Кровь героев

Глава 8

К Алчедару пошли короткой дорогой.

Гаврила обещал провести — хаживал уже. Лошадей покупать не стали, потому как знали, что на Руси самая короткая дорога она же самая кривая, самая кочевряжистая и самая неудобная… Так и вышло. Идти пришлось напрямик, через лес, переправляться через лесные речки по перекинутым бревнам, а то и вплавь — какие уж тут лошади.

За пять дней они прошли большую часть пути. Ночевали, где придется и как получится, разок даже пришлось на какой-то кочке в болоте ночь пересиживать, от болотников отругиваясь, но ничего, преодолели.

Болото кончилось и на пятый день, к полудню они вышли в светлый лес. Деревца тут стояли одно к одному, солнечный свет потоком обрушивался с неба, обтекая белые стволы берез и янтарные ветки сосен. По такой красоте они шли до тех пор, пока не уткнулись в здоровенную, с хороший дом, гранитную каменюку.

Откуда в этом светлом чистом лесу, где ни камней больших, ни коряг не водилось, взялась эта глыбища, и кто в ней дыру проделал, не сказал бы никто.

Ветер? Возможно. Вода? Не исключено. Люди? Вполне вероятно.

В её тени странники посидели, собираясь с силами. Солнце еще стояло высоко и теплилась у них надежда дойти до вечера до того места, где можно будет поесть и выспаться на мягком.

— Ладно… Хватит рассиживаться. Пошли.

Подавая пример Избор со вздохом поднялся. Вставать не хотелось, но если воевода примера не подаст, кто ж его уважать станет? Прихрамывая, он обошел камень, выбрался на облитую солнцем поляну. Товарищей он не видел. Конечно, посидеть на травке да в теньке — удовольствие. Это не по жаре сквозь лес тащиться, где паутинные лохмотья, труха, льнущая к разгоряченным лицам. Только сиди- не сиди, а идти все одно надо. Стоя в зарослях ежевики воевода крикнул:

— Давай, давай. Шевелись.

— Да сейчас, сейчас… — отозвался ворчливо Гаврила, — Дай хоть мешок собрать…

Масленников задержался, увязывая котомку и бурча что-то неразборчиво, а Исин, вертя головой по неизбывному своему хазарскому любопытству и лени, не стал ничего обходить и пошел прямиком сквозь камень, залитый прохладной летней тенью. Видя, как хазарин входит в тень, Избор повернулся, зашагал дальше, но невнятное восклицание заставило его обернуться.

Много чего удивительного Избор в своей жизни повидал, но такого… Только что вот и двух мгновений не прошло один был хазарин, а тут прямо на глазах, можно сказать, пару шагов только сделал и на тебе — раздвоился.

Исин и сам, похоже, не осознал что случилось. Избор смотрел как друг против друга, ухватившись одинаковыми движениями за рукояти мечей, стояло два Исина, и глаза что у одного, что у второго становились всё круглее и круглее. Именно два. Не просто один похожий на другого, а именно что два одинаковых хазарина. Волос в волос, голос в голос…

Последнее колдовство, которое он своими глазами видел, оказалось большой гадостью, так что и от этого колдовства Масленников тоже ничего хорошего не ждал. Наверняка ведь колдовские штучки… Кровь побежала по жилам, меч сам собой прыгнул в руку.

— Ого! — сказал Гаврила, вертя головой по сторонам. — Ничего себе. Откуда второй? В кустах сидел?

Если б кто знал «откуда» непременно ответил бы, но на залитой солнечным светом полянке знатоков не нашлось. Вытаращив глаза, все смотрели на явленное Богами чудо. Первым оторопь сбросил Избор.

— Исин!

— А — откликнулись оба, так и не отведя друг от друга колючих взглядов.

— Кто второй?

Оба одинаково пожали плечами. Гаврила, не приближаясь к хазарам, осторожно обошел их по кругу. Он то хазар разглядывал, то кусты, все ожидая, что оттуда кто-то вылезет — не просто же так такое вот колдовство на них выпустили? Но врагов, что удивительно, не прибавилось.

