Лед

Глава 11

Утро на Неве было пасмурным. Над гладью воды клубился легкий пар, и на рейде у Английской набережной, величественно поблескивая лакированными бортами и позолоченными украшениями, стояла императорская яхта «Полярная звезда». Её мачты и реи были натянуты флагами, а на корме развевался Андреевский стяг.

На набережной собралась толпа — чиновники, офицеры, студенты, простые горожане, — все желали увидеть начало необыкновенной экспедиции. Музыканты гвардейского полка играли торжественный марш, и звуки медных труб гулко перекатывались над льдом и гранитом набережной.

К трапу подъехали кареты. Первым поднялся на борт Великий князь Алексей Александрович — в темно-синем мундире, с золотым аксельбантом и меховой накидкой. За ним, в строгом строю, шагали офицеры и участники экспедиции: штурманы, врачи, учёные, морские офицеры, «добровольцы», состоящие в свите князя, и мы с Арсением. Наши вещи уже на борту, но на «прибытии» на корабль настоял Князь.

Перед отплытием был отслужен молебен. Архиепископ в белом облачении окропил яхту святой водой и благословил путь. Команда, выстроенная на палубе, трижды крикнула «Ура!», и этот возглас подхватила толпа на набережной. Лица всех участников похода, и провожающих сияют от восторга, только я мрачно смотрю на этих безумцев. Экспедиция подготовлена из рук вон плохо! Да чего там говорить, если даже собак, меховую одежду и сани, князь собирается покупать в Сиднее! Это в Австралии, то есть, где снега выпадает едва-ли раз в несколько лет, да и то, только в Южных районах! Кого он там собрался покупать? Собак динго что ли⁈ Брать с собой собак из России он не желает. Нашлись советчики, которые описали ему все прелести соседства с лающей и рычавшей сворой в течении нескольких месяцев плавания, и аргументы у них были железные.

Десятки животных будут производили много отходов, а мореходные условия не позволяли часто очищать палубу. В жарких широтах будет стоять невыносимый запах, что будет раздражать изнеженных офицеров Гвардейского экипажа, и особенно пассажиров из «кают-компании». Мухи и другие насекомые будут плодиться мгновенно. Собаки (вот же удивительно) будут выть и лаять по ночам, особенно при качке или во время шторма, что будет нарушать сон экипажа и офицеров. Кроме того, для упряжных собак нужно было везти мясо или сушёную рыбу, а также запас жира. Это займет место в трюмах, где и так мало места для черной икры, балыка и прочих трюфелей… И вообще, северные собаки тяжело переносят тропики, и как следствие они все погибнут, ещё до прибытия в Антарктиду. Ну и самое главное, Зинаида, сучка такая, боится собак! Лайки якобы полудикие, агрессивные.

Да, «Полярная звезда» строилась как императорская яхта — с роскошными каютами и салонами, а не с просторными палубами для животных. Но черт возьми, альтернативы им попросту нет, и я сильно сомневаюсь, что в Сиднее найдется хоть одна ездовая собака!

Когда отдали швартовы, и якорная цепь загремела в клюзах, паровые машины зашипели, и «Полярная звезда» медленно двинулась вниз по Неве. На берегу взметнулись шапки и фуражки, дамы махали кружевными платками, а артиллерийский салют с Петропавловской крепости проводил экспедицию. Яхта проходила мимо Адмиралтейства, Зимнего дворца и Васильевского острова. Петербург прощался с нею величаво и торжественно. Наш путь лежал к первому городу, в котором мы остановимся на своем пути — к Копенгагену.

— Тимоха еще не прибыл, нет новостей? — Я отвернулся от вида Петербурга, повернувшись к Арсению, за нашими спинами официанты разносили бокалы с шампанским, и веселилась толпа «полярников» — Знаю, что я час назад спрашивал, но может чего поменялось?

— Нет пока вестей. — Арсений снял фуражку, и вытер платком пот со лба. — Не нервничай так Сидор, он должен прибыть ни сегодня, так завтра. Всё будет хорошо.

— Дай бог… — Я дернул воротник парадного сюртука, который железными тисками сдавливал мне горло, не давая вздохнуть — Душно здесь, может пойдем?

