Короткая победоносная война

Глава 18

Когда шаттл приземлился на центральном космодроме «ДюКвесин», главной посадочной площадке третьей по величине базы космического флота НРХ, адмирал Парнелл выглянул в иллюминатор. Широко раскинувшийся военный объект, названный в честь главного архитектора, создавшего из Республики империю, представлял главную — собственно, единственную заслуживающую упоминания — отрасль промышленности на Энки, одинокой обитаемой планете системы Барнетта. На Энки постоянно размещалось более миллиона морских пехотинцев и флотского персонала, система была переполнена боевыми кораблями всех размеров, их надежно защищали огромные стационарные укрепления.

Парнелл рассматривал боевые корабли с капитанского мостика тяжелого крейсера, который доставил его на Барнетт. Зрелище произвело на него сильное впечатление. Однако не только это чувство томило его: он понимал, какому высокому риску подвергает свой флот, и был очень недоволен.

Разговаривая месяц назад с президентом Гаррисом, он на самом деле совсем не хотел атаковать Мантикору. В отличие от других жертв Хевена, Звездное Королевство имело и время, и политическую волю, чтобы приготовиться к войне. Вопреки путаному пацифизму некоторых деятелей народ там был объединен вокруг высокомерной, почти неудержимо решительной королевы. Богатство позволило им накопить устрашающее количество боевой мощи, а непомерно огромные просторы объединенной системы позволяли смело смотреть в глаза возросшей угрозе со стороны флота Народной Республики Хевен. В отличие от предыдущих жертв Хевена, Альянс невозможно было уничтожить быстро и просто. Короткий удар прямо в сердце, попытка двинуться сразу на Мантикору, оставив без защиты фланги и тыл флота, неминуемо привели бы к катастрофе.

Нет, если им так необходимо Звездное Королевство, они должны сражаться за него. Первым делом сломить оборону границ и в ходе сражений уничтожить большое количество кораблей монти.

Адмирал выбрался из кресла, когда заработали посадочные механизмы. Взяв портфель, он кивнул охранникам, сопровождавшим его повсюду, и спустился по трапу шаттла с улыбкой, скрывающей его внутренние мрачные предчувствия.

Огромный конференц-зал базы «ДюКвесин» был оборудован гораздо лучше, чем Центральное бюро планирования дома, в Октагоне. Штаб Парнелла молчаливым полукругом выжидал за его спиной, пока он изучал информационное табло. В его привычках было самостоятельно знакомиться со свежей информацией. Он знал, что это раздражает некоторых штабистов, но поступал так не потому, что сомневался в их компетентности. Если бы он не доверял им, их бы, во-первых, здесь и не было, но ведь даже лучшие люди иногда ошибаются. В свое время он многих поймал на этом, а когда понял, что не может усваивать такое огромное количество деталей, десятилетиями тренировался, чтобы научиться быстро формировать общее представление о проблеме.

Подтвержденные сообщения о расстановке сил мантикорского флота оказались более скудными, чем хотелось бы, но содержащаяся в них информация о противнике выглядела обнадеживающей. Докладывали о явных признаках движения вдоль всей границы. Операция «Аргус» прошла даже лучше, чем он рассчитывал, когда ему впервые предложили эту идею. «Аргус» едва ли можно было назвать быстрым способом сбора информации, но добытые с его помощью сведения оказались на удивление подробными. Без тщательного изучения рядовых тактических схем монти вся операция в целом была бы обречена. Кроме того, он сознавал, что «Аргус» помог ему чувствовать себя увереннее. Постоянно улучшающееся техническое обеспечение Мантикоры начало придавать проблеме сходство с проблемой Сизифа и его камня, и Парнелл был рад узнать, что вера мантикорцев в свое техническое превосходство бумерангом ударила по ним самим.

Он с удовлетворением отметил прибытие свежих мантикорских сил на Цукерман, Доркас и Майнет. В других сообщениях говорилось, что КФМ существенно усилил свои конвои и пограничные патрульные отряды. Это было замечательно. Каждый корабль, перемещенный в любой из этих районов, уменьшал на единицу количество сил противника, о котором Парнеллу придется беспокоиться, когда начнется представление.

Информация с «Сифорда-9» обрадовала его меньше. Конечно, огромные размеры космического пространства, занятого проклятым Альянсом, означали в первую очередь, что любая информация приходит к нему уже устаревшей, но все же данные были удручающе неопределенными. Ну что же, Роллинз понимает, насколько критической становится ситуация, и, несомненно, он старается добыть более точные сведения даже сейчас.

