Проклятие Бессмертных: Король в Белом (книга 4)

Глава 20

Нина

У меня сложные отношения с пауками.

Дело не в том, что я питаю к ним какую-то личную ненависть. И не в том, что я мечтаю увидеть их всех мёртвыми. Даже моя боязнь была не совсем настоящим страхом. Всё сводилось к тому, что они — эти восьминогие, многоглазые машины для внезапных испугов — будто специально созданы для того, чтобы подкрадываться к тебе в самый неподходящий момент. Когда меньше всего ожидаешь встречи с ними.

Гриша всегда смеялся надо мной. Стоило какому-нибудь паучку застать меня врасплох, как я вскрикивала, словно маленький ребёнок, напуганный грозой. Гриша ласково звал их «паучками-братюнями» и постоянно напоминал, что без них в нашей барнаульской квартире было бы куда больше прочей мошкары — комаров, мух и прочих нежеланных гостей.

Если же я замечала паука первой, когда была к этому готова морально, всё было в полном порядке. Я могла спокойно разглядеть его, мысленно признать: «Да, это действительно паук, обыкновенный арахнид», — и жить дальше без всяких переживаний. Я даже научилась мириться с их присутствием в доме, если они сидели там, где я сама для них определила, а не в каком-нибудь совершенно ужасном месте вроде душевой кабины или изголовья кровати. Но пауки, среди прочих своих многочисленных талантов, были величайшими мастерами подкрадываться незаметно. Словно ниндзя в мире членистоногих. И вот тогда я уже была совсем не в восторге от самого факта их существования.

И этот паук не стал исключением из правила. Он подкрался ко мне. И в данном случае это было поистине впечатляющим достижением, заслуживающим особого признания, по одной простой, но весьма существенной причине:

Он был размером с дом.

Гигантский паук возвышался надо мной, словно ожившая башня из кошмарного сна, его длинные и утончённые лапы с удивительной лёгкостью удерживали массивное тело в хитросплетении ветвей причудливых деревьев. Его тёмно-фиолетовая шерсть переливалась в лунном свете, словно королевский бархат, а блестящие глаза напоминали своими гранёными поверхностями отполированные аметисты неземной красоты. Он был прекрасен. Для жуткого, гигантского, вероятно людоедского паука — так уж и быть, приходилось это признать.

Чудовище нависало над моей головой, отбрасывая тень размером с небольшую рощу, его передние жвалы-мандибулы ритмично сжимались и разжимались с тихим поскрипыванием, пока он внимательно наблюдал за мной сверху вниз.

— О, милая. Прости, я, кажется, напугал тебя? — послышался неожиданный голос.

Оказалось, что оно ещё и говорит, хотя движения его «рта», казалось, не были напрямую связаны с произносимыми звуками. Голос будто исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. Я потихоньку начинала привыкать к существам, подкрадывающимся ко мне в темноте, и к тем странным созданиям, что умели разговаривать самым сверхъестественным образом.

Голос, исходивший от массивного создания, был определённо мужским. Тон звучал глубоким, тёплым и на удивление искренним. Казалось, паук и вправду сожалел о своём внезапном появлении и заданном вопросе.

— А что, разве это не заметно? — резко ответила я, всё ещё сидя на холодной земле и пытаясь совладать с колотящимся сердцем. Горыныч тем временем подрос до внушительных размеров и теперь защищающе обвился вокруг меня, угрожающе шипя на гигантского арахнида, явно готовый броситься в атаку.

— Надеюсь, ты не боишься пауков, дорогая? — прозвучало из гигантской глотки. Сама мысль об этом казалась чудовищу до того нелепой, что его голос дрогнул от сдерживаемого хохота.

— Дело не в страхе! Мне просто до смерти не нравится, когда кто-то подкрадывается ко мне сзади. Даже самый маленький паучок может заставить меня вздрогнуть, если появится внезапно. А уж ты... Ты подобрался ко мне бесшумно, будто настоящий охотник, и при этом твои размеры сравнимы разве что с целым зданием!

Я поднялась с земли уже во второй раз за последние десять минут и принялась методично отряхиваться от прилипшей листвы и земли.

— Приношу свои глубочайшие и искреннейшие извинения, дорогуша, — голос звучал по-настоящему виноватым.

— А ты собираешься съесть меня? — прямо спросила я, решив выяснить этот важный вопрос сразу.

— Конечно нет, что за нелепая мысль! — Он рассмеялся низким бархатным смехом.

Паук начал плавно двигаться, осторожно спускаясь с переплетённых ветвей, чтобы встать поближе ко мне на земле. По мере движения монстра его форма начала причудливо меняться, словно реальность вокруг него искажалась. Она преобразовывалась и постепенно уменьшалась, пока на месте огромного паука не оказался высокий мужчина вполне человеческих пропорций.

Он был полностью обнажённым, по крайней мере на мгновение, пока его густая шерсть не превратилась в подобие длинного тёмного плаща, искусно скроенного из чёрной материи с фиолетовыми переливами. Под плащом проступил строгий чёрный костюм с высоким воротником, украшенный серебряными застёжками и цепями, которые загадочно поблёскивали в мягком лунном свете и тихо позвякивали при каждом его движении. Изящная серебряная цепь пересекала его грудь по диагонали, а на ней висел большой замысловатый ключ со сложным узором. Четыре его паучьи лапы сжались и аккуратно свернулись за спиной, сливаясь с тёмным плащом, создавая иллюзию дополнительных складок ткани.

