Королевский факультет

Глава 10

К одиннадцати я явился в ректорат. Мажордом, похоже постоянно находящийся у парадного входа, проводил меня к малому залу, открыл дверь, громогласно назвав меня, закрыл дверь после моего вхождения и незаметно испарился.

Ангела пошла навстречу мне, сияя улыбкой.

— Вот, господа, прошу любить и жаловать, новый кандидат в деканы королевского факультета, герцог Кирилл, так ярко проявивший себя всего лишь за несколько дней. И двух недель не прошло, а уже все почувствовали его присутствие.

Я поклонился и попытался отказаться от такой похвалы, заметив, что ничего особенно не сделал.

Присутствующие заулыбались. Ангела ехидно заметила, что конечно, мир пока еще не перевернул и перешла к текущим заботам.

— Присаживайтесь, герцог. Вы находитесь на заседании тайного совета университета, о котором знает считанное количество разумных существ. Позвольте вам представить моего заместителя первого проректора герцога Дел Гамбеду.

Встал двухметровый орк. Морда (лицо?) выглядела совсем тупо, но острые умные глаза говорили, что место заместителя Ангелы досталось ему не из родственных связей.

— Казначей университета маркиз Тревалис Ла Куанья.

Разнообразия ради казначей оказался человеком. Ничем не приметный, с неопределенным взглядом. Он либо постоянно находится в мире цифр и золота, либо притворяется.

— Мой заместитель по хозяйственным вопросам маркиз Де Ля Клаас.

Хозяйственник оказался сатиром с подвижным лицом, ветвистыми рожками, и копытами на ногах, судя по звукам, когда он делал несколько шагов ко мне вдоль стола.

— У вас прекрасный вкус, ваша светлость, — похвалил он меня, как мне показалось, неискренне.

— И наконец, очень важная фигура не только в университете, но и в империи, — маркиз Др-Таюм Лю Семейни — начальник службы контроля и благочестия университета и заместитель главы этой службы в империи.

Последний незнакомец — похожий на человека, но с заостренными ушами и носом, смахивающим на небольшой хобот, одетый в странные лохмотья, пронзительно блеснул глазами, встал и молча поклонился.

Типичный представитель службы безопасности. Если бы мне его не представили, все равно бы решил, что он оттуда. Из ТОЙ СЛУЖБЫ.

— Вот весь совет, — прокомментировала Ангела, — теперь, господа, приступим. Деятельность кандидата в деканы королевского факультета впечатляет. Вы знаете, герцог, что королева Таринская, возвратившись домой, приказала отрубить голову первому министру и отправила в отставку весь состав правительства, разогнав министров в отдаленные имения. Их, конечно, можно было бы пожалеть, особенно первого министра, если бы не знать, что тот являлся ярым противником империи и своими действиями несколько раз приводил к серьезным кризисам в отношениях королевства с империей.

Кстати, он был категорически против вашего приглашения на пост декана, мотивируя вашей опасностью для его королевы. А весь этот совет министров, на мой взгляд, больше напоминал банду разбойников, ищущих поживу. Новый совет министров сформирован из сторонников союза с империей, а первым министром вообще назначен наш отдаленный родственник, много лет проведший в королевской тюрьме, хотя и в сносных условиях. Поступая так, королева подает нам явный сигнал на укрепление отношений. Правда, одновременно она арестовала трех наших сторонников, или, если честно говорить, тайных агентов, — Ангела замолчала, задумавшись, пытаясь определиться с извилистой политикой Таринского монарха.

— Ваше императорское величество, — пришел ей на помощь Лю Семейни, — ваши сторонники не столько арестованы, сколько посажены под домашний арест под честное слово. Их никто не охраняет. Вряд ли им что-то серьезно угрожает. Мои аналитики считают, что таким образом Антуанетта показывает, что она не собирается безоговорочно идти в кильватере политики империи. Речь идет только об улучшении отношений.

Голос Лю Семейни соответствовал его внешнему виду и профессии — шипящий, вкрадчивый, наполненный угрозами и недомолвками. Я даже представил, как он договаривает последние слова, а затем без паузы бьет ножом.

— Странно, а вроде бы такая приятная девушка, спесивая только, — вырвалось у меня.

