«Не стояли звери около двери...»

1

- Штабс-майор Антей Стрельников? - крепкая рука ложится на плечо. - Рад приветствовать вас в Европейском Союзе!

Человек, произнесший эти слова, перемещается вперед откуда-то из-за моей спины и бесцеремонно садится за столик. У него рыжие вьющиеся волосы, аккуратно подстриженные усы цвета спелой пшеницы и огненной расцветки бакенбарды. Словно само солнце вышло из-за туч и уселось на стул в маленьком парижском бистро.

- Ошибаетесь, - с ледяной улыбкой отвечаю я. -Меня зовут Анри Лерон...

- Да, да, да, - поспешно кивает неожиданный собеседник, лучисто улыбаясь. - По документам вы -полковник воздушно-космических сил Евроса. А по антропометрическим данным - коллега из Евроазиатской Конфедерации, заместитель начальника Главного управления разведки особого назначения. Я, знаете ли, всегда отдаю предпочтение антропометрике... Надеюсь, мне представляться не надо?

- Не надо, - киваю я. Пожалуй, нет никакого смысла дальше валять дурака. - Фрегаттен-капитан Эберхард Эбер, начальник третьего отдела в местной контрразведке, сфера деятельности - Евроазиатский континент... Правда, три недели назад вас отстранили от должности.

- Временно отстранили, - поправляет он, и легкая тень незаслуженно нанесенной обиды скользит по его лицу. - И вы знаете, за что?

- «Всемогущего Эбера» - так ведь вас величают сослуживцы, правда? - взяли за шкирку во время расследования «дела об исчезнувших»...

- В Евраконе хорошо поставлена добыча информации, - недовольно пыхтит в ответ мой визави. -Хотя это и не удивительно... ГУРОН - отличная разведка.

- Спасибо за комплимент моему ведомству, - я отпиваю остывший кофе из чашки. - Итак, Клод Базэ -ваш агент...

- Да, - Эбер снова расплывается в довольной улыбке. Сейчас он похож на рыжего кота, только что проинспектировавшего крынку со сметаной в соседском чулане. - Именно месье Базэ мы и обязаны этой замечательной встречей!

Он достает из кармана эльсигару и закуривает, пуская в сторону от столика кольцо ароматического дымоимитатора:

- Мой дорогой Антей, у меня есть к вам деловое предложение...

- Поехать в веселое местечко, где ваши костоломы будут делать мне «бо-бо» и нудно выпытывать явки и пароли? - невесело ухмыляюсь я.

- У вас извращенное представление о методах работы нашей службы, - переживая за реноме своей конторы, хмурится дружище Эберхард. - Обычно достаточно одной инъекции, чтобы разведчик даже вашего класса сообщил все, вплоть до интимного прозвища собственной супруги. Нет, я предлагаю вам сделку вне интересов наших служб. Так сказать, частное партнерство Эбер - Стрельников. Надеюсь, вы уже заметили, что я пришел на эту встречу без «хвоста»?

- Заметил, - подтверждаю я. - Интеллигентных лиц ваших горилл в ближайшей округе действительно что-то не видно.

- Их нет и вокруг кафе, - доверительно информирует фрегаттен-капитан от контрразведки. - Нет потому, что я решил сделать вам предложение от себя лично.

- Ладно, хватит ходить вокруг да около, - вздыхаю я. - Чего вы хотите?

- Чтобы вы частным образом продолжили расследование дела, которое у меня отобрало начальство, - серые глаза Эбера превращаются в стальные буравчики. - Покопались в «деле об исчезнувших»...

2

Эберхард Эбер - человек неординарного мышления и очень неплохой аналитик. Как-то, просматривая сводки происшествий, он обратил внимание на случаи исчезновения людей. Запросил статистику и пришел в ужас: свыше сорока тысяч граждан Евроса словно испарились за последние два десятилетия. Правда, количество исчезнувших от года к году постепенно снижалось.

Эбер инициировал расследование, но за несколько месяцев работы так ничего толком и не добился. В исчезновениях людей не наблюдалось никакой системы. Единственное, что достоверно установили - это то, что люди исчезали при самых обычных обстоятельствах: из своих домов и квартир, из эмобов и флайеров. Вышел человек из дома - и пропал. Вечером лег спать, а утром его комната оказалась пустой.

Никаких зацепок не было, и Эбер уж было собрался списать дело в архив, но месяц назад из Валенсии поступил обнадеживающий сигнал. В местном стратопорту полицейский Хорхе Анита опознал одного из пропавших - норвежца Йохана Стеена. Его перевозили в бессознательном состоянии в одну из клиник на побережье США. Если верить сопроводительным документам, у Стеена было сложное заболевание сердца, и сделать операцию взялись только врачи профильного центра во Флориде.

Стеена загрузили в стратолет и отправили по месту назначения. Бдительный Хорхе по окончании дежурства в стратопорту написал рапорт: так, мол, и так, пропавший, объявленный во всеевросовский розыск, -обнаружен. Два или три дня рапорт кружил по бюрократическим инстанциям, пока, наконец, не совершил посадку на рабочем столе коллеги Эберхарда.

Эбер немедленно вылетел в Америку, но в медицинском центре пациента Стеена не оказалось. Он словно растворился в воздухе где-то на трассе полета между Валенсией и Майами.

И вот тут-то Эбера - как он сам выразился -«шлепнули по попке». Сразу после возвращения из США у него отобрали «дело об исчезнувших», вызвали на ковер в самые высокие кабинеты Евроса и тщательно, неторопливо и основательно пропесочили за «излишнюю самостоятельность», «отлынивание от реальной работы» и «погружение в мир собственных иллюзий». Бедный Эберхард Эбер, который за четверть века работы в контрразведке еще никогда не получал столь унизительной трепки, молча терпел, лишь изредка поскрипывая зубами.

Эбер зарекся до конца своих дней даже думать о «деле об исчезнувших». Но... Как говорится, человек предполагает, а судьба располагает.

Так получилось, что примерно в это же время порцию щелчков по носу от руководства Евракона, получал и некто Антей Стрельников. Признаться, я, как и майн либер Эберхард, люблю покопаться в статистических отчетах - чтобы за деревьями хоть иногда видеть лес. Как оказалось, в нашей Евроазиатской Конфедерации тоже исчезали люди. В отличие от коллеги Эбера, я влез в «дело об исчезнувших» гораздо глубже и обнаружил, что есть не только исчезнувшие навсегда, но и пропадавшие временно: они обнаруживались через два-три месяца очень далеко от мест проживания и с частичной потерей памяти. Что с ними происходило, люди не могли вспомнить даже после лечения. Наши медики считали, что имеют дело с каким-то неизвестным вирусом, «отшибающим» память у человека, и не поднимали шума, чтобы не началась всеобщая паника.

Увы, дружище Эберхард на эту категорию -пропавших, но потом появившихся, - вообще не обратил внимания. А меня заинтересовали все случаи и пропаж, и появлений.

Еще я установил, что во многих случаях исчезали так называемые «социально-конфликтные люди»: активисты нетрадиционных политических движений, религиозных сект и прочих общественных аномалий.

Я подготовил информацию об обнаруженных фактах и отправил ее руководству ГУРОНа. На следующий день у меня отобрали «дело об исчезнувших»: этим, мол, должны заниматься правоохранительные органы, а не разведчики.

Почти месяц я бился головой об невидимую стену, пытаясь и так, и сяк вернуть дело в наше ведомство. Но все усилия были тщетны: словно кто-то всесильный и неимоверно влиятельный захлопнул передо мной бронированную дверь.

Я страшно не люблю, когда из-под носа забирают мной же нарытые материалы. А еще больше мне не по нутру, когда начинают играть в дутую секретность. Скромный опыт разведчика с двадцатилетним стажем Антея Стрельникова подсказывает, что чаще всего за этой ведомственной «таинственностью» стоят либо чьи-то досадные промахи, либо чьи-то должностные преступления.

Поэтому когда наш «крот» в евросовской разведке сообщил, что моего заочного визави Эбера отхлестали за попытку расследования аналогичного дела, я сложил два и два, и пришел к выводу, что дружище Эберхард может мне здорово помочь. Зная его цепкость и дотошность, я был уверен, что «всемогущий Эбер» не угомонится, пока не расследует до конца «дело об исчезнувших», пока не поймет, что, где и как происходит - в этом мы с ним похожи, как братья-близнецы.

Я напросился на проверку нашей резидентуры во Франции, а когда работа под личиной Анри Лерона была успешно выполнена, через агента-двойника Клода Базэ слил Эберу информацию о моих потугах в расследовании фактов исчезновения людей в Евраконе. И оказался прав - фрегаттен-капитан клюнул на приманку.

Эбер решил использовать меня для скрытого расследования «дела об исчезнувших» на территории Европейского Союза: я занимался аналогичной проблемой в Евроазиатской Конфедерации и был, как говорится, «в теме». А то, что у евросовского и евраконовского дел есть общий корень, ни я, ни Эберхард не сомневались - слишком много было похожих обстоятельств, слишком много имелось сходных фактов.

