Красный тряпочник (СИ)

Глава IX. ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО И ПРОЧИЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ

Я не стеснительный, но мне не нравится,

Когда сверлят меня три короба,

Мозги мои думающие плавятся,

Когда усеяна ими вся стена.

Четыре на квадратный метр и свыше,

Север, юг, запад, восток,

От подвала тянется к крыше

Всеобщей несвободы росток.

В.А. Афонин, «Contrôle total».

Ярослав сидел на стуле в кабинете Боровикова и заканчивал доклад о предыдущем расследовании. В окне виднелись городские пейзажи Житной и Мытной улиц, Калужской площади, Ленинского проспекта, Крымского вала и кампуса МИСиСа. На стене висел портрет с гордым товарищем министром внутренних дел, а на одной из перпендикулярных сторон — наградной «Маузер» с прикладом старого образца, способный стрелять лишь «обычными» пулями. Боров сидел в широком кресле за столом из вишнёвого дерева, перед полковником стоял личный компьютер «Искра». В другой конец стола встраивалась так называемая «командирская» панель: защищённый радиоканал, спецтелефон, спутниковая связь, кнопки для мгновенного соединения с первыми лицами и т. п. В дальнем правом углу комнаты на видном месте в напольные флагштоки были установлены знамёна СССР и РСФСР. В закрытом стальном сейфе хранилось нечто, известное лишь Антону Владимировичу, а в шкафах располагались папки с важными делами и толстые талмуды по различным юридическим вопросам и проблемам. Перед книгами и бумагами на полках помещались фотографии молодого и не очень Боровикова с однокурсниками, сослуживцами и просто родными. В отдельную изящную рамку Боров поместил копию диплома с отличием Академии МВД.

— Качественно поработал, ничего не скажешь. Подтвердилась гипотеза, что Тряпочник зачищал некую ОПГ. — Боровиков отхлебнул чая с лимоном из крупного термоса. Закрыл тару и добавил более тихим голосом: — Ярослав, от всех силовиков пришли ответы на мои запросы. Никто ничего не знает про твой отряд «Гамма».

— А что вы тогда скажете на это? — Коломин протянул начальнику копию переписки с Приставловым, откуда, понятное дело, предварительно удалил все компрометирующие детали.

Нахмурившись, Боров внимательно ознакомился с содержимым листа и несколько раз медленно перечитал его. Недоверчиво взглянув исподлобья, спросил:

— Кто твой информатор?

— Необычайно надёжный и осведомлённый человек, — пространно отозвался Ярослав, совершенно не желая лишний раз «светить» Приставалова. Журналист практически не обладал никакой защитой и мог пострадать от рук неизвестных в любой момент.

— Я оставлю это себе? — после одобрительного кивка Коломина Боровиков неуклюже поднялся, быстро спрятал бумагу в сейф и плюхнулся обратно в кресло. Сложил толстые пальцы в замок. — Я слышал об этих происшествиях. Но сейчас ими занимаются другие люди.

— Почему не Экспериментальный отдел? — с заметным возмущением возразил Ярослав.

— Потому что Экспериментальный отдел занят Красным тряпочником и остальными неразрешимыми и трудноразрешимыми делами, — проворчал Боровиков.

За окном с криками нагло пролетела воронья стая.

— «Валы», которыми пользуется «Гамма», винтовки редкие. Можно бы было легко отследить пропажу или легальную закупку через ведомство, — предположил Коломин.

— Теоретически — да. Практически — нет, так как в наше время такие следы тоже хорошо заметаются. Поди поищи этот «Вал» где-нибудь в Афганистане, — отмахнулся Боров. — «Гамму» пока оставим на второй план, твоя основная цель — Красный тряпочник. Ещё остаются таможенница, химик и режиссёришка. В целом, цепочка сложилась, но нужно подтвердить или исключить их участие в афере с ЗИЛами.

— А если подтвердится, то выходит, что Красный тряпочник хороший, раз выполняет нашу работу? — спросил Ярослав, собираясь на выход.