Честно говоря, я тоже постепенно начинала привыкать к весьма своеобразным представлениям здешних обитателей о моде и приличиях.

Лицо мужчины было полностью скрыто под изысканной фиолетовой маской. Глубокий насыщенный цвет был щедро испещрён непонятными символами, начертанными тёмно-серыми чернилами с величайшей тщательностью. Личина маски была идеально гладкой, если не считать восемь серебряных шипов, расположенных симметрично. Рот маски был подчёркнут тёмно-серыми линиями, строгими и геометричными. Глаза, как и у всех остальных местных жителей, были полностью зачернены — жуткое, но завораживающее зрелище.

Его открытая кожа на руках имела тёплый, благородный каштановый оттенок, на котором аметистовые письмена смотрелись невероятно, почти мистически красиво. Длинные чёрные волосы с синеватым отливом были собраны на затылке в низкий хвост, несколько прядей свободно обрамляли маску. Возможно, он был индийского происхождения, хотя я не могла сказать этого с полной уверенностью. Но без малейшего сомнения, он был абсолютно потрясающим. Жутковатым, да. Но, как и его паучья форма, прекрасным по-своему, обладающим тёмной притягательностью и внушительным благородством.

— Должен честно признаться, со временем эта человеческая форма стала для меня всё менее и менее естественной, — задумчиво сказал бывший паук своим глубоким голосом. Он был на несколько сантиметров выше меня ростом и двигался с той особой грацией, которая присуща опасным хищникам.

В отличие от Элисары, носившей великое множество украшений, но при этом двигавшейся абсолютно бесшумно, будто призрак, этот мужчина явственно звенел при ходьбе. Все эти многочисленные цепи и металлические застёжки на его одеянии создавали лёгкий мелодичный шум, похожий на музыкальный перезвон ветра, когда он неспешно приблизился ко мне.

— Но мне, безусловно, следовало знать и предвидеть, что ты можешь крайне плохо отреагировать на такую неожиданную встречу в тёмном лесу. Я действительно не хотел тебя пугать, поверь.

Мужчина медленно протянул мне руку с длинными изящными пальцами, покрытыми тонкими серыми узорами. Я слабо, неуверенно улыбнулась и осторожно пожала его протянутую руку, стараясь выглядеть дружелюбной.

— Всё в порядке, правда. Я постепенно начинаю привыкать к тому, как вы, люди, здороваетесь в этих краях. Меня зовут Нина, очень приятно познакомиться. Полагаю, ты… Келдрик? — неуверенно спросила я.

Это была всего лишь интуитивная догадка.

— Да! Совершенно верно, очень хорошо. Я пришёл бы гораздо раньше, но мой новый регент, достопочтенный Торнеус, настоятельно настоял на том, чтобы сначала детально проинформировать меня обо всех недавних событиях и изменениях. Должен сказать, он кажется весьма милым и обходительным человеком. И он говорил о тебе с большой искренней теплотой, — произнёс Келдрик.

С теплотой. Значит, он не назвал меня полной дурой. Это уже кое-что.

— Вы двое раньше не встречались лично? — поинтересовалась я.

— Я спал в своей древней крипте глубоким сном, когда он стал регентом дома. Полагаю, он был не меньше твоего шокирован и потрясён, внезапно увидев меня живым. — Келдрик тихо, почти беззвучно рассмеялся и изящно поднёс длинные пальцы к губам своей таинственной маски. — Боюсь, бедняга тоже оказался распластанным на холодном полу от неожиданности и испуга. Очень приятно познакомиться с тобой, дорогая сестра. Приношу свои глубочайшие извинения за то, каким образом ты попала сюда, в наш мир. И ещё больше — за трагические обстоятельства, сопровождавшие твоё неожиданное возвышение в высоком качестве королевы.

— Спасибо за понимание. Я всё ещё отчаянно пытаюсь осмыслить всё, что происходит вокруг меня, — честно призналась я.

— Я прекрасно понимаю твоё состояние. — Келдрик медленно поднял голову и внимательно посмотрел на Горыныча, который угрожающе нависал над ним, возвышаясь примерно метра в четырёх от земли до самой макушки своей костяной черепной головы. Его великолепные бирюзовые крылья отбрасывали на окружающие причудливые деревья мягкое бирюзовое мистическое свечение. — И какое же ты невероятно прекрасное создание, просто восхитительное.

— Ну что ты, большое спасибо за комплимент! И ты тоже ничего, Паук, вполне импозантный, — ответил Горыныч с присущей ему прямотой.

— Оно разговаривает осмысленно? Как совершенно очаровательно и необычно. — Келдрик заинтересованно подошёл ближе к Горынычу и принялся внимательно, почти с научным интересом его осматривать. — Хотя его выбор выражений весьма сомнителен и своеобразен, я искренне ценю такую прямоту. Мне кажется, если позволите мне высказать предположение, что твоя королевская сила в значительной степени заключена именно в этом удивительном существе? Что ты держишь её намеренно отдельно от себя, чтобы существенно уменьшить невыносимое бремя на своё хрупкое смертное сознание?