Командующий пробежал глазами самые свежие оценки разведки флота («интуитивные догадки» — поправил он себя, криво усмехаясь) текущего состояния дел мантикорского флота метрополии. Невозможно было проверить, насколько они точны, хотя в данный момент это не играло никакой роли. Он повернулся к большому табло, на котором были расписаны первые два этапа спланированных нападений и уже полученные к настоящему моменту результаты, и впервые после того, как вошел в командный центр, нахмурился и оглянулся через плечо на стоявших сзади подчиненных:

— Коммодор Перо.

— Слушаю, сэр, — ответил начальник штаба.

— Что случилось на Талботе? — спросил Парнелл. Перо поморщился.

— Мы не знаем, сэр. Монти ничего не сообщали, но корабли адмирала Пьера, вероятно, попали в ловушку.

— И довольно неприятную, раз пропали все корабли? — пробормотал Парнелл как бы самому себе. Перо кивнул еще более сокрушенно.

— Должно быть, вы правы, сэр.

— Но как, черт возьми, это могло случиться? — Парнелл потер подбородок и нахмурился, глядя на пометку «сведений нет», горевшую под названиями четырех лучших линейных крейсеров флота Народной Республики Хевен. — Они должны были избегать всего, с чем не в силах справиться. Противник мог знать, где и когда он должен был появиться?

— Нельзя полностью исключить такую вероятность, сэр, но даже адмирал Пьер не знал своей задачи, пока не вскрыл запечатанный конверт с приказом. И часть операции на Пойктере прошла без единой зацепки. Коммодор Юранович прихлопнул крейсер класса «Звездный рыцарь» именно там, где и ожидал его найти. Как вы можете убедиться, — Перо указал нужные строчки на экране под названиями кораблей, посланных в рейд на Пойктерс, — он потерпел гораздо больший ущерб, чем мы рассчитывали: боюсь, «Барбаросса» и «Синжар» какое-то время простоят в ремонте. Но нет даже намека на то, что нападения ждали. Поскольку обе части операции были подготовлены с одинаковым уровнем секретности, нам остается предположить, что противник тоже не ожидал появления Пьера.

— Значит, вы списываете потерю на случайное стечение обстоятельств, — решительно заявил Парнелл. Перо слегка пожал плечами.

— В настоящий момент, сэр, нам не на что больше сослаться. Мы ждем следующего поступления сведений от «Аргуса» с Талбота, в конце следующей недели. Тогда, по крайней мере, мы сможем получить дополнительную информацию для размышления. За районом предполагаемого перехвата должны следить наши птички.

— Гм! — Парнелл еще сильнее потер подбородок. — И никакой реакции с Мантикоры по поводу «Звездного рыцаря»?

— Ни слова. Они закрыли сеть туннелей для наших кораблей, выдворили все наши дипломатические курьерские суда из пространства Альянса без каких-либо официальных объяснений и начали преследовать и беспокоить наши караваны, маршрут которых проходит через территорию Альянса. На Каске уже имел место инцидент, но мы не знаем, кто был инициатором. Каска, может быть, официально нейтральна, но они всегда сильно косились в сторону Мантикоры, и некоторые наши аналитики полагают, что первый этап наших действий может привести к тому, что касканцы сами в панике начнут дергаться и попросят у монти защиты. Наш командир конвоя обменялся выстрелами на дальнем расстоянии с мантикорской эскадрой крейсеров, а затем ушел. — Перо неопределенно пожал плечами. — Трудно ругать его за это, сэр. У него не было ничего тяжелее эсминца, и противник раскатал бы его в тонкий блин, если бы он остался и принял бой.

Парнелл кивнул гораздо спокойнее, чем требовало его внутреннее состояние. Ситуация накалялась, но противник так и не предъявил официального дипломатического протеста. Это было и хорошо, и плохо. Это могло означать, что неприятель хорошо представляет себе, что происходит, и предпочитает отмалчиваться, чтобы сохранить в секрете ответные действия до тех пор, пока не схватит их за руку. Но это с тем же успехом может означать, что противник не знает, что происходит… или не догадывается, сколько неприятностей скоро обрушится ему на голову. Если монти подозревают, что инциденты и провокации могут быть началом более крупной операции, то они, скорее всего, придерживают протесты до тех пор, пока не разберутся, что это за операция.

