Короткая победоносная война

Глава 2

Внутрисистемный шаттл опустился в стыковочном отсеке космической станции Ее Величества «Гефест». Хонор, нажав на клавишу сохранения данных, выключила планшет и поднялась из кресла.

Ее лицо ничем не выдавало глубоко скрытого восторга, когда она вытаскивала из-под левого погона белый берет командира космического корабля. Она лишь в воображении состроила гримасу, надевая его, потому что не носила берет почти целый стандартный год, а такие длинные волосы она не позволяла себе отращивать никогда в жизни. Для офицера Королевского Флота Мантикоры было плохой приметой сменить свой первый белый берет, и она подумала, что теперь придется либо остричь волосы, либо расставить головной убор.

Она протянула руки к Нимицу. Кот взобрался на подставленное плечо, с ласковым урчанием аккуратно распределил свой вес и расслабился, по-хозяйски похлопав по белому берету. Хонор сдержала улыбку, которая вряд ли соответствовала неприступности капитанского чина, и Нимиц снисходительно фыркнул. Он знал, как много значит для нее этот символ, и не видел абсолютно никакого смысла в том, что Хонор тщательно это скрывала.

Собственно, Хонор вынуждена была признать, что ей еще рано «блюсти капитанское лицо», поскольку на корабле ни один человек, кроме МакГиннеса, не знал, кто она и зачем здесь находится. Однако следовало потренироваться. После долгой разлуки с капитанским мостиком даже шаттл ощущался как-то необычно, а самым важным теперь было сделать первый шаг в новой команде с правой ноги. Кроме того…

Хонор решительно оборвала рассеянные мысли и вернулась к реальности. Нельзя сказать, что она чувствовала себя странно; преобладала тревога, и за восторгом от возвращения в космос скрывался мелкий трепет: будто в груди трахались бабочки. Она провела все отпущенное ей время между операциями и восстановительным лечением, вкалывая на полетных компьютерных тренажерах, но этого было недостаточно. К сожалению, трудно спорить с доктором, если он к тому же твой отец. Но даже если бы доктор Харрингтон пошел у нее на поводу, тренажеры все равно слишком далеки от действительности. «Ника» была самым мощным из всех ее кораблей — восемьсот восемьдесят тысяч тонн, экипаж более двух тысяч человек, — одного этого достаточно, чтобы заставить нервничать после долгого пребывания на суше любого, занимался он на тренажерах или нет.

А еще она понимала, что продолжительный отпуск по болезни не единственная причина для беспокойства. Ее назначение на «Нику» было признанием ее профессионализма, особенно если учесть, что она никогда прежде не командовала линейным крейсером. Помимо всего прочего, оно было и завуалированным одобрением ее действий в качестве командира на предыдущем корабле (противоречившее ее собственным смешанным чувствам) и недвусмысленным намеком на то, что Адмиралтейство готовит ей повышение. Но была и другая сторона медали. Власть влекла за собой ответственность… и возрастающую вероятность провала.

Она глубоко вздохнула, расправила плечи, потрогала три золотые звезды, вышитые на мундире, и в глубине души расхохоталась. Каждая звезда соответствовала гиперкораблю которым она командовала, и на каждом из них она прошла почти одинаковый цикл. Нынешнее назначение отличалось от прежних, но ведь различия существуют всегда, а истина, лежащая в основе всего, не меняется. Больше всего на свете ей хотелось командовать кораблем… и больше всего на свете она боялась не справиться с назначением.

Нимиц снова тихо замурлыкал ей в ухо. Звук был успокаивающим, даже ворчливым, и она оглянулась на кота. Вежливый зевок обнажил острые, как иглы, белые клыки в ленивом и самоуверенном оскале хищника. Хонор, с усмешкой прищурив глаза, почесала Нимица за ухом и направилась к выходному люку. МакГиннес следовал за ней по пятам.