При этом Эбер оставался кристально чистым перед собственным руководством. Ведь теперь скрытое расследование в Евросе вел новоиспеченный «частный сыщик» Антей Стрельников, действующий под именем Анри Лерона. Я же, копаясь в евросовских материалах, рассчитывал подыскать некий общий ключик, который в перспективе помог бы открыть замочек в аналогичном деле на родине.

И я, и Эбер понимали, почему нам запретили всерьез разрабатывать «дело об исчезнувших». Если бы на стадии расследования произошла утечка информации, если бы человечество узнало, что какая-то его часть -пусть даже очень малая! - совершенно необъяснимым образом исчезает в эпоху всеобщего контроля всех за всеми, в эпоху глобальной сети и устойчивых социальных связей, был бы общемировой шок, а потом разразился бы всепланетный скандал.

Уже более ста лет - начиная с середины двадцать первого столетия - в нашем мире нет войн и экономических кризисов. Иногда скалится друг на друга десяток сверхдержав, фактически поделивших Землю и похожих друг на друга по политическому устройству, как однояйцевые близнецы. Порой на стыках их сфер влияния случаются конфликты, в том числе и острые. Но в целом человеческое общество уже столетие, как стало стабильным и предсказуемым, политкорректным и толерантным. Мы - мир сытых и довольных жизнью бюргеров, мир управляемой социальной демократии, где нет пиков огромных богатств, но нет и унылых ущелий бедности. Спокойное, прогнозируемое, неторопливое развитие - вот та черта, которая появилась в характере человечества за минувшие годы... Даже иногда скучно становится так жить - размеренно и предсказуемо. Может быть, именно поэтому я и пошел служить в разведку: какое никакое, а разнообразие.

Наверняка «делом об исчезнувших» все-таки кто-то занимается - на уровне Организации Объединенных наций или Мирового правительства. Проблема-то, как оказалось, общепланетная. Кто-то где-то ведет статистику, строит версии и делает предположения. И, наверное, шаг за шагом идет к разгадке. А меня и Эбера отстранили, чтобы не вертелись под ногами, не мешали.

Но разве можно поманить голодного пса куском мяса, а потом, спрятав лакомство, надеяться, что пес не станет его искать?

3

Итак, вдохновленный мил человеком Эбером, я вступил на тернистый путь частной розыскной деятельности. Руководство ГУРОНа я уведомил, что заметил за собой «хвост», а посему намерен

возвращаться домой кружными дорогами и очень неторопливо: мол, космолетчик Анри Лерон просто проводит отпуск, путешествуя по Европе. Таиться космонавту не от кого, поэтому на ближайшем прокатном пункте я взял в бессрочную аренду вызывающе красный электромобиль, и отправился в поездку по европейским просторам. «Если вы подозреваете, что за вами могут следить, - учил меня куратор и наставник в разведшколе, - наденьте что-нибудь яркое и броское: такое, чтобы непременно бросалось в глаза следящим. Возьмите в руки какой-нибудь очень заметный предмет - например, огромный старинный чемодан, перевязанный ремнями. Наденьте розовую шляпу в голубой горошек или кепку, сделанную из шкуры зебры. А потом, - действительно обнаружив слежку, - избавьтесь от этого броского и яркого предмета - и собьете идущий за вами по пятам «хвост»!». «Хвоста» я за собой пока не обнаружил, но береженого, как известно, и Бог бережет.

Я выехал из города, нашел тихое местечко на побережье Сены и, наслаждаясь прелестями природы и одиночества, мысленно составил небольшой планчик первоочередных действий.

Впрочем, план получился коротеньким. Прежде всего, я намеревался лично встретиться с бдительным валенсийским полисменом Хорхе Анитой и подробнее расспросить его о нашедшемся и вновь пропавшем Йохане Стеене. А там - посмотрим по обстоятельствам.

...Дама на обочине дороги решительно поднимает вверх правую руку с отогнутым большим пальцем. Женщине на вид около тридцати, у нее длинные рыжие волосы, и безупречная фигура. Огнецветные кудри коллеги Эбера еще не выветрились из памяти, и я прихожу к выводу, что в нынешней поездке мне фантастически везет на встречи с рыжеволосыми.

Кроме того, я припоминаю, что мельком уже видел это чуть заостренное к низу лицо и словно искрящиеся изумрудами глаза в Базеле и Марселе, еще до встречи с другом Эберхардом. Но тогда у дамы были в первом случае длинные темно-русые пряди, а во втором -волосы цвета вороньего крыла и короткая стрижка.

Трижды случайно встретить одну и ту же женщину в многомиллионной Европе в течение всего трех суток -это существенное нарушение постулатов классической теории вероятностей. И я притормаживаю эмоб, чтобы поближе изучить научный феномен.

- Лизелотта Мюллер, - представляется дама, устроившись в кресле справа от меня, и тут же сообщает:

- Я путешествую автостопом.

- Анри Лерон, полковник космонавтики, - в свою очередь легализуюсь я. - Провожу отпуск на колесах.

Мой статус отпускника приводит огненноволосую попутчицу в неописуемый восторг. Она немедленно презентует проект совместного путешествия по «старушке Европе». Я вношу некоторые коррективы в предложенный маршрут, и в целом принимаю предложение. Лизелотта соглашается с правками, и с места в карьер переходит к следующему пункту повестки дня - беспрерывному трепу о том, о сем и ни о чем. Мне даже начинает казаться, что ее подвижные и выразительно подчеркнутые нежно-розовой помадой губы живут своей особой жизнью и словно бы совершенно не связаны с утонченным лицом, усыпанным у крыльев носа едва заметными мелкими островками веснушек.

Пока словоохотливая дама заливается соловьем, я, воспользовавшись электронной отмычкой на моем универсальном коммуникаторе, незаметно для глаз попутчицы влезаю в базу данных регионального стратосферного пункта дорожного управления. Полученный на уником видеофайл однозначно свидетельствует: Лизелотта нарисовалась на обочине трассы за пять минут до моего появления, высадившись из тут же улетевшего прочь белоснежного флайера. За триста секунд ожидания мимо госпожи Мюллер проскользнул как минимум десяток пассажирских кабриолетов, и только когда из-за поворота показалась моя красномордая колымага, рыжеволосая дама сделала шаг к дороге и призывно подняла правую руку...

4

По инициативе Лизелотты мы почти сразу переходим на «ты».

Лизелотта Мюллер родилась в Бразилии, но ее далекие предки были европейцами - двести лет назад один из них служил в Германии то ли брандмейстером, то ли группенфюрером. После окончания Второй Мировой войны прапрадедушка моей попутчицы сбежал от греха подальше в Южную Америку. Но и там не нашел покоя. В преданиях семейства Мюллер говорилось, что «несчастного Генриха» еще многие годы гонял по бразильским джунглям советский разведчик со странной фамилией: Штиблиц, Штирлих или даже Эстирлиц.

- Ты будешь моим штандартендраконом, -объявляет Лизелотта. Ее голос в этот момент напоминает урчание сытой кошки, ожидающей в качестве десерта порцию хозяйских ласк.

- Э...? - мои брови удивленно ползут вверх.

- «Штандартен» - это часть от названия полковника в войсках, в которых служил мой прадед. А на стареньких «Драконах» и сегодня еще летают космонавты Евроса!

Я вздыхаю и покорно киваю. Хоть горшком назови, только в печь не ставь...

Слава Богу, у меня в роду не было эсэсовских генералов. Мой предок Алексей Стрельников ушел на войну простым солдатом и дослужился до погон старшины, прошагав всю Европу - от заснеженной Москвы сорок первого и до развалин Берлина сорок пятого, - попутно чихвостя в хвост и гриву всяческих фюреров: гитлеров, Гиммлеров и прочих фигеляйнов. Может быть, когда-нибудь я даже расскажу об этом Лизелотте. Правда, в наше время считается моветоном

вспоминать о войнах, конфликтах и противостояниях, характерных для человеческой цивилизации в минувшие века. Хотя мы формально и жители разных стран, но уже давно стали глобальным человечеством - без четко выраженных национальных корней, исторической памяти народов, культурных особенностей наций. И незачем бередить ненужными воспоминаниями старые, уже почти зажившие раны человеческого общества, воскрешать исчезнувшие тени прошлого.

- ...А еще ты будешь «душкой Анриэлем»!

Довольная собственным словотворчеством, моя попутчица заливается счастливым смехом.

- Уж лучше зови меня просто Анри... - я делаю робкую попытку мужского сопротивления женской словарной агрессии.

- Как хочешь, - с некоторой обидой произносит рыжеволосая Мюллер, и, стрельнув мне в лицо взглядом зеленых глазищ, спрашивает:

- Милый, а как ты будешь называть меня?

Я мысленно беру на заметку это далекое от обычной сексуальной толерантности обращение «милый», и тут же охотно выдаю на-гора добрый десяток модернизированных имен Лизелотты:

- Лизхен, Лизи, Лизавета...

- О! - ее глаза становятся похожими на две маленьких тарелочки, и она тотчас же интересуется:

- А во время интимной близости?

- У нас предполагается интим? - уши скромного пилота космических трасс охватывает стремительно набирающий силу пожар.

- Да и как можно скорее, - деловито кивает целеустремленная группенфюрерская праправнучка.

