Корабль неспасенных

Глава 7. Во все тяжкие

Воронцов блокировал удар, припадая на колено. Толкнул вправо скользящий по лезвию вражеский меч. Мокрая спина и чавкающая под ногами грязь вперемешку с зелеными стеблями. Бросок вперед слишком медленный, как из вязкой глины. Ног все равно что нет, странно, что еще подчиняются. Можно просто сдаться и сдохнуть, не насиловать сознание. Но есть извращенное удовольствие в рубке.

Удар с силой, плашмя о клинок, чтобы покачнулся зашитый в грубую кожу здоровяк. Толчок правым плечом и всем телом под ключицу. Туша валится. Почти. Успел врезать, сука, в скулу до черных всполохов. И вдвоем в сцепке рухнули в черно-зеленый бульон. Оглохший от адреналина Воронцов ударил рукоятью меча по морде с серой щетиной. Сочный хруст, и кровь брызнула в глаза, залепляя картинку. Запах ее, пьянящий, мерзкий, мешался с болотным душком.

Опираясь на меч, он попытался подняться. Оружие скользило в руке, уходило в землю. Слева метнулась тень. Не успел даже дернуться. Застрявший меч, потерянный кинжал – проклятье. Короткая яркая боль и ослепляющая вспышка. Запаха собственной смерти и не почуешь.

– Ну и сколько раз тебе надо сдохнуть, чтобы упокоиться?

– Отстань, женщина! Я развлекаюсь.

Картинка развлечений печальная. На древнем поле брани горы трупов и в их числе его собственная обезглавленная тушка. Шею двухметровый хлыщ разрезал аккуратненько. Сам он застыл в полете за клинком, пока Наиль не спеша приближалась. Ишь ты, переступает кровищу, морщит носик.

– Ну, я не женщина, а ты ни разу не рыцарь и даже не воин. Ты инженер, Воронцов.

«А еще, как выяснилось, похотливый козел», – прошептал он про себя.

Хотя Наиль и так это знает. Подошла вплотную и задрала голову, рассматривая. Воронцов плюнул и устало уселся на землю. Датчики погружения на организм уже не воздействовали, но усталость осталась. И внутренняя неудовлетворенность.

– И долго собираешься так развлекаться?

– Пока не надоест. Я нужен?

– Пока нет. Сколько раз ты хотел бы погибнуть? Я добавлю сложности, ускорю процесс.

Улыбка задорная. Сияющие солнцем глаза и волосы. В этой осенней хмари, как маячок радости. Пигалица стервозная.

– Не стоит. Обойдусь штатной программой. Хотел почувствовать, какого фига можно хотеть себя убивать.

Она фыркнула и сложила руки-веточки на груди.

– Дурак ты, командир. Кто ж так проверяет. В драках только больше жить хочется.

Вот, проклятие, развели мудрых машин.

***

Светлые локоны расползлись по бедрам и извиваются на красной простыне.

– Садись сверху.

Воронцов потянул девку за предплечье. И она послушно приподнялась, заползла на бедра. Тяжелые груди качались в такт судорожным вдохам, в ложбинке поблескивали капельки пота. Соски большие, как лениво расползшиеся чернильные пятна с бесстыдными шариками.

– Сделай так, чтобы я видел, – глухо бросил, помогая приподнять бедра.

Она откинулась. Чуть подрагивающие губы и вздернутый подбородок. Любимая картинка между развернутых ног. Но слишком нежно. Хочется жестче, быстрее, и он дернул девку на себя. Сжал зад и подбросил.

Они отчаянно совокуплялись. Шлепки становились громче. Звук возбуждал, как будто рядом кто-то есть и аплодирует похотливой гонке. Блондинка наклонилась, елозя по нему грудью. Сейчас, еще немного. Впился поцелуем в опухшие губы и кончил. Что ж, совсем не плохо. Куда лучше, чем уродец в чёрном на коленях.

И почему это создание неотступно лезет в голову и на изнанку век, стоит их прикрыть?

– Удовлетворил похоть?

Ха! Неуемный корабль тут как тут. Но открывать глаза не хотелось. На откинутой руке он ощущал голову светловолосой партнерши.

– Подглядывать нехорошо, девочка!

