков жизни, но потом увидел, как в окне мелькнули ее красные волосы. Она выглядывала, осматривая улицу. Кайденаона увидеть не могла, да и он не хотел этого. Он сейчас меньше всего на свете хотел увидеть ее осуждающий взгляд.

К вечеру снова начало холодать, авиру пришлось как следует закутаться, но со временем эти меры перестали приносить пользу. Тогда он решил походить вокруг таверны, не сводя взгляд с окна, где зажегся свет. Людей на улицах не было, никому особо не хотелось разгуливать в такую погоду, так что от лишних глаз он был защищен.

Осенние ночи были темными, напоминали ему тьму Дождливых земель. Холодный воздух с севера гулял по пустым улицам, поднимая в воздух опавшие листья. Надо было возвращаться в дом Гамлина, не было никаких опасений, что девочка может уехать. Она не глупа, в такую погоду, да еще и ночью она не поедет.

Кайден уже хотел было встать со своего поста, как почувствовал что-то необычное. Это было трудно объяснимым чувством, чем-то вроде интуиции. Когда человек, длительное время занимающийся определенным делом уже настолько хорошо знает свою работу, что может с закрытыми глазами делать ее. Дело было в ветре. Он стал не просто холодным, он стал пронизывающим, мерзким, темным. Он нес в себе тихие звуки, тонкие, едва уловимые. Он усмирял даже огни в лампах, которые висели у входа в таверну. А потом он услышал карканье ворона. Его было слышно постоянно, и до этого часа, но конкретно в этом звуке было что-то неестественное. Что-то было не так, но авир никак не мог понять, что. В сердце появилась тревога. Может, это была паранойя, из-за всего того, что он недавно пережил.

Все же он решил вернуться в дом, списав предчувствие на усталость. Ветер усилился, когда авир дошел до дома Гамлина. Кроме того, ему показалось, что стало слишком темно, обычно горящие фонари и лампы больше не горели. Он остановился у входа в дом, осмотрелся, прислушался. Что-то все же было не так. Эти звуки…

Тихий топот, будто бы кучи крыс, и клокотание. Здесь определенно что-то было не так. Авир решил зайти к Гамлину, все же вместе было спокойней.

Час был уже поздний, так что хозяин дома уже спал, вместе со всей семьей, а в доме было темно. Не горел даже очаг, который, по идее, должен был гореть. Слишком темно. Авир вспомнил, что при входе стояла лампа, кое-как нащупал ее, едва не уронив. Достав огниво, он высек искры и зажег свет. Даже этот свет был тусклым, он едва разгонял темноту. Чувство безнадежности и отчаяния неведомо откуда навалились на авира. И тут он услышал клокотание, которое слышал на улице, однако более реальное и четкое. А за ним было прерывистое и высокое, похожее на смех звучание. Как если бы смеялась жаба.

И тут авир понял, что происходит. Он до последнего не мог поверить, что это происходит здесь, так далеко от гор Эльдихор. Шестое чувство, выработанное за долгие годы в Дождливых землях, в постоянных схватках с демонами, не подвело его. Тень. Она была здесь.

Тихо и медленно авир вытащил меч из ножен, направил его в темноту, поглотившую дом. Стараясь ступать как можно тише, он двинулся к противоположной части помещения, туда, где стояли кровати детей Гамлина. Но они оказались пусты. Странные звуки не утихали, и Кайден уже знал природу их происхождения. Сделав еще пару шагов в сторону комнаты Гамлина и его жены, отделенную от основной лишь занавесом, он протянул меч и отдернул занавес.

Свет разогнал темноту и Кайден увидел не самую лицеприятную картину. Все члены семьи Гамлина, да и он сам, лежали выпотрошенными на спинах в центре помещения, уставившись глазами, полными ужаса, в потолок. А по ним копошились твари, не больше метра высотой, кривые и горбатые, с тощими конечностями, с мерзкой черной кожей, висящими ушами и длинным тонким носом. В глаза тварей попал свет, и они ответили отблеском, точно, как кошки. Это были снорки, Их мелкие пасти, с острыми зубами, испачканные кровью, раскрылись, при виде света, оттуда донеслось шипение. Тварей было около восьми штук, Кайден не успел их сосчитать.

Снорки, увидев еще одного человека, кинулись на него. А Кайден разбил лампу, вспомнив, что эти подонки боятся огня. Как, впрочем, и все демоны. Масло пролилось и загорелось, огонь перекинулся на сухую траву, которой был устлан пол. После этого авир принялся отбиваться мечом. Одну тварь он разрубил, когда та прыгнула в его сторону, другую он остановил рукой, но прыткий демон вцепился зубами в мизинец и безымянный палец. Руку пронзило острой болью, авир рубанул твари по голове, развалив ее пополам. Но вот пальцы было уже не спасти, почти откусанные, они болтались на обрывках кожи. В голове авира промелькнула мысль, что он совсем потерял хватку. Раньше бы он не позволил снорку даже подобраться к себе. Вспыхнув гневом, Кайден принялся рубить оставшихся демонов. Они были ловкими и жутко быстрыми, пытались обходить его, но все же добраться до него, через вихрь клинка им не удавалось. Вскоре авир прикончил последнюю тварь, проткнув ее тощее склизкое тельце.

— Дейти… — тяжело дыша, сказал он. Это была первая мысль, которая появилась у него после боя.

Он выбежал и дома. Тишина, мрак и завывания ветра обрели новую силу, а к ним еще добавились и крики, которые разносились по темным улицам. То с одной стороны, то с другой. Стараясь ориентироваться в темноте, авир побежал к таверне. Отовсюду был слышен частый топот, клокотание и вопль. А откуда-то сверху послышалось карканье. То самое, неестественное. Это были калибаны.

Откушенные пальцы жутко белели, он чувствовал, как льется кровь, но не мог остановиться. Нет, не сейчас. И почему он не послушал свои чувства? Почему не остался рядом с таверной⁈ Сейчас Дейти была в самой большой опасности с момента их побега из Дождливых земель.

Наконец Кайден нашел заведение. Крики стали громче, а вокруг был слышен высокий, похожий даже на писк вой, клокотание и топот. Демоны носились во тьме, убивая людей.

— Помогите! — услышал он из тьмы. — Отвали! Нет! Отвали!

Потом был жуткий хруст, короткий, но отчаянный крик и молчание. Судя по всему, тут были не только снорки.

Авир добрался до входа в таверну, на удивление, внутри все ещё горел свет. Он ворвался туда и увидел взбудораженных людей, не больше дюжины. Многие из них были еще сонными, но все, как один, были перепуганы.

— Что там происходит? — спросил мужчина с роскошными закрученными усами.

Кайден, тяжело дыша, промчался мимо людей, схватил стол и швырнул к дверям. Затем повторил это с ещё одним. Его рука была залита кровью, остался только безымянный палец, мизинец отвалился по пути. Но сейчас на это было плевать.

— Завалите дверь! — заорал он. — И окна, быс…

Не успел он договорить, как ближайшее окно разбилось, внутрь проникла длинная тощая рука, не меньше полутора метров. Одним резким движением тварь схватила мужчину с усами и утащила на улицу. Люди завопили.

— Истина благая!

— Хватайте все, чем можно драться! — заорал авир.

Но люди только ещё больше запаниковали. Некоторые даже кинулись ко входу, но Кайден убил их двумя движениями. Все равно им не выжить, а так хоть дверь не откроют. Однако демоны уже занимались этой проблемой, со всех своих сил стараясь ее выбить. А через мгновение в зал через окна заползли снорки и влетели два калибана.

Началась полнейшая неразбериха. Люди орали, демоны нападали на них и перегрызали глотки, выпуская фонтаны крови. И среди всего этого безобразия, Кайден увидел красные волосы. Дейти спустилась вниз, она была напугана, закрывала голову и бежала, даже не смотря под ноги. Рядом летел Пушистик, стараясь отогнать от нее демонов. Но твари эти, все, как один, рванулись к ней. Авир тоже кинулся к девочке, рубя на своем пути без разбора.

Подбежав к ней, он оттолкнул Дейти к стене, а сам заслонил ее своим телом.

— Кайден! — услышал он ее крик, в котором была надежда.

— Через мой труп, ублюдки! — заорал авир. Лицо его исказилось, волосы растрепались (и где он успел потерять шляпу?).

Демоны застыли на секунду, но потом всей гурьбой кинулись на него. Среди тварей были снорки и калибаны, но авир увидел, что в окно протискиваться стрыкса, тварь под три метра ростом, тощая, с обвисшей бледной кожей, с искривленным лицом с огромной пастью.

Кайден принялся отбивать атаку, разрубая снорков, но очень быстро калибан сбил его с ног своим голосом. В ушах у авира зазвенело, он ничего не слышал. Тогда в бой кинулся Пушистик, метавшийся, словно стрела.

— Кайден! — сквозь звон услышал авир, почувствовав руку на груди. Перевел взгляд и увидел Дейти. Она была перепугана, едва не рыдала.

— Пламя! — выпалил авир, стараясь вздохнуть. Он крепко приложился спиной к стене, сбило дыхание.

Через секунду лицо девочки пропало, и появилась туша снорка, он сбил ее с ног. Кайден подскочил, схватил тварь рукой без пальцев за шею и швырнул прочь.

Дейти вопила, как безумная. Авир не успел обернуться, как его снова сбили с ног. Укус в плечо свел все мышцы, он почувствовал как от него оторвали целый кусок.

А потом случилось уже знакомое Кайдену чудо. Все вокруг вспыхнуло ярким пламенем, слепящим, но не обжигающим. Языки огня метнулись в демонов, сжигая их дотла за считанные мгновения. Весь этот парад света сопровождался неистовым криком Дейти. Тут силы Кайдена были уже бесполезны. Пусть она делает свое дело.

Спустя пару мгновений все вокруг горело, демонов не было. Кайден хотел уже было подняться, но его снова сбило с ног, сильнейшим ударом. Это был настоящий взрыв, таверна разлетелась в щепки.

Авир не сразу пришел в себя. Он лежал на спине, смотря в темное небо, а вокруг все горело. Верхушки деревьев, росших рядом, полыхали.

Безумие.

Чистое безумие!

Он не знал сколько прошло времени, наверное, целая вечность, прежде, чем перед глазами появилось ее лицо. Испуганное и взволнованное. Оно блестело в свете огня, а в больших изумрудных глазах прыгали блики.

— Кайден, — простонала Дейти, свалившись на его грудь и обняв его. — Ты здесь!

Она зарыдала, не щадя сил. Авир обнял ее.

— А куда бы я делся? Я же сказал, что не брошу тебя.

— Они напали, выбили окно, Пушистик дрался, но… — затараторила, глотая слезы Дейти, — я испугалась до безумия. Я не знала, что делать. Всегда, когда эти твари нападали, ты был рядом, а теперь… Прости меня, Кайден, я не хотела, чтобы ты уходил!

— Тише, тише, все хорошо. Не тебе надо просить у меня прощения. Это ты прости меня, за то, что… предал тебя.

— Я так рада, что ты не ушел!

Кайден попытался подняться. Все тело жутко ныло после этого боя. Он решил, что позже будет разбираться с тем, что демоны в таком количестве были так далеко от гор, от Тени. Укус плеча не болел, он потрогал его. Да, куска плоти не было, но благодаря целительной силе Пламени, рана затянулась. После он с надеждой взглянул на свою левую руку. Нет, пальцев не было. Ну хоть культи затянулись, что уже было неплохо.

— Кайден, твои пальцы, — ужаснулась Дейти.

— А, — поспешил спрятать руку авир, — ерунда. Оттяпали эти твари. Но ты меня быстро залатала.

— И… — она уставилась на его лицо.

Кайден сразу понял, в чем дело. Потрогав лицо, он обнаружил три борозды, проходившие ото лба до подбородка, даже клок бороды вырвали. Он даже не помнил, когда его так цапнули.

— Теперь я ещё и уродец, — усмехнулся он. — Старый уродец.

— Ты не уродец, — замотала Дейти головой. — Просто… немного…

— Да ладно, мышонок, переживу как нибудь, — улыбнулся он. — А нам пора отсюда уходить.

Хрустнув коленями, он поднялся. Все вокруг было разворочено, здание снесено полностью. Соседние дома горели. Кроме тлеющих обломков повсюду валялись конечности и ошметки тех, кто был внутри таверны.

Вдруг из полумрака в свет пожара вышли люди, словно мертвецы передвигая ногами. Они с ужасом смотрели на то, что произошло, некоторые рыдали, некоторые кричали от ужаса.

— Смотрите! — воскликнул один из них, указывая на Кайдена и Дейти. — Вон туда! Это же… Они! Красноволосые! Авиры! Проклятые! Провалиться мне на месте! Истина будь мне свидетелем!

Люди заволновались.

— Это они устроили! Проклятые!

— Проклятые!

— Проклятые!

— Пошли скорее, — буркнул Кайден, ведя Дейти к южной дороге.

К их большому несчастью они остались ни с чем. Ни денег, ни припасов, ни…

Только сейчас Кайден вспомнил о своей лошади, Петре, которая была в стойле у таверны. От сооружения и щепки не осталось. В сердце у него защемило, но не время было думать о бедной коняге. Они шли меж мрачных домов, кое-где прямо на улице лежали трупы, залитые кровью. Одного жителя разорвали пополам, его внутренности были разбросаны как конфетти. Кайден постарался сделать так, чтобы девочка этого не видела, несмотря на то, что она и так уже насмотрелась на ужасы этого клятого мира.

Когда они вышли в ночь, которая стала более светлой и теплой, после нашествия демонов, Кайден вновь услышал топот. Он сразу же выхватил меч, заслонив собой Дейти. Но это были не твари из тьмы, к нему неслась лошадь.

— Быть не может! — воскликнул он, побежав к ней навстречу. Когда Петра оказалась перед ним, он схватил ее за морду и принялся обнимать. Лошадь зафыркала. — Ты моя умница! Какая ты молодец! Сбежать успела! Ах ты моя красавица! Дейти, нам повезло…

Он обернулся. Девочка стояла рядом, улыбаясь. Пушистик сидел на ее плече, так что ее лицо было хорошо видно в его свечении.

— Кайден, я… — начала она. — Послушай, я вот что хочу сказать…

— Что такое? — нахмурился он.

— Я… очень испугалась, когда ты ушел. Понимаешь, я снова осталась одна, и совершенно не знала, что мне делать. Я больше не хочу этого…

— И я не оставлю тебя, — сказал авир, став перед ней на колено. Они были на одном уровне.

— Прошу тебя, пообещай мне, что не бросишь меня.

— Клянусь своей жизнью, — кивнул он. — Клянусь именем Нуррэ. Клянусь своим родом. Всем, что я когда-либо знал. Дейти, я не брошу тебя больше никогда.

Она заглянула в его глаза, глубоко вздохнула и наконец улыбнулась, вытерев слезу.

— Хорошо. Так… куда теперь?

Сзади послышался гомон. Люди брели за ними по пятам, выплескивая невнятные фразы.

— Теперь мы поедем на юг, в земли шуан. Там у меня ещё остались друзья, на что я очень надеюсь. Они помогут пролить свет на твою судьбу. Надо бы поторопиться, эти норады очень негодуют.

— Пусть себе негодуют, — фыркнула Дейти. — Им ещё повезло.

— Они пока не поняли этого, — усмехнулся Кайден. — Давай.

Авиры сели на лошадь и двинулись по проселочной дороге на юг, высматривая дорогу в тусклом лунном свете.

Им предстояла долгая дорога. Долгая дорога для двух последних на земле авиров.

Саннэфея

Весь путь из Алсогона и Талл принцесса думала о том, что ей предстоит сделать. Она твёрдо рашила, что постарается помочь Делану, но не представляла, как это сделать. Его сторожили все время, нельзя было подобраться к нему без ведома солдат. А ее к нему больше не подпускали.

Девушка тащилась ближе к концу колонны, и только ночью она уходила вперед, чтобы заночевать среди знати, а не простых солдат. Она часто ловила на себе их взгляды, слышала, как они обсуждают ее упругие бедра и прочие ее прелести. Она не хотела в очередной раз быть на грани изнасилования. Не давала такого повода. Хотя прекрасно знала, что на сей раз воткнет кинжал, подаренный ей Вэлианом в шею того урода, который прикоснется к ней.

Иногда ее это пугало. Те изменения, которые с ней произошли. Она ясно понимала, что может убить, она уже делала это, убив Мартона. Порой она оглядывалась назад, на все свое долгое и неприятное путешествие, которое произошло по вине одного единственного шута, и думала, что ей жутко повезло. Не только выжить, но и пройти такой путь, который ей много чего показал об этой жизни. Это тебе не книги читать. Но не один Мартон был виновен, как она уже поняла. Вэлиан тоже был замешан во всем, что с ней произошло.

Пылкие чувства к нему утихли, после всего, что она повидала. Саннэфея даже призналась себе, что плохо помнит его лицо. Короткие и теплые моменты девичьей влюбленности уже лежали где-то в закоулках души, но в целом она уже не ощущала той страсти. И все же, хоть и нельзя говорить плохо о мертвых, она винила его. Теперь она понимала, почему он не остался в Эль-Тайене вместе с ней, просто не дождался пока Мартона и его головорезов выбьют из замка. Он не хотел этого не из-за ее безопасности, ведь они могли укрыться в любом доме любого из городских элукаров или эрлов. Он повез ее к ней домой, потому что был в нее влюблен и хотел забрать ее себе. Она не могла его в этом винить, но все же он поступил эгоистично, обрек ее на путь, который привёл ее в самое сердце Алсогонского мятежа.

В пути у нее было много времени подумать обо всем. Но ей так и не удалось придумать, как помочь Делану.

И, казалось, что выхода уже нет, хотя она не оставляла попытки найти способ, даже написала в голове несколько речей, чтобы попытаться убедить Ардорфа сохранить ему жизнь. Но случилось совершенно неожиданное.

Когда они уже проезжали земли Ондеморона и направлялись через ее родину, Раймен, в Эль-Тайен, ночью ее посетили неожиданные гости. Она лежала в своей палатке, которую по ее просьбе поставили подальше от шатров остальных дворян. Стражи рядом не было, ей она опостылела. Девушка прекрасно понимала, что никто не проникнет в защищенный лагерь, с кучей часовых, а в случае чего — она воспользуется своим кинжалом. Так что сражу она выгнала ещё через неделю их путешествия.

Саннэфея смотрела как колеблется ткань ее палатки, прокручивая в голове события в Ваттаве, героизм алсогонцев и лично Делана, как вдруг кто-то появился на входе. Она не сразу узнала этого человека.

— Ну привет, — широко улыбнулся он, светловолосый, с хитрым прищуром. — Не думал, что мы ещё встретимся.

Принцесса подскочила, схватив кинжал. Парень отшатнулся, выставив вперед руку.

— Воу! Давай без этого! Спокойно, дамочка! Я все понимаю, но это уже перебор.

И тут она вспомнила его имя — Эйвирик. Один из тех трех мудаков, которые, не стоит этого умалять, спасли ее от головорезов Мартона, а позже взяли в некое подобие плена, чтобы довезти до Раймена и продать ее семье. Но они разминались в Перепутье, когда она попала в плен к алсогонцам, а эта троица, сдав ее происхождение, радостно уехали искать… Тальмагана Йеина.

— Ах ты мразь! — шикнула Саннэфея. — Ты как посмел снова появиться рядом со мной? Теперь-то я могу тебя схватить и забить до смерти…

— Можешь, конечно, пташка, — перебил ее Эйвирик, показывая жестами, чтобы она говорила тише. — Но в таком случае тебе не светит встреча с Тальмаганом, который говорит, что эта встреча очень важна для вас обоих. Касается она Делана-Мятежника. И вот я вытянул хреновую соломинку, когда мы выбирали, кто пойдёт за тобой. И раз уж я добрался до тебя, то будь добра пойти за мной.

— Очередная ваша хитрость? — спросила она, но в душе прекрасно понимая, что эта встреча и правда была не подставной.

Тальмаган Йеин был как-то связан с Деланом. И если он тут, то значит хочет его спасти. Вот оно! Решение ее проблемы!

— Прости за тот случай, — поджав губы, виновато сказал Эйвирик. — Так уж вышло. Но, эй, все живы, и это хорошо, на то воля богов. Идем скорее, пока меня не засекли.

Саннэфея поднялась, накинула походный плащ и надела капюшон. Снаружи было темно, и только свет факелов в руках часовых освещал темноту.

— Вам все же удалось найти Тальмагана, — констатировала девушка.

— Да. Мы узнали, что он сражался за мятежников в Алсогоне. Во время войны слухи разлетаются как горячие пирожки. Мы нашли его недалеко от Ваттавы, за пару дней до того, как таллийцы захватили ее. Снова.

Озираясь по сторонам, они прошли мимо пары палаток. Парень всматривался в темноту, где мелькали огоньки.

— Проскочим, когда разминуться, — сказал Эйвирик, накинув капюшон. — Вон те двое.

Три прошли среди палаток, у которых тоже не стояло стражи, медленно двинулись к границе лагеря, где несколько часовых шли навстречу друг другу. Встретившись, они остановились, заговорили, один рассмеялся и вскоре они разминулись.

— Сейчас! — скомандовал парень и двинулся среди высокой травы. Принцесса последовала за ним.

Они минули маршрут часовых и вышли за пределы лагеря. Тут она поняла, что охрану все же стоило оставить, ввиду наличия таких дыр. Да кто угодно мог проникнуть!

Они бежали быстро, девушка запыхалась. Эйвирик привел ее к лесопосадке за холмом, на приличном удалении от лагеря. Здесь горел небольшой костёрчик. А вокруг него сидели ещё три человека — Тальмаган, в своем могучем величии, в кожаной клепаной броне и тяжелым шерстяным плащом за спиной. Его длинные чёрные волосы были собраны в косу, а косматая борода, достававшая до пояса, скована кольцами. Девушка не переставала удивляться его размерам и силе. Два с половиной метра ростом и здоровенный, как бык. Настоящий ардонец. По левую и правую его руку сидели Энтон и Таллар. Первый, как и в их последнюю встречу, был в неком подобии балахона служителя Истины, с неуклюжей торчащей бородой и такими же непослушными волосами. Угрюмый Таллар с повязкой на лице и мрачным взглядом даже не посмотрел на принцессу.

— Я привел ее! — радостно объявил Эйвирик.

Энтон уже хотел было поздороваться, как принцесса его перебила:

— Сразу скажу, что я пришла говорить не с вами, оборванцы сраные, а с Тальмаганом, — заявила она. — Не тратьте мое время.

— Принцесса сегодня не в духе, Энтон, — нараспев сказал Эйвирик, садясь рядом с товарищем. — Не будем ее допекать, мы и так перед ней виноваты.

Закончив, он ей подмигнул, что ещё сильнее разозлило девушку.

— Принцесса, — забасил Тальмаган. — Мы встретились впервые, когда вы были пленницей алсогонцев, у озера Тере-Тайен. Тогда я не придал никакого значения вам, однако позже я увидел в вас некое сочувствие моему… эм… военачальнику, Делану-Мятежнику. И тот факт, что вы пришли, говорит об этом. Это странно, учитывая, что вы были пленницей, к тому же являетесь принцессой страны, которая сражалась против него.

Он говорил с грубым акцентом, но грамотно и правильно.

— Я хочу ему помочь, — заявила принцесса. — Не спрашивайте почему. Я не могу сказать. Просто… хочу помочь.

— Это я и хотел услышать, — кивнул ардонец. — Brudgartoram ver goh fadrudar. Это фраза из ардонского языка. Так говорят, когда не понимают почему хотят совершить что-либо, но испытывают внутреннюю тягу, необъяснимую, но на деле правильную. Мне нужна будет ваша помощь, если вы хотите спасти Делана.

— Я готова, — выпалила Саннэфея, не задумываясь

— Я, мои спутники и…

— Ученики! — подняв палец перебил его Эйвирик, а потом увидел суровый взгляд Тальмагана, потупил свой.

— … и ещё с дюжину человек, верных Делану, переживших осаду Ваттавы, готовы вызволить его. Я знаю, что его и Эрмира везут в Эль-Тайен, где будут казнить. Сейчас мы не вытащим их, но в столице это сделать будет проще. Мы нападем именно тогда. От вас требуется только сообщить обо всем, что может нам помочь: войска, городская стража, где будут держать пленных и тому подобное. Мы ударим, вызволим их, и уйдём. Ваше сотрудничество останется в тайне. Так ведь? — последние слова он произнёс с нажимом, посмотрев на троицу горе-тенегнетов. Те кивнули.

— Я все сделаю, — кивнула принцесса.

— Мы пойдем за вами. Будем ждать вас в трактире «Землянка», что в пригороде, сразу после вашего прибытия в столицу. Там вы нам все и сообщите. Постарайтесь сделать все как можно быстрее, от этого зависит жизнь Делана.

Саннэфея энергично закивала.

— Теперь нам нужно расстаться, — сказал ардонец. — Эйвирик отведет вас обратно.

— Я? Почему я? Я же привел ее.

Тальмаган снова бросил на него недовольный взгляд.

— Ладно, понял, — буркнул парень. — Дерьмо разгребать мне, как же…

Вернулась принцесса в лагерь тем же путем, оставив Эйвирика на его границе.

— До новой встречи, дорогуша, — подмигнул он ей.

— Ещё раз подобное выпадет из твоей пасти, я тебя прибью! — шикнула она.

— Все, молчу, — поднял он обе руки, пятясь назад. — Но все же, я буду скучать.

Напоследок он отправил ей воздушный поцелуй, после чего развернулся и умчал их временному пристанищу. Саннэфея почему-то невольно улыбнулась. Но потом сама себе поставила это в укор.

Вернувшись, она легла спать, с чувством, что она нашла решение. Она уснула с улыбкой на лице.

Каждый день до прибытия в столицу она думала о том, что ей нужно сделать. Нет, она ни секунды не колебалась, она была уверена, что Делана-Мятежника нужно спасти. Да, ее могли за это наказать, серьезно наказать, учитывая, что поддержки среди знати у нее нет никакой, а с ними она только потому, что она из важного рода, да и ещё является вдовствующей принцессой. И тихой мышкой, которая ничего не может, она будет до возвращения своего отца и брата, которые сражались в Нордриме. Она очень надеялась, что оба они живы, несмотря на вести о том, что Нордрим разбил Талл. Сейчас она сыграет в темную игру, поставит на кон все, и в случае, если проиграет, она все потеряет. Хотя ее это не сильно пугало. В ходе своих не самых приятных путешествий она поняла, что у нее есть только имя и больше ничего.

Когда на горизонте из полей и холмов появились шпили башен Эль-Тайена, сердце принцессы замерло. Не только потому, что она переживала о предстоящем деле, но и потому, что она вспомнила, как шла по этой дороге в обратном направлении вместе с Вэлианом. Эти дни, казалось, были так давно… За то время, что она отсутствовала в столице, девушка успела прожить целую жизнь, наполненную радостью, страхом, страстью, настоящими эмоциями. Не этого ли она хотела всю свою жизнь? Не к этому ли ее постоянно тянуло из болота повседневности, в котором она томилась в Эль-Тайене?

Возможно, а между тем, армия Талла вошла в пригороды столицы, где народ приветствовал их как победителей, что вызывало едкую насмешку у принцессы. Ведь она видела, что на самом деле эта «победа» такое. И наконец они въехали в город. Под перезвон колоколов, крики и аплодисменты, под водопад цветов и конфетти, которые сыпались на них со всех окон.

А принцесса в это время старалась подмечать происходящее вокруг. В город вошла не вся армия. Лишь пара сотен, чтобы сопроводить великих эрлов-победителей в их триумфальном шествии. Значит, основная масса расквартируется в пригороде и станет пить и отдыхать после тяжелого перехода. Теперь она хорошо понимала нрав простых солдат.

На главной площади стоял эшафот, который подготовили заранее, для публичной казни Делана и Эрмира. Особенно забавно смотрелась рядом с местом казни статую Экенберта Эстерли, канувшего в лету короля, который даже неизвестно как умер. Решив лично возглавить завоевание Нордрима, он отправился туда несколько месяцев назад, в начале лета, но никто его больше не видел. Саннэфея надеялась, что его жестоко убили шуан’фэрод, те самые, которые напали на нее и алсогонцев в Темном лесу. Экенберт стоял во всем своим величии, завоеватель, покоритель. Он хотел создать новую Авиранскую империю, которую развалил за пару месяцев всего один мятежник из крестьян. В очередной раз принцесса убедилась, что Делан — не просто бунтовщик, а настоящий герой, определивший судьбу Гарсариона на ближайшие десятки лет.

Пленников сразу провели на эшафот, а принцесса и вся остальная знать отправились в замок, где девушка провела львиную долю своей жизни. Когда они въехали, и она увидела огромный ухоженный сад, ее стало воротить. Перед глазами пролетели тысячи вечеров, когда она бродила по этому саду, думая, что это самое замечательное, что она может увидеть в жизни. Но на деле, она бы лучше снова попала в осажденную Ваттаву, чем снова прогулялась по этому саду.

Ей пришлось снова войти в замок, проехаться под сводами дворов, увидеть десятки пажей, которые подбежали к ней, помогая слезть. Но каждого она оттолкнула, спешились сама и сразу же двинулась в свои покои. Первым делом она хотела узнать, какие чувства вызовет у нее ее темница, в которой она провела столько лет. Она считала это место самым родным, самым безопасным, до того момента, как замок захватил Мартон. Когда она шла по коридорам, под ногами хрустел тростник, от стен веяло легким холодком, несмотря на то, что повсюду стояли свечи в подсвечниках. Она прошла мимо тронного зала, дверь которого была приоткрыта. Ее внимание привлекли верные цвета, совершенно нехарактерные для этого места.

Саннэфея заглянула в зал. Просторный, с рядом колонн по обе стороны, а в центре стоит деревянное кресло с инкрустациями. Древний таллийский трон. Раньше на колоннах висели штандарты Талла с гербами дома Эстерли, а теперь здесь были черные знамёна. Они висели в честь ее мужа Андри и его сына, который родился не от Саннэфеи, Экенберта. Из всех погибших в тот вечер ей было жалко только этого мальчика, потому что только он не заслужил этого. Остальные, даже ее любимый капитан гвардии сэр Йеннер, хоть и был хорошим человеком, служил королю.

Пройдя тронный зал, она двинулась наверх, в свою башню. Кое где на стенах ещё остались черные капли давно засохшей крови.

Как она и думала, ее комната вызвала только отвращение. Как птица, вкусившая свободы и возвращенная в клетку, так же чувствовала себя принцесса. Она вспомнила визиты Мартона, как она думала, ее единственного друга, вспомнила дни заточения, когда ее муж бесился на пустом месте, вспомнила тот вечер, когда Вэлиан пришел спасти ее…

Но деваться было некуда, пока что это место было ее домом. Она легла на кровать, почувствовав, однако, приятные ощущения от ее мягкости. Она была лишена этого на долгое время. И моментально она уснула.

Утром ее разбудил громкий стук в дверь. Сразу за ним, не дожидаясь ответа, в комнату вошел солдат в доспехах и больших наплечниках. Лицо его было суровым и неприятным.

— Вас ждут, — буркнул он. — Казнь скоро начнётся.

Сказав это, он ушел, оставив дверь открытой. Раньше, принцесса оскорбилась бы, но теперь ей было все равно. Она встала, даже не подойдя к зеркалу, и направилась вниз. Она даже не думала поменять наряд, который достался ей ещё в Матарисе от какой-то уже почившей жены эрла. Ее казнил Делан. Которого собирались казнить в ближайшее время. Вдруг она осознала глупость своего вчерашнего поступка. Она просто легла спать! А Делана казнят! Она ничего не предприняла для его спасения!

Поняв это, принцесса побежала через замок, спотыкаясь о платье. Выбежала во дворы, а затем и в сад, промчалась через главные ворота мимо эскорта, который должен был ее сопроводить. Она бежала к эшафоту, а сердце ее безумно колотилось. Что же теперь делать?

Она успела до казни. Принц Ардорф и его эрлы только усаживались на горнем месте, толпа безумно орала, а пленники были в колодках. Саннэфея забежала на постамент, запыхавшись, и уселась рядом с принцем.

— Пришла, — улыбнулся Ардорф. Сегодня он был в хорошем расположении духа. — Казнь вот-вот начнётся.

Саннэфея не знала, что делать. Она впилась взглядом в Делана, который стоял закованный в колодки к ней спиной. А перед ним уже привязали Эрмира, готовясь сечь его.

На лице Ардорфа была довольная улыбка. Когда наконец был отдан приказ приступить к казни, принц смотрел на процесс, упиваясь им. Саннэфея не понимала, откуда в этом семнадцатилетнем парне столько жестокости. Хотя его мотив был понятен. Это была месть за то, что Делан все же победил, как бы кто не пытался изменить этого ложью.

Эрмира избивали жестоко, его спина превратилась в кровавое месиво. А потом его уложили на стол и принялись сдирать кожу живьем. Саннэфея видела много неприятного, но все же на это смотреть больше не могла.

— Можно ли так жестоко поступать? — спросила она у Ардорфа, который смотрел не отрываясь. — Есть ли в тебе хоть капля человечности?

— Есть, — усмехнулся он, не отводя взгляд. — Второго я казню завтра. Чтобы он видел, что с ним будет. Чтобы он видел труп своего побратима.

— Я больше не могу! — выпалила Саннэфея. Вскочила и пошла широкими шагами прочь. В ней смешались чувства — она радовалась и ей хотелось рыдать.

Эрмир был родственником Делана, его тестем, отцом его жены, из-за которой он и поднял свой мятеж. И на его глазах…

Но Ардорф сказал, что казнит его завтра! Боги снова дали ей шанс! Шанс! И она воспользуется им, непременно.

Принцесса решила не идти в замок — это заняло бы много лишнего времени. Вместо этого она вильнула в толпу и скрылась. На ней было потрепанное платье, волосы лежали неуклюже, в ряд ли бы кто-либо принял ее за знатную особу.

Она шла к выходу из города, стараясь избегать главных улиц, но в то же время внимательно изучала обстановку вокруг. Солдат она не видела, а значит армия все же была за пределами города. Главные ворота были открыты, как и обычно, через них шли потоки людей, по большей части верхом или с запряженной телегой. Саннэфея нырнула в толпу и двинулась к выходу, стараясь не выделятся и не смотреть по сторонам. И ей удалось пройти. Не сказать, что она очень то боялась. Просто не хотела, чтобы к ней были лишние вопросы.

В пригороде она была лично лишь один раз — с Вэлианом. Тогда она думала, что повсюду ее подстерегает опасность, ведь так говорил ее гвардеец, пытавшийся удержать ее при себе. Но на деле это было абсолютно безопасное место. Вдоль дорог раскинулись шатры с торговцами, в домах кипела жизнь, повозки катились по каменному тракту, а лошади ритмично стучали копытами. Люди, занимающиеся своей повседневной деятельностью, ходили мимо принцессы не обращая на нее внимания. Не было никакой опасности, никто не хотел ее убить или изнасиловать.

Она спросила у какого-то мужчины, который тащил связку дров, где находится трактир «Землянка». Тот с радостью указал ей дорогу.

Пройдя пару улиц, принцесса оказалась перед необычным для города строением — среди деревянных и каменных домов, которые как правило были выстроены в два этажа, затесалась низенькая постройка, не выше одного этажа. Крыша была покрыта травой, а из единственной трубы валил дым. Вход был один и он вел под землю. И тут до принцессы наконец дошло, почему заведение так называется. Она вошла в темное помещение, освещенное парой свечей и камином. Людей было немного и все они были заняты разговорами. Никто даже не обратил на нее внимания.

Девушка прошла по залу, смотря по сторонам. И вдруг ее схватили за плечо.

— Все нормально, — услышала она голос Эйвирика. — Это снова я. Как твои дела, принцесса?

— Руку убрал, — шикнула она, дернувшись.

— Ну и бойкий же нрав, — с важным лицом сказал парень. — Рассказывай, Тальмаган ждёт.

— У входа в город стоит стража, около десяти человек, — начала шепотом Саннэфея. — Армии в городе нет, но ходят патрули городской стражи. Если пройти по улочкам, можно спокойно выйти к площади незамеченными. Эшафот стоит там, Делан все ещё жив, но времени мало. Принц хочет казнить его уже завтра.

— А второй? — прищурился Эйвирик.

— Уже… — принцесса поджала губы, пытаясь не вспоминать страшные картины казни Эрмира.

— Понял тебя, — кивнул парень. — Тальмаган не бывал в Эль-Тайене, а мы с парнями всего раз-два. Знаем его плохо. Хорошо было бы, если ты нас провела так, чтобы никто не обнаружил группу вооруженных людей. Что скажешь?

— Сегодня ночью, — кивнула принцесса. — Буду ждать вас недалеко от ворот.

— Повеселимся, — улыбнулся в предвкушении Эйвирик.

Принцесса кивнула, и уже хотела было уходить, как парень остановил ее легким прикосновением к руке.

— Слушай, как все сделаем, может пропустим по кружечке…

— Отвали, — буркнула она и направилась к выходу.

По правде говоря, маленькая крупица в ней была все же не против. Но лишь маленькая. Та, которая кричала о том, что у нее давно не было мужчины. Но этот гад… Хотя в чем-то он был привлекательным…

Нет! Не время думать о такой ерунде! Сейчас она планирует заговор против самого Талла, чтобы освободить его противника. Вот о чем нужно думать.

Стараясь не туманить попусту голову, она направилась к воротам.