Я снова начинаю фантазировать на тему ее имени:

- Лизонька, Лизочка, Лизеныш...

Мои филологические изыскания производят ошеломляющее воздействие на попутчицу, и она тут же начинает допытываться, где по дороге расположен ближайший мотель.

Несмотря на энтузиазм пламенной Лизелотты, хладнокровный как лягушка с берегов Сены космический волк Анри Лерон еще в течение без малого трех часов стойко держит оборону, и только когда солнце медленно уползает за горизонт и начинают сгущаться сумерки, останавливает эмоб около гостиницы в небольшом городке.

Мы с Лизелоттой снимаем номер - один на двоих, разумеется, - не торопясь, ужинаем в уютном ресторанчике неподалеку от отеля и даже совершаем небольшой променад по готовящимся отойти ко сну улочкам маленького городишки. Когда сдерживать страстные желания становится совершенно уже невозможно, решительная Мюллер твердой рукой разворачивает мягкотелого и стыдливого Анри Лерона в сторону гостиницы.

В номере отеля Лизи отправляется в ванную комнату. А я удовлетворяю свое профессиональное любопытство и бегло осматриваю ее вещи.

Иногда в женских сумочках можно отыскать совершенно неожиданные предметы. Например, малюсенькую бомбу.

5

Утром я сообщаю Лизавете, что попутно с путешествием по Европе помогаю моему другу-адвокату разыскать его пропавшего клиента. У Лизы синие круги под глазами от длительных упражнений в кровати сегодняшней ночью, но она немедленно загорается желанием «лично поучаствовать в настоящем детективе».

...В стратопорту Валенсии нас ждет жестокое разочарование: доблестный Анита уже месяц как уволился из рядов полиции и выехал из города. Поиск через глобальную сеть ничего не дал - бывший полисмен пополнил статистику исчезнувших еще одной единичкой. Это и не удивительно, если предположить, что кто-то в этом деле старается вовремя заметать следы.

Итак, единственная тоненькая ниточка, которую торжественно вручил мне в парижском бистро коллега Эбер, оказалась грубо и безнадежно оборванной в самом начале.

Хотя... Включаем мозги.

Предположим, что не только Йохана Стеена доставляли в стратопорт, чтобы затем переправить неизвестно куда. Допустим, что и других исчезнувших привозили в Валенсию тем же способом - в специальных медицинских контейнерах на эмобах «скорой помощи». И вполне может быть, что не только привозили, но и увозили в обратном направлении... А любая «скорая помощь» создает на дороге хотя бы маленький, но беспорядок. Что непременно должны фиксировать следящие видеокамеры дорожной полиции.

Я снова влезаю в глобу и слегка хакерю местную полицейскую базу данных. И обнаруживаю, что медицинские эмобы действительно вносят легкую турбулентность в слаженный поток дорожного движения. Чаще всего маленький беспорядочек создается на дороге, связывающей Валенсию и Барселону.

В моем расследовании появляется хоть какая-то зацепка. Я не останавливаюсь на достигнутом, и озадачиваю вскрытый полицейский сайт новым вопросиком: а не попадали ли междугородние эмобы «скорой помощи» в автопроисшествия на дорожном участке от Валенсии до Барселоны? Универсальный коммуникатор немедля выдает ответ: да, аварии медицинских эмобов имели место быть. Так, всего два с половиной месяца назад недалеко от Таррагоны «скорая помощь» столкнулась с грузовиком компании «Наббуко». Пострадавшие - водитель «скорой» и три пациента в медицинских контейнерах - были переправлены в клинику имени матери Терезы в Барселоне.

Перед моим носом возникает новая ниточка, которая может привести к желаемой цели, и я решаюсь за нее осторожно потянуть.

6

Главный врач клиники имени матери Терезы Пауло Гооб высок, худощав и седовлас. Если бы я был режиссером видеодримов, то непременно предложил бы Гообу сыграть роль Дон-Кихота в экранизации бессмертного романа Сервантеса. Достаточно было бы всего лишь переодеть доктора в рыцарские доспехи и наклеить на лицо бородку и усы.

Гооб встречает нас в рабочем кабинете подчеркнуто радушно, распахивает створку стеклянного стеллажа, где за корешками раритетных бумажных книг обнаруживается встроенный большой буфет, предлагает на выбор французский коньяк, шотландский виски и американский джин. Лизелотта самым решительным образом отказывается - за пару дней нашего знакомства я уже успел заметить, что она не слишком жалует спиртные напитки. Я поддерживаю ее твердую позицию, поскольку не люблю начинать «загрузку» моего цветущего организма с самого утра, а в светлом будущем не планирую становиться членом общества «анонимных алкоголиков». Доктор разочарованно вздыхает и просит секретаря - андроида приготовить три чашки крепкого кофе.

...И, конечно же, доктор Гооб хорошо помнит всех пострадавших во время эмобильной аварии около Таррагоны!

- Еще бы я не запомнил эту троицу! - хохочет он, похлопывая себя ладонями по коленам. - Три случая шизофрении - и одновременно!

- Шизофрении? - я удивленно округляю глаза. -Вот уж не думал, что психических больных перевозят в реанимационных контейнерах!

- О, это еще одна загадка, - машет рукой доктор. - В сопроводительных документах эти трое значились, как сердечники с серьезными формами патологии. Но когда мы привели их в чувство во время медицинского обследования, выяснилось, что следов нарушения работы сердца нет ни у одного из них, но зато у всех троих большие проблемы с психикой!

Один из пациентов принялся ощупывать предметы вокруг и пришел в ужас от того, что «все здесь мертвое». Он искал на своем теле какой-то «контактный стручок» и пытался заговорить с геранью, которая стоит на подоконнике в медицинской палате.

- А второй пассажир «скорой», - жизнерадостно смеется Гооб, - точнее, пассажирка, - тощая девица в возрасте примерно двадцати-двадцати пяти лет с ежиком коротко стриженых волос фиолетового цвета на голове -едва открыв глаза, осведомилась: «Я что, в реале?» А потом стала хватать меня за руки и канючить: «Законектите меня хотя бы на блогосферу! Дайте мне инфо!»

Лиза слушает Гооба, широко распахнув бездоннозеленые глазища. Пожалуй, расследование «дела об исчезнувших» ее тоже очень интересует. Вот только с какой целью?

- Самым мрачным из троицы оказался третий пациент, - сообщает доктор. - Он постоянно щурился от обычного дневного света. С испугом смотрел на голубое небо... Нашу сиделку этот третий замучил вопросами... Отбили ли у «мертвяков» московскую станцию метро «Сокол», когда и как мы избавились от пылевых туч и радиоактивности, не нападают ли на нас «живодерки» и «спирали»? А еще он неустанно требовал связи с ближайшей «сталкер-базой», чтобы поскорее вернуться в какую-то «зону»...

Гооб распорядился ввести всем троим на ночь успокаивающие препараты. Он уж было вознамерился с утра заняться лечением троицы новых пациентов, но на следующий день спозаранку в его кабинет явился целый отряд безукоризненно вежливых и одинаково одетых молодых людей с «ого-го какими» полномочиями. Они просто на просто конфисковали поступивших накануне «психов» и немедленно вывезли их из клиники.

Ниточка расследования снова обрывается прямо на глазах. Но я все же интересуюсь:

- А водитель той «скорой»? Он что, тоже был психом?

Но доктор Гооб с уверенностью профессионала отвергает мои опасения:

- О нет, водитель был вполне нормален. В аварии он отделался несложным переломом ноги и ушибом ребер. Пролечился у нас что-то около недели и благополучно отбыл восвояси.

- У вас не сохранились его персональные данные?

- Почему же не сохранились? - обижается Гооб. -Мы очень тщательно ведем нашу документацию!

Водителя попавшего в аварию эмоба зовут Клаус Зейц. В базе данных клиники указан его домашний адрес в Цюрихе и номер персонального уникома.

Я немедленно связываюсь с бывшим пациентом клиники доктора Гооба. Клаус находится в очередном междугородном медицинском рейсе. Он любезно соглашается встретиться со мной сразу после возвращения домой.

7

В течение следующих семидесяти двух часов моя красная колымага медленно ползет по дорогам Европы в сторону Цюриха. Попутно мы с Лизхен осматриваем попадающиеся на пути туристические достопримечательности и периодически занимаемся в придорожных мотелях тем, что бесстыжая феминистка Лизи цинично именует «взаимным секстестингом».

На первый взгляд Лизелотта Мюллер производит впечатление хрупкой, эмоциональной и даже сексуально несдержанной женщины. Не чужда ей и определенная доля романтичности. Но за всем этим антуражем чувствуется железная целеустремленность и крепкая хватка профессионала, твердо знающего, куда и зачем ему следует идти. Под мягкой кожей перчатки прощупывается жесткая рука совсем не со слабыми пальчиками. Госпожа Мюллер прагматична, достаточно осторожна и рациональна до мозга костей. Прапрадедушка - группенфюрер мог бы ею гордиться.

...В своей цюрихской обители Клаус Зейц встречает нас, широко раскинув руки.

