Легенды Гарсариона: Искра (СИ)

XVI

Делан

На следующий день после штурма города, у лидера мятежа было очень много дел. Боль в руке стала еще сильнее, после того, как жар битвы в теле успокоился. Она мешала нормально думать, а мази и повязки сестер Натари слабо помогали. Первым делом, ему нужно было разобраться с теми немногими таллийцами, кого удалось взять в плен. Стоит отдать им должное, сражались они отчаянно, насмерть, хотя непонятно ради чего. Подмогу они не ждали, это выяснили разведчики, а значит впустую класть головы было незачем. Но все же это случилось. Повезло, что их было не так много, всего восемьдесят человек, это все, что эрлы смогли собрать с окрестных земель. Ведь остальной гарнизон погиб еще в тот день, когда они решили подавить мятеж.

Мятежников погибло не так много — пятьдесят-шестьдесят человек. Их тела вынесли за черту города и похоронили там же, чтобы не распространять болезни. Делан отдал приказ на это с абсолютно холодной головой, отчего ему даже стало не по себе. Теперь он видел в этих погибших людях лишь цифры, которыми он располагает в этой войне. Теперь они потеряли для него лица.

Те два эрла, которые так самоотверженно решили положить своих солдат в могилу, закрылись в замке. Их удалось выкурить и схватить только к утру. Вместе с ними был местный эпарх, начальник гарнизона, пухлый мужчина, с роскошными усами, который сдался в плен сразу, как только мятежники подошли к замку. Он был безумно напуган.

Делан обязан был встретиться с ними со всеми, несмотря на то, что он до одурения устал. Еще эта рука, которую хотелось просто оторвать.

— Ничего, — возбужденно и злобно говорил один из эрлов, тот, что повыше, — скоро наши силы подойдут сюда, и весь ваш сброд перебьют. Помяните мое слово.

— Зачем нужно было сопротивляться? — уставшим и безразличным голосом спросил Делан. — Из-за вас ваши солдаты погибли впустую.

— Они погибли как герои, — выпучив глаза заявил эрл. — И мы войдем в историю великой таллийской империи, как герои!

— Империи? — хохотнул Эрмир, стоявший рядом. Выглядел он тоже сильно уставшим. — Это когда Талл стал империей?

— Все еще впереди. Подождите, падет Нордрим, и над всем северным Гарсарионом будет реять наш флаг!

— Вы так считаете? — спросил Делан. — При том, что вы не можете остановить мятеж в одной части всего одного захваченного вами королевства?

— Да мы… вы не понимаете ничего!

— Может быть, — пожал плечами Делан. — Но сейчас я вижу, что большой кусок Алсогона больше вам не принадлежит. И на этом мы не остановимся. Давайте к делу, теперь вы наши пленники и я попрошу вас не делать глупостей, чтобы мы не отвечали на эти глупости силой…

— Никакие они не пленники, — возразил Эрмир.

— Что?

— Мы договорились их вздернуть, или ты забыл?

— Что? — судорожно задышал эпарх, тряся животом. — мы же сдались вам в плен…

— Эрмир, они ценные пленники, — процедил Делан. — Нельзя их вешать.

— Ты хочешь поступить как наша знать? — нахмурился тесть. — Хочешь играть в хорошего? Таллийцы убили мою дочь…

— Она была моей женой, и я тоже ее любил…

— Делан, не сравнивай свою боль с моей, я отец! — прорычал злобно Эрмир, подойдя к парню вплотную. — Я отвечу им их же монетой, хочешь ты того или нет. Не мешай мне мстить!

— Ты сам говорил, что глава нашего мятежа я…

— И от этого нихрена ровным счетом не меняется! Делан, одно дело брать в плен солдат, другое — таких вот подонков. Они голова змеи, которую мы намерены убить. И их мы убьем.

Делан вскипел. Настроение его было и без того дерьмовым, а тут еще и этот конфликт.

— Прошу вас, господа, пощадите, — ныл эпарх.

— Захлопнись, трус, — смерил его презрительным взглядом высокий эрл. Его товарищ, тот, что ниже, все это время молчал. — Поступайте с нами, как считаете нужным. Честь вам судья. Я готов умереть, как герой, ради своей страны.

— Твоя семья тоже готова? — буркнул Эрмир. — Вас сотрут с лица земли, и ни в какой истории ваши имена не запишут.

Оба эрла сразу поменялись в лице. Их семьи были в городе.

— В вас должна быть хоть капля разума, — процедил высокий. — Они не участники этой войны, отошлите их в Талл, так не поступают.

— Эрмир, это уже перебор, — схватил его за руку Делан, но тот вырвался.

— Я сам решу, что перебор.

Он отдал приказ и знать увели сотники. Делан смотрел в след тестю, который немного прихрамывал. И не верил тому, что видел. При первой их встрече на Летней ярмарке, это был бородатый добрый мужчина, с приятной улыбкой. Теперь он не мог его узнать. Каждое его действие, каждое его движение было направлено на достижение цели, и целью той была месть. И эта месть уже начинала переходить границы разумного. Но Делан ничего не мог с этим поделать.

Он решил отдохнуть, потому что сил уже не оставалось. Для этого нужно было найти тихое место, а это было трудно, так как весь город кипел. Народ праздновал освобождение, люди шатались толпами, и при виде Делана готовы были его на руках нести. После часа попыток пробиться через эти толпы, он сдался и просто зашел в первый попавшийся дом, где его приняли чуть ли не как короля, накормили и уложили спать.

Вечером от хозяев дома он знал, что перед замком на площади повесили эпарха, эрлов и их семьи. Женщин и детей. Ему не стало плохо, ему не стало их жаль, но он все же понимал, что это неправильно. Так нельзя поступать, даже с врагом.

Он не хотел посещать место казни и всеми возможными способами обходил площадь. А с Эрмиром не разговаривал и старался его избегать, сам не понимая почему. По советам Герина и Войцека он поселился в замке, все-таки там было спокойней, и безопасней. Так же, от друзей он узнал, что Энсдери жив, но сильно ранен, и ему потребуется много времени, чтобы прийти в себя.

В течение следующих дней в Матарис стягивалось огромное количество желающих вступить в армию мятежников. Войско всего за пару дней перевалило отметку в полторы тысячи человек. Так же он вскоре узнал, что почти весь Алекорн, его родная деревня, присоединилась к ним в Матарисе. Семьи Герина и Войцека, да практически все перешли в освобожденный город. Это было правильно, на них могли напасть с юга, ведь Энкорн, земли на юге Алсогона, все еще были под властью таллийцев.

Знать же не спешила перебираться в Матарис, и Делан не понимал, почему. Нет, он осознавал, что они его недолюбливали и желали смерти, но вот почему они предпочли остаться в слабозащищенном Дароне, вместо города с крепкими каменными стенами, было неясно. И это тоже заставляло его нервничать, в какой-то мере даже бояться. Он не знал, что знать может выкинуть. И как до всего этого дошло? Одно грело его душу — что скоро они пойдут на столицу, где состоится, как он надеялся, последняя битва этой войны. А что потом — он уже даже не мог представить. Если им повезет, и Алсогон будет свободным, что он станет делать потом? Сейчас всей его жизнью был этот мятеж, и больше он ничего кроме него не видел.

Начались серые дни, которые Делан проводил в общении с командирами, обустройстве войска и обороны города, на случай нападения. На опыте Дарона, он организовал городскую стражу, которая следила за порядком и предотвращала преступления. С Эрмиром он все так же избегал встречи. Когда видел его, то делал вид, что очень занят, или просто уходил. Не мог он посмотреть ему в глаза, зная, что тот казнил женщин и детей просто потому, что те были семьей эрла Талла.

Спустя неделю после освобождения Матариса, когда Делан бездумно и опустошенно сидел в одном из залов замка, к нему наведался Герин.

— Не занят? — спросил он, входя.

— Я сижу так, наверное, с рассвета, — не отрывая взгляд от стола, проговорил Делан. — Так что нет, друг, не занят.

Он натянуто улыбнулся.

— Ты какой-то совершенно подавленный. — Герин сел рядом с ним. — Тебе бы надо развеяться, у тебя голова распухла от всего того, что на тебя навалилось.

— Развеяться, — невесело усмехнулся Делан. — Развеешь мой прах, когда меня убьют.