— Да, предлагаю пойти в каюту и переодеться, — Кивнул головой Арсений — Хотя в кают-компании уже накрывают столы, Князь велел всем быть на праздничном обеде и при параде.

— До него ещё час, за это время я копыта успею откинуть. Пойдем хоть на время эти ошейники ослабим.

Через Финский и Датские проливы яхта шла в Северное море, минуя берега Дании и Норвегии. Весь путь до берегов Антарктиды по моим расчётам должен занять семь-восемь месяцев.

Переход из Петербурга в Копенгаген, через Балтийское и Северное море, с заходом в порт для пополнения запасов займет около полутора недель, с учетом штормов, маневров и остановок в пути. Из Копенгагена мы пойдем мимо Гибралтара на Канарские острова, двигаясь вдоль Европы с остановкой в Португалии или Испании, князь еще не определился. Этот отрезок пути займет по времени около двух недель. С Канар мы двинемся в Кейптаун, где князь планирует устроить сафари. Это долгий переход, длиной почти шесть тысяч километров идти который мы будем недель шесть, если не больше. Потом долгая стоянка в Кейптауне, тут я по времени даже определиться не могу, всё зависит от того, сколько времени займет охота. И снова долгий переход, Кейптаун-Сидней, мимо Мадагаскара и Австралии — еще семь недель… В Сиднее тоже стоять… А потом из Сиднея четыре недели до Новой Зеландии и выхода в Антарктику. Общая продолжительность пути, если сложить переходы и стоянки, как раз примерно восемь месяцев и займет.

Праздничный обед в роскошной кают-компании «Полярной звезды» больше походил на прием в императорском дворце, чем на прием пищи на экспедиционном корабле. Белоснежные скатерти, фарфор с золотой каймой, тяжелое серебро и хрусталь сверкали в свете десятков лампад, так что казалось — мы и впрямь не в трюме корабля, а в залах Зимнего дворца. На стенах — гобелены, над столом — гирлянды флагов, а в углу играл струнный квартет, будто мы собрались не в плавание на край света, а на бал-маскарад.

Князь восседал во главе стола, разодетый в мундир, словно сам царь, только без короны. Рядом — свита, все сияли от самодовольства. Офицеры поднимали бокалы, провозглашали тосты «за славу России», «за победу науки», «за покорение южного льда». Хрусталь звенел, шампанское лилось рекой, а на серебряных блюдах подавали стерлядь, паштеты из рябчиков и целые горки икры.

Я сидел в углу, ковыряя вилкой кусок запечённой телятины и думая о том, как нелепо всё это выглядело. Через пару месяцев нас будут трясти шторма, матросы будут выгребать воду из трюма вёдрами, а князь, вероятно, будет жаловаться, что в шампанском нет должного холода. Всё это великолепие казалось издёвкой над здравым смыслом.

Арсений, сидевший рядом, наклонился ко мне и прошептал:

— Смотри, как они радуются… будь уверен, половина из этих «полярников» в первый же шторм на брюхе ползать начнёт и травить через борт или в свои ночные горшки.

Я усмехнулся, но шепотом ответил:

— А другая половина в Сиднее сойдёт на берег и обратно уже не вернётся.

Музыка смолкла, и князь встал, поднимая бокал.

— Господа! Сегодня мы начинаем великое путешествие! Впереди нас ждёт слава, честь и бессмертие для каждого участника этой экспедиции! Россия первая пронесёт свой флаг над Южным полюсом! Ура!

Столы загремели от удара бокалов, все вскочили, восклицая «Ура!» Идиоты! Я невольно вспомнил слова Ричарда, которые он мне сказал перед отплытием, ознакомившись с планом похода, опубликованным в прессе: «Эта экспедиция может стать величайшим позором России дружище, и только в твоих руках её спасение». И я, в отличие от большинства в этом сияющем зале, прекрасно понимал, что мы идём не к славе, а навстречу беде.

Первая стоянка в Копенгагене нанесла ещё один удар, по моим и так расшатанным нервам. Мы прибыли в порт через двадцать дней плавания, во время которого «достойные люди» изрядно опустошили запасы спиртного на борту. Не прекращающаяся пьянка шла с переменным успехом практически весь переход. Помятые, бледные лица свиты князя редко появлялись на палубе, погода не способствовала прогулкам, море штормило.

