Короткая победоносная война

Глава 10

Хонор Харрингтон лежала лицом вверх на поверхности воды, зацепившись пяткой, чтобы удерживаться на месте, за перекладину лестницы, ведущей в бассейн. Ощущение полной расслабленности постепенно охватывало все ее тело.

Пять минувших недель были не просто лихорадочными. Она никогда раньше не была капитаном флагманского корабля, но ей доводилось командовать эскадрой, и она полагала, что представляет, чего следует ожидать.

Она заблуждалась. Еще бы, ее предыдущая «эскадра» была предназначена для конкретного поручения и сформирована Адмиралтейством для одной-единственной операции, тогда как Пятая эскадра линейных крейсеров являлась постоянным формированием. По размерам и сложности она превосходила любое подразделение, которым Хонор командовала когда-либо прежде. Но по-настоящему довела Хонор до изнеможения бесконечная гонка, устроенная адмиралом Сарновым, доводившим эскадру до совершенства.

По идее, Хонор должна была чувствовать себя на новом посту уверенно, но беспокойство не отпускало ее. Во-первых, она подозревала, что волей-неволей наступает на пятки капитану Корелл. Отношения между начальником штаба и капитаном флагманского корабля всегда были сложными, хотя Королевский Флот Мантикоры старался разграничить штабную и оперативно-тактическую работу. Задача Корелл заключалась в том, чтобы планировать и организовывать, а в отсутствие Сарнова даже принимать стратегические решения. Хонор как капитан флагманского корабля служила Сарнову тактическим и административным помощником.

Ей также приходилось определять, какие вопросы решать самостоятельно, а какие направлять адмиралу и его штабу. Отчасти Хонор даже радовалась, что «Ника» на ремонте. Когда экипажи эскадры не были заняты на маневрах, они проводили по меньшей мере четыре часа в день у компьютеров, отрабатывая свои действия на симуляторах. С точки зрения Хонор, все складывалось только к лучшему. Конечно, она выматывалась, но ей представилась прекрасная возможность выяснить, чего ждет от нее Сарнов. Она понимала, что он наблюдает за каждым ее действием — разумеется, когда он мог отвлечься от командования остальными семью кораблями эскадры.

В целом она была очень довольна новым положением. За исключением Хаусмана, у нее не возникало трений с подчиненными адмирала, несмотря на то что время от времени ей приходилось, действуя от его имени, публично разбирать чью-нибудь ошибку. И работать с Capновым было истинным удовольствием. Служба под его началом была изнурительной, потому что он был настоящим термоядерным реактором — с кипучей энергией и обилием идей — и требовал того же от своих офицеров. Казалось, некоторых капитанов это раздражало, но не Хонор, которая по отношению к флагманским офицерам придерживалась высочайших стандартов, привитых ей Раулем Курвуазье.

Марк Сарнов этим стандартам соответствовал. Он был одним из лучших тактиков, которых она когда-либо встречала. Она знала и других хороших тактиков, но многие из них так и не научились самому, может быть, трудному — доверять подчиненным.

Хонор был памятен наглядный пример: что может случиться, если адмирал не способен усвоить этот урок. КЕВ «Мантикора» был флагманским кораблем Флота Метрополии, когда Хонор получила назначение на борт. Капитан «Мантикоры», один из лучших командиров, под началом которых служила Хонор, был вынужден ходатайствовать о переводе с этого престижного поста. И сделал он это из-за адмирала, который так тщательно контролировал каждый его шаг, что фактически сделал капитана пассажиром на собственном корабле.

Если Сарнов отдавал приказ, исполнение он целиком предоставлял Хонор. До сих пор они вместе работали только на компьютерных тренажерах, но стиль адмирала уже обозначился. Он полагался на нее как на партнера, что освобождало его мозг для обдумывания дальнейших ходов, пока она и остальные помощники исполняли уже отданные приказы.

Он также был способным администратором, всегда исчерпывающе осведомленным и даже способным делегировать свои полномочия спокойно и с доверием, чему Хонор могла только завидовать. За пять недель она узнала от него о командовании эскадрой больше, чем за всю свою предыдущую карьеру.