— Никакой он не хороший, — молнии злобно сверкнули в глазах Борова. — Никто не имеет права брать на себя наши функции. Гад должен быть приставлен «к стенке». Можешь поработать за компьютером, проверить всё то, что наговорил тебе информатор. Кем планируешь заниматься дальше?

— Хочу проверить таможню. Тряпочник мастерски проникает на режимные объекты: аэрозавод, электродепо, аэропорт — как будто работал на этих предприятиях с десяток лет и знает каждый закуток и уязвимый уголок. «Гермес» через «Тиресия» не показал, как убийца проникал на ЗИЛ, но я уверен, что поступал он аналогично, как и при инфильтрации на территорию метрополитена. Точно, аккуратно, быстро, как нейрохирург, — признался Коломин.

— Самое главное, что гадёнышу никто не помогал. Действовал в одиночку, без сообщников. — Боровиков глядел на проносящиеся аэромобили за окном. Расслабленно облокотился на подлокотники и словно утонул сам в себе. — Я другого не могу понять, капитан. Москва ежечасно, днём и ночью, находится под неусыпным надзором «Ока». Почему Красный тряпочник ни разу в нём не засветился? Как такое возможно, если каждый москвич или приезжий хотя бы раз в жизни попадает в его поле зрения?

Многоуровневая комплексная система «Око» начала внедряться в столичном регионе в рамках всесоюзной программы «Безопасный город» в начале восьмидесятых годов. Базисом «Ока» служила гигантская совокупность фото- и видеокамер, разбросанных по практически каждому уголку Москвы. Камерами, причём явно не в единичном экземпляре на квадратный метр, оказалось увешано всё: подъезды и стены жилых и нежилых зданий, салоны и наружные поверхности общественного транспорта, системы уличного освещения, рекламная инфраструктура, «гражданские» государственные учреждения и т. п. Малые и средние компании из отраслей вроде розничной торговли, автосервиса или общественного питания также часто присоединялись к «Оку», так как за это им полагались крупные льготы и преференции. Внутри «силовых» ведомств и крупных предприятий вроде ЗИЛа имелись собственные системы слежения, при необходимости сопрягаемые с «Оком». Однако часто руководители подобных организаций не доверяли всесоюзному проекту и часто игнорировали рекомендации подключиться к нему.

Важной надстройкой «Ока» являлась собственная эвристическая нейросеть, анализирующая и создающая социальный портрет гражданина на основе его регулярных перемещений, посещения определённых заведений и веб-сайтов. Если обыкновенный семейный клерк из учреждения, работающий по графику «пять через два» и регулярно посещающий бассейн, станет заниматься скалолазанием или горным альпинизмом, нейросеть не отреагирует. Однако если данный законопослушный гражданин регулярно начал посещать тематические сайты, посвящённые оружию и боевой экипировке, «Око» выставит в его поле жёлтый знак вопроса. Если система поймёт, что на телефонный провод или интернетный кабель поставлен блокатор, знак вопроса окрасится в красный. Если случайно в разговоре по телефону или на улице гражданин произносит слово или фразу, занесённую по конкретному критерию в некий «чёрный» список, а фрагмент этой речи улавливает ближайший микрофон «Ока», то в профиле вероятного бунтаря возникает уже красный восклицательный знак.

С точки зрения властей, опыт Москвы по внедрению и развития проекта «Око» оказался успешным, и затем практику системы слежения перенесли на остальные важнейшие города Союза: Ленинград, Киев, Минск, Ростов-на-Дону, Саратов, Казань, после — на все остальные республиканские и областные центры. С началом девяностых годов пристальный взор «Ока» стал обращаться на города от полумиллиона населения и меньше. Возможно, «Око» к двадцатым годам двадцатого века охватит и всю немногочисленную сельскую местность, а также практически всю малозаселённую территорию, разбросав свои сети на территории всего советского государства.