– Ты загружаешь мои программы, облепляешься волокном, я не могу не видеть тебя, разве что промолчать.

– Вот и молчи. Если твои комментарии понадобятся, я обращусь.

– Знаешь, когда ты не просто создаешь иллюзию, а подключаешь тело, я ловлю твое удовольствие. Щекочущий сбой показателей и краткий, рождающий хаос взрыв.

Воронцов открыл глаза. Наиль уже сидела на краю кровати и водила по его телу невесомой ручкой. Подходила бы раньше. На секс втроем. Имела бы его в мозг, пока он драл виртуальную блондинку.

– Убери цыплячьи лапки. Я пристрастился к имитациям людей. Могу и на тебя позариться.

– Вряд ли получится. Не смогу тебя и себя удовлетворить.

– Мозг – барьер удовольствию. Сама твоя расчетливая суть противоречит удовольствию.

– Вовсе нет. Мозг и есть удовольствие. И оно у меня бесконечное. Ему не нужно извергаться наружу.

Воронцов натянул на себя простыню. Блондинка приподнялась на локте, безмолвно участвуя в их разговоре. Загрузку Наиль не остановила.

– Вот объясни мне, такая умная, как я мог пожелать какого-то космического монстра. Любовался на его мятую рожу сверху.

Наиль утешающе провела ладонью по щеке. Потянулась острым носиком к уху.

– Ты преувеличиваешь мою способность объяснять людские странности. Но тебе он определенно нужен.

– Растворись в дальних пределах, Наиль. Пойди лучше поиграй с нашим гомункулом.

– Как прикажете, капитан. Только не пожалей потом.

***

Музыка влетала в Воронцова тысячей легких бабочек, делала невесомым, способным парить. Растворение лучше секса и драки. Оно превращает тебя в ноту размером с космос, дрожащую на струнах вселенной. Это ничто и все сразу. Мысли и сомнения не имеют никакого значения. Ничего не имеет, кроме музыки.

– Павел, представляешь, твой пленник пожаловался на жажду и выхлебал литр воды. Даже кофе запросил, видимо, по старой памяти.

Слова мешают звучать музыке внутри. Дергают за ниточки нервов.

– Кофе? М-м, эволюция – это хорошо. Значит, становится человеком.

– Не думаю. Скорее, более совершенной имитацией.

– Плевать.

– Не хочешь посмотреть на его поведение?

Ему есть на что посмотреть куда более прекрасное. Любимая фуга Ньюльсана на орбите нежно-голубой Земли. Паря в пространстве, он видел, как от планеты тянутся бутоны причудливых фантастических цветов. Следуя легкому дуновению музыки, они приоткрывают головки, бросая осторожные взгляды в черноту космоса. Сплетаются стеблями и тянутся к лениво открытому оку Луны. Чуть удивленному, но по-прежнему грустному. От Земли цветы растут к звездам, раскрашивают космос, дают мертвому дыхание и хрупкую остроту нот.

– Поведение… Зачем мне это?

– Я подкидывала ему разные предметы. Выпустила бродить по кораблю.

– Ты много себе позволяешь, Наиль.

– Развлекаюсь. Пока ты играешь сам с собой. И уже слишком долго играешь, заметь.

Времени для музыки не существует. Впрочем, как и для любого истинного наслаждения. Можно закрыть глаза и лететь на качелях глубоких аккордов, а можно любоваться тем, как Земля обрастает цветочной короной. Жизнь и пустота гармонично соединяются, переливаясь в воображаемых формах. Никакого значения не имеет странное существо в корабле

***

– Командир, вы отсутствуете уже неделю. Может, погрузить вас в сон? Или так и будете бродить по виртуальной реальности, пока не вернется дрон?

Голос резкий, совсем не девчачий, выбрасывает из медитации. Проклятье! Корабль им категорически недоволен. Музыка еще звучит, но пузырь блаженной невесомости лопается, и краски блекнут.

– Извини, Наиль. Отключай все. Возвращаюсь.

***

Водяной душ – это то, что сейчас нужно. Выходишь не такой хрустально чистый, как от ионного, но освежает по-настоящему. Химткань на взбодрившееся тело лепить не хотелось, проще накинуть халат.