Столь широкий размах можно было бы принять за острое желание заключить меня и Лизелотту в горячие объятия, если бы герр Зейц не лежал на полу собственной квартиры на тридцать шестом этаже жилого дома, и из округлой дырки на его левом виске не сочилась тонкой струйкой еще не успевшая загустеть кровь. Рядом с остывающим телом валяется тихострельный «хлоппер».

- Его только что укокошили, - делаю вывод я, бегло осмотрев все комнаты. - И убийца успел скрыться...

Пальцы левой руки Зейца сжимают продолговатую коробочку уникома. Я аккуратно извлекаю коммуникатор Клауса и кладу его в карман своей куртки: если поговорить с человеком не получается, придется довольствоваться хотя бы анализом содержимого его уникома.

Лизавета подходит к распахнутому настежь окну, выглядывает наружу и испуганно вскрикивает:

- Полиция!

Я в мгновение ока оказываюсь рядом с ней и устремляю взгляд вниз. Три полицейских эмобильчика, сигналя красными и синими огнями, сворачивают с улицы во двор дома несчастного Клауса.

- Думаю, что полицию вызвал сам убийца, - говорю я. - Нам пора уходить, если мы не хотим оказаться в местном полицейском участке!

Мы поспешно выходим из квартиры. Кабина скоростного лифта, который поднял нас сюда, все еще находится на тридцать шестом этаже, и мы тотчас же вскакиваем в его стеклопластиковую коробку. Я нажимаю самую верхнюю кнопку. Несколько секунд - и перед нами холл сотого этажа. Я хватаю Лизу за руку и тащу ее в сторону лестницы на крышу.

Лестница заканчивается запертой на замок дверью, и приходится двумя выстрелами из моего «хлоппера» открыть нам путь на волю.

Крыша дома похожа на пустой бассейн: плоскость, огороженная бортиком. Увы, стоянка флайеров пуста.

- Мы в ловушке, - уныло констатирует Лизавета. -Отсюда можно выбраться только через подъезд, а там уже наверняка полиция...

- Не вешай нос, мое золотце, - ободряюще подмигиваю я. - Выход возможен из любых ситуаций!

Я манипулирую с бугорками-кнопочками на пряжке брючного ремня, а потом обнимаю Лизу со спины.

- Что ты собираешься делать?

- Сейчас мы немножко полетаем, солнышко! - мой ремень оживает и ползет по талии, удлиняясь и охватывая тонкий торс Лизелотты.

- Ни за что! - Лизхен делает попытку вырваться, но я еще крепче сжимаю ее в объятиях и тащу к краю крыши.

- Анри, ты сошел с ума, - кричит моя милая феминистка. - Я не хочу!

- Поверь, это все-таки лучше, чем давать нудные пояснения в полиции! - Я нежно целую Лизочку в ушко, рывком приподнимаю над бортиком крыши и решительно шагаю вместе со своей ношей в воздушное пространство.

Мир цветными полосами закручивается вокруг наших летящих к земле тел. Лизи истошно вопит. Звук ее голоса чем-то напоминает рев турбины незаглушенного флайера.

Из наспинной части моего ремня вырастают мощные махолеты. Крылья мгновенно разворачиваются во всю свою четырехметровую ширь, стабилизируют наше стремительное падение вниз и спустя долю секунды уже выводят нас из крутого пике в горизонтальный полет.

Лизавета захлебывается криком, на несколько секунд замолкает, жадно глотая воздух, а потом снова начинает орать, но теперь уже восторженно. Полет на махолетах - это все-таки несказанное удовольствие. Да и вид с неба на Цюрих открывается просто потрясающий.

Я шепчу команды в коробочку уникома, и краснокожий эмоб в автоматическом режиме покидает двор негостеприимного дома Клауса Зейца. Нас ждет встреча уже за городской чертой.

Управлять махолетами несложно. Эту премудрость я освоил еще в студенческие годы и закрепил практикой на разведкурсах. Мы летим на высоте примерно трехсот метров - в зоне обычных полетов индивидуальных воздушных аппаратов и аэротакси. Полет доставляет мне истинное удовольствие, и я вполголоса начинаю напевать старинную песню русских авиаторов:

- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор...

- Анри, - Лизи пытается заглянуть мне в лицо, - ты знаешь русский язык?

Этот вопрос она задает на отличном русском, совершенно без акцента.

- Моя бабушка была родом из России, - говорю я ей почти в самую ушную раковину и добавляю к словам легкий поцелуй. - Поэтому в детстве я часто гостил у родственников в Евраконе...

Объяснение вполне удовлетворяет напарницу по полету. Я же в свою очередь удостоверяюсь, что и в Южной Америке среди университетских преподавателей математики с немецкими корнями есть милые дамы, прекрасно знающие язык Пушкина и Тургенева.

Русский... В наше время не принято называть свою национальность. Это считается нетолерантным и неполиткорректным. Живешь в Евроазиатской Конфедерации - значит, евраконовец. А национальность - это уже давно ставшая архаичной мелочь. Рудимент ушедшей эпохи.

Мысли возвращаются к рыжеволосой женщине, прижавшейся спиной к моей груди. Странная все-таки вещь интуиция... И отмахнуться от нее не получается, и как-то логически объяснить ее совершенно невозможно. Интуиция подсказывает, что «загадочная Лизелотта», так неожиданно упавшая «на хвост» на эмоб-трассе где-то между Парижем и Мадридом, все-таки не представляет для меня опасности. Несмотря на то маленький предмет, который я нашел в ее сумочке еще в первый день нашего знакомства.

Мы продолжаем воздушный туристический рейс на «крыльях любви»: я некоторое время кружу над центром города, давая Лизе возможность насладиться всеми прелестями полета и открывающимися с высоты пейзажами. А потом беру курс на радиопеленг эмоба. Минут через пятнадцать мы оказываемся уже над окраинами Цюриха.

Красненький эмобильчик дожидается нас на площадке для остановок транспорта недалеко от трассы Цюрих - Берн. Я совершаю управляемый спуск на родную землю, приземляюсь и шлепком ладони по кнопкам-бугоркам складываю махолеты обратно в едва заметное утолщение - нашлепку на спинной части брючного ремня.

Освободившись из объятий креплений махолета, Лизхен немедленно поворачивается ко мне. Глаза ее сияют, а руки тут же обнимают мою шею.

- Ты настоящий летчик, настоящий «дракон», -восторженно шепчет Лизелотта и принимается покрывать горячими поцелуями мои щеки, лоб, губы. -Любимый штандартендракон...

Вы когда-нибудь занимались сексом в яркокрасном эмобе - кабриолете всего в ста метрах от международной трассы, по которой едва ли не сплошным потоком мчатся грузовые и легковые машины, элебусы с туристами и персональные «членовозы» с вип-пассажирами?

8

Итак, на сей раз нить расследования не просто оборвалась - ее грубо и бесцеремонно рассекли, заодно лишив жизни несчастного Клауса Зейца. Вполне возможно, что кто-то очень не хочет, чтобы я копался в «деле об исчезнувших».

Но меня препятствия всегда только подзадоривают.

Следующие сутки мы отдыхаем в номере одной из гостиниц в Берне. Лизи валяется в кровати и читает какой-то слезливый женский романчик, а я напрягаю глобальную сеть разными запросами.

Зейц работал водителем в фирме «Медтранс», оказывающей услуги по медицинской транспортировке в масштабах всей старушки Европы. А раз так, то почему бы через глобу не проследить маршруты этой фирмы?

Сеть мгновенно выдает ответ. Из Валенсии тонкая нить транспортировки тянется по континенту прямехонько в Женеву.

В Женеве несколько десятков медицинских учреждений. В какое же из них доставляются контейнеры?

Мне здорово помогает с ответом на этот вопрос уником Зейца, взятый с места убийства. Каждый человек пользуется глобой практически постоянно. Значит, и Клаус должен был выходить на связь с родственниками и друзьями, в том числе и из Женевы. Часть этих взаимных коммуникаций непременно должна совпасть с местом расположения конечного пункта доставки контейнеров, который - как следовало из моих изысканий - находится в этом швейцарском городе.

Я хакерю пароль на уникоме Зейца, и через пару минут в моем распоряжении оказывается карта Женевы с обозначенными на ней точками контакта водителя с глобальной сетью. Добрый десяток запросов на доступ в глобу Клаус сделал с территории госпиталя Ордена Розы...

Настоящий разведчик всегда немного напоминает ученого. Мы точно так же начинаем любое исследование с постановки проблемы. Потом делаем второй шаг -составляем перечень гипотез, как набор вариантов возможных решений. А затем нужен третий шаг -эксперимент. Теперь возможные решения проверяются поочередно с помощью любой опровергающей их информации. А эта информация добывается, чаще всего, оперативным путем: ты отрываешь задницу от удобного кресла, берешь ноги в руки и весело шлепаешь по лужам прямо в пасть к Змею Горынычу, чтобы лично убедиться в том, что левый верхний клык его центральной головы действительно разъедает неумолимо прогрессирующий кариес...

По данному делу я формирую единственную и весьма простенькую гипотезу: госпиталь Ордена Розы -это конечная точка маршрута, по которому перевозят фигурантов «дела об исчезнувших». Это место, где с пропавшими людьми происходит нечто.