— Ты совершенно всё правильно понял, — подтвердила я. — Его имя — Горыныч.

— Ё-моё, какое имечко, — пробормотал змей.

— Горыныч. Как удивительно прекрасно это древнее имя ему подходит, — одобрительно произнёс Келдрик.

Честно говоря, Келдрик, казалось, понимал значение и символизм этого имени гораздо лучше, чем я сама. Но если легендарный Дом Слов действительно хранил всех великих учёных и мудрецов, вполне логично было предположить, что Келдрик обладал блестящим, энциклопедическим умом.

— Мне страшно даже представить, что могла сделать эта древняя, необузданная сила с сознанием простой смертной. Представь: хрупкий человеческий разум — и прямо в него, без всякой защиты, обрушивается вся мощь короля, жившего тысячелетия. Это же верное безумие. Ты бы неминуемо сошла с ума, я в этом абсолютно уверен. Вполне достаточно того тяжкого факта, что мы все должны терпеть одного безумного монарха в нашем мире. Одно такое чудо ещё куда ни шло, но два сразу... даже думать страшно! — Келдрик слегка склонил голову с нескрываемым любопытством, продолжая пристально разглядывать Горыныча.

Было предельно ясно, кого именно он имел в виду под безумным монархом. Похоже, он тоже не был большим восторженным поклонником Самира. Хотя, если серьёзно подумать, я, казалось, находилась в очень и очень коротком списке немногочисленных людей, которые не испытывали к этому противоречивому человеку откровенной неприязни или даже ненависти.

Сзади неожиданно раздался лёгкий, невероятно мелодичный смех, похожий на звон серебряных колокольчиков.

— Ах, дорогой брат, ну ты же прекрасно знаешь, он совершенно ничего не может с этим поделать. Не насмехайся над бедным чернокнижником так жестоко и открыто. — Голос был удивительно певучим, беззаботно весёлым и причудливо-игривым. — Особенно когда его нет здесь рядом, чтобы достойно ответить на твои колкости!

Я удивлённо моргнула. Кто ещё здесь был, в этом тёмном лесу? Я резко обернулась, и у меня буквально отвисла челюсть от изумления. Там, на небольшой освещённой поляне, изящно паря над ярко светящимся фонарём, который использовало моё хитрое чудовище-приманка, грациозно парила самая невероятно красивая женщина, которую я когда-либо видела в своей жизни.

Она буквально парила в воздухе, словно невесомая, её длинное струящееся платье завораживающе обвивало её тело, словно она была полностью погружена в кристально чистую воду. Многочисленные слои её волшебного платья были полупрозрачными и фантастически переливались в мягком серебристом свете двух лун. Её роскошные волосы красивого глубокого сапфирового оттенка спадали далеко ниже тонкой талии и тоже плавно развевались вокруг неё, словно были невесомо подвешены в воде или в невидимом потоке воздуха.

Кожа загадочной женщины была нежного бледно-голубого оттенка, почти прозрачная. Её уши были длинными и изящно заострёнными, явно эльфийскими по форме, грациозно выступая сквозь тёмно-синие шелковистые волосы и элегантно оттеняя роскошную венецианскую маску, которую она носила как драгоценность. Её маска была полной, невероятно богато украшенной крупным жемчугом, бриллиантами и сапфирами всех размеров, которые ярко сверкали и переливались в лунном свете, создавая завораживающую игру бликов.

Абсолютно всё в этой потрясающей женщине было воплощением элегантности, грациозности, утончённости и безупречного совершенства. Она легко парила над тускло мерцающим фонарём чудовища и медленно тянулась к нему бледной рукой с явным любопытством.

— Я, э-э… — неуверенно заикаясь, начала я, испытывая искренний страх, что сейчас увижу, как её изящную руку жестоко откусит моё кровожадное чудовище. — Я бы на твоём месте не стала рисковать. Это опасная ловушка.

— Я прекрасно знаю об этом! — женщина беззаботно рассмеялась. Её голос был по-настоящему музыкальным и завораживающе переливчатым.

— Иди сюда немедленно, Балтор, и поздоровайся должным образом с нашей новой дорогой сестрой, — Келдрик наполовину строго отчитал, наполовину ласково уговорил парящую женщину.

Балтор театрально вздохнула с преувеличенным драматизмом и неохотно отвернулась от манящего светящегося фонаря. Но, неожиданно увидев внушительного Горыныча, она восторженно ахнула и стремительно подлетела к удивлённому змею. Горыныч в испуге резко отпрянул, явно ошеломлённый столь внезапным и стремительным движением.

— О, боже мой, какое чудо! — с неподдельным восторгом воскликнула женщина и нежно приложила свои бледные ладони к морде поражённого Горыныча. — Ты только посмотри на себя, ты просто великолепен! — Женщина медленно и ласково провела рукой по морде Горыныча от самого носа до кончика, и змей, казалось, хотел инстинктивно отстраниться, но был глубоко смущён и растерян.