Конечно, ангелом адмирал не был. Хонор криво усмехнулась и вытянулась в воде. Он излучал личное обаяние, но она не хотела бы оказаться на месте человека, который его подвел. Сарнов не кричал, не топал ногами, он просто смотрел на провинившегося глазами, полными разочарования, и говорил тихо, почти мягко, будто с зеленым курсантом, от которого он и не мог ожидать, что тот справится с задачей. Он даже не опускался до язвительности, но она не знала никого из подчиненных Capнова, кто совершил бы одну и ту же ошибку дважды.

Недалеко от нее в воду что-то упало, и она недовольно нахмурилась. Затем последовал еще один всплеск, ближе, она открыла глаза… как раз в ту секунду, когда третий теннисный мяч угодил ей прямо в живот.

Хонор фыркнула и отцепилась от опоры. Голова с плеском ушла под воду, и только после этого она сумела извернуться и вынырнуть, а по спортзалу эхом пронеслось довольное урчание. Она с негодованием выпрямилась. Нимиц отпрыгнул подальше к концу трамплина и запустил в нее четвертым ворсистым шаром.

Мяч плюхнулся в воду прямо перед носом Хонор, она погрозила кулаком пушистому бомбардиру, который замахивался снова.

— Еще один бросок — и я тебя пущу на комнатные тапки! — крикнула она.

Кот только фыркнул. Следующий мяч рикошетом отлетел от ее макушки, а сама Хонор скрылась под водой, догоняя отскочивший метательный снаряд. Она поймала его и резко вынырнула. Теперь настала очередь Нимица фыркать — мячик попал прямо в кота. «Ух» перешло в вой, когда он опрокинулся с края вышки и свалился в воду, подняв фонтан брызг.

Он закачался на воде, похожий на выдру со Старой Земли. Древесные коты обитали на деревьях и плавать не любили, хотя умели. Выражение отвращения на морде Нимица вызвало у его человека взрыв смеха. Он не обратил внимания на неуместное веселье и быстро поплыл к краю бассейна, затем выбрался из воды, рассыпая брызги ударами мокрого хвоста — обычно пушистого, а теперь похожего на крысиный. Презрительно фыркнув на Хонор, кот взял его своими передними и средними лапами и стал выжимать.

— Так тебе и надо, — рассмеялась она, в несколько коротких взмахов подплывая к краю бассейна. Кот мрачно смотрел на нее, пока она легко перелезала через борт. — О, не беспокойся! Усадка после стирки тебе не грозит. Вот так.

Она села на выступающий край бассейна и взялась за полотенце. Он понял намек, прыгнул ей на колени. Его досада быстро уступила место довольному мурлыканью, пока она вытирала его.

— Ну, паршивец, теперь лучше?

Он задумчиво посмотрел на нее, затем дернул ушами в знак согласия и похлопал ее по ноге. Она снова рассмеялась, уже тише, и, схватив в охапку еще мокрого кота, крепко прижала его к себе.

— Я не помешаю? — спросил чей-то голос, и она быстро оглянулась.

В дверях спортзала, чуть улыбаясь, стоял Пол Тэнкерсли.

— Вообще-то нет.

Она в последний раз прошлась полотенцем по Нимицу и согнала его с колен, чтобы встать.

— Что, свалился в бассейн?

— Не то чтобы свалился…

Хонор снова хихикнула, когда кот с презрением взмахнул хвостом и направился к своему насесту на брусьях.

— Он решил обстрелять меня с суши теннисными мячами, но ответный огонь коварного врага поверг его в воду. — Она показала на мячи, все еще плавающие в бассейне.

Тэнкерсли после короткого замешательства посмотрел в указанном направлении и громко рассмеялся.

— Я и не подозревал, что древесный кот может быть таким дьяволом.

— Нет предела совершенству. — Хонор взяла новое полотенце, чтобы высушить свои короткие волосы. — Вам бы надо посмотреть, как мы играем в тарелочку, — продолжала она. — Здесь ему не хватает места, чтобы показать настоящее мастерство, но как-нибудь, когда он будет в лучшей форме, присоединяйтесь к нам в главном спортзале. Только не забудьте шлем.

— С удовольствием. Мика говорила мне, что она все никак не может поверить, что он способен вытворять такие вещи.

