Леди Кру и дракон на миллион (СИ)

Глава 34 Финальная

Она несколько раз прижималась к яйцу ухом. Тишина. Но Кру все равно убеждала себя, что слышала, как билось не такое уж маленькое сердечко. Надо разобраться, как вернуть дите на место. Она не сомневалась, что этот малыш зародился ровно так же, как и все остальные. Внутри своей матери — стараниями отца. Однако папаша, с его вывертами, вместе с блуждающей меткой организовал ей блуждающую беременность.

Наверняка, все случилось в тот их первый раз. Сиятельный монстр не ошибался, предполагая, что она истинная Голдмайера и от него понесла. Но ее дракон был так осторожен… Так осторожен, что чуть не отправил на далекий-далекий остров, чтобы друг друга не мучить. А потом собрался самоликвидироваться, но не дать ей познакомиться с таким красавчиком, как его звериное величество.

Кру приложила руку к животу, силясь разобраться, где же ее малыш на самом деле, — там или в яйце. Она снова почувствовала на лице плоский шершавый язык с сужающимся кончиком. Фу! Девушка неловко замахала на дракона свободной рукой.

Из пасти не несло гнильем, — уже хорошо, — зато изрядно отдавало нагретой серой и расплавленным металлом, отдаленно напоминавшим запах крови.

— Ты такая сладкая, — признал монстр. — Пусть я мудрейший и величайший, но с истинными всегда так. Вы словно измазаны патокой. Один раз дашь слабину, потянешься, и больше не оторваться.

— А ты точно царь, в смысле, император? По своим снам я помню, тот, когда летел, сердце уходило в пятки. Это зрелище так гипнотизировало, что не все успевали спрятаться, — Кру задела его, хотя умом и понимала, что раздражать ни к чему. — И зачем такому важному зверю Марианна Кру? Прежний император, которого ты убил, отвратительный урод, утверждал, что истинную дракон выбирает биологическим чутьем.

Тот зарычал, но язык не убрал. Теперь он переместился ей на плечи. Ее захлестнула какая-то смесь протеста и желания наброситься на него (ой-ой-ой?). Кру не помнила, чтобы пра-пра-прародительницы испытывали к драконам нечто сильное. У них она фиксировала тоску, смутное восхищение и готовность смириться со своей судьбой.

— Разве Голдмайер не научил тебя не упоминать других драконов при нем? Ты так успокоилась, что решила меня разозлить? Какое неумное поведение.

Сказать то сказал, но ничего не сделал.

Что-то здесь не складывалось. Если бы не она и если бы не детеныш, то Артур Сиятельный победил бы Арчибальда. Но Голдмайер и не стал бы бросать вызов. Он уже подвел старого врага к краху и дожидался, когда тот шагнет в море из своей стеклянной башни. Зато в этой ситуации он не был бы правителем в понимании драконов.

Чего же хотел Арчибальд? Он присматривался и принюхивался к навязанному драконом выбору, но к моменту их встречи уже был ею одержим. Не спасли ни таблетки, ни спесь размером с гору… И все-таки зачем она понадобилась его дракону, и, главное, чего ждать от ящерицы?

Император проявлял к ней явный физический интерес. Вон как его ноздри шевелились не переставая. И он не пытался заткнуть ей рот. Да, постоянно напоминал, где драконы, а где люди, но ее мнение его, очевидно, заботило.

— Я наездница. Во всяком случае, зов крови сработал. Благодаря тебе. Иначе я бы не увидела их во снах. Но ничто не объясняет, почему ты вдруг меня присвоил… Мы исчезли, охотников и охотниц больше нет, и вряд ли это не устраивало драконов. По твоим же словам, вы взяли из этого союза все, что можно… Как так вышло? Как ты меня нашел?

Он сузил янтарные глаза.

— Тебе тоже нужны эти истории про особенные пары, Кру? Я думал, ты выше этого.

Я пересела с колен на пятую точку, согнула ноги, фиксируя яйцо бедрами к животу. Не очень удобно, но тоже неплохо.