— Леди, может, не надо так фамильярничать? Я хочу сказать… это, конечно, весьма приятно, не спорю, но я… о, ладно уж. Может, просто… совсем чуть-чуть погладьте. — Горыныч постепенно наклонился к нежному прикосновению женщины, явно поддаваясь ему, и Балтор мелодично рассмеялась, продолжая бережно гладить массивную голову покорного Горыныча.

— Очень… приятно познакомиться с вами обоими, полагаю? — осторожно сказала я после небольшой паузы, совершенно не зная, как мне правильно относиться к тому странному факту, что эта прекрасная загадочная женщина вводит моего верного змея в какое-то странное подобие гипнотического транса.

— «Полагаю»? Почему ты говоришь так неуверенно? — переспросил Келдрик, звуча немного искренне удивлённо.

— Прости за резкость. Я просто устала постоянно встречать людей, которые наверняка будут ненавидеть меня всем сердцем, — устало призналась я.

— Ненавидеть тебя? С чего бы нам, дорогая сестра, тебя ненавидеть? — удивлённо спросила Балтор, всё ещё грациозно паря в воздухе. Теперь она нежно прислонила свою голову ко лбу Горыныча и ласково гладила широкий бок морды безвольного змея. Горыныч довольно мурлыкал, явно наслаждаясь.

— Все остальные меня ненавидят, это факт, — горько заметила я.

— А, ты имеешь в виду Малахара и высокомерного Каела. — Балтор беззаботно рассмеялась. Казалось, это было её обычное естественное состояние. — Эти недалёкие грубияны. Они совершенно ничего не понимают в жизни. Не обращай на них ни малейшего внимания. Они могут ясно думать только одной головой за раз, и часто мне кажется, что между ними двумя — всего одна на двоих!

— Балтор, прошу тебя, — укоризненно отчитал Келдрик женщину за столь грубую и неприличную шутку.

Честно говоря, мне потребовалась пара секунд, чтобы полностью понять скрытый смысл её слов, и когда я наконец поняла, я не смогла сдержать невольную улыбку, глядя на беззаботную женщину в голубом. Это лишь заставило прекрасную женщину в струящемся голубом платье снова искренне рассмеяться в ответ.

— Но почему ты думаешь, что могущественный Малахар тебя ненавидит? — поинтересовалась Балтор.

— Малахар ненавидит меня исключительно из-за Самира, — прямо ответила я, с тревогой ожидая их возможной негативной реакции. — Поверьте мне на слово. Он внезапно напал на меня и очень, очень ясно дал понять, что именно хотел бы со мной сделать. — Я невольно побледнела при тяжёлом воспоминании об этой жуткой угрозе. Даже если это были всего лишь слова, пустые угрозы, они были очень… красочными и пугающими.

— Глупый недалёкий мальчишка, — Келдрик тяжело, разочарованно вздохнул.

— Но почему именно из-за загадочного Самира? — многозначительно произнесла Балтор с явным намёком. По её игривому тону было предельно ясно, что она уже прекрасно знала правильный ответ. Я удивлённо подняла бровь, вопросительно глядя на женщину, которая лишь мелодично рассмеялась и охотно сдалась в этой короткой забавной игре. — О да, да, конечно! Торнеус подробно рассказал Келдрику абсолютно все пикантные слухи, так что я тоже о них слышала во всех деталях.

Балтор внезапно оторвалась от блаженствующего Горыныча — заставив бедного змея растерянно трясти головой, словно отчаянно пытаясь очистить затуманенное сознание от густого тумана — и прекрасная женщина в струящемся платье стремительно спустилась непосредственно ко мне. Я инстинктивно, рефлекторно отступила на шаг назад, когда женщина оказалась совсем близко, вторгаясь в моё личное пространство. Балтор наконец мягко опустила свои босые ноги на прохладную землю.

Женщина в голубом медленно протянула руки и нежно сложила их у меня на шее, приблизившись на расстояние, подходящее разве что для влюблённой пары. Я застыла, совершенно не зная, как правильно реагировать на такую интимную близость. Великолепные сапфировые волосы Балтор завораживающе развевались в воздухе вокруг нас обеих.

— О, дорогая сестра… ты по-настоящему прекрасна, знаешь ли ты это хотя бы? Взгляни только на эти удивительные отметины. Я никогда прежде не видела душу другого живого монарха своими глазами. — Затем её бледная холодная рука осторожно коснулась моей щеки, нежно поглаживая тонкие линии бирюзовых мистических чернил на моей коже. — Совершенно неудивительно, что Самир от тебя просто без ума!

— Без ума? Серьёзно, Балтор? Ты искренне думаешь, что чернокнижник вообще способен на такие глубокие чувства? — с сомнением спросила Келдрик.

— А ты разве нет, брат? Взгляни внимательно на неё. — Балтор продолжала нежно и медленно проводить рукой по моей щеке. Её прикосновение было удивительно ласковым и почти гипнотическим, и я наконец-то понимала, почему мой змей находил его таким невероятно притягательным. Эта загадочная женщина обладала по-настоящему гипнотическим воздействием. — Я твёрдо думаю, что в холодном сердце чернокнижника есть нечто гораздо большее, чем просто жадность и смерть. Я одна из совсем немногих, кто способен это разглядеть сквозь маску. — Её изящные пальцы вдруг неожиданно оказались на моих губах, и она нежно провела острым ногтем по чёткому контуру моей нижней губы.

