Проклятие Бессмертных: Король в Белом (книга 4)

Глава 23

Нина

Балтор исполнила свою угрозу.

Дом Судьбы невозможно было остановить, когда он ставил перед собой цель — а целью на этот раз было устроить празднество, какого Нижнемирье не видело полторы тысячи лет. Хвала Вечным, праздник в честь отступления Пустоты, возвращения Сновидицы и пробуждения давно уснувших королей и королев. Всё должно было развернуться с размахом — не только на весь город, но и на весь подземный мир.

Балтор уверяла, что повод более чем подходящий: Нижнемирье впервые за долгие века вновь стало целым. Самир предупредил меня, что гуляния растянутся на целую неделю, и что самые пышные торжества пройдут в столице, на том самом дворе у подножия Святилища Вечных, где когда-то гудел рынок.

Тот самый рынок, с которого я бежала, прежде чем Каел убил меня. И всё же именно там мне подарили мерцающую цепочку-кокон, что я носила теперь постоянно. Трудно описать, насколько двоякими были мои чувства к этому месту.

Я постаралась нарядиться как положено. Все вокруг выглядели так, будто готовились к великому балу. Самир был чертовски хорош в элегантном смокинге в тонкую полоску. На мне было тёмно-бирюзовое пальто с чёрным перьевым узором, под ним — короткое шёлковое платье и чёрные леггинсы. Честно говоря, я чувствовала себя так, словно надела маскарадный костюм. Но на фоне остальных королей и королев выглядела вполне уместно.

Мы собрались в Святилище Вечных — огромном зале готического собора. Я не видела его раньше: высокие белокаменные стены, статуи, уходящие под мрак сводов, и эта строгая, торжественная тишина. Всё в духе Нижнемирья — мрачно, но завораживающе.

Одна из статуй упорно притягивала мой взгляд. Бирюзовая ткань на алтаре перед ней подсказала — это «мой» Вечный, тот, из которого я черпала силу. Долговязое тощее создание с провалами вместо глаз и жестокой изогнутой ухмылкой. Оно было пугающим, но в своём ужасе — ещё и прекрасным.

Я смотрела на него и не могла отделаться от ощущения, что за неподвижным камнем скрывается живое существо, наблюдающее за мной. Оно как будто ухмылялось — этой же самой жестокой, хищной улыбкой.

Все алтари были уставлены свечами, за которыми ухаживали слуги каждого дома. Все — кроме этого. Его свечи стояли пыльные, незажжённые. У этого Вечного была только одна служанка — я. Я усмехнулась и тихо пробормотала:

— Бедный ты сын таксиста… досталась же я тебе.

Я подняла руку, сосредоточилась — и свечи вспыхнули. Не в знак поклонения, нет. Скорее в знак уважения. И капельки жалости.

За плечо меня кто-то мягко тронул. Я обернулась — Сайлас. Он улыбнулся так тихо, что эта улыбка едва коснулась его глаз. Сайлас умел прятать эмоции. В отличие от меня.

— Ты не уверена, что значит для тебя это создание? — спросил он.

— У меня есть собственное божество, — фыркнула я. — И мне его жаль.

— Они не боги. Не в том смысле, как ты думаешь. Мы для них… примерно то же, что муравьи для людей. Они наши повелители, но не всеведущие и не всемогущие. Будь иначе — не возникло бы способа запереть их под нами.

Я задумалась. Сравнение было грубым, но верным.

— Тогда, пожалуй, жаль мне его за то, что ему приходится терпеть меня.

— В следующий раз, когда Земля и Нижнемирье вновь сойдутся, твоё королевство получит новых слуг. Тогда и регент появится у тебя свой собственный.

Я рассмеялась. Представила себе толпу людей, толкающихся вокруг и вопрошающих, что мне нужно, — и мне тут же стало дурно от самой идеи.

— Это же смешно! Я и приказывать-то не умею.

— Вот потому я и рад, что появилось хоть одно правительство со смирением, — Сайлас улыбнулся теплее. — Держись за это чувство, пока оно есть. Со временем оно исчезает.

Я посмотрела на статую Вечного и задумалась о времени. Его у меня теперь было слишком много. Даже пугающе много.

— Я долго не мог принять это, — сказал Сайлас тихо. — Прошло сто лет, прежде чем я понял, что уже не старею… и не увижу свою семью после смерти.

— У вас была семья? — я выдохнула. Его бледность, его печаль — всё приобрело смысл.

