Краткосрочный курс для попаданок. Гарантия. Дорого

Глава 18. Условия

Со своей стороны

могу посоветовать вам только одно:

постарайтесь облегчить себе срок.

Это возможно только в том случае,

если вы примите условия заключения.

Так вам будет гораздо легче.

В тюрьме нет часов — только календари.

Сидни Шелдон «Когда наступит завтра»

Сотый раз по диагонали пересекаю мозаичный пол огромной комнаты отдыха в Императорском дворце. Приняв свой шаг за пятьдесят сантиметров, я уже вычислила и периметр, и площадь помещения, теперь придумываю новую геометрическую задачку. Вот бы Мымра Борисовна порадовалась такому практическому рвению своей ученицы!

Не могу сообразить, сколько часов уже прошло с того момента, как меня заперли в этом большом и красивом помещении сразу после ареста Бошара.

Бошар был поражен услышанным от Бернарда, но стойко выдержал этот удар. После несколько растерянного, но разрешающего кивка Императора охрана Его Святейшества, не отреагировав на изящно нахальный поклон арестованного в их сторону, увела Первого Хранителя Империи из главного зала дворца.

— Что за бред! — вырвавшись из рук Решающего, прокричала я в зловещей тишине, как только испуганный выдох толпы ударной волной пронесся по залу. — Первый Хранитель — преданный Империи слуга Ваших Величеств! Это чьи-то козни и интриги!

И я более чем выразительно посмотрела в пронзительно-голубые глаза-льдинки Бернарда.

— Вы забываетесь! — мощный рев Бернарда прогремел под сводами бальной залы. — И теперь мне понятно, почему вы так дерзки и невыносимы! Вы его сообщница! Вы оба — посланники Культа Непрощенных!

— Вы больной! — разъяренно выпалила я, презрев опасность. — Сумасшедший больной! Инквизитор! Сатрап! Палач!

— Ваше Императорское Величество! — сквозь зубовный скрежет прорвались злобные слова Бернарда. — По Первому Уложению Вашей Империи, госпожа Лунет должна быть немедленно арестована и предана Высочайшему Суду за оскорбление высшего чина Империи!

— Ваше Императорское Величество! — перекрывая громкость голоса Бернарда, четко проговорил Фиакр. — По Второму Уложению Вашей Империи, госпожа Лунет может быть освобождена от Первого Уложения моим решением!

— Ваше Императорское Величество! — в дуэльный диалог вмешался Второй Хранитель Империи Лефевр. — По Третьему Уложению Вашей Империи, госпожа Лунет должна быть передана под контроль мне, так как Первый Хранитель утратил Ваше доверие!

Император Раймунд не спеша встал с тронного кресла и негромко в звенящей до боли тишине произнес:

— Госпожа Лунет передается Последнему Решающему Империи. Расследование по делу господина Андрэ Бошара, Первого Хранителя Империи, мы проведем сами, Ваше Святейшество. Вы слишком эмоциональны и взвинчены ситуацией, поэтому не беспристрастны.

«Красная Ряса» сжал губы, мелко трясясь от злости. Второй Хранитель начал сверлить меня маленькими черными глазками, и я практически ощущала его взгляд как острый и болезненный укус противного насекомого. Две безмолвные фигуры в черном, личная охрана Императора, отвели меня в большой зал с красивым мозаичным полом. Зал был совершенно пуст. Абсолютно. Ни стульев, ни скамеек, ни диванов. Даже колченогой табуретки в нем не было.

И вот сейчас я меряю это зал шагами и вдоль, и поперек, дожидаясь развязки. Отсутствие мебели раздражает. Я очень устала и от страха за Бошара, и от злости на Бернарда, и от долгого хождения. Не жалея «поминального» роскошного пепельно-черного бального платья, сажусь прямо на пол и с наслаждением вытягиваю ноги, опустошенно разглядывая мягкие атласные туфельки серебряного цвета. Некстати вспоминаю о своих новых туфлях на платформе, на которые копила три месяца и которые остались в «той» жизни.

Не сразу понимаю, что за моей спиной кто-то стоит, а когда понимаю, нервно дернув головой, оборачиваюсь: передо мной… Лефевр.

— Госпожа Лунет! — хищно улыбаясь, говорит он. — Что случилось? Вы упали?

Ничего не отвечаю этому гаденышу, только впиваюсь в его лицо злым взглядом. Начинается противостояние характеров — и первым сдается Второй Хранитель Империи. Он отводит темный взгляд и ворчливо говорит:

— Не считайте меня своим врагом, госпожа! Я лишь хочу спасти вас от неминуемой гибели!

— Ага! — фыркаю я презрительно. — Спасти меня! А может быть, все-таки стать Первым Хранителем? Очень выгодная для вас ситуация!

Резко обозначенные скулы Лефевра краснеют, а сам он недовольно хмурится:

— Вы неверно оцениваете ситуацию, госпожа! Моей вины в преступлениях Андрэ Бошара нет. Просто по закону вы не можете быть без опекуна-хранителя, и поскольку Бошар арестован и вряд ли выйдет на свободу не только в ближайшее время, а вообще…

Эти наглые слова приводят меня, Любку Тихомирову, в настоящее бешенство: я вскакиваю, пугая Лефевра резкими движениями:

— Андрэ Бошар не преступник! Он честный и порядочный! Преданный Королям и Императору! И следствие это докажет! И я совершенно не удивлюсь, если виновником его проблем окажется не только Его Святейшество, но и вы, мой дорогой собеседник!

«Мой дорогой собеседник» нервно втягивает в длинный тонкий нос воздух, словно из последних сил сдерживается от того, чтобы наброситься на меня с кулаками. А что? Может, реально мне с ним подраться? Ростом он мне до подбородка, хлипкий, хотя поджарый. С точки зрения этикета, не должен даже попытаться ответить мне ударом на удар.

