Курс лечения

45

А вечером к Кириллу подошла Камилла Костромина.

— Слушай, Кент, тут у меня такое дело… — Она замялась, не смея поднять на него глаза.

— Ну что тебе? — В мыслях полковника Кентаринова жил завтрашний день, и на ерунду не оставалось никаких сил.

— Знаешь… Я понимаю… Ты… Это… Боюсь, что…

Камилла никогда не отличалась косноязычием, и Кирилл мгновенно насторожился.

С какого дьявола этот лепет! Испугалась предстоящего боя?… Ерунда! Костя и трусость — несовместимые понятия… Она — опытный, проверенный в сражениях боец и никогда испытывала робости ни перед схваткой, ни перед командиром. Отбрить могла наедине — мало не покажется!

— Прапорщик Костромина! Извольте выражать свои мысли связно! Вы — галакт или прогуляться вышли?

Такая грубоватая реплика показалась Кириллу самой подходящей.

Камилла подобралась, подняла на него виноватые глаза. И проговорила шёпотом:

— Господин полковник! У меня личное дело… Как бы вы отнеслись к предложению сопроводить меня сегодня в санузел?

У Кирилла отвалилась челюсть.

Таких предложений ему давно не делалось. Гаремницы строго держали себя в руках и не создавали своему командиру былых ржавых пистонов.

— Э-э… — сказал он. — Костя, у тебя башню с курса не снесло? С каких пор такие желания?

— Нет, Кира, башню у меня не снесло. — Камилла по-прежнему говорила шёпотом. — Я в теме, что это не понравится ни Светке, ни остальным. Но… — Она развела руками. — Кто знает, может, такой возможности мне больше и не представится. Вообще!

Кирилл поморщился.

У девочки точно башня рухнула. И надо было поставить её на место. И саму Камиллу, и башню.

— Прапорщик Костромина! Отставить предлагать себя командиру! Что значит, не представится? Ещё как представится!

Он тут же сообразил, что выразился весьма двусмысленно.

— То есть… Ты, наверное, понимаешь… Я вовсе не думаю…

Камилла грустно усмехнулась. Наверное, хотела скомандовать: «Извольте выражать свои мысли связно, господин полковник! Вы галакт или прогуляться вышли?»

— Ладно, Кент, проехали, — сказала она. Заняла уставную стойку — пятки вместе, носки врозь. И отчеканила: — Разрешите идти, господин полковник?

— Свободны, прапорщик! — скомандовал Кирилл.

Камилла потопала прочь. Но, пройдя три шага, оглянулась. Во взгляде её жили неутихающая боль и откровенное сожаление.

А чуть позже с тем же самым предложением к Кириллу подкатилась Альвина Заславина. Правда, эта не мямлила. Выразилась предельно доступно:

— Кент, прости, но сегодня я хочу тебя.

— А как же Афоня? — спросил Кирилл.

— Плевала я на Афоню! Сегодня не он герой моего романа!

— А что у нас сегодня? День измен?

— До фомальгаута мне, что у нас сегодня. Может, завтра уже не будет вообще ничего.

Ну вот, ещё одна охотница до командирской любви! Что за напасть случилась с ними?

Ответ, который получила Пара Вин, был по смыслу тот же самый, что Кирилл дал Камилле.

— Эх, Кент… В последнее время ты стал таким… таким… таким замороженным.

— Ты ошибаешься, Альвина! Я остался, кем и был.

Он ей не врал. По крайней мере, сам он считал именно так. Он был тем, кем прежде.

И потому озаботился происшедшим.

Неужели с метёлками следовало снова провести «курс лечения», как в былые времена. Однако горячку пороть, пожалуй, не стоило. Единый любит троицу. Вот если командирской телесной благосклонности примется добиваться ещё кто-нибудь из гарема, тогда потребуется принимать срочные меры. А пока подождём. Может, само собой рассосётся…