Проклятие Бессмертных: Король в Белом (книга 4)

Глава 16

Нина

Вой заставил мою кровь похолодеть. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Сердце на мгновение замерло в груди, словно забыв, как биться.

Самир вскочил первым. Впервые за весь вечер он выглядел по-настоящему сосредоточенным. Он замер, словно изваяние. Голова была низко опущена, а тёмные волосы спадали по сторонам чёрной маски. Он был поистине устрашающим зрелищем. И я была уверена, что именно этого он и добивался.

Вслед за ним поднялись и все остальные. Горыныч исчез в одно мгновение. Он всегда предпочитал элемент неожиданности. У меня возникло отчётливое ощущение, что его помощь вскоре мне очень понадобится. Тот вой, прорезавший ночную тишину, заставил замолчать и людей, и всё живое вокруг. В ушах остался лишь рёв костра, пылавшего посреди поля.

Мне потребовалась секунда, чтобы найти источник звука. И вот, на другом конце поля, на вершине каменной колонны высотой в добрые десять метров, я увидела фигуру. Она чётко вырисовывалась на фоне лун, словно тёмный силуэт. Существо было огромных размеров. Его конечности — длинные, неуклюжие и покрытые свалявшейся шерстью. Волчьи уши, обтрёпанные и порванные, торчали на голове. С такого расстояния я больше ничего не могла разглядеть.

К сожалению, очень скоро мне предстояло увидеть его куда ближе.

Он исчез так же внезапно, как и появился. Словно растворился в воздухе, двигаясь быстрее, чем мог уследить мой глаз. И тогда, словно кошмар, словно порождение самых тёмных глубин моего сознания, он возник прямо передо мной. Нависая ужасающей громадой. Тлеющие угольки и искры с шипением отлетали от его лика, сложенного из костей. Я поняла — этот волк прошёл сквозь костёр, чтобы добраться до меня.

Его морда была полностью истлевшей. Остался лишь череп — волчий, с острыми чертами. Зубы были слишком длинными. Они торчали вверх и вниз, располагаясь в несколько рядов. Больше напоминали крокодилью пасть, чем собачью. Выглядело это так, будто оборотень умер, но его проклятие жило. Части тела обнажали кости и сухожилия. Чёрная шерсть была сваляна и пропитана потом.

Его глаза — огромные зияющие чёрные пустоты — уставились на меня. В их глубине мерцали лишь две крошечные точки зелёного огня. Казалось, они прожигали меня насквозь. Когда он дышал, его дыхание вырывалось клубами пара. Обжигающе горячего даже для этой тёплой ночи. От него несло псиной и гниющим мясом.

Он возвышался над моей фигурой. Его рост был около двух с половиной метров, а спина была сгорбленной, будто тело скрючилось от древней боли. Ноги были длинными. Даже при таком росте он находился в полуприседе. Если бы он выпрямился во весь рост, этот монстр оказался бы поистине огромным.

Мною овладел ужас. Широко раскрыв глаза, я смотрела на существо. Кто бы на моём месте не испугался? Сердце колотилось в горле, а пульс отдавался в ушах оглушительным грохотом.

— Ты, — прошипел он.

В этом единственном слове сквозили ненависть, ярость и глубочайшее отвращение.

Его коготь обрушился на меня, и мой мир погрузился во тьму. Всё перевернулось с ног на голову. Закружилось в безумном водовороте. Я очнулась, распластавшись на земле. Он схватил меня и перенёс в другое место. Сладковато-тошнотворное чувство в животе было теперь знакомым. Эта тварь телепортировала нас.

Я быстро вскочила на ноги и увидела, что мы стоим на другой поляне. Она была меньше. И что куда важнее — совершенно пустынна. Я не слышала никого из толпы поблизости. Лишь стрекотание насекомых и тяжёлое, хриплое дыхание монстра, залитого лунным светом.

Чудовище принялось обходить меня по кругу. Как гнилой волк, на которого оно было так похоже. Из его пасти капала слюна, а может, и кровь — с такого расстояния я не могла разглядеть. Я почувствовала, как моя рука наполнилась силой. Не глядя, я поняла — ладонь вспыхнула тем странным бирюзовым электричеством, которое я научилась призывать в гневе.

Он уставился на меня и склонил голову набок. Я не собиралась говорить первой. Это существо схватило меня, утащило сюда и теперь пялилось. Пусть оно само начинает разговор.

К тому же, чем дольше я буду тянуть время, тем выше шанс, что Самир найдёт меня. Пока ситуация не стала совсем уж безвыходной.

Голос чудовища прозвучал вновь. Напоминая скрежет наждака по кирпичу.

— Ты пахнешь им.

От его тона так и веяло омерзением. Будто оно сочилось из его гниющей пасти.

Я с раздражением закатила глаза. Спрашивать, о ком он, не было нужды.

— Ты, должно быть, Малахар. Приятно познакомиться. А я — ухожу.

Я развернулась, чтобы уйти. Но сделала всего пару шагов, как оборотень вновь оказался прямо передо мной, впиваясь в меня взглядом. Его голова снова оказалась опасно близко. Я не отступила. Я не дала монстру удовольствия увидеть, как я убегаю.

— Ты никуда не пойдёшь, мразь, плодящая отродье.

Я бросила на него свой самый яростный взгляд.

— Ты не имеешь ни малейшего права мне приказывать, Шарик. Отступай, пока я не содрала с тебя эту вонючую шкуру и не сделала из неё коврик. Хотя…

Я брезгливо сморщила нос.

— Ты ужасно воняешь. В доме такому не место.

Малахар рассмеялся. Это был ужасающий, скрежещущий звук. Словно кость тёрлась о кость. Когда он говорил, его пасть не двигалась, оставаясь сомкнутой.