Будто догадавшись, о чем я думаю, и почувствовав опасность, Лефевр быстро отступает назад на пару шагов.

— Госпожа Лунет! — собравшись духом и силами, начинает он. — В моем доме вы будете в полной безопасности!

— Госпожа не нуждается в вашей опеке! — жесткий возглас Фиакра, появившегося в дверях зала, мешает Второму Хранителю Империи продолжить свой рассказ о преимуществах моего пребывания в его доме и под его покровительством.

— Ваше Превосходительство! — Лефевр делает поклон в сторону Фиакра. — Третье Уложение…

— Третье Уложение ниже Второго! — решительно говорит Решающий (прелестная тавтология!).

— Но ниже Первого! — парирует Лефевр, весьма довольный собой. — А согласно этому Уложению…

— Его Императорское Величество принял мудрое решение, согласно которому, госпожа Лунет не подлежит ни осуждению, ни аресту! — судя по тону, терпение Решающего на исходе. — Его Императорское Величество не озвучил своего решения по поводу госпожи Лунет, потому что его могу озвучить я!

И по горделивой осанке, и по требовательности тона Решающего Лефевр делает правильный вывод:

— Ваше слово — закон для подданных Их Величеств! — нарочито подобострастно завершает опасный диалог Второй Хранитель Империи и, низко мне поклонившись, покидает зал.

— И каково ваше решение? — дерзко спрашиваю я. — И… кстати… если есть Первый и Второй Хранители, то есть ли Третий?

— И двух вполне достаточно! — усмехается Фиакр.

— А есть Второй Решающий? — ехидно интересуюсь я. — Ну, если Первый из строя выйдет?

— Хранитель Обещанных — наследственная должность при Императорском дворе, — спокойно объясняет Фиакр. — И Бошар, и Лефевр получили ее от своих отцов, покинувших этот мир. Три Хранителя — это три сотни Обещанных. Много даже для устройства их дальнейшей жизни при дворе. А Решающий должен родиться Решающим. В истории Империи нет описанного случая рождения двух или трех Решающих одновременно. Видимо, это невозможно.

— Ясно, — вздыхаю я. — Вы же поможете Бошару?

— Помочь Бошару может только Император, — уклончиво отвечает Фиакр. — А вам — только я.

— И как же вы мне поможете? — сомневаюсь я. — Что может спасти меня от обвинений Бернарда?

— Наше венчание, — лениво отвечает он. — Признание Вас Алтарем.

— Чтобы от меня избавиться! — напоминаю я. — Ирен уже ту-ту!

— Ту-ту? — не понимает Фиакр. — Это болезнь такая?

— Можно сказать и так… — соглашаюсь я. — Ирен нашли?

— Пока нет, — вздыхает Решающий. — Но найдем!

— Странные вы! — негодую я. — Это же так просто! Ирен у Бернарда!

— Он говорит, что не у него, — отвечает Фиакр.

— Говорит?! — возмущаюсь я. — А обыскать?!

— Нельзя обыскивать дом и самого Бернарда, — наставительно объясняет Решающий. — Это запрещено законом. Он неприкосновенен.

Мысленно даю Бернарду новое прозвище — «Депутат».

— Удобно! — восклицаю я. — А по прямому указанию Императора можно что-то сделать?

— Это можно сделать и по моему прямому указанию, — пожимает плечами Фиакр. — У Решающего тоже есть такое право.

— Так сделай это! — в очередной раз переходя на «ты», прошу я. — Проверьте подноготную этого субъекта!

— Что такое «подноготная»? — не понимает он.

— Исторически? Пытки, — торопливо объясняю я.

— Магически уничтожить Бернарда или нанести ему хоть какой-то вред невозможно, — говорит Решающий.

— А физически? — воодушевляюсь я. — Зарезать, застрелить, повесить? Колесовать или четвертовать?

— Бернард не может быть виновен в том, в чем ты его обвиняешь! — снова поддерживая мое «ты», удивленно отвечает Фиакр. — Это честнейший и умнейший представитель нашего мира! В конце концов, он воспитал нас всех! Император и Короли никогда не поддержат меня! Да я никогда на это и не решусь!

— Не решусь?! — иронизирую я. — Решающий — и не решусь?

— Я доверяю Бернарду! — строго нахмурившись, парирует Фиакр. — Он вне подозрения!

— А я доверяю Бошару! — кидаюсь я на Фиакра со сжатыми в кулак ладошками. — Он для меня тоже вне подозрений!

— Император Раймунд велик и справедлив, — менторским тоном поучает меня Решающий. — Он проведет тщательное расследование, и если Бошар невиновен…

— Если?! — мой вопль оглушает не только его, но и меня.

— Вот именно! — Фиакр тоже повышает голос. — Если! Единственный способ спасти тебя от пристального внимания следователей — взять под мою защиту. А чтобы взять тебя под мою защиту, нам нужно как можно скорее осуществить венчание!

— Ага! Разбежалась! — хамлю я.

— Не надо никуда бежать, — снова не понимает меня он. — У тебя есть ровно сутки, чтобы подготовиться. Император выделил и портных, и брадобреев, и сапожников, и поваров. Тебе только нужно выбрать цвет нашей свадьбы, любой, кроме зеленого. И в этом цвете всё будет приготовлено.

— Брадобреев? Сапожников? Выбрать цвет? — давлюсь я вопросами. — Зачем? У меня нет бороды. Мне не нужны сапоги. Зачем цвет?

— Не только новобрачные, но и их гости должны быть одеты и обуты в одном стиле и цвете. Его выбирает именно невеста. Такова традиция и таковы правила, прописанные в Книге Ритуалов, — буднично сообщает мне Фиакр, так буднично, словно я уже и на венчание согласилась.

— Я не пойду к Алтарю! — резко отвечаю я. — Ни за что! Не хочу стать дурочкой, как Ирен, и пропасть в доме Бернарда.

