Леди Кру и дракон на миллион (СИ)

Эпилог

Через пять лет,

В день рождения Марианны Голдмайер-Кру

— Закрой глаза, — приказал он.

— И открыть рот? А сахарком сверху не присыпать?

Дракон фыркнул. Только одна Марианна была в состоянии услышать в этом звуке, обещавшем всем прочим скорую расправу, мягкую снисходительность.

— Ты считаешь, что я начисто лишен фантазии, жена? — лениво осведомился он. С такой ррррраскатистой и многообещающей угрозой.

Нет и нет. Он не возьмет ее тут, на подоконнике. Мириам отправилась на прогулку с обоими малышами, с их Рейни и своей Вивьен, в окружении десятка нянек. Они припрут… то есть ворвутся в любой момент.

— Чего ты лишен, так это чувства юмора.

Арчибальд фыркнул снова и носом погладил ее ухо, приподняв прядь волос.

Как и она, он в курсе, что проблемы с юмором — это у них у обоих, теперь уже семейное. Непонятно, кто кого вышучивает.

Они стояли у окна их постоянной резиденции. Голдмайер принялся строить её, как только они выбрались с острова, где провели счастливую новобрачную неделю. Через год он спроектировал и стал возводить еще одну, выездную, откуда удобнее посещать отдалённые миры. Сейчас дракон следил уже за третьей стройкой. Он как будто компенсировал годы и годы, когда отказывался «заводить» себе дом.

Мириам, тогда на острове, оба простили не сговариваясь. Она чувствовала дракона сына временами лучше самого Арчибальда и не дала Голдмайеру и дальше тянуть время. Это могло бы плохо отразиться на их сыне, на Рейнарде.

Беременность и так протекала весьма необычно. Сначала доктора полагали, что это будет довольно короткий срок, — скорее, человеческий, чем драконий. Однако и Золотая королева-мать, и Сиятельная императрица разродились примерно в одной декаде, относив каждая своего драконенка по два с половиной года.

Кру старалась пореже вспоминать те долгие месяцы. С одной стороны, у нее был Голдмайер — такой ошалевший от счастья, что почти нежный, — с другой… С другой, драконы Перекрестка постигали простую истину. Новый император силен. Сильнее прежнего. Он не потерпит посягательств на беременную жену или мать. Если Артур растягивал свою месть и наказывал целыми семьями, то Арчибальд бил сразу, больно и требовал от остальных драконов клана публичного отказаться от ритуала кровь за кровь.

Голдмайер не желал, чтобы Кру во все это вникала, но и она не собиралась отсиживаться в спальне и быть женой «для утех». Мари начала с того, что забрала медиаимперию Золотого дракона под свое руководство.

Сейчас Арчибальд стоял у нее за спиной и слегка касался век супруги подушечками пальцев. Почти невесомо. Однако она ощущала позади себя всю его грандиозную тяжесть. Он умудрялся давить точно так же, даже когда они находились на разных планетах.

Как выжить рядом с такой махиной? Как не потеряться? О, Кру давно ответила для себя на этот вопрос. У них настолько разные весовые категории, что ящер ничем не мог ее ущемить. Для него она всегда оставалась Бусинкой. Крошечной точкой, средоточием всего теплого и живого… Только человек — с его бесконечными правилами, контролем и занудством — мог ее по-настоящему допечь. Однако она научилась обращаться и с Арчибальдом…

Весь фокус заключался в том, что ему приходилось вздыхать и терпеть.

Так как остальным подобное объяснить было невозможно, то их паоа по-прежнему шокировала всех вокруг… Человеческая жена императора не была его тенью, надобной лишь для исполнения репродуктивных функций… Кру пыталась приводить немногочисленным друзьям, той же Марси Тодд, примеры из жизни зверей. Ковыряются же какие-то борзые птички в зубах у крокодилов. А на спине носорогов и бегемотов любят пастись скворцы.