Наиль ждала, взобравшись на спинку кресла. Решила сменить прическу и щеголяла коротко стриженой макушкой, совсем похожая на пацана. Брючки натянула узенькие, с какими-то финтифлюшками по бокам. Но выражение лица сосредоточенное, деловое, посередине каюты растянута голограмма. Бери управление, мол, командир. Воронцов нахмурил лоб и с полной серьезностью всмотрелся в данные.

Челнок висел у края звездной системы, позиционируя себя по квазарам. Черная дыра объедалась пустотой теперь очень и очень далеко от них. Маяки для дрона запускали по следам в обратный путь каждые тридцать земных часов. Наиль перешла на режим консервации, и свет звезд, наполняя паруса, стекал в кладовые. Беспокоиться следовало только о трех душах гомункула. Не заскучали ли?

– Как поживает наш гость?

– Пишет себе письма. И пытается разобраться, как мной управлять.

– Ничего себе я отстал!

Наиль подобрала ноги и покачала головой.

– Ну что ты, дорогой. Ты очень даже преуспел. Замочил девяноста двух соперников и больше сотни раз погиб сам. Оттрахал пару десятков девиц и прослушал бессчетное количество арий. Так что по шкале интенсивности обогнал нас так примерно на месяц.

– Ладно, кончай издеваться. Ты представляешь, как мне это выслушивать из уст малолетки. Расскажи лучше подробно, что было в мое отсутствие.

– Как ты рухнул в глубокую загрузку, денек было тихо. Существо, видимо, ждало, что ты к нему явишься. Слегка психовало, но без вредительства. Потом разоралось, требуя тебя к ноге. Пришлось вступить в диалог: бросила пару текстов, что капитан занят, управляет кораблем в режиме глубокого погружения. Соврала только наполовину. Сообщила, что заявленные потребности будут удовлетворяться. Оно всякое просило: выпивку, от которой не хмелело, девку, с которой я обломила, скафандр, чтобы по космосу прогуляться. Ну и Женю время от времени требовало.

– Кто это был?

– Модели поведения Марка и Игоря. Один экспериментирует и провоцирует, другой бесится. Хотя через какое-то время они нашли друг друга. По переписке.

Воронцов оторвался от меню синтезатора и цокнул языком. Что еще за переписка?

– Заряди на стейк с кровью, мой командир. И профитроли со сливочным-малиновым муссом. После секс-марафона хорошая еда поможет вернуть мозг из нижней головы в верхнюю.

– Фу, как грубо, Наиль.

– Констатация психофизиологического фактора.

– Откуда тебе знать, что влияет на мои факторы?

– Я изучаю тебя несколько лет, Воронцов. Выстраиваю корреляции.

Квантовая нахалка отвечала с серьезной миной, подергивала тонкими пальчиками финтифлюшки на своих штанацах.

– Хорошо. Твоя взяла.

Он ткнул в профитроли. Синтезатор пискнул, подтверждая, что углеродные матрицы блюда в картридже еще не закончились, и будет готово.

– Так вот. Начал переписку Марк. Решил проработать провалы в памяти. Запросил маркер и стал записывать куда ни попадя, что с ним происходит. На стенах, столе, на нижнем перекрытии выводил. Типа, отжался десять раз, посмотрел фильм про крысиного доктора, разобрал робота – устройство мутное. А через день помешался: выстукивал пультом перегородки. Оказывается, прочитал: «что де какой еще Марк, я Игорь, сижу здесь, словно двойной рецидивист, и бьюсь головой об угол». Марк несколько часов потратил на звучание перекрытий, даже очередную писульку не успел черкнуть. А Игорь, как его сменил, раз двадцать «где ты, Женька» накарябал. Так они переписку наладили. Теперь обвиняют друг друга в предательстве, собственной смерти еще какой-то хрени. Бесятся, что не могут морду набить. Но история мутная.

В предплечье ударил лоток синтезатора. Мясной запах заполнил ноздри сочным предвкушением. Настроение скакнуло вверх.

– Бедные парни. Трудно набить морду, когда она одна на двоих. А что с Женей?

– Нет отчетливых признаков появления. А вот соседи по телу, вероятно, врут друг другу.

– О чем врут?

– Не могу сказать. Но анализ невербальных сигналов во время написания писем указывает на создание ложных образов.