Служебный туннель вывел их к стапели на внешнем корпусе «Гефеста». Всякий раз, когда Хонор видела космическую станцию, она казалась ей все больше… а может, так оно и было на самом деле. «Гефест» был главной верфью Королевского Флота Мантикоры, и постоянное наращивание строительных программ флота выражалось в неуклонном росте размеров станции. Она имела более сорока километров в длину и являла собой нестройное, неуклюжее, неописуемое смешение строительных и ремонтных корпусов, производственных мастерских, космических металлургических цехов и жилых кварталов для тысяч и тысяч рабочих.

Шагая вместе с МакГиннесом по стыковочному туннелю, Хонор смотрела сквозь прозрачный армированный пластик внешней стены космического дока. Ей понадобилось все самообладание, чтобы не таращиться, как таращится гардемарин на первое в его жизни судно. Изящный, могущественный корабль покоился в швартовочных механизмах строительных стапелей. Он словно призывал ее остановиться, чтобы жадно и пристально рассмотреть его сквозь бронепластик.

Строительство КЕВ «Ника» было почти закончено. Рабочие и их телеуправляемые манипуляторы сновали вокруг корабля, ползали вверх и вниз, как фанатично трудолюбивые муравьи, а стальной корпус, похожий по форме на веретено, ожидал последнего слоя краски. Жерла пусковых ракетных установок пока что пусты, но из открытых орудийных портов уже торчат тупые рыльца лазеров и гразеров. Автоматы вылизывали обшивку узлов кормовых двигателей. До контрольных испытаний еще две, максимум три недели, подумала Хонор. Всего лишь двадцать земных лет назад этот процесс затянулся бы надолго, с конструкторскими испытаниями, предварительными предполигонными тестами, — и только потом корабль передали бы военным для независимой оценки. Сейчас на все это не хватало времени. Темп строительства был жуткий, и причина, сделавшая необходимой эту бешеную гонку, могла напугать кого угодно.

Хонор свернула на повороте галереи, и морпехи, стоявшие на вахте у входа в стыковочный туннель «Ники», взяли на караул, когда она размеренным шагом подошла к ним. Ответив на приветствие, она протянула удостоверение личности начальнику караула, который быстро, но тщательно изучил документы, прежде чем вернуть их и отсалютовать.

— Благодарю вас, миледи, — твердо произнес сержант.

Верхняя губа Хонор дрогнула. Она еще только привыкала к своему новому положению и принадлежности к воинской элите (хотя совсем не ощущала этой принадлежности), но подавила улыбку и взяла удостоверение, сдержанно кивнув.

— Это я вас благодарю, сержант, — ответила она и направилась было к входу, но остановилась, увидев, как рука караульного потянулась к аппарату внутренней связи. Он застыл неподвижно, и на этот раз она не смогла сдержать улыбку.

— Все хорошо, сержант, продолжайте.

— Слушаюсь, миледи… — Сержант покраснел от смущения, но успокоился и ответил едва заметной улыбкой.

Некоторые капитаны любят застать новую команду врасплох, но Хонор всегда считала такое поведение бессмысленным и глупым. Если только старпом не ухитрился настроить команду «Ники» против себя, караульные все равно пошлют ему предупреждение, как только спина капитана скроется из вида. И не существует способа им помешать.

Она усмехнулась, пересекла ярко-красную предупредительную полосу отметки невесомости и отправилась в грациозный полет в состоянии свободного падения.

Команда по встрече ожидала ее у входа. Младший состав тянулся по стойке смирно, электронные боцманские дудки, по старинному обычаю, свистели, безупречно одетая старпом во главе строя старших офицеров вскинула руку в салюте, которым могли бы гордиться и на острове Саганами.

Хонор ответила соответственно правилам. Нимиц, отлично устроившись, по-прежнему сидел у нее на плече. Ей стоило большого труда научить его соблюдать внешние приличия, и теперь она с облегчением видела, что усилия не пропали даром. Он был очень щепетилен, не допуская с чужими ни малейшей фамильярности, но проявлял множество эмоций, приветствуя тех, кого причислял к узкому избранному кругу личных друзей.