Охотники и наездники продолжали оставаться секретом для прочих рас, кроме драконьей. А драконы стараниями Арчибальда тоже верили, что такие люди перестали рождаться. Так что еще один пример пары ящера и наездницы, — симбиоза силы и силы духа, — пока удавалось держать в тайне.

Кру отдавала себе отчет, что Арчибальд искал таких людей, приглядывал за ними. Он не собирался когда-нибудь родиться в мире, где охотники вымерли теперь уже окончательно.

Наблюдатели, далекие от зоологии, придумывали, впрочем, свои объяснения, насколько хватало испорченности. Их старый приятель Гордон Великолепный — он не подозревал, что Кру спасла ему жизнь и пребывал в уверенности, что оказался управляющим Ришной забытых рудников ее стараниями, — любил порассуждать о том, что в тюрьме будущая императрица приобрела навыки, от которых Голдмайер, распробовав раз, не сумел отказаться.

Гордон, более того, намекал, мол, его забросило на край света из-за того, что Кру влюбилась в него, в Великолепного, и попыталась соблазнить на приеме по случаю собственной помолвки. Золотой, выслушивая доносы, улыбался, Марианна вздыхала.

Глупость воистину наказуема, однако глупец и не догадывается о каре… Раньше рудники обрушатся от старости, чем Великолепный сменит место работы.

— Когда уже можно открыть глаза, мой господин?

Она угадала, как напряглось его тело… Бедный Арчибальд. Он только что вернулся из двухдневной поездки, и ночью сынок, требуя маму, три раза останавливал их в самый не подходящий момент. «Я император или кто?», — интересовался дракон у потолка, лишенного лепнины и росписей (спальни они постарались сделать весьма лаконичными)… Конечно, император. Никто и не спорит. Но ничто не помешает Рейнарду вцепиться одной ручонкой в юбку мамы, а второй в колено отца — и докладыватьим при помощью одних звуков, как он только что летал в когтях у бабки.

Кру прямо чувствовала, что родной детеныш очень близко. Ее сенсоры в чем-то стали совершеннее драконьих, а постоянные тренировки продолжали их разгонять.

— Можно, — сдался супруг.

Он прикусил ей мочку уха, и этим, бедолага, и вынужден был ограничиться.

Арчибальд взглядом раздвинул шторы. Теперь Кру требовалось время, чтобы адаптировать глаза к яркому солнечному свету. На миг она замерла, но пальцы мужа снова прикрывали веки, и через несколько секунд она отняла его руки от лица.

Внешняя сторона резиденции представляла собой одно сплошное поле для игры в гольф. Имелись и дорожки для ходьбы с коротким кустарником по краям, и более широкие, для мобилей. Несколько зон для приземления летательных мобилей и… драконов. Этим летунам в полную величину требовался еще больше места. Кру называла такое ландшафтное решение «драконий пустырь».

Внизу, по одной из пешеходных дорожек, прогуливалась девушка. Она крепко держала за руку девчушку лет пяти. И правильно делала — та постоянно тянулась удрать. А здесь, где выгуливались Рейнард и Вивьен, малышке находиться не следовало.

Сердце Кру совершило несколько болезненных ударов. Значит, она отреагировала не на присутствие Рейни. Родной детеныш — это и маленькая кнопочка тоже, наряженная в обноски с чужого плеча. Похоже, мать одевала ее с вещевых раздач. В прошлой жизни Кру, бывало, подбирала себе одежду на таких ярмарках, чтобы лучше сливаться с толпой неудачников.

— Богиня, Ришна. Это моя сестра. И моя племянница. Как это возможно? Ты нашел их. Ленни жива.

Она не обращала внимания на треснувший голос. На этот раз подарок Голдмайера и, правда, оказался особенным.

Двумя годами ранее он дарил ей целый остров, который она превратила в технологический хаб, потому что та часть Перекрестка отчаянно отставала в развитии.