— Это голословные и несправедливые обвинения! — возмущается Фиакр.

— Не более голословные и не более несправедливые, чем обвинения Бернарда против меня и Бошара! — не сдаюсь я.

— Всё! — гневно восклицает Решающий. — Спор окончен. Если ты предпочитаешь развеивание…

— Раз…раз…веи…ивание? — испуганно заикаюсь я. — Почему развеивание?

— Такой приговор приготовил для тебя Бернард, — спокойно говорит Фиакр. — И если Император с ним согласится…

— А ты? Ты же Решающий! — борюсь я, как могу. — Твое мнение не учитывается?

— Учитывается. Но не в этом случае, — как-то странно посмотрев на меня, отвечает он. — Согласно Четвертому Уложению, если Его Императорское Величество и Его Святейшество согласятся в том, что мне, Решающему, с твоей стороны грозит опасность, то они должны тебя ликвидировать, невзирая на мое мнение. Это ключ к безопасности Империи.

— Моя смерть? — поражаюсь я такой извращенной логике.

— Моя смерть! — поправляет он меня. — Моя смерть — приговор Империи!

— А как же легенда о том, что у Алтаря настоящая Колдунья в высший момент откровения должна уничтожить Последнего Решающего? — нервно шучу я. — Что-то не клеится!

— Что нужно склеить? — недоумевает Фиакр. — Ты же не Sorcière, по твоим словам, ты же обычная девушка из другого мира. Чем ты рискуешь?

— Мозгами! — огрызаюсь я. — Ты опять забыл про Ирен. Во-первых. И обычная девушка с зелеными глазами из другого мира не поможет тебе и всем вам спасти Империю. Во-вторых.

— Я не верю тебе, — Фиакр вдруг крепко прижимает меня к себе одной рукой, а второй с силой отводит мою голову назад, заглядывая в глаза. — Что-то в тебе не так… Есть какая-то опасная тайна… Но я уверен в одном: ты не глупа, далеко не глупа. И не предпочтешь развеивание шансу выжить.

Думай, Люба… Крепко думай! Елена обещала помочь. Переброска в этот мир Моники-Ларисы, устройство ее к самому Лефевру — великолепное доказательство ее возможностей и сил. Придется ставить на нее. Другого выхода нет.

— У меня есть несколько условий! — храбро выкрикиваю я, пытаясь вырваться из железных объятий. — Без их выполнения тебе придется тащить меня к Алтарю связанной и с кляпом во рту. Прокатит такое венчание?

— Я не буду катить тебя к Алтарю, — странно улыбается он. — Что за условия?

— Сначала дай слово Решающего, что ты их выполнишь! — требую я, так и не получив свободы от крепких рук.

— Я не могу быть столь опрометчивым! — шепчет он. — Сначала условия, потом обещание.

— Ага! Нет уж! — настаиваю я. — Только так. Наоборот никак!

— Эти условия не будут связаны с самим венчанием? — хмуро уточняет он.

— Нисколько! — жарко уверяю я, пытаясь высвободиться из объятий. — Прекрасные условия! И вашим, и нашим!

— Кто такие ваши? — опять не поняв меня, переспрашивает Решающий.

— Это крылатые выражения моего мира, — устало объясняю я. — Чтобы их понимать, надо погрузиться в языковую среду. Ну… и пожить в моем мире.

— Император, кстати, предположил, что ты прибыла в столицу из Северного Королевства, — вдруг сообщает Фиакр.

— Почему из Северного? — как можно равнодушнее спрашиваю я.

— Вы с Обещанной Моникой пели о зиме, метели, вьюге и приходе весны. Смена времен года в Империи есть только в Северном Королевстве, — внимательно наблюдая за выражением моего лица, отвечает он.

— Наверное, Моника оттуда… — тут же подставляю я Монику-Ларису. — Это ее любимая песня.

А что? Как-нибудь выкрутится! Елена ей в помощь!

— У Алтаря все игры кончатся! — строго предупреждает меня Фиакр.

— Кстати… об Алтаре… — ворчу я, сама себе напоминаю муху, попавшую в паутину: такое впечатление, что у Решающего восемь конечностей — как ни повернусь — бесполезно, он продолжает меня обнимать. — Мои условия таковы… Император отпускает, милует, прощает, нужное слово подбирайте сами, Бошара. Безоговорочно. Раз и навсегда. Без возможности передумать.

Решающий потрясенно смотрит на меня, пораженный моей наглостью, и даже разжимает руки, обнимающие меня за талию, — я свободна. На всякий случай отскакиваю в сторону и поправляю серебряные кружева на юбке.

— Ты не можешь этого требовать! — надменно говорит Фиакр. — Это невозможно!

— Как скажешь! — мгновенно соглашаюсь я. — Невозможно так невозможно. Я приглашу тебя на свою свадьбу с избранником из свиты Императора. Жду ответного доброго жеста. Очень любопытно, кто из этих сотен Жаждущих, прости, Обещанных, всё-таки придет к финишу первой.

Высокий мужчина с мощными плечами и гневно горящими черными глазами делает два широких шага и снова хватает меня. И это уже не похоже на крепкое объятие — это напоминает спортивный или боевой захват на удушение.

— Это твое условие? — сквозь зубы спрашивает он. — А если Бернард прав, и Бошар — изменник, посланник Тьмы?

— Это твой Бернард — изменник и посланник Тьмы! — хриплю я, ощущая недостаток воздуха. — Я докажу, что Андрэ Бошар — преданный Империи маг. Интриги Бернарда и Лефевра — причина ареста Первого Хранителя Империи.

— Это слишком серьезные обвинения! — возражает Фиакр, ослабляя хватку и давая мне возможность вдохнуть пару глотков чистого воздуха. — Бернар двести лет не надевал красную рясу палача, хотя перебежчиков за это время было более чем достаточно!