— Все дело в том, насколько стар дракон, то есть сколько воплощений он помнит. Сиятельные — дураки, если по-прежнему думают, что все решает их сила. Нас мало, и кланы слишком переплетены между собой, чтобы в других не текла точно такая же перенасыщенная магией кровь… Так что выбрать правильную самку — это крайне важно. Это как достать дополнительный козырь, который тебя усилит. У дракона есть буквально несколько вздохов, чтобы сделать вывод, пара перед ним или нет. Этого должно хватить, чтобы оценить потенциал. Однако многие самцы просто ведутся на то первое, что пригодно для размножения. Всего лишь выше усредненных показателей совместимости…

Он не лгал. Просто эта высокомерная морда как следует умела говорить не всю правду. Кру изучила, как действовал Голдмайер, всегда и всем демонстрируя полнейшую неуязвимость.

Арчибальд много путешествовал. Больше, чем любой из драконов. Он изъездил вдоль и поперек весь Перекресток.

— Ничего из этого не объясняет, зачем ты искал меня. Почти семь сотен лет, Золотой. Ты сильно рисковал не вытащить свою карту из колоды.

Он мигнул, и где-то в пасти спряталась улыбка. Ришна, ну, хоть язык утянул обратно.

— Я ждал. Я умею ждать. В этом клане лучшее сочетание давали именно связки с охотницами. Так, между прочим, и зародились Золотые. И, кстати, они самые осторожные среди разумных рептилий. Пластины из этого металла покрывают нас сверху, закрывая почти непробиваемый титан. Это была обманчивая мягкость для сородичей и приманка для жадных человеческих женщин… Побеждает лишь тот, кто знает, что ему нужно. Умеет выбрать цель и выслеживать.

Помимо воли, слезы навернулись ей на глаза. Она тонула в его плоских гляделках, похожих на два отражателя. Значит, он искал себе охотницу, чтобы стать императором. Самым могучим из драконов.

Теперь-то, точно, все сходилось… И все равно, червячок воспоминания клевал ей мозг. Подкидывал мысль. Ровно, как и эти тревожащие глаза. Уже не крокодильи. Слишком древние, такие знакомые…

Девочка пряталась в озере во время налета ящеров. Она одна из всех соплеменниц засматривалась на дракона. То был император, и она именно засматривалась… Взять над ним вверх не получилось ни у одной наездницы… «Ты будешь моим, — подумала девочка. — я смогу, подкрадусь ближе. Ты не уйдешь и не убьешь».

А если, наоборот? Стать самым могучим, чтобы вернуть себе свою самку.

«Ты другая», — заявил монстр прямо в голове ребенка, сковывая, не позволяя пошевелиться… — Я приду за тобой, Бусинка'. От неожиданности маленькая хищница чуть не утонула, нахлебавшись воды.

…Ошибка эволюции, которую ты искал в каждом воплощении?

— Я заметил тебя в фойе офисной башни. Не помню уже, в каком из миров. На голову ты натянула парик, удлинила ноги за счет коротких ходулей. Я смотрел, как ты выходишь из лифта. Среди людей и прочих двуногих ты выделялась, как неугомонный хорек среди хомяков.

Кру ждала, что он скажет про девчонку. Что ее вспомнил. Но тварюга продолжал в том же духе:

— Как дракон, что я должен был сделать с наездницей? Конечно, убить. Ну, или забрать себе и, не заморачиваясь, угощаться твоим телом, учитывая, что моему генетическому коду ты бы пошла на пользу. Необъезженная, ты бы так славно рычала… Но у меня был придурочный и цивилизованный Голдмайер. Он отказался тебя похищать, начал жрать таблетки. Признаю, его стратегия тоже дала плоды. Ты к нему привязалась. Отклик занял бы гораздо больше времени, если бы ты сама в него не влюбилась.

Ящер продолжал вещать надтреснуто и ворчливо. А Кру все силилась понять, почему он не признавался, что они уже были знакомы раньше — или это она предпочла отдаться на милость фантазий, отказываясь от неприглядной реальности?

— Мне бы ребенка вернуть, милый.

А потом, потом она уже разберется с этой рожей.

— Он и так у тебя. Чтобы дать ему нормально развиваться, прими яйцо. В тебе по-прежнему оплодотворенная клетка, а его драконья сущность подросла и уже не так мала. Мы могли бы его потерять, продолжай откладывать нашу встречу.

Кру не выдержала и ощерилась.

— И кто в этом виноват?.. Ты издеваешься, как я засуну в себя такого здорового?