Потом дарил детеныша лампури, пушистого декоративного зверька, — она передарила его Мириам, пришедшей в полнейший восторг. Мари до сих пор считала, что драконице за ее долгую жизнь не хватило обычных радостей… А теперь он вручил ей ее прежнюю семью. И спрашивать, возможно или нет, в случае с Голдмайером, даже смешно.

Оказалось, что Арчибальд занялся расследованием трагедии ее семьи еще до того, как Кру угодила в тюрьму. Он получил сведения, что вторая девочка тоже выжила, но следов было мало. Происшествие тщательно скрывали и власти, и драконы. И только недавно, сотрудничая со Стальным кланом при разработке месторождений таких далеких, что они считались нерентабельными, он напал на след. Ленни была отправлена с группой переселенцев в далекие-далекие Свободные земли.

— Женщина выиграла в межпланетной лотерее. А вручать ваучер будет сама императрица. Потому что у нас миры возможностей и любой на Перекрестке может…

Любой, кто в родстве с драконами. Но Кру не стала открывать рот именно в этот момент. Она и так лоббировала интересы самых разных рас. А ее дракон так старался и заслужил самую горячую благодарность… Это ведь не остров и не дорогущее колье.

— Я не уверен, что твоя сестра готова, так сразу, войти в нашу семью. Я ни к чему тебя не склоняю, решение принимать тебе. Я предоставлю девочкам максимальную безопасность…

Голова Кру тут же заработала в обычном режиме. Ленни, очевидно, бедна. Не менее очевидно, что боится драконов. Закинуть ее сразу на самый верх — это новая череда покушений и «случайных» инцидентов. Она не драконица, в отличие от Мириам, и не сердце дракона, укутанное его личной защитой, как Кру… Стандартные меры, они часто плохо заканчиваются… Но и вот так отпустить сестру, одарив их с девочкой деньгами… Слишком безжалостно.

— Мы познакомимся. Будем за ними приглядывать. Допустим, я поставлю ее главой одного из благотворительных фондов. Мы широко осветим эту историю. Ленни, конечно, захочет отдать часть денег в помощь сиротам или переселенцам. А меня это так тронет… Будем видеться время от времени. Когда-нибудь я ей скажу. Или она сама почувствует. Ну, и определится, как лучше. Зато у нее будет выбор, — Кру волновалась.

Арчибальд знал, что, несмотря на все, что обрушилось на нее за эти пять лет, жена продолжала ассоциировать себя с одиночками, выброшенными обществом на край дороги. По ночам она пряталась у него под боком и, не просыпаясь, шипела в темноту. Это со временем пройдет, но вот боязнь быть отверженной — вряд ли.

Он продолжал аккуратно массировать ей плечи.

— Не плачь, Бисерина. Иначе я решу, что все испортил. Или, того хуже, опять не угадал с подарком.

Через час беседа Кру и Ленни уже подходила к концу. Больше времени не позволял регламент. Они отпустили Лукрецию гулять под честное слово императора, который согласился показать девочке, как та выразилась, их «лысое поле».

Кру была права. За все эти годы, что она мелькала на экранах, сестра и не заподозрила, что эта яркая (скорее, вызывающая) женщина с экстравагантными волосами (скорее — безвкусной прической) и была ее «Мали», таскавшей для нее сладости из столовой на фабрике. Младшая сестра с любопытством и опаской посматривала на Марианну. Известно же, что любимая Голдмайера может выкинуть, что угодно.

Ленни сразу согласилась, когда ей предложили отдать часть средств в фонд, что это такая пиар-кампания. Согласилась и успокоилась. Иначе эти с неба упавшие деньги ужасно бы ее пугали.

С мужем она была в разводе уже десять лет, а со вторым не сложилась, потому что он стал лупцевать не родную ему Лукрецию, объясняла она. К ее чести, она сразу его выгнала. А Кру не спрашивала, от кого родилась Лу. Понятно, что личная жизнь Ленни складывалась так же, как все остальное.

— А почему такое необычное, старинное, имя, Лукреция? — заметила Кру.