— Расскажи! — прошу я. — Расскажи, что за черная кошка пробежала между вами? Я же видела и слышала всё, что и как вы друг другу говорили, совершенно ясно, что вы друг другу малосимпатичны.

«Пробежавшая черная кошка» никак не напрягает Фиакра: надо будет выяснить, какие у них тут есть приметы.

Фиакр не просто отпускает меня, он даже отходит на несколько шагов назад.

— Этой истории много лет… — нехотя произносит он. — Нет смысла об этом вспоминать!

— Ирен? — внезапно догадываюсь я. — Это всё из-за Ирен?

Лицо Фиакра каменеет.

— Ты не повел ее к Алтарю и этим оскорбил Бошара? — начинаю набрасывать подводящие к истине вопросы. — Или она была оскорблена твоей непостоянностью и разборчивостью?

Решающий долго молчит, мрачно глядя на меня. Потом говорит сухо и безразлично:

— Почему не повел? Повел.

Некрасиво открываю рот, очень удивившись.

— Вы с Ирен венчались?!

— Нет. Алтарь сразу остыл, когда началась церемония, — Решающий недоволен темой разговора.

— И что это означает? — не понимаю я. — Что она не Sorcière? Или не Nomme? Не Destine?

— Что она даже не Promis, не Обещанная.

— Как такое может быть? — поражаюсь я. — Обещанная — это невинная девушка из магической семьи, чьи родители осознанно приняли решение предложить ее Решающему. Для этого ее отправляют на учебу, а потом поручают Хранителю. Первому или Второму. Верно?

— Верно, — кивает он и добавляет. — В этом смысле Ирен могла бы быть Обещанной, если бы не обман.

— Она тебя обманула? Тебя? Решающего? Бошара? Как? В чем? — тороплю я его с ответом.

— Алтарь не подтвердил ее невинность, — жестко отвечает Фиакр.

Снова некрасиво открываю рот.

— Странно… — не верю я. — Не идиотка же она! О требованиях к Обещанной знают все. А она — воспитанница самого Бошара!

— И тем не менее! — настаивает на своем Фиакр.

— Во время прорывов в ваш мир… — начинаю я, и Решающий морщится при новом упоминании о «попаданстве», — я видела и слышала тебя и Ирен. И у меня сложилось впечатление, что вы любовники.

— Ты ошиблась, — снова морщится Фиакр. — Такие отношения между Решающим и Обещанной невозможны и бессмысленны. Магию и Магму не обманешь. Как и Тьму…

— Вернемся к нашим баранам! — бодро меняю тему и с извращенным удовольствием вижу, что он меня не понимает. — Ты мое первое условие слышал.

— Первое? — давится собственным вопросом Решающий. — Есть и второе?

— И даже третье! — искренне смеюсь я.

Решающий снова замолкает, продолжая сверлить меня злым, недовольным взглядом.

— И первое, и второе, и третье! — нахально вздергиваю нос. — Иначе к Алтарю ты пойдешь с Моникой-Лари…, ну, то есть с Моникой.

— Почему же с Моникой? — злится он. — Она из будущей сотни. Из твоего набора есть еще девяносто девять.

— Точно! — я даже хлопаю в ладоши. — Именно! Ребекка! Я вспомнила прекрасную кандидатуру! Лефевр будет счастлив!

Развернувшись на каблуках, Решающий широкими шагами выходит из мозаичного зала. Шаги сопровождаются громким грозным эхо, напоминая мне, кто хозяин ситуации.

Так… Если меня не выдадут Бернарду, то с Фиакром мы еще поборемся.

Проходит еще пара томительных часов в одиночестве, на полу, на попе. Этакая одиночная камера невероятных размеров. Наконец за мной приходят те же двое в черном — императорская охрана.

— Госпожа Лунет! — обращается один из них ко мне негромко и максимально вежливо. — Позвольте проводить вас в ваши покои!

Выбор у меня небольшой: вредничать и оставаться в мозаичном зале до потери сознания или пойти туда, куда поведут. Не факт, что это будут именно мои покои.

Изящно протягиваю руку, чтобы подняться с пола. В ответ ни руки, ни слова. Оба мужчины смотрят на меня почти испуганно. Они меня боятся? Кряхтя и вздыхая, встаю сама. Грубияны!

Меня отводят в мои покои, где я нахожу встревоженную и заплаканную Нинон, ругающуюся с тем самым красивым серо-серебристым котом какой-то элитной породы.

— Куриная печенка — это лучшее, что было на кухне! Что тебе еще надо? Чем тебя кормить? И почему уход за тобой поручили именно мне?

На каждое слово Нинон шикарный кот высокомерно фыркает, презрительно щуря свои огненно-желтые глаза.

— Госпожа! — Нинон видит меня и тут же бросается на колени, буквально хватая меня за ноги. — Вы вернулись! Про господина Бошара во дворце говорят ужасные вещи! Сюда только что приходили имперские ищейки, всё-всё осмотрели. Ничего не сказали, ни о чем не спросили — просто ушли.

Кот, сверкнув умным взглядом, грациозно спрыгивает с кушетки и медленно подходит к нам, издавая весьма противное мявканье.

— Кыш, проклятый! — вставая с колен, сердится Нинон. — Надоел! Императорский распорядитель в каждую комнату дворца поселил по коту. Этот достался нам. Говорят, что Его Высокопревосходительство, господин Решающий, зарядил их магией для защиты императорской свиты.

— Понятно… — подозрительно смотрю на серого красавца.

— Госпожа! — причитает Лунет. — Что будет с господином?

— Иди-ка сюда! — осеняет меня, я хватаю служанку за руку и тащу к своей кровати. — Расскажи-ка мне, дорогая, про Ирен! Она же жила в доме Бошара? Ты же ей прислуживала?

— Я? — испуганно спрашивает Нинон и, пряча взгляд, говорит. — Нет. Я ей не прислуживала. У нее была своя служанка. Да. Она жила в нашем доме.