— У волхвовой сучки оказались зубки. А ты и с ним так разговариваешь, когда он прижимает тебя и покрывает?

Не успев даже подумать, я вонзила в его шею кинжал. Которого сама не заметила, как призвала. Лезвие вошло по самую рукоять. Малахар с рычанием отпрыгнул от меня. Громко ворча, он принялся бить по клинку, выбивая его. Тот, звякнув, отлетел в грязь. Из раны сочилась густая, чёрная, как смола, кровь.

Но этого было мало. Я ранила его, но не одолела. Потребовалось бы куда больше, чтобы одолеть Владыку.

— Следи за своим языком, шелудивый. Я бы пригрозила тебе расправой, но, судя по всему, кто-то уже давно меня опередил.

— Как ты смеешь! — прорычал Малахар.

Он сделал шаг в мою сторону, явно намереваясь покалечить. В этот момент Горыныч воспользовался моментом, чтобы появиться, вынырнув из земли и преградив ему путь. Малахар опустился на задние лапы, яростно рыча на змея.

— Отродье!

— Ага-ага. Слушай, ты…

Горыныч отпрянул, когда Малахар взмахнул когтем.

— Ну ладно тогда.

Было ясно, что Малахара не успокоить. Он явно жаждал драки. И Горыныч был более чем рад её предоставить.

Бой с Малахаром прошёл совсем не так, как сражение с Каелом. Каел, как все твердили, был величайшим воином в Нижнемирье. Малахар же — нет. Это была жестокая, болезненная схватка. Было сломано несколько деревьев. Всё происходило так быстро, что я едва успевала осознавать. Во мне что-то переключилось. У меня не было времени понять, что я не должна была уметь метать ножи с такой ловкостью. В итоге я сама получила несколько болезненных царапин.

Но когда всё закончилось, в грязи лежал не я, а волк.

Я вытерла кровь с уголка рта. Все попытки Самира причинить мне боль, всё то страдание, что он обрушил на меня в своей тюрьме, теперь обрело смысл. Я больше не боялась боли. Я не боялась того, что Малахар может со мной сделать, если вонзит в меня свои когти. Я уже знала, каково это, когда тебе вырывают сердце.

Горыныч восседал на Малахаре. Прижимая Владыку Лун к земле когтем одного из своих крыльев, впившимся в затылок. Каждый раз, когда волк пытался вырваться, мой змей без зазрений совести вколачивал его голову обратно в грунт.

— Нельзя. Плохой пёс. Лежать. Плохой, плохой пёс.

— Отпусти меня!

Малахар рычал с пеной у рта. Его когти глубоко впивались в землю.

— Щас газетой сверну, Чумной.

Волк снова попытался вырваться. Горыныч с размаху ткнул его головой в утоптанную землю.

— Лежать, я сказал! Фу!

— Я пришёл, чтобы помочь, но вижу, что ты и сама прекрасно справляешься.

Я вздрогнула от неожиданного голоса позади. Самир возник из тени дерева, выступив из самой тьмы. Он прошёл мимо меня, направляясь прямо к тому месту, где Горыныч прижимал волка.

Оглушительный рёв пламени, ослепительная вспышка... Я тяжело вздохнула. Теперь на поляне собрались все пятеро Владык, и я понимала: сейчас начнётся невообразимый хаос.

— Что означает это нападение, младший брат? — спросил Золтан, подходя ко мне.

— Она — чудовищная ошибка! Она не должна жить. Взгляни на неё!

Малахар всё ещё бушевал, пытаясь вырваться из-под тяжести моего змея.

— Она — насмешка. Она даже не настоящая Владычица! Её сила живёт вне её тела! В том, которое он, без сомнения, трахает, когда захочет!

Горыныч, с него хватило, начал обвивать волка своими кольцами и сжимать. Раздался треск ломающегося ребра. Волк издал пронзительный визг.

— Хватит. Быть. Дурнем.

Владыка восстанет, чтобы уничтожить меня. Такова была часть пророчества, данного Самиру Древними. Я думала, они имели в виду Каела. Нет. Они имели в виду Малахара.

— Тебе не следует оскорблять Владычицу, Малахар.

Самир сделал шаг ближе к волку.

— Ты имеешь в виду твою Владычицу, — прорычал волк.

— Она не моя. Я никогда не утверждал подобного.

— Тебе не нужно произносить эти слова. Тобой движут лишь твои собственные нужды и ничего более. Ты хотел сновидицу. Ты убил Влада. И теперь я просыпаюсь и нахожу её. И вижу, что ты взял её себе в пару? Ты сделал её своей рабыней!

— Я не делал ничего подобного. Возможно, я научился. Возможно, я изменился, — Самир с ненавистью прошипел на волка.

— Не говори со мной, как с идиотом. Ты не способен ни на что подобное.

— Я буду говорить с тобой, как с идиотом, ибо ты именно им и являешься. Я всё это время бодрствовал, а не ты. Ты сбежал в свою гробницу, хныча и дрожа от страха.

Слова Самира были полны тьмы и зловещей угрозы.

— Она умрёт. Она умрёт от моей лапы!

Малахар снова попытался вырваться, но Горыныч держал его намертво.

Каел и Золтан молча наблюдали за сценой. Золтан стоял у моего плеча. Его осанка была напряжённой.

Я вздохнула.

—Почему ты хочешь моей смерти, Шарик? Я тебе ничего плохого не сделала. Я даже не знакома с тобой.

— Ты — не он. Ты — ложь, чума, извращение против самой природы. Отпусти меня!

Малахар зарычал.

— Не дождёшься.

Горыныч снова сжался, чтобы доказать свою правоту. Волк снова взвыл.

— Что ты имеешь в виду, «я не он»?