Так или иначе, Мантикора, очевидно, решила, что протесты сейчас бесполезны, и то, что ее флоты перемещаются по всему пространству, а не только в нескольких отдельных точках, очевидно, доказывало, что командиры станций монти получили новые приказы. Разрозненные донесения о маршрутах мантикорских кораблей также подтверждали, что идет массированная передислокация. И если она зашла уже достаточно далеко…

Его глаза опять вернулись к графе, где начисто отсутствовала информация с «Сифорда-9». Он поморщился.

— Ну что ж, леди и джентльмены, — произнес он, повернувшись наконец лицом к штабным офицерам, — давайте приниматься за дело.

Он прошел в конференц-зал, подчиненные проследовали за ним, и коммодор Перо начал подробный доклад. Парнелл слушал внимательно, изредка кивая. Он чувствовал, как с каждой минутой все ближе подступает решительный момент.

На первый взгляд, никакой возможности определить местоположение и атаковать объект в гиперпространстве просто не могло существовать. Максимальный радиус надежной работы сканера составлял всего двадцать световых минут, а гиперпространство так обширно, и даже точные сведения о запланированном времени прибытия и отхода конвоя не слишком помогали.

Но внешность может быть обманчива. Точнее будет сказать: гиперпространство обширно, однако фактически все маршруты движения в нем проходят по магистралям гравитационных потоков, где корабли черпают энергию и развивают умопомрачительно высокое ускорение с помощью парусов Варшавской. От одной звездной системы к другой проходит не очень много возможных маршрутов по гравитационным потокам, и оптимальные точки их пересечений известны большинству астронавтов. Так же, как и те точки, которых следовало избегать из-за высокого уровня гравитационной турбулентности. Если корабль-перехватчик знал расписание нужного ему корабля, он уже не нуждался в точной информации о маршруте. Он мог работать с теми же астрономическими таблицами, что и шкипер жертвы, и рассчитать вероятный маршрут движения, вполне пригодный для осуществления перехвата.

Для тех, кто не был наделен счастливым даром предвидения, существовали и другие способы. Многие торговые корабли, например, предпочитали передвигаться по гравитационным потокам прямо до конечного пункта назначения. Энергетические затраты оказывались в этом случае ниже, а движение по потоку до самой гиперграницы сокращало нагрузку на технику и людей. А это означало, что налетчики часто скрывались в засаде близ участков, где поступающие потоки пересекали гиперграницу звезды, и неторопливо расправлялись с подвернувшейся добычей.

А если и это не помогало, то всегда существовал метод слепой удачи. Корабли наиболее уязвимы во время и сразу после перехода обратно в нормальное пространство. Базовая скорость низкая, системы управления все еще переваривают внезапный водопад информации нормального пространства — и это продолжается в течение десяти минут, если не больше. А пока цикл гипергенераторов не завершен, они в случае нападения даже не могут вернуться обратно в гиперпространство и сбежать. Выход непосредственно в плоскость эклиптики — штука совершенно заурядная, так что любой терпеливый налетчик мог подвести свой корабль по орбите прямо к гипергранице звезды, снизить мощность (и излучение) до минимального уровня и просто дождаться, пока какой-нибудь большой и неосмотрительный грузовой корабль не попадет в пределы досягаемости. Очень трудно заметить такой маленький объект, как военный корабль, если он не производит никаких сигналов, которые могли бы его выдать, и в большинстве случаев первым сообщением о проблемах несчастного торгового судна был первый ракетный залп по нему.

Но тяжелый крейсер флота Народной Республики Хевен «Меч» и корабли сопровождения не нуждаются в неверных охотничьих приемах, подумал капитан Тейсман.

Благодаря разведке флота коммодор Райхман знала точное расписание своей жертвы. Собственно, тактик Тейсмана засекла караван из пяти кораблей и их охрану несколько часов назад, когда эскадра «Меча», притаившись в удобном «пузыре» локального гравитационного потока, позволила им пройти мимо и осталась незамеченной, а затем пустилась за ними в погоню.