— Разрешите подняться на борт, мэм? — подчеркнуто официально спросила Хонор, опустив руку после салюта.

— Разрешаю, миледи, — ответила старпом мягким бархатным контральто и отступила на шаг, освобождая проход к двери.

Это был чертовски милостивый, с точки зрения субординации, жест. Неосознанный, почти инстинктивный. Хонор сдержала улыбку. Она была выше этой женщины на четырнадцать сантиметров, но никогда у нее не было такой осанки, такого природного господства над окружающим пространством, и она сомневалась, что когда-нибудь сможет научиться чему-то подобному.

Первые поселенцы колонии Мантикора были родом в основном из западного полушария Старой Земли, и за пятьсот земных лет гены первых колонистов основательно перемешались. Были исключения, как, например, сама Хонор: ее мать, эмигрировавшая со Старой Земли в древнюю колонию Беовульф, была почти чистокровной азиаткой, но в общем и целом определить чье-либо происхождение по внешности было затруднительно.

Тем не менее ее новый старпом была именно исключением. Вследствие какой-то генетической завитушки коммандер Мишель Хенке вернулась к генотипу давних мантикорских предков. Ее кожа была лишь чуть светлее иссиня-черного, как космос, мундира, а волосы курчавились намного сильнее, чем у Хонор… и любой мантикорец безошибочно признал бы в ней характерные черты королевского дома Винтонов.

Провожая Хонор к капитанскому мостику, коммандер Хенке не проронила ни слова. Лицо ее было необычайно серьезным, но мерцавший в глазах огонек успокоил Хонор. Когда они виделись в последний раз, более шести стандартных лет назад, Хенке была старше Хонор по званию; сейчас Мишель не только на два ранга ниже, но также оказалась ее старпомом и непосредственным подчиненным. И Хонор не могла полностью исключить возможную обиду из-за перемены ролей.

Они дошли до капитанской рубки, и Хонор оценивающим взглядом посмотрела вокруг. Ее предыдущий корабль, когда она приняла командование, был таким же новым, как «Ника», и она понимала, какое это несказанное везение: получить, пусть даже в растущем космофлоте Мантикоры, два новых корабля подряд. Все же, каким бы чудесным ни был ее тяжелый крейсер «Бесстрашный», прежняя капитанская рубка уступала рубке «Ники», а при виде небывало расширенной секции управления огнем Хонор прерывисто вздохнула. Линейный крейсер был истинно мантикорским боевым кораблем — идеально приспособленным к быстрой, резкой тактике, которую КФМ выработал за четыре столетия, и Хонор пронзила дрожь от осознания совершенно иного уровня ее нового назначения.

Она подавила почти сексуальное удовольствие и подошла к капитанскому креслу. Согнав Нимица с плеча на соседнее кресло, она на миг замерла. Миг торжества принадлежал коту в той же степени, что и ей самой, и она решила позволить ему присутствовать, а сама потянулась и нажала на кнопку в ручке кресла.

Звонкие резкие звуки всеобщего оповещения раздались из всех динамиков на корабле, и на всех экранах связи возникло ее лицо. Хонор неторопливо достала из кармана мундира жесткий конверт. Она смотрела прямо в камеру, стараясь не закашляться, удивляясь в глубине души, почему она так нервничает. Ведь не в первый же раз она это делает!

Она отбросила неуместные мысли и развернула лист приказа. В тишине послышался хруст бумаги, и Хонор начала читать спокойным, ясным голосом:

«От адмирала сэра Люсьена Кортеса, Пятого Космос-лорда Королевского Флота Мантикоры капитану Харрингтон, даме Хонор, графине Харрингтон. Королевский Флот Мантикоры. Двадцать первого дня, шестого месяца, двести восемьдесят второго года после Посадки. Леди Харрингтон! Настоящим вам предписывается проследовать на борт космического корабля Ее Величества «Ника», би-си-четыре-один-три, дабы принять на себя права и обязанности командира на службе Короны. Невыполнение этого приказа повлечет личную ответственность. По приказу леди Франсины Морье, баронессы Морнкрик, Первого лорда Адмиралтейства Королевского Флота Мантикоры, именем Ее Величества Королевы».