Теперь эту гипотезу нужно проверить экспериментально: лично и на месте.

9

Несмотря на словесное осуждение «авантюры», Лизи все же милостиво соглашается стать моей соратницей по «тайному проникновению во вражескую цитадель».

Авантюра... Конечно, лезть вперед очертя голову, с грацией тяжелого танка на складе стеклянной посуды, действительно не стоит, но... Но не зря же народ еще много веков назад сказал: «Кто смел, тот и съел». А спустя еще несколько столетий устами своих лучших представителей добавил: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!»

Я привык правильно питаться во время работы, да и бокальчик шампанского мне отнюдь не повредит, поэтому посредством обычных шпионско-диверсионных манипуляций в глобе я влезаю в делопроизводство фирмы «Медтранс» и копирую сопроводительные документы на груз - парочку контейнеров с пациентами.

На следующий день в арендованном медицинском эмобе, выкрашенном в цвета «Медтранса», мы въезжаем в ворота госпиталя Ордена Розы. Я сижу за рулем эмоба, Лизочка пребывает в образе медицинской сестры, а два трупа, взятых напрокат в городском морге по двести пятьдесят кредиток за штуку, играют роль упакованных в контейнеры больных. На въезде я сообщаю охране, что впервые участвую в перевозке такого важного груза, и прошу указать кратчайший путь к месту назначения. Охранник машет рукой в сторону дорожки к госпитальному корпусу номер четыре.

Нам еще раз везет около самого корпуса. У его входа припаркована настоящая машина из «Медтранса». Из нее как раз выгружают три медицинских контейнера. Хотелось бы верить, что с исчезнувшими...

Когда оцениваешь какую-то информацию, -главное не ошибиться. Всегда хочется истолковать то, что видишь в соответствии с собственными взглядами, предубеждениями и мечтаниями. Вот и сейчас опыт говорит «да», но маленький червячок сомнения все равно где-то глубоко грызет душу.

Мы с Лизхен оставляем наш эмоб и совершенно беспрепятственно присоединяемся к группке медперсонала, которая катит контейнеры по коридорам госпитального корпуса. Конечной точкой маршрута

оказывается процедурная комната в торце здания. В центре комнаты высится обычная муфельная печь, в которую тут же загружаются доставленные контейнеры.

Что за чертовщина... Неужели все «дело об исчезнувших» сводится к тому, что некая хорошо организованная международная группа психопатов от медицины просто случайным образом отлавливает людей и систематически сжигает их в муфельной топке?!

Поразмыслить над ситуацией мне не удается, поскольку именно в этот момент медперсонал, суетившийся вокруг трех контейнеров, обращает внимание на меня и Лизи и настойчиво интересуется, кто мы такие.

У меня сегодня не то настроение, чтобы охотно перейти к долгим и скучным объяснениям. Поэтому я устраняю возникшее на пути к истине препятствие серией выстрелов из «хлоппера» и просто погружаю всю эту братию потенциальных медицинских маньяков в здоровый сон, по крайней мере, на пару часов.

Вообще-то я не люблю стрелять, пусть даже и усыпляющими зарядами. Любая стрельба, как правило, опускает интеллектуала-разведчика до уровня банального диверсанта. Но сейчас обстоятельства вынуждают пойти на эту небольшую демонстрацию моих способностей владеть огнестрельным оружием.

Аккуратно сложив пребывающих в объятиях Морфея сотрудников госпиталя в ряд на покрытом кафельной плиткой полу, я запираю входную дверь с намерением обследовать процедурную комнату более тщательно.

10

Но едва я проделываю все это, как где-то под потолком включаются невидимые глазу динамики, и чей-то бодрый голос произносит:

- Добрый день, штабс-майор Стрельников и ротмистр Мюллер!

Сердце летит в бездну.

- Поверьте, крайне интересно следить со стороны за совместной работой диверсионной группы, состоящей из сотрудников ГУРОНа и бразильской разведки «Лум и носса».

Я делаю круглые глаза и бросаю удивленный взгляд на Лизелотту.

- Милый, я давно хотела тебе сказать... - румянец смущения проступает на нежных щечках правнучки группенфюрера. - У нас в Бразилии тоже исчезают люди... И я действительно ротмистр «Луминоссы»...

- Я думаю, что международная общественность будет в восторге от столь тесного союза разведки Евракона и бразильской спецслужбы, - продолжает тем временем вещать голос свыше. - Из квартиры убитого вами Клауса Зейца, ребята, вы вовремя смотались, но сегодня мы вас все-таки ущучили! В контейнерах, которые вы только что пытались заполучить, находится партия наркотиков, предназначенная для уничтожения!

Час от часу не легче... Причем в нашем деле наркотики?

Хотя, может быть, эти болванки с «дурью» - всего лишь прикрытие для маскировки настоящих контейнеров с исчезнувшими?

Я щелкаю ногтем по сенсорам уникома, запуская звуковой анализатор. Ага, теперь ясно... С нами беседует еще один мой коллега - помощник директора Центрального разведуправления Соединенных Штатов Роберт Майер. Большой специалист по всяким каверзам и провокациям, кстати. Значит, скорее всего, имеет место обычная интрижка спецслужб.

- Как вы догадываетесь, дорогой Ант, - произносит заокеанский большой друг тем же развязным и ерническим тоном, - здание госпитального корпуса окружено. Как там у вас, русских, говорят? Муха не проскочит?

- Мышь не пролетит, - издеваюсь в ответ я. - Чего ты хочешь, Робби?

- Сотрудничества, - честно признается американский коллега. - Потом, может быть, мы даже отпустим вас на волю...

- Правда? - Позволяю себе усомниться.

- Э... Ну... - американец явно смущен моей прямотой, но быстро берет себя в руки и врет напропалую:

- Конечно, отпустим!

- Лет через двадцать - двадцать пять, -меланхолично констатирую я. - После изучения особенностей тюремного режима за решетками Алькатраса или Форта Джемили...

- Что поделаешь, таковы традиции нашего американского гостеприимства, - похихикивает коллега Майер, по достоинству оценив мою грустную шутку. - В большой книге, которая называется «Закон», написано, что шпионы и диверсанты просто таки обязаны лично ознакомиться со всеми достопримечательностями наших тюрем!

- Анри, - Лизонька приходит в себя и принимается лихорадочно шарить рукой в сумочке, - мы не будем им сдаваться! У меня есть миниатюрная бомба...

Какая самоотверженная женщина! Наверное, сейчас в ней проснулись гены СС-прадедушки, который хотя и был нацистским преступником и законченным мерзавцем, но слыл человеком мужественным и решительным.

- Увы, милая, - я виновато развожу руками. - Я заменил твою хлопушку обычным баллончиком с дезодорантом еще в первый день нашего знакомства...

Лизхен мне не верит и все-таки достает цилиндрик из недр сумочки. Легкое нажатие пальчиком на клапан, - и в воздухе распространяется запах сирени.

- Придется сдаваться, - грустно улыбаюсь я. - У нас нет другого выхода, моя радость.

...Все-таки приятно сознавать, что противник считает тебя клиническим идиотом.

Слежку за нами я заметил еще после посещения кабинета добродушного доктора Гооба. То, что мы беспрепятственно проникли на территорию госпиталя Ордена Розы, лишь подтвердило догадку: нас вели. Организаторы «дела об исчезнувших» почувствовали опасность и заманивали нас в ловушку.

Как проще всего разгадать замысел врага? Конечно, проникнуть в его логово. Самый же эффективный способ проникновения - это сдаться в плен. А там поживем-увидим.

11

Я уже делаю шаг к входной двери, но Лизи сжимает пальцами мой локоть:

- Анри, что это?

Я прослеживаю за ее взглядом и вздрагиваю. В дальнем углу процедурной комнаты совершенно бесшумно разворачивается странная пространственная конструкция. Сияющая светло-салатная плоскость проходит параллельно полу, еще две точно таких же возникают из ниоткуда перпендикулярно первой. Что-то похожее на светящийся угол повисает прямо в воздухе.

- Антей Стрельников, Лизелотта Мюллер, -приятный баритон, кажется, звучит сразу со всех сторон, - прошу вас стать на основание переходника.

- Кто вы? - я вовсе не намерен очертя голову бросаться в очередной омут. На сегодня мой лимит приключений исчерпан.

- Все объяснения вы получите потом, - ответ звучит резко и не слишком вежливо, и, наверное, говорящий это тоже понимает. Поэтому тут же добавляет:

- Вам не угрожает опасность. Просто нужно поспешить.

- Кажется, нас где-то очень ждут, мой штандартендракон, - мадемуазель Мюллер посылает мне ободряющую улыбку и первой шагает в «зеленый угол».

12

Огромный оранжевый шар висит над горизонтом. Во все стороны от хрустально-прозрачного купола, внутри которого оказались я и Лизелотта, протянулась бесконечная степь, среди которой там и сям возвышаются сиреневатые растения, по форме напоминающие гигантские кактусы.

- Вы находитесь в нашей центральной диспетчерской, - говорит плотный коренастый человек среднего возраста, одетый в синий комбинезон и мягкие коричневые полуботинки.