Я покачала головой, не понимая.

— Ты имеешь в виду Влада? Без шуток. Он мёртв.

— Не напоминай мне об этом, девчонка.

— Боюсь, — тихо произнёс Золтан рядом со мной, — здесь кроется история, к которой ты не имеешь отношения.

— Какова короткая версия?

— Малахар и Влад были братьями. Когда Самир убил Влада, он отнял у Малахара его семью.

Золтан старался говорить, как можно тише.

— Это не твоя история! Не смей говорить о нём!

Малахар яростно завыл. С новой силой пытаясь вырваться из объятий Горыныча.

— Не разговаривай с этой шлюхой…

Малахар снова взвизгнул от боли, когда Горыныч сжал его. Ещё одна кость громко и противно хрустнула.

— Каждый раз, когда ты будешь обзывать Нину, я буду ломать тебе ещё по кости. И мне это будет нравиться. Не заставляй меня сделать что-нибудь похуже, пёсик.

Горыныч высунул свой бирюзовый язык, впиваясь пустыми глазницами в волка.

— Позволь мне уяснить, пёс. Ты ненавидишь меня потому, что я — не Влад? Мне жаль. Мне жаль, что я не он. Я бы сама хотела, чтобы он воскрес из мёртвых вместо меня. Поверь, я действительно этого хочу. Я никогда не желала этого. Я никогда не хотела этого.

Я ткнула пальцем в своё лицо, повторяя свою мысль во второй раз за этот вечер.

— Но не мне было решать. Древние сделали этот выбор.

— Древние? Тьфу! Нет. Твой похотливый альфа-самец всему виной. Колдун — вот корень этого зла.

Каел с тяжёлым вздохом покачал головой.

— Владыка Каел считал так же, Малахар. Но это не так. Поверь ему в этом.

К счастью, Илена была рядом с Каелом.

Малахар тихо зарычал. Повернув голову, чтобы взглянуть на Каела.

— От него разит ею. А от неё — им. И ты позволяешь этому быть?

— Владыка Каел уже высказал Нине своё мнение о том, что, по его мнению, она делает неправильный выбор. Но она — Владычица. Она сама вправе решать такие вещи.

Каел покачал головой.

— Иначе он будет виновен в тех же преступлениях, в которых обвиняет колдуна.

— Впервые за долгое время, Каел, я с тобой согласен, — вставил Самир.

— Мне всё равно!

Малахар склонил голову, уставившись на Самира одним-единственным зелёным горящим огоньком.

— Она — твоя потаскуха. От неё разит тобой. Ты пометил её, покрыл, объявил своей собственностью! Так не может продолжаться.

— Я не объявлял её своей. Ты — невыносимый глупец, — мрачно настаивал Самир.

— Я здесь лишь для того, чтобы помочь Владычице, на которую напали. И всё.

Его когтистая рука судорожно сжималась и разжималась у бедра. Ему явно хотелось разорвать другого Владыку на куски.

— Никогда прежде ты не приходил к кому-либо из нас на помощь! Ты приходишь лишь сеять чуму, боль и страдания. Ты объявляешь её своей уже одним своим присутствием. Тем, что не будешь смеяться над её болью, когда я вырву эти отметины с её лица! Она не заслуживает права носить их!

Малахар вонзил когти в землю, вырывая в утоптанной поверхности глубокие траншеи своими огромными, чёрными и зазубренными ногтями.

— Если ты посмеешь приблизиться к ней, пёс… я научу тебя истинному значению боли.

Голос Самира был чуть громче шёпота, но кипел такой угрозой насилия, что у меня по коже побежали мурашки.

— Ты не положишь на неё ни одной своей лапы, тупой дворняга! Понимаешь меня?

— Почему ты так её защищаешь? — язвительно спросил Малахар. — Потому что она единственная, кто позволяет тебе себя трахать? Ещё одно доказательство, что она твоя рабыня! Никто не позволил бы тебе иметь себя по доброй воле. Или она просто настолько доступна? Я скажу тебе вот что, колдун. Я обещаю больше не применять к ней насилия, за плату.

— Какую?

— Я покрою и повяжу эту шлюху, пока ты будешь смотреть на меня…

Это было уже слишком. Горыныч с криком взмахнул крыльями и отпрянул в безопасное место. Потому что Самир больше не мог себя сдерживать. Чёрное пламя вырвалось из его руки, когда он простёр её в сторону волка. Чёрные шипы взметнулись из земли. Металлические осколки, выросшие в острые, опасные пики. Слишком мелкие и острые, чтобы их можно было разглядеть. Они пронеслись по воздуху и пронзили волка, швырнув его в сторону и пригвоздив, пронзив насквозь, к стволу дерева.

Малахар закричал от боли. Визжа и скуля, словно побитый пёс. Он бился, но это было бесполезно. Его конечности были надёжно прикованы к дереву. Чёрная жижа сочилась из каждого копья, пронзившего его под неестественными углами и вышедшего с обратной стороны ствола.

— Я пришёл помочь ей, ибо она ценнее любого из вас в этом забытом богом мире!

Самир кричал на волка, указывая на него когтем, с которого всё ещё срывались языки чёрного пламени.

— Ты никогда больше не будешь говорить о ней или с ней в таком тоне. Ещё одно оскорбление — и тебя ждёт та же участь, что и Каела. Я лишу тебя языка, и твоя вечная тишина станет твоим браком с забвением! Или, возможно, мне следует отнять тот гнилой орган, что прозябает меж твоих ног. Ибо я вижу, что лишь он единственный представляет для тебя ценность в этом мире, младший брат.

— Такой страсти я никогда не видел в тебе. Клянусь Древними… ты любишь её.