Хонор медленно и осторожно свернула документ, все еще испытывая волнение от важности момента, и посмотрела на коммандера Хенке.

— Старпом, я принимаю командование, — сказала она.

— Так точно, капитан, — официально ответила Хенке. — Вы приняли командование.

— Благодарю вас, — сказала Хонор и обернулась к камере, соединяющей ее с незнакомой пока командой. — Это очень торжественный момент для меня, — произнесла она, и ее глубокая искренность лишила слова банальной формальности, которой она боялась обидеть экипаж. — Очень немногие капитаны имеют честь командовать кораблем с таким славным боевым именем. Еще меньше — наделены правом принять корабль прямо из рук строителей, и никто не может получить обе эти привилегии более одного раза. Как хозяева корабля, мы должны быть достойны его, потому что нам доверено хранить традиции. Но я знаю, что, когда в урочный час мне придется передать этот корабль в руки другого капитана, он или она будут еще больше гордиться нашим кораблем, чем мы сейчас.

Она сделала паузу, спокойно посмотрела в камеру и вдруг с озорством улыбнулась.

— Нам придется много и тяжело работать, высоких оценок не будет, пока мы не достроим корабль, но помните, ребята, что все это — нам только на пользу. Я уверена, что каждый из вас сделает все от него зависящее. И я обещаю сделать все возможное со своей стороны. За работу! — закончила она и, отключив трансляцию, обернулась к Хенке.

— Добро пожаловать на корабль, капитан! — Старпом протянула ей руку для традиционного приветственного рукопожатия, и Хонор крепко пожала ее.

— Спасибо, Мика. Хорошо, что ты здесь.

— Я могу представить тебе старших офицеров? — спросила Хенке и, когда Хонор кивнула, сделала знак поджидающим офицерам приблизиться.

— Коммандер Равич, мэм, наш инженер.

— Мистер Равич, — приветствовала его Хонор.

Инженер вежливо кивнул, его глубоко посаженные глаза с искренним любопытством смотрели на капитана. Она пожала ему руку и снова взглянула на Хенке.

— Коммандер Чандлер, главный тактик, — представила старпом.

— Мисс Чандлер.

Ярко-рыжая голова, пламенем венчающая миниатюрную фигурку тактика, не доходила Хонор даже до плеча, но строгий умный взгляд голубых глаз был решительным, как и ее рукопожатие.

— Я полагаю, вы знакомы с капитаном медицинской службы, нашим корабельным врачом, — продолжила Хенке, и Хонор, широко улыбнувшись, обеими руками сжала ладонь Монтойи.

— Конечно, знакома. Рада видеть тебя снова, Фриц!

— Я тоже, шкипер… — Монтойя несколько секунд изучал левую половину ее лица и одобрительно кивнул. — Особенно рад видеть, что ты так хорошо выглядишь, — добавил он.

— У меня был хороший доктор — вернее, два, — ответила Хонор и еще раз пожала ему руку, прежде чем повернулась к следующему офицеру.

— Лейтенант-полковник Кляйн, командир нашего подразделения морской пехоты, — сказала Хенке.

— Полковник.[5]

Морской пехотинец отвесил энергичный и почтительный поклон. По его лицу было трудно что-либо прочесть, но орденские ленты на черном мундире были достаточно красноречивы. На «Нике» был расквартирован целый батальон морской пехоты, и выбор Адмиралтейством командира был далеко не случаен.

— Лейтенант-коммандер Моне, наш офицер связи, — продолжала Хенке, следуя по списку в порядке убывания званий.

— Мистер Моне.

Офицер связи был полной противоположностью старшему тактику: высокий, худой, почти бесцветный мужчина без всяких признаков чувства юмора. Его рукопожатие было довольно твердым, но почти механическим.

