«Не стояли звери около двери...»

1

Среди историков-советологов, живущих за пределами СССР, период с марта 1953 года по июнь 1957 года принято называть «временем управленческой смуты». В эти годы в Советском Союзе реальная политическая власть поочередно перетекала от Л.Г).Берия к Г.В.Маленкову, а затем к Н.С.Хрущеву.

Большая часть книг советской фантастики этого периода - это произведения зачастую ограниченные лишь техническими подробностями раскрытия темы: книга «о мосте через Арктику», роман «о стратосферной станции», повесть «о самосажающихся деревьях», рассказ «о тракторе с атомным двигателем». С точки зрения идейного содержания эти произведения являются прямым или косвенным воспеванием преимуществ социалистического строя. Для большинства фантастических романов, повестей и рассказов тех лет характерен искусственно выпячиваемый казенный и показной патриотизм. За редким исключением, сюжеты произведений примитивны и скучны, часто являются коктейлем, приготовленным из простейшего фантастического допущения и незатейливого детективного действа или шпионского романа. Полное отсутствие собственного стиля изложения у авторов, дубовый язык книг, стертость личностей героев рассказов, повестей и романов - вот характерные черты советского фантастического произведения периода 1953 -1957 годов.

Следует подчеркнуть, что советским писателям-фантастам не везло изначально. Ситуация «довлеющей серости» в середине 50-х годов сложилась не в одночасье. К этому постепенно подводило все предшествующее развитие советской литературы. Корней Чуковский еще в двадцатые годы XX века пенял Алексею Толстому по поводу фантастического романа «Аэлита»: «Куда нам, писателям технически отсталого народа, сочинять романы о машинах и полетах на другие планеты?» А известный писатель Константин Федин в 1934 году на Первом съезде советских писателей вообще констатировал: «Фантастический роман у нас умер и закопан в могилу».

На этом общем мрачноватом фоне яркой звездой вспыхнул талант писателя Александра Беляева. В 1938 году в одной из своих немногочисленных статей Беляев призвал: «Создадим советскую научную фантастику!» Возможно, что становление научной фантастики в СССР действительно сдвинулось бы в сторону большего динамизма - хотя этот процесс, несомненно, все равно бы остался под бдительным присмотром идеологических церберов из Коммунистической партии. Однако война, а затем и безвременная смерть самого Беляева в 1942 году помешали произрасти даже тем робким цветам, которые могли бы появиться на «клумбе» советской фантастики.

Нового «создателя научной фантастики» в среде советских литераторов в послевоенные годы не нашлось - да и политические процессы в СССР тогда такой активности не слишком благоприятствовали. Хотя партийные установки для создателей советских фантастических произведений и не были озвучены, но в целом политика КПСС «в сфере научно-фантастической литературы» в те годы сводилась к известному высказыванию Константина Эдуардовича Циолковского: «Фантастические рассказы на темы развития науки и техники несут новую мысль в массы. Кто этим занимается, тот делает полезное дело: вызывает интерес, побуждает к деятельности мозг, рождает сочувствующих и будущих работников великих намерений». Соответственно и от произведений советских фантастов требовалось - «вызывать интерес», «побуждать к деятельности» и «рождать работников».

Все эти уже сложившиеся к весне 1953 года особенности развития советской фантастики сохранились и во времена «управленческой смуты». Автор одного из обзоров советской фантастики в те годы умилялся: «Отечественным фантастам чуждо стремление уйти в космические дали или заняться сверхъестественными изобретениями. Для большинства советских писателей-фантастов местом действия служит простая исследовательская лаборатория, мысли и действия героев книг наших авторов направлены на изобретение практических и нужных в народном хозяйстве вещей, которые уже завтра войдут во всеобщий обиход».

В эти годы выходят произведения таких известных авторов фантастики, как Виктор Сытин (1955, роман «Покорители вечных бурь», в котором герои создают проект ветросиловой электростанции на аэростате), Владимир Немцов (1955, повесть «Осколок солнца» - о получении солнечной энергии с помощью фотоэлементов, роман «Альтаир»-«Счастливая звезда» -об использовании телепередатчика во время путешествия главного героя книги по Волге и Казахстану), Георгий Гуревич (1956, повесть «Подземная непогода» - о предсказании и предотвращении землетрясений, об использовании энергии вулканов) и ДР-

Кроме того, целая плеяда известных советских фантастов «перелицовывает» и «обновляет» свои ранее изданные фантастические произведения: Владимир Владко (1957, роман «Аргонавты Вселенной»), Александр Казанцев (1956, роман «Мол «Северный» стал «Полярной мечтой»), Григорий Гребнев (1955, «Арктания» превращается в «Тайну подводной скалы») и др.

Несмотря на то, что произведения советских фантастов того периода «сероваты» по своему содержанию, а некоторые уже хорошо известны читателю еще с довоенных времен, фантастика на полках в книжных магазинах не залеживается. Спрос на фантастическую литературу в СССР имеется и явно не удовлетворяется полностью.

Ситуация еще более обостряется, когда в свет выходит действительно хорошая книга - интересно написанная, с крепким сюжетом и тщательно продуманной автором внутренней интригой. Так, например, книга Георгия Мартынова «220 дней в звездолете» о путешествии советских космонавтов на Марс, появившаяся в 1955 году, была раскуплена в московских магазинах в течение всего лишь нескольких часов.

Несмотря на то, что уже состоялся XX съезд КПСС и был дан старт преодолению культа личности Сталина, советские литераторы периода 1953-1957 годов еще не рискуют поднимать достаточно масштабные темы и заглядывать в будущее более чем на пять-десять лет. Как же иначе, если в «толстых» литературных журналах и партийной прессе известный советский критик Сергей Иванов призывал изображать в советской фантастике лишь день завтрашний - «именно завтрашний, отделенный от наших дней одним-двумя десятками лет, а может быть, даже просто годами»?

Поэтому громом среди ясного неба стало начало публикации в журнале «Техника-молодежи» с первого номера 1957 года романа Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» - многопланового фантастического произведения, описывающего будущее, отстоящее от сегодняшнего дня на несколько тысяч лет. Стоит ли говорить, что изданная по завершении журнальной публикации книга с полным текстом романа также стала настоящим бестселлером в Советском Союзе, а затем и в зарубежных странах?

2

Трудно предположить, как бы развивалась фантастика в Советском Союзе, если бы сохранились тенденции десталинизации общественной жизни, начатые еще Лаврентием Берия в первом полугодии 1953 года и продолженные Никитой Хрущевым после его знаменитого доклада «О культе личности И.В.Сталина» на XX съезде КПСС. Увы, история не имеет сослагательного наклонения.

Июньский (1957 года) Пленум ЦК КПСС завершился разгромом «антипартийной волюнтаристско-бонапартистской группы Хрущева и Жукова». Первым секретарем ЦК КПСС стал Вячеслав Молотов - давний соратник Иосифа Сталина, Советское правительство возглавил Анастас Микоян, а Верховный Совет СССР -Климент Ворошилов.

Казалось бы, состоялся полный реванш «сталинской группы». Но реабилитации жертв политических репрессий не был дан задний ход -впрочем, это и не удивительно, поскольку даже жена самого Молотова была в годы правления Сталина осуждена как «враг народа». Просто процесс реабилитации и так не слишком афишируемый, полностью ушел в тень. В передовой статье газеты «Правда» (печатного органа ЦК КПСС) через две недели после отстранения от власти Никиты Хрущева было констатировано, что «у Сталина были ошибки, но в целом курс страны на построения социализма в 30-50-е годы был правильным». Критика «культа личности» полностью сошла на нет. Советское общество перестали «будоражить» антисталинскими разоблачениями.