Малахар начал издавать свой хриплый, шипящий смех. Теперь окрашенный болью.

— Клянусь могилами Древних, это так, не правда ли?

Волк откинул голову назад, и его пасть распахнулась. Ещё больше пара вырвалось из его челюстей. Его тон внезапно стал радостным и возбуждённым.

— Каел! Мы можем отомстить! Мы можем отнять у него то, что он отнял у нас так давно. Давай возьмём её силой, пока он вынужден смотреть. Давай убьём её, как он убил Влада. Как он отнял Лириену.

Я наблюдала за всем этим в шоке, с широко раскрытыми глазами. Имя Лириены вернуло меня к реальности. Каел и… что? Здесь была история, которую мне предстояло выведать у Самира. Если я, конечно, доживу до этого момента. Я посмотрела на Золтана. Ангел покачал головой, положив свою руку мне на плечо. Его прикосновение было тёплым и утешительным.

— Ты не тронешь её, брат.

Золтан сказал это, опередив Самира.

— Она и под моей защитой. Она не имеет никакого отношения к поступкам колдуна в далёком прошлом. Она не будет страдать от твоих гнусных угроз или действий.

— Я проснулся от запаха сновидящего. Я проснулся, думая, что он вернулся. Что Древние исправили грехи колдуна. Но вместо этого… вместо этого я нахожу её.

Самир содрогался от ярости. Его плечи поднимались и опускались в такт тяжёлому дыханию.

— Если бы это не обрекло этот мир вновь, Малахар, я бы исполнил твоё желание и отправил тебя к нему. Я бы швырнул твои изувеченные останки в яму, точно так же, как я поступил с твоим никчёмным змеёй братом.

— Я уверен, что так бы и поступил. Ты не изменился. Ты не вырос.

Малахар медленно сомкнул пасть.

— Золтан. Ты стоишь рядом с ней. Что насчёт тебя, Каел? Встань на сторону моей мести. Помоги мне растерзать вонючий труп этого человека, теперь, когда у него появилось то, что он не может позволить себе потерять.

Каел молча покачал головой.

— Ты… отказываешься?

Малахар, казалось, был ошеломлён.

— Время изменило тебя, друг.

Каел молча пожал плечами. Илена не добавила ничего в его поддержку.

Волк низко зарычал и испустил долгий, хриплый вздох.

— Четверо против одного. Что ж. Ладно.

Без единого слова волк исчез в вихре зелёного огня. Он просто… ушёл.

Я выдохнула воздух, которого, как оказалось, не замечала, что задерживала. Я дрожала. Частично от страха, в основном от адреналина. Порезы на руках, которые я получила от Малахара, уже зажили. Но кровь осталась. Я опустила голову в ладони и испустила долгий, усталый вздох.

— Скажите мне, что Балтор и Келдрик не такие, — пробормотала я Золтану.

— Они уникальны каждый по-своему. И я уверен, найдут причины тебя раздражать. Но они… не станут приветствовать тебя подобным образом.

Золтан попытался утешить меня, нежно проводя рукой по моим волосам.

Когда я подняла взгляд, Самир всё ещё пылал от ярости. Его голова была слегка опущена. Тёмные волосы рассыпались, а руки по-прежнему были сжаты в кулаки по бокам. Он почти дрожал от гнева.

— Владыка Каел спрашивает тебя, колдун, правда ли это?

— Что правда?

— Ты любишь её?

— Это не твоё дело, Каел, — прошипел Самир сквозь ярость.

— Хорошо.

Каел повернулся ко мне.

— Тогда Владыка Каел спрашивает тебя. Нина, снимал ли Самир свою маску для тебя?

— Я… э-э…

Я отступила на шаг назад, но меня остановила рука Золтана. Я с беспокойством взглянула на него.

Ангел жестом предложил мне снова шагнуть вперёд.

— Всё в порядке. Ты в безопасности.

— В безопасности?

Я иронично рассмеялась.

— В полной безопасности, да. Я только что слушала, как неживой оборотень угрожает мне групповым изнасилованием с участием типа, который уже убивал меня однажды. У тебя, «летун», весьма своеобразное представление о безопасности. Я так разозлилась от страха, что решила, к чёрту формальности, и перешла на «ты».

— Мне жаль, что тебе пришлось это услышать. Его угрозы — всего лишь слова, выплеск ярости, предназначенной не тебе. К тому же… похоже, ты и сама сможешь за себя постоять. Не беспокойся. Этот волк, прости за каламбур, куда больше лает, чем кусается.

«Ты» … — мелькнуло у меня в голове. — Так значит, Золтан тоже отбросил условности. Интересно, это знак доверия или он просто следует моей дерзкой инициативе?

Илена снова заговорила.

— Владыка Каел настаивает. Пожалуйста, Нина. Он не желает тебе зла. Но он должен знать. Показывал ли тебе колдун своё лицо?

Обе руки Самира сжались в тугой ком. Он медленно шагнул по направлению к огромному мужчине. Самир был отнюдь не низкого роста. И всё же другой мужчина всё ещё возвышался над ним. Особенно в своих полных доспехах.

— И я повторю ещё раз. Это дело тебя не касается. Проваливай, Каел.

— И ты не отрицаешь этого, Самир?

Илена спросила за Каела, который теперь стоял к нему лицом. Каел не собирался пятиться перед яростью Самира. Вероятно, никогда и не отступал. Было ясно, что они оба всё ещё жаждали драки.

Сначала Малахар, теперь это.

— К чёрту всё это.

Я прошла между ними.

— Во-первых, Каел, это действительно не твоё дело. Во-вторых, хватит вам обоим вести себя как дети.

— Желаю тебе удачи в этом начинании, — съязвил Золтан позади меня.

— Так… это правда.