Как только яхта встала на якорь, секретарь князя и провиантмейстер корабля немедленно убыли в порт на шлюпке, пополнять запасы шампанского, а сам Князь и наследник, готовились, оправиться навестить родственников. Король Дании Кристиан IX приходился отцом Русской Императрицы, и дедом Николая. Мы же с Арсением тоже покинули яхту, намереваясь посетить своих знакомых, которых в этом городе у нас было уже не мало. Помимо этого, я намеривался посетить телеграф, и списаться с Петербургом, чтобы узнать о судьбе своего корабля и резервной экспедиции.

— Новая полярная гонка! — Прямо с пристани, куда причалил вельбот с русскими «туристами» на ломанном русском языке кричал паренёк, размахивая газетой, он явно пытался привлечь внимание русских моряков, и ему это вполне удалось.

— Ну ка! — Арсений, не дожидаясь моей просьбы тут же оказался возле предприимчивого мальца, и уже вскоре с озадаченным лицом читал купленную газету.

— Ну чего там? — Нетерпеливо спросил я, разминая ноги на твердой земле. После качающейся палубы это было невероятное наслаждение.

— Чудны дела твои господи… — Пробормотал себе под нос Арсений, и обеспокоенно посмотрел на меня — Англичане и норвежцы тоже идут к полюсу!

— Чего⁈ — Новость неприятно поразила меня до глубины души — Кто⁈

— От англичан какой-то капитан Фредерик Адамс, а от норвежцев Фритьоф Нансен. Нансен уже вышел, а Адамс планирует выйти в море через неделю.

— Нансен на «Фраме»⁈ — Волосы на моей голове встали дыбом, приподнимая шляпу — Он же планировал дрейф через Северный полюс⁈

— Тут пишут, что после нашего успеха, он срочно поменял планы, переоснастив корабль и изменив цель экспедиции. Эта экспедиция полностью частная, а вот у англичан организатором экспедиции является Адмиралтейство. Чисто военная команда, на военном же картографическом судне «Виктория». В газете пишут, что они оба намерены достичь полюса раньше русских. Ну и по нашему князю тут знатно прошлись, называют нашу экспедицию «Императорским круизом в Антарктиду». Но это датчане, а американцы с англичанами иначе как «Императорской авантюрой» и «Путешествием в один конец» её не называют. Похоже, что публичное объявление планов князя вызвало цепную реакцию, нас будут стараться опередить. Смотри, тут и карикатура есть.

Я взял в руки газетный лист. И правда, какой-то художник сильно постарался — три корабля: наша «Полярная звезда», «Фрам» Нансена и английская «Виктория». Подписи на датском, французском и английском языке не оставляли иллюзий: «Фавориты — англичане и норвежцы. Русская экспедиция — лишь дорогая авантюра».

— Не знаю, как англичане, но Нансен… — Я стоял ни жив, ни мертв — Этот может… Он по Гренландии, как по собственному заднему двору ходит! Опытный зараза, да ещё и на «Фраме»! Корабль хоть и тихоходный, и не лучших мореходных качеств, однако во льдах лучше него сейчас нет! Они точно нигде дольше чем для пополнения запасов задерживаться не будут, а мы тут по гостям разъезжаем! Тфу сука! Когда-же всё это закончится⁈

— В этом году никто к полюсу не пойдет точно, не успеет. — Арсений тоже нервно дернул шеей — Все в любом случае все зимовать будут, так как раньше января следующего года до Антарктиды не дойдут. А это середина Арктического лета, между прочим, идти куда-то будет уже нельзя! Но вот в следующем году…

— А в следующем году все стартанут как только погода позволит! — Перебил я друга — Да и этого никто ждать не будет. Стараясь друг друга опередить команды выйдут в дорогу едва полярное лето наступит! В морозы и бураны! Будем бежать как в зад ужаленные, кто первее! Если мы конечно до Антарктиды с нашим князем вообще дойдем ещё!

Я зло скомкал газету и метнул её в море. Пальцы дрожали — то ли от злости, то ли от чувства полной безысходности. Мы ещё не отошли толком от Петербурга, а уже втянуты в соревнование, где у соперников всё: и опыт, и корабли, и трезвый расчёт. И самое главное у них есть цель, и они к ней пойдут напрямую! А у нас — княжеские прихоти, шампанское и балы на борту.