Дракон прикрыл глаза. И как разобраться — то ли она его так утомила, то ли он продолжал смаковать момент своего триумфа.

— Бусинка. Сохраняй спокойствие. Нет в тебе ни капли терпения. Надо было подождать, и мы подождали. Расслабься и представь, что ты его принимаешь. Можешь попробовать прислонить к животу плотно. Но лучше сядь на него. Не бойся, не раздавишь.

Если бы она не держала оболочку с драконенком, она бы швырнула в зубы его родителя что-нибудь увесистое. Ноктиллитовое… В висках молотом отбивала ее собственная кровь. Он тоже все помнил.

Эта пара, единственная из всех, выбирала друг друга обоюдно. И скорее всего они соединялись уже не раз. Наездниц не осталось, а он продолжал искать. И при этом сейчас нес откровенную дичь.

— Сесть⁇ — резко вскинулась девушка.

— Папаша Арчибальда не ошибся. Это удобно, что я стреножил тебя первым. Ты все равно не очень послушная.

Рептилия сложила башку на песок. Теперь Кру не сомневалась, что он улыбался.

— Вы, женщины, говорю же, зациклены на размерах. Это так примитивно. А я слишком развит, чтобы позволить тебе помыкать мною… Мда. Люди отдали магию, а мы стали частично людьми. Жизнь драконов нынче куда ярче. Этот мир, согласись, лучше того, что ты вспомнила. Здесь есть кресла, отопление, музыка и цветовые пятна, которые вы называете картинами. Как и раньше, можно втыкать себя в любую самку, но теперь она не истекает под тобой кровью, а благодарит, кланяется и прячет в кошелек разноцветные камешки. Мы, как и прежде, царим. Но не в драконьих, а в человеческих условиях.

От ярости она перестала думать. Кру вовсе не собиралась принимать яйцо так, как он это описал, но теперь опустилась на него с размаху. Скорее… Она так торопилась ввернуть твари это его презрение куда-нибудь поглубже. Желательно в отверстие, которое она проделает в нем прямо сейчас.

Яйцо не имело той твердости, какая до этого ощущалась у нее под руками. Что-то вроде потока воздуха, входящего снизу. Но Кру все равно охнула, потому что внутри нее прошла долгая судорога. Все в ней как будто распрямилось, а кинжалы притянулись к ладоням.

— Любишь втыкать? Я тоже.

Она прыгнула. Этому прыжку было далеко до грациозных прыжков охотниц. Сказывалось полное отсутствие опыта. Зато мозг действовал четко. Она умудрилась приземлиться ему на спину, не обращая внимания, как острия наростов на его гребне кромсают ее нежную кожу. Внутри полыхало так, что в глазах потемнело. Она вскинула руки для удара.

…Но в таком состоянии разить нельзя, и дракон не был расположен сыграть в поддавки. Необъяснимым образом левая рука вообще прошла мимо, а правая вонзила лезвие в шишковидное уплотнение у основания гребня. Металл отскочил. Она тут же оказалась на земле, частично придавленная необъятной тушей.

— Молодец, Бусинка, умница.

Вот Ришна. Ее облизывали от самых пяток, не оставляя ни малейших сомнений, чем дракон собирался заняться. Пускай скорее превратится в Голдмайера. Тот хотя бы донесет ее до циновок.

— Нашел бы себе драконицу. Ты так презираешь людей. Презираешь всех, кроме себя, — простонала Кру.

Против воли в голосе звучала обида.

— Неправда. Я презираю всех. Но не тебя, — если бы ей кто-то сказал, что рептилия умела ухмыляться, она бы не поверила. — Зачем мне драконица? Я и так могу посмотреть на себя в зеркало. Я лучше буду смотреть на своего маленького бесстрашного звереныша. Ты никогда не закрывала глаз, Кру, когда боялась. Только от удовольствия.

— Ты царапаешься. У тебя один клык со сколом, — пожаловалась Кру.

Глаза, действительно, закрывались, потому что за этой вспышкой накатило совершенно неистовое расслабление. Их ребенок жив, Голдмайер жив и не считает ее ничтожной личинкой. Их связь вообще зародилась в незапамятные времена. На этом можно и поспать.

И он так ловко орудовал языком. У нее отныне все нервные окончания сосредоточены под коленками.

