Король-Наёмник. Новый Свет

Глава 16. Храм

— Ты уверен, что именно там этот твой храм?

Весь наш отряд сидел в плотных зелёных кустах, полностью скрывающих нас взглядов людей, а смотреть на нас было кому. Мы засели ровно напротив небольшой и неприметной тропинки, которую охраняли несколько солдат. Они снарядились весьма необычно: их доспехи были выполнены из скруглённых и широких бронзовых пластин, из-за чего они выглядели весьма неказисто. Их шлема были весьма нетепичными и представляли продукт достаточно развитой металлургии. Они выглядели как вытянутые бронзовые купола, верхушка которых была обработана так, чтобы она напоминала волчью морду. Такая форма была весьма неудобная, но этих воинов неудобства нисколько не смущали. Они стояли, вытянувшись по струнке, держа в одной руке топоры на длинной рукояти с округлым бородовидным лезвием, а в другой большой щит почти в высоту человеческого роста. С виду они казались массивными и тяжеловесными, но бойцы управлялись с ними настолько легко, будто они и вовсе ничего не весили. На поясе у каждого из них было по короткому мечу без гарды. В целом эти бойцы выглядели достаточно опасными и хорошо снаряжёнными по местным меркам, но это вовсе не останавливало нас от цели, учитывая, что был преодолён долгий четырёхдневный путь.

— Да. Мы поднимемся вверх по тропе и окажемся в храме. Мы должны атаковать сейчас, а иначе отец уйдёт завтра и поход будет выполнен зря.

— Их всего пять. — кивнул Вирт, — Порубим их в капусту всего за секунду.

— Да зачем нам рубиться? — я потянулся к поясной кобуре.

— Нет! — остановил меня Аяк, — Нужно биться клинками. Выстрели слишком громкие и будут слышны даже на вершинах холмов. Если гвардейцы отца всё это услышат, то мы просто не сможем пробиться наверх.

— Тогда будем действовать иначе.

Я посмотрел на то, как Вирт вытаскивает из перевези через грудь метательный кинжал. Пользовался он ими крайне редко, но в метании равных ему просто не было. Он просто ждал моей команды, а остальные ратники приготовились к броску. Отмашку я дал практически мгновенно и коротко размахнувшись, Анселм метнул заточенный с обоих концов нож. Сделав несколько оборотов, он врезался прямиком в лицо одного из охранников тропы. Не успел тот рухнуть на землю, как я уже выбежал из кустов, приготовившись к одному единственному смертельному удару.

Охранники среагировали мгновенно. Один из них бросился на меня, заготовив свой топор для атаки. Он был быстр и попытался зарубить меня в шею, но я пригнулся, пропуская удар над головой. Лезвие просвистело, даже не задев надетого на меня шишака, а я, пользуясь инерцией, врезался в корпус противника всем своим бронированным телом. Удар вышел сильным и сшиб лагриканца с ног, словно он был не искусным воином, а пушинкой. Рухнув в пыль, он попытался перекатиться, стараясь разорвать дистанцию, но его тяжёлая броня была слишком неповоротливой, и я наскочил на него сверху, пронзая саблей открытое горло. В его глазах я не видел страха. Было простое безразличие. Казалось, будто смерть для этих людей была привычна и нисколько не выбивалась из привычного уклада существования.

Бой оказался скоротечным. Шутка ли, когда против пятерых бойцов выходят двадцать, которые ничуть не уступают в выучке, а в снаряжении превосходят на несколько голов. Так что суры с лёгкостью разметали по кустам противника, прозевавшего наше появление.

Сразу, дабы не дать теоретическому врагу опомниться, мы рванулись вверх по небольшой холмистой тропе, которая не позволяла даже двум идти рядом, а потому весь отряд растянулся в одну длинную линию. Конечно, стоило бы озаботиться безопасностью нашего передвижения, ведь с обеих сторон от дороги продолжали расти плотные заросли, а дорога извивалась, отчего спланировать засаду было бы не трудно, но почему-то я был уверен, что никто нас здесь «встречать» не собирается. Одно дело, если бы к храму можно было бы легко пробраться сюда, но с одной стороны подступы закрывала до того считающаяся непроходимой Чёрная Равнина, а с другой ещё не взятые крепости лагриканцев. Так что, засады здесь будут излишни, но стоит быть готовыми к другим постам охраны.