Я могла только стоять, застывшая с широко раскрытыми глазами в полном шоке, совершенно не зная, что делать в такой ситуации. Я слегка отклонила голову назад, пытаясь создать хоть какую-то дистанцию.

— Я, э-э… полагаю, это именно ты… положила начало всем этим романтическим сказкам о феях и их чарах? — выдавила я.

Балтор разразилась переливчатым серебристым смехом, который звучал как мелодичный звон хрустальных колокольчиков. Она изящно взмыла в воздух прочь от меня, грациозная и невесомо лёгкая, словно искусная танцовщица. Теперь она парила примерно в метре или двух от земли.

— Сказания о древнем народе фей? О таинственных существах, которые могут принести невероятное богатство или страшную погибель любому, кто будет достаточно неосторожен, чтобы пересечь нам дорогу? О своенравных духах, что коварно заманивают с протоптанной тропы в свой волшебный мир, чтобы никогда больше не отпустить? Да, именно так. Я — само прикосновение непредсказуемой судьбы, где бы оно ни потребовалось. Я — загадочная Моргана и величественная Титания… или же ваша вековечная, всезнающая Баба-Яга и могучая, неумолимая Морена. Я — таинственная Владычица Озера. Я — чарующая сирена, что неотвратимо влечёт доверчивых моряков на верную смерть, и вещая банши, что заранее предупреждает истинно верующих о грядущей трагедии. Я — всё это одновременно. Мы — нечто гораздо большее, чем простые истории, что рассказывают о нас, моя прекрасная сестра. Я не могу дождаться, чтобы увидеть, какие удивительные истории будут рассказывать о тебе самой.

Неожиданное прикосновение руки к моему плечу заставило меня невольно вздрогнуть. Я почти забыла, что Келдрик стоял совсем рядом. Мужчина в изысканной фиолетовой маске тихо рассмеялся. Его голос звучал тёплым и успокаивающим.

— Мы пришли сюда не для того, чтобы обрести новых врагов. Мы пришли, чтобы встретиться с тобой и представиться должным образом. Сказать, что мы искренне рады твоему присутствию здесь, и не только потому, что ты героически спасла весь мир от ужасной пустоты. Если ты принесёшь хоть каплю долгожданного покоя в холодное мёртвое сердце этого грозного чернокнижника, ты окажешь абсолютно всем нам неоценимую услугу, за которую мы будем вечно благодарны.

— То, что я чувствую в своём мёртвом холодном сердце, совершенно не касается тебя, Келдрик. — Раздражённый голос Самира появился на секунду раньше его самого. В самом центре поляны с оглушительным рёвом внезапно взметнулось чёрное пламя, яростно закрутившись в гневный костёр. Моё новое чудовище пронзительно завизжало и, отчаянно щёлкнув челюстями, стремительно бросилось прочь в непроглядную гущу тёмных джунглей.

Когда бушующее пламя наконец утихло, на его месте стоял он. Самир резко дёрнул за полы своего элегантного пиджака, тщательно расправляя его, и брезгливо стряхнул с руки нечто, похожее на липкую паутину.

— Это было чрезвычайно грубо с твоей стороны, — резко бросил он Келдрику

— О, не сердись так, дорогой, — ласково заворковала Балтор и игриво закружилась вокруг Самира, который раздражённо отмахнулся от неё, как от назойливого комара. Она послушно отпрянула, но лишь на короткое мгновение. — Это была целиком моя идея. Я очень хотела познакомиться с Ниной без твоего назойливого присутствия. Мы слышали множество слухов, что ты её очень опекаешь.

— Один из нас счёл возможным безжалостно отнять у неё драгоценную смертную жизнь. Другой уже грубо оскорбил и серьёзно угрожал ей. Я не стану рисковать её безопасностью, — угрожающе прорычал Самир в сторону парящей женщины. — Прекратишь ли ты наконец кружить вокруг меня, словно назойливая муха? Я и забыл, как невыносимо раздражает, когда ты докучаешь, Балтор.

Балтор беззаботно рассмеялась, и музыкальный звук сорвался с её губ совершенно без усилий. Она легко закружилась обратно к Горынычу, который теперь с явной опаской наблюдал за её приближением.

— Ну что ж, прекрасно. Я займу себя своим новым чудесным другом!

— Серьёзно, женщина, я… Ох… Ладно уж… Ладно, хорошо… — Горыныч покорно наклонился к её волшебному прикосновению и безвольно поддался нежным поглаживаниям Балтор, полностью поддавшись её гипнотическому неземному обаянию.

Я устало поднесла руку ко лбу и тяжело вздохнула.

— Прости за моё дурное обращение с тобой, Самир. Искренне надеюсь, я не причинил тебе серьёзного вреда, — спокойно сказал Келдрик, и я увидела, как он неспешно пересекает поляну к Самиру.