Она не могла скрыть живой интерес к племяннице.

Нахальная непоседа напоминала ей другую девочку, тоже лишенную бытовых благ. Но разве в детстве, если твоя мама тебя любит, это так уж важно?

— О, это смешно. Но на более короткие и звучные Лу не отзывалась.

Когда речь заходила о дочери, издерганная Ленни с тенями под глазами и ранними морщинами, которые плохо маскировала дешевая пудра, тут же начинала нормально улыбаться.

Кру старалась скрыть жалость. Сестра не привыкла заботиться о себе. Наверняка, эти жуткие тряпки — плащ, скроенный по моде, но из непутевой ткани, ужасный малиновый шарф, стоптанные лакированные туфли — она поменяет в последнюю очередь. Однако, ей придется это сделать. В фонде, которым она выйдет управлять, ее ждет форменный костюм. Парикмахер, визажист, косметолог…

Она так увлеклась будущими метаморфозами Ленни, что чуть не пропустила ее вопрос. Та, тихим голосом, спрашивала, насколько человеку сложно жить в мире драконов, на самом его верху. Значит, Ленни хотя бы оттаяла достаточно.

Марианна глядела в эти робкие серые глаза, за которыми все равно скрывался характер. Фамильное упорство. И снова видела сестру крохой. Как будто не было между ними разделивших их тридцати лет.

— Ничего особенного. Это как с тигром в клетке. Главное, не забывать, что перед тобой хищник и помнить об их базовых потребностях. Покушать, потрахаться, доказать, что ты первый в лесу. Не приписывать драконам какой-то особенный разум или невероятное коварство. Я встречала только одного, такого изворотливого, который строил сети, из которых почти невозможно выбраться. Но мой муж его обезвредил.

Ну, хорошо, двух. Она вспомнила Стальную королеву Амидару и ее жуткого серого дракона. Вот с ним рядом не выжила бы ни одна не драконица. Тварь с несколькими жизнями… Как природа могла сотворить такое?… Арчибальд пообещал ей, что Стальные не станут идти против основной политики Перекрестка… Ну, хорошо, трех. Однако ее Золотой никогда не был коварен без причины. Он помнил слишком много жизней подряд и поэтому так далек от тупой бессмысленной жестокости. Да и иногда он и не дракон вовсе. Почти котенок…

Голдмайер вытащил Лукрецию из сердцевины ползучего кустарника. Поднял голову и улыбнулся ей самой ослепительной из своих Золотых улыбок. Просто душка. Василиск с даром внушения.

— В общем, нет ничего невозможного для человека с интеллектом, — завершила Кру свою мысль, чувствуя, как кровь ускоряется от его взгляда. Ох, как он умел им трогать и гладить.

Внизу, между тем, подходил к концу интереснейший диалог. Кустарник перестал отражать звук, и Марианна прекрасно все слышала.

— Ты мне понравился. Твоя жена старая и, уж точно, не такая красивая, какой вырасту я. Сбрось ее в пропасть. В новостях показывали, что она часто летает на тебе.

Голдмайер ответил, как прирожденный дипломат.

— Это похвально, что ты не боишься драконов. Заслуживает уважения, — говоря это, он вытаскивал из растрепавшихся волос девочки колючки и застрявшие листья. — Но нельзя так относиться к своей расе. Это, во-первых. А, во-вторых, малышка, поищи себе другого дракона. Этот уже занят. Знаешь, ли это огромный труд, отыскать пару, привяз… скрепить связь, а потом еще любить ее так, чтобы не убежала.

Кру закатила глаза. Никакие объяснения не давались Арчибальду так сложно, как объяснения в любви. Но у них впереди… эммм… много лет.

— И она у меня молодеет с каждым годом. Перестраивается под длину жизни драконов. Я боюсь, как бы не стала такой же мелкой язвой, как ты, — закончил Голдмайер.

