Лед

Глава 16

Разгрузка экспедиционного корабля заняла больше недели. Вельботы без устали сновали между «Вегой» и покрытым льдом побережьем, перевозя грузы, людей и собак. В Китовую бухту было доставлено сто двадцать семь гренландских ездовых, так как на борту «Веги» к концу похода естественным путем появились щенки. К следующей Антарктической весне новое поголовье собак уже можно будет ставить в упряжку, что меня особенно радовало.

Оказавшись на льду, собаки и инуиты радовались как дети, и те, и другие натерпелись в пути столько для себя непривычного, что холодная Антарктида казалась им раем и возвращением домой. У Тупуна шалел глаз, от обилия дичи, которую можно было почти без проблем добыть. Если тюлени ещё как-то опасались людей, то пингвины бесстрашно подходили к нам, разглядывали странных, покрытых мехом существ, щёлкали клювами и издавали крики, похожие на ослиное ржание. В самой бухте хватало китов, их фонтаны время от времени выстреливали над холодной поверхностью моря, и иногда мы даже подсчитать их не могли. Заготовка мяса началась немедленно, наши припасы были ограничены, а в холодном климате собакам требовалось что-то посытнее, чем сушенная треска, в когда-то спокойной и мирной Китовой бухте потоком полилась кровь.

Пока матросы и кочегары грузили и выгружали припасы с корабля, пока инуиты, соскучившиеся по охоте истребляли поголовье местных ластоногих и пернатых, остальные члены экспедиции незамедлительно приступили к постройке зимовья, которое было решено устроить в пяти километрах от побережья.

Заказанный мною в Петербурге разборный дом был собран уже на месте зимовки и его строительство заняло шесть дней. В общих чертах он напоминал зимовку американской экспедиции в Гренландию, в которой мне когда-то довелось поучаствовать, но с некоторыми изменениями. Дом имел размер восемь на пять метров в длину и ширину, высота от конька крыши до пола три с половиной метра. Жилой отсек имел площадь тридцать квадратных метров, там располагался общий стол и двенадцать двуярусных нар. Кухонный блок имел размер два на четыре метра, а кухонная печь был единственным отопительным средством. Для теплоизоляции был устроен чердак, в котором предполагалось хранились кое-какие продукты и спиртное.

Стены были из десятисантиметровой досок с воздушной и картонной изоляцией. Пол и потолок были двойными, крыша — одинарная, стены — в четыре доски. Двери были герметически тщательно подогнаны к косякам. Окон два, в торцовых стенах: с тройной рамой в жилом отсеке, с двойной — на камбузе. Крыша толевая, пол дополнительно был обит линолеумом. Вентиляция осуществлялась через две шахты и вытяжную трубу камбуза. При первой же топке печи, температура в доме тут же поднялась до тридцати градусов по Цельсию.

Дом не имел фундамента, и крепился ко льду четырьмя угловыми столбами и шестью кованными рым-болтами длиной более одного метра, ввинченными в лёд. Крыша дополнительно крепилась цепями. Недалеко от дома, были установлены туалет и баня, проходы к которым был устроены в виде крытого коридора, изготовленного из досок от упаковочных ящиков.

На строительство бани так же пошли упаковочные ящики из-под продуктов и снаряжения. Баня была небольшой, всего два на полтора метра и отапливалась отдельной печкой, кроме того, в ней можно было просто помыться или посушить вещи, не топя печь, так как тепло в ней можно было поддерживать и примусом, который так же служил для топки снега и льда в питьевую и техническую воду.

Помимо жилого дома, было установлено десять армейских палаток с брезентовым полом, которые мы обложили снежными и ледяными блоками, для теплоизоляции и устойчивости к ветру. Палатки держались на центральном шесте и четырёх кольях. В палатках располагались собаки, хранились горючие материалы и свежее мясо, которое начали регулярно поставлять инуиты.

Сами же инуиты поселились отдельно, уже привычным для себя образом изготовили большую иглу, на утепление которой я отдал все необработанные шкуры, купленные нами в Ушуайе и одну из жировых печей.