Из названия всесоюзной программы читатель уже догадался о целях, ради которых осуществлялось создание, внедрение и развитие «Ока». Миссией проекта являлось «создание безопасного города, свободного от посягательств преступности на жизнь и имущество добропорядочного советского гражданина». В систему «Око» загружались фотографии, физиологические и фенотипические параметры (рост, вес, телосложение, цвет глаз и волос, острые и хронические заболевания и т. д.), паспортные данные, включая семейный статус и отношение к воинской обязанности, род деятельности, партийная принадлежность, наличие судимости, информация об имуществе, данные ГЛОНАСС с владеемых транспортных средств и некоторые иные параметры. Конспирологи с форумов Atommail зловеще поговаривали, что перечень критериев, по которым происходит анализ гражданина «Оком», является намного шире заявленного и содержит такие интересные пункты, как «нелояльность коммунистическому строю» и «количество антикоммунистических радикальных взглядов или высказываний». Якобы далее «Око» выстраивало рейтинг всех граждан, за исключением «силовиков» и крупной партийной и финансово-промышленной номенклатуры, по принципу: «Послушный получает всё, недовольный получает остракизм».

Действительно, помещённый под домашний арест человек не смог бы воспользоваться метрополитеном: створки турникетов просто бы перед ним не раскрылись. Злостный неплательщик налогов не мог купить билеты на поезд или самолёт в другой конец страны, чтобы поразвлекаться на средства сомнительного происхождения. Пропавшего без вести или разыскиваемого без дополнительных усилий со стороны милиции мог обнаружить любой автобус, троллейбус или трамвай, случайно проезжавший мимо. Лихач за нарушения ПДД лишался прав заочно, а в случае езды без водительского удостоверения на своей или даже чужой машине не имел возможности её заправить: бензин просто не лился в бак при виде лика нарушителя.

Официально предполагалось, что тотальное слежение на городских улицах, отсутствие потаённых, скрытых от взора независимого наблюдателя мест приведёт к созданию атмосферы нестерпимости преступлений. Действительно, попробуй ограбь прохожего или угони аэромобиль, когда на тебя уставился десяток — другой стеклянных глаз. Ты вроде спрятался от самых явных из них, что торчат из экранофона подъезда или фонарного столба, но пристальный глазок, повешенный где-нибудь у доски объявлений или продуктового ларька, непременно разглядит тебя. В чём смысл нарушать закон, если правоохранители в режиме онлайн просматривают каждый метр города?

Не зря существует крылатое выражение, что благими намерениями дорога выложена в ад. Изначально концепцию системы «Око» критиковали многие, даже некоторые члены номенклатуры. Кто давал согласие на обработку своих данных? Кто гарантирует конфиденциальность данных, собранных при помощи системы? Кто обладает полным доступом к «Оку»? Кто выстраивает критерии «хорошего и лояльного» или «плохого и неверного» гражданина? Где полный список этих критериев? Будет ли «Око» портить жизнь только злостным нарушителям закона? Или добрый его взгляд можно будет сменить на грозный, если надо доконать какого-нибудь дотошного инакомыслящего либо отправить под откос более успешного конкурента? Наконец, почему уничтожается всяческая презумпция невиновности и почти любого человека государство изначально рассматривает как нарушителя и преступника?

Вопреки агрессивным рекламе и маркетингу, сопровождающим любой крупный проект, уровень преступности не снизился не только на улицах Москвы, но и городов поменьше. Да, от камер «Ока» не спасали маски, балаклавы, шлемы и очки: камеры системы умело определяли пытающегося скрыть свою внешность человека по силуэту, профилю, походке, росту, комплекции, жестикуляции. Сложный алгоритм рассчитывал вероятность нахождения человека в той или иной части города, исходя из его потребностей и интересов. Однако преступники, в силу специфики своей деятельности и образа жизни, чаще являются изобретательнее законопослушных обывателей. Чего они только не изобрели, чтобы обмануть «Око»: ложное синтетическое покрытие головы с чужим лицом, не отличимое от реального, прибавляющая рост обувь со внутренними каблуками, создающий помехи камерам гель для лица, корректировщик осанки и походки для скрытого ношения, создающие вокруг головы виртуальную цифровую маску очки, виртуальный цифровой балдахин для искажения силуэта и многое, многое другое. Использование одних таких изобретений прямо запрещалось властями, другие — в силу невозможности контролировать их распространение входили в повседневный обиход и даже нередко проходили легализацию, ставя своё производство на поток. Чтобы скрываться от взора «Ока», преступный мир разрабатывал что-то своё или воровал у государства и дорабатывал, а государство в виде силовых структур перенимало и адаптировало хитрые технологии и технику преступного мира в свою пользу. Что-то перепадало и гражданскому обществу: можно было сказать робкое «нет» тотальному контролю.