— Будет тебе, — рассмеялся Герин. — Я вот зачем пришел… Хотел спросить твоего разрешения на… ну это… в общем, мы с Истрой решили пожениться.

Его слова были для Делана как удар молота по голове. Он мгновенно пробудился от своего состояния и с выпученными глазами посмотрел на друга.

— Это… боги, Герин, ничего себе! Я поздравляю тебя!

Делан вскочил и крепко обнял друга, так сильно, что тот едва не задохнулся.

— Ну так что, ты даешь разрешение? — улыбаясь, спросил он.

— Ты в своем уме? Какое, к демонам, разрешение? Еще спрашиваешь! Когда свадьба?

— Ну, мы подумали сделать это прямо сегодня, ведь неизвестно, когда мы пойдем дальше.

— Я прикажу закатить пир. — Делан принялся ходить вдоль стола и размышлять. — С музыкантами… хотя нет, где мы их найдем… Но они нужны… я узнаю, может есть. Так, значит сегодня… шатер, столы, пиво и вино… все найдем.

— Делан, да не суетись ты так, — улыбался Герин. — Мне приятно твое участие, но…

— Так, дуй к своей невесте, готовьтесь, я все сделаю как нужно, — заверил его лидер мятежа. — Все как полагается, даже не переживай.

И Герин ушел, светясь от счастья.

Немедля Делан выбрался из замка и начал подготовку. В голове у него все уже было, оставалось только воплотить. Он хотел настоящий пир, чтобы были гости, много еды и выпивки. Бегал и раздавал распоряжения без остановки. Парень был рад, но радость эта была с привкусом горечи. И зависти. Всеми силами он старался отогнать от себя воспоминания, меньше всего он хотел, чтобы его преследовало лицо Илиены.

Вскоре к нему прибежал Войцек и сообщил, что все уже собрались у храма Истины и ждут только его. Со всех ног он побежал туда. И действительно оказалось, что ждали только его. Делану стало неловко, он запыхавшись занял свое место недалеко от ступеней храма, где стояли молодожены.

Истра была в белом платье с венком из полевых цветов на голове. Ее волосы как всегда были собраны в тугой хвост на затылке. Миндалевидные глаза сияли от счастья. Герин тоже улыбался, смотря на свою прекрасную невесту. Делан был безумно рад за них, но в груди все равно была холодная боль.

Жених и невеста произнесли клятвы, которые со звоном отзывались в голове лидера мятежа. Такие знакомые, близкие сердцу, но все же далекие и вызывающие боль. Служитель Истины благословил их, и под радостные аплодисменты они поцеловались.

— Ты глянь только, Делан, — похлопал его по спине Войцек. — Ну дает! Я думал он никогда не женится, а он вон что выкинул!

После церемонии отправились праздновать за пределы города, там Делан приказал поставить шатры и в короткие сроки наготовить еды и выпивки. Даже музыкантов нашли, к его удивлению. И охрана, само собой. Не меньше пятидесяти лучших воинов охраняли пиршество.

Местные не поскупились на еду — пару десятков куриц, теленок, три барана. А пива принесли столько, что, казалось, его нельзя было выпить даже всему войску Делана. Но Войцек с этим был не согласен. Спустя лишь час после начала пира, он уже разгуливал с бочонком под мышкой и кружкой в другой руке. Люди ели, пили, танцевали и веселились. Делан даже заметил Берегора, который появился тут так внезапно. Сначала он хотел спросить его, почему его не было во время штурма Матариса, но спустя пару мгновений ему уже стало это безразлично.

Как только поели, начались пляски под бодрую музыку. Эти мелодии Делан раньше не слышал, да наверно потому, что из толковых музыкантов в Алекорне был только Герин, «лучший бард на Гарсарионе».

Больше всех танцевали, само собой, новобрачные. Делан никогда не видел своего друга настолько веселым и счастливым. Да он даже танцующим его никогда не видел. И когда он смотрел на все это безмятежное веселье, ему начинало казаться, что никакой войны нет, что все события последних месяцев — лишь его сон.

— Господин Делан, — услышал он взволнованный голосок. Повернулся и увидел девушку с кучерявыми белыми волосами и румяным, немного веснушчатым лицом. Она робко заламывала руки. — М-м-можно с вами… потанцевать?

Он краем глаза заметил, что позади нее стоит стайка девушек, которые смотрели на них и перешептывались. А в голове все крутился образ его жены. Ее лицо, когда они с ней впервые станцевали на Летней ярмарке и он безумно в нее влюбился.

— Я… — начал он, — не могу, прости… рука, вот глянь-ка.

Она посмотрела, и улыбка сразу сползла с лица.

— Ужас, — пискнула она.

— Ага, кипящее масло. Когда пробивали ворота.

Ее глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из глазниц. Она смотрела на него, как на какое-то чудо.

— Тогда я… наверно…

— В следующий раз, — выдавил улыбку Делан. — Как рука заживет.

— Хорошо, — смущенно кивнула она и убежала к подружкам, которые тут же начали ее расспрашивать.

До мятежа она бы, наверно, и не посмотрела бы на него. С его большим крючковатым носом и немного сгорбленной спиной.

Пиршество продолжалось до самого вечера и только набирало обороты. Герин с Истрой, красные и радостные, уже уставшие от танцев, сидели во главе стола и что-то обсуждали. Делан же к тому времени сел подальше от общего шума и гама, он хотел уже, чтобы это поскорее закончилось. Хотел он того или нет, смотря на Истру он видел Илиену. Радостную, улыбающуюся, в белых одеждах. Такую прекрасную, такую, какой она останется для него навсегда в его памяти.

Вдруг к нему подсел Эрмир.

— Знал, что ты будешь тут, — сказал он.

— Здравствуй, — кивнул Делан.

— Ты долго еще будешь корчить из себя праведника?

Делан даже опешил.

— Я не понимаю…

— Все ты понимаешь. Да, это было жестоко, но мы на войне, если ты…

— Они не сражались на поле боя, — повысил голос парень. — Их семьи сидели в замке.

— Делан, я… я признаю, что поступил неправильно, мною овладела горячка, но то, что произошло, уже произошло…

— Вот именно, и их уже не воскресить. Поэтому и не нужно торопиться осуждать на смерть.

— Таллийцам было все равно…

— Но мы не таллийцы. — Делан впился в тестя взглядом. — Я не хочу оставить за своей спиной трупы невинных людей. Пусть они таллийцы, я ненавижу их так же, как и ты, но…

— Я понимаю тебя, — вздохнул Эрмир. — Да, я поступил неправильно. Но я хочу, чтобы ты знал, почему.

— Я знаю, почему.

— Ну тогда… давай теперь смотреть вперед, оставим все позади. Впереди у нас еще много работы.

Сказав это, он поднялся и побрел обратно в город.

У Делана окончательно пропало желание оставаться здесь дальше, все равно почти все уже либо были пьяны, либо спали. Он побрел в город, размышляя о том, что им делать дальше. Путь на столицу был открыт, на их пути могли встать лишь пара деревень, где еще могли сидеть небольшие гарнизоны таллийцев, но это было лишь малой частью бед. Ваттава — город, гораздо крупнее Матариса, и защитников там будет гораздо больше. Более того, принц Талла, Ардорф, уже давно находится в Алсогоне с крупным войском, которое, без сомнения, будет защищать столицу. Теперь он понимал, что даже если за ближайшие дни он соберет под свою руку даже тысячу человек, взять столицу без поддержки знати у него не выйдет. Значит нужно было идти с ними на компромисс, каким бы неприятным он не казался. Все-таки он сражается не ради себя, не ради титула или владений. Лишь только для народа Алсогона, лишь только в память о его жене.

И если он погибнет, если его повесят свои же, от этого ему больно не будет, главное — чтобы Алсогон стал свободен. Чтобы больше не было Жатв, чтобы они жили спокойно и мирно. Пусть он для этого погибнет, так, хотя бы, он, как и мечтал, войдет в историю великим героем.

Кайден

— Признаю, твой план с грабежом этих старых засранцев был лучше, — проворчала Дейти, когда они брели по дороге в Нордрим, через северную часть Равенхольдского леса. Деревья здесь росли не так плотно, а дорога была широкой и спокойной. В этих краях не так часто можно увидеть людей, а та часть Нордрима, куда они сейчас шли, так вообще был охвачена войной.

— Ну, по крайней мере, мы убили ловчего, — усмехнулся Кайден.