Наш лагерь по общему решению всех членов экспедиции решено было назвать «Зимовье Александровское», в честь царствующего монарха. Мне честно говоря было до лампочки, как наша халабуда и палатки будут называться, но для военных моряков, которые составляли основу моей команды, это было важно. В честь царя, так в честь царя, хотя я уверен, что Александр не доживет до вестей о том, что в его честь назвали русский базовый лагерь в Антарктиде.

Заканчивался январь 1895 года и нам сейчас предстояло решить судьбу «Веги». Выбор у нас был простой: оставить корабль на зимовке в Китовой бухте, позволив ему вмёрзнуть в лёд, или отправить его в Новую Зеландию или Австралию, где он мог бы спокойно перезимовать в относительной безопасности.

— Как не тяжело мне это говорить Сидор, но я вынужден настаивать на уходе к берегам Австралии. Я предлагаю идти в Сидней. Похоже судьба у меня такая, ходить рядом с полюсами, и не побывать ни на одном из них. — Корнеев мрачным взглядом обвёл всех присутствующих в кают-компании экспедиционного судна — Мы латали такелаж и корпус во время плавания прямо на ходу, торопясь как вшивый в баню, и это нам аукнулось. Корабль требует ремонта, ему двадцать лет, и то и дело вылезают новые болячки. От парусов одни клочья с заплатками остались, тросы и канаты вязаны-перевязаны неоднократно, а заделка обнаруженных течей изнутри уже не эффективна. Из-за влажности в трюме мы выкинули за борт около тонны сушенной рыбы и несколько мешков муки. Сжатие льдами корпуса приведёт только к усугублению проблемы. Мы можем потерять корабль во время зимовки, а это, напомню вам всем, наше единственное судно, и только на неё мы можем уплыть домой.

— Сможете сделать ремонт своими силами? — Настроения речь Егора мне не прибавила, проблем и так выше крыши, а тут ещё и это — А нас нет денег, от слова совсем. Остались крохи на закуп необходимого для обратного пути. В эту экспедицию я вложил все свои средства, да ещё и должен остался, и отбить вложения я смогу только если мы вернёмся с победой. Я планировал полностью погасить все свои долги и как следует заработать, продав эксклюзивные права на публикацию о достижении Южного полюса, например, в «Дейли телеграф», и получив деньги с лекционных туров по Австралии, Новой Зеландии, Южной Америки, США и Европе. Неплохо принесет деньги и публикация книги об экспедиции, а также публикация наших дневников. Кроме того, по возвращению я планировал продать «Вегу» и оставшееся снаряжение с научным оборудованием. Вот такой у меня был бизнес-план. Но это только в будущем, сейчас же я на мели.

— Даже если мы сами сможем каким-то образом отремонтировать корпус, на закуп такелажа всё равно понадобятся деньги. — Покачал головой Корнеев — А ещё надо учесть, что нужно будет оплатить пошлины за стоянку в порту, за сухой док, за закуп материалов для ремонта, оплату жалования матросам и на много чего ещё. Деньги нужны прямо сейчас.

— Значит вопрос решен, «Вега» уходит, осталось решить с деньгами на ремонт. — Я не смотрел на собравшихся, в этот момент я чувствовал себя отвратительно — Чёрт, честно, я не знаю, что делать! Денег взять попросту негде…

— Знаешь, что Сидор… — После долгой паузы, что повисла в кают-компании первым заговорил Ричард — Благодаря тебе я и мой брат, остались живы, благодаря тебе теперь я знаменитый на весь свет полярник и я думаю, что сейчас настал момент, когда я могу сделать и для тебя хоть что-то. Я выпишу тебе чек на тысячу долларов, а ещё передам Егору мои золотые часы и перстень за победу в лыжных гонках на Аляске. Стоят они немного, но всё равно — это деньги.

— Да Сидор, я тоже готов поучаствовать в расходах — Включился Чарли, поддерживая брата — Я стольким тебе обязан, что это право совсем мелочи. Чек на ту же сумму, и я тебе выпишу. У меня с собой подарочная позолоченная подзорная труба от Американского Географического общества, её тоже можешь взять!