Мог бы сообразить, мудрейший, что женщины несправедливы к соперницам. Но ничего, теперь племяшка не потеряется. Ее охотничьи инстинкты не пропадут в мире, где слишком много непуганых зажравшихся драконов.

В том же календарном году,

В день рождения Арчибальда Голдмайера.

— Где он, Кру, где ты его прячешь?

Разъяренный магнат не заглянул под ее стол только потому, что они находились в головной башне «Медиа Индастриз», в ее кабинете со стеклянными стенами, расположенным прямо по центру административного этажа.

— Лучше признайся и выдай его сразу. Так он будет меньше мучиться.

Кру поднялась и потянулась. Теперь она носила исключительно строжайшие деловые костюмы. Ворот пиджака выделял зону груди, а сейчас, во время второй беременности, ее грудь грозила разорвать застегнутую на все пуговицы блузку.

Арчибальд смотрел на ее грудь. Ковровое покрытие под их ногами затрещало, как будто его разрезали бритвой с разных краев одновременно.

— Ты о своем подарке? Не слишком ли ты жесток к нему?

Дракон зарычал. Звук шел откуда-то снизу. Настолько глубокий, что стены в здании завибрировали.

Сотрудники, которые осторожно посматривали в их сторону, теперь, не скрываясь, поднимались со своих мест и тянулись к запасным лестницам. В башне объявили эвакуацию. Похоже, она перегнула палку со своим сюрпризом. Точнее, довела дракона.

— Арчибальд, ты же помнишь, мне нельзя волноваться, милый.

Она погладила себя по животу. Нечестный прием. Но что делать, если ее шутка не удалась больше, чем обычно.

— А ты не волнуйся, Кру. Я всего лишь хочу посмотреть на твоего любовника. Это не займет много времени.

Марианна закашлялась. В такую ярость он не приходил, даже когда Лучезарные похищали Рейнарда. Она чуть не подняла боевые шаттлы в пяти центральных мирах, а он не позволил. Держался невозмутимо, пока мальчик не оказался у него на руках.

— Понимаешь, дорогой, это такая инсценировка. Милая шалость, чтобы напомнить… как все чудесно у нас с тобой начиналось… Тебе должны были прислать папку.

Голдмайер продолжал скалиться, но уже на полградуса менее убийственно.

— Мне прислали. А также голограмму симпатичного мальчика, в твоем вкусе. Смазливый такой блондинчик. Я посмотрел, как он входил в правую секцию, поднимался на этаж. Полез сюда без стука.

Кру порадовалась, что реального прототипа у лжелюбовника не существовало. Его нарисовали по ее описанию. Осталось позаботиться, чтобы ни одного парня, хотя бы отдаленно похожего на такой типаж, в ее окружении не появлялось.

— А папку ты открывал? — вздохнула Кру.

— Открыл. Там стали проявляться картинки. Я увидел твою голую… Голое плечо. И все спалил.

Этот дракон не переставал ее удивлять. Он не собирался рвать с матерью своих детей. Ну, возможно, ссылка, многолетний игнор… Но посмотри он на нее в объятиях другого, и эта сцена не выветрилась бы из памяти никогда.

— Открой сейчас. Пожалуйста, Арчибальд. Это мой подарок тебе. Идиотский, но другого я не придумала. Хорошо, что я распечатала два одинаковых набора.

Дракон терпеливо ждал, когда на черной глянцевой поверхности возникнет изображение. Осмотрел одно, повертел. Его глаза расширились, челюсти сжались. Ну, что опять не так? Он достал следующий лист. Судорожно глотнул воздух.

— Кто это снимал, Кру? Я должен с ним пообщаться

Час от часу не легче. Но это она тоже учла.

— Золото мое, я позировала в одиночестве. В наших спальнях. У себя в кабинете. У тебя в кабинете. У бассейна. На парковке. Устанавливала фиксирующие приборы на таймер. Я еще не совсем дура, чтобы угробить фотографа.

— Я проверю и это, — скупо отозвался Голдмайер.