Когда они вернулись из леса, где убили демона, их никто не встречал, никто не одарил овациями. Когда авир заявил жителям той деревушки, что он убил демона, и рассказал о гибели Малдока, всем было на это плевать. Более того, селяне приказали им убираться и больше не появляться. В противном случае они угрожали донести на них властям, мол, авиры, самые настоящие, бродят по лесам. Кайден пытался говорить с ними спокойно, повторил историю, которая произошла в лесу. Но старики и небольшая горстка более-менее молодых, но очень глупых, на вид, людей, даже не хотели их слушать. Они чурались их, как прокаженных и не хотели даже смотреть в их сторону. Да, об авирах у них сложилось четкое понятие. Тогда Кайден обнажил меч и угрозами забрал у них еду. Убивать он не стал, а плату за работу все же получил, и этого ему было достаточно.

— Ну и мудаки, — протянула Дейти. — Им помогли, а они…

— Потому-то я и не доверяю норадам. Различия между нами и ними породили вражду и неприязнь еще очень давно. Весь Гарсарион верит, что в катастрофе, из-за которой пришла Тень, виноваты авиры, но на деле вся вина лежит именно на колене норадов. Они разрушили Авиранскую империю и Маяки вместе с ними. Я рассказывал тебе.

— Угу, и то, что ты был хранителем этого Маяка.

— Точно. А как пришла Тень, жители этих земель с како-то хрена решили, что виноваты авиры. Ну и не любят нас. Поэтому, нам с тобой нужно будет спрятать волосы. Тебе подыщем капюшон, а я надену повязку.

— Далеко еще до того места? — опустив голову, спросила Дейти.

— Какого конкретно?

— Ну… куда мы идем. Кому ты обещал меня привести, я не знаю.

— По большаку, я думаю, доберемся быстро, — сказал он, но ее вопрос заставил внутри что-то дрогнуть.

Она не знает, куда ведет ее Кайден, но не спрашивает. Понимает лишь только, что ничего хорошего в конце этого пути не будет. Впрочем, авир и сам не знал, к кому он ее ведет. Наверняка заказчик знает о ее способностях, а значит, девочка должна быть знакома с этим заказчиком. Что ж, пришло время узнать немного о ее жизни, ведь о своей он рассказывал ей достаточно.

— Как ты попала в Фархен, расскажешь? — как бы между прочим спросил Кайден.

— Это… неприятная история.

— Более неприятная, чем моя? Давай честно, я тебе рассказывал.

— Ну ладно… — скрывая недовольство сказала девочка. Пушистик, до этого летавший над ее головой, сел ей на плечо. — Короче… я жила в деревне Крайняя, где-то на севере Нордрима, недалеко от моря. Мою маму звали Ири, я уже говорила, а отец умер, когда я еще была совсем мала, так мама говорила. Все было хорошо, мы жили себе спокойно следующие тринадцать лет, но как-то раз я играла с местными детьми, которых считала своими друзьями. В общем, там еще был парнишка, которому я… ну в общем… нравилась. Эти козлы заманили меня и его в Кесанвальдский лес, и бросили нас там. Я тогда перепугалась до безумия, мы бродили по лесу очень долго, несколько дней, я даже не помню точно. Все было как в тумане. Тот парнишка, его звали Торек… как-то раз он не проснулся. Как сейчас помню его лицо, перепуганное до безумия, как он звал маму и плакал ночами. Я тогда сама была напугана до безумия. Еды и воды у нас не было, так что я готова уже была пойти вслед за ним. Но каким-то чудом меня нашли. Если бы поторопились, Торека тоже спасли бы. Как только я поправилась, то пошла дать как следует по яйцам тем подонкам, которые заманили нас в лес. И тогда… в общем, тогда я впервые использовала огонь. Меня будто бы вывернуло наизнанку, будто бы высосали в мгновение все силы. Я ничего не понимала, а вокруг меня лежали обугленные тела. Тогда норады схватили меня и решили передать на суд эрлу, в город Алостед. Но эрл там был очень старый и всем заправляла его молодая женушка, Эрена Борхэ, та еще сука, поверь мне. А при них служил шуан, настоящий, который с четырьмя руками, его звали Йора, это если кратко, а полное имя я уже не вспомню.

— Это имя мне знакомо, — задумался Кайден, припоминая. Но на ум ничего не приходило.

— В общем, когда нас с мамой доставили туда, тут начались допросы. То от этой стервы, то от шуан. В итоге нас заперли и держали очень долго. Со мной постоянно разговаривал Йора, расспрашивал про то, что я сделала, и в итоге пришел к выводу что я… ну этот…

— Исток.

— Ага. Спустя пару недель он помог нам сбежать, и мы ушли. Но не далеко. Нас догнали, мама пыталась меня защитить… ну это…

Ее голос дрогнул. Кайден понял, что на глазах у девочки наворачиваются слезы, а в горле стал ком.

— Тебя снова поймали? — он решил помочь ей пропустить неприятные моменты.

— Угу, — она утерла слезы. — Поймали. Сучьи потроха. Отродья свиней. Ублюдки…

Пушистик пискнул и прижался к щеке Дейти.

— В общем… — продолжала она, всхлипывая. — Меня снова закрыли в темнице. Эта сучка, жена эрла, все требовала от меня подчинения, твердила о том, что мы с ней совершим великие дела и станем королями мира, с моей-то силой. Я плевала на нее… в прямом смысле… за это ее солдаты частенько меня били. Одно хорошо — убить им меня эта стерва запрещала. Очень скоро снова заявился этот шуан, и сказал, чтобы я слушалась хозяйку, чтобы мне не было только хуже. Еще чего! Так я ему и сказала. Эта тварь убила… я просидела так почти год, вроде как. А потом Йора снова решил помочь. Он говорил, что я очень ценна для этого мира, и что клятвы его отцов на служение этим эрлам не помеха. Что-то в этом роде. Мы сбежали и ушли в Дождливые земли. Он хотел отвести меня к своим, на юг, через весь Нордрим тащиться было небезопасно, так что он выбрал самый верный вариант. Потащиться в этот сраный лес! Да еще и на лодке. Ужас что было. В сравнении с тем походом, наш с тобой лишь прогулочка.

Кайден усмехнулся.

— Нет, правда. Мы таскались по лесам. Йора говорил, что там нас искать эта сука, Эрена, не будет. Но нас все же преследовали, даже в тех землях. Потом случилось так, что нас поймали эти евнухи… как их…

— Кейнарский орден, — помог Кайден.

— Ага. Йору убили. Тогда я снова использовала огонь, но их было слишком много. Связали, оглушили, а потом стали пичкать этой пурпурной хренью. У меня от него кружилась голова, тело становилось ватным и было приятно повсюду…

— Это та еще дрянь, — перебил ее авир. — Хорошо, что ты ела ее не так долго, иначе уже никогда не смогла бы отказаться от него. Люди совершали безумные поступки, чтобы добыть пурпур. Они буквально становились его рабами.

— Я не знаю, сколько меня продержали в этой крепости. А потом пришел ты и вытащил меня.

— Неприятно пережить такое в твоем возрасте, — буркнул Кайден. — Девочки вроде тебя должны играть в куклы и плести косички.

— Кукол у меня никогда не было, — пожала она плечами. — Да у меня вообще ничего не было, кроме мамы. А теперь я одна.

Пушистик в этот момент затрещал, взлетел и начал кружить вокруг нее.

— Ну кроме тебя, — улыбнулась она. — Ты мое пушистое счастье.

Кайден прокрутил в голове ее рассказ. Нити начинали сходиться, и теперь он кажется понимал, кто заказчик и почему цена за работу такая большая. Не было спору, в этом деле замешан богач. К бабке не ходи — речь идет о знатном козле, а в данном случае овце — Эрене Борхэ. С этим домом он не был никак знаком, знал лишь, что они правят Алостедом. Он вел эту девочку к убийце ее матери, той, которая поломала ей жизнь и держала в заложниках, принуждая к подчинению. Дейти вовсе не была глупой, она наверняка тоже поняла это. Но она ничего не говорила авиру.

Кайден сам себе не поверил, но вдруг он захотел остановиться. Повернуть в другую сторону. Увести ее в безопасное место, так далеко от Нордрима, насколько это вообще возможно.