— Хорошо, спасибо братва — Пересилив себя, настолько мне была противна моя беспомощность, я криво улыбнулся своим друзьям — Деньги я вам обязательно верну, а золото Егор продавать не будет, оставит его на крайний случай, и, если что просто заложит. По возвращению из экспедиции я его обязательно выкуплю и отдам.

— Да твою мать, Иссидор! — Взорвался вдруг Арсений, он с силой хлопнул ладонью по столу, обводя собравшихся злым взглядом — Хорош хернёй маяться! Чего ты один на себя всё взвалил? А вы тоже, чего все молчите⁈ Пойти на Южный полюс за счет Сидора все хотите, героями себя почувствовать⁈ Он тут последнюю рубаху с тела снимает, а мы жрем консервы за его счёт и в нос не дуем⁈ Каждый из вас помнит, наверное, что именно ему мы почти всем обязаны⁈ Кому-то он жизнь спас, кому-то карьеру, а кое-кого сделал известным на весь свет, и при этом он никогда нас ничем не попрекал, ничего не просил! И сейчас не просит! Так что же мы за друзья такие, что помочь ему не можем, когда ему нужно? Нам нужно! Что мы за команда, если не готовы для общего дела на жертвы⁈ У меня с собой двести пятьдесят рублей и золотой портсигар, забирай! И не вздумай говорить, что вернёшь, обижусь!

— Я тоже участвую! — Паншин улыбнулся, доставая из-за пазухи портмоне — Чем смогу!

— И я!

На стол кают-компании полетели денежные купюры разных номиналов, перстни, обручальные кольца, золотые безделушки, чеки. После слов братьев Гросс и Арсения никто не остался в стороне. Я смотрел, как парни на перегонки избавляются от сбережений, как будто это не со мной, будто я кино смотрю. Гора ценностей росла, а у меня подкатывал ком к горлу. Мои друзья, а так я мог сказать про каждого присутствующего в этом помещении, готовы были ради меня расстаться даже с фамильными украшениями!

— Ну вот и решили! — Когда поток денег и золота прекратился, Корнеев бухнул на стол финансовую ведомость «Веги» — Сейчас всё посчитаю, и в ведомость внесу! Этого должно хватить на ремонт, док и стоянку в порту до следующего года, часть такелажа, самую изношенную, тоже поменяю, даже ещё и останется наверняка. Если будут излишки, докуплю угля и провизии. С матросами и кочегарами я поговорю, возможно выплачу часть жалования, а остальной долг вернём по возвращению. Им всё равно деваться некуда.

Мы выгрузили на ледник всё, что могло нам понадобится во время долгой зимовки. Восемь упряжек по десять собак в каждой до самого отхода корабля перевозили грузы к базовому лагерю. Девятого февраля мы простились с Корнеевым и Серегиным, наши друзья и «Вега» уходили из Китовой бухты. Ни каких научных океанографических исследований ни по пути в Антарктиду, ни во время плавания в Австралию на корабле не проводилось и проводить не планировалось, из-за отсутствия научного оборудования. Корнеев должен был просто перегнать и отремонтировать «Вегу». Но перед отплытием к берегам Австралии, я поручил Корнееву ещё одно дело.

— Егор, есть к тебе просьба, но смотри сам, я не настаиваю, как сам решишь — Когда корабль уже был готов к выходу из бухты, и мы прощались с судовой командой на берегу, я всё-таки не выдержал и подошел к Корнееву.

— Говори командир, если в моих силах — сделаю. — Корнеев аж подобрался весь.

То, что и в этот раз его не будет в полюсной партии, видимо его сильно задело и расстроило, однако он старался не подавать вида. Егор понимал, что кроме него «Вегой» управлять некому. Понимал, но принять по моему до сих пор не мог, он хотел большего, настоящего дела, а не просто быть извозчиком в этой экспедиции.