— Лейтенант-коммандер Озелли, наш астронавигатор.

Мягкий голос Хенке чуть акцентировал слово «астронавигатор», и губы Хонор дрогнули: собственные пилотские навыки ее всегда огорчали.

— Мисс Озелли! — Хонор пожала руку астронавигатора, с удовольствием разглядывая офицера.

Волосы и глаза Озелли были такими же темными, как у самой Хонор, а ее тонкие, привлекательные черты лица отражали ум и самоуверенность.

— И вот последний по списку, но не по значению — лейтенант-коммандер Джаспер, наш баталер.

— Мистер Джаспер! — Хонор одарила офицера по снабжению легкой улыбкой, в которой смешивались приглашение к тайному сговору и явная симпатия. — Я полагаю, нам с вами придется часто видеться почти всю следующую неделю, а может, и в дальнейшем, коммандер. Я постараюсь не просить у вас невозможного, но вы же знаете, что за люди эти капитаны!

— Да, миледи, боюсь, что знаю. — В глубоком баритоне Джаспера переливалась ирония. — В настоящий момент я точно представляю себе, на каком этапе мы находимся и в чем еще нуждаемся. Нет необходимости говорить, что все это будет произвольно и неожиданно меняться до тех пор, пока верфь нас не выпустит.

— Такой необходимости нет, — согласилась Хонор и, сложив руки за спиной, оглядела всю группу. — Итак, леди и джентльмены, нам предстоит много работы, и я не сомневаюсь, что узнаю вас всех в деле. А теперь вы можете вернуться к тому, чем занимались до моего прибытия, но я приглашаю вас отобедать со мной в восемнадцать ноль-ноль, если вам это удобно.

Все закивали головами, бормоча согласие, а Хонор усмехнулась. Редкий офицер счел бы неудобным отобедать с новым капитаном в первый день его пребывания на корабле. Она вежливым кивком дала им разрешение расходиться, и они уже двинулись к выходу, когда она придержала Хенке за руку.

— Подождите минутку, старпом! Я буду вам очень признательна, если вы проводите меня в мою каюту. Нам многое нужно обсудить.

— Конечно, миледи, — пробормотала Хенке. — Мисс Озелли, вы заступаете на вахту.

— Так точно, мэм. Есть заступить на вахту, — ответила Озелли, а Хенке прошла вслед за Хонор в кабину внутрикорабельного лифта.

Двери лифта плавно закрылись за ними, и с расплывшегося в широкой улыбке лица старпома мгновенно улетучилась официальность.

— Черт побери, как я рада снова увидеть тебя, Хонор!

Она крепко обняла своего командира, затем потянулась к Нимицу. Древесный кот издал счастливое мурлыканье и пожаловал Хенке свою переднюю лапу для рукопожатия. Та засмеялась.

— И тебя тоже рада видеть, паршивец. Все еще таскаешь сельдерей у соседей?

Нимиц хитро фыркнул и замахал пушистым хвостом, а Хонор улыбнулась своему старпому. Она не любила панибратских объятий и, несмотря на недавнее повышение в должности, не привыкла пока и к изысканным манерам аристократической верхушки, но Мика Хенке сама по себе была исключением из правил. Она никогда не злоупотребляла положением представителя младшей ветви мантикорской правящей династии. Более того, она с неподдельной простотой разговаривала с кем угодно и чувствовала себя непринужденно в любом обществе, чему Хонор могла только завидовать. Три с лишним года они прожили в одной комнате на острове Саганами, и Хенке часами вдалбливала основы многомерной математики своей высокой и робкой соседке, но еще больше часов она потратила на то, чтобы раскрыть ей тайны этикета и взаимоотношений в обществе. Двадцать поколений предков-фермеров ничем не могли помочь Хонор по части общения с аристократией, и она задумывалась потом, не из-за этого ли комендант Академии поселил ее вместе с Хенке. Впрочем, не важно, намеренно это было сделано или нет. Она понимала, как сильно помогла ей живая, непринужденная, уверенная в себе Мишель.