Но потом он вспомнил свое место. Это только работа. Нужна холодная голова. Вся эта история его не касается. Он клялся себе, что больше ничего не сделает на благо этого клятого мира, слишком много он пытался. Он уже не молод, чтобы лезть в такие дела. Нуррэ сам разберется. Он выполнит его волю, доставит девочку к ее судьбе. А там будь как будет.

Или…

Столько боли…

В свое время на него тоже вылилось все дерьмо этого мира, и никто ему не помог.

Пусть будет, что будет!

— Кайден, ты чего? — спросила Дейти, взглянув на него. — Все нормально?

— Да… само собой. Просто думаю, как лучше нам срезать.

К утру следующего дня они уже вышли из леса. Перед ними раскинулись просторы Нордрима. А конкретно, земли владения Дорфольд. Эта часть королевства была охвачена войной, так что Кайден не хотел выходить на тракт, он считал, что стоит держаться лесов и полей. Идти нужно было на север пару недель. Скоро уже закончится лето и начнет холодать, но к тому времени они должны добраться до Вайарда.

Они шли полями, петляли среди холмов, стараясь как можно чаще быть вне поля зрения. Спустя еще три дня, они прошли достаточно, чтобы Волчьи горы теперь были по левую руку. Они их наконец обогнули. Кайден начинал думать, что совершил глупую ошибку, потащившись в обход, подвергнув, в итоге, их тому же количеству опасностей, которые они испытали бы, пойдя через горы. Свирепые и племена теперь уже не казались такими страшными, после того, что они прошли. Но былого не вернуть, жизнь не переиграть.

Их быт стал намного проще, Дейти уже спокойно разбиралась в готовке собирательстве и даже иногда сторожила ночью, отчего на утро еле плелась. Они стали понимать друг друга с полуслова.

Прошла уже неделя, как они вошли в Нордрим. На их пути не встречались деревни — Кайден старательно обходил дороги. Но вот что примечательно, засеянные поля, которым им довелось пройти, были не убраны, поросли сорняком. Значит крестьян в округе не было, а таллийцам не было времени шастать по полям и убирать их. Это было хорошим знаком.

Но вскоре они наткнулись на настоящее пепелище. Поля были выжжены на километры. Черная обугленная земля и то немногое, что осталось от растений.

— Кто это сделал? — спрашивала Дейти, смотря на все это безобразие.

— Таллийцы. Они уже два года ведут войну в Нордриме, но почему-то все никак не могут его захватить. Алсогон и Росогон захватили они быстро, а тут будто в стену уперлись.

— Посмотри туда, — указала вдаль девочка. — Глянь-ка… там дым…

— Ага, кажется сожженная деревня, — прищурившись, сказал авир.

— Может, мы там найдем что-нибудь?

— Не думаю, что стоит туда соваться.

— Что может произойти? — развела руками Дейти. — Если деревню сожгли, значит, что там никого нет, разве не так?

— Может быть. Но я вижу дым, а значит огонь еще горит. Ее уничтожили не так давно.

— Пошли посмотрим, — сказала Дейти и ступила на выжженное поле.

Кайден тоже думал, что в той деревне можно будет чем-нибудь поживиться. По крайней мере, он хотел просто взглянуть, оценить местную обстановку, понять, чего можно ждать. Если Талл принялся жечь дотла все вокруг, то наверно это могло говорить об отчаянии. Нордрим им порядком надоел.

Он пошел следом за девочкой, озираясь по сторонам. Если селение спалили, то обидчики уже ушли, им тут не чего было ловить. Но все же стоило быть начеку. До деревни было не так далеко, но уже на подходе Кайден увидел, что на большом дубе, что рос в селении, болтаются тела.

— Так, стоять, — приказал он, взяв девочку за плечо.

— Что такое?

— Останешься здесь, вместе с мохнатым. И не идти за мной. Ты усекла? — Он пригрозил ей пальцем. — Не как в прошлый раз. Вон, смотри. — Авир указал на небольшой островок в выгоревшем поле, где еще росла пшеница. — Спрячьтесь там, я разведаю. Ты услышала меня, мышь? Не идти за мной.

— Да, да, — недовольно сказала Дейти и побрела к островку.

Кайден проследил, чтобы она выполнила его распоряжение и двинулся в деревню. Большинство домов были уничтожены огнем, но некоторые еще стояли и немного дымились. Улицы были усеяны трупами, кое-где их свалили в кучу и подожгли. На дубе, единственном, что в этой деревне не подожгли, действительно висели несколько тел. И правда, судя по обстановке налет был не так давно, может прошлым вечером или ночью. Кайден перевернул труп женщины, лицо которой уже побелело, а по щеке ползали пару червей. Ее живот был вспорот. Авир начинал подозревать, что на селение напали не таллийы вовсе, этих людей убивали нещадно. Целью налета было именно истребление.

Но потом он понял, в чем дело. К одному из тел на дубе был приколот флаг, который он не сразу заметил. Он был красного цвета, цвета Талла, а на нем была изображена скалящаяся челюсть, полная острых зубов. Надпись над ней гласила «Зубы короля. Лег. седьмой». Он сразу догадался, кто оставил флаг. Правда, не мог поверить, что Талл использует эти свои подразделения. Это был отряд карателей, самых отпетых и безумных солдат в армии Талла, их основной задачей было заниматься такими вот налетами и вырезанием людей. Захватчики не часто пользовались ими, последний такой случай, о котором он знал, был еще во время захвата Росогона, когда каратели вырезали несколько деревень.

Значит теперь таллийцы решили не церемониться с Нордримом, использовать тактику выжженной земли. До этого они воевали более-менее честно, но Нордрим всячески старался их обманывать. За два года этой войны не было ни одного крупного сражения, лишь диверсии, оставления пустых городов, и удары в тыл. Теперь же для Талла Нордрим стал настоящей костью в горле, и они решили его уничтожить, спровоцировать их армию на настоящую войну, в которой те проиграют.

Кайден решил пройтись по домам, в надежде найти что-нибудь ценное. Но большинство домов сгорели, а в остальных было трудно найти что-то стоящее. Однако, в одном из жилишь, не так сильно пострадавшем от пожара, он кое-что нашел. Это был крупный дом, к которому была пристроена конюшня. И там была лошадь, которая спокойно стояла и фыркала, видимо, до сих пор не понимая, что произошло. Наверно в пылу резни, каратели не заметили ее. Отлично, с лошадью они доберутся до Вайарда быстрее. Кайден решил проверить и сам дом. Внутри все было обустроено неплохо, сразу видно, хозяева были зажиточными. Ручной работы мебель, лампы, вместо свечей, сундуки (правда там ничего кроме одежды не было). Вскоре он обнаружил и хозяев. Это была семья из шести человек, среди которых были и дети. Все они лежали мертвыми у дальней стены, в запекшейся крови. Он подошел ближе, решил их осмотреть. Отца семейства изрезали до такой степени, что не видно было живого места. Заметно было, что его уже обыскали. Недалеко была его жена, полуголая она лежала на столе с перерезанным горлом. Ее насиловали, в этом не было сомнений. Дети лежали мертвыми недалеко, все в одной кучке, самой младшей, на вид, было не больше восьми лет.

— Дерьмо, — вырвалось у Кайдена.

Он подошел ближе и заметил, что младшая девочка сжимала в руках куклу, дорогую, сделанную мастером. На ней было вышитое платье, лицо было нарисовано. Кайден взял куклу и положил за пазуху. Хоть что-то ценное нашел. Он собирался отдать ее Дейти. Но потом подумал, что она уже давно не в том возрасте. Плевать, он хотел это сделать, хоть немного ее порадовать.

Выйдя на улицу, он снова осмотрелся. Ничего подозрительного не было, все было мертвенно тихо. Лишь огонь немного потрескивал в домах. Нужно было возвращаться к девочке, и он скорым шагом побрел из деревни.

Но вдруг он услышал топот копыт.

— Демоны! — раздраженно выругался он и скрылся за ближайшим домом. — Кто бы сомневался! Именно когда я пришел сюда!

По дороге с севера ехали конные, человек семь, не меньше. На них была красная одежда, но доспехов не было. Их жесткие лица, покрытые шрамами, тяжелые взгляды, говорили о том, что возможно это были те самые каратели.

— Вот, смотри, — прохрипел один из них. Его речь была нечеткой, наверняка он был немного пьян. — Говорил же, всех к херам порезали.

Тот, кому он говорил, рассмеялся.