— Была. Жена и сын. Они погибли в войне между галлами и римлянами. Сыну было четыре. Я… не помню их имён.

Он произнёс это с такой ледяной пустотой, что во мне что-то оборвалось. Я порывисто обняла его. Он тихо рассмеялся и ответил на объятие — мягко, благодарно.

— Это было давно, — сказал он. — Но твоё сочувствие мне дорого, Нина. — И почему ты всё ещё на «вы» со мной?

Сайлас коснулся моей щеки, убирая прядь волос.

— У тебя добрая душа. И я рад, что ты нашла здесь своё место. Я рад, что ты стала моим другом.

Я улыбнулась в ответ.

— Позже, на этом безумном празднике, Сайлас, расскажешь мне о себе. Я вдруг поняла, что почти ничего о тебе не знаю.

— Ты знаешь достаточно, — он отвёл взгляд, будто не желая встречаться со мной глазами. — Ты знаешь меня, даже если не знаешь моей истории.

— Значит, правда скромный. Я думала, Элисара преувеличивает.

— Очень скромный, — губы его дрогнули в редкой улыбке. — Даже чрезмерно.

— Это прекрасно. Остальные только и думают, как бы заползти к кому-нибудь в постель, а ты краснеешь в углу. Кстати… где Томин? Я его давно не видела.

— Я вновь назначен Регентом Крови, — ответил Сайлас. — С возвращением Малахара и Золтана меня восстановили.

— Поздравляю! Это хорошо?

— Да. Я рад снова служить своему дому.

— У тебя и так было влияние, — заметила я. — Раз даже Самир тебя уважает. Это о многом говорит.

— Жена Томина будет рада, что он наконец дома, — добавил он.

Жена. У Томина была жена! Мир Нижнемирья всё усложнялся.

— Сайлас… — я вздохнула. — Я так и не поблагодарила тебя. За всё.

— За что же? — искренне удивился он.

— За то, что был добр ко мне, когда не обязан был. За то, что был мне другом.

Он слегка поклонился — с удивительной мягкостью в ледяных глазах.

— Для меня это честь.

Звонкий смех Балтор разрезал тишину прежде, чем она буквально материализовалась рядом.

— Ты просто прелесть! — воскликнула она. — Ты растопила сердце и колдуна, и Жреца. Привет, мой белый летун!

Горыныч исчез у меня с плеча мгновенно — испугался её «волшебных ручек». Я едва сдержала смешок.

— Рад вас видеть, королева Балтор, — мрачно произнёс Сайлас.

— Я слышала, Малахар извинился перед тобой, — сказала она мне лукаво.

— Ты тут не приложила руку?

— Нисколько! — обиделась она театрально. — Я лишь… подтолкнула Каела.

— Конечно.

— Честно!

Я рассмеялась. Да, Балтор нравилась мне, несмотря ни на что.

— Ты тоже мне нравишься, Королева Глубин. И я не интриганка, — тут же заметила она, подслушав мою мысль.

— Ведьма… — выругалась я про себя.

Балтор хихикнула.

Она спустилась на пол, обняла меня за талию, нависла будто заботливая, но навязчивая старшая сестра. Я ощутила лёгкую тягу её гипноза — но смогла удержаться.

— Посмотри на них, — прошептала она, указывая на Золтана и Самира. — Наши господа — такие нежные души в глубине сердца…

— Нежные? — я едва удержалась от смешка.

— Конечно. Каел — ранимый великан, Малахар — верен до гроба, Золтан — сочувствующий и добрый, как и наш Жрец…

Я хотела оттолкнуть её, но это было бы грубо. Она не делала ничего дурного — просто забыла, что у других людей есть личное пространство.

— Только… перестань лазить в мою голову, ладно? Я пока не умею тебя блокировать.

— Раз ты так просишь… Хорошо. Ради моей новой младшей сестрёнки, — Балтор вздохнула. — Но должна заметить… какие удивительные сцены я успела увидеть! Ты, оказывается, умеешь задерживать дыхание куда дольше, чем я ожидала.

Я вспыхнула до ушей. Сайлас смутился так сильно, что наверно покраснел бы, будь способен на это.

Балтор захохотала.

— Не используй мою личную жизнь как оружие, пожалуйста, — простонала я.

— Какая ты скучная, — обиделась она, но отпустила. — Пойдём. Мы и так опаздываем.

Золтан и Самир ждали. Я шутливо прошептала Самиру «спаси меня» — он тихо рассмеялся.