«Око» стало «буксовать» с самого начала своего запуска, вызывая раздражение как со стороны граждан и бизнеса, так и со стороны государства, в том числе и «силовиков». От двадцати пяти до тридцати пяти процентов определений системы были ошибочными: вместо матёрого рецидивиста в отдел могли привезти перепуганного студента-второкурсника. Наводки и сигналы «Ока» всё равно приходилось перепроверять в ручном режиме, что отнимало дополнительные средства и время. Персональные данные честных граждан нередко утекали в «Тёмный нет», где достаточно часто становились достоянием злоумышленников. Фактически «под ключ» преступникам попадал полный социальный портрет потенциальной жертвы, с которой они получали возможность вытворять всё, что душа пожелает. Кражи и угоны происходили именно тогда, когда хозяева были на максимальном удалении от дома и гаража — в отпуске или на работе. Внезапно ставшие одинокими люди быстро похищались неизвестными. Шантажисты вламывались в персональный компьютер и точно знали, на какие больные точки души нажимать несчастной жертве, чтобы выбить наибольшую из возможных сумм.

«Силовики», «красные директора» и партийные боссы «Оком» не отслеживались — это объяснялось «особенностями их работы», «особой уязвимостью перед угрозой и давлением», «принятием ключевых управленческих решений», «доступом к государственной тайне» и т. д. С одной стороны, такую позицию понять можно с точки зрения национальной безопасности и её защиты. Однако получалось, что, с другой стороны, остальные граждане, которые являлись абсолютным большинством, оказывались людьми второго или даже третьего сорта? Очень многих подобный статус-кво раздражал: одни пострадали из-за разглашения личной информации, другим было чисто из-за принципов чести и совести противно, что они верно соблюдают закон, а данные о них продолжают интенсивно собирать и продавать не пойми кому. В итоге увеличился уровень миграции на территорию предприятий-«государств». Их системы тоже послеживали за своими сотрудниками, но утечек там оказывалось на порядки меньше. Кое-где их практически ни разу не случалось. В результате десятки тысяч лиц попросту выпадали из-под всесоюзного контроля. Они начинали любить и уважать приютившую их компанию-гигант, но никак не абстрактное огромное образование под названием «государство».

Как результат, «Око» создало нездоровый психологический климат в обществе. Социальные связи в ряде его сегментов размягчались, становились менее прочными. Трижды приходилось подумать, прежде чем взболтнуть чего-нибудь крамольного даже перед близким человеком. Система походила на совокупность цепей, не дающую возможности никакой струйке пара выйти из огромного кипящего котла. Хозяева мира предпочитали удерживать гремучую смерть внутри до последнего, хотя существовала вероятность взрыва находящегося под экстремальной нагрузкой агрегата.

МВД активно использовала «Око», чтобы раскрывать все возможные преступления, сравнивая результаты анализа всесоюзной сети с выводами, полученными при помощи милицейской нейросети «Логика». «Логика», как и многие ведомственные нейросети, часто была намного эффективнее «Ока». Тем не менее для наиболее качественного раскрытия преступлений требовалось достижение синергии «Ока» и «Логики», и без первой нелегко оказывалось обойтись. Поэтому Антон Владимирович Боровиков как ветеран МВД и большой начальник искренне вопрошал, как Красный тряпочник не попал под несовершенный, но чуткий надзор всесоюзной системы слежения.