Он сидит в широком кресле, вокруг которого прямо в воздухе водят хороводы мириады разноцветных огоньков, шустрых огненных змеек и вертящихся сияющих волчков. Незнакомец назвался Петром Волей, «дежурным администратором системы миров». Мы с Лизхен удобно разместились на «рожках» подковообразного мягкого дивана напротив нашего собеседника.

- Диспетчерская расположена на второй планете звезды Барнарда...

- Как мы здесь оказались? - озираясь по сторонам, интересуется Лиза. - Это же сотни миллиардов километров от Земли...

Все-таки хорошо готовят женщин-агентов в далекой Бразилии - в рыжеволосой головке моей спутницы нашлось место даже для курса астрономии.

- Туннельный переход, - охотно и совершенно непонятно поясняет Воля. - Мы уже более полутора веков используем эту технологию перемещения в пространстве. Именно с ее помощью в центральную диспетчерскую доставляются контейнеры с людьми, которые считаются исчезнувшими в вашем мире. А это, -он повел рукой в сторону выходившей из купола длинной широкой галереи, уставленной предметами, похожими на чуть вытянутые вверх гигантские белоснежные яйца, - зона порталов. Она соединяет те сто двадцать семь Земель, которыми мы управляем.

- Фантастика... - недоверчиво качая головой, говорю я. - Трудно поверить, что у человечества уже есть доступ в десятки миров...

- У человечества? - Петр иронически изгибает черную бровь. - У человечества в целом такого доступа пока нет. Зато он давно уже есть у некоторой части людей, которые, по большому счету, и управляют мирами. В том числе и вашим.

Я подмечаю, что он уже дважды произнес слова «Земля» и «мир» во множественном числе. Значит, это, скорее всего, не оговорка. Тогда о каких «мирах» идет речь? Судя по морщинке озабоченности на лбу Лизи, она тоже не понимает, о чем говорит «дежурный администратор». И это несмотря на глубокие познания в астрономии.

- Вам никогда не казался странным мир, в котором вы живете? - Воля смотрит на нас, чуть прищурив глаза. - Слишком уж стабильный и предсказуемый, удобный и сытый. Чистые вода и воздух, возродившаяся природа. Нет богатых и бедных. Бесплатные медицина и образование. Социальная защита для всех нуждающихся. И одновременно полное торжество либеральной идеологии и принципов глобализма. Всеобщая толерантность и всепроникающая политкорректность. Нивелирование всех национальных и культурных различий. Да, еще остались интриги и противостояние разведок, но давно исчезли войны и сглажены острые социально-экономические конфликты. Из года в год снижается преступность. И уже почти сотню лет топчется практически на одном месте технический прогресс. Нет, все, что связано непосредственно с благосостоянием человека вполне динамично развивается. Генетика, биология, сельское хозяйство... А вот промышленные и информационные технологии остались на уровне середины прошлого века. Люди так и не побывали на Марсе, не вернулись даже на Луну... Вы никогда не задавали себе вопроса, почему человечество вдруг так резко притормозило в своем развитии?

- Может быть, люди просто устали от многолетней военной и промышленной гонки? - Пожимаю плечами -горячего интереса к истории человечества я никогда не испытывал. - Захотели стабильности и покоя.

- Вот так все сразу и устали? - Воля скептически фыркает. - Вот так все сразу, все десять миллиардов человек, буквально за одно-два десятилетия вдруг возжелали благополучия и умиротворенности?

Дорогая Лизхен тоже молчит, буравя нашего визави жаждущим новых знаний взглядом.

13

...Проект радикального преобразования мира появился в самом начале двадцать первого века. Международное движение миросоздателей выросло из ежегодной конференции «Альтернативы реального будущего и трансформация», которая проводилась Организацией Объединенных наций. Из аббревиатуры названия конференции на русском языке родилось полуофициальное наименование участников проекта -«арбитры». «Счастье для всех», «светлое будущее для всего человечества» на принципах всеобщей свободы и демократии - вот ради чего они встречались, горячо спорили и работали.

Даже в годы становления своего движения, арбитры были уже достаточно влиятельной группой политиков, ученых, предпринимателей и писателей из самых развитых держав мира. Абстрактные цели арбитров пока еще лежали вне сферы насущных интересов подавляющего большинства земных политиков. Поэтому деятельность миросоздателей никогда не была объектом пристального внимания государственных структур: кому интересна группа чудаков-пустозвонов, занимающаяся далекими от реалий земной жизни вопросами? Тем не менее, арбитры держали втайне свои разработки - дабы все-таки не искушать понапрасну власть предержащих.

Арбитры пришли к выводу о принципиальной невозможности совместить две категории - «счастье для всех» и «светлое будущее для всего человечества». Во-первых, при любом варианте мироустройства не может быть одинаково счастливых людей: у одного более удачная судьба, а другому фортуна отнюдь не улыбается. Во-вторых, у разных групп людей представления о счастливом будущем разнятся настолько, что объединить их даже концептуально в рамках единого человечества просто невозможно.

- Что общего у радикального исламиста -ваххабита и демократа - космополита? - Петр Воля саркастически ухмыляется. - Нет ни единой точки соприкосновения в их представлениях о счастливом будущем для всей Земли. Из «нестыковки» человеческих цивилизаций всегда проистекали острые социальные конфликты и войны.

А поэтому, решили арбитры, чтобы человечество стало счастливым, оно должно перестать быть единым человечеством. Но как это сделать? «Запереть» разные цивилизации на разных территориях земного шара не получалось: любой вариант счастливого мирообустройства требовал глобальных решений. Счастливое будущее в кордонах «одной, отдельно взятой страны» не вырисовывалось.

- Какие вообще существуют варианты развития мира? - Воля задумчиво потирает ладонью подбородок. - Сколько этих вариантов? Эти вопросы заинтересовали арбитров...

Проанализировав культурное наследие народов Земли, публикации в интернете, содержание социальных

сетей и опросы общественного мнения, миросоздатели определили вероятные сценарии развития человечества. Оказалось, что существует девяносто три независимых друг от друга варианта развития земной цивилизации, обеспечивающих «счастливое будущее» для определенных больших групп людей. И, как следовало из расчетов, любой из этих сценариев «прекрасного далека» мог быть реализован.

Но Земля-то - одна! Арбитры зашли в тупик: казалось, что человечеству придется выбрать только один «путь к счастью», а все остальные варианты -вышвырнуть на помойку истории.

Наработки миросоздателей оставались всего лишь теорией, пока в начале второго десятилетия двадцать первого века они не открыли возможность копирования крупных объемов пространства - диаметром от четырех и до десяти световых лет, - используя возмущения «темной материи». При этом миры-копии оставались связанными туннельными внепространственными переходами. Энергетически весь процесс копирования оказался малозатратным.

А вскоре арбитры Боул, Тюлин и Макпи предложили систему глобального пси-воздействия на человечество с помощью совокупности мобильной связи, интернет-коммуникаций и прямого облучения с околоземных искусственных спутников. Появилась технология, которая позволяла управлять всеми людьми на Земле, подчиняя их единой воле.

Эти два открытия и позволили арбитрам реализовать планы переустройства мира. К тому времени человеческая цивилизация уже трещала по швам: одна за другой накатывали волны экономического кризиса, природу душило глобальное потепление, отношения между ведущими мировыми державами балансировали на гране глобальной войны - третьей мировой, последней, убийственной...

И вот в ночь на 21 декабря 2012 года в разных, выбранных заранее районах Галактики появились девяносто две копии Солнечной системы.

- Именно на эту дату по древнему пророчеству индейцев майя был намечен «конец света», - в глазах Воли блестят озорные огоньки. - И в этот день мы стартовали. Апокалипсис, которого человечество ждало со дня на день, все-таки состоялся, но прошел совершенно незамеченным. Символично: старый мир, -мир войн и неблагополучия, - действительно умер в предсказанный древними жрецами день... А новые Земли - родились. Четыре года спустя на девяноста двух мирах постепенно начал меняться вид звездного неба. С нашей подачи местные ученые объяснили этот факт неким «перерождением космоса»...

14

- Погодите, Петр, - я прерываю рассказ Воли едва ли не на середине слова. - Я что-то не совсем понял... Вы сделали копии нашей Земли - это понятно. Но как практически реализовать на этих копиях разные варианты счастья для человечества?

- Под воздействием гипноизлучателей в каждом из новых миров начал развиваться свой сценарий «светлого будущего»...

- Вот это как раз и непонятно, - вступает в нашу беседу непривычно молчаливая сегодня Лизелотта. Пожалуй, события последних часов серьезно выбили мою спутницу из колеи. - Петр, допустим для простоты, что шестьдесят процентов населения мира - сторонники модели неограниченного технического развития человечества, сорок процентов - хотели бы вернуться к природе, создать экологически защищенную цивилизацию. Вы сделали две копии с нашей Земли, но на обеих копиях есть и «технари», и «зеленые»! Конфликт интересов не разрешен!

- В одном мире пси-излучением подавляются тенденции технологического развития, в другом -экологического, - немедленно поясняет Петр. - И мы получаем две различные модели существования человеческого общества... Правда, базисные общественные принципы - ставка на индивидуальность человека, на общественные и экономические идеалы свободы и демократии, - остаются константой во всех наших мирах.