Держу Нинон за руку и чувствую, как девушка дрожит всем телом.

— Ты чего-то или кого-то боишься? — настаиваю я.

Кот недовольно смотрит на нас.

— Он, наверное, голоден! — Нинон вскакивает и снова прячет взгляд. — Я принесла ему с императорской кухни вываренную в молоке куриную печенку, но он не стал даже на нее смотреть! Я сбегаю к повару и спрошу, чем еще кормят императорских котов.

Не успеваю даже задержать ее — Нинон мгновенно скрывается за дверью.

— Дура! — говорит красавец кот голосом Франца.

— Я так и подозревала, — улыбаюсь я. — Еще когда бальное платье примеряли, и ты возле Бошара и Амели терся! И она не дура!

— Я вообще-то о тебе! — хамит Франц, точа когти о резную ножку огромной кровати. — Почему до сих пор не выполнила просьбу Моники? Ты уже не хочешь домой?

— Хочу. Я к Алтарю не хочу, — оправдываюсь я. — Кроме того, надо вызволить Бошара и найти Ирен! Я не могу бросить в беде этого замечательного человека и ту, которую спасла от потери сознания и памяти. Я не верю, что Ирен сошла с ума, как утверждает Бернард. Не верю, что она исчезла. Его Святейшество играет свою игру.

— Это потеря времени! — возмущается Франц, лениво глядя на собственный хвост. — Выполни просьбу Моники — и мы сразу окажемся в твоем мире! Вспомни родителей, брата, подругу!

— А кто поможет Бошару?! У них тут настоящие репрессии! — я дергаю кота за хвост.

Франц от неожиданности выгибает спину и шипит на меня разъяренно.

— Осторожно! — кричит вернувшаяся Нинон. — Он вас поцарапает! Иди, чудовище, ко мне, я тебе сметану принесла, жирную, свежую!

Франц, не оборачиваясь, гордо уходит в угол к миске.

Нинон спохватывается:

— Госпожа! К вам гостья!

В комнату степенно вплывает Моника-Лариса, сопровождаемая охранником Императора. Он кланяется, острым взглядом оглядывает комнату, снова кланяется и остается за дверьми. Нинон по моему сигналу выходит за ним.

— Ну! Узнала! — кидается ко мне Моника-Лариса.

— Когда? — возмущаюсь я. — Я несколько часов просидела в огромном пустом зале на полу. Со мной беседовал только Решающий. Сказал, что готов вести меня к Алтарю.

— Отлично! — почти визжит Моника-Лариса. — Соглашайся только за имя! Имя! Слышишь?!

— Чего орешь? — сердито говорю я, испытывая смутную неприязнь к девушке. — Так не только я услышу.

— Да-да! — шепчет она. — Это я от радости!

— Неужели так рада моему возвращению домой? — усмехаюсь я.

— И этому тоже, — кивает она, оглядываясь на дверь. — Я так благодарна Елене и Антону! Благодаря им сбылась моя мечта! Я здесь! И ты должна сделать для Елены то, что она хочет!

— Ты рада, мечта сбылась твоя, а должна я? — иронизирую я устало.

— Прости! — искренне говорит она. — Я понимаю, как тебе трудно! Но ты же сама хочешь домой, а я сама хочу остаться! Для Елены это очень просто!

— Если просто, то зачем условие? Да еще такое странное! — спрашиваю я.

— Тебе какая разница? — беспечно отвечает Моника-Лариса. — Ей имя, тебе дом. Всё по-честному! Хотя… Я вообще не представляю, как можно от всего этого отказаться!

— От чего от всего? — недоумеваю я. — От этого странного и страшного магического мира, который мне, дай бог, просто снится?

— От мира, который не может сниться двоим. От брака с самым могущественным мужчиной Империи. От приключения длиною в жизнь! — жарко, страстно говорит Моника-Лариса, нет, пожалуй, это говорит только Моника. — От любви!

— С любовью не горячись! — советую я тоном мудрой прапрабабушки. — Твой восторг по поводу этого мира преувеличен впечатлением от чтения бульварной литературы и молодостью. В этом мире враждебно относятся ко всем «пришельцам», будь они от Тьмы или из другого мира. Меньшее, что тебя ожидает в «случае провала», это развеивание. Как я поняла, это что-то на уровне разборки на атомы. Как тебе перспектива?

— Елена обещала полную безопасность! — беспечно отзывается на мои слова Моника-Лариса. — А она всемогущая!

— Всемогущая? — с сомнением переспрашиваю я. — Это вряд ли… Тогда она не давала бы мне задание, а всё узнала бы сама!

— Значит, самой нельзя! — убежденно утверждает Моника-Лариса.

— Не думаю… — успеваю ответить я, но в этот момент открывается дверь и на пороге я вижу… Первого Хранителя Империи Андрэ Бошара.

Живой. На первый взгляд, невредимый. Одетый с иголочки в серо-голубой бархат и молочно-пенные кружева на манжетах.

— Господин, — Моника-Лариса делает глубокий поклон, я же просто бросаюсь в его теплые и крепкие отеческие объятья.

— Лунет, милая моя! — с глубоким чувством говорит Бошар, обнимая меня. — Всё ли у вас в порядке?

— Смотря с какой стороны посмотреть… — честно отвечаю я похоже единственному человеку в этом мире, кому интересна и важна моя жизнь отдельно от Решающего. — А как вы? Что было с вами? Вам удалось доказать свою невиновность?

— Я спешу вас успокоить! — бодро произносит Бошар и с каким-то наигранным удовольствием добавляет. — Мне не пришлось ничего доказывать. Его Высокопревосходительство господин Последний Решающий убедил Их Величеств, что не надо никаких допросов в Тихой Комнате и сумел всё объяснить.