Приглушённый дверью кабинета Боровикова, в общей комнате голос Владимира Высоцкого грозно увещевал через радиоприёмник:

Я не люблю себя, когда я трушу,

Досадно мне, когда невинных бьют.

Я не люблю, когда мне лезут в душу,

Тем более — когда в нее плюют.

Я не люблю манежи и арены:

На них мильон меняют по рублю,

Пусть впереди большие перемены —

Я это никогда не полюблю![1]

— Вы, товарищ полковник, и я прекрасно знаем, что «Око» бесполезно против таких, как Красный тряпочник, — ответил Ярослав руководителю. — Такие всегда найдут способ скрыться от самой мощной и дальнобойной камеры.

Боров с неопределённым чувством хрипнул.

— Ну-ну, будет ему ещё, будет… — пробормотал Боровиков, сильно заплыв в собственные мысли. Словно очнувшись и вспомнив о важном, увереннее добавил: — Перед тем, как заняться своими делами, зайди на Посторонним В., дом десять. Тебе там что-то хотели вручить.

— Так точно. Сейчас обязательно к ним загляну, — кивнув, Коломин отправился на выход.

«Улицей Посторонним В.», или просто «Посторонним В.» сотрудники Экспериментального отдела в шутку называли собственную лабораторию, занимающую ни много ни мало пять этажей: с восьмого по двенадцатый — включительно. Лифты на данных этажах останавливались исключительно по предварительному запросу, с лестницы через закрытые двери доступ также позволялся только сотрудникам лаборатории. По приезде на нужный этаж человеку, не работающему в лаборатории, нужно было пройти дополнительную процедуру идентификации и лишь затем — попасть в нужное отделение и нужный кабинет. Из-за закрытого характера данной структурной единицы, где разрабатывались секретные устройства и технологии, пошло и закрепилось шуточное название. «Улица Посторонним В., дом восемь» обозначала восьмой этаж, «Посторонним В., дом двенадцать» — двенадцатый этаж соответственно.

Покинув сослуживцев, Ярослав дошёл до лестничной площадки, вызвал скоростной лифт и спустился на десятый этаж, благо запрос на спуск туда уже был подтверждён. Здесь лестничная площадка пустовала, окно на две трети было заклеено белой плёнкой, а коридоры, расходившиеся в обе стороны, перекрывались толстыми стальными дверьми, больше напоминающими гермозатворы в бомбоубежищах. Над каждым входом висело по автономной защитной системе, включающей камеру, лампочки и мигалку.

— Идентификация, — потребовала автономная защитная система.

— Капитан Коломин, Экспериментальный отдел, — представился Ярослав.

Сетка фиолетовых снова лазеров легла на тело и далее более прицельно — на лицо подошедшего. Датчик опять удовлетворённо пискнул, заработали невидимые моторчики.

— Идентификация. Успешна, — проскрипел бесполый механический голос. — Разовый пропуск. Погашен. Просьба не заходить в помещения, на которые не выписан пропуск. Просьба. Заходить сейчас. Не тратить пропуск лишний раз… В случае необходимости повторного входа. Необходимо заказывать пропуск повторно. Товарищ капитан.

Дверь распахнулась перед Коломиным, и Ярослав шагнул в белоснежный, прекрасно освещённый коридор, в котором, казалось, каждый сантиметр отдаёт чистотой и стерильностью. Капитан под наставляющим плакатом дополнительно почистил тактические берцы, засунув ноги в специального робота-чистильщика производства «Уралмаша». Машина аккуратно удалила все возможные загрязнения, хотя Коломин и так всегда выглядел опрятно, и поблагодарила посетителя за соблюдение чистоты и гигиены. Время от времени из одних кабинетов в другие перемещались учёные, некоторые шли из одного конца коридора в другой, прочие двигались в сторону внутрилабораторной лестницы, которая не сообщалась с основной частью здания Экспериментального отдела. Многие знакомые деятели науки приветственно кивали Ярославу, следователь же аналогично здоровался в ответ.