Правда, такая политика «теневизации» критики культа личности Сталина имела и негативные последствия. На уровне Политбюро ЦК КПСС было принято негласное решение о том, что бывшие «враги народа» - несмотря на политическую реабилитацию! - не имеют права занимать руководящие посты в советских учреждениях и на производстве. Именно по этой причине в начале 1958 года были уволены или переведены на должности «советников» известный авиаконструктор А.Н.Туполев, разработчик первых советских боевых и космических ракет С.П.Королев, конструктор ракетных двигателей В.П.Глушко и многие другие. Это решение не могло не сказаться самым негативным образом на развитии авиации и ракетно-космической техники в Советском Союзе. Как свидетельствовал перебежчик из СССР на Запад Леонид Владимиров в книге «Советский космический блеф» (издана в 1966 году в Мюнхене издательством «Посев»), в конце 50-х годов «у Сергея Королева, осуществившего триумфальные запуски первого и второго советских искусственных спутников Земли (4 октября и 1 декабря 1957 года), были планы не только запуска в космос человека, но и полетов на Луну, Венеру и Марс автоматических, а затем и пилотируемых космических аппаратов».

Смена руководства в СССР и отказ от курса на активную десталинизацию не привели к каким-либо резким переменам в развитии литературного процесса в СССР вплоть до июльского Пленума ЦК КПСС 1963 года. Именно поэтому время с июня 1957 года по июль 1963 года у советологов-литературоведов принято называть «периодом политической инерции».

Несмотря на «политическую инерцию», советская фантастическая литература в период 1957-1963 годов демонстрирует бурный количественный и качественный рост.

Именно в те годы начинают публиковать свои фантастические произведения тогда еще совсем молодые авторы братья Аркадий и Борис Стругацкие (1958 год - рассказ «Извне», 1959 - роман «Страна багровых туч»), Анатолий Днепров-Мицкевич (1958 -повесть «Суэма», рассказы «Крабы идут по острову» и «Кораблекрушение»), Павел Амнуэль (1959 - рассказ «Икария Альфа»), Владимир Савченко (1960 - «Черные звезды») и многие другие.

«Карающий меч партии» еще не дотягивается до советских фантастов, и фантастика в СССР переживает период бурного роста. Хотя цензура и «идеологические кураторы» порой выдвигают самые нелепые требования как к авторам, так и к их произведениям.

Например, Георгий Мартынов в 1957 году опубликовал роман «Планетный гость» - о визите на Землю инопланетного космического корабля. Но автору не удалось опубликовать вторую книгу романа -«Каллистяне», в которой рассказывалось о коммунистическом обществе на планете Каллисто в системе звезды Сириус. Из «высоких инстанций» Мартынову было рекомендовано «не возбуждать общественное мнение перспективами скорого построения коммунистического общества». Более того, партийные рецензенты утверждали, что роман «Каллистяне» подрывает «веру советских людей в возможность самостоятельного построения коммунизма и плодит надежды, что все общественные проблемы будут решены пришельцами из иных миров». Роман «Каллистяне» увидел свет только уже после смерти автора - в 1985 году книга была издана во Франции небольшим тиражом на русском языке.

В конце 50-х - начале 60-х годов XX века заметен настоящий «бум» фантастики в советских журналах: «Техника-молодежи», «Знание-сила», «Изобретатель и рационализатор» и «Юный техник» практически в каждом номере печатают рассказы или более крупные произведения с продолжением. В 1960 году в качестве приложения к журналу Центрального Комитета Всесоюзного Ленинского Коммунистического союза молодежи «Вокруг света» начал выходить журнал фантастики и приключений «Искатель». Появляются первые рассказы Генриха Альтова (1958 год - «Икар и Дедал»), Дмитрия Биленкина (1959 - «Откуда он?»), Валентины Журавлевой (1958 - «Сквозь время»), Игоря Росоховатского (1959 - «Чудовища лунных пещер»), Анатолия Синельникова (1959 - «Обнимая Землю») и многих других.

Пожалуй, самыми публикуемыми - и читаемыми! -авторами периода 1957 - 1963 годов стали Аркадий и Борис Стругацкие. Каждая их книга принималась советскими читателями «на ура». Однако в литературнокритической атмосфере того периода уже были слышны и первые залпы по творчеству этих выдающихся писателей. Так, первый роман Стругацких «Страна багровых туч» подвергся критике за «несоответствие облика героев произведения образу человека социалистического будущего». Дескать, герои Стругацких не умеют сдерживаться в критических ситуациях, сквернословят и дерутся. Относительно повести «Путь на Амальтею» (публикация 1960 года) утверждалось, что она «далека от истинных реалий завтрашнего дня», поскольку «при системе социалистического планирования не может быть голода на научной станции». По поводу третьей книги трилогии - «Стажеры» - было высказано мнение, что это вообще «антисоветская книга», поскольку «загнивающий капитализм не дотянется своими грязными клешнями не только до Марса и Юпитера, но даже до Луны».

Несмотря на легкое «жужжание» советской критики в адрес молодых авторов, практически все их произведения периода 1957-1963 годов увидели свет в СССР и были весьма благожелательно приняты читателями.

Продолжают выходить и книги таких «мэтров» советской фантастики как Владимир Немцов (1959 год -«Последний полустанок» - роман о стратосфернокосмической станции) и Александр Казанцев (1959 -роман «Внуки Марса» - о межпланетном полете советских космонавтов). Произведения этих авторов критика воспринимает с восторгом и часто ставит их в пример «молодым да ранним». Именно о них в июльском номере за 1961 год журнала «Октябрь» известный советский критик Иван Цедюльников напишет: «Научнофантастические произведения Владимира Немцова и Александра Казанцева накрепко связаны с лучшими традициями русской и советской литературы. Они полны бьющей ключом жизнью советского народа - строителя коммунизма. Они рассказывают молодым читателям о светлом будущем нашей страны, о прекрасных и величественных перспективах всего прогрессивного человечества».

3

Этот в целом благоприятный для советской фантастики период длился вплоть до декабря 1962 года, когда очередной Пленум ЦК КПСС избрал секретарем по идеологическим вопросам совершенно неприметного и толком никому до того не известного партийного чиновника Тихона Прохоровича Сусликова.

Многих литературоведов в советском зарубежье и сегодня - через тридцать лет после ухода товарища Сусликова в мир иной - занимает вопрос: где, когда и на какой мозоль наступила нарождающаяся советская фантастика Тихону Прохоровичу? Видимо, ответ на этот вопрос мог бы дать только сам бывший секретарь ЦК КПСС по идеологии, но он уже три десятилетия пребывает в пространствах, связь с которыми, мягко говоря, сильно затруднена.

Сразу после окончания новогодних праздников 1963 года, в советской фантастике подули ледяные ветры.

По указанию «из ЦК партии» уже с мартовских номеров была прекращена публикация фантастических произведений во всех советских научно-популярных журналах. В журналах «Техника-молодежи» и «Знание-сила» сменились главные редактора. Первый номер «Искателя» за 1963 год оказался последним.