— Да?! — полурадостно-полуиспуганно реагирую я. — Никогда бы не подумала, что он способен на благородный поступок.

— Это не благородный поступок, вы правы, госпожа Лунет! — в моей комнате появляется Фиакр собственной персоной (не девичья келья, а проходной двор!). — Это твое условие на наш брак.

— Ну, положим, не на брак, а на венчание с риском для жизни! — не стесняясь присутствующих, парирую я. — Экскурсия к Алтарю с непредсказуемыми последствиями!

Моника-Лариса смотрит то на меня, то на Фиакра, то на Бошара. Смотрит во все глаза. Ловит каждое слово. Сейчас она похожа на сумасшедшую фанатку, попавшую в гримерку к кумиру и не верящую в свою необыкновенную удачу.

— Спасение невиновного ты ставишь себе в заслугу? — презрительно фыркаю я. — Возвращаемся к дискуссии о благородстве.

— Это было твое условие! — гневно говорит Решающий. — Я его выполнил.

Пыхчу от негодования и упираю руки в бока, как героиня дешевой комедийной пьески, недовольная поведением своего мужа-пьянчужки.

— Их три! — почти кричу я, заставив Монику-Ларису посмотреть на меня с осуждением. — И мне нужны гарантии безопасности моего Хранителя!

— Я Решающий Империи! — по-военному четко выговаривает слова Фиакр. — Я не нарушаю своих слов и обещаний!

— Нарушаете, Ваше Превосходительство! — дерзко вскидываю подбородок. — Вы выбираете не ту, которая суждена вам. Не ту, которая для вас предназначена. Не ту, которая вас любит.

Последнее предложение выводит Фиакра из себя. Хлипкий всё-таки в этой Империи Последний Решающий… Нервный… Легко возбудимый… Да… Империя реально в опасности…

— Вы собираетесь выполнять свое слово? — холодно спрашивает Решающий.

— Ес-тест-вен-но! — гордо говорю я. — Но это только первое!

— Оставьте нас! — не глядя на Бошара и Монику-Ларису, приказывает Фиакр, и ровно через пару секунд мы остаемся одни.

— Я слышала от Бошара легенду о том, что Решающего и его избранницу должны связывать настоящие глубокие чувства, иначе Алтарь распознает ложь, — тут же нападаю я. — И именно поэтому такие сложные ритуалы созданы для твоего выбора.

— Это легенда, — равнодушно отвечает Фиакр. — Свидетелей венчания предыдущего Решающего и Promis, Обещанной, нет. Мы их не нашли.

— Она точно была Обещанной? — оживляюсь я. — Не Nomme и не Destine, а Promis?

— Теорию о возможности сочетаться с Nomme, Именованной, предложил Бернард, — устало и как-то отрешенно рассказывает Фиакр. — Он верит в могущество своей магии и хочет подобрать мне самую достойную спутницу. Он считает, что сочетание особых имен может быть принято Алтарем.

— Но ты же сам должен желать настоящего чувства! — горячусь я. — Неужели не ждешь свою Предназначенную — Destine?

— Destine может быть только Sorcière, Колдуньей, — так учил меня еще отец нашего нынешнего Императора. — Не только меня, всех нас.

— Если Империя в такой опасности, то почему столько бюрократических проволочек? — возмущаюсь я.

Большие черные глаза Решающего округляются. Он меня не понимает.

— Странно… — ворчу я. — Я просто уверена, что слово «бюрократ» французское.

— Что значит «французское»? — спрашивает он.

— В моем мире есть такая страна — Франция, — терпеливо объясняю я, обрадовавшись, что Фиакр не рычит при упоминании «моего мира». — Ее государственный язык — французский. Множество слов в вашем мире французского происхождения. Я поняла это по Великой Книге Имен. И это не может быть совпадением. Вот твое имя…

При последних словах изящная бровь Решающего изгибается.

— Вот твое имя — Фиакр — это «Ворон». Тебе оно очень подходит, — иду сразу ва-банк. — И Леонард — «Лев», и Мэтью — «Подарок бога». Все имена тебе подходят.

— У каждого имени своя история, — уклончиво отвечает Фиакр. — Каково твое второе условие?

— Найди Ирен! — мгновенно ориентируюсь я. — Я спасла ей жизнь — и я за нее в ответе.

— Ирен не могут найти лучшие ищейки Императора уже много дней, — раздраженно говорит Решающий. — Совершенно непонятное мне условие!

— А ты сам ее искал? — огрызаюсь я. — Непонятно ему! Сам искал? Это же твоя Обещанная! Все Обещанные здесь твои!

— Она уже не моя! — сердится Фиакр. — Ее судьба никак не связана со мной теперь, после того…

— Зачем же она преследовала тебя повсюду? — раздражаюсь и я. — Влюблена была? Замуж хотела? Ревновала? Мстила?

— Я понял второе условие, — не отвечает на мои вопросы Решающий. — Ты специально требуешь от меня то, что сложно выполнить.

— Если не ты, то кто? — философски замечаю я и саркастически добавляю. — Ты самый всемогущий маг этой несчастной Империи! По крайней мере, так заявил твой любимый наставник и по совместительству душегуб — Бернард.

— Это факт. Он не подлежит сомнению и тем более не может быть осмеян, — гордо говорит Фиакр. — Мне понятно твое второе условие. Ирен будет найдена в кратчайшие сроки. Каково третье?

— Э… нет… — отрицательно мотаю головой. — Это тебе не акция три в одном!

Недоуменный взлет бровей.

— И не сказка волшебная! — принимаю решение не жалеть разум и психику Фиакра лингвистическими послаблениями, он уже от меня знает, хотя и делает вид, что не верит, что я «иномирянка». — Чтобы всё и сразу тебе — не пойдет! Утром деньги — вечером стулья!

Знаменитая фраза Ильфа и Петрова никак не воспринимается моим собеседником. Вот только здесь я понимаю, насколько богата наша речь метафорами и идиомами!