— Не отличить! — сообщил, наконец, Масленников Избору озадаченно, словно тот и сам этого не видел. Воевода не отводя глаз, отозвался.

— Один из них морок. Или колдун. Враг!

Прищурив глаза, Гаврила возразил.

— Вряд ли… Враг бы к нам половчее приткнулся…

— А что это тогда?

Киевлянин сразу не ответил, помедлил, но все-таки сказал.

— Нет. Это скорее чудо какое-то… Колдовской камень, не иначе.

— Так я и говорю. Когда ты от чужого колдовства добро-то видел? Нет. Точно. Либо враг, либо морок…

— Тогда давай разбираться.

Он разжал руку на рукояти меча, шевельнул пальцами, определив для себя, что опасности нет.

— Вы-то сами как? Не болит нигде? Не жмет? Не тянет?

Хазары одинаково пожали плечами.

— А тогда давай еще разок… — азартно предложил киевлянин. Исины одинаковым движением наклонили головы и слажено шагнули в сторону камня.

Избор в одно мгновение представил, что сейчас тут случился и заорал:

— Стой!

Потом, сообразив, что останавливать надо двоих, поправился.

— Стойте, дурни!

Гаврила удивленно поднял брови. Зло глядя на товарища, воевода спросил:

— С ума спятил? Тебе, что двоих мало? Четверых захотелось?

Гаврила понял, что погорячился, но все-таки огрызнулся.

— А чего? Каждому по Исину. И еще один в запасе… Справедливо… Да и им вчетвером веселее.

На счет веселья киевлянин явно ошибся. Весельем там и не пахло. Они все еще не сводили друг с друга злых глаз. Казалось, вокруг них, от висящего в воздухе напряжения, никнет трава, и потрескивают в воздухе маленькие предгрозовые искорки.

— Вы кто?

— Я — Исин, — хором ответили оба, а потом голоса разделились.

— Сам не видишь, что ли? — сказал один, а второй — Чего глупости спрашиваешь?

Сообразив, что могут говорить, они задали тот же вопрос друг другу.

— Ты кто?

— Я Исин!

— Какой же ты Исин, если, если Исин это я?

— Кто ты я не знаю, а Исин — это я. Вон у меня сколько свидетелей.

Он кивнул в сторону товарищей. Второй ухмыльнулся.

— Ага, ага, ага… Как же, станут мои друзья с каким-то мороком дружбу водить. Сгинь проклятый!

Голос хазарина дрогнул, дал петуха. Второй молча, чуть демонстративно вытер лицо.

— Колдуна стразу видно… «Сгинь», «Пропади», «Рассыпься»… Ежели ты не пропадешь, а за нами потащишься, Белоян тебя враз в ветер превратит.

— Да я тебя и без Белояна в прах обращу!

— Ну, попробуй, попробуй… — задиристо отозвался на вызов хазарин, скаля зубы и наполовину вытаскивая меч из ножен.

В движении двойника Исин узнал самого себя. Черт! Надо же как нелепо все получается… Ну не может же такого быть! Он набрал воздуху в грудь и бойко затараторил по хазарски, только двойник его не менее бойко отозвался. Исин запел колыбельную, что сложила когда-то его мать, и двойник подхватил, не путая слова. Когда тот умолк оба одинаковым движением почесали затылки.

— Ну, а вы? Вы чего молчите, — начал один, а второй подхватил. — Неужели не видно кто тут я, а кто колдовское наваждение…

На лицах и того и другого появилась какая-то детская надежда на справедливость. От этого Масленникову стало смешно. Он переглянулся с Избором. Тот тоже уже понял, что врагов, по крайней мере, тех, кого можно мечом усмирить, рядом нет. Были бы — уже вылезли бы из кустов или стрелами закидали. Но разобраться все-же следовало бы.

— Можно было бы одного из них просто зарезать, — серьёзно предложил Гаврила. — И вопрос решится сам собой.

— Не-е-е-е, — покачал головой воевода. — Это несправедливо будет. Пусть лучше между собой подерутся. Кто жив останется, то и Исин.

— Да какая ж это справедливость? Наш-то и драться еще толком не умеет. Только мечом машет. Морок его наверняка зарубит или загрызет. Давай так. Кто проиграет, тот и Исин.