- Но ведь и в первом случае, и во втором ущемляются интересы миллиардов людей! - Лиза возмущенно округляет глаза. - И это вы называете счастливым будущим?!

- Что поделаешь... - Воля разводит руками. - Есть такая русская пословица: «лес рубят - щепки летят». Ради торжества идей гуманизма и свободы нам временно пришлось подавлять стремления большинства, чтобы реализовать вариант счастья, который бы устроил меньшинство человечества. Но это было мягкое подавление: мы просто несколько десятилетий приучали большинство к жизни в новом мире. Конечно, по большому счету это все же насилие над свободой и волей миллиардов людей. Однако приемлемые для них варианты общественного развития реализованы на других мирах...

- Но ведь там живут другие люди! - Лизи нервно обхватывает руками плечи. - Разве вы не понимаете? Другие!

- Полторы сотни лет назад арбитры закрыли на это глаза, чтобы создать десятки счастливых Земель, - Воля чуть склоняет голову, но в голосе его звучат стальные нотки. - И нам удалось это сделать!

- Пусть вы действительно построили разные модели счастливого будущего в каждом из миров, -взгляд Лизаветы устремлен куда-то в пространство над головой администратора, - но в целом ваша система оказалась ужасной... Безумный социальный механизм, перемалывающий судьбы сотен миллиардов людей на десятках Земель... Вы же убили, разорвали на куски единую человеческую цивилизацию, разве вы этого не понимаете?!

Куда только девалась разбитная рыжеволосая дамочка-болтушка и любительница сексуальных утех?! Маска простецкой и бесцеремонной «девахи из Бразилии» окончательно сброшена. Собранная, целеустремленная, умная женщина терзает «дежурного администратора» своими вопросами. Ай да госпожа ротмистр!

Некоторое время мы молчим. Петр скользит ладонями по кругосплетениям огней на пульте управления вокруг кресла. Хмурая Лизелотта задумчиво накручивает огненно-рыжий локон волос на палец. Я рассматриваю унылый пейзаж за стеклянным куполом.

- Вы не представляете, насколько разнообразны созданные нами миры! - наконец, нарушает молчание Воля. - Есть мир, в котором свободные и счастливые обитатели создали летающих драконов, вампиров и оборотней, живут в старинных замках и сражаются на мечах. Правда, даже в этом почти средневековом мире наличествуют вполне современные медицина и социальная защита. Существует Земля, на которой идут постоянные войны всех со всеми. Но и ее обитатели счастливы, хотя с нашей точки зрения живут в ужасных условиях - среди городских развалин, соединенных друг с другом только линиями метро. Есть мир фанатичного освоения космоса, мир летающих островов, водный мир и многие другие. Все фантазии человечества, все человеческие утопии мы успешно воплотили в реальность...

- Так уж и все, - недоверчиво фыркает Лизхен. Кажется, она чуть поостыла. - Если человечество действительно еще развивается, то все время будут появляться новые варианты «светлого будущего».

- Так и происходит, - кивает Воля, соглашаясь. - За полтора века развития нашей системы миров возникло еще тридцать два варианта «счастливого будущего», непохожих на первоначальные модели. И мы создали их в реальности! Более того, из этих тридцати двух вариантов выросли еще два новых «отростка». Сегодня уже существует сто двадцать семь миров, в которых люди живут вполне счастливо и благополучно.

- Может быть, и благополучно, но вот насчет счастья... - я качаю головой. - Ваш мир слишком похож на казарму, Петр. Сто двадцать семь бараков, живущих каждый собственной жизнью... Счастье, обеспеченное глобальным гипновоздействием, - разве это счастье?

- В семидесяти одном мире излучатели давно отключены, - Воля словно ждал моего вопроса. - Там социальные структуры, обеспечивающие счастливое будущее на принципах свободы и демократии, уже стали регулироваться самостоятельно. Остальные Земли - на завершающей стадии строительства. Кстати, ваш родной мир - уже почти три десятилетия вне зоны гипновоспитания.

Петр на секунду замолкает, собираясь с мыслями, а потом продолжает:

- В перспективе мы откроем туннельные переходы между Землями для массовых перемещений людей, и в Галактике родится Великое Кольцо человеческих цивилизаций! Наши принципы - всеобщая свобода, гуманизм, мировоззренческая толерантность восторжествуют в галактических масштабах! Но, конечно, поддержание порядка в этом сообществе миров по-прежнему останется за нами, арбитрами. Кто-то же должен делать и грязную работу, не так ли?

- Петр, как я понимаю, вы сами постоянно не живете в этой диспетчерской? - с лукавой улыбкой на устах спрашивает Лизи. - Скажите, в каком из миров предпочитают жить большинство арбитров-диспетчеров?

- Каждый из нас живет там, где захочет. Я, например, живу на старой Земле. На той самой первоначальной планете, на которой родилось движение арбитров и с которой были созданы копии счастливых Земель.

- Эта «старая Земля» тоже подверглась преобразованиям? - интересуюсь я. - Или там остался заповедник еще не осчастливленной человеческой цивилизации?

- А какой смысл был оставлять тот мир несчастным? - Петр пожимает плечами. - На «старушке Земле» мы реализовали мир, который считают своим большинство арбитров. Это тот мир, в котором нам всем хотелось бы жить и работать. Мир неограниченной человеческой свободы и демократии, политической корректности и национально-культурной толерантности. Мир, в котором есть счастье для всех.

- И вас не смущает искусственность этого мира? -удивляюсь я. - Мира, созданного благодаря глобальному гипнотическому воздействию...

- А вас не смущает то, что вы живете в построенном из кирпичей добротном доме, а не в холодной пещере? - его глаза брызжут веселыми искрами. - Да, мы построили этот мир по нашим лекалам. Как у нас принято говорить, совершили его. И, можете не сомневаться, хорошо совершили.

- Мир совершённый, - почти шепотом говорит Лизавета. - Совершённый, но не совершенный...

- Окончательное совершенство в принципе недостижимо, - легко парирует Воля. - Всегда хочется что-то изменить или что-то добавить. Знаете, это как в квартире: есть хороший мягкий диван, а иногда все равно покупаешь какой-нибудь пуфик...

15

- А как вписываются в вашу систему счастливых миров «исчезнувшие»? - задает новый вопрос Лизелотта.

Я мысленно аплодирую коллеге из бразильской спецслужбы: давно пора расставить все точки над «и» в нашем расследовании.

- Увы, в любой развивающейся системе всегда появляются сбои, - на лице Воли обозначается тень озабоченности. - Задача арбитров в том и состоит, чтобы вовремя их выявлять... Любой сбой - это конкретный человек, который своими действиями может, так или иначе, нарушить стабильность счастливого мира. Большую часть смутьянов мы просто наставляем на путь истинный беседами и легким гипнотическим воздействием. Ну, а очень небольшой процент изымаем для более серьезного изменения личности. Примерно половине корректируем мыслительные процессы и возвращаем в исходный мир. А исчезнувших бесследно в вашем мире - тщательно тестируем и в итоге переводим в миры, которые им более подходят. С соответствующей психической корректировкой сознания, конечно. На ранней стадии проекта корректировок было очень много. А сейчас процесс идет по убывающей. Наши миры самостоятельно начали исправлять все потенциально опасные сбои.

- И здесь тоже насилие, - тихо шепчет Лизи.

- Корректировка, - поправляет Воля. - Маленькое изменение отдельной личности, чтобы избежать громадных проблем для всего человечества.

- Значит, исчезнувший Йохан Стеен, которого обнаружил Хорхе Анита во время погрузки на стратоплан, - я снова возвращаюсь к теме расследования, - был вывезен в другой мир?

- Да, - подтверждает Воля. - А «сумасшедшие», которых перевозил Клаус Зейц, были доставлены в ваш мир для адаптации к местным условиям.

Все становится на свои места. Логические цепочки замкнулись, и наше с Эбером расследование можно считать завершенным. Правда, на смену старой загадке приходят новые.

- Петр, а зачем вы вытащили меня и Лизи из ловушки в цюрихской клинике? - спрашиваю я. -Умыкнули из-под самого носа у коллеги Майера... Обидели американскую разведку...

- Майер получил приказ немедленно снять осаду с процедурной комнаты еще до появления в ней нашего межпространственного переходника, - Воля сплел руки на животе. - Приказ исходил лично от президента США...

- Ну, и зачем вам мы? Я и Лизелотта?

- Антей, как вы думаете, каким образом пополняется сообщество арбитров? - Петр лукаво щурится. - Путем естественного размножения или клонирования?

Собственная шутка кажется ему смешной, и он хохочет. Веселый человек, однако.

- Вашу последнюю реплику нужно понимать как сделанное нам предложение? - Я впериваю вопросительный взгляд в круглое лицо Воли.

- Именно как предложение...

16

- Мы вели вас с самого начала: и вас, Антей, и Лизелотту, и Эбера, - сообщает Петр. - С того самого момента, как позволили вам заняться «делом об исчезнувших».