Члены Совета недоуменно переглянулись, заулыбались.

— Королева Антуанетта является одним из самых мудрых и, надо сказать, жестоких монархов, — пояснила Ангела. — Ей досталось трудное наследство. Отец — алкоголик и распутник, довел страну до разорения и гражданской войны. За десять лет правления Антуанетта восстановила порядок, подавила дворянские мятежи и бунты черни и сейчас укрепляет экономику, хотя здесь у нее есть определенные трудности. Запомните, герцог, она настоящий монарх и пусть вас не обманывает облик веселой девчушки, это всего лишь маска. Королям тоже надо отдыхать.

Ангела на миг замолчала и решила:

— Мы пошлем ей письмо, дружественное, но ни к чему не обязывающее. Пусть Антуанетта поймет, что мы уловили ее намеки.

Зачем посылать письмо, если Антуанетта очень часто бывает в Камприи и наверняка будет в ней и сегодня? Я ничего не понял, но решил помолчать. Тяжелое это дело, разбираться в тонкостях феодальной политики, когда личность играет куда большую роль, чем объективные предпосылки.

— Перейдем к купеческим фамилиям, — вернула меня Ангела к текущим заботам, — здесь тоже произошли изменения. Речь идет прежде всего о фамилии Оф Надейл. Герцог, — обратилась она ко мне, — я прошу и требую более внимательного и мягкого отношения к Кларии. Ваша шутка с назначением баронессы привратником очень злая. Как она вас не убила?

— Меня? — с недоверием спросил я и обвел сидящих взглядом, предлагая посмеяться императорской шутке.

Ангела подумала, улыбнулась сама своей нелепой фразе:

— Герцог, вы очень быстро освоились со своим положением. Да, магией вас не одолеть. Но с десяток клинков убийц сведут ваше преимущество до могильного холмика.

Я сам понимал это, но позволил себе улыбнуться понаглее.

— Да, десяток для вас может оказаться мало, — дала задний ход Ангела, — ну я не знаю... — она поискала глазами, — что вы скажете маркиз? — обратилась она Лю Семейни.

— Для убийства нужен один человек и арбалет, — немедленно ответил тот, — но, — обратился он ко мне, — вам нечего боятся, герцог. За две недели своего пребывания вы создали себе страшную репутацию разумного существа, которого ничто не останавливает — ни знатность, ни магия, ни сила. Ваша дуэль с Ле Туном показала вас настолько хладнокровным и расчетливым убийцей, что я рискну спросить, не являетесь ли вы приемным сыном одного из наших кланов?

— Нет, — покачал я головой, — впервые о них слышу.

— Ага, — Лю Семейни явно сделал для себя какую-то отметку, — поэтому попытаться убить герцога, ваше императорское величество, все равно, что сыграть в гамбодийскую рулетку — с разницей, что вдруг отравлен не один нож, а оба и, вонзая их в свое тело, вы совершаете самоубийство; вдруг герцог выживет, он же убьет не только убийцу, но и весь его род и ничто его не остановит — ни магия, ни шпага, ни знатность.

Я про себя бескрайне удивился — мирный человек, который в детстве несколько раз пролил кровь из носа во время честных драк один на один и которому проливали кровь из того же органа во время драк бесчестных одного против нескольких, вполне мирный кандидат, а сейчас доктор наук — и вдруг такая репутация безжалостного, страшного убийцы!

Встал и поклонился, благодаря за честь. Почувствовал пронизывающие взгляды членов Совета. Теперь-то я ощутил правоту Клавдии Николаевны. Перед маркизом Де Ля Клаасом была поставлена дилемма — выполнить дорогой заказ в виде роскошных диванов или быть пышно похороненным после дуэли со мной. И, надо сказать, он проявил моментальную реакцию, оплатив заказ за один клик глазами.

— Баронесса Клария разумно решила вытерпеть издевку, чем оказаться на грани дуэли с герцогом, — пояснил Ле Семейни, впервые улыбнувшись, — ведь он прямо сказал, что будет вызывать на поединки и женщин.