— Тогда наш друг — покойник… — серьёзно сказал Избор. — Нехорошо это как-то. А, Гаврила? Что нам толку в покойнике?

Исины стояли как оплеванные и молчали.

— И чего делать будем?

— Головой надо думать, а не шеей!

Гаврила вернулся на место стоянки. Пригнувшись, принялся разглядывать вход в каменную арку. С каждым мгновением лицо его принимало все более радостное выражение.

— Ты что задумал? — спросил Избор. — Мне тебя и одного хватает.

— Ничего. Двум Гаврилам не бывать, а от одного не отвертишься…

Он развязал мешок и вытащил буханку. Покачав в руке ковригу, Масленников бросил её сквозь камень.

— Лови!

Буханка полетела воеводе в лицо и в какой-то момент, словно напоровшись на невидимое лезвие, раздвоилась. Одну Избор поймал. Вторая же, чиркнув по щеке, улетела в траву. Занятые друг другом Исины этого не заметили, а всем остальным это объяснило все и сразу. Колдовство. Что к чему быстрее всех сообразил Гаврила.

— Ну-ка быстро, — всполошился киевлянин, — деньги все сюда давайте, быстрее.

Самое удивительное, но первыми его послушались оба Исина. Не говоря ни слова, они бросили свои кошельки. С азартом в глазах Гаврила принялся бросать их сквозь каменную арку, наслаждаясь удваивающимся звоном. Собрав получившуюся кучу в охапку, он обежал камень и швырнул все разом. Зная, чем все это кончится, Избор бросил:

— Не снесешь столько…

— Что не снесу — закопаю, — серьезно отозвался Гаврила. Он не смотрел по сторонам, а поглаживал и пересчитывал кучу кошельков.

— Уймись, богатей. Лучше предложи, что с этими делать?

Масленников его не услышал — огорчение заткнуло ему уши. Только вот сейчас он сообразил, что ошибся — жадность подвела. Бросать следовало только золотые монеты.

Ничего страшного. Вовремя остановился.

Высыпав содержимое кошельков на землю, он стал рыться в монетах, словно петух в куче зерна, отбирая золото.

Воевода толкнул его, отвлекая от денежных мыслей.

— А что тогда?

— Пока не знаю…

Засыпав в кошелек золото, он бросил его сквозь камень и побежал на другую сторону- проверять что вышло.

По его лицу Избор понял, что все получилось.

В полной тишине он отрезал горбушку от одной краюхи, потом от другой, пожевал, прикрыв глаза и прислушиваясь к ощущениям. Хлеб как хлеб… Настоящий. Про золото и спрашивать не приходилось — Гаврила продолжал бросать кошельки, только звон по поляне прокатывался.

— Что ж…

Исины вытянулись. Костяшки пальцев на рукояти мечей побелели.

— Придется нам обоих терпеть…

— Как обоих? — в один голос воскликнули хазары и переглянулись, словно ища друг в друге поддержки. Только ни Гаврила, ни Избор не обратили на это внимания. Гаврила даже оторвался от своего занятия и спросил.

— А различать как их будем?

Воевода почесал затылок. Вопрос…

— Слушайте, сотники… Привыкайте, что вас теперь двое. Значит каждому по имени должно быть. Придумывайте.

— Я свое имя никому не отдам, — упрямо сказал один, а второй кивнул в подтверждение, что думает точно также.

— Считай, что брат у каждого появился.

— Брат? — скал обиженно один из Исинов, — Старший брат- одно… Младший — другое…

— Брат близнец, — оборвал их маяту Избор. — Близнец!

— Что ж, выходит мы оба Исины?

Один хазарин незаметно подмигнул Избору.

— Ладно. Спорить не буду. Только давай так. Я Исин — первый, а ты — Исин — второй.

— А почему это ты первый? — набычился Исин.

— Потому что я и есть первый, — заявил Исин. — Скажи спасибо, что я «единственный» не сказал!

— Я тебе сейчас так спасибо скажу…

Избор тряхнул головой и вздохнул. Только второго Исина это не остановило.