Растерянность на лице Фиакра сменяется раздражением.

— Готовьтесь к венчанию и встрече с Алтарем, моя госпожа! — иронично и зло констатирует он и не прощаясь уходит.

Возвращается Моника-Лариса. Она возбуждена от любопытства.

— Ну?! — вопрошает она. — Ну?!

— Что ну? — сержусь я.

— Он сказал тебе свое имя?! — она даже прижимает руки к сердцу, демонстрируя свое волнение и беспокойство.

— Ты вообще не соображаешь?! — даю волю своему плохому настроению. — Это главная тайна Империи! За ней охотятся все ее враги! А Последний Решающий Империи, последняя ее надежда на спасение от Тьмы, уже погубившей, уничтожившей Западное Королевство, вот так взял и назвал свое имя первой попавшейся!

— Ты не первая попавшаяся! — хватает меня за руку моя новая-старая подруга. — Ты его невеста! Он сам на этом настаивает! Он считает тебя Колдуньей! Елена в этом уверена!

— Идите к черту со своей Еленой! — почти психую я. — Ей легко рассуждать там, в нашем мире! А здесь страшно и опасно! И я никакая не Колдунья! Я могу вообще погибнуть у Алтаря! Вы это хоть понимаете?!

— Ты что?! — почти шепотом отвечает на мои обвинения Моника-Лариса. — Ты что?! Елена нам обеим желает только добра! Ее задача — подарить нам счастье любви в этом мире!

— Да ты зомбированная… — устало сдаюсь я. — Тебя никак не убедить. Ты поймешь всё, но будет поздно.

— Не говори глупости! — теперь уже сердится она. — Так что с именем?

— Стой! — меня внезапно озаряет. — Ты же как-то связываешься с Еленой? Как?!

Моника-Лариса краснеет, бледнеет, но блеет:

— Я не могу сказать… Это ее приказ… Это ее тайна…

— Вот поэтому и идите к черту! — страстно, искренне отправляю я их. — Я рискую жизнью, а у вас от меня какие-то секреты!

— Я спрошу! — обещает девушка, краснея от огорчения. — Я обязательно спрошу! Не волнуйся! Но Елена просит тебя узнать его имя до венчания! Ты ничем не рискуешь!

— Ага! — горько смеюсь я. — Вообще ничем! Конечно! Во-первых, так он мне и сказал. Во-вторых, где гарантия, что он скажет правду. У него этих имен… Только я знаю три имени!

— Не отчаивайся! — Моника-Лариса зачем-то оглядывается по сторонам. — Елена сказала мне по секрету, что Решающий почти влюблен в тебя! И никогда от тебя не откажется! Это так замечательно!

— Замечательно? — недоверчиво говорю я. — Ничего замечательного в этом не вижу. Он — Последний Решающий Империи. Его имя — имперская тайна. Он может его произнести только в тот момент, когда невесту примет Алтарь. Он не станет произносить его раньше. Это же очевидно! Как вы не понимаете!

— Понимаем, — успокаивающе говорит моя собеседница. — Поэтому и не торопим. Ты находчивая — ты что-нибудь придумаешь! Ты узнаешь его имя — и Елена сразу переправит тебя домой!

— Какое благородство! — иронизирую я. — Что ей, такой могущественной, мешает узнать его самостоятельно, а меня просто отправить домой? Я сюда не просилась!

— Значит, не может, несмотря на всё свое могущество, — еле слышно шепчет Моника-Лариса, снова воровски оглядываясь, словно Елена может нас подслушивать. — Но твое возвращение и мое пребывание здесь, включая брак по любви, зависят от твоего успеха, это ее условия.

Прекрасно! У меня условия. У Фиакра условия. У Елены, этой интермировой мошенницы, тоже условия. Мило…

Моника-Лариса покидает меня, и тут же из-под тахты вылезает серебряно-серый кот. Он выплевывает комок шерсти и ворчит:

— Обманщица! Ты обещала взять меня с собой!

— И как же я тебя обманула? — возмущаюсь я. — Я разве туда отправляюсь без тебя? Если бы ты знал Елену, ты бы понимал, что она беспокоится только о себе. Ей моя жизнь, как тебе это кошачье тело, — временное событие.

— Моих возможностей даже при твоей помощи недостаточно! — желтые глаза неприятно прищуриваются. — Третьим условием ты выставишь имя?

— Скорее всего… — вздыхаю я. — Но Решающий на такую уловку не поведется. Кстати, просвети, зачем всем его имя? Ну, узнаем мы у Алтаря, что он Петр или Владимир, хотя нет… Пьер или Вольдемар… И что? Небеса развернутся?

— Что-то вроде этого, — спокойно объясняет мой странный и непослушный фамильяр. — По легенде, как только у Алтаря Последний Решающий произнесет свое настоящее имя, он на пару мгновений станет абсолютно беспомощным и открытым Тьме. И защитить его сможет только любовь невесты.

— Как? — интересуюсь я, поглаживая урчащий от голода живот. — Ей надо крикнуть «Я люблю тебя?»

— Легенда об этом умалчивает, — хихикает Франц.

Хихикающий кот — то еще зрелище.

Появившаяся с подносом еды Нинон смело отодвигает ногой кота и ставит поднос на мою кровать.

— Госпожа! — заботливо говорит она. — Вы ничего не поели на траурном ужине.

— На каком траурном ужине? — живо интересуюсь я, глотая слюну при виде жареного окорочка и трюфельного соуса.

— После Черного Бала всегда проводится траурный ужин, — рассказывает служанка, расправляя на моих коленях льняную салфетку и наливая в толстостенный зеленый бокал какое-то розовое вино. — Господин Бошар сказал, что вас заперли в какой-то отдельной комнате, пока все ужинали. Какой кошмар! Его в тюрьму, вас под замок!