Тейсману не нравилось это поручение, потому что ему не нравились ни коммодор Аннета Райхман, ни предложенная ею тактика. Будь у него возможность выбора, он предпочел бы перехватить конвой в шести световых годах дальше по маршруту, когда кораблям противника придется преодолевать переход между двумя гравитационными потоками на импеллерных двигателях. Райхман решила по-другому — и глупо, по его мнению, — однако это объясняло его неприязнь только отчасти. Он был все-таки флотским офицером, а флотский офицер по природе своей стремится защищать торговые корабли. Тот факт, что два судна обреченной эскадры не являлись строго говоря грузовиками только ухудшал ситуацию. Но за время службы его много раз просили делать то, что ему не нравилось, и если уж он вынужден был что-то делать, то делал это добросовестно… если Райхман позволит.

Тейсман стоял на капитанском мостике «Меча», изучая свою цель, и молча хмурился в ожидании следующего приказа коммодора. Монти были хороши, это он мог подтвердить неприятным личным опытом, однако Райхман выглядела очень уверенной в себе. Возможно, более уверенной, чем позволяла ситуация. И правда, конвой каравана состоял всего из двух легких крейсеров и трех эсминцев, но битва в гиперпространстве не была обычным сражением. Многие стандартные оборонительные преимущества тяжелых кораблей здесь сходили на нет, и беззаботность Райхман по отношению к повышенной уязвимости собственной эскадры очень беспокоила Тейсмана.

Однако тактическая ситуация развивалась в целом так, как предсказывала коммодор. Имея в своем распоряжении незначительные силы, командир конвоя сосредоточил их впереди торговых судов, предупреждая опасность лобового удара, в то время как за тылом следил только один корабль охранения, прикрывая направление, которое подвергалось, по его мнению, минимальной угрозе. Только Райхман не нужен был лобовой перехват. Максимальная безопасная скорость в гиперпространстве для торгового судна составляла жалких 0,5 световой. В нормальном пространстве она соответствовала эффективной скорости в сотни раз превышающей скорость света, но все рассматриваемые величины были относительными, а лучшая конструкция и антирадиационная защита позволяли кораблям Райхман достичь скорости, на двадцать процентов превышающей указанную. А это означало, что в данный момент они догоняют караван на скорости почти 30 000 км/с и что замыкающий эсминец должен их увидеть ровно… почти… сейчас.

Лейтенант-коммандер МакАлистер дернулся в своем командирском кресле, когда на схеме внезапно вспыхнули сигналы тревоги. Датчики его эсминца должны были расшифровать параметры новых источников энергии намного быстрее, даже в условиях гиперпространства, сейчас перед ним были предварительные данные, но цифры опознавательных кодов менялись и путались буквально у него на глазах. Те, кто находился позади, располагали довольно мощными средствами радиоэлектронного противодействия и умели ими пользоваться.

Его глаза наткнулись на характеристики вектора перемещения, и он проглотил ругательство. Преследователи находились всего в трехстах миллионах километров позади. Сохраняя нынешнюю скорость, они догонят конвой не позже чем через три часа, и, будь оно все проклято, у торговцев нет никаких шансов удрать.

Он тихо выругался, нервно гладя подлокотники кресла. Тот, кто подкрался к ним, должно быть, обладал военным защитным экраном, позволяющим развить такую бешеную скорость. Следовательно, это военные корабли. Факт использования ими радиоэлектронных средств противодействия, мрачно подумал он, уже установлен. И само их использование подтверждает их враждебные намерения. Но чьи это корабли? И насколько мощные? Был лишь один способ выяснить.

— Боевая тревога, — мрачно сказал Мак-Алистер своему старшему тактику, завыли сигналы, а командир уже повернулся к офицеру связи. — Рут, отправьте сообщение капитану Зилвицкой. Передайте ей, что у нас за кормой обнаружились привидения, приложите полученные тактические данные и скажите, что я разворачиваюсь для однозначного опознания объектов.

— Есть, сэр.

— Рулевой, разверните нас на сто восемьдесят градусов. Торможение максимальное.

— Есть, сэр.

— Мэнни — Мак Алистер посмотрел на астронавигатора. — Я хочу сделать полный разворот и подойти к ним на дистанцию в десять световых минут. Мы не сможем снять у них отпечатки пальцев, но уж точно сможем вычислить их размеры.

— Есть, сэр.

Космический пилот склонился над панелью, как раз когда в рубке появилась, прервав отдых, старпом МакАлистера уже в скафандре. На плече ее болтался скафандр лейтенант-коммандера. Он улыбнулся старпому с мрачной благодарностью и, взяв скафандр, указал на экран.