Вгрызаясь зубами в сочный кусок, Воронцов рассматривал сведенные сердитой линией брови Наиль. Вот уж чьи невербальные сигналы не вызывали сомнений. Идеально рассчитанный комплект лицевых изгибов к набору слов. И ни единой истинной эмоции. Их нет априори.

– Какие еще невербальные сигналы с такой ассиметричной рожей!

– Я учитывала фактор искаженной физиогномики. Точность прогноза – семьдесят процентов.

– Хмм, – набитый рот мешал усомниться.

– Так вот, мой командир. В твое отсутствие я решила выпустить существо погулять.

– По внешним контурам отсеков же невесомость.

– Ничего, я выдала правильную обувь. А скафандр ему по-прежнему не нужен.

– Замечательно.

– И теперь оно работает над тем, как угнать у тебя корабль.

– Скорее уж у тебя.

– Хорошо. Как угнать меня у меня. Романтично звучит. Это каламбур?

– Несомненно, моя красавица. Так что за план?

Наиль спрыгнула со спинки кресла и подошла вплотную. Павел инстинктивно пододвинул ближе недожёванный кусок мяса.

– Пока оно пытается понять мое устройство. Ходит, измеряет, чертит. Местами точно, местами смешно выходит. Я не я, а какая-то недоразвитая утка. Добралось до рубки управления. Подергало рычажки, покомандовало голосом. Я показала ему сложные картинки. Дальше попыток выяснить местоположение дело пока не дошло, а навигационные данные для него – темный лес.

– Это все Марк?

– Да. Умненький уродец. А Игорь, как появляется, теперь усиленно ищет тебя. Подозреваю, планирует придавить и узнать, где-таки Женька. Хотя тебе самому не помешало бы это выяснить.

Павел вздохнул и водрузил на прозрачный столик профитроли с большущей кружкой черного кофе. Не отвертеться от выяснения отношений с проклятой троицей. С Женей он и вовсе опасался видеться. Внутри натянутой струной пело раздражение.

– Ну и где этот недоделанный монстр?

– О! Я тебе покажу. Загнала в тренажерный зал. Ты вот не посещаешь, подумала хоть его пристрастить к спорту. Не надо на меня так смотреть, скучно здесь одной, а ты сам разрешил поиграть.

Тренажерный зал встретил Воронцова плавными обводами перекрытий со встроенными эластичными тренажерами. Гомункул прокачивал силушку в зверококоне. Внутрь прозрачной сферы к находящемуся в центре телу тянулись щупальца. Они дергали за плотно обтягивающий костюм с разной частотой и интенсивностью. Человек напрягал мышцы, управлял телом, чтобы устоять на месте. Проницаемый изнутри кокон постепенно сжимался и нужно было не просто устоять, но и не вывалиться частью туловища за его границы. Очень полезно для тренировки координации и силы. Но зрелище жуткое: мерзкое членистоногое дергается в прозрачном яйце.

Существо заметило Воронцова, и кокон распался, выпуская его наружу.

– Наконец-то ты, босс! Давно не виделись. Прятался что ли от меня?

– Привет! – нейтральным тоном ответил он. – Решил заняться спортом?

– Случайно. В основном тебя ищу. И еще одну невидимку.

– Ты Игорь?

– Он самый. Странно, что ты здесь главный, но не понимаешь, кто перед тобой.

– А меня зачем ищешь?

– На нашей последней встрече я так и не понял, что происходит. А сейчас еще больше не понимаю. Теперь еще чертов бурильщик мне письма пишет. Но этой хитрой лисе я теперь не верю. Расскажи, во что я вляпался? Это тюрьма будущего?

Воронцов даже закашлялся от такого вопроса. Тюрем как таковых в настоящем не существовало. Хотя пока шло расследование могли посадить и под силовой колпак.

– Почему думаешь, что в тюрьме?

– Предполагаю. Душу перегрузили в новую оболочку. В клон, какой-нибудь. У нас уже пытаются это сделать. У вас, наверное, научились.

– Где бы тебя так долго хранили до перезагрузки?

– Подозреваю, разбитое тело просто законсервировали. А сейчас, когда совсем научились перезагружать, отправили нас отбывать наказание. Сунули всех троих в уродливую оболочку и выбросили в клетке в космос.