— Ну, уж нет. Первый и единственный это я. А ты приблуда какой-то. Откуда взялся?

Они стояли друг против друга разгоряченные спором, готовые доказать свою правоту чем угодно. Даже и собственной кровью.

— Ну, хорошо. Один будет «Исин-красный», другой — «Исин-синий»!

— Это почему красный?

— Почему ж это синий?

Одновременно окрысились хазары, шевеля пальцами на рукоятях мечей.

Они бы и еще что-нибудь сказали, но Гаврила остановил их жестом. Золотая куча стала такой, что намахавшийся киевлянин остановился отдохнуть и прислушался к разговору.

— Не договорятся они, — сказал он, потирая натруженное плечо. — Тут на двоих один характер и два упрямства. Надо что-то придумать.

— Ладно, — сказал Избор. — Помогу вам, пока вы друг друга не порезали.

Он отошел на пару шагов в сторону.

— Идите сюда. Становитесь рядом со мной…

Кто бы ни был второй, а уважение к воеводе в нем оказалось не меньше, чем в первом. Ни о чем не спрашивая, хазары подошли, встали рядом. Напротив.

— Ну, ближе… Ближе…

Избор кивком обозначил куда встать. Исины насторожено глядя друг на друга, встали по бокам.

— Хорошо встали? Удобно?

— Стоим… — с одинаково напряженной интонацией отозвались оба Исина. — Дальше-то что?

Избор повернул голову.

— Ты от меня справа. Значит, теперь ты будешь Правый. А ты слева. Значит…

— Почему это я — Левый? — недослушав возмутился левый. Спор готов был разгореться с новой силой, но тут Гаврила шепнул что-то на ухо левому и тот, торопясь, выкрикнул:

— Согласен. Я- Левый!

Посматривая друг на друга с высокомерием, словно не считали себя равными друг другу, они разошлись по краям поляны.

— Что ты ему сказал? — поинтересовался Гаврила, отрываясь от пересчитывания кошельков. — Я уж думал, что все по новому кругу пойдет.

— Сказал, что Правая рука хоть и сильнее, зато Левая ближе к сердцу.

Он похлопал себя по груди.

— Ладно. Давайте двигаться. А то нам теперь двух хазар кормить, а они оба прожорливые… Тут на одного еды не напасешься…

Избор вдруг замер, и не слова не говоря, уставился на Исинов. Гаврила посмотрел на него с удивлением, и только тут до него дошло, что произошло на самом деле на этой поляне. Он уселся, где стоял и, потянув за куртку, усадил рядом Избора.

Оба поняли, что думают об одном и том же.

Они сидели и улыбались. Наступил тот сладостный момент, когда удача уже ухвачена за хвост. Она еще трепыхается, но всем уже, и в том числе и ей тоже, ясно, что как не трепыхайся, а ушло время. Не вырваться, не выскользнуть, не сбежать, а только сдаться на милость победителей. На их милость. Они могли просто посидеть никуда не торопясь, с удовольствием поглядывая то друг на друга, то на ошалевших Исинов и насладиться моментом. А могли говорить, кругами похаживая вокруг самого главного и даже посокрушаться притворно своей глупости и недалекости…

— А ведь с этими с обоими чуть мысль не пропустили. Ведь ушли бы.

— Да нет. Вспомнили бы. Только когда? Да и еще возвращаться пришлось бы…

— Да, — подтянул ему Пинский воевода. — Точно… А может и не вспомнили бы даже… Мы ж дураки тут все.

— Дураки, — вздохнул Гаврила. — Точно. Все мы тут дураки. Дураки-дураки-дураки….

— И не говори, — согласился Избор.

Теперь ничего не понимали только Исины.

— Что это вы, — спросил осторожно левый. — А?

Гаврила небрежно, словно вещь совсем уж малонужную уронил в траву мешочек с золотыми.

— Вы чего, — спросили Исины и переглянулись.

— Не поняли? Не сообразили, братья близнецы? — хмыкнул Гаврила вроде как с удовлетворением каким-то. — Ну, вы даете… Видно, у вас рук-ног больше стало, а мозги пополам поделились…

Радостное возбуждение переполняло его.