— Кажется, нас приглашают поразвлечься, Мардж. — Он направился в маленькую кают-компанию переодеться. — Заступай на мое место, пока я привожу себя в порядок.

— Эсминец разворачивается к нам, сэр, — доложила тактик.

Капитан посмотрел на Анетту Райхман. Коммодор даже не моргнула. Несомненно, она, как и Тейсман, ожидала этого. На самом деле, он ждал этого даже раньше и почувствовал слабую симпатию к экипажу обреченного кораблика.

— Итак, мэм, они видят нас, — чуть помедлив, сказал он. — Какие будут приказания?

— Никаких. Я сомневаюсь, что они успеют приблизиться на расстояние выстрела, прежде чем получат точную информацию о нас, но мы можем надеяться. Кроме того, — улыбка коммодора была начисто лишена веселья, — не похоже, что ублюдки сумеют удрать от нас, так ведь?

— Нет, мэм, — тихо сказал Тейсман. — Я полагаю, нет.

КЕВ «Вспыльчивый» тормозил, приближаясь к привидениям с отрицательным ускорением более 5100 g, по мере того как паруса Варшавской наполняла энергия гравитационного потока. Девятнадцать минут спустя он развернулся, ускоряясь прочь от противника, пока не набрал первоначальную скорость. Враг сокращал дистанцию на тридцать тысяч километров за каждую секунду и находился сейчас в ста пятидесяти восьми миллионах километров.

Когда датчики проникли наконец сквозь помехи, лицо лейтенант-коммандера Мак-Алистера застыло.

— Пошлите еще одно сообщение старой леди, Рут, — очень тихо произнес он. — Скажите ей, у нас на хвосте шесть хевенитских тяжелых крейсеров, похоже, класса «Ятаган». Думаю, они достигнут радиуса накрытия целей каравана через… — он снова взглянул на схему, — два часа тридцать минут.

Капитан Хелен Зилвицкая сжала зубы, когда пришел доклад МакАлистера относительно угрозы, находящейся в тридцати с половиной световых минутах позади ее крошечной эскадры. Шесть кораблей противника против ее пяти, и каждый из них тяжелее и гораздо лучше вооружен. Даже превосходство в технике ее кораблей не помогло бы ей выиграть бой в нормальном пространстве, тем более едва ли имело значение здесь, потому что преимущества могли проявиться в ракетном сражении, а ракеты были бесполезны в гравитационном потоке. Ни один импеллерный двигатель не сможет здесь работать — мощные гравитационные силы моментально сожгут его. А это означает, что любая ракета испарится в ту секунду, когда включится ее двигатель, и ни один из кораблей Зилвицкой не сможет воспользоваться «броней» импеллерных клиньев и защитных стен.

Зилвицкая даже не рассматривала возможность выйти из волны. Это позволило бы ей активизировать импеллерную защиту и использовать ракеты, но порученный ей караван находился внутри волны на расстоянии четырех световых часов. Им потребуется восемь часов, чтобы выбраться наружу, и у них не было этих восьми часов.

Хелен почувствовала напряжение команды на капитанском мостике, ощутила их страх как свой собственный, но никто не произнес ни слова. Было так больно, что она закрыла глаза. Среди ее подопечных — огромных, неуклюжих кораблей — два были комбинированными грузопассажирскими судами. Они направлялись на станцию «Грендельсбейн» с жизненно необходимыми аппаратурой и оборудованием для верфи… а также с шестью тысячами бесценных гражданских и военных технических специалистов вместе с семьями. Включая капитана второго ранга Антона Зилвицкого и их дочь.

Об этом лучше не думать. Нельзя позволять себе думать об этом. Только не это — если, конечно, она хочет попытаться спасти их. Существовал только один путь к спасению каравана, и Хелен охватило жуткое чувство вины, когда она наконец посмотрела в глаза своим офицерам.

— Связь, сообщение для всех подразделений… — Даже для собственных ушей голос звучал хрипло и странно. — Начать запись: от командира конвоя — всем другим кораблям. Мы обнаружили шесть боевых кораблей. По всей видимости, хевенитские тяжелые крейсера приближаются к нам сзади. На текущий момент расстояние между нами один-три-точка-шесть световой минуты, скорость сближения — тридцать тысяч километров в секунду. Следуя настоящим курсом, они нагонят нас через два часа четырнадцать минут. — Она глубоко вздохнула и пристально вгляделась в свой экран. — Принимая во внимание предупреждения Адмиралтейства, я обязана предположить, что они собираются атаковать. Всем кораблям конвоя! Собраться вокруг меня и приготовиться к бою с противником. Корабли каравана рассредоточиваются и продолжают движение самостоятельно. Зилвицкая передачу закончила.