– Троих?

– Я, Рынски, который пытается пропарить мне мозги своими посланиями, и Женька. Эта сучка ничего не пишет, ничем себя не выдает. Но я ее чую рядом. Да и ты сам называл ее имя. Так и скажи, тюремщик, какую отсидку нам прописали? Есть ли в этой тюряге другие зэки?

– А ты как думаешь, учитывая преступление?

– За участие в групповом самоубийстве раньше была только промывка эмоций и наблюдение. А я и вовсе случайно на крыше оказался, свою девку искал. И упал случайно. Невинно осудили.

В напряженном развороте тела и во взгляде исподлобья угадывалось настороженное наблюдение. Он хотел понять, что Воронцов знает и что думает. Вспомнилось странное обвинение Жени.

– Разве не вы с Марком организовали этот кошмар смерти?

Гомункул зловеще сморгнул и оскалился. Лепнина лица выглядела страшно. Захотелось оказаться как можно дальше.

– Какая чушь. Мы что? Согнали тысячи людей на небоскребы угрозами и шантажом? Такое могла брякнуть только Женька. Надеюсь, ты на эту дуру не повелся?

– Тебе какая разница, на что я ведусь?

Тот дернулся, явно пытаясь сдержать гнев. Оперся спиной о распечатанный зверококон.

– Будь осторожен, босс. Сегодня ты ее трахаешь, завтра ей доверяешь. А потом она тебя кидает и отправляет на верную смерть. Думаешь, почему она не появляется, не пишет собственных длинных писем?

– Почему?

– Забилась в нору от страха. Потому как предала меня.

Это походило на правду.

– А Марк?

– Что Марк? Он играет в собственную игру, недоделанный псих. Бомба с взведенным механизмом. Не верит в мою версию о наказании. Хочет управлять всем телом и добраться до корабля. Любит командовать сразу всеми на этом свете, поэтому лжет и выкручивается. И до тебя доберется.

– Зачем добираться? Я уже здесь.

– Но так и не ответил на вопрос. Эта тюрьма?

– Нет. Это корабль, который летит на Землю. И вы вместе с ним.

– Окей. Предположим я тебе верю. Тогда вытащи меня из этого тела. Или чокнутого бурильщика. Раздели, не издевайся.

– Я не знаю, как. Да и зачем мне это.

Игорь прищурился. В разноцветных глазах блеснуло злостью.

– Я понял. Тебе так удобнее нас контролировать. Не разбежимся, как тараканы, в разные стороны.

– И это тоже, – улыбнулся Воронцов.

Правильнее бы попытаться найти общий язык с этим злым и, возможно, опасным мужиком. Но переступить через собственное неприятие сложно, ему никогда не импонировала животная самцовость, готовность бить, а не искать компромиссы.

– Хм, значит, чертов бурильщик прав...

– В чем?

Игорь сунул ладони в карманы и завел глаза к потолку. Кадык кривил шею, между ключиц темнела впадина. Раздумывает, говорить, или нет…

– Думает, что смог бы и сам управиться с кораблем, – и Игорь уставился едким сверлящим взглядом.

– Да неужели, – усмехнулся Воронцов.

В какую игру его пытаются втянуть?

– Надеется, скотина. При одном условии.

– Каком?

– Верить ему нельзя. Но и тебе тоже…

– Так при каком?

Выражение отталкивающего лица изменилось, стало мягким, фальшиво искреннем. Заговорщицким. Хочет поделиться?

Игорь шагнул навстречу, а в груди Воронцова заворочалась тревога.

– Если только …

Стоит рядом, грудь вздымается и опускается. Хочет шептать в огромном пустом корабле? Воронцов инстинктивно подобрался. Но любопытство влекло к сближению…

Рывок, и боль прорвала живот. Облила кипящим непониманием, подрезала колени.

– Прости, босс, но каждый за себя.

Сквозь муть в глазах Воронцов успел увидеть, как невидимый удар отбросил нависшую над ним фигуру. Опоздала Наиль. И потерял сознание.