Илена констатировала. Её тон был странным, и я поняла, что это был не её собственный голос. Каел снова был чрезмерно эмоционален и захватил контроль над женщиной.

Я вздохнула и развела руками. Я сама нарвалась на это. Было ясно, однако, что Каел уже знал ответ. И просто хотел, чтобы один из нас подтвердил это для него.

— Да, и что с того? Ты же постоянно видишь моё глупое лицо, Каел. Смирись.

— Скажи это, Самир!

Илена крикнула, когда Каел снова шагнул в нашу сторону. Её лицо исказилось от гнева. Я поняла, что это ненависть Каела проявлялась через неё, а не её собственная.

— Произнеси этот фарс вслух.

— Зачем?

Голос Самира был низким шипением.

— Для чего? Что ты планируешь сделать, как только я это сделаю? Убить её снова? Заточить в склеп? Какую месть ты планируешь совершить надо мной? Малахар довольно ясно изложил свои намерения. Каковы твои?

— Ты отнял у меня Лириену.

Индивидуальность Илены теперь полностью исчезла.

— Воу, воу…

Я замахала руками.

— Лириена жива.

— Она — оболочка той женщины, которой была когда-то. Когда Самир убил прежнюю Оракулу, сила провидения была вынужденно влита в Лириену. Это лишило её сердца, её души.

— О, Самир…

Я с грустью посмотрела на колдуна.

— Ты этого не делал.

— Наши жизни долги и полны событий, моя дорогая.

Самир обошёл меня, чтобы приблизиться к Каелу.

— Сколько других ты любил? Ты вообще помнишь их всех по именам? Их лица, хотя бы? Сколько душ посвятили себя тебе в преданности? Назови мне число, если ты вообще способен на это.

Каел в ответ проворчал.

— Не можешь, не так ли? Пять тысяч лет любви и возлюбленных.

Голос Самира был холоден в своей ярости, прорезая ночной воздух, словно нож.

— Ибо твоё сердце широко, как море, и так же изменчиво. Но, словно ребёнок, ты помнишь лишь ту, в которой тебе отказали.

— Не говори со мной о любви. Ты ни разу в своей жизни не знал её.

— Именно. Допустим, у меня возникла бы такая же близость с другим человеком. Как бы ты отреагировал?

Самир слегка, опасно откинул голову назад. Дразня Каела, провоцируя его на угрозу. Умоляя дать ему повод.

Руки Каела сжались. Кожа его доспехов скрипнула. Он молчал, пылая гневом. Его статная фигура была скована и готова к драке.

— Что ж. Ладно. Тогда я дам тебе те слова, которые ты так жаждешь услышать. Я люблю её, Каел. И впервые за все мои тысячи лет я услышал эти слова, сказанные в ответ. А теперь скажи мне, великий Владыка Пламени — что ты сделаешь?

Голос Самира был теперь бесстрастным, холодным и точным.

— Отомстишь ли ты мне за любовь, которую ты уже заменил той рыжеволосой девочкой? Возьмёшь ли око за око?

Каел посмотрел через плечо Самира на меня. Это был безмолвный вопрос. Просящий меня подтвердить то, что утверждал Самир. Что я люблю его. Я могла лишь кивнуть в ответ. Сглотнув ком страха, застрявший в горле.

Каел, казалось, содрогался от ярости. Но затем медленно успокоился, испустив долгий вздох. Он, казалось, расслабился, сделав несколько небрежных шагов по направлению к Самиру.

— Редкий момент проявления интеллекта.

Самир протянул руку, словно Каел собирался пожать её.

— Я рад видеть, что ты образумился…

Каел занёс кулак и всадил массивный объект, закованный в металл, прямиком в лицо Самиру. Голова Самира дёрнулась назад с жестокой силой. Самир не успел даже опомниться, как оказался распластанным на спине в грязи. Каел наклонился над ним. Схватил его за полы плаща и рубашки и приподнял на несколько сантиметров от земли.

— Слушай внимательно, колдун…

Илена прошипела за своего Владыку.

— Не возноси себя, ибо я обладаю силой игнорировать всё содеянное тобой. Ты не победитель здесь. Мои армии могли бы выступить против тебя. Я мог бы объединиться с Малахаром, чтобы уничтожить эту твою драгоценность.

— Тогда почему ты не делаешь этого? — переспросил Самир, с трудом фокусируя взгляд.

— Ибо я верю, что ты уничтожишь её самостоятельно и в кратчайшие сроки. Более того, если я осуществлю свою месть? Я буду не лучше тебя.

Каел бросил Самира обратно на землю и выпрямился. Без дальнейших слов или даже взгляда, Каел вернулся к Илене. За два шага он преодолел расстояние, отделявшее его от его эмпата. И в очередном столбе огня они исчезли.

— Полагаю, пришло время позволить ему иметь последнее слово.

Самир простонал с того места, где он лежал. Он приложил руку к своему замаскированному лицу. Прижимая ладонь ко лбу с растопыренными пальцами.

— Ты заслужил это.

Я подошла к нему и опустилась на колени в траве рядом с тем местом, где он был распластан.

— Они, возможно, не ненавидели бы тебя так сильно, если бы ты не вёл себя как мудак всё время.

— И это вся благодарность тому, кто встал на защиту твоей чести?

Я фыркнула.

— Да. Спасибо за это. Но я всё ещё считаю, что ты заслужил удар по голове.

— Я не ошибаюсь в том, что говорю.

— Знаешь, важна подача. Например, ты когда-нибудь извинялся за Лириену?

— Извинялся?

Самир слегка приподнял голову от земли.

— Прости, мы разве не знакомы? Я знаешь, иногда, подвержен приступам безумия.

Он с пафосом протянул свою механическую руку.