— Я тоже рада видеть тебя, Мика, — сказала она просто и, пока лифт не остановился, коротко, но сильно пожала ей руку.

Хенке улыбнулась, затем снова придала лицу официальное выражение. Дверь с шумом открылась, и они обе пошли по коридору к каюте Хонор.

Морпех у двери, одетая в безукоризненный зелено-черный мундир, при их приближении взяла на караул. Хонор вежливо кивнула ей и, открыв дверь, жестом пригласила Хенке войти, а сама замерла, впервые увидев свое новое жилище.

«Вот это простор!» — подумала она с каким-то благоговением. То, что эти комнаты будут принадлежать ей, выяснилось лишь днем раньше, и сейчас МакГиннес возился с жилым модулем, предназначенным для древесного кота. Он обернулся и встал по стойке смирно, увидев, что капитан вошла не одна, но Хонор жестом дала ему команду «вольно».

— Мак, встречай мою подругу Хенке. Мика, это самый главный начальник МакГиннес, мой стюард. — Хенке усмехнулась, а МакГиннес скорбно покачал головой. — Занимайся своими делами, Мак, — продолжала Хонор. — Мы с коммандером Хенке старые друзья.

— Конечно, мэм. — МакГиннес снова склонился над модулем для кота, а Нимиц изящно перепрыгнул с плеча Хонор на крышу своего нового домика.

Хонор осматривалась и качала головой. В ее прежних каютах было не повернуться, здесь же все выглядело почти по-королевски. Пол покрывал дорогой ковер, огромная картина — оригинал, заключительный акт битвы при Карсоне — занимала всю стену напротив парадного портрета Елизаветы III, королевы Мантикорской. Портрет, как заметила Хонор, имел поразительное сходство с ее старпомом.

— Бюро кораблестроения развращает боевых капитанов, не так ли? — пробормотала Хонор.

— Ну, не знаю… — Хенке осмотрелась и удивленно подняла брови. — Я бы сказала, все как раз соответствует вашему положению, миледи Хонор.

— Ну, вот еще!

Хонор прошла к мягкому креслу под иллюминатором и, опершись на спинку, стала разглядывать в окно неправильные очертания космической станции.

— Начинаю к этому привыкать, — сказала она.

— Не сомневаюсь, ты приладишься, — суховато ответила Хенке.

Она подошла к столу Хонор и протянула руку к висящей на стене золотой пластинке. Выгравированный на ней планер потерял кончик крыла, и Мишель осторожно прикоснулась к обломанному краю.

— Это случилось на «Василиске»? — спросила она. — Или на Ельцине?

— На «Василиске». — Хонор закинула ногу на ногу и покачала головой. — Мы тогда потеряли домик Нимица. Но нам повезло.

— Повезло, конечно. На одном мастерстве далеко не улетишь, — согласилась Хенке и снова усмехнулась.

— Уж я бы точно не улетела, — ответила Хонор, удивившись, как легко произнесла эти слова. — Если честно, нам просто чертовски повезло.

Хенке хмыкнула и снова повернулась к талисману Хонор, осторожно поправила его. Хонор у нее за спиной улыбалась. Они очень давно не виделись, их отношения изменились, роли стали другими, но недавнее беспокойство о том, что изменения могли поставить их обеих в неловкое положение, казалось теперь глупым и безосновательным.

Оставив в покое пластинку, старпом развернула удобное кресло к иллюминатору. Она устроилась в нем поперек сиденья, приняв небрежно-расслабленную позу — полная противоположность экономным движениям Хонор, — и склонила голову набок.

— Я действительно очень рада снова тебя видеть, особенно в такой хорошей форме, — спокойно сказала она. — Я слышала, ты тяжело выздоравливала.

Хонор небрежно махнула рукой.

— Могло быть и хуже. Учитывая потерю половины экипажа, я иногда думаю, что отделалась намного легче, чем заслужила, — произнесла она, и Нимиц, выглянув из домика, прижал уши, потому что услышал горечь, промелькнувшую в ее голосе помимо воли.