Наиболее яростной атаке товарища Сусликова и подручных ему литературных критиков подверглось творчество братьев Стругацких.

Повести «Возвращение», которая вышла в 1962 году и состояла из отдельных новелл, учинили разнос на страницах журнала «Коммунист» не только за «бессюжетность», но и за «утрированное изображение коммунистического будущего» и за «забегание вперед в вопросах воспитания нового человека, которые партия еще не только не решила, но даже не поставила».

Уничтожающему разгрому подверглась и повесть Аркадия и Бориса Стругацких «Попытка к бегству» (1962 год). Наибольшее количество «стрел» было выпущено в образ «пришельца из прошлого» Саула Репнина. «Как может советский патриот, настоящий сын нашей Родины, - писал анонимный критик в редакционной статье в газете «Правда» в мае 1963 года (некоторые исследователи творчества братьев Стругацких полагают, что текст статьи был либо лично написан Т.П.Сусликовым, либо прошел его редакторскую правку), - совершить двойное малодушие: сначала оказаться в фашистском плену, а потом трусливо сбежать в будущее? Слабо верится, что этот «дезертир во времени» устыдился бы собственных поступков и вернулся обратно в годы Великой Отечественной войны для продолжения борьбы с фашизмом».

В 1963 году еще «по инерции» была издана повесть Аркадия и Бориса Стругацких «Далекая Радуга». Конечно же, советские читатели буквально за один день смели книгу с прилавков магазинов. И это спасло «Далекую Радугу» от забвения. Уже на следующий день после появления книги в Москве и Ленинграде сотрудниками Комитета государственной безопасности были конфискованы в типографии остатки тиража. Немедленно последовала гневная статья в «Правде» «Отсвет не наших зарниц». Некто Петр Сидоров кипел от возмущения: «При коммунизме не может быть катастроф и аварий ни на Земле, ни на дальних планетах. Коммунизм - это общество, в котором на основе марксистско-ленинского мировоззрения глубоко продумываются все научные теории. А значит, и физические эксперименты не ставятся бездумно, авантюристично, без твердого партийного подхода».

По указанию «со Старой площади» издательские планы всех центральных советских издательств были серьезно скорректированы. На весь 1963 год из них были исключены произведения, содержавшие хоть малую толику фантастики - в том числе и романы вполне «правоверных» Немцова, Охотникова, Казанцева и Сытина.

А потом настал солнечный день 2 июля 1963 года и в Кремле открылся Пленум ЦК КПСС, посвященный вопросам развития советской культуры...

4

Хотя Пленум формально и был посвящен вопросам развития советской культуры в целом, но львиную долю критики выступавшие на нем партийные и государственные деятели направили против литературы и в частности - против находившейся еще в глубоком младенчестве советской фантастики.

Заглавным на партийном форуме КПСС стало выступление самого Вячеслава Молотова. Первый секретарь ЦК партии, как и было принято в те годы, начал издалека, с теоретического обоснования «генерального наступления» на фантастику в СССР.

«В прошлом наука не могла еще достаточно точно прогнозировать конкретные явления развития человеческого общества, - сказал Молотов. - Капитализм не способен сделать это и сегодня. Но после великих работ Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина возникло стройное марксистско-ленинское учение, которому по плечу дать ответ на самые насущные вопросы развития цивилизации, приоткрыть завесу времени над будущим человечества».

Из этого тезиса немедленно последовал вывод:

«Значит, составление высосанных из пальца «теорий развития» и «литературное прогнозирование» -это удел загнивающего капиталистического общества. Социализм не нуждается в выдуманных «моделях» прогресса, поскольку у нас есть на вооружении учение Маркса и Ленина, есть наша Коммунистическая партия, четко ведущая генеральную линию от социализма к коммунизму».

Поскольку, по мнению партийных идеологов, фантастика полностью как раз и сводилась к «литературному прогнозированию», казалось, что судьба этого жанра в Советском Союзе предрешена. Но Молотов милостиво все же разрешил ей существовать:

«Но мы считаем, что создание научнофантастических произведений на этапе перехода от социализма к коммунизму все же допустимо. Первопричина нынешнего расцвета научной фантастики СССР в том, что научно-технический прогресс в Советском Союзе стал оказывать на жизнь социалистического общества масштабное воздействие. Поэтому и возникла необходимость в опережающем его осмыслении. Однако это осмысление должно вестись лишь в рамках марксистско-ленинского учения».

На что же должен быть направлен талант советских фантастов? Какие темы им позволительно раскрыть в своих произведениях? Советский лидер и на эти вопросы дал однозначно четкий ответ:

«Осуществление практики коммунистического строительства, великих ленинско-сталинских планов электрификации и мелиорации, борьбы с засухой и природной стихией, перемещение в северные районы южных теплолюбивых культур и поворот на юг многоводных рек севера, освоение космического пространства, Крайнего Заполярья, пустынных и залежных земель, высокогорных зон и многое другое, приводящее к преобразованию лика земли на огромных территориях нашей Родины, к реализации грандиозных проектов развития народного хозяйства СССР и советской науки - вот то, широкое поле деятельности, которое достойно внимания отечественных фантастов».

Была поставлена и совершенно конкретная цель, на которую впредь должны работать все фантастические произведения, написанные и изданные в Советском Союзе:

«Нам не нужны ни досужие мечтатели, лежащие на мягких диванах, ни бездумные потребители выдумок и различного рода сказок. Нам нужны воспитанные и образованные рабочие, служащие, ученые, инженеры, понимающие перспективы человеческого развития, перспективу окончательной победы социализма, а затем и коммунизма».

Разумеется, и все остальные выступления на Пленуме были выдержаны в тональности, заданной Вячеславом Молотовым.

Из решений июльского (1963 года) Пленума ЦК КПСС немедленно последовали практические выводы.

Поскольку «идеологический враг не дремлет» и «имеют место постоянные попытки проникновения в СССР буржуазной идеологии», публикация любых переводных произведений зарубежных фантастов в Советском Союзе стала невозможна в принципе. Такой плотный «железный занавес» не окружал советского читателя даже в годы правления И.В.Сталина.

Уже с августа 1963 года стал выходить ежемесячный «толстый» литературный журнал «Советская фантастическая проза», который лично возглавил заведующий отделом ЦК КПСС по агитации и пропаганде Федор Дзюндзюк. Впрочем, ввиду занятости партийного чиновника собственно агитацией и пропагандой, это его главенство в журнале было весьма условным. Практические вопросы решал заместитель Дзюндзюка - член партии с 1906 года, член Союза писателей СССР с 1937 года, бывший генерал НКВД Николай Старожук. В каждом номере «Советской фантастической прозы» публиковались, как правило, один небольшой научно-фантастический роман или две средних размеров повести, три или четыре рассказа или очерка. Более пятидесяти процентов объема журнала отводилось критике жанровых произведений зарубежных авторов. Пожалуй, это был единственный раздел журнала, который стоило читать: именно из гневных филиппиков партийных критиков советский читатель мог узнать, что на Западе существуют и активно публикуют свои фантастические произведения такие писатели, как «милитарист Хайнлайн», «сексуальноозабоченный Фармер», «легковесный Шекпи», «борзописец Азимов» и многие другие.