— Записано, мэм. — Голос офицера связи был ровным.

— Отправляйте… — Слово получилось глухим и неразборчивым, и капитан решительно откашлялась. — Рулевой, приготовьтесь к развороту.

— Есть, мэм.

Хелен не отрывала глаз от экрана, пытаясь не думать о двух самых важных людях во всей Вселенной или о том, как они отреагируют на ее последнее холодное официальное сообщение. Она оторвала глаза от экрана и заморгала, чтобы зрение прояснилось. Перед ней стоял старпом.

— Скажи им, что ты любишь их, Хелен, — тихо сказал он.

Невыносимое страдание заставило ее стиснуть кулаки.

— Я не могу, — прошептала она. — Если никто из вас не может сказать вашим…

Голос капитана прервался, и старпом сильно сжал ее плечо.

— Не валяй дурака! — Он говорил резко, почти жестоко. — На корабле нет ни одного человека, кто не знал бы, что твоя семья здесь, и кто хоть на минуту подумал бы, что только ради них ты идешь на это! А теперь ступай на коммутатор и скажи им, что ты любишь их, черт возьми!

Он снова потряс ее за плечо, и она отвернулась, почти с отчаянием глядя на остальных офицеров и рядовых в рубке, как бы умоляя простить ее.

Но их не надо было умолять. Она поняла это по их глазам, прочитала по лицам — и глубоко вздохнула.

— Рулевой, — ее голос внезапно стал четким, — разворачивайте нас. Джефф, — она посмотрела на офицера связи, — пожалуйста, соедините меня по каналу личной связи с «Карнарвоном». Я буду говорить из кают-компании.

— Есть, мэм, — мягко ответила офицер связи. Хелен Зилвицкая встала и с высоко поднятой головой направилась к двери.

Томас Тейсман стиснул зубы, когда отметки на экране повернули им навстречу и выстроились в боевом порядке. Он плотно сцепил руки за спиной и заставил себя бесстрастно посмотреть на коммодора Райхман. Она была абсолютно уверена, что капитан мантикорцев прикажет всем кораблям каравана, и военным, и торговым, рассредоточиться. В конце концов, полагала она, гравитационный поток лишает их главного преимущества — они не смогут использовать ракеты. Только ракеты позволили бы легким кораблям нанести хоть сколько-нибудь существенный вред противнику. Это и было главной причиной, по которой перехват решено осуществить здесь, а не в промежутке между потоками, как предлагал Тейсман. Ни один командир, полагала Райхман, не станет бессмысленно жертвовать своими кораблями, если рассредоточение давало шанс выжить хотя бы четырем кораблям из десяти.

Томас Тейсман мог бы просветить ее, но Аннет Райхман никогда прежде не участвовала в боях с мантикорцами. А поскольку Тейсман проиграл сражение с ними, она относилась к его предупреждениям с плохо скрываемой снисходительностью.

— Какие будут приказания, мэм? — спросил он.

— Мы атакуем в лоб, — ответила она, секунду помолчав.

«Будто бы у нее есть выбор!» — с досадой подумал Тейсман. — Слушаюсь, мэм. Вы хотите поменять наш боевой порядок? — как можно безразличнее спросил он, хотя ноздри его затрепетали.

— Нет! — выкрикнула она.

Тейсман поднял голову и посмотрел поверх ее плеча. Его холодный взгляд заставил офицеров штаба Райхман и его собственных офицеров тихонько разойтись по капитанской рубке, так чтобы они не могли слышать командиров. Тогда он наклонился к ней и тихо заговорил:

— Коммодор, если вы намерены бить их только из носовых орудий, прикрываясь парусами, то они наверняка развернутся боком и выдадут нам по полной с самой эффективной дистанции.

— Чушь! Это самоубийство! — выкрикнула Райхман. — Мы разнесем их на части, как только они высунут нос из-за своих парусов!