По холмистой дороге подниматься было трудно, ведь градус холма был значительным, а доспехи отнюдь не легки. И всё же нам удалось подняться на вершину холма, выглядевшего как утоптанное плато без единого намёка на хоть какую-то растительность. Напротив этого холма был ещё один не менее высокий, меж вершинами которых был протянут верёвочный мост, раскачивающийся сейчас на поднявшемся ветру. Выглядел он хлипким и не способным выдержать на себе даже несколько одоспешенных людей сразу. Но они не были причиной моего беспокойства. Перед раскачивающимся мостом стоял человек. Он был огромен и одет в тяжёлый доспех из толстых бронзовых полос. Помимо развитого панциря, он имел ещё и тяжёлые наплечники вместе с юбкой. Руки его были укрыты длинными рукавами из бронзовых чешуек, а шлем всем своим видом пытался соответствовать голове быка с мощными рогами. В пешем бою такой шлем был бы очень неудобен, но воина нисколько это не заботило. Он стоял, широко расставив ноги и опираясь на рукоять секиры. Она была не такой как обычно использовали воины Старого Света. Если старовсветные секиры всё больше были однолезвийными, то этот воин держал в руках двулезвийный топор. Причем, лезвия были настолько идеальными, будто бы исполненными при помощи самого искусного кузнеца.

— Хистотль… — поражённо прошептал сидящий рядом со мной Аяк, — Один из десяти сильнейших воинов моего отца…

— Неужели он настолько хорош? — спросил я, разминая тело для предстоящей схватки.

— Одним ударом он может разрубить человека с головы до пят. Одной рукой он ломает шеи тиграм, а сам он не знает пощады. Его кровь горяча как лава, а гневить его боится любой.

— Ну, значит это умелый соперник.

— Я даже не буду тебя останавливать. — прокомментировал мои действия Вирт, — Твою долю добычи передам Фабрису.

В ответ я ему ничего не сказал, только лишь кивнув и пытаясь примерится для удара. Если этот воин столь же свиреп, как его описывает Аяк, то бой будет определённо не из лёгких. Секира в его руках является серьёзным оружием и допускать ошибок мне не стоит. Пусть на мне сейчас и крепкий доспех, но при удачном попадании он запросто сломает мне конечность, а такая рана точно быстро не заживёт.

Воин заметил, что я направляюсь именно к нему и чуть лучше подсобрался, подготовившись к бою. Он перестал стоять, широко раздвинув ноги, но так и не отошёл от входа на мостик. Было понятно, что задачей этого бойца состоит в удержании моста. Значит, нам придётся просто пробиться через него.

Приблизившись к Хистотлю на десяток метров, я вытянул из ножен свою саблю, а другой рукой потянулся за пистолем, внимательно при этом смотря на воина. Он был недвижим и смотрел куда-то сквозь меня. Понимая, что жестокий бой мне сейчас ни к чему, я направил пистоль прямиком в голову воина и мягко нажал на спуск. Пистолет дёрнулся, облачко дыма вырвалось из ствола, но грохота падающего тела я так и не ощутил. Наоборот, боец рванулся в мою сторону, двигаясь стремительно. Если бы не грохот шагов, то вырвавшийся из облака дыма воин с лёгкостью разрубил мне голову.

Тем не менее я шагнул в сторону, пропуская удар сбоку от себя и ударил в ответ. Сабля врезалась в корпус воина, но пробить кирасу не смогла, со звоном отскочив в сторону. Лагриканец крутанул секиру над головой и тут же обрушил на меня свой мощный удар. Шагнув в сторону, я увернулся и словно в замедленном действии увидел в отполированном лезвии топора своё сосредоточенное лицо. Чтобы поразить меня воин шагнул слишком далеко, подставляя под удар свою опорную ногу. В отличии от верха, всё что было внизу игнорировало защиту, а потому голень была открытой и очень заманчивой мишенью. Разорвав дистанцию быстрым шагом назад, я сделал выпад, целя в так и манящую меня ногу. Однако же абориген был неожиданно более расторопным, чем мне сначала показалось. Не готовясь к новому удару, он незатейливо ткнул меня рукоятью в лоб. Удар не был бы таким страшным, если рукоять снизу не увенчивалась бронзовым четырёхгранным шипом. Потому мне пришлось отпрянуть назад, уворачиваясь от удара, отчего мой выпад оказался куда слабее. Вместо того чтобы врубиться в кость или резануть мышцу, удалось нанести только одну неглубокую рану, которая, правда, стала быстро и обильно кровоточить.