В целях соблюдения техники безопасности и государственной тайны абсолютное большинство помещений было закрыто не менее толстыми стальными дверьми и даже массивными шлюзами. Несмотря на данное обстоятельство, во многих из них слышались звуки научно-производственных работ, активно функционировали машины и станки. Что-то всё время постукивало, звенело, плотно соединялось, резко или плавно разъединялось, плавилось, шипело, каталось, перемещалось, вибрировало и вращалось. Попасть в эти помещения мог только нужный работник с соответствующим уровнем допуска. Даже большинство сотрудников Экспериментального отдела, то есть сотрудников важного правоохранительного органа, понятия не имели, что происходило за мощными порогами этих грозных заграждений.

Одно из помещений оказалось открыто. Один из сотрудников колдовал над шершавым куском грубой твёрдой породы, лежавшим на столе с мощными ножками, привинченными к полу. Другой учёный держал в руках странную помесь ледобура, огнемёта и ручного пылесоса, увенчанную многочисленными проводами, датчиками и изящной коробочкой управления.

— А, Ярослав Леонидыч! — поприветствовал следователя первый учёный. — Ничего-ничего, может не отворачиваться: это уже не тайна за семью печатями. Разработку передали вашим на постоянное использование. Царский подарок от Министерства общего машиностроения, который активно используется при освоении космоса. Компактный, неприхотливый, живучий и особо не жручий. Можно использовать в вакууме, воде или в зонах с аномальным давлением и прочих агрессивных средах. Способен практически любую породу в течение того или иного времени превратить в щепки. При этом можно спасать людей, которые угодили под завал: им ничего не будет. В вашей же работе будет идеален для вскрытия бандитских тайников и потайных логовищ. Повторяю, если правильно воспользоваться, людям или содержимому вреда причинено не будет. Ну-ка, Рома, покажем силу нашего «зверя» товарищу капитану!

Рома угукнул, надел очки и приставил «дуло» устройства сзади и по середине булыжника. Учёный нажал на «спусковой крючок», орудие едва слышно заворчало, засопело и плавно выкинуло из себя поток разрушительной энергии. Казавшийся нерушимым булыжник начал разваливаться частями, словно хрупкий кусок гипса по мере того, как научный сотрудник водил «дулом» прибора по его поверхности. В конце концов и эти части покрупнее стали раскалываться на мелкие камешки, пыль и крошку.

— В МОМе над названием особо заморачиваться не стали и назвали устройство «Вурдалаком». «Вурдалак», так как способен высосать мощь любого материала. Перед вами «Вурдалак-III», обновлённая и модифицированная версия, — рассказывал дальше первый учёный. — Ладно, Ярослав Леонидыч, гляжу, вы спешите, поэтому не стану вас больше задерживать. Заглядывайте к нам почаще, будет много чего интересного!

Попрощавшись, Коломин прошёл достаточную дистанцию и наконец добрался до кабинета номер 1096, где его уже ждали. Помещение оказалось просторным залом-шахтой, уходившим на несколько этажей вверх и вниз в пределах границ лаборатории. На каждом уровне стояла платформа со специальным ограждением, препятствующим произвольному падению человека. На боковые и противоположные от входа стены навешивался дополнительный слой, имитировавший ряд материалов, из которых строились типовые городские постройки. Наблюдатель мог заметить здесь бетон, кирпич, жесть, сталь, стекло и т. д. Кроме того, попадались отдельные городские элементы, закреплявшиеся либо отдельно от псевдостен, либо как их естественные составные: окна различных размеров, подоконники, крюки, кронштейны, всяческие балки, навесы, спутниковые тарелки, металлические коробки, рекламные щиты, фонари, прожекторы, половинка распиленной пополам «Волги», кабина грузового ЗИЛа и т. п. Также при желании можно было включать различные опасности вроде вероятности пожара, взрыва или просто появления вооружённых противников. Получалась эдакая своеобразная симуляция города в режиме 2,5D. По специальной команде с панели управления всё это полуреальное нагромождение могло прийти в движение, испытатели могли управлять не только скоростью конструкции, но и временем суток и даже погодными условиями. Первое регулировали отдельные осветительные приборы, второе — специальные отверстия и вентиляторы, имитирующие осадки и ветер.