— Конечно нет, — с явным негодованием парировал Самир. — Я не настолько легко уязвим для твоих примитивных фокусов, паук.

— Прекрасно. Значит, никакого вреда не было, и, следовательно, у тебя нет абсолютно никаких причин для праведного гнева.

Келдрик сыграл на самолюбии и эго Самира просто безупречно. Судя по недовольному звуку, который он издал, это был отработанный многолетний навык.

— Этот мир снова стал слишком многолюдным, — пожаловался Самир. — Не думаю, что от этого я стал хоть чуточку счастливее.

Келдрик покачал головой и посмотрел на меня.

— Кажется, ты нашёл себе некое утешение в этой жизни. Я бы не стал так поспешно выражать своё недовольство этим новым положением вещей. Ты уж точно должен приветствовать нас с распростёртыми объятиями, если это означает, что у тебя наконец-то появился кто-то, с кем можно разделить свои чувства?

Когтистая перчатка Самира нервно дёрнулась у него на боку. Я никогда раньше не видела, чтобы этот самоуверенный мужчина встречал действительно достойного собеседника. Обычно он всегда уверенно держал верх, всегда ловко вертел другими вокруг пальца и дёргал за их невидимые ниточки. Келдрик, очевидно, был настоящим интеллектуальным соперником Самира, и ему, возможно, было не слишком приятно иметь на доске кого-то, кто мог бы держать его в постоянном тонусе.

— По крайней мере, никто из вас не делал ей непристойных предложений, не угрожал жестоко осквернить её, чтобы досадить мне, и не оскорблял её разум. Полагаю, я поставлю вас на ступень выше двух других инфантильных детей. — Самир звучал так, будто он отступал в разговоре, отчаянно пытаясь вернуть себе твёрдую почву под ногами.

За этим было забавно наблюдать со стороны. Я поймала себя на том, что невольно улыбаюсь.

— Малахар что-то сказал ей? О, этот глупый упрямый пёс. Я обязательно серьёзно поговорю с ним. — Келдрик разочарованно покачал головой с тяжёлым вздохом.

— Я ещё не делала ей никаких предложений! Я бы с величайшей радостью это сделала, — игриво вставила реплику Балтор, всё ещё грациозно паря в воздухе и нежно лаская Горыныча, приводя его в состояние полного блаженства. — Но я не думаю, что ты из тех людей, кто любит щедро делиться, дорогой братец.

— Я не такой, — коротко ответил Самир.

— Значит, ты открыто претендуешь на неё? — прямо спросил Келдрик.

— Нет, — ответил Самир, и в его голосе явственно сквозила глубокая неохота отвечать на этот вопрос. — Нина сама распоряжается своим разумом, сердцем и душой. Я… лишь высказываю свои личные предпочтения.

— Если бы Нина вдруг решила взять себе другого любовника, что бы ты сделал? — продолжил Келдрик свою опасную линию вопросов. — Если бы она ушла от тебя к Золтану или ко мне? Или, возможно, провела страстную ночь с самим Каелом?

Металлический протез Самира резко сжался в напряжённый кулак. Он во второй раз за последнее время оказался на месте допрашиваемого свидетеля.

— Ничего. Это было бы исключительно её решением. На ней нет ошейника. Она не моя рабыня.

— Хорошо, очень хорошо, — одобрительно ответил Келдрик и положил руку на грудь Самиру, подходя ближе и глядя на него снизу-вверх. — Я искренне рад видеть, что ты повзрослел за время нашего долгого покоя, колдун.

Самир раздражённо сбросил его руку со своей груди.

— Да, теперь, когда со всеми поздоровались, надеюсь, моя личная жизнь перестанет быть всеобщим развлечением. Вы все получили достаточно возможностей и позлить меня, и подразнить.

— Какой же ты чувствительный, дорогой Самир! — игриво отчитала его Балтор. — Мне кажется, ты слишком много протестуешь. Как много это говорит мне — как много я могу разглядеть в твоих манерах, дорогой колдун.

Балтор внезапно метнулась от Горыныча, промелькнув в воздухе почти быстрее, чем я могла уследить взглядом.

— Не влазь в мой разум, Балтор. Ты прекрасно знаешь, что тебе там совершенно не рады, — мрачно предупредил Самир, когда женщина в струящемся голубом платье закружилась за его спиной и обвила его своими руками, свесившись на его напряжённых плечах. Самир угрожающе зарычал на Балтор, но не ударил её и насколько мог сохранял железное самообладание. По крайней мере, на данный момент.

Балтор была экстрасенсом? Ну и дела, вот это новость.

— Твой разум? Зачем мне это? Я и так многое увидела в её, — загадочно прошептала она ему, приближая свою раскрашенную маску к его металлической личине.

Да, точно. Дерьмо. Она читала мои мысли.

— Балтор, — опасно предупредил Самир, и его голос превратился в гневный шипящий шёпот. — Не смей.

— Хм? Не сметь что именно? Что я могу такого сказать, что тебя так сильно обеспокоит? Боже мой, — дразнила она его.

Самир резко взмахнул в её сторону своей чёрной когтистой перчаткой, но женщина в голубом отступила слишком быстро, и он промахнулся. Балтор мгновенно исчезла.