— Ладно, верю. Бабы нормальные хоть были?

— Ох-хо-хо, да хоть сколько! И цельных дырочек тоже всем хватило!

Каратели рассмеялись, двинулись вглубь деревни.

— Вон на дереве гирлянду повесили.

— Да, жаль, что с вами не поехали. Оторвались бы…

— А я тебе говорил, хер ты козлиный. Ничего, до конца войны всем хватит. О, глянь-ка на ту девку…

Кайден решил, что стоит делать ноги. Драться против семи конных он сейчас не особо хотел. Они были недалеко от него, и могли услышать, так что он постарался как можно тише отойти подальше за дом, и оттуда уйти из деревни.

Но его ждало очередное разочарование.

На встречу ему кралась Дейти, а над ней витал ее питомец.

— Что тут происходит? Я голоса услышала, — сказала она шепотом.

— Я же сказал не идти за мной, дурная девчонка! — шикнул Кайден. — Да твою ж… давай обратно.

— Тише! — услышал он вдруг и остановился, схватившись за меч. — Слышали? Там кто-то шоркается.

— Да мы тут всех вырезали, тебе послышалось.

— У меня отменный слух, сучья ты рожа.

Кайден услышал топот копыт, схватил Дейти и спрятался с ней за домом. В какой уже раз он проклинает себя за то, что полез в ненужную инициативу.

Всадник вскоре появился из-за угла. Он с важным видом озирался, смотря на выжженные дома и тела людей. Кайдена и Дейти он не заметил, они стояли позади него, прижавшись к дому.

— Ну что там? — спросили его товарищи.

Кайден понял, что сейчас всадник обернется и увидит их. Он решил действовать. Выхватив кинжал, он подбежал, прыгнул и, схватив таллийца за рот, повалил на землю. Но тот все же успел крикнуть. Авир, ругаясь про себя всеми мыслимыми словами, перерезал глотку подонку, который стал захлебываться в страшных корчах, и выхватил меч.

— Прячься! — приказал он девочке в тот самый момент, когда показались остальные шесть всадников.

— Ты кто, сука, такой? — спросил его каратель. — Ты… ах ты ублюдок! Парни, он Перека убил!

Всадники, не теряя времени рванулись к Кайдену, а тот побежал, уводя их подальше от Дейти. Сейчас бы ему очень не помешал бы его арбалет.

Он петлял среди домов, стараясь держаться от лошадей подальше. Но каратели тоже были не пальцем деланые, они пытались его окружить и загнать. Один из них приблизился достаточно для удара, но авир увернулся, сам нанеся удар, который пришелся по лошади, та упала, дико заржав, а Кайден рубанул по шее карателю. Другой уже направил лошадь на него, замахнувшись мечом, но и тут авиру удалось отразить удар. Вскоре его начали окружать и зажимать.

— Ах ты сука ублюдошная, нордримец поганый! — ругался один из них.

— Не угадал, — сказал Кайден, направляя меч то на одного, то на другого.

— Ты убил двоих наших, значит умирать ты будешь очень долго и мучительно.

Один из карателей наложил стрелу на лук, и Кайден понял, что деваться некуда. В любом случае, даже если его убьют, Дейти сейчас была в безопасности. Он очень надеялся, что у нее хватит ума спрятаться как следует. Кайден кинулся на одного из карателей, его лошадь встрепенулась и попыталась стать на дыбы, чтобы лягнуть авира. Но тому удалось извернуться, рубануть лошади по ногам, а после этого и отрубить руку карателю. Таллиец упал, крича и ругаясь отборными словами. Мимо авира просвистела стрела. На него кинулись остальные, так что добить раненого он не успел. Пришлось отступать, пока лучник не успел снова выстрелить. Он спрятался за ближайший дом. Держа в одной руке меч, а в другой кинжал он изготовился к бою. Но вдруг, в доме напротив, полуразрушенном, он заметил движение. В пылу боя он не успел понять, что это было, а всадники уже выскочили из-за угла, разъяренные до безумия.

Внезапно один из них упал, пораженный стрелой. Тогда Кайден понял, что происходит. Из разрушенного дома напротив стреляла Дейти. И где она нашла лук и стрелы?

Потом на него налетели оставшиеся на конях каратели, принялись нещадно его рубить, и ему стоило больших усилий не попасть под их мечи. Используя весь свой опыт и умения, он отбивался от них. Просвистела еще одна стрела, которую выпустила Дейти, но она пролетела мимо. Наконец одного из противников он смог выбить из седла, резанув ему по животу. Но вот другой хорошенько приложился авиру с ноги по лицу, так, что тот упал, а перед глазами все поплыло. Краем глаза Кайден увидел, что один из них спешился и хотел уж было пронзить его мечом, но стрела Дейти его поразила очень вовремя. Остался еще один, круживший вокруг него противник. Он не спешил нападать, видя то, что остальные его товарищи лежали мертвыми. И лучник, который сейчас не сильно волновал авира, потому что был вне поля его зрения, но его он тоже учитывал.

Последний всадник крутанул в руке свой меч, пришпорил коня и бросился на Кайдена. Тот ждал до последнего, когда противник будет совсем близко. И тогда он отскочил в сторону, присел и резанул лошади по ногам. Но каратель все же достал до него, рубанув по спине. Кайден зарычал от боли, но противнику было еще хуже, тот свалился с лошади и больше не вставал. Авир увидел его голову, неестественно вывернутую. Теперь остался только лучник.

Кайден не чувствовал боли в спине. Так всегда, когда получаешь ранение, боль приходит не сразу. Но все же он чувствовал тепло, текущие по спине.

И тут он увидел последнего, который галопом скакал прочь из деревни. На скаку он натянул тетиву и пустил стрелу в сторону Кайдена, но та пролетела далеко от цели. После чего каратель ускакал прочь из селения.

Наконец Кайден выдохнул. Все закончилось.

— Дейти! — крикнул он, немного морщась. Теперь боль начинала его догонять. — Можешь выходить!

Но она не выходила. Вместо нее из дома стремительно вылетел Пушистик и неистово вереща полетел в сторону Кайдена. Он остановился в паре сантиметров от его лица и стал трещать, как безумный.

— Что? — спросил его авир. — Что случилось?

В голове стрельнула мысль — что-то с Дейти. Он, позабыв обо всем, побежал к дому, откуда она стреляла, влетел в него и увидел ее. Внутри него все сжалось, а потом провалилось куда-то под землю. Девочка лежала на обгоревшей земле, прислонившись к обугленным бревнам. В ее животе торчала стрела. Дейти судорожно вдыхала воздух, морщась.

— Кайден, — пропищала она, протягивая ему руку.

— Нет! — прорычал он, подбегая к ней. — О, нет, нет, нет, вот дерьмо! Дейти! Давай, ты должна призвать огонь, как тогда, со мной! Ты можешь исцелить себя, давай!

— Не могу, — выдавила она, а на глазах навернулись слезы. — Больно, Кайден, очень… бо…

Она еще раз судорожно вздохнула, а потом потеряла сознание.

— Нет! Нуррэ, нет, помоги, ох, дерьмо! Дейти! Нет!

Он стал трясти ее, Пушистик верещал и летал у него над головой, потом же опустился и прижался к ране девочки.

— Давай, хоть ты помоги! Скрайн! Помоги ей! Пушистик, сделай хоть что-нибудь! Нет! Она не может умереть! Дейти!

Кайден кричал. Весь мир вокруг перестал существовать. Он сомкнулся до размеров раны девочки, до ее хрупкого тела.

Авир никак не мог придумать, что сделать. Он ей никак не мог помочь. И тогда он решился на крайнее безумство.

Подняв ее на руки, он побежал к конюшне, где не так давно он нашел лошадь. Запрыгнул, животина немного понервничала, но все же поддалась. Усадив девочку перед собой, он поскакал на север. Он прекрасно понимал, что вокруг него были таллийские войска, а после боя в этой деревне, его будут искать, ведь один из карателей выжил.

Но сейчас ему было все равно, он скакал, чтобы найти хоть какую-нибудь деревню, где Дейти могли помочь. Ему было плевать сейчас на все, главное, чтобы она выжила.