Мы вышли к парадному входу. Толпа ревела, тысячи людей — крылья, хвосты, маски, огни. Горыныч вымахал до десяти метров, гордо сиял бирюзой.

Самир держал меня за талию. Он хотел, чтобы нас видели вместе. Чтобы мир видел — я рядом с ним.

— Золтан скажет речь, — предупредил он. — Он всегда говорит слишком долго.

— И ты опять соберёшься скучать? — фыркнула я.

— Я скорее соберусь тебя трогать, — шепнул он на ухо. — Если речь будет чрезмерно продолжительной.

— Не смей! — зашипела я.

Он рассмеялся, убирая руку на место.

Толпа взревела сильнее, когда мы поднялись на ступени.

Когда Золтан начал говорить, его голос разлился над площадью — магия усиливала каждое слово.

Всё шло хорошо. До того момента, когда он произнёс:

— Один человек на этой сцене заслуживает нашей благодарности. Нина. Королева Дома Глубин…

— О нет. Только не… — я застонала.

И в этот миг всё взорвалось хаосом.

Самир дёрнулся рядом. Издал странный удушливый звук.

Горыныч закричал.

Что-то обвилось вокруг моей шеи и рвануло назад.

Я не успела даже вдохнуть. Меня потащило по камню к дверям собора — я царапала пол ногтями, билась, кричала или думала, что кричу. Горыныч исчез в моей голове, истошно вопя там.

Одна картина врезалась в память навечно: Самир, пронзённый золотыми цепями, что взметнулись из земли, словно сотни тонких копий. Он застыл, как чудовищная скульптура в перекрестье сияющих линий. Магия Золтана.

Толпа завопила, бросилась врассыпную.

А я уже оказалась внутри. Двери захлопнулись. На них проступили белые письмена. Никто не войдёт. Никто не спасёт.

Цепь подняла меня в воздух, бросила на колени. Символы на моих руках вспыхнули, когда я попыталась призвать силу — но ничего не вышло.

Горыныч боялся.

А значит… мне действительно грозила смерть.

Золотые цепи обвили руки, прижали к телу. Я была беспомощна.

Золтан шагнул ко мне из золотистого мерцания.

— Теперь мы можем поговорить наедине.

— Что ты творишь?! — сорвалось у меня. — Сними цепи!

Он стоял передо мной — идеальный, безупречный, словно фарфоровый идол.

— Прости. Но я не стану. Я защищаю Нижнемирье.

Он провёл рукой — цепи подняли меня, заставив встать.

— Прости за то, что должен сделать.

— Я прощу тебя, если ты отпустишь! — Я пыталась удержать голос ровным. Почти удавалось.

Золтан приложил пальцы к моим губам.

— Тише.

Я дёрнулась.

— Не смей меня трогать!

— Не бойся. Это не о том, — он переместил ладонь к моим волосам, добавив с мягкой грустью: — Ты так оберегаешь границы тела… необычно для тех, кто связан с Вечными.

— Так в чём дело? — голос дрогнул. — Опять обвинения в том, чего я не выбирала?

— Ты должна пройти к Источнику Вечных. Пасть на колени. Умолять их сделать тебя цельной. Освободиться от уродства, что ты несёшь…

— Нет.

— Они — твои повелители.

— Я никому не кланяюсь. Ни тебе, ни им. Я не ваша рабыня.

Он печально покачал головой.

— Прошу… подумай. Если не примешь их — мне придётся уничтожить тебя.

Я побледнела.

— Даже если бы я согласилась… это была бы ложь. Они бы узнали.

Он стёр мои слёзы.

— Узнали бы, да. Но если откроешь им сердце — всё будет хорошо.

— Я не могу.

— Я знаю, — тихо сказал он. — И это трагедия.

— Когда Самир очнётся, он разорвёт тебя.

Золтан погладил мои волосы так бережно, что меня затошнило от этого контраста.

— Когда он очнётся… для тебя уже будет слишком поздно, бедная моя.

— Слишком поздно? Ты собираешься… убить меня?

— Хотел бы, чтобы всё было так просто. Так милосердно. Нет. То, что я сделаю… хуже смерти.

Он посмотрел на меня с той самой тихой безумной решимостью, что не оставляет ни малейшего шанса.

И тогда я поняла: пророчество ошиблось не в Малахаре. Ошиблась я.

Золтан — вот кто представлял настоящую опасность.