— Самир. Владыка Теней. Очень приятно.

Я фыркнула и небрежно оттолкнула его руку. Самир резко вдохнул, зашипел от боли и с стоном выдохнул.

— Ты в порядке? Глупый вопрос. Тебя только что ударил Каел.

— О, я тоже через это прошёл, — сказал Золтан, подходя к нам. — Ощущения, скажу я тебе, так себе.

— Твоё присутствие более не требуется, Золтан. Я благодарен тебе за помощь, но…

Самир крякнул, пытаясь подняться. Он поднялся примерно наполовину, прежде чем снова рухнуть.

— О, очаровательно.

Я усмехнулась и притянула его к себе. Наполовину усадив к себе на колени.

— Лежи смиренно, глупец.

— Ты сможешь перенести его домой? — спросил меня Золтан. — Если только он не пожелает исцеляться, лёжа здесь, на поляне, покрытой волчьей кровью.

Золтан заметил это, оглядывая разгромленную поляну. Я подняла взгляд и только сейчас осознала, какой хаос мы с Малахаром учинили здесь за время нашей короткой схватки. На деревьях зияли глубокие борозды от гигантских когтей, а несколько участков коры были обуглены, когда моя молния пролетела мимо цели.

— Думаю, да, — ответила я.

Я никогда раньше никого никуда не перемещала. Но я не видела причины, почему это может не сработать.

— А что не так с этим местом?

Самир буркнул саркастически и положил голову мне на колени.

— Обожаю запах мёртвой собаки по утрам.

Я снова рассмеялась его шутке и покачала головой. Он был довольно забавен, когда ворчал.

— Полагаю, тайна раскрыта, да?

Я посмотрела на Золтана.

— Каел будет проблемой?

— Нет. Я верю, что полученный Самиром удар — это самое близкое к благословению, что вы двое от него когда-либо получите. В свете вынужденного признания Самира на твоём суде и этого… я думаю, Каел желает мира.

— Заметка себе: никогда не получать благословения Каела. Никогда.

— Его гнев куда хуже, — пробормотал Самир.

— Я всё ещё считаю, что ты сам напросился.

Я усмехнулась, глядя на Самира, и погладила его по волосам.

— Давай, отведём тебя домой.

— На этот раз я бы хотел настоящую кровать. А не ту кучу обрезков, на которой ты, глупая, настаиваешь, что удобно.

Я рассмеялась.

— Тогда к тебе.

— До скорого.

Золтан склонился в поясном поклоне.

— Желаю вам обоим всего наилучшего.

— Да, да, прощания и так далее.

Самир пренебрежительно махнул рукой в сторону ангела.

— Иди, ангел. Прищуриваться от твоего раздражающего сияния усугубляет мою внезапную головную боль.

Золтан усмехался, исчезая во вспышке белого света. После нескольких неудачных попыток мне удалось поднять Самира на ноги. Он тяжело опёрся на меня. Вихрь бирюзовых перьев — и я перенесла его в его спальню. Он щёлкнул пальцами и мгновенно остался в одних бриджах. Он почти рухнул на кровать. И лишь мои уговоры заставили его забраться под одеяло. Я сидела у его изголовья, глядя на явно несчастного мужчину.

— Отдохни немного.

Я нежно откинула его волосы.

— Я буду здесь.

— Нина.

Он протянул ко мне свою руку без перчатки. Показалось, что он промахнётся. Его рука двигалась слабо. Бедняга был оглушён ударом. Я взяла его руку и прижала его ладонь к своей щеке.

— Я никогда не позволю тому скоту прикоснуться к тебе. Он никогда не…

Он замолк, снова шипя от боли.

— Я знаю.

— Сегодняшние события не изменили твоего решения?

Я знала, о чём он спрашивает. О моём решении быть с ним.

— Самир, я люблю тебя. Неодобрение семейного пса не изменит этого.

Самир слабо рассмеялся. Он снял металлическую маску с лица и положил её на простыни рядом с собой. Его глаза, цвета пролитых чернил, были несфокусированы, когда он повернулся ко мне. Он выглядел лихорадочным. У него явно было сотрясение мозга. И ещё какое, подсказывали мне мои навыки парамедика. Не то чтобы это имело значение, напомнила я себе. Он исцелится.

— Более того, я думаю, теперь я действительно понимаю, почему ты чувствовал, что должен был убить Гришу. Почему ты…

Я замолчала, не уверенная.

— Твоё сердце всегда будет кровоточить из-за потери твоего друга.

Самир продолжил за меня, когда я не могла подобрать слов.

— Теперь ты видишь, что он был обречён с самого начала? Даже без пророчества. Волк бы всё равно использовал Гришу, чтобы добраться до тебя. Он бы стал твоим слабым местом. И когда Волк пригрозил бы его жизни, ты бы без колебаний отдала за него свою. Я в этом уверен.

Я ещё не успела этого осознать. Но теперь, когда он указал на это, это стало очевидным. Если бы Гриша был жив сейчас, он был бы заложником. Малахар покалечил бы Гришу, чтобы ранить меня. Чтобы ранить Самира. В этом не было никаких сомнений. Я содрогнулась при этой мысли.

— Никто не причинит тебе вреда. Это моё исключительное право.

Самир смотрел на меня, и в его голосе звучала мрачная угроза. Даже в растерянном и затуманенном состоянии он не переставал быть опасным.

Как можно быть таким любящим и таким извращенным одновременно? Эту загадку мне, видимо, не разгадать никогда.

Я наклонилась, чтобы провести рукой по его волосам и нежно поцеловать его в щёку.

— Я люблю тебя.

Самир издал тихий, дрожащий вздох при моих словах. Словно с него сняли какой-то огромный груз. Словно каждый раз, когда я произносила эти слова, он ощущал блаженство. Бедный мужчина. Он был злодеем так долго, что забыл, каково это — быть кем-либо ещё.