Саннэфея

Утром, на следующий день после прибытия в городок Калиге, она наконец-то помылась. Последний раз ей это удалось в ту ночь, когда она занялась любовью с Вэлианом. Первый и последний раз. Ее еще преследовал его призрак. Она все еще мечтала о том, что было бы, если бы он был сейчас жив. Без сомнения, она была бы в Раймене, как он ей и обещал. Принцесса знала это. И тогда, в последние секунды своей жизни, до ужаса израненный, он смотрел на нее взглядом, который она навсегда запомнила. Взгляд, говорящий: «прости меня».

Саннэфея знала себя хорошо, и знала, что если она начинала о чем-то задумываться, то это могло ее поглотить. До такой степени, что она не сможет думать ни о чем. Так что к завтраку она постаралась отогнать от себя все эти мысли, отвлечься на что-то другое.

Завтрак подали отменный, Эбелен, элукар Калиге, не поскупился и накормил гостей. За завтраком они с Кармиром обсуждали передачу лодок алсогонцам, которые еще остались в Талле. Было мало надежд, что они вернутся, но все же нужно было обеспечить им отход, если они смогут отступить. Кроме того, Эбелен обещал путникам своих людей и не нарушил обещание. Он выделил десяток своих латников, хорошо обученных и экипированных. Так же, элукар Калиге дал им повозку для провианта, и лошадей, для Саннэфеии и Маркара. Для солдат он даже выдал два бочонка вина и три бочонка хорошего пива.

— Спасибо тебе за помощь, друг, — говорил Маркар, когда они прощались на пороге его дома. — Я не забуду этого.

— Да брось ты. Я бы и сам с вами пошел, но не сейчас. Надо следить за городом, за пристанью. Я постараюсь присоединиться к вам, как только смогу. Не хочу пропускать все веселье. Если мятежники захватили Матарис, то и до Ваттавы уже не далеко. Ох, кажется мне, заживем мы скоро иначе.

— Может и по Таллу ударим, кто знает, — улыбаясь, пожал плечами Маркар. — Я был бы не прочь отомстить им за все. За все их Жатвы.

— К слову о Жатвах, — нахмурился Эбелен и повернулся к Саннэфее. — Ведь ты таллийская принцесса, для чего вам нужно было каждый год, а порой и чаще, собирать в наших землях людей? Куда вы их отправляли?

Саннэфея хотела рассмеяться. Меньше нее в государственных делах, наверно, никто не был посвящен. Даже Мартон, клятый шут Дакки, знал больше нее.

— Я не знаю, — ответила она. — Не потому, что я не хочу говорить, я правда не знаю. Знал это, наверно, лишь король, да мой муж.

— Понятно. — Эбелен смерил ее недоверчивым взглядом. — Ну, хорошей дороги вам. Не ручаюсь, но думаю, что путь до Матариса будет спокойным. Таллийцев здесь почти не осталось, благодаря этому Делану и его успешным сражениям.

— Спасибо тебе еще раз, друг, — поклонился Маркар. — Передавай привет брату, как увидишь его. Надеюсь, мы все встретимся в Матарисе.

Распрощавшись, элукары обнялись и Маркар отдал приказ выдвигаться, оседлав лошадь. Саннэфея села в седло своей. Лошадка была спокойная, хотя и своенравная. Девушке пришлось долго уговаривать ее не дергаться и идти прямо.

Они выдвинулись и Калиге на север, в сторону Матариса. Саннэфея двигалась рядом с элукаром, во главе колонны. По обе стороны от нее шли солдаты, чтобы она не сбежала. Одним из них был Седур, который сопровождает ее с самого Перепутья, где она и попала в руки алсогонцев.

Пейзажи Алсогона немного отличались от таллийских. Если там все было устлано полями, засеянными и дикими, то здесь преобладали холмы. Пусть они были не такими высокими, но все же горизонт был гораздо ближе, чем он был для нее в Талле. Редкие леса, моря травы и кустарника, стрекочущие насекомые и редкие, далекие поля, где мелькали крохотные силуэты крестьян. Все здесь походило на Талл, но все же было совершенно другим. Чужим для нее, опасным, и в то же время притягивающим, интересным и манящим. Ей вдруг вспомнились слова Розы, когда она говорила, что есть множество мест, которые можно было бы посетить, если не сидеть в четырех стенах замка. На деле же она очень хотела бы посетить Нкоран, эту далекую и жаркую страну. Или Ардон, о котором она знала лишь по легендам. Увидеть огромных людей, ардонцев, таких как сопровождавшего ее Талмагана Йеина. Но ведь она была хрупкой девушкой, которая не сможет дать отпор обидчику. Да, чудом она смогла выжить при нападении Мартона и его наемников, она даже заколола одного из них. Но если бы не было Вэлиана, шут похитил бы ее. И неизвестно, была бы она сейчас жива.

Да, другие земли, такие манящие и интересные. Роза была в Нкоране, прожила там долго, может, она могла бы рассказать ей о нем… Или отвести туда когда-нибудь.

Саннэфея, думая о воительнице, невольно повернулась, чтобы найти ее. И увидела. Та шла в паре метров от ее лошади сзади и мигом опустила голову, когда принцесса посмотрела на нее. Все же она не понимала ее поведения, каким-то оно было странным.

Первый привал они сделали вновь посреди поля, у небольшой чащи. Саннэфея была рада, что ее ноги к концу перехода наконец-то не болели, как обычно. Спасибо Эбелену. Они развели костер и поставили палатки, для принцессы была отдельная.

Несмотря на то, что она была их врагом и пленником, эти люди относились к ней с достоинством. Маркар ни на секунду не допускал мысли, чтобы поступить с ней как-то плохо.

В тот вечер она просидела в палатке, размышляя о предстоящем. Будут ли с ней обращаться так же? А может, этот Делан-Мятежник и вовсе самый настоящий варвар? Она лишь хотела поскорее попасть к брату своего мужа Ардорфу. Скорее пережить это все.

Вскоре она услышала песни, доносящиеся снаружи:

… и кружкой он взмахнул, сказав:

Пришел, дружок, твой смертный час!

Но взяли дурочка,

Но взяли дурочка!

Разбили нос, подбили глаз,

Швырнули свиньям, в самый раз,

Героем был, но стал тот час

Отменный свинопас!

Разразился хохот, и принцесса поняла, что бочонки с пивом и вином эту ночь не переживут. После всего пережитого, этим людям нужен был стоящий отдых. И это все, что они могли себе позволить. Пьяные разговоры звучали еще долго, но все было цивильно. Маркар сам был там, судя по голосу, и контролировал, чтобы солдаты не вышли из себя и не выпили слишком много.

А когда стали расходиться, принцессе даже поставили небольшой железный кувшинчик на входе в палатку. При этом, даже не входя внутрь. После этого она точно знала, что может быть спокойна. Ее этой ночью никто не потревожит.

Однако она оказалась не права. Не совсем.

Как только на улице все утихло, и солдаты разошлись, видимо, даже не выставив дозорных, потому как сейчас они были на своей земле, на входе в палатку показался силуэт. Было темно, никто принцессе не дал свечей, но очертания видеть она могла. Это произошло как раз тогда, когда она уже собиралась спать.

— Кто это? — спросила она, сев на своем спальнике из меха.

— Не пугайся, — ответил женский голос. Роза. Судя по всему, она тоже была немного пьяна. — Слушай, я… этот дурачок Ори меня уже достал. Лезет постоянно. Ты не против… сюда они не полезут.

— Да… наверно…

И девушка пошла, присев рядом. Повисло неловкое молчание.

— А что это была за песня? — спросила принцесса. — Про дурака.

— А, это известная во всех трактирах Алсогона песня. Так и называется — Дурак свинопас. Про парня, который хотел стать героем, бил себя пяткой в грудь, кичился… а его потом кинули к свиньям. Хах! Ты не слышала ее раньше?

— Нет, — усмехнулась Саннэфея. — В Талле таких песен я не слышала. Наверно потому, что все время просидела среди… очень важных людей.

— Ты видела? Тебе принесли тут…

Колючка взяла в руки железный графин.

— Видела. Если хочешь, можешь выпить. Мне не хочется.

— Ну ты и зануда, — усмехнулась Роза. — Это единственное, что позволило мне за эти долгие годы страданий не сойти с ума.

Саннэфея вспомнила, как пила последний раз. Это было еще в Эль-Тайене, когда ее муж заточил ее на месяц в покоях. Тогда она напилась и вместе с Вэлианом пошла к Андри, чтобы высказать ему все. Тогда ее ничто не могло остановить. И сейчас она не хотела впадать в это состояние.