По решению июльского Пленума при всех областных и городских организациях Союза писателей СССР были созданы секции литературы для молодежи, в которых имелся обязательный «сектор приключенческой и научно-фантастической литературы». Сектор в обязательном порядке возглавлял писатель из «большой» литературы. Секции и сектора работали «с талантливой молодежью». В рядах же «талантливой молодежи» особое внимание уделялось работе с выходцами из рабочих и из колхозного крестьянства. Участие в «литературных студиях» молодых ученых, инженеров и служащих формально не запрещалось, но особенно и не приветствовалось. Считалось, что молодые люди должны полностью себя реализовывать в рамках полученного средне-специального или высшего образования.

Непосредственно право на публикацию литературных произведений после июльского Пленума ЦК партии стали давать созданные при райкомах, горкомах, обкомах и республиканских комитетах литературные комиссии. Как правило, комиссии возглавляли секретари по идеологии соответствующего партийного комитета. В состав комиссий входили обычно три-четыре писателя - члена Союза писателей СССР, представители партийных комитетов заводов и колхозов, заслуженные рабочие, ветераны войны и труда. Без заключения литературной комиссии в Советском Союзе теперь не могло быть опубликовано ни одно литературное произведение - ни на страницах журналов, ни в книжном варианте.

5

Кроме организационных мер, последовавших из решений июльского Пленума ЦК КПСС, были сформулированы и основные методологические подходы, которыми должны были теперь руководствоваться советские фантасты при написании научно-фантастической прозы. Статья, дававшая исчерпывавшие разъяснения на этот счет, была опубликована за подписью самого Т.П.Сусликова в августовском номере журнала «Коммунист» за 1963 год.

В начале статьи Сусликов еще раз сформулировал главную задачу советских фантастов. Причем сделано это было умелым цитированием. В данном случае подошло высказывание известного ученого и писателя Владимира Обручева:

«Задача фантаста - облечь знания в интересную форму, чтобы юношество усваивало без труда много нового. Хороший научно-фантастический роман дает большее или меньшее количество знаний в увлекательной форме, и тем самым побуждает к знакомству с научной литературой».

А раз научная фантастика - это всего лишь некая «увертюра» к научному поиску, то и методология у нее должна быть более или менее наукообразной. Т.П.Сусликов оставляет советским фантастам три методологических подхода для написания «настоящих научно-фантастических произведений».

Первый метод - это интуиция. Однако, по Сусликову, это не «стихийная догадка», а «взвешенный и обоснованный внутренний прогноз автора, опирающегося на марксистско-ленинское учение».

Второй в перечне методов значилась экстраполяция - «осмысленное продолжение какой-либо общественной или научно-технической тенденции в будущее в соответствии с ее внутренней логикой и закономерностями общественного развития».

Третий метод - это аналогия. «Прогнозирование, -писал Сусликов, должно вестись на основе зримых и ясных исторических параллелей, базирующихся на законах общественного развития, гениально сформулированных Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом и развитых до современного уровня в работах Владимира Ильича Ленина и Иосифа Виссарионовича Сталина».

Вот эти три метода - интуицию, экстраполяцию и аналогию «на марксистско-ленинской платформе» и должны были теперь использовать советские фантасты при написании своих произведений. И конечно же, фантасты СССР не должны забывать «придавать проснувшейся любознательности советской молодежи исследовательскую окраску, решая тем самым не только просветительную, но, в конечном счете, и идеологическую, и политическую задачу воспитания нового человека».

Написать научно-фантастический роман по методологии, сформулированной секретарем ЦК КПСС по идеологии, оказалось не так уж просто даже для хорошо вымуштрованных партийной дисциплиной советских авторов. Поэтому первыми «в рост» пошли совсем небольшие произведения - научнофантастические очерки. В конце 1963 - начале 1964 года они заполонили страницы научно-популярных журналов «Техника-молодежи», «Знание-сила», «Юный техник» и многих других. В основном их литературный уровень был крайне низок. Однако и среди откровенного мусора встречались интересные работы. Стоит отметить публикации Василия Захарченко «Путешествие в завтра» (второе, исправленное издание), Бориса Ляпунова «Мечта дерзновенная», Михаила Васильева «Репортаж из двадцать второго века», Игоря Лада и Олега Писаржевского «Контуры грядущего». Хотя по форме такая фантастика и была художественной, но по своей методологии и методу описания скорее относилась к футурологии и конкретной прогностике.

Кроме этих работ на страницы советских научнопопулярных журналов хлынул поток откровенной халтуры. Эти произведения представляли собой фактически расписанные в виде диалогов научнопопулярные лекции. А разве могло быть иначе, если, например, тогдашний редактор «Техники-молодежи» Евгений Поклонов сформулировал главный критерий для подобного рода публикаций:

«Герои научно-фантастического произведения должны неукоснительно исполнять свои прямые служебные обязанности руководителей, просветителей и лекторов в мире современной науки и техники. Всякие личные черты, эмоционально окрашенные поступки не нужны и даже вредны, поскольку отвлекают от основной задачи - разъяснения сути рассматриваемого в произведении научно-технического изобретения или явления».

В начале 1964 года подоспели и новые советские романы, написанные уже по канонам, сформулированным на июльском Пленуме. «Первыми ласточками» стали эпопея в трех книгах «Большая река», «Бурный поток» и «Великий канал» Григория Пустоцветова (о повороте на юг, в Узбекистан, рек Сибири) и почти 900-страничный роман Викентия Задумчивого «Лунный проект» (о разработке советскими учеными ракеты для полета на Луну). В обоих романах положительным героям противодействуют отечественные бюрократы, скрытые недоброжелатели и откровенные «враги народа». В конце произведений выясняется, что за спинами вредителей постоянно маячили тени сотрудников разведывательных служб «одной заокеанской державы».

6.

В свете решений июльского Пленума ЦК КПСС кардинально изменилась и сама «карта» советской фантастики.

Прежде всего, весь массив произведений фантастического жанра стал делиться советскими идеологами и литературоведами на научную и ненаучную фантастику. И если первая в канонах,

определенных в речи Вячеслава Молотова на Пленуме, еще имела право на какое-то существование, то для второго - «ненаучного» - направления фантастики путь к советскому читателю был закрыт напрочь.

Довольно точное определение терминов «научная фантастика» и «ненаучная фантастика» приведено, например, в работе писателя Георгия Гуревича «Путешествие по стране фантазий»:

«Фантастикой назовем литературу, где существенную роль играют фантастические образы и фантастические допущения. Научной фантастикой будем считать ту фантастику, где фантастическое допущение создается материальными силами: природой или человеком с помощью науки и техники. Фантастику, где необыкновенное создается сверхъестественными силами, не существующими в реальной природе, будем называть ненаучной фантастикой».

К «ненаучной» фантастике в СССР, прежде всего, была отнесена фэнтези в полном объеме. За «идеологическим просачиванием буржуазной фэнтезятины» литературные комиссии при парткомах и редактора издательств следили с бдительностью охранников, ведущих колонну закпюченных-рецедивистов. Малейшая мимикрия фэнтези под научную фантастику выявлялась немедленно и безжалостно вымарывалась из текста произведений.

Было сказано решительное партийноредакторское «нет» и «новым сказкам для детей и взрослых» - произведениям, в которых сюжеты строились с использованием персонажей из отечественного фольклора. На этот счет известный советский публицист Юрий Плещеев воинственно заявлял в статье, опубликованной «Литературной газетой» в ноябре 1967 года:

«Использование народных сказок для сюжетов литературных произведений недопустимо. Мы не дадим возможности всяким графоманам и борзописцам глумиться над культурным наследием нашего народа, дописывать и переписывать народное творчество на свой лад».