Я ухмыльнулась.

— И, если другим Владыкам это не нравится, я с радостью скажу им, куда им следует идти и на чём вертеться.

— Это означает то, что я думаю?

— Ага.

— Ещё одно очаровательное ругательство для коллекции.

Он повернул моё лицо к себе. Его пальцы изогнулись под моим подбородком.

— Нина. Прости меня, но мне всё ещё трудно поверить, когда ты говоришь, что любишь меня. После всего, что я совершил. Что я способен совершить.

Я покачала головой, раздражённая, но не удивлённая.

— Ты думаешь, я лгу, когда говорю это?

— Нет. Я верю твоим словам.

— Тогда что ты подразумеваешь?

— Ты ставишь под сомнение ценность своей собственной души из-за того, что твоё сердце принадлежит мне.

Его голос был напряжён от боли и смятения одновременно. Я никогда не видела его таким. Сотрясение мозга снесло его барьеры.

— Я слышу, как ты говорила об этом Жрецу или Золтану. Ты сомневаешься в собственной ценности, ибо простила меня. Поступай, как должна.

— Что?

— Ты сильна, моя стрекоза. Если ты решишь осудить нашу любовь из-за того, кем и чем я являюсь — я верю, ты сможешь вынести эти страдания.

— Самир…

Я подвинулась, чтобы взять его руку в свои. Он сжал мои пальцы между своими.

Прежде чем я успела собраться с мыслями, чтобы сформулировать ответ, он снова заговорил. Его голос был тонким и тихим. И честным.

— Знай, что я способен на куда худшее, чем убийство одного мальчика. Знай, что я — демон на этой земле или любой другой. Знай, что я причиню тебе больше горя, чем то, что я уже счёл нужным обрушить на тебя. Но знай, что я буду любить тебя до того дня, когда я обращусь в прах. Если ты собираешься отказать мне, прояви жалость и сделай это сейчас. Умоляю тебя.

Я размышляла о собственной морали. Задаваясь вопросом, кем это меня делает — быть с таким мужчиной, как Самир. Я даже не пыталась это отрицать.

Да, он был обольстительным, соблазнительным, умным. И я чувствовала, как меня тянет к его тьме и его жестокости. Словно мотылька на пламя. Но это переросло во что-то гораздо большее. Это превратилось во что-то гораздо большее, чем просто увлечение злодеем и монстром. Я знала, как нежен он был со мной на протяжении всего моего пребывания с ним. Он относился ко мне с таким уважением, на которое был способен. Даже когда я была смертной девушкой. Он боролся, чтобы дать мне некое подобие нормальности в моей перевернувшейся жизни.

Я видела другую его сторону — уязвимость, боль, ненависть к себе. Самир носил в себе два полюса: раздутое эго и жажду самоуничтожения.

Он был воплощением зла: убийца, палач, садист, безумец. Он клялся, что будет становиться всё страшнее, и я не сомневалась: за тысячи лет нашей совместной жизни он найдёт причину для новых, ещё более чудовищных злодеяний.

Но я также разглядела в его глубине человека, способного на сострадание — пусть и в очень своеобразной форме.

Я любила его, и я это знала. Всякий раз, когда я задумывалась об этом, я не могла себя обмануть — в моих чувствах не было ни капли сомнения. Но то, что он предлагал, заставляло меня признать: иногда любовь не стоит той цены, которую за неё требуют.

Вероятно, так поступил бы умный человек. Я никогда не претендовала на звание умной.

— Самир, — начала я тихо.

Я не хотела говорить слишком громко — у него же сотрясение, и он явно в бреду. И я была уверена: если бы ему не проломили голову, он ни за что не стал бы говорить на эти темы. Он бы даже не попросил меня задуматься о том, чтобы его оставить.

— У меня есть вопрос. И мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что говоришь правду.

— М-хм.

Это был единственный ответ, который я от него получила.

— Когда я была смертной… ты знал? Ты знал, что я стану сновидицей? Ты имел хоть малейшее представление о том, что со мной произойдёт?

— Нет.

Самир наконец открыл глаза, чтобы посмотреть на меня. Он поднял свою металлическую руку и прижал её ладонь к моей щеке. Я больше не вздрагивала, когда лезвия касались меня.

— Я думал, что ты просто очаровательно наивная девушка с абсолютно отвратительной удачей.

Я бесшумно фыркнула.

— Тогда зачем ты удерживал меня здесь?

— Непокорность в тех прекрасных голубых глазах. То, что, несмотря на весь страх и ужас, тебя нельзя было сломать. Ты не поддалась бы отчаянию перед лицом смерти и страданий. Даже когда Владычицы и Владыки этого жалкого мира не могли сказать того же. Они — полубоги. Ты была человеком. И ты позорила их своим мужеством. Ты стояла нос к носу с Каелом и не отступала. Ты стойко выдерживала всё, что я ни делал. Я, демон во тьме, бессмертный и могущественный, способный уничтожить тебя…, и ты выбрала принимать всё это как есть. Ты, смертная девушка. Ты стоила того, чтобы быть спасённой. Даже если бы это было всем, чем ты когда-либо оказалась.

Я прижала его руку к своей щеке и наклонила голову, чтобы поцеловать его металлическую ладонь. У меня был ответ.

— Я не собираюсь покидать тебя, Самир. Я люблю тебя. И если это делает меня плохим человеком, что ж, пусть так.

Он слабо улыбался мне. Его глаза были полузакрыты, а брови по-прежнему сведены от боли.

— Нина, я…

Его глаза закатились, и рука обмякла в моей хватке. Мужчина отключился.