Тайна того, куда она делась, длилась недолго, поскольку я почувствовала, как пара рук обвивает меня, и Балтор теперь свесилась на меня сзади.

— Я завидую, дорогая сестрица. Я и понятия не имела, что Самир был таким фантастическим любовником. Самир, как тебе не стыдно! Такой выдающийся талант, и так эгоистично хранимый только для себя все эти долгие годы. — Балтор склонила голову к моему уху, и я почувствовала, как губы её маски нежно прижались к коже моей щеки. — И любовь, именно настоящую любовь я нахожу здесь. Я вне себя от радости. Эта нищая душа заслужила немного счастья после всех этих мучительных тысяч лет.

Балтор снова исчезла, появившись рядом с Горынычем, который теперь издал вопль праведного негодования, резко уменьшился до гораздо меньших размеров и поспешно спрятался за мной.

— Нет! Хватит этих волшебных рук!

— Идём, сестра, думаю, мы досадили им достаточно на сегодня, — позвал Келдрик женщину в голубом, прежде чем повернуться ко мне. — Было огромным удовольствием познакомиться с тобой. Надеюсь, ты в скором времени навестишь меня в моей обширной библиотеке. Я бы хотел показать тебе чудеса, которые мы бережно собрали.

Я слабо кивнула, не совсем понимая, что, чёрт возьми, вообще происходило. Эти люди были похожи на неуправляемые поезда — несущиеся через станцию с бешеной скоростью без малейшей заботы о людях, оставшихся растерянно стоять на платформе.

Балтор взмыла выше в воздух и восторженно хлопнула в ладоши от восторга.

— Мы все снова пробудились. Впервые за полторы тысячи лет наш древний народ снова в сборе. Мы обязательно должны отпраздновать! Давайте устроим грандиозное торжество в честь этого чудесного момента!

Самир мрачно и тяжело вздохнул.

— Восхитительно. Ещё одна «вечеринка».

— О, бу-бу-бу, — отчитала Балтор чернокнижника сверху. — Ты всегда был таким ужасным брюзгой.

— Слушай мои слова внимательно, пустомельная выдумка, я не позволю тебе… — начал Самир, но был прерван тем, что Балтор буквально затараторила «бла-бла-бла». — Прекратишь ли ты… — Самир замолчал, раздражённый. — Незрелый ребёнок! — наконец гневно рявкнул Самир, что заставило Балтор закончить её дразнилки приступом весёлого смеха.

— Балтор. Давай уйдём, прежде чем ты вгонишь его в апоплексический припадок, не прошло и дня с нашего пробуждения, — более твёрдо отчитал Келдрик женщину в голубом. — Прощай, Самир. Прощай, Нина.

— Приятно было познакомиться… — сказала я, запинаясь, всё ещё глубоко поражённая тем, что стала свидетельницей. Балтор обращалась с Самиром как с ворчливым старшим братом, безжалостно дразня его ради собственной забавы. И, чёрт возьми, она была в этом настоящим мастером.

— Пока-пока! — Балтор мгновенно исчезла в вихре яркого голубого света. Келдрик вежливо поклонился и исчезл в сплетающейся сети паутины, поднявшейся из-под земли, и когда он отступила, её тоже не стало.

Самир громко рыкнул от разочарования и схватился за голову руками. Его плечи были напряжены и подняты до ушей. Он был в ярости от того, что с ним так жестоко обошлись двумя совершенно разными способами.

Как ни странно, они были намного добрее к нему, чем Малахар или Каел. Намного добрее. Было ясно, что они уважали его как равного. И Балтор, каким-то извращённым образом, казалось, была искренне счастлива за нас обоих.

Я медленно подошла к Самиру и нежно взяла его за запястья. На мгновение он не позволил мне отвести его руки от замаскированного лица.

— Зачем я вообще пытался спасти этот проклятый мир? — тихо пожаловался он гневным шёпотом. — Напомни мне немедленно.

Я не смогла сдержать улыбку от его мелодраматичности и наконец убедила его медленно опустить руки. Я обвила их вокруг своей талии и шагнула к нему, сцепив собственные руки у него на шее.

— Потому что ты умрёшь вместе с ним, — спокойно напомнила я.

— Возможно, оно того стоило бы. По крайней мере, в пустоте тихо.

Поднявшись на цыпочки, я нежно поцеловала то место на его маске, где должны были быть губы.

— Тогда ты не смог бы слышать и звука собственного голоса, — ласково поддразнила я его.

Мгновенно я почувствовала, как напряжение в его плечах заметно ослабло. Когда я снова опустилась на пятки, он медленно наклонился, чтобы положить свой лоб на мой.

— Это было бы величайшим преступлением против космоса, — серьёзно произнёс он.

Я нежно провела большим пальцем по задней части его шеи, и он в ответ притянул меня крепче к себе. Этот мужчина и впрямь был неисправим. И, честно говоря? Я не могла на это жаловаться.

— Думаю, мне сейчас нужно выпить. Пошли домой.

— Ещё одно твёрдое преимущество того, чтобы снимать маску в твоём присутствии, — заметил Самир, позволяя мне вести нас с поляны обратно к его дому. — Я начинаю понимать твою логику насчёт того, чтобы не носить её постоянно.