Что же касается собственно научной фантастики, то и она в литературе СССР периода 1963-1986 годов была жестко систематизирована. В этой связи интересна классификация, сделанная писателем Михаилом Бормотовым в журнале «Вопросы литературы» (№ 4 за 1969 год). Весь массив советской научной фантастики разделяется автором на четыре направления: просветительская, приключенческая, социальная и детско-юношеская фантастика.

1. Просветительская фантастика в свою очередь делится на научно-производственную, антирелигиозную и историческую.

1А. Научно-производственная фантастика - к ней относятся произведения (романы, повести, рассказы, эссе), в которых речь идет либо о каких-то научных открытиях или изобретениях, либо о самом процессе конструирования и создания новой техники. По мнению советского исследователя Анатолия Бритикова, высказанному в книге «Советский научнофантастический роман», научно-производственная фантастика обращается к чему-нибудь «более или менее известному, заманчивому разве что своей осуществимостью. Изредка в ней на самом деле используются фантастические допущения, но чаще преобладают идеи на грани возможного, а то и вовсе реальные, только еще не осуществленные на практике».

Примерами научно-производственных

произведений являются романы Максима Петлякова «Лифт на орбиту» (1965 год, о создании в СССР тросовой системы для доставки грузов в космос), Петра Шевчука «Подарю тебе сердце» (1966, о работах советских ученых по пересадке сердца), Елены Маковец «Золотые колосья Родины» (1965, о выращивании новых сортов пшеницы селекционерами и колхозниками).

Научно-производственная фантастика по своему содержанию настолько напоминала обычный «производственный» роман из «большой литературы», что постепенно появился целый класс «пограничных» произведений, которые формально вписывались в классификацию «по Бормотову», но авторы которых категорически отрицали «фантастичность» своих творений. К таким романам следует, прежде всего, отнести дилогию Геннадия Семенихина «Космонавты живут на Земле» (1967 и 1976, о подготовке советских космонавтов; единственное фантастическое допущение -во второй книге космонавт Алексей Горелов совершает облет Луны на космическом корабле «Заря») и второе издание романа Семена Купера «Последнее слово» (1968, о подготовке ракетно-космической техники для полета на Марс).

Позднее - уже в середине 70-х годов появились так называемые «коктейль-романы», авторы которых намеренно сводили в одной книге фантастическую и вполне реалистическую линии. Так, к примеру, поступил писатель Ярослав Голованов в романе «Марсианин» (1976, одна линия в произведении - это беллетризированная биография пионера космонавтики Фридриха Цандера, а вторая - описания будней колонии советских космонавтов на Марсе).

1Б. В антирелигиозной фантастике речь идет о противопоставлении достижений научно-технического прогресса различным суевериям и религиозным верованиям. Как правило, в такой фантастике в острой и конфликтной форме разоблачается истинная подоплека религиозных «чудес». Очень часто антирелигиозная фантастика направлена против мистики.

Некоторые исследователи - в частности, Эжен Бартолье в работе «Противостояние государства и церкви в Советском Союзе», - полагают, что обращение советских авторов к антирелигиозной фантастике зачастую обусловлено их интересом и скрытой тягой к произведениям фэнтези, мистики и хоррора. Изначально пишутся «ненаучные» главы соответствующего содержания с использованием литературных «технологий» фэнтези, мистики и хоррора, а во второй части произведения «козни потусторонних сил» разоблачаются или преодолеваются советскими учеными и инженерами. Разумеется, в итоге оказывается, что причина «чудес» была до смешного банальной и полностью объяснимой с точки зрения науки.

Примерами такого рода произведений являются роман Алексея Плещнева «Дракон» из Медвежьего озера», повесть Ольги Тулуповой «Тень праотца», рассказ Павла Зелютина «Голос из подвала».

1В. Историческая фантастика в Советском Союзе описывает, как правило, скрытые стороны известных исторических событий и часто еще именуется «криптоисторией». К криптоисторическим в СССР отнесен, например, роман Алексея Петрищева «Искушение Петра Великого» (1967, о перипетиях строительства Санкт-Петербурга и народном творчестве крепостных крестьян) и роман Маргариты Сироткиной «Вперед, гардемарины!» (1968, о веселых приключениях тройки друзей-гардемаринов, разоблачивших заговор против императрицы Елизаветы).

К исторической фантастике могли бы быть отнесены и произведения из жанра альтернативной истории. В середине 1967 года молодой писатель Валерий Ильин опубликовал в Средне-Волжском литературном журнале «Паром» роман-альтернативу «Июльский прорыв» - о том, как уже в июле 1917 года большевики во главе с В.И.Лениным досрочно взяли власть в России. Однако даже этот роман с совершенно примитивным сюжетом был жестко раскритикован в газете «Правда» в статье «Дурацкий нарыв» за «грязные игры вокруг уже свершившихся великих исторических событий». Редактор журнала «Паром» был уволен, о судьбе самого Валерия Ильина ничего не известно.

Еще одним направлением исторической фантастики, хорошо известном у нас на Западе, мог бы стать «попаданческий» роман - произведение о путешествиях наших современников в прошлое и о попытках это прошлое изменить. В 1967 году - к пятидесятилетию Великой Октябрьской социалистической революции - советский писатель Лазарь Лагин (известный читателям по замечательной сказке «Старик Хоттабыч» и блистательной повести «Майор Велл Эндъю» - по «мотивам» «Войны миров» Герберта Уэллса) опубликовал роман «Голубой человек», герой которого совершает путешествие в дореволюционную Россию, где лично встречается с В.И.Лениным и ведет революционную борьбу. Роман подвергся остракизму за «искажение образа вождя мирового пролетариата и намерение переписать историю». Видимо, Лазарю Лагину было надолго отказано в праве публиковаться. Только в 1972 году ему удалось издать книгу «Трагический астероид» -исправленный и дополненный вариант его ранней работы «Атавия Проксима».

Разумеется, после публичного разгрома произведений Валерия Ильина и Лазаря Лагина уже не могло быть и речи об издании в Советском Союзе «альтернативных» и «попаданческих» научнофантастических произведений.

2. Приключенческая фантастика делится на шпионско-детективную фантастику, боевую фантастику и космическую фантастику.

2А. Шпионско-детективная фантастика строится на хорошо известных «законах» написания произведений шпионско-детективного жанра с введением в них любого фантастического допущения.

Примером, такого рода произведений является роман Галины Волковой «Не уйти от возмездия!» (1968, об использовании прибора, позволяющего заглядывать в прошлое, для поиска предателей Родины, сотрудничавших с фашистскими оккупантами в годы Великой Отечественной войны).

2Б. Боевая фантастика в СССР содержит в себе два достаточно развитых направления: описания будущих войн Советского Союза с земными государствами-агрессорами и войн в околосолнечном космическом пространстве с инопланетянами-захватчиками из глубин Галактики.

Первое направление строится по канонам, хорошо известным еще с середины 30-х годов, например, по романам «Первый удар» и «Ураган» Николая Шпанова: на СССР нападает агрессор, и Советская Армия наносит ответный удар, громя противника на его территории за короткие сроки и с малыми потерями.