— Вот тебе и «слава России», — сказал я тихо, но сквозь зубы. — В истории запишут не нас, а их. Впрочем, нас тоже запишут, как самых больших неудачников на земле!

Арсений пожал плечами, но в глазах его мелькнуло то же самое сомнение, что терзало и меня.

— Понимаешь, Сидор… они все там, в Петербурге, уверены, что достаточно посадить на яхту Великого князя, запихнуть рядом тебя, и сама судьба положит флаг на полюс. Ладно, не расстраивайся. Мы сделали всё, что могли. «Вега» наверняка уже тоже ушла из Петербурга, а там опытная и надежная команда. Этим норвежцам и англичанам с нами придется ещё потягаться. Нам же с тобой сейчас надо быстро закончить все дела, и кровь из носа попасть на прием вместе с нашим князем в королевском дворе. У нас помимо экспедиции ещё работы хватит, если ты не забыл.

Я тяжело вздохнул. Как тут забудешь, если ты мне Сёма, всё время об этом напоминаешь? Фомина-то задержки в пути вполне устраивают, а мне они как кость в горле, тем более сейчас. В голове снова крутились слова Ричарда: «Только в твоих руках её спасение…» Но чем я мог спасти экспедицию, если на её борту я всего лишь «доброволец» в свите князя? Как я на него могу повлиять, чтобы хотя бы ускорить наш путь? Я опять ощутил себя беспомощным как младенец. Надеюсь Фомин прав, и «Вега» уже спешит к полюсу…

Мы успели всё, и отправить телеграмму, и даже на прием всё-таки попасть. Достаточно мне было намекнуть Алексею, о том, что у него в команде всё же есть два человека, что были на Северном полюсе, как он сам приказал нам сопровождать его везде, куда он пойдёт. Так мы и попали в компанию «достойных людей». Арсений был счастлив, его план работал, а вот я… Я тупо напился!

Следующим утром, маясь от похмелья, я снова вышел в город. У телеграфа было шумно: моряки, агенты, газетчики. Я отстоял длинную очереди и получил ответную депеши из Петербурга: «Вега» вышла в море через два дня после нашего отплытия!

Я читал телеграмму снова и снова, пока буквы не начали плясать перед глазами. «Вега вышла в море через два дня после вашего отплытия». Сухие слова, но за ними скрывалось куда больше. Это значило, что Корнеев с парнями действует по плану, и он вышел раньше норвежского «Фрама» на несколько дней. Наверняка Егор узнает о «гонке» в ближайшем же порту, где «Вега» будет грузится углём. По планам это Лондон, в датские воды он не пойдёт. Я знаю Корнеева, эта новость только подстегнет его, они прибавят ход и сократят стоянки, тем более, что про «Вегу» никто не знает. Никто не думает, что русские отправили две экспедиции параллельно друг другу, все будут ориентироваться на «Полярную звезду», отслеживая её путь. Корнеев должен успеть занять Китовую бухту раньше Нансена!

Я почувствовал, как похмельная тяжесть в голове сменяется холодной ясностью. Если раньше я злился на глупость и неорганизованность нашей затеи, то теперь во мне проснулась злость другого рода — спортивная, что ли. Мы не имеем права проиграть! Пусть у нас князь-пижон, пусть вместо провизии в трюме шампанское и трюфели, но мы обязаны вырваться вперёд.

— Видели газету мистер Волков? — За спиной раздался знакомый голос.

Я обернулся, передо мной стоял один из помощников капитана яхты, который очевидно тоже пришел на телеграф то ли по служебным, то ли по личным делам.

— Видел, — кивнул я мрачно. — Все уже видели. Только вот не уверен, что до князя это дойдёт.

Помощник капитана звонко рассмеялся.

— До князя дойдёт только то, что король Дании угостит его марочным коньяком. Но нам повезло, Зинаида Лейхтенберг вчера поссорилась с кем-то из его датских родственников.

— Ну и дура — Вздохнул я, поражаясь тому, что даже здесь, все говорят только о проклятой Зинке — А нам-то что до этого?

— Ну как сказать… — Помощник капитана заговорщики мне подмигнул — В общем мы выходим в Лондон завтра утром!