Седой джентльмен с узкой треугольной бородкой, которого сотрудники Экспериментального отдела уважительно прозвали Квартирмейстером, в окружении двух коллег помоложе регулировал панель управления симуляцией. Ярослав поприветствовал учёных.

— И снова приветствую, товарищ капитан, — улыбнулся Квартирмейстер, дёрнув один из рычагов панели на себя. — Извините, что отвлёк от важных дел, но недавно от Министерства пришёл обновлённый список требований к анализаторам. Кое-что надо добавить к вашему снаряжению.

— Мы обязаны будем носить ракетные ранцы? — пошутил Коломин.

Пожилой учёный прошёлся к закрываемому несгораемому шкафу, стоящему в углу платформы и, отодвинув стальную полку, стал копаться в его содержимом.

— Ракетные ранцы — идея хорошая, но не вполне… компактная. — Квартирмейстер достал прибор, похожий на наруч средней длины. — Устройство, я думаю, вам знакомо?

Не очень обрадовавшись, Коломин закатил глаза:

— Ох, только не «Кошачья лапа»…

— Негативный опыт использования? — бровь Квартирмейстера вопросительно выгнулась вверх.

— Операция на Чукотке, если помните. Устройство произвольно отключалось несколько раз, и только благодаря анализу будущего при помощи «Зевса» я не разбился о скалы в ледяной пропасти.

— Это вторая версия устройства. Проблема произвольного отключения была нами исправлена. Попробуйте.

«Кошачья лапа» не вполне походила на исконную конечность млекопитающего. В металлическом электрическом наруче длиной во всё предплечье скрывался гибкий шнур, способный выстреливать на дистанцию до тридцати метров. Шнур оканчивался трапециеобразным расширением, похожим на плоскую лопатку и имеющим возможность намертво прицепляться к любой поверхности. «Кошачью лапу» пользователь мог свободно применять как в городской, так и сельской местности, а также в дикой природе. Охранная вышка, стена дома, панорамное окно, высокое дерево, днище аэромобиля, свод пещеры, скользкая льдина, борт корабля — ничто не являлось препятствием для изобретения из Экспериментального отдела МВД СССР. «Кошачья лапа» по проводной и беспроводной технологиям интегрировалась в «Зевс», а важнейшие показатели прибора выводились на линзу-экран «Тиресия». Кроме того, устройство могло летально или нелетально применяться в качестве оружия: резко выстреливающий шнур сбивал с ног самого сильного громилу, а гибкость и прочность материала позволяла временно обхватить и связать самого буйного преступника.

— Попробую. — Ярослав подошёл к ограждению, открыл встроенную в неё калитку. Где-то однократно взвыла сирена, на ближайшей стене предупредительно загорелась красная лампочка. — Давайте вторую половину дня, режим панорамы, умеренный трафик, второй уровень опасности.

— Вас понял. — Квартирмейстер с помощниками стал настраивать симуляцию в соответствии с предпочтениями Коломина. — Приятной тренировки, товарищ капитан.

Кивнув, Ярослав без доли страха и сомнений сделал шаг в пропасть и сорвался с платформы. Перед этим он успел заменить в пистолете боевой магазин на учебный. Вновь провыли сирены, заработали видимые и невидимые механизмы, учёных закрыл параллелепипед пуленепробиваемого стекла — симуляция ожила. Пролетев три секунды, Коломин стрельнул «Кошачьей лапой», угодил в коробку «кондиционера» и повис над бездной. В следующий миг стальной блок на противоположной стене исчез, глубоко съехав в металлическое чрево и обнажив грозные силуэты. Ярослав оттолкнулся от «кондиционера», в падении уворачиваясь от ненастоящих вражеских пуль. Несмотря на неопасность тренировочной стрельбы со стороны манекенов-мишеней, Коломин старался всеми силами, чтобы условный враг ни разу в него не угодил. Статистика, включающая соотношение «ранений» и «попаданий», выводилась после окончания симуляции на экран панели управления.