Ангела с интересом посмотрела на злого меня, а я задумался, вспоминая острые или интересные моменты своей жизни в Камприи. Неужели я обещал драться с женской половиной мира? Хм. Что-то непохоже на меня, белого и пушистого... И тут я вспомнил, что, настаивая на постройке арены рядом с главным зданием факультета, разрешил дамам, не стесняясь, вызывать меня на поединки. Перевод оказался не совсем верным, хотя можно понять и так.

Я спесиво обвел всех сидящих в зале:

— Желаю, чтобы прекрасная половина разумных ни в чем не испытывала ограничений и дискредитаций по сравнению с мужчинами.

Ангела закашлялась и кое-как выговорила:

— Герцог, у вас странное понимание равенства полов. Может быть, лучше цветы и пирожные?

Ле Семейни поспешил сменить тему:

— Но главная причина такого поведения баронессы мне видится в другом. Империя Оф Надейл в последние годы не имеет особых перспектив развития. Все возможное завоевано, выменяно, куплено и приносит прибыль. Клария лихорадочно ищет новые пути, новые рынки. Скорее всего, ее настоятельная просьба принять в состав студентов королевского факультета была вызвана именно этой причиной. Близкое знакомство с монархами может оказаться весьма перспективным. Герцог же Кирилл — новая, очень мощная фигура — является отличной перспективой развития финансов. Зачем убивать, если можно привлечь на свою сторону и получать прибыль?

Ангела согласилась с Ле Семейни.

— Все сходится, маркиз. Вы знаете, герцог, буквально в считанные часы после того, скажем так, посещения деканата, где вы ногами прошлись по монаршей гордости, баронесса Оф Надейл резко изменила торговую политику. Если раньше ее купеческая компания, главным образом, вкладывала деньги за пределами империи, то теперь она активно инвестирует свободные средства в металлургическую и судостроительную отрасли, что уже вызвало оживление всей экономики империи. Следующим шагом, герцог, будет вовлечение вас под любыми предлогами в сферу деятельности компании Оф Надейл. Готовьтесь к атаке с этой стороны. Была бы очень благодарна вам, если бы вы сообщили мне о ваших будущих договоренностях с баронессой. Вплоть до самых интимных. Слишком уж крупные фигуры выставляются в борьбе. Возможны самые кардинальные изменения.

Я опять затруднился в понимании ситуации и попросил Ангелу:

— Почему вы уделяете такое большое внимание купеческой фамилии? Ведь Клария не входит в верхушку имперской знати.

Члены Совета зашевелились, а Ангела пояснила:

— Конечно, не входит. Ей этого и не надо. Купеческая фамилия Оф Надейл — сама государство и как бы даже не сильнее, чем Морейская империя. Маркиз? — обратилась она к силовику.

— В случае столкновения двух империй я даже не уверен, кто из них победит, — не размышляя, ответил Ле Семейни.

Интересно девки пляшут... Хотя этот вариант я неоднократно проходил, еще будучи студентом в СССР. Господствовавшая тогда марксистская теория доказывала нам, бездарям историкам, что в капиталистическом мире господствует не мишура в форме остаточных феодальных порядков, не государство, а именно капитал, который зверски эксплуатирует бедных трудящихся. И кстати, не все это оказалось идеологической сказкой.

Захваченная отсталыми феодальными порядками, Морея, тем не менее, существовала по тем же порядкам. То есть, вы, герцог Кирилл, можете сколько угодно раздувать щеки, думая, что именно вы руководите факультетом и окружающим миром. А командовать будет скромница Клария с пунцовыми щечками и приятными формами. Беспредел! А что делать? Записаться в марксисты и основать Морейскую коммунистическую партию? М-да. Этого, пожалуй, будет слишком много даже для магического мира с его закидонами.

— Вы, кажется, совсем не слушаете меня, герцог Кирилл, — послышался недовольный голос.

Я встрепенулся. Ангела, видимо, продолжавшая толкать речь обо мне, большом и страшном, оказалась задетой тем, что главный герой ее сказания ушел в себя.

— Мне придется повториться и довести до сознания его светлости, — язвительно произнесла она, — что создавая проблемы себе, вы умудряетесь создавать их и империи. Графства Ленд и Ронд прекратили многовековую борьбу и готовы заключить договор. При этом посредником приглашается империя. И это последствия вашей работы.

— Это плохо или хорошо? — осторожно спросил я, играя роль большого любителя информации.