— Я и сама не могу, — неопределенно ответила Хонор. Она закончила вытирать волосы, повесила полотенце на шею и сменила тему разговора. — Как у нас обстоят дела с третьим блоком? Я только что вернулась со штабных игр у адмирала и с Микой еще не встречалась.

— Все обстоит лучше, чем я поначалу предполагал, — сказал он ей с довольным видом. — Предложение капитана Равича начать снизу может на пару недель сократить предполагаемые сроки. Нам придется вскрыть больше уровней, и ремонт всех перерезанных нами проводов и труб обеспечения станет кошмаром, но поскольку мы не тронем основную броню, процесс заметно ускорится. — Он покачал головой. — Я знаю, что Устав предписывает вести ремонт с наружной стороны, чтобы избежать повреждения контрольных проводов и систем, но это писалось еще до появления новых сплавов. Я думаю, когда в Бюро кораблестроения обдумают наши отчеты, в предписаниях появятся некоторые изменения, потому что этот путь не только более экономичный, но он также позволяет быстрее собирать корабли, а при необходимости — заново переделать монтажную схему.

Хонор кивнула. Согласно последним опытно-конструкторским разработкам, защитная броня — сложный комплекс керамики и металла, невероятно легкий для такого объема и прочности — изготовлялась как единое целое и служила основой силового каркаса корабля. Это существенно улучшало прочность и живучесть, но означало, что в случае ремонта невозможно заменить отдельные секции и детали. С другой стороны, броня, несмотря на свою легкость, все же обладала массой. Ни один боевой корабль не мог позволить себе нести лишний груз, а поскольку импеллерный клин корабля защищал его от огня противника сверху и снизу, конструкторы предусматривали лишь легкую защиту для «дна» и «крыши» или даже совсем убирали оттуда броню — для того, чтобы обеспечить максимальную защиту на других участках.

Линейный крейсер «Ника» нес двенадцатисантиметровую броню на бортах, а в критических зонах даже больше: самые важные элементы (например, реакторы) защищала броня в метр толщиной. Такой слой брони был способен выдержать близкий взрыв мегатонной боеголовки… и успешно сопротивлялся самым упорным атакам современного лазерного резца. Вскрытие броневых перекрытий было кошмарной работой даже при использовании новейших технологий с применением химических катализаторов.

Вот почему Хонор так обрадовалась предложению Равича. Еще больше ее обрадовала реакция Тэнкерсли. Рабочие верфи обычно не приветствуют рекомендации корабельных офицеров. Как правило, они слишком озабочены тем, чтобы держать подальше от контроля и вмешательства заинтересованных лиц и самостоятельно принимать любые решения. А Тэнкерсли подхватил идею Равича с энтузиазмом и отметил его в своем рапорте, что явно должно было пойти на пользу карьере инженера.

— Как прошли игры? — спустя минуту спросил Тэнкерсли.

— Очень хорошо. — Хонор нахмурилась в задумчивости. — По крайней мере, мы принялись за устранение недостатков. Но мне показалось, что капитан Дорне отнюдь не пришел в восторг, когда адмирал объявил о намерении сформировать первый дивизион из «Агамемнона» и «Ники».

— Слишком близко к флагману? — усмехнулся Тэнкерсли.

Хонор покачала головой.

— Нет. Полагаю, его больше заботило то, что «Ника» пропустила все живые учебные стрельбы. На тренажерах у нас все получалось хорошо, но он боится, что мы слишком отстали за время ремонта и из-за нас он будет плохо выглядеть на фоне остальной эскадры.

— При том что у руля вы с Микой? — зло прищурился Тэнкерсли.

Его тон был таким резким, что Хонор уставилась на него с удивлением. Неделю назад она решила, что была крайне несправедлива, отнесясь к Полу Тэнкерсли сдержанно только потому, что он был некогда старпомом Павла Юнга. Правда, теперь он работал на верфи. Корабль для работников верфи был только рабочим объектом, а не живым существом. Очень немногие из них относились к кораблям, которые они построили, как к личностям, но голос Тэнкерсли опасно зазвенел, когда он узнал, что у Дорне могут появиться какие-то претензии к «Нике». Или он разозлился, потому что Дорне мог иметь нарекания к капитану «Ники»?