— И почему я была уверена, что ты ляпнешь что-нибудь подобное? — пробормотала Хенке и покачала головой. — Некоторые люди почти не меняются, не правда ли?

Хонор взглянула на МакГиннеса:

— Мак, не принесешь нам парочку пива?

— Конечно, мэм.

Стюард нажал напоследок кнопку на пульте модуля и исчез в буфетной, а Нимиц перепрыгнул из своего жилища на диван, поближе к Хонор.

— Хорошо, леди старпом. Можешь выдать свою версию ободряющей беседы, — вздохнула она, когда за стюардом закрылась дверь буфетной.

Хенке нахмурилась.

— Не знаю, какую «ободряющую беседу» ты хочешь услышать, Хонор, но, по-моему, пара кусочков здравого смысла тебе не повредит.

Хонор вскинула взгляд, пораженная неожиданно суровым тоном подруги, и Хенке криво улыбнулась в ответ.

— Я понимаю, что коммандеру не следует давать советы старшему по званию офицеру, но… перестань себя жрать. Твоей вины в том, что случилось с твоими людьми — или с адмиралом Курвуазье, — нет, и если ты думаешь иначе, это просто глупость.

Хонор вздрогнула при упоминании о Курвуазье. Голос Хенке стал мягче.

— Извини. Я знаю, как дорог был тебе адмирал, но, черт побери, Хонор, ни один человек во Вселенной не смог бы лучше распорядиться информацией, которой ты располагала. И разве адмирал Курвуазье не говорил нам всегда, что ни одно действие офицера нельзя оценивать, исходя из информации, которой он не располагал в тот момент, когда выполнял свой долг?

Глаза ее были суровы, и губы Хонор дрогнули: она вспомнила лекции в комнате Академии много-много лет назад.

Хонор хотела ответить, но замолчала, потому что вернулся МакГиннес и подал пиво. Она посмотрела в свою глиняную кружку, повертела ее в длинных пальцах и вздохнула.

— Ты права, Мика. Я понимаю, адмирал задал бы мне большую трепку, если бы узнал, как я ругаю себя за то, что с ним случилось. Хотя, — она обернулась к подруге, — от этого мне не легче. Я не могу не винить себя. Но я справлюсь. Правда.

— Ладно. — Хенке подняла свою кружку. — За друзей, которых с нами нет, — тихо сказала она.

— За друзей, которых с нами нет, — прошептала в ответ Хонор.

Они чокнулись и отпили, затем почти одновременно опустили кружки.

— Если я еще не успела об этом сказать, — продолжила Хенке более оживленно, указывая на четыре блестящие золотые нашивки на обшлаге рукава Хонор, — должна признать, что капитанская форма тебе идет.

— Думаешь, она делает меня меньше похожей на лошадь-переростка? — скорчила гримасу Хонор, ощутив, однако, облегчение от перемены темы.

Хенке рассмеялась.

— Если бы ты только знала, как жутко я завидую твоему росту, — поддразнила она. — Ты, надеюсь, сознаешь, что должна обеспечить чудесный поворот моей карьеры?

— О! Это как же?

— Ты только посмотри: оба твоих бывших старпома уже командуют собственными кораблями, и, как я слышала, в следующем месяце Алистер МакКеон получит четвертую звезду. Я только что получила письмо от Элис Трумэн: она тоже недавно заступила на свой первый тяжелый крейсер. Все они служили под твоим началом, и не надейся, что я поверю в простое совпадение. Черт возьми, Хонор! После выполнения нашего задания на меньшее, чем крейсер в полном моем распоряжении, я не соглашусь! — усмехнулась она, сделала еще глоток пива и с решительным видом откинулась на спинку кресла. — А теперь, мэм, прежде чем мы погрузимся в тонны бумаг, которые, как мы обе знаем, только нас и дожидаются, я хочу услышать твою версию всего, что произошло с того момента, когда я последний раз тебя видела.