Не смотря на ранение, Хистотоль совсем не выказывал никакого беспокойства. Он отступил на несколько шагов и, перехватив топор удобнее, он принялся кружить, спокойно подставляя спину моим бойцам. При желании его бронированное тело преспокойно бы нашпиговали свинцом, но мои ратники не вмешивались, ведь давно уяснили, что поединки один на один — есть ни что иное, как моё личное развлечение и дело чести. Хистотоль резко сократил дистанцию двумя быстрыми и широкими шагами, и ткнул своей секирой вперёд. Казалось бы, в руках у него не копьё и попасть таким оружием трудно, но я сразу распознал его финт. Лепестки его секиры были расставлены достаточно широко и стоит мне сделать ответный выпад вперёд, не сходя с дистанции и тогда он рванёт своё оружие назад, взрезая мне шею и затылок лезвиями секиры. Потому-то я двинулся в сторону и дёрнулся назад, старая отойти дальше. Одновременно с тем я вытянул из зажима единственный свой метательный кинжал. Хистотоль увидел мой манёвр и оскалился, а я же метнул кинжал просто в сторону головы, особенно не целясь при этом. Заточенная железка не нанесла ему никакого урона, ведь абориген спокойно отбил кинжал рукоятью секиры. Сделал он это настолько просто, будто отмахнув комара, а не смертоносное оружие. Но несколько этих секунд концентрации на ноже мне хватило, чтобы резко двинутся вперёд и вправо. Как бы не храбрился воин императора, но нанесённая ему рана всё же сделала своё дело. Теперь Хистотль двигался несколько медленнее и осторожнее ступал на раненную правую ногу. Этим было просто необходимо воспользоваться.

Пользуясь преимуществом в весе, я стал стремительно огибать воина, заставляя всё больше и больше топтаться на раненной ноге. Сколь бы он не был терпеливым, но постоянная боль от серьёзного ранения выведет из себя любого. Хистотль же долго терпеть не смог, а потому рванулся вперёд, намереваясь закончить нашу схватку. Приблизившись ко мне, он нанёс несколько сокрушительных ударов, которые только чудом не достигли меня. Он пёр вперёд словно кабан, пригнув свою голову и выставив свои бронзовые рога, грозящие пронзить меня, но я отступал назад, подгадывая такой важный момент для контратаки. И он настал.

В один момент Хистотоль ударил слишком сильным и по инерции его развернуло слишком далеко. Его доспех был достаточно крепким, чтобы выдержать удар в корпус, а потому я вспомнил своё бойцовское прошлое. Скользнув чуть в бок, я ударил его сзади прямо под колено. Тело, увлекаемое инерцией, не смогло остаться на ногах и рухнуло на притоптанную землю. Хистотоль, пробороздив лицом землю, остановился и постарался подняться, но для него время уже вышло. Я налетел сзади на его огромную спину, вынув из своих ножен длинный сурский кинжал. Я видел свою цель, видел этот бугристый из-за мышц столб, так и не защищённый полосками бронзы. Мне нужна была его шея. Напрыгнув сзади, я всадил кинжал в шею этого мощного воина. Отличная сурская стал легко взрезала мышцы, и я почувствовал, как под мной задёргался Хистотоль. Он пытался сбросить меня, он цеплялся за жизнь, но всё было бесполезно. Воин императора был слишком слаб, а сталь остра. Прорезав мышцы, кинжал взрезал все нервы и вошёл меж позвонков. Вкладывая всю силу своих рук, я провернул кинжал в спине и Хистотль рухнул, оставив все попытки к сопротивлению. В один момент он просто перестал дёргаться и дышать.

— Видим Убийца Хистотоля! — горделиво произнёс Аяк, подбегая к трупу воина, — Пора захватить моего отца!

Один за другим мы перебежали хлипкий верёвочный мост. Как только я вступил на первую доску, то почувствовал, как она хрустит под моими сапогами. Я крепче ухватился за грубые верёвки, которые были перекинуты в качестве перил. Я держался, надеясь, что не пролечу эти полсотни метров, разделяющих меня и землю. Лететь было не так уж и далеко, но вот падать больно, а потому сразу же приказал переходить этот путь только по одиночке.