— Я прсото… не хочу, — пожала плечами Саннэфея.

— Придется мне самой пить это добро, пока я не потеряю голову и не убьюсь о камень на дороге! — наигранно произнесла Роза. — Как всем будет жаль никому ненужную Колючку!

Саннэфея улыбнулась, поднялась и схватила кувшин.

— Не надо, тебе будет плохо, я знаю.

— Ну тогда помоги мне, не пропадать же добру, — вкрадчиво сказала воительница.

Саннэфея отпила немного. Вино было вкусным, немного кислым. По всему телу пробежало тепло. Она решила, что от пары глотком ничего не будет. Но после этих глотков, у нее немного закружилась голова.

— Оставим это мужчинам, — сказала она, поставив кувшин у входа.

— Мужчины, — фыркнула Роза. — Каждое мгновение моей жизни они доставляли мне только неприятности. Таллийцы захватили мою страну, убили мою семью, насиловали меня, продали в рабство в Нкоран. А там было не лучше! Меня отдали в бордель, в возрасте тринадцати, мать его лет. А потом и на арену, мол, иди сражайся, а по вечерам будешь ублажать наших клиентов… тьфу! Я их ненавижу всем сердцем! Посмотри только!

Она подняла свой кафтан до груди, но Саннэфея все равно ничего не увидела.

— Что там?

— А… да хренова куча шрамов! Я два раза чуть не умерла на арене, а третий раз меня пырнули ножом, за то… а, не хочу даже вспоминать! Так что когда доберемся до мятежников, для меня будет несказанной радостью убивать мужчин! Я буду делать это до последнего вздоха!

— Серьезный настрой, — усмехнулась Саннэфея.

— Еще какой! Я… ой, что-то меня опять понесло… я тут разговорилась, все это вино… извини.

— Все в порядке. Я вот подумала… я бы хотела посетить Нкоран, что ты дума…

— Проклятое место! — выпалила Роза. — Я туда не вернусь! Я больше не смогу смотреть на этот сраный песок!

— Извини, я не подумала, — осторожно сказала принцесса. — У тебя плохие воспоминания.

Они обе замолчали, придумывая, что сказать дальше.

— Ради тебя я бы съездила туда снова, — сказала Колючка. — Да, если хочешь, можем поехать.

— Вот так сразу? — обнадежила себя принцесса. — Прямо сейчас?

— А тебе нужно прямо сейчас?

— Куда угодно, лишь бы не в плену.

— Я тебя понимаю, но все же…

— Все же что? — Саннэфея пристально всмотрелась в ее темный силуэт.

— Я не могу это сделать сейчас.

— Почему же?

— Столько всего! — Роза вскинула руки, а потом они безвольно упали. — Война, мятеж! Я так долго стремилась к возвращению домой, мне выпал шанс сражаться за мой дом… Я не могу вот так взять и предать свою страну.

Саннэфея поняла, что договориться с ней вновь не получится. Хотя она была уже близка. Еще немного, и Роза была уже готова вытащить ее отсюда, увезти подальше от алсогонцев. Доставить в Талл. Еще немного, и она могла бы согласиться.

— Может, в другой раз, — разочарованно сказала Саннэфея.

— Послушай! — взволнованно позвала Роза. — Я… знаешь, никогда еще раньше… я не дружила так близко с таллийцами. Правду говорят, что… а, не могу сформулировать мысль, демоново вино!

Она замолчала, прикидывая, что можно сказать. Принцесса сидела рядом, тоже думая, как уговорить девушку спасти ее от алсогонцев.

И вдруг Роза встрепенулась, пододвинулась к Саннэфее вплотную, схватила ее за руки.

— Я не могу тебя вытащить, потому, что ты уйдешь, я знаю.

— Уйду? — не поняла принцесса.

— Уйдешь, и я больше не смогу тебя увидеть. А я… боги простите меня!

Она придвинулась еще ближе и поцеловала принцессу. Тут же ей в нос ударил запах кислого вина и костра. Губы Розы были нежными, но все это было настолько безумным, что принцесса не сразу поняла, что нужно делать. Она просто размякла. Словно ее оглушили, как рыбу, когда ту вытаскивают из воды.

Воительница не отрывалась. Тишину нарушали тихие щелкающие звуки. Сердце принцессы билось как сумасшедшее. Она не заметила, как Колючка повалила ее на спальник, продолжая целовать. Невольно девушка вспоминала Вэлиана. Настолько нежным с ней был только он.

Секунды были вечностью. Саннэфея хотела вырваться, но в то же время у нее не было сил противостоять. В то же время она думала, что не стоит противится, потому что Роза была ее единственной надеждой, чтобы выбраться из плена алсогонцев. Отринув ее сейчас, она ничего не сможет сделать потом.

Спустя мгновение, воительница начала целовать ей шею. И, по правде говоря, ей это понравилось даже больше, чем поцелуи Вэлиана. Тело приятно дрожало, дыхание учащалось, мурашки бегали по ее коже. Вскоре поцелуи Колючки перенеслись на ее грудь, а потом на живот, и в конце концов, туда, где ей было не место. Настоящий взрыв прогремел в голове принцессы, перед глазами пробежали цветные звезды. Колючка для нее больше не была Колючкой. Дурное прозвище для такой нежности…

Вскоре лагерь алсогонцев обрел звучание в виде тихих чувственных звуков из палатки принцессы. Настоящая буря звенела в голове Саннэфеи, и она порой не могла сдерживать ее порывы. А в конце, когда все тело задрожало в диком блаженстве, она сорвалась на тихий крик.

После все было как в тумане. Только губы Розы, ее неприятный, но особый запах, нежные руки. Летняя тишина и тепло. Пышущее жаром тело, немного влажное от тепла.

Они не говорили. Не сказали друг другу ни слова. Когда страсть пошла на спад, они лишь тихо уснули, обнявшись.

Саннэфея не могла объяснить это даже самой себе.

Утром, когда принцесса проснулась, Розы уже не было в палатке. Ее разбудил солдат, сказав, что пора уже собирать вещи и двигаться дальше. Поесть ей дали, когда она уже села в лошадь. Тогда она первый раз за этот день увидела Колючку, идущую и разговаривающую с солдатами. Она старалась избегать взглядов принцессы, а когда все же ловила, то робко улыбалась.

Они продолжили путь. Им встречалось много людей, в основном крестьян, которые шли по одиночке и семьями. К обеду они встретили ликенов, идущих толпой. Их было около десяти. Саннэфея и раньше видела этих маленьких, жабоподобных существ, но никогда в таком количестве.

Завидев вооруженных людей, ликены бегом сошли с дороги, сбились в кучку и уставились на мятежников своими огромными глазами.

— Не будем мы вас трогать, — усмехнулся Маркар, проезжая мимо. — Топайте себе.

Ликены что-то пробубнили сами себе и неуклюжими широкими шагами потопали дальше.

К вечеру отряд снова расставил палатки, развели костер. Но на сей раз пить Маркар людям запретил, отчего большинство было очень недовольно.

Саннэфея заползла в свою палатку. На сей раз она решила, что если кто-то к ней зайдет, то она притворится спящей. Она волновалась, думала о том, что произошло прошлой ночью. Для нее это было крайне необычно, до безумия необычно, но, в то же время, это было очень приятно.

Роза не приходила. Все уже разошлись спать и наступила тишина. Но Саннэфея не засыпала, она все еще ждала, ловя себя на мысли, что хочет все-таки увидеть ее.

И вскоре она услышала шаги возле своей палатки. Тихие, но на фоне общей тишины, нарушаемой лишь стрекотанием сверчков, их было хорошо слышно. Шаги то отдалялись, то приближались, то пропадали. Это длилось довольно долго, и принцесса уже сама хотела выйти. Но наконец гость вошел. Как она и думала, это была Роза.

— Не спишь? — спросила она.

— Как видишь, — улыбнулась Саннэфея.

— Я думала, стоит заходить или нет… Я хотела извиниться, вино мне вчера снесло голову. Я понимаю, что это все настолько противозаконно… Да и тебе это не нужно.

— Из этого вряд ли получится что-то хорошее, — подтвердила Саннэфея. — Представь только, если твои товарищи узнают.

— Они начнут относиться ко мне с отвращением, как минимум, но их мнение меня не особо интересует.