- А потом стали вставлять нам палки в колеса? По крайней мере, мне и Эберхарду.

- У меня тоже были проблемы на службе, - уголком рта ухмыляется Лизхен. - Очень большие проблемы...

- Все эти препоны понадобились только, чтобы раззадорить вас и вывести за рамки служебной деятельности, - довольно скалится Воля. - Придать азарт работе. Ну, и устроить последнее испытание перед нынешней встречей.

- Значит, Майер и американское ЦРУ...

- Влезли в нашу операцию случайно, -подтверждает мою догадку Петр. - Они засекли чужую активность, когда вы потрошили полицейскую базу данных в Валенсии. Случайно, кстати, засекли: одновременно с вами в информатории рылась и штатовская программа-«крот». Вы, Антей, образно говоря, наступили этому «кроту» на лапу. Ну, а Майер, -нужно отдать должное его проницательности, - сразу заинтересовался вашей высокой хакерской подготовкой. И в конечном итоге оказался прав: дыма без огня не бывает. К радости американцев под маской космонавта Анри Лерона обнаружился матерый разведчик Антей Стрельников. Ну, и дело завертелось... Как вы уже, наверное, догадались, американцы собирались устроить полномасштабную политическую провокацию и повесить на вас с Лизелоттой сначала убийство Зейца, а потом и трансконтинентальную торговлю не легализованными видами наркотиков. Что поделаешь, игры разведок - это одно из вечных занятий человечества!

Воля делает секундную паузу и возвращается из мира глобального противостояния спецслужб к судьбам конкретных людей:

- Что касается моего предложения... У вас и Лизелотты есть выбор. Вы можете вернуться в свой мир. Тогда мы чуть-чуть подкорректируем вашу память: сотрем воспоминания об исчезнувших и о посещении этой диспетчерской. Но вы можете примкнуть и к нам, арбитрам, заняться практической работой на наших Землях. Конечно, после необходимой подготовки и специального обучения. Поверьте, по своей сути работа арбитра мало чем отличается от той аналитической и разведывательной деятельности, которой вы и Лизелотта занимались соответственно в ГУРОНе и в «Луминоссе». Кстати, ваш коллега Эберхард Эбер уже принял наше предложение.

- Значит, Петр, вы хотите, чтобы мы стали сантехниками в вашем счастливом будущем? -ухмыляюсь я. - Здесь подкрутить гайку, здесь заменить прокладку, а здесь устранить течь...

- Не сантехниками, - Воля чутко улавливает иронию в моих словах и качает головой. - Я хочу, чтобы вы присоединились к садовникам. К тем, кто терпеливо изо дня в день выращивает счастливые человеческие миры. Вкладывает в них душу, лелеет и любит их. Да, мы, арбитры, сделали счастье конкретным, осязаемым, доступным. Может быть, романтический ореол где-то и оказался утрачен, но, согласитесь, от этого ведь счастье не перестало быть счастьем...

- Ваша система чудовищна... И одновременно соблазнительна... - едва слышно произносит Лизелотта. Она бледна и задумчива. Взгляд зеленых глаз потускнел, на лбу обозначились глубокие морщинки. - Мне не нравится ваше мироустройство, но я, пожалуй, останусь. Хочу посмотреть поближе на эту вселенскую карусель и подумать...

- Вот и замечательно. Посмотрите, поразмышляете, примите окончательное решение, - Петр удовлетворенно кивает. - А вы, Антей? Что выбираете вы: возвращение в свой мир или работу здесь?

Петр Воля улыбается и проникновенно смотрит мне в глаза, ожидая ответа.

Мой выбор...

Или-или...

Остаться или вернуться...

Быть куклой или сделаться кукловодом...

Интересный выбор для того, кто в некоторой степени и сам является куклой. Потому что под светлым ликом местного суперразведчика Антея Стрельникова скрываюсь я - матерый миростроитель и изрядный пройдоха Чеслав Сэмюэль Волянецкий.

Около пяти лет назад измерительная аппаратура Штабного Коллегиума миростроителей зафиксировала в глобальном пространстве около одного из созданных нами миров странное самозамкнутое образование. Судя по показаниям приборов, внутри этого образования могло обнаружиться какое-то количество запараллеленных миров.

Можете представить себе степень удивления наших штабников: вы кропотливо выращиваете на космической грядке миры-«арбузы» и вдруг в один прекрасный день обнаруживаете рядом с ними гигантских размеров «тыкву», внутри которой, по всей видимости, растут еще и другие «тыковки».

Все наши попытки найти межпространственные туннели внутрь «тыквенного пространства» потерпели полное фиаско. Лишь год назад мы смогли добиться некоторых успехов - построить межпространственный туннель внутрь одного из тех миров-«тыковок», которые произрастали внутри многомерной «тыквы». Это оказался мир Антея Стрельникова, Эберхарда Эбера и Лизелотты Мюллер.

Но в этом мире мы не обнаружили никаких технологий межпространственного перемещения и конструирования искусственных миров. Однако такие технологии где-то здесь обязательно должны быть! Иначе просто необъяснимы были факты существования и самой пространственной «тыквы», и миров-«тыковок» внутри нее.

Тогда Штабной Коллегиум сформировал целевую изыскательскую группу во главе с достаточно опытным -давайте без ложной скромности! - резидентом-миростроителем - неким Чеславом Сэмюэлем Волянецким, вашим покорным слугой.

Резидента решили ввести сразу на довольно высокий уровень информированности в одно из местных крупных государств. Пост государственного деятеля не годился - невыгодно, чтобы наш резидент был под постоянным контролем средств массовой информации, политических оппонентов и любящих избирателей. Нужен широкий доступ ко всей информации, но без паблисити. А кто имеет широкий доступ к любого рода информационным источникам, но при этом почти всегда сам находится в тени? Конечно, высокопоставленный разведчик!

Мы изучили несколько персоналий из местного разведывательного сообщества и, в конечном итоге, предложили одному из руководителей ГУРОНа Антею Стрельникову перейти к нам на работу - стать профессиональным миростроителем. Антей ознакомился со всей широтой перспектив, которая столь неожиданно открылась перед ним, и согласился. А я, после нанобиологической коррекции внешности и модернизации моей памяти, занял его место в рядах доблестного ГУРОНа. Теперь у меня был доступ почти ко всем темным уголкам информационного поля этого мира и широкие возможности использовать нашу миростроительскую технику для анализа здешней ситуации и поиска того, что мы хотели найти.

Но, увы, ничего не находилось. Полтора года я рыл информационные земли во всех направлениях, расставлял поисковые сети, высвечивал любые факты прожектором дознания, но ничего, ровным счетом ничего не находил. Мир-«тыковка» был девственно чист от любых признаков применения миростроительных технологий. И так продолжалось до того дня, пока мне на глаза не попало «дело об исчезнувших и появившихся»...

И вот я здесь, в самом центре происходящих событий. В аппаратном центре, построенном по технологиям миросоздателя Петра Воли и его коллег. По технологиям, которые кардинальным образом отличаются от наших миростроительских технологий -поэтому мы их и не находили, не видели прямо под своим носом. Впрочем, миросоздатели по той же причине тоже не видели ни нас, ни наши технологии. Поэтому в матче «миростроители везус миросоздатели» счет пока равный - 1:1.

И теперь мне нужно сделать выбор из двух вариантов - остаться куклой в неведении или стать всеведущим кукловодом - с почти стопроцентной перспективой быть когда-нибудь разоблаченным в качестве «засланного казачка» со всеми вытекающими из этого факта малоприятными последствиями. Как всегда, главная проблема в жизни - это проблема выбора. «Быть или не быть - вот в чем вопрос».

Правда, у меня в заначке есть еще и третий вариант решения проблемы. О существовании которого неизвестно ни любезному диспетчеру Петру Воле, ни милой Лизи Мюллер.

Я просто могу взорвать этот «тыквенный» театр тайных режиссеров и их счастливых марионеток.

В левом рукаве моей куртки надежно спрятана и экранирована от любых внешних воздействий та самая микробомбочка, которую я вытащил из сумочки Лизаветы. Достать ее и активировать - дело всего лишь пары секунд. Взрывное устройство очень мощное. Можно не сомневаться: диспетчерскую и все сто двадцать семь порталов разнесет вдребезги. Легкое нажатие пальцем на кнопку включения детонатора - и свершится маленький апокалипсис галактического масштаба. Десятки населенных людьми Земель лишатся искусственно обретенного счастья и опеки арбитров, станут жить совершенно свободно и развиваться непредсказуемо.

Итого у меня есть три варианта решения, чтобы выбрать из них один единственный вариант и для всего «тыквенного пространства», и для моей личной судьбы...

Может быть, именно в возможности свободно выбирать собственное «прекрасное далеко» и состоит наше маленькое человеческое счастье? И никто не вправе лишать нас этого счастья. Даже ради светлого будущего всего человечества.

Наверное, так. Но это вовсе не значит, что я немедленно начну жать на кнопочку моей миниатюрной супербомбы.

Потому что есть еще простое человеческое любопытство - заглядывать за кулисы миров: а вдруг там обнаружится что-нибудь новенькое и совершенно еще неизвестное?

2017 год