— Просьба простая, — Начал я — Если состояние корабля позволит, прошу тебя пройти вдоль побережья Антарктиды на северо-запад. Хотя бы до мыса Эванс и острова Рос. Где-то в той стороне должны быть англичане и норвежцы. Только там есть удобные места для базовых лагерей. Вашей задачей будет картографирование побережья, и если найдете стоянки наших конкурентов, то прошу тебя связаться с ними, передать от меня письма, ну и естественно разузнать, как и когда они планируют начинать свои выходы к полюсу. Если это удастся, то перед отправлением к берегам Австралии прошу тебя вернуться и доставить эти сведения нам. Опять же, смотри на состояние корабля, не рискуй зря. Если не получится, то бог с ним.

— Я помню карту, остров Рос не далеко, максимум дней десять хода туда, столько же обратно… — Корнеев задумался — Это если проходы во льдах искать. Где-то четыреста миль туда по морю. Если ледовая обстановка и погода будут благоприятствовать, то в обе стороны за десять дней чистого хода уложимся. Сделаю командир, не вопрос! Но тогда в Сидней мы не пойдем, угля может не хватить, тогда… дойдём до Тасмании, до Хобарта! Там довольно крупный порт, и есть ремонтные доки. Это месяц плавания, с поправками на шторма и возможные задержки. До Сиднея плыть недели на две дольше.

— Хобарт так Хобарт, мне честно говоря без разницы. Сам решай. — Кивнул я головой — Если там есть всё необходимое для ремонта и оснащения «Веги», то я не против. Ладно Егор, с Богом, вернитесь живыми и здоровыми!

«Вега», лавируя между ледяных стен шельфового ледника, и осторожно выбирая проход ушла, оставив нас один на один с Антарктидой. Мы стояли на берегу, пока силуэт корабля не исчез за ледяными барьерами. Собаки тянулись вслед, воя, будто понимали, что обрывается последняя связь с материком. В груди поселилась пустота — теперь мы действительно были отрезаны от всего мира. Лишь лёд, ветер и холодное небо.

Тем же вечером вся команда впервые в полном составе собралась за обеденным столом в «Зимовье Александровское», даже инуиты, оторвавшись от своих повседневных занятий и охоты, пришли на ужин. Внутри пахло свежим деревом, смолой и жаренным мясом, которое на всех готовил Семён Галицкий. Мужики сидели за длинным столом молча, каждый думал о своём. Арсений, разломив кусок хлеба, уставился в огонь печи, будто видел там родные края.

— Ну что, командир, — нарушил тишину Паншин, — похоже всё идёт отлично. Хозяйство у нас есть, пища есть, собаки сыты, печь жарит, — значит, продержимся.

— Продержимся, — кивнул я. — И ещё кое-что: от того, как мы проживём эту зиму, зависит исход всей экспедиции. Весной мы должны быть готовы выдвигаться к полюсу без малейшей задержки. Ладно, времени у нас полно, будем готовиться. А сейчас, предлагаю выпить всем по рюмке, за начало нашей зимовки! За то, чтобы она была удачной!

С со следующего дня, жизнь в «Зимовье Александровское» пошла по строгому распорядку. Одни отвечали за топку печи, воду и приготовление пищи, другие занимались обустройством лагеря и подготовкой снаряжения, а Чарли пытался наладить с нашим скудным научным оборудованием наблюдения. Инуиты почти каждый день добывали тюленей и пингвинов, и запас мяса рос. В отдельной палатке мы устроили мастерскую — там шили парки, переделывали и дорабатывали нарты, чинили упряжи и готовили лыжи. Вечерами я писал дневники и заполнял журналы, чтобы ничего не забыть.

Ночами, когда гул ветра гремел в вентиляционных трубах зимовья, я думал о «Веге». Где она сейчас? Смог ли Егор пройти вдоль ледяных стен к острову Росса? Встретил ли он англичан или норвежцев? И главное — вернется ли «Вега» к нам с вестями, или уйдет в Хобарт, так и не заглянув к нам?

Оставалось только ждать. В Антарктиде время течёт иначе: дни будто замедляются, но каждый миг насыщен тяжёлым трудом и тревогой. Мы не знали, что готовит нам эта зима, но чувствовали — испытания только начинаются.