— Приглашение империи посредником — хорошо, а то, что закончилась война — плохо! Империя двести лет старалась поддерживать конфликт между графствами. Даже зачисление обоих графов на факультет в один отрезок времени имело задачей сделать их кровными врагами. Организация мелких стычек привела бы к крайне холодным отношениям. И тут появляется герцог Кирилл и пугает их, я бы даже сказала, смертельно пугает, давая каждому последние два месяца жизни и их сиятельства буквально бросились в объятия друг друга. Один хорошо фехтует, другой — знаток магии. А жить хочется обоим. Герцог, извините за банальный вопрос — у вас есть мозги?

Ангела явно вышла из себя, ее крылья, обычно аккуратно сложенные, наполовину развернулись, выдавая напор чувств, теснивших ее императорское величество. С трудом, но она сумела успокоить себя. Крылья вернулись на свое положенное место.

Я выразил сомнения в собственном вкладе в таком развитии событий. Ангела царственным жестом подтвердила вышесказанное. Интересная идея позлить великорослых бестолочей вдруг обернулась совершенно другой стороной.

— Вскрытие покажет, — буркнул я, признаваясь в ошибке, — иногда сам сомневаюсь в происхождении.

Кажется, тайный совет собрался с одной целью — устроить судилище надо мной. Я уже настроился на самое худшее, но Ангела внезапно сменила направление беседы и обратилась к казначею:

— Маркиз Тревалис, каковы финансовые последствия деятельности его светлости?

Маркиз вдруг ослепительно улыбнулся присутствующим. Стало понятно, что он отнюдь не только казначейский затворник, но и придворный.

— Ваше императорское величество, господа! Несмотря на уверения его светлости в неэффективности свой деятельности, — маркиз повернулся ко мне и слегка поклонился, — и на кажущиеся ошибки в его деятельности (Ангела нахмурилась на такую оценку моей деятельности маркизом, но промолчала), широкие круги населения хорошо знают об истинных причинах озвученных событий. Исходя из этого, политические и экономические круги империи, видя резко возросший авторитет имперского университета на текущую жизнь империи, начали оживленную скупку акций.

Маркиз пояснил лично мне.

— Достаточно недавно, сто тринадцать лет назад, университет в целях роста его популярности был акционирован. Всего на рынок было выброшено десять тысяч акций по цене пять золотых. Из них университет оставил за собой около тысячи акций. Три дня назад акции шли по цене около трех золотых за штуку. Сегодня одна акция стоит около семнадцати золотых. К счастью, ее императорское величество вовремя оценила эффект деятельности его светлости и приказала мне начать скупку акций. Университет сумел приобрести еще пять тысяч сто сорок две акции со средней ценой в шесть золотых.

— То есть, — деловито спросила Ангела, — мы получили прибыль в одиннадцать золотых на акцию?

— Не уверен, — покачал головой маркиз, — на рынке намечена тенденция к дальнейшему росту цены. В частности, сегодня, хотя столичная биржа работает только полтора часа, стоимость акций выросла в цене на золотой за штуку. — Он запнулся и с долей неуверенности все же закончил: — если бы ваше императорское величество продемонстрировали свое положительное внимания к деятельности его светлости, то я думаю, цены бы вновь подскочили.

— Спасибо, маркиз, но вы рассматриваете вопрос только с одной стороны, — задумчиво произнесла Ангела, — декан королевского факультета является высокопоставленным чиновником и его деятельность многие рассматривают как продолжение моей. Впрочем, ладно, вы только что привели мне еще один довод в пользу моего решения. Герцог Кирилл, несмотря на сделанные вами ошибки, положительные последствия вашей деятельности очень заметны, благоприятно сказавшись на положение университета и империи в целом, поэтому вы досрочно возводитесь в ранг постоянного декана королевского факультета.

Она вынула из папки на столе какую-то грамоту и приложила свою печатку. Лист вспыхнул уже знакомым ярким светом и исчез.

— Кроме того, герцог, вы как первый среди деканов становитесь членом тайного совета университета, — она строго посмотрела мне в глаза, — и я надеюсь, будете вести себя полагающим для своего положения образом.

Я, уже подготовив себя (как мне казалось) к разгрому и отставке, остался сидеть с разинутым ртом.