Зрение вернулось вместе со светящимся над головой генераторным кольцом. Щупальца манипуляторов с шипением ползали по расчерченному лучами голому телу. Наиль висела над ним распаленной фурией. От возмущения даже отрастила волосы, и они торчали против всех законов электрическим веником на голове.

– Безмозглая углеродная субстанция! Даун человеческий! Почему на тебе не сработала защитная пленка?

– Прости, – прошелестел он, почти не слыша себя. – Забыл подключиться.

– Идиот! Эту рану еще легко залепить. А если бы твой уродец всадил штырь в сердце!?

Воронцов облизнул потерявшие чувствительность губы, сглотнул. На периферии зрения плыла тень. С усилием вгляделся. Стянутое пленкой тело гомункула.

– А он зачем здесь?

Наиль уселась на край стола и демонстративно сложила на груди руки .

– Сейчас я его контролирую. Но без твоего разрешения не могу распылить на атомы или выбросить мусор за борт. Надеюсь, теперь ты дозрел. Заметь, он уже упакованный.

– Почему он на меня напал? Это же глупо, – проскрипел Воронцов через силу.

Она фыркнула с глубочайшим презрением.

– Это ты глуп, мой командир. Наивный и самоуверенный. Единственное для чего ты ему нужен – избавиться от Марка. А ты: не могу и не хочу.

– Но корабль, полет, космос. Неужели надеется один выжить и долететь.

– Они с Марком хочешь не хочешь в одной лодке. Пардон, в туловище. Как-нибудь договорятся. А корабль, как они уверены, на автопилоте. Можно с управлением постепенно разобраться и перехватить. Я же не стала с ними лично знакомиться.

– Хочу сам его спросить.

Наиль свела бровки и выпятила нижнюю губу.

– Не вредничай, милая. Не разобрался я еще, чтобы швыряться душами в космос.

Она нехотя поманила тонким пальчиком спелёнатого Игоря и бросила на колени у операционного стола. Пленка сползла с головы, взгляд с опаской прошелся по Наили и перетек на Воронцова.

– Решили с Марком меня убить? – рыкнул Воронцов.

– Хотел бы убить, убил. Но вообще-то я не убийца. А так… Надеялся ранить, связать. Воспользоваться телом. Изворотливый бурильщик придумал бы как. Кто ж знал, что у тебя такая баба припасена.

Воронцов поморщился, бок болезненно тянуло, слабость не отпускала, хотя Наиль наверняка накачала химией под маковку.

– Это не баба. Знакомься – квантовый интеллект челнока «Наиль».

Игорь растерянно сглотнул, а нахалка выудила из воздуха золотистую пилочку и с равнодушным видом взялась полировать длинные красные коготки. Царапучие с виду. И где только подсмотрела такие?

– С ней-то Марк и собирается управиться, пока ты будешь переселяться в мое тело.

– Не повезло. Девка-корабль явно предпочитает тебя. А тут я еще так облажался

– Вот именно. А теперь объясни, на кой вы нам с ней сдались. И почему бы не исполнить заветную мечту Наили и не вышвырнуть тебя на все четыре стороны из выдуманной тобой тюрьмы.

Игорь задергался в коконе, завертел башкой. Освободиться и сбежать что ли надеется? Быстро затих и уставился в пол.

– Ладно, запутал ты меня, командир, – процедил он. – Лучше бы с Марком тебе поговорить. Он умеет быть полезным.

– Вы можете согласованно меняться? – удивился Воронцов.

– Не могут они. Даже появляться по желанию не могут.

Наиль вытянула ножку в туфельке на алой шпильке и воткнулась носком в подбородок гомункула. С силой и с презрительной брезгливостью. Разгневалась настолько, что воплотила изящную обувку в псевдовещество. С легкостью подняла голову Игоря. Тот особо не сопротивлялся, только глаза не открывал. Будто погрузился в себя. Пытается дозваться Марка? Сбежать и переложить проблемы?

– Они не могут по желанию, – прошептал вдруг. – Но я могу.

С лица словно смахнули каменное ожесточение. Черты неуловимо поменялись, стали мягче, тоньше, хотя неодинаковые брови еще сильнее исказил горький излом.

– Женя? – вскинулся Воронцов.

– Да, это я. Знаю, тебя можно не бояться. Все расскажу, может, ты придумаешь, как мне помочь.