От одной этой мысли лицо ее внезапно покраснело, и она схватилась за полотенце, чтобы провести по уже сухим волосам. Пять недель они с Тэнкерсли были спарринг-партнерами. Она начала относиться к нему как к другу. Они удивительно хорошо подходили один другому. У нее было преимущество в скорости реакции и зоне досягаемости, а его коренастое тело было удивительно сильным, что необычно для уроженца Мантикоры. Сила притяжения центральной планеты составляла всего три четверти сфинксианской, и Хонор привыкла к своему безусловному преимуществу над столичными жителями. Но в первый раз, когда она позволила себе расслабиться с Тэнкерсли, тот бросил ее поперек мата.

Она тогда выпрямилась, глядя на него с таким изумлением, что он зашелся от смеха. Она обнаружила, что тоже смеется, а потом поднялась и показала ему прием, которому научилась на своем предыдущем корабле у одного сержанта морской пехоты, более опытной в спортивной борьбе, чем они с Тэнкерсли. Пол от изумления раскрыл рот, затем приземлился животом на мат и вскрикнул от удара, а она придавила коленом его спину. И с этого момента последняя неловкость в их отношениях исчезла.

Но она не понимала, что пришло на смену этой неловкости, и анализировала свои ощущения с растущим вниманием и удивлением.

— Ну что же, нам надо попросту доказать капитану Дорне, что он не прав, верно? — сказала она наконец непринужденным тоном и, почувствовав, что румянец исчез, опустила полотенце, которым прикрывалась. И улыбнулась Полу. — Что, конечно же, невозможно сделать до тех пор, пока рабочие верфи не соберут нас заново.

— Ой! — Он вскинул руку, как фехтовальщик, признающий пропущенный удар. — Мы делаем все, что в наших силах, мэм. Честно! Клянусь!

— Ну, для компании праздных бездельников, какие обычно болтаются на верфях, вы справляетесь не так уж плохо, — согласилась она с усмешкой.

— Надо же, вот спасибо! Я поразмыслю над вашими словами, а пока — не найдется ли у вас времени для небольшого поединка с одним праздным бездельником?

Он грозно ухмыльнулся, но она покачала головой.

— К сожалению, нет. Я даже не отметилась у Мики, когда вернулась на корабль. Я спустилась сюда, только чтобы окунуться, а в кабинете меня ожидает около трех мегатонн бумажной работы.

— Прямо как школьница.

— И очень прилежная, — заверила она. Помахав рукой, она повернулась к выходу, но он тронул ее за плечо.

— Если у вас нет времени для поединка, — произнес он, и из голоса вдруг исчезли даже следы иронии, — может, вы захотите поужинать со мной сегодня вечером?

Хонор от удивления широко раскрыла глаза. Сама она этого не заметила, зато Нимиц резко поднялся на брусьях, и уши его дрогнули.

— Ну, не знаю… — начала она почти непроизвольно и замолчала.

Хонор Харрингтон, ощущая неловкость и неуверенность, пристально смотрела Полу в глаза. Она долго убеждала Нимица не подключать ее к эмоциям других людей без предупреждения, но именно сейчас ей бы чертовски пригодилась способность кота прочитать то, что скрывалось за выражением лица Тэнкерсли А еще больше ей хотелось понять, что чувствует она сама, потому что ее обычная холодная отчужденность рассыпалась на глазах. Она всегда избегала всего, что могло выглядеть как интимные отношения с товарищем по команде — отчасти потому, что это могло помешать работе, но скорее потому, что ее личный опыт был не очень счастливым. Но в глазах и улыбке Пола было что-то такое…

— С удовольствием, — услышала она свой голос, и новая волна удивления накрыла ее, когда она поняла, что произнесла это вслух.

— Хорошо! — Он улыбнулся, вокруг глаз заиграли морщинки, а Хонор почувствовала где-то глубоко внутри себя странный ответный приступ веселья. — Тогда разрешите ожидать вас в восемнадцать ноль-ноль, леди Харрингтон?

— Разрешаю, капитан Тэнкерсли. — Она еще раз улыбнулась ему, подошла к брусьям, подняла Нимица и направилась в раздевалку.