Корабль неспасенных

Глава 14. Ускорение свободного падения

Яркое солнце заставляло щуриться. Зря Женя не взяла темные очки. Небо такое синие, единственное облако, видимо, отстало от стаи и вот теперь висит на дальнем шпиле. Ополоумевшие от щебетания птицы и воздух, влажный, пьянящий, пробирающий свежестью. От всего этого весеннего буйства почему-то быстро устаешь. Но до павильона с цветочной выставкой Женя дошла раньше назначенного времени.

Лавочка чудная: руки из-под земли вырастают, а вверху смыкаются пальцы. Между ними и напротив друг друга расположены два удобных сидения, посередине столик. В кольце бронзовых рук уютно, так вот и сиди с ореховым кофе.

Она взяла стакан у подкатившего автомата, симпатичного, с выразительными кошачьими глазками и стальными лепестками упитанных щек. Провела по мигающему брюшку тыльной стороной ладони с наклеенной пленкой мультикоммутатора. Для Парка Горького цена напитка оказалась невысока.

Людей немного, но дроны все равно исправно нарезают зигзаги в ожидании заказов. Она подтянула поближе рюкзак, развернула наружу логотипом: голубой стилизованный хоровод людей. «Возьмемся за руки, друзья» – вот уж не ожидала от Марка такой прямолинейной и незамысловатой креативности.

– Девушка, здравствуйте, вы же меня ждете?

Напротив опустился хмурый всклокоченный парень. Впрочем, они все такие напряжённые, хоровод им в помощь. Не вызывают у Жени большого желания пообщаться.

– Вы Игнат?

Он нервно кивнул, переплел и сжал пальцы. Его бы прямиком к психологам, а не подарками одаривать. Ладно, она уже привыкла делать, как скажет Игорь. Открыла липучку рюкзака и покосилась на летающий вдоль дальней аллеи дрон. Все же спокойнее, когда механические пташки не над твоей головой.

– Держите, Игнат. Я даю вам упаковку с пятью чехлами. Но надо надеть на носитель в течении сорока восьми часов. Пока они активированы. И сразу по запросу ввести имя. Они сами встроятся в сеть. Понятно?

– Да, да, – закивал он. – Все понятно, все сделаем. А вы…

– Что?

Он ломал свои несчастные пальцы, мял губы, не решаясь что-то спросить или сказать. Дрон крутился далеко, бликовал солнечным золотом над верхушками еще голых ветвей. Боже, и как она только согласилась участвовать в сомнительной афере.

– Нет, просто, – мотнул он головой и зажмурился.

Парень где-то ее возраста, но неуверенности через край.

– Ну что хочешь сказать? – со злой усталость спросила Женя.

– Вы сами верите, что мы вместе сможем изменить мир?

О чем он вообще? Смогут ли они, взявшись за руки, сделать каждого счастливым? И как это изменит мир? Скорее уж наоборот. Сделает неизменным на веки вечные. Пушистым розовым царством для сказочных идиотов. Вот только говорить такое не стоит. Поддержка и психологическая помощь. Не ее, конечно, знамёна, там командует Марк, но Жене приходится быть на подтанцовках.

– Да, должно получиться, – кивнула она совершенно серьезно. – Я в это верю. И в вас тоже верю.

Она протянула руки через стол и накрыла его судорожную сцепку пальцев. Парень выдохнул и заметно расслабился. Упаковка с чехлами с края стола скользнула ему на колени. Ну и все, отдала, пора бежать на следующую точку.

Народу тьма. Пришлось обогнуть группу девиц в одинаковых куртках – похоже спортсменки. Притормозить и пропустить бурно горланящее семейство – от подпрыгивающих в толчее детей лучше вообще держаться подальше. В основном все в теплой верхней одежде, хотя молодёжь уже чешет в ярких худи. Жуткий водоворот и теснотища между двумя локомотивами под магнитными монорельсами. До проклятого табло вроде рукой подать, но человеческие запруды похлеще природных. Сесть бы сейчас в скоростной поезд и мотануть, куда глаза глядят. Откуда-то сбоку налетел толстяк в шляпе, чуть не сбил, но успел подхватить под локоть. И сразу громыхнуло – мобильная тележка, затормозила ему в бок.

– Простите, замечтался.

Приподнял шляпу и грузно потопал дальше. Есть же такие рассеянные, у которых получается замечтаться в этом цветастом месиве. Ей вот не дано. И почему во всех терминалах вокзала многоуровневые ленты, а здесь для таких вот мечтателей с их роботами-носильщиками – гладкая платформа.

Мужчина с высокими залысинами стоял точно под табло, как солдат на карауле. И будто шинель на нем в пол, хотя на самом деле плащ. На лице лежала печать сосредоточенного упрямства. Женя бы к такому сроду не подошла. Прорычит что-нибудь недовольное, а то и злое, и настроение испортит. Вот только через его плечо висел опознавательные знак –телескопический тубус. Значит, смурной мужик как раз ее и ждет.

– Здравствуйте, – и Женя развернула рюкзак логотипом вперед.

Незнакомец осмотрел ее недоверчиво, а на логотип и вовсе поморщился. Хотя скорее не на логотип. Неприятно, наверное, понимать, что какая-то студенточка смотрит на него и знает, что он, взрослый, серьезный, с высоким самомнением, пытался свести счеты с жизнью. Или думал об этом.

– Здравствуйте. Давайте мне то, что нужно. Через пять минут Ласточка пойдет в обратном направлении.

– Вот, – она выдернула из рюкзака самую крупную упаковку. – Надо установить в течение…

– Я все прекрасно знаю, – отрезал он, помолчал, высверливая взглядом. – Не понимаю, глядя на вас, неужели такая молодая и участвуете в этом безумии?

Женя открыла рот не в силах сообразить, что имеется ввиду. В целом дурацкая, конечно, идея и незаконная. Но скорее для молодых. И почему же безумие?

– А вы? – спросила она невпопад собственным мыслям.

– Мне уже нечего терять, – скривился тот, развернулся и пошел прочь.

Несколько мгновений она еще выхватывала его фигуру в человеческом море. Точнее трубу тубуса, похожую на телескоп подводной