Я подавила желание волноваться. Даже если он перестанет дышать, он просто вернётся через несколько часов. Я тихонько рассмеялась и наклонилась, чтобы поцеловать уголок его рта.

Я встала, стараясь не слишком тревожить кровать. Поставила стакан с водой на столик для него и телепортировалась из комнаты обратно в его библиотеку.

Комната была слабо освещена. Электрические лампы с открытыми нитями накаливания горели приглушённо. Библиотека по-прежнему казалась мне невероятно прекрасной в своём извращённом смешении барокко и модерна. Эта комната была Самиром. Почти так же, как и сам мужчина.

Горыныч появился и обвился вокруг меня, прежде чем вырасти до нескольких метров в длину и приземлиться на стол.

— Ты могла бы спросить его о всякой всячине, и, бьюсь об заклад, он сказал бы тебе правду. Надо почаще стрясать ему мозги!

Я покачала головой со смехом и подошла к камину. Протянула руку и, щёлкнув пальцами, пожелала дровам загореться. К моему удивлению, так и произошло. Я раньше никогда этого не пробовала. Я хихикнула. Ладно, это было забавно.

Тепло от огня уютно согревало. Я подошла к креслу Самира и устроилась в нём. Закинула ноги на деревянный подлокотник, прислонилась головой к спинке. Кресло пахло им и старыми книгами — этот запах успокаивал меня не меньше, чем огонь.

— Никакого едкого ответа? Вау.

Горыныч пронёсся через комнату, уменьшившись до размеров крупной кошки, и свернулся клубком у меня на коленях. Я погладила его по голове и закрыла глаза, размышляя.

— Ты в порядке?

— Да, думаю, да. Просто я, похоже, ожидала, что он знал, что произойдёт. Это бы сделало всё таким логичным. Всё то время, пока Каел не убил меня, Самир действительно не имел ни малейшего понятия о том, кем я стану. Он просто…

— Заботился о тебе, даже когда ты была хрупким маленьким человеком. Ты помнишь тот день, когда он взял тебя с собой в город? Я думаю, это был самый счастливый день для него за долгое-долгое время. Он любит тебя. Любил тогда, любит и сейчас. И ты чувствуешь то же самое. Так что просто позволь себе быть счастливой. К чёрту мораль. Мораль бесполезна в Нижнемирье. Вы оба заслуживаете хорошего поворота судьбы.

Я улыбнулась змею и почесала пучки перьев на затылке. Он замурлыкал и вжался в мою руку, подставляя живот для ласк.

— Горыныч? Если отбросить всю шелуху? Я рада, что ты здесь. Спасибо.

— О-о-о. И я рад, Пирожочек.

Наблюдая за огнём, мои мысли поплыли. Они перенеслись к бывшим регентам и старейшинам. Нескольких из которых я уже начала считать друзьями. Это место и вправду стало теперь моим домом. Даже если бы портал обратно на Землю открылся передо мной прямо здесь и сейчас, я бы не смогла шагнуть в него.

Со всем, что произошло, и со всеми, кого я встретила, я не могла вернуться к своей старой жизни. Даже если бы это было возможно. Вскрывать трупы жертв убийств и передозировок, жить своей скучной жизнью. Боль и мучения этого мира того стоили.

Они стоили этого по нескольким причинам. Из-за глупого призрачного змея у меня на коленях. Из-за Агны. Из-за Сайласа. Но в основном… из-за Самира.

Нижнемирье было теперь моим домом. И моя жизнь была с ним.

Так или иначе.

Я сидела в кресле, поглаживая Горыныча, и думала о том, как много изменилось за это время. Когда я только попала сюда, я была перепуганной смертной девушкой. Не понимала, что происходит. Не знала, выживу ли я хотя бы до следующего дня.

А теперь я была Владычицей. Одной из правителей этого мира. У меня была сила, о которой я никогда не мечтала. И любовь, которую я никогда не ожидала найти.

Конечно, эта любовь была сложной. Тёмной. Извращённой, если посмотреть со стороны. Самир не был хорошим человеком. Он никогда не притворялся таковым. Он был убийцей, тираном, садистом. И он сам предупредил меня, что причинит мне ещё больше боли в будущем.

Но он также был единственным, кто увидел во мне силу, когда я сама её не видела. Кто верил в меня, когда я была никем. Кто защищал меня даже от других Владык.

Я вздохнула и погладила Горыныча за ушами.

— Ты правда думаешь, что мы заслуживаем счастья?

— Конечно. Все заслуживают немного счастья. Даже злодеи и монстры. Особенно если они любят друг друга.

— Когда ты стал таким мудрым?

— Я всегда был мудрым. Ты просто не замечала, потому что я обычно говорю всякую ерунду.

Я рассмеялась. Горыныч был прав. В своей странной, перевёрнутой манере. Может быть, любовь не обязательно должна быть чистой и светлой. Может быть, она может существовать даже во тьме.

Огонь потрескивал в камине, отбрасывая танцующие тени на стены, заставляя полки с книгами мерцать в золотистом свете. Я чувствовала себя уставшей. Эмоционально истощённой после всего, что произошло сегодня вечером.

Встреча с Малахаром. Его угрозы. Драка. Затем конфронтация с Каелом. Признание Самира перед всеми. И, наконец, тот разговор в спальне.

Слишком много для одной ночи.

Но несмотря на всю усталость, я чувствовала что-то ещё. Облегчение, возможно. Или принятие. Тайна была раскрыта. Все теперь знали о нас с Самиром. И мир не рухнул. Да, Малахар пытался убить меня. Да, Каел ударил Самира. Но они не уничтожили нас. Они не разорвали нашу связь.

Может быть, всё будет хорошо. Может быть, мы сможем это сделать.