Примерами такого рода романов являются произведения Гарика Акопяна «Заокеанский рейд» (1968, о разгроме США советскими атомными подводными лодками), и Георгия Савинова «Место битвы - Оттава» (1969, о войне в Арктике и высадке советского десанта в Канаде).

Второе направление - о космических войнах -фактически сводится к переложению событий Великой Отечественной войны в заатмосферное пространство. В Солнечную систему нежданно-негаданно вторгаются звездные корабли враждебной инопланетной цивилизации. Захвачены Юпитер и Сатурн, из последних сил обороняется блокированный агрессорами Марс, разгромлены и в панике отступают боевые космические эскадры капиталистических стран. Ценой неимоверных усилий советского народа и его союзников из стран социалистического лагеря, звездный флот СССР успешно громит врага. Такого рода военные действия хорошо описаны в книге Сергея Снегина «Выше богов» (1970).

2В. Космическая фантастика - произведения о межпланетных полетах советских космонавтов (к примеру, Виталий Дальнозоров, «Первые на Луне» (1965)). Как правило, - в отличие от боевой, - в космической фантастике масштабные военные действия в космосе не ведутся, однако парочка-троечка «врагов народа» или «зарубежных шпионов» вполне может быть разоблачена по ходу сюжета, что роднит эти произведения с романами шпионско-детективного жанра.

3. Социальную фантастику в Советском Союзе принято делить на утопию, антиутопию, сатирическую и юмористическую фантастику.

ЗА. Увы, утопии не в чести в СССР. Казалось бы, литераторам Советского Союза должен быть открыт широкий простор для описания «светлого коммунистического будущего», но... Еще в марте 1967 года Т.П.Сусликов в статье, опубликованной в журнале «Коммунист», предостерег советских писателей:

«Начавшаяся эпоха развития научного социализма и пролетарских революций во всем мире обратила утопический роман к реальной действительности как первоисточнику социальной фантастики. Облик далекого будущего должен быть навсегда выведен из области литературных спекуляций».

Поэтому единственными и многократно переиздаваемыми коммунистическими утопиями в СССР на многие годы оставались романы Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» и Георгия Мартынова «Гость из бездны», увидевшие свет еще до решений Пленума ЦК партии в 1963 году.

ЗБ. Антиутопии, издаваемые в Советском Союзе, построены на острой критике капитализма (например, роман Вадима Гуселетова «Проклятая страна» (1971)). Сюда же относятся и так называемые «посткатастрофические» произведения - о масштабных авариях и катастрофах в странах Запада, которые волшебным образом не касаются самого СССР - словно он расположен на другой планете. Напротив, страны социализма всегда приходят на помощь «капиталистическим заблудшим овечкам» (повесть Валентины Ошейниковой «Цена авантюры» (1967)).

К антиутопиям относятся и романы о глобальных ядерных конфликтах. Правда, в них - чтобы последствия обмена ядерными ударами не коснулись территории СССР! - действие переносится в иные миры, на другие планеты. Конечно же, силы коммунизма берут верх над загнивающим империализмом и под светом иных солнц. По такой схеме построен роман Николая Дашкиева «Гибель Урании» (1972).

ЗВ. Еще одно направление социальной фантастики в Советском Союзе - сатирическая фантастика, представленная, в основном, небольшими рассказами и фельетонами, которые публикуют всесоюзный журнал «Крокодил» и республиканские издания «Перец», «Шмель» и др.

Фактически разновидностью сатирической фантастики сегодня в СССР является также политический памфлет - естественно, содержательно направленный исключительно против стран капитализма. Сюда же примыкает и так называемая «антиалкогольная и антибюрократическая фантастика», критикующая «отдельные» недостатки советского общественного строя с использованием фантастических элементов в тексте произведений.

ЗГ. Юмористическая фантастика в Советском Союзе развита очень слабо. Долгие годы - вплоть до конца 80-х - единственной заметной работой в этом направлении оставался состоящий из отдельных новелл роман «Звездные приключения капитана Небрехина» Юрия Ячейкова (1972). Также известно, что в рукописном и машинописном вариантах в СССР имели хождение юмористические произведения Ильи Варшавского и Вадима Шефнера - авторов, которых по неизвестной причине перестали публиковать после 1963 года.

4. Детско-юношеская фантастика в СССР разделяется на две категории - романтическую фантастику и фантастику для детей.

4А. Увы, романтическая фантастика не в чести в Советском Союзе. Единственным произведением этого направления до сих пор остается книга Александра Грина «Бегущая по волнам» и несколько небольших рассказов, опубликованных в 70-х годах в журнале «Работница» (например, Жанна Светлова «Любовь марсианки» (1973)).

4Б. Детская фантастика, напротив, широко представлена в советской литературе. Добротно и хорошо исполнены произведения Кира Булычева «Девочка с Земли», Николая Билкуна «Питомцы Солнца», Виктора Колупаева «Билет в детство», Владислава Крапивина «Голубятня на Желтой поляне».

На этом перечень дозволенных к публикации в советских газетах и журналах разновидностей научно-фантастических произведений исчерпывается.

7

Любопытно проследить, как сказались решения июльского (1963 года) Пленума ЦК КПСС на судьбах конкретных писателей. В этом отношении наиболее ярким примером является творческая судьба братьев Аркадия и Бориса Стругацких.

Уже много позже Аркадий Стругацкий в одном из своих интервью назовет время после июля 1963 года «черной семилеткой» - за этот период в СССР не было опубликовано ни одного произведения Стругацких.

Было отказано в публикации роману «Трудно быть богом» (1964) - как значилось в решении литературной комиссии при Ленинградском горкоме КПСС «за неверное толкование роли Советского Союза в оказании помощи бывшим колониальным странам».

Только много позже за рубежом увидела свет повесть «Хищные вещи века» (1965). В ней Стругацкие нарисовали «гротескную модель будущего общества потребления, которое и теперь представляется наиболее вероятной экстраполяцией развития сегодняшнего мира» (Джим Олянецки, «О творчестве братьев Стругацких», 1999 год). Однако партийно-литературный вердикт образца 1966 года, отданный на руки Борису Стругацкому после заседания литкомиссии, констатировал:

«У мещанства нет будущего. Никогда при развитом социализме, - а тем более при коммунизме, - не будет создан «оазис капиталистического загнивания».

В середине шестидесятых годов Стругацкие пишут искрящуюся юмором и оптимизмом «сказку для научных сотрудников младшего возраста» «Понедельник начинается в субботу» (1965). В СССР произведение было расценено как «клевета на советскую науку».

В 1967 году за рубежом без согласия авторов вышла повесть «Гадкие лебеди». От Стругацких потребовали публично отречься от собственной книги.

В 1968 году «не дали хода» «Сказке о тройке» - «за поклеп на советскую систему управления».

Подобная участь ожидала и повесть «Улитка на склоне» (1966). Она оказалась «клеветой на систему партийного управления» и «искаженным представлением процесса освоения целинных и залежных земель».

Сатирическая повесть «Второе нашествие марсиан: Записки здравомыслящего» (1967) была расценена как «плевок в лицо ветеранам Великой Отечественной войны» и «оскотинивание всего человечества до уровня дойных коров».