— Нам теперь не пятьдесят, а всего один богатырь потребен! С таким вот камнем мы из одного богатыря хоть пятьдесят богатырей сделаем, хоть сто! С каждого по чашке крови — и все в порядке! Все живы, а врагам — большой кукиш и посрамление!

Исины переглянулись. Дошло и до них. Левый яростно зачесался.

— Неужели не найдем? Одного-то?

Несколько мгновений все четверо переживали то мгновение счастья, которое редко выпадает на долю простых людей. Непосильная задача, решение которой в голову не приходило р-р-раз — и решилась!

— А дальше что? — спросил вдруг Левый Исин. Посреди всеобщей радости вопрос звучал как-то нехорошо…

— Как это что дальше? Дальше найдем богатыря, размножим его, снимем заклятье с терема и…

— И…? — присоединился к Левому Правый.

В этом правоисиновском «И» крылось что-то загадочное, и Избор задумался.

Отчего-то воевода представил себе сотню одетых в одинаковые доспехи конных рыцарей. Про своих богатырей он не думал — не осталось на Руси богатырей, поэтому представились они ему в доспехах, при длинных двуручных мечах, как это принято у рыцарей Вечного города.

Кровушки с них нацедить — нацедим сколько нужно, а потом что? Поубивать их что ли? Нехорошо как-то получается — у кого рука на палачество поднимется? Значит отпускать? Тоже нехорошо выйдет. Так у врагов один богатырь, а станет несколько сотен. Этого еще не хватало. В темницу? Выход, конечно, но опять же как-то нехорошо выходит…

Мысль его скакнула в сторону. А вот если все-таки удастся кого-нибудь из своих богатырей найти, ну вдруг удача улыбнется?

Ну, хорошо… Станет их штук двести — триста.

Конные рыцари в его воображении почему-то превратились в Муромцев. Наверное, потому что слышал, что характер у Ильи Ивановича оказался нелегкий, а сотня или две сотни таких людей могли нанести урон не только врагам, но и своим. И хотя разговора об Илье быть не могло никакого — он все-таки остался в княжеском тереме — любой попавшийся им богатырь мог оказаться характером куда хуже.

А если из своих кто-то попадется, тогда как? Нужно будет как-то с женами для них определиться, с деревеньками, и вообще. Из таких не каждый и родного брата вытерпит. Это вот Исины как-то меж собой договорились, а ну как иные, кто попадется, что у них за характеры будут…

Так и не найдя ответа на вопрос он все-таки ответил.

— Наше дело кровь достать, да заклятье снять… А от остальном пусть князь да Верховный волхв думают.

Исины переглянулись. Масленников поморщился. Избор и сам понимал, что неправильно это.

— Тем более, может и не понадобятся нам богатыри. Мы сейчас из самих себя братьев-родственников понаделаем, да к Алчедару за рубахой Святогоровой.

— А потом что? — спросил Гаврила. Понятно, что из любопытства спросил, а не для того, чтоб возразить товарищу.

— Так неужто мы сами с собой не договоримся?

— Договоримся конечно, только давайте-ка еще разочек попробуем… Дай-ка две монетки… В одну сторону мы пробовали, так чего в другую не попробовать?

Избор понял его с полуслова.

— Погоди. Давай, чтоб уж все по-честному.

Он отошел за волшебный камень и оттуда бросил медную монетку. Та послушно раздвоилась в воздухе. Одна упала под ноги киевлянина, вторую, переругиваясь, отыскали в траве Исины. Гаврила кивком поблагодарил их и, сложив обе монеты орел к орлу, скрепил хлебным мякишем и бросил их воеводе. Медь тускло блеснула на солнце, влетев в дыру и, так и не разделившись надвое, прилетела тому в ладонь. Одной монетой.

Избор понял медяшку, показывая всем.

— Зря золото пожалел…

Гаврила посмотрел недоуменно.

— У нас Исин-то не человек, а чистое золото!

— Да уж… — поддакнул Правый поеживаясь. Понятно было, что вслед за монеткой туда придется лезть ему самому.

— Да ладно вам… Сам-то он, может и золотой, а лоб у него медный.