Его взгляд ласкал изображения Кру во всех позах. Вот она возлежит на полу, на тоненькой циновке. Из одежды — только подаренные им серьги. А вот здесь, у камина, единственный наряд — его колье. Вот императрица улеглась на живот и спрятала лицо в локтях. На ее пояснице алело клеймо когтей дракона, которое появлялось после бурного секса. На ягодицах можно разглядеть следы его пальцев.

Император вздохнул еще более шумно.

— Сюрприз удался. Ты взбудоражила меня и целое здание, Бисеринка.

Кру не понравился его тон. Слишком обещающий.

— Голдмайер, ты сегодня именинник и мог бы проявить понимание к маленьким дуростям своей беременной жены.

«Да, дорогой, не забывай, какой стресс у меня впереди на несколько лет», — громко подумала Кру про себя. Супруг, действительно, чуть-чуть смягчился. Его взгляд стал обшаривать ее тело куда свободнее.

— Я хотел бы видеть эту красоту у себя в электронном ежедневнике. Я поставлю пароль.

Кру кивнула. Затем еще раз. Должно было сойти за раскаяние.

— Конечно, милый. Прошу тебя, не затевай ответную месть. Ты выше этого. Я приревновала тебя к этой Лучистой и к той Изумрудной… А мою реакцию ты примерно представляешь. Сначала схвачусь за кинжалы, а подумаю потом.

Голдмайер прикрыл глаза.

— Да, сегодня получилось круче, чем спуск в жерло вулкана, который ни с того ни с сего принялся извергаться. Или гонки драконов, в которых ты убедила меня участвовать… До сих пор не представляю, как тебе это удалось. С каждым годом веселее и веселее. Я чуть не разрушил эту башню.

Он листал дальше. Иногда задерживаясь на одной картинке на целую минуту.

— У тебя отменный вкус. Но собенно он проявился в выборе мужа.

— Я не выбирала себе мужа, — возразила Мари.

— Тогда это высший пилотаж. Когда ты делаешь что-то с закрытыми глазами. Вот как на этом снимке… Развяжи мне галстук, Кру. И сними пиджак. Свой тоже.

Очень скоро она уже расстегивала пуговицы на его рубашке. Мари безошибочно угадывала момент, когда следовало побыть послушной.

Дракон усадил ее на стол. Рубашку он будет рвать на ней сам. Да…. Еще и юбку тоже? Она запрокинула голову назад, подставляя шею для поцелуев. Разумеется, она надела чулки, предчувствуя, чем завершится вручение подарка.

Она дышала рвано и растерянно, а у дыхания Арчибальда, наоборот, появился четкий ритм.

— Арчи, а мы провели ритуал и у нас родится человек? Не дракон. Точно?

Он накрутил ее волосы себе на руку и шептал прямо в лицо.

— Да, очень сильный охотник. Или охотница. Малыш ни на секунду не пожалеет, что он не дракон.

Повисло молчание. Тишину разбавлял только скрип стола и их стоны.

— А когда ты понял, что Бусина это я?

Ух, он наклонил ее под каким-то невообразимым углом, от чего говорить стало еще сложнее.

— Почти сразу. Но уверился в этом, когда вы с драконом соединились. Нельзя рисковать самым ценным, Кру. Понимаешь?

Разумеется, она понимала. Сегодня он вновь это продемонстрировал. Ей достался самый любящий и самый острожный дракон на свете.

Ладонь опустилась на ее губы. Сентиментальные разговоры он выносил с трудом, но, кроме как в такие минуты, из него откровенностей не вытащишь. Кру все-таки замолчала. А через минуту она уже билась в его руках.

— Это лучший подарок, Бисерина. Эти картинки и ты на столе. Я мечтал об этом, как только привел тебя в редакцию.

Марианна прижималась к его груди в полном забытье. Мужчина, который настолько силен, что не пытался никому и ничего доказывать, и, как комариные укусы, сносил ее выходки. Нет, о таком Кру даже не мечтала.