Только после встречи Первого секретаря ЦК КПСС Вячеслава Молотова с тридцать шестым президентом США Робертом Кеннеди в 1970 году начался процесс разрядки международных отношений, и наметилась кратковременная двухгодичная «вторая оттепель» в СССР. В этот период братья Стругацкие публикуют в журнале «Аврора» фантастический детектив «Отель «У погибшего альпиниста» и в журнале «Нева» научнофантастический роман «Обитаемый остров», выдержанный в канонах приключенческого романа с социальной подоплекой. «Оттепель» - «оттепелью», но уже через неделю после выхода в свет журнала «Аврора» с фантастическим детективом Стругацких некий «рабочий Владимир Назаров» в ответ на «Отель...» разразился многословной и путанной критической статьей в «Правде», озаглавленной «Дефективная бессодержательность». На «Обитаемый остров» последовала еще более острая реакция на страницах журнала «Коммунист» - «оплевывание партийных принципов агитации и пропаганды туманными намеками на излучения баллистических башен» и «скрытое глумление над героической работой органов государственной безопасности».

Стругацких снова перестают издавать. С резолюцией «покушение на будущее советских детей: найденного мальчика - космического беспризорника, по сути, - не могли снова оставить на планете среди враждебной цивилизации» авторам в 1971 году возвращается рукопись повести «Малыш». В январе 1974 года «Парень из преисподней» расценен литературной комиссией Ленинградского горкома КПСС как «превознесение и героизация фашистского выкормыша».

Как известно, в феврале 1974 года братья Аркадий и Борис Стругацкие вместе с писателем Александром Солженицыным были принудительно высланы из СССР и лишены советского гражданства.

К тому времени классик современной советской фантастики Иван Ефремов уже умер и был «канонизирован» партийными идеологами КПСС в качестве едва ли не основателя всего жанра фантастического романа в Советском Союзе. На этот счет в литературных кругах СССР тех лет в шутливой форме часто звучала детская считалочка: «А и Б сидели на трубе. А - упало, Б - пропало... Что осталось не трубе?». В ней под «пропавшим А» понимался Аркадий Стругацкий, под «упавшим Б» - Борис Стругацкий, а под буквой «И» - идеологически «канонизированный» Иван Ефремов.

(Отметим, что с идеологической «канонизацией» Ивана Ефремова не все так просто, ясно и однозначно. После смерти писателя у него дома «компетентные органы» устроили обыск. Поползли слухи, что Ефремов был глубоко законспирированным «английским шпионом». Кроме того, в 1974 году в Федеративной Республике Германии был опубликован острополитический фантастический роман «Час Быка», авторство которого также приписывается Ивану Ефремову. В советской прессе этот роман был назван «грязной псевдолитературной поделкой, направленной на то, чтобы опорочить имя великого советского фантаста»).

Уже в зарубежье Аркадий и Борис Стругацкие публикуют романы «Пикник на обочине» (1974), «Град обреченный» (1975), «За миллиард лет до конца света» (1976), «Жизнь и смерть Никиты Воронцова» (1978), «Проект «Зеркало» (1980), «Хромая судьба» (1982), «Волны гасят ветер» (1985), «Белый ферзь, или операция «Вирус» (1987), «Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» (1988), «Загадочный континент Лу» (1989). В зарубежье увидели свет и все остальные произведения писателей, которые в 60-70-е годы так и не удалось издать в СССР.

Любопытно, что, несмотря на «непростые» отношения с Советской властью, в творчестве братьев Стругацких в «зарубежный период» нет произведений, в которых бы открыто критиковался существующий в СССР режим. Многие из писателей, которых Москва «выдавила» за границу, на Западе создали романы с антисоветской направленностью: Владимир Войнович -«Москву 2042», Василий Аксенов - «Остров Крым», Анатолий Гладилин - «Французскую ССР», Виктор Пелевин - «Омон Ра». У Стругацких же только небольшой роман «Питерские космополиты» (1990) с очень большой натяжкой можно посчитать направленным против советского режима.

После безвременного ухода из жизни Аркадия Стругацкого 12 октября 1991 года Борис Стругацкий под псевдонимом С. Витицкий написал книги «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики» (1994), «Замкнутый круг» (1997) и «Бессильные мира сего» (2003). Под собственной фамилией опубликованы

«Комментарии к пройденному» (2009) и эссе «Утро вашего персонажа» (2012 - за пол года до смерти автора).

8

Период правления Вячеслава Молотова (с июньского Пленума ЦК партии в 1957 году и по март 1986 года, когда Первый секретарь ЦК КПСС скончался) в зарубежной советологии принято называть «периодом застоя». Впрочем, для культуры СССР в целом и для литературы в частности, - и особенно для советской фантастики, - эти времена следовало бы называть «эпохой идеологической реакции». Решения пресловутого июльского (1963 года) Пленума ЦК КПСС продолжали действовать на протяжении всего этого времени в полную силу.

Более того, в 1981 году ситуация еще более усугубилась. Выступая с отчетным докладом на 25-м съезде КПСС, Вячеслав Молотов сказал:

«Писатель - это не только инженер человеческих душ, но еще и партийный пропагандист, и агитатор. Думается, что эту работу должны вести только идейно подкованные, профессионально обученные люди».

Из этого тезиса Первого секретаря ЦК партии немедленно последовал практический вывод: теперь писать и публиковать книги в СССР могли только члены КПСС, закончившие либо единственный в Советском Союзе Литературный институт имени Максима Горького в Москве, либо на худой конец Высшие литературные курсы, которые были спешно организованы при всех ЦК партийных организаций союзных республик. Впрочем, на ранее проверенных и «старопишущих» литераторов новшество не распространялось. Так, «мэтр» научнопроизводственного фантастического романа Владимир Немцов, не имевший литературного образования, вполне успешно кропал романы и после решения 25-го съезда КПСС «по литературному вопросу», а в 1982 году даже издал полное собрание своих произведений.

Продолжал успешную литературную деятельность и такой маститый автор советской научной фантастики, как Александр Казанцев. Правда, его роман «Фаэты» (о влиянии разрушенной ядерной войной планеты Фаэны на судьбы цивилизаций в Солнечной системе) подвергся критике «за кровосмесительную зоофилию»: по ходу сюжета один из героев-инопланетян «лично возглавил обезьяно-питекантропское стадо, чтобы в качестве «альфа-самца» деятельно содействовать становлению человеческой расы на Земле».

На волне откровенной серости и халтуры к советскому читателю иногда прорывались и весьма достойные по своему качеству и содержанию литературные произведения. Прежде всего, стоит в этой связи отметить книги Сергея Павлова «Лунная радуга», Георгия Браницкого «Уходящие в бездну», Сергея Жемайтиса «Багряная планета», Игоря Росоховатского «Под созвездием Близнецов», Владимира Савченко «Открытие себя», Александра Мирера «Главный полдень».