— Мэм, — сказал он мягко, как ребенку, — мы превосходим эти корабли по массе в соотношении семь к одному, и придется войти в зону действия энергетического оружия. И они прекрасно понимают, что это значит, так же как и мы. Им остается одно. Они развернутся для бортового залпа, и все, что у них способно хотя бы пукнуть, вмажет по нашим передним альфа-узлам. Если они выведут из строя хотя бы один альфа-узел, наш передний парус схлопнется, а в гравитационной волне на такой глубине…

Тейсман не закончил фразу. Без переднего паруса, уравновешивающего задний, ни один космический корабль не может маневрировать в гравитационной волне. Он окажется в ловушке единственно возможного вектора движения, единственно возможной скорости. Он даже не сможет вывалиться из гиперпространства, потому что не способен контролировать свои перемещения, пока не ликвидирует поломку, и малейший всплеск турбулентности может разнести его на части. А это означает, что потеря одного-единственного паруса будет стоить Райхман по меньшей мере двух кораблей, потому что любой корабль, потерявший парус, придется взять на буксир кораблю с работающим двигателем.

— Но… — Райхман замолчала и снова проглотила слюну. — Что вы посоветуете, капитан? — спросила она спустя несколько секунд.

— Сделать то же самое. Мы понесем ущерб, может быть даже потеряем несколько кораблей, но зато сохраним паруса, увеличим мощность залпа — и наверняка уничтожим их быстрее, чем они нанесут нам непоправимый ущерб.

Он бесстрастно смотрел ей в глаза, подавляя желание заорать на нее, потому что давно предупреждал, что такое может произойти… Она склонила голову.

— Хорошо, капитан Тейсман, — сказала она. — Приступайте.

Антон Зилвицкий сидел на обитой чем-то мягким палубе с закрытыми глазами и крепко обнимал четырехлетнюю девочку, которая плакала, уткнувшись в его китель. Она была слишком мала, чтобы осознать все происходящее. «Но она и так уже достаточно поняла», — подумал он опустошенно, услышав за спиной голоса — голоса офицеров капитанского мостика «Карнарвона», офицеров с вытянувшимися лицами, столпившихся вокруг центрального дисплея огромного транспортного корабля.

— Господи, — прошептал старпом. — Только посмотрите на это!

— Еще один! — внезапно воскликнул еще кто-то. — Это был крейсер?

— Нет, я думаю, эсминец…

— Смотрите, смотрите! Это хевенитский ублюдок! А вот еще один!

— О господи! Это точно крейсер! — охнул кто-то, и Зилвицкий зажмурился как можно крепче, борясь с подступившими слезами. Ради дочери.

Он понимал, что «Карнарвон», выбирая без остатка всю мощность двигателя, на бешеной скорости удирал прочь от своих собратьев, надеясь в рассредоточенности обрести призрачное спасение. Если было выведено из строя два хевенитских корабля, тогда по меньшей мере одно пассажирское судно вполне может уцелеть… но какое?

— Мой бог, она достала еще одного! — выдохнул чей-то голос, и Антон крепче прижал к себе ребенка.

— А что с этим? — спросил кто-то.

— Нет, он еще цел. Это только его парус, а вот это, должно быть… Господи!

Голоса неожиданно смолкли, и сердце у него сжалось. Антон понял, что означала эта тишина, и медленно поднял голову. Большинство офицеров смотрели в сторону, все, кроме шкипера «Карнарвона». По лицу женщины текли слезы, однако она не уклонилась от его взгляда.

— Она погибла, — тихо сказала она. — Они все погибли. Но сначала она уничтожила три их корабля, и по крайней мере один уцелевший потерял парус. Я… я не думаю, что противник будет продолжать погоню только одним кораблем, даже если он не поврежден. Да еще с калекой на буксире.

Зилвицкий кивнул, не в силах понять, как мир может носить столько горя. Плечи затряслись, когда прорвались наконец долго сдерживаемые слезы. Дочурка обвила руками его шею.

— Что с-случилось, папа? — прошептала она. — Они… они могут ранить мамочку? Они хотят нас поймать?

— Ш-ш-ш-ш, Хелен, — произнес Антон сквозь слезы.

Он прижался щекой к ее волосам, вдыхая свежий, детский запах, и снова закрыл глаза, слегка покачивая девочку.

— Они не поймают нас, детка, — прошептал он. — Нас уже спасли. — Он издал мучительный вздох. — Мамочка нас спасла.