Какие милые люди! Действительно! Одного в темницу, другую в пустой зал на пол попой. А сами выпить и закусить. Да… Эта магическая Империя точно в опасности!

— Нинон! А та служанка, которая ухаживала за Ирен, до сих пор живет в доме Бошара? — спрашиваю я, хватая мягкую маленькую беленькую булочку и практически целиком заталкивая ее в рот.

Нежно-голубые глаза Нинон округляются от страха: то ли за ширину моей глотки, то ли от содержания вопроса. От ответа девушку спасает приход Андрэ Бошара.

— Почти полночь, — говорит он. — Но мы отправляемся домой.

— Мы?! — радостно переспрашиваю я, вскакивая и роняя салфетку на пол, и сомневаюсь. — Мне можно уехать из дворца? Сам Император говорил мне, что…

— Я был на приеме у Его Императорского Величества! — гордо говорит Первый Хранитель Империи. — И в знак извинения, в знак доверия Его Высокопревосходительству, господину Последнему Решающему, Император Раймунд разрешил мне заниматься вами, моя дорогая воспитанница. И мы с вами в знак принятия этих извинений, в знак огромного уважения Императорскому слову с благодарностью… но немедленно покидаем этот дворец!

— Ура! — кричу я, не обращая внимания на удивление окружающих.

Ну, не знают они такого крика. Это их проблемы.

Через час, умытая, причесанная, довольная, я укладываюсь спать. Франц в своем привычном и обычном облике маленького старичка сидит на краю и болтает ножками в новых белоснежных туфлях.

— Где ты их берешь? — зевая, интересуюсь я. — Они не похожи на обувь ручной работы.

— Доставляют из твоего мира, — просто отвечает он.

Сон как рукой снимает.

— У тебя есть возможность посещать мой мир, а ты мне голову морочишь?!

— Вот еще! — сердится он. — Была бы — только бы меня и видели! У меня есть человечек… Посредник…

— Ух ты! — восхищаюсь я. — А через него…

— Бесполезно! — огорченно говорит фамильяр. — Сотни раз пытался. Он утверждает, что может доставлять только неживые вещи и не крупнее туфель.

— Вот это да! — присвистываю я. — Вот это новость! Да таких посредников у вас, наверное, много?

— Мне известен только один, — пожимает плечами Франц.

— А я могу с ним встретиться? — воодушевляюсь я.

— Нет! — быстро реагирует на мой вопрос фамильяр. — Это совершенно невозможно!

— Ладно… — примирительно соглашаюсь, временно отступая. — Я очень хочу спать… До завтра!

— Госпожа! Госпожа! — кто-то трясет меня за плечо и голосом Нинон будит, заставляя резко вынырнуть из теплого сна, в котором я с мамой, папой и братом Шуркой украшаю новогоднюю елку во дворе деревенского дома: вот противный Шурик запихивает снежок сначала в рот, потом мне за шиворот, а мама, смеясь, помогает мне убрать из-под куртки снег, грея мою шею горячими ладонями. — Госпожа Лунет!

Надо мной действительно стоит Нинон, бледная, встревоженная, испуганная.

— Госпожа Лунет! — почти стонет она. — Я должна вам рассказать… Я должна вам показать… Я не понимаю и боюсь… наверное, это очень опасно… но вы из магической семьи… и мы должны защитить господина Бошара…

— Ничего не понимаю, — тряся головой и сбрасывая остатки сна вместе со снегом за шиворотом, бормочу я. — Что ты несешь? Кто в опасности?

— Вокруг дома множество людей Императора, — шепотом докладывает Нинон. — Только что никого не было, а теперь их десятки. Наверное, господина пришли арестовывать! Наверное, что-то еще произошло! Вы же Sorcière! Спасите моего господина!

— От чего спасти? Как? — спрашиваю я. — Они зашли в дом?

— Нет! — отрицает служанка. — Они на улице.

— Ну, так заприте все двери на все замки! — зевая, советую я. — И никого не пускайте!

Нинон смотрит на меня с досадой:

— Это люди Императора! Мы не можем не открыть им дверь! Их командир — маг. Он все двери откроет и без нашей помощи!

— Мне помнится, что дворец Императора, дворцы Королей, дома Хранителей защищены какой-то особой системой! — чуть не добавила «сигнализации», но вовремя опомнилась.

— Это ничего не значит для ищеек Императора и Решающего! — нервно вздрагивая, возражает Нинон.

— Понятно, — соглашаюсь я. — Кто защитил, тот и нападет.

— Что делать, госпожа? — паникует Нинон.

— А что говорит Хранитель? — интересуюсь я, плохо соображая, что же делать.

— Я не будила его. Он очень устал, был напуган и заснул очень быстро. Спит крепко. Сон ему очень нужен! — докладывает Нинон.

— А я не устала? — ворчу я обиженно, но тут же улыбаюсь верной служанке. — Кстати, это может быть просто охрана или караул. Нас отпустили, но проверяют.

— Но их не было, госпожа! Они появились только что! Меньше часа назад! Через два часа рассвет! Почему только сейчас? Нас не сопровождали от дворца до дома, — логичные вопросы Нинон меня настораживают.

Встаю, накидываю теплый стеганый халат, вышитый павлинами:

— Покажи!

Нинон ведет меня на третий этаж дома Бошара по кованой витой лестнице. Мы осторожно выходим на маленький балкон, увитый пышно разросшимся декоративным виноградом. Но здесь уже кто-то есть. Высокая тонкая фигура, явно женская, закутанная в вязаную шаль темного цвета.

— Кто здесь? — испуганно вскрикивает Нинон, загораживая меня собой.

— Не кричи! Привлечешь внимание! — сердитым шепотом ругает ее женщина, оборачиваясь к нам.

— Ирен? — почему-то не удивляюсь я, искренне радуясь. — Ты сама нашлась или Его Высокопревосходительство расстарался?