Постыдным пятном в истории советской фантастики навсегда останутся политические судебные процессы 1981 и 1982 годов над участниками нелегальных молодежных литературных объединений «ЭльФ» («Любители Фэнтези»), «КЛФ» («Клуб любителей фантастики»), «ВОЛФ» («Всесоюзное общество любителей фантастики»). Несмотря на существовавший «железный занавес» в части публикации произведений зарубежных фантастов в СССР, их книги все-таки «просачивались» в Советский Союз. Они тайно привозились дипломатами, работниками Внешторга, моряками дальнего плавания. Произведения зарубежных писателей переводились в СССР, перепечатывались на пишущих машинках, а позднее - в 70-80-х годах - даже с использованием возможностей электронновычислительных машин, читались и активно обсуждались, особенно в студенческой и гуманитарноинженерной среде. Стали возникать литературные «клубы по интересам», в которых молодые и не очень люди пробовали сами писать советскую фэнтези и научную фантастику, выходившую за установленные в стране идеологические каноны. В мае 1981 года эти структуры были «вскрыты» Комитетом государственной безопасности СССР. В 1981-1982 годах участники нелегального «движения фантастов» получили от пяти до семи лет лишения свободы «за антисоветскую подрывную идеологическую деятельность».

Осенью 1982 года «советский народ понес тяжелую утрату». Внезапно скончался секретарь ЦК КПСС по идеологии Тихон Прохорович Сусликов. Смерть настигла «выдающегося сына Коммунистической партии» на 85-м году жизни. По непроверенным данным, кончина «главного идеолога страны» наступила в результате острого сердечного приступа после того, как Сусликов получил известие о присуждении Нобелевским комитетом премии по литературе за 1982 год Аркадию и Борису Стругацким за роман «Град обреченный».

Впрочем, на идеологическом режиме в СССР смерть Т.П.Сусликова никак не сказалась. Холодные ветры по-прежнему дули в советской фантастике, сдувая в бездну любые ростки нового, необычного, сколько-нибудь не совпадавшего с существующей «партийной линией».

9

Перемены начались только в 1986 году. После смерти В.М.Молотова Первым секретарем ЦК КПСС был избран относительно молодой 66-летний партийный функционер Егор Кузьмич Лихачев. СССР взял курс на «модернизацию и ускорение экономики, на постепенное построение советского социалистического рыночного хозяйства».

Совершенно неожиданно в 1987 году в Советском Союзе - даже без уведомления авторов! - была переиздана массовым тиражом в сто тысяч экземпляров трилогия братьев Стругацких «Страна багровых туч», «Путь на Амальтею» и «Стажеры». В редакционной статье в газете «Правда», последовавшей всего через несколько дней после сенсационного появления трилогии на полках книжных магазинов, советскому читателю сообщалось:

«Ранние книги Стругацких вполне могут быть использованы в воспитании настоящих строителей коммунистического общества. Что же касается пресловутого «авторского права», то поскольку книги были написаны в период, когда Стругацкие еще были гражданами СССР и проживали на территории Советского Союза, наш народ имеет полное право использовать эти литературные произведения по своему усмотрению».

Идеологическое давление на фантастику в СССР постепенно слабело с вовлечением Советского Союза в систему рыночных отношений. В 1989 году гражданам СССР было разрешено свободное посещение других стран. В Советском Союзе появляется множество зарубежных фильмов и книг. В 1990 году было отменено решение 25-го съезда о наличии у писателей обязательного профессионального образования и ликвидирована система литературных комиссий при партийных комитетах. Издательства получили право самим определять, что именно публиковать. Впервые за последние более чем четверть века появились публикации переводных произведений иностранных авторов.

Пожалуй, последним рецидивом «сусликовщины» можно считать политический процесс по делу писателей Сергея Перелыгина (эссе «Хронология мира Стругацких»), Андрея Лазарука (роман «Все, кто сможет взять оружие»), Алексея Евтуленко (трилогия «Объединенный отряд») и Александра Достовалина (роман «По другую сторону»), в произведениях которых допускалась победа фашистской Германии над СССР во время Второй мировой войны. Процесс состоялся в марте-апреле 1995 года - накануне празднования пятидесятилетия Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Рукой анонимного автора статьи, напечатанной в «Правде», словно водила с того света тень самого товарища Сусликова:

«Особенно далеко в своей антисоветской деятельности зашли молодые выкормыши зарубежных подрывных центров Перелыгин, Лазарук, Евтуленко и Доставалин. Эти с позволения сказать писатели дописались в своих антисоветских пасквилях до того, что задним числом отдали победу в Великой Отечественной войне фашистской Германии. Произошло то, о чем партия не раз предупреждала советский народ: за идейной размытостью и расхлябанностью обязательно следует переход на позиции классового врага. Так называемые «фантасты» окончательно сбросили свои маски литераторов и на поверку оказались обыкновенными фашистами».

Однако времена в Советском Союзе уже были другие. Перелыгин, Лазарук, Евтуленко и Доставалин получили «всего лишь» по два года общего режима и запрет на литературные публикации в течение пяти лет.

В целом же период 90-х годов стал настоящим взрывом в развитии фантастики и фэнтези в СССР. Сначала, в 1990-1997 годах, в стране достаточно большими тиражами были изданы многие произведения зарубежных авторов (кроме тех, которых советская цензура по-прежнему считала «антисоветскими»). А с конца 90-х годов и по настоящее время в полный рост поднялась «новая волна» - молодые писатели, которые теперь успешно осваивают «целинные земли» не только научной фантастики в рамках старой партийной классификации, но и смело бороздят моря, ранее полностью или частично находившиеся под идеологическим запретным колпаком - Фэнтези, Утопию, Сказку, Юмор и Сатиру.

Этот процесс продолжается и сегодня. Советский Союз под руководством 93-летнего патриарха Егора Лихачева все дальше уходит от жестких времен идеологического диктата Вячеслава Молотова и Тихона Сусликова. В 2011 году на 31-м съезде КПСС официально назван политический преемник Егора Лихачева -пяти десяти летний секретарь по идеологии Борис Акунинов, известный своими умеренными «имперско-либеральными» взглядами. Нет никаких оснований считать, что когда он заменит почившего Егора Лихачева, произойдет возврат к мрачным временам, которые даже в официальной советской истории теперь все чаще именуют «сусликовщиной». А значит нас - и советских читателей - ждет еще масса открытий в «стране фантастики»: новых книг, имен, тем и сюжетов.

10

В последние годы на Западе появилось достаточно много публикаций собственно о Тихоне Прохоровиче Сусликове и о той зловещей роли, которую он сыграл в развитии советской фантастики.

С наиболее неординарной версией в июне нынешнего года выступил профессор Кембриджского университета, известный общественный деятель Чеслав Сэмюэль Волянецкий. По его мнению, Сусликов некогда был молодым литератором-графоманом в одной из параллельных реальностей. Поскольку его произведения ввиду полного отсутствия хотя бы какого-то литературного таланта упорно не публиковались, Сусликов, каким-то образом получив доступ к технологиям путешествия во времени, отправился в прошлое, чтобы перекроить историю на свой лад. В 1917 году стал помогать большевикам и в течение следующих сорока лет сделал партийную карьеру. С июня 1957 года Сусликов становится членом ЦК КПСС, а с 1962 года -секретарем ЦК КПСС по идеологии. Сосредоточив в своих руках почти необъятную власть в культурной сфере социалистического государства, Сусликов начал в буквальном смысле мстить тем, кто самим наличием своих качественных литературных произведений помешал в параллельной реальности публикации опусов молодого графомана...

Конечно, имеют право на существование самые необычные версии, но пока нет никаких доказательств того, что версия о «попаданчестве» Тихона Прохоровича Сусликова является достоверной.

Лев Лунников, советолог-литературовед (Статья опубликована в седьмом номере общественно-политического журнала «Континент», Берн, Швейцария, июль 2013 года)

2013 год