Свист, и Ярослав резко взлетел к потолку шахты. Три неприятеля получили очередь из АПС-М и убрались восвояси, вернув привычный участок стены. Коломин резко обернулся и сделал это весьма вовремя: на него на полной скорости гнала «Волга». Ярослав отцепился, ядром снова полетел вниз, стрельнул из «Кошачьей лапы» в днище ГАЗа, повис, вращаясь по кругу вместе с имитацией аэромобиля. «Шварк!» — отъехали новые жалюзи, обнажив грозную, похожую на злобную ядовитую медузу турель. Виртуальные пули ураганным вихрем начали пытаться достать капитана из двух пар спаренных пулемётов «Калашникова», однако Коломин отцепился, не забыв отправить несколько выстрелов в тройку важных сенсоров турели. Выйдя из строя, устройство обижено пискнуло, задымило цифровым дымом и вновь спряталось за металлической ширмой. Ярослав приземлился на предпоследнюю к низу шахты платформы.

Тут кто-то попытался обхватить его за шею сзади. Кто-то из учёных успел зайти с другого этажа? Нет, во время тренировки все двери блокируются согласно технике безопасности. Коломина ждали особо не интеллектуальные, но весьма находчивые киборги «УЧ-Т-5». Все трое выглядели, как бритоголовые рецидивисты в одинаковых чёрных плащах и грубых клёпаных штанах, и достаточно сносно имитировали настоящих людей. При повреждениях, получаемых бы человек в реальной жизни, они вели себя соответствующе, а не строили из себя бессмертные машины.

Первая машина получила мощный удар в лицо с ноги и, зашатавшись, грохнулась на спину. Второй киборг уже нацелил на Ярослава укороченный «Калашников», но Коломин быстро выхватил оружие при помощи «Кошкиной лапы» и выкинул АК вниз. Враг изобразил искреннее изумление и получил пулю точно в лоб. Сыграв смерть, киборг упал на пол платформы. Третий неприятель увернулся от очереди из АПС-М и стал теснить Коломина обратно к заграждению. Ярослав бесстрашно перемахнул через перила, в прыжке зацепив шнуром киборга и утаскивая его вслед за собой. Машина отчаянно засопротивлялась, стараясь за что угодно зацепиться руками, но не удержалась и устремилась вниз за целью. Коломин отпустил недруга и сделал новый выстрел из «Кошачьей лапы». Беспомощно размахивая конечностями, киборг полетел на дно шахты.

Продолжаться данное действо могло бесконечно долго: хоть каркас и контур симуляции оставался неизменным, более мелкие детали постоянно менялись, чтобы всегда держать испытуемых в тонусе неожиданности и неопределённости. Погибнуть здесь было практически невозможно: пули противников являлись виртуальными, а дно шахты изготавливалось из мягкого упругого материала наподобие того, из которого состоял батут. Если вдруг (хотя с анализаторами такого никогда не случалось) киборги одолевали обучающегося врукопашную, то в таком случае машины застывали на месте и не добивали поверженного. Невидимая система всеми датчиками и глазками следила за тренирующимся: если состояние его здоровья резко ухудшалось, то почувствовавший себя плохо человек моментально ловился гибкими верёвками и помещался до прибытия бригады врачей на специально выезжающую платформу. Обращению с набором первой помощи также были обучены и учёные, ответственные за работу симуляции.

Тем временем Ярослав даже пока особо не запыхался и собирался продолжать учения. Ничего не предвещало беды, как вдруг в наушнике «Гекаты» громко воскликнул Боров:

— Тревога, Ярослав! Хватит там, блин, лазить, как Кинг-Конг. Тряпочник снова заявил о себе — у нас новое убийство!

[1] Фрагмент песни В.С. Высоцкого «Я не люблю».