— Тебе стоит окончательно отказаться от неё, — предложила я.

— Ха! Никогда в жизни. — Это было, по-видимому, самой нелепой вещью, которую Самир когда-либо слышал.

— Почему категорически нет?

— И рисковать серьёзно повредить моё прекрасное лицо? — Это была шутка, преувеличение его собственного эго ради юмора. — Вряд ли.

— М-хм. И ты не имеешь ни малейшего понятия, почему остальные тебя не любят. — Я рассмеялась.

— Ни малейшего. Я вполне симпатичен. Это их недостатки, а не мои, виноваты в этом.

— Ты просто невозможен.

Внезапно земля ушла у меня из-под ног, и я оказалась опрокинутой на спину на мягкую поверхность. Я испуганно дёрнулась, пораженная. Он уже был надо мной, прижимая меня к тому месту, куда нас забросило. Его руки крепко схватили мои запястья и прижали их над моей головой.

— Да, я такой. И ты обожаешь это, — сказал Самир, явно очень довольный собой. Он пропустил прогулку и выпивку и напрямую перенёс нас обратно в свою постель. — Скажи это вслух.

— Ты прекрасно знаешь, что да, — ответила я ему с лёгкой усмешкой.

Я даже не старалась больше злиться на его выходки. Это был просто Самир и его привычные игры.

— Скажи, что ты всегда будешь моей. Скажи, что ты никогда не оставишь меня ради другого.

Плечи Самира внезапно снова напряглись, и его настроение резко изменилось без предупреждения. Его слова не были угрожающими. Они не были требовательными или властными. Он не объявлял меня своей территорией. Он звучал… испуганно. Поддразнивания Келдрика и Балтор действительно глубоко задели его.

— Самир? Что случилось? — с беспокойством спросила я его.

— Скажи мне, что в тот момент, когда кто-то станет претендовать на твоё сердце — кто-то добрый, любимый другими. Кто-то безопаснее, чем я, а не отброс самого дна…

— Самир, остановись немедленно. Мы уже через это проходили… — Я высвободила свои руки из его хватки. Я потянулась и осторожно сняла маску Самира с его лица, бросив её на мягкие подушки рядом с собой. Выражение его лица было именно таким, каким я и опасалась его увидеть — широко раскрытые глаза на грани безумия.

Чего ещё можно было ожидать? Этот мужчина провёл целых пять тысяч лет, твёрдо думая, что то, что было между нами, абсолютно невозможно. Несколько заверений и поглаживаний по голове не могли полностью остановить его глубокую паранойю. Я мысленно приготовилась к тому, что мне придётся вести этот трудный разговор с ним много-много раз в будущем.

— Остановись, пожалуйста, — уговорила я его и позволила своим рукам подняться, чтобы бережно придержать его лицо. — Я здесь. Я никуда не ухожу от тебя. Я люблю тебя за то, кто ты есть на самом деле, и за всё, что с этим связано. Я не какой-то глупый ребёнок, прячущийся в твоём пальто и боящийся темноты. Я не брошусь в объятия кого-то другого только потому, что они предложат мне более безопасную гавань. К чёрту «безопасно». Безопасно — это скучно, а здесь, в любом случае, это ложь.

Самир медленно опустился вниз и лёг наполовину на меня, наполовину рядом, зарывшись лицом в мою шею и крепко прижимаясь ко мне.

— Прости меня. У меня никогда не было ничего, что действительно стоило бы у меня отнимать, — признался он мне, его голос был чуть громче шёпота. — Одна лишь мысль об этом… я не вынесу потери.

Моё сердце разорвалось пополам от его искреннего признания. Я нежно перекатила его, пока он не оказался на спине, а я сверху. Я поцеловала его, вкладывая в поцелуй абсолютно всё, что чувствовала к нему. Я почувствовала, как остаточное напряжение в нём медленно растаяло.

Я наконец прервала глубокий поцелуй, и его глаза были закрыты, его лицо гладкое и свободное от боли, что была там мгновение назад. Я нежно поцеловала его ухо и тихо прошептала ему:

— Весь остальной мир может обратиться в прах, а я всё равно останусь здесь с тобой.

— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать…

— Что? — не поняла я.

Самир открыл глаза, и они смотрели в потолок её дома, его выражение было отстранённым и далёким.

— Я видел этот мир, когда он был не более чем пылью, помнишь.

— Я просто пыталась…

— Я знаю. — Он горько усмехнулся над собой. — И я всё испортил, как всегда.

Был один верный способ, который, как я знала, мог вывести его из этого мрачного настроения. Я склонилась к его уху и откровенно прошептала:

— Тогда закрой свой рот или используй его для чего-нибудь получше.

Рука Самира стремительно обвилась вокруг моей поясницы, и я почувствовала, как он оживлённо пошевелился подо мной. Его другая рука властно наклонила моё лицо к его, крепко зажав мой подбородок между большим и указательным пальцами.

Озорство опасно блеснуло в его тёмных глазах, когда он с явной радостью принял моё провокационное приглашение и страстно прижал свои губы к моим.