— Для первого раза весьма достойно, Кру. Мы будем тренироваться, пока ты не овладеешь правильной техникой.

Она лежала в шатре на импровизированном ложе. Океан в ночи шептал громче, чем днем. Девушка жмурилась каждый раз, когда волна мягко забиралась на песок. Разведенный драконом огонь потрескивал короткими разрядами. Позади этой полосы света стенали и стрекотали насекомые.

Кру резко вздохнула, представив тысячи хитиновых телец. Бесконечные лапки и усики. Однако света хватало, чтобы продолжать рассматривать и обнаженного Арчибальда. Это куда приятнее, чем думать о пауках или сколопендрах.

Золотой почти сидел на ней сверху. Он смазывал ее ссадины антисептиком и грозно порыкивал.

— Ты каждый день должна отрабатывать приемы на мне. И когда научишься побеждать, то тогда победишь любого дракона.

Что странного, что он почти слово в слово повторил своего ящера?

От глубоких порезов не осталось и следа. Марианна регенерировала в разы быстрее, чем положено ей от природы. Из-за его крови, из-за детеныша, из-за того, что связь наконец закреплена.

Кру не смогла бы сказать, что сейчас гипнотизировало Голдмайера больше — ее распухшие от поцелуев губы, узоры на руке или метка в форме трилистника чуть ниже пупка, которая, как и остальные приобретенные татуировки, теперь отливала золотом.

— Раскрасил и доволен, — пробормотала Мари.

Золотой не отрицал, что его дракон благополучно завершил-таки все недостающие манипуляции. Отдал ей детеныша и спровоцировал всплеск. Она напала на своего повелителя, — и связь наездника и дракона теперь раскроется во всей красе. То, что дремало в них обоих, больше не повернет вспять.

Поначалу они неистово занимались любовью, и Кру позабыла, что собиралась изображать спящую. К вечеру Голдмайер немного угомонился. Его сокровище никуда не исчезло и вроде бы умиротворилось. Не ругалось, а тихо фыркало… Он даже рассказал ей легенду об императоре драконов и его упрямой избраннице.

Та не происходила из клана наездниц, но влюбилась в дракона и пожелала его оседлать. У этой истории во все времена мог быть только один конец, но между этими двумя что-то пошло не так. Он сдался ей сам и годами обучал в наездницу, чтобы никто из сородичей не обидел его хрупкую пару.

— Рассказывают, что он все время носил ее на руках. Видимо, они оба родились не совсем нормальными.

От таких романтических пояснений можно повеситься. Марианна добавила от себя:

— Да-да. А потом они решили, что запомнят, как это с ними было и в следующих жизнях. Все-таки историй, в которых принуждения меньше, чем взаимности, у вашей расы раз два и кончились… И еще от них произошли Золотые драконы. Редкие, терпеливые и расчетливые гады. Вот что случается по большой любви.

Его янтарные глаза горели в полумраке. И Кру во что бы то ни стало хотелось, чтобы ребенку передался такой же цвет. Интересно, Арчибальд еще достаточно молод для того, чтобы их первенцем стал мальчик, — или с папашей на пороге семи сотен лет уже имелся шанс на девочку?

— Ты тоже изволь носить на руках. Я не позволю, чтобы меня любили меньше, чем какую-то Бусину.

— Ты ж моя Бисерина, — кротко заявил Голдмайер, переворачивая ее на спину.

Ссадины кончились. Он разминал ей позвоночник, опускаясь от лопаток к пояснице. Волны удовольствия дрожью расходились от его пальцев в обе стороны.

Кру не стонала. Это слишком тонкое наслаждение, чтобы отвлекаться на собственные стоны.

— Сделай так, чтобы твоего ящера я видела как можно реже. Вы с ним так похожи, что это жуть.

Дракон ничего не ответил. Он был занят, потому что в это время кусал ее у основания шеи. Марианна перестала сдерживаться. Ее длинное нечленораздельное восклицание заглушило мотылей и цикад.

Раньше она не верила в любовь. Люди использовали неправильные слова, какие-то бессмысленные обороты — и все, чтобы описать этот огромный океан, который дышал вокруг и внутри нее. С ним невозможно тягаться.

Кру не верила в любовь, пока в нее не упала. Пока один бесконечно циничный дракон не показал ей, что это такое.