Храм был чудесен. Он был выдолблен в скале вручную и на это действо было затрачено великое множество человеко-часов. Ворота были огромны, превышая в высоту несколько вставших друг на друга мужчин. К воротам вели чудесные ступени, сложенные из толстых каменных плит, каждый миллиметр которых был отполирован множеством ног, проходящих здесь многие сотни, если не тысячи лет. По бокам от толстых деревянных ворот были вырезаны колонны из монолита. Каждый желоб, каждый уголок, каждый рисунок был создан вручную, и я видел следы работы отчётливо. Стены ворот были украшены рисунками множества животных, цветов, деревьев и растений. Сотни и тысячи рисунков разной величины, но каждый из них был столь прекрасен и точен, что их не повторят даже самые лучшие художники Старого Света.

Над воротами была выдолблена прекрасная фигура. Это был огромный сом, будто бы выплывающий из стены. Сом был прекрасен настолько, что он казался более реальным, чем такие же рыбы в реке Инн. Туловище этой прекрасной рыбины были выкрашены в лазурный, а голова в серебряный. Такого сома я ни разу не видел в своей жизни, но его величественность внушала трепет.

Вот только к самим воротам необходимо было ещё добраться. На ступенях храма, собрались десятки воинов, выстроившись в сплошную стену, единственной целью которой было недопущение нас внутрь столь святого места.

— Это они зря. — тягостно вздохнул Вирт, кивком указывая на спину одного из моих ратников, который тащил на плечах рюкзак, до верхов наполненный гранатами, — Тебе же не хочется с ними биться?

— Мне на сегодня хватило. — хмыкнул я, перенимая одну из гранат и сразу же подпаливая торчащий из неё фитиль, — Так что пусть они сегодня пострадают.

Моих бойцов уговаривать было не нужно. Ратники быстро подпалили уже взятые гранаты и одну за другой стали бросать их в толпу. Воины ещё не понимали опасности от этих тяжеловесных снарядов, а потому просто пытались отбивать их своими металлическими щитами, ухающими от ударов. Выходил достаточно странный концерт ударных, а мы же сложились в коробочки из щитов, понадеясь что осколки от взрывов нас не заденут.

Гранаты заухали одна за другой, а осколки завжикали, разлетаясь в разные стороны. Раз за разом они ударялись об окованные металлом щиты, заставляя табуны мурашек на спине со скоростью света. Гранаты были до невозможности эффективным оружием, способным разрывать на ошмётки целые армии, но каждый раз, применяя их, я представлял, как осколки пронзают моё тело, вырывают шматы мяса, разрывают мышцы и дробя кости. Впрочем, всего двух залпов гранат хватило, чтобы растворить сопротивление вражеского отряда. Когда я поднял голову из-за щита, то увидел только трупы, больше не перекрывающие нам проход в храм.

Когда я перешагивал труп одного из павших воинов, то посмотрел на него. Большой осколок влетел прямо в висок воина. Его бронзовый шлем не мог сдержать ту мощь, которую нёс в себе разогнанный порохом осколок. Он с лёгкостью пробил его бронзовый шлем и влетел в голову, разворотив висок. Лицо осталось целым, но вытекающий из раны мозг залил его, покрывая плотной коркой из спёкшейся крови. Воин был не молод, но даже так ему бы предстояло прожить ещё множество лет, но на землю его пришёл прогресс, пробивающий себе дорогу кровью. Его миру старых порядков придётся либо подчиниться и перестроится на новый лад, либо погибнуть и растворится в забвении.

— За этими воротами твой отец? — спросил я Аяка, который шёл рядом со своей сестрой, поражённо рассматривая несколько десятков погибших солдат, считавшихся некогда сильнейшими в этом мире.

— Да… Никто не должен заходить в храм, когда император молится. Любого, кто нарушит этот запрет постигнет кара Матери Реки. Их земли будут затоплены, их дети утонут, а дом смоет дождём. Никто не рискнёт раскрыть эти двери.

— Нас спасёт Неугасаемое Солнце.

Был ли я настолько уверен в своих словах? Определённо нет, но что оставалось делать, раз мы успели выстлать дорогу до этого храма трупами? Остался всего лишь один человек, смерть которого закончит кровопролитную войну, начатую поселенцами в Лагрике.