— Скажу тебе, — начала неуверенно Саннэфея, — что хоть это все… необычно, но я не испытываю к тебе отвращение.

На самом же деле, она ощущала некое отвращение. В ее голове не укладывалось такое положение дел. Но отвергать ее она не собиралась. Очень скоро она может ей помочь, нужно лишь немного поднажать.

И тогда она решила сама ее поцеловать, быстро, без лишних усилий. Роза после этого лишь тихо хихикнула. Она нежно провела рукой по лицу принцессы.

— Если здесь так нельзя, — сказала принцесса, — то может есть места, где можно?

— Их полно, — радостно сказала Роза. — Сколько угодно!

— Быть бы сейчас там. Свободной и никому не обязанной.

— Вот что, — сказала Колючка. — Куда бы ты не пошла, я пойду с тобой.

Саннэфея начинала немного нервничать. Она откровенно намекает ей на побег, а она в упор этого не видит! Она думает, что принцесса хочет быть с ней. Ну дела! Ладно, не стоит говорить прямо, иначе она может все понять. Тогда помощи от нее уж точно не дождешься.

— Я ценю это, — сказала Саннэфея.

Роза вновь поцеловала ее, протяжно, с намеком на продолжение, но принцесса выбралась.

— Я жутко устала сегодня, хотелось бы поспать. Уже поздно, наверно, целая свеча от заката.

— Наверно, — разочарованно сказала Роза. — Ладно, принцесса, тогда доброй ночи. Говорят, что завтра мы уже будем в Матарисе.

— Наверно, это хорошо.

— Спать под крышей в тепле куда лучше, — улыбнулась Роза, поднялась и вышла из палатки.

Саннэфея еще долго не могла уснуть, представляя, что завтра ждет ее в Матарисе.

Утром вышли рано, Маркар весь был на нервах. Ему не терпелось наконец воссоединиться с войском мятежников. Солдаты же были навеселе. Те, кто прибыл из Талла, рассказывали людям Эбелена о своих приключениях. Больше всех, конечно, выделялись Седур и Ори, который были еще с покойным Дараном, прошли через Темный лес и переплыли Тере-Тайен.

Вскоре они проехали через небольшой лесок, за которым открывался вид на крупный город. Его окружали массивные стены, крыши из красной черепицы возвышались и исторгали дым из своих труб. Из города доносился шум тысяч голосов. За чертой города стоял палаточный лагерь, обнесенный несколькими линиями частокола. Там бродили люди, которые, по всей видимости, были солдатами армии того самого Делана.

— Наконец-то, — обрадовался Маркар. — Вот доберемся до местных властей, можем наконец успокоить нервы. Парни, напьетесь сегодня как следует, — он повернулся к солдатам, — вы это заслужили.

В ответ он услышал одобрительный вскрик.

— Только с бабами аккуратней, — хохотнул он, — не сожрите их.

Солдаты рассмеялись, все, кроме, очевидно, Розы.

Отряд двинулся к городу. Сердце Саннэфеи невольно участило свое биение. Она не могла представить, что ждать от этой встречи.

Их заметили еще издалека и подали сигнал. Навстречу из ворот тут же вышел отряд из десяти воинов, один из них был верхом.

— Приветствую, — поздоровался конный. Коренастый мужчина с широким подбородком и прищуренным взглядом. — Кем назоветесь?

— Я элукар Маркар, — кивнул он. — Это мои люди, мы являемся людьми эрла Эскеда Гордройна, а некоторые из нас служат элукару Эбелену из Калиге. Мы мятежники, сражавшиеся в таллийских землях.

— В таллийских? — спросил коренастый. — Хм… не слышал ничего. Ладно, отведем вас к Делану-Мятежнику, здесь он главный. Эрлов и других этих людишек у нас тут нет.

Маркар удивился такому ответу в его сторону, а еще больше тому, как тот назвал знатных особ, которым сам элукар служил. Коренастый развернул отряд и повел в город.

И вот наконец, они въехали в ворота, которые были немного обуглены. Саннэфея заметила, что и поляна перед воротами горела не так давно. Наверняка последствия осады.

Вдруг они все остановились. Перед ними стояло не меньше двадцати местных солдат, примерно, включая тех, кто встречал их. Среди них особенно выделялся бородатый мужчина, в коричневом клепаном камзоле.

— День добрый, господа, — поздоровался он. — Рад видеть новых воинов. Если вы намерены вступить в наше войско, то прошу пройти с сотником Гервором, он вас распределит.

— Эрмир, — позвал коренастый. — Тут у них элукар, говорит, служит Гордройну.

Бородатый мужчина нахмурился.

— Ты? — спросил он Маркара.

— Я, — ответил элукар. — А кто ты будешь?

— Эрмир, один из командиров мятежного войска. А что за дама рядом с тобой на коне?

— Это наша пленница и она… — тут Маркар осекся, понимая, что лучше не говорить лишнего. Но вот незадача, позади кто-то из солдат ляпнул:

— Таллийская принцесса, мать ее!

— Что? — руки Эрмира, которые до тех пор были сложены на груди, резко упали, он поменялся в лице. — Принцесса Талла? Вы захватили в плен… ох ты ж, демоны!

— Так, ребят, — вдруг подал басистый голос Тальмаган Иейн. — Я тут не при делах, так что пойду займусь своими делами.

В суматохе никто и не заметил, как ардонец ушел. Саннэфее стало страшно. Этот человек с бородой не внушал ей никакого доверия.

— Я должен доставить ее совету эрлов, — заявил Маркар. — В целости. Она очень ценный пленник в нашей войне.

— В вашей войне? — повысил голос Эрмир. — Дарон взял Делан, Матарис взял Делан. А что сделали ваши эрлы? Отсиживали свои жопы и придумывали, как договориться с нашими врагами!

— Придержи язык, — осадил его Маркар. — Я воевал на таллийской земле, глубоко в тылу врага, вот чем мы занимались! А теперь, я попрошу расступиться и дать нам пройти. Мы доставим принцессу в замок, а после я хотел бы поговорить с Деланом-Мятежником. Я слышал, что он достойный человек, коих я тут не наблюдаю.

Эрмир рассмеялся.

— Нет уж, таллийскую принцессу мы заберем. Вам, знатным собакам, ее отдавать опасно, успеете выстроить козни. Не дадим мы вам ее обменять на кусок земли, которой будут владеть ваши дети.

— Ты в своем уме, простолюдин⁈ — рявкнул Маркар. — Разойтись! Именем эрла Гордройна!

Но никто не двинулся с места, а Эрмир так вообще плюнул.

— Да вот, что я думаю о твоем эрле. Отдавай девчонку и катись к своим хозяевам. Здесь воюют свободные люди.

Маркар обнажил меч. Началась настоящая суматоха. Солдаты Эрмира тоже вооружились. Саннэфея слышала звон мечей со всех сторон. Сердце ее упало. Ее худшие представления об этом месте оправдались. Ну почему она не сбежала раньше?

— Ты из ума выжил, я посмотрю? — спросил сквозь зубы Маркар.

— Я лишь делаю то, что должно, — сказал Эрмир спокойно и свистнул.

В элукара прилетела стрела и он, под вопли ужаса принцессы, свалился с коня. Маркар еще некоторое время дергался, но потом утих.

— Что же вы творите⁈ — завопил Седур, выскочив вперед.

— Те, кто хочет вылизывать знати задницу, — сказал медленно Эрмир, снова сложив руки на груди, — я попрошу уйти по добру, пока стрелой не угостили. Кто хочет по-настоящему драться с Таллом, а не вести с ним переговоры доброй воли, попрошу к нам. Принцесса, слезай с коня.

Саннэфея не двигалась. Она ничего не могла с собой поделать, ее будто бы парализовало.

— Слезай с коня, таллийская шлюха! — крикнул Эрмир. — Стащите ее и ведите в замок!

К ней подошли. И вдруг на подмогу ей кинулась Роза.

— А ну убрали руки! — завопила она, взмахнув мечом.

Саннэфея испугалась, что и ее убьют. Но из ее рук лишь выбили меч, и повалили на землю. Она продолжала кричать и вырываться, в то время, как остальной отряд просто смотрел на происходящее и ничего не делал. Они были поражены еще больше.

— Добро пожаловать в Алсогон, — улыбнулся в бороду Эрмир, когда принцессу проводили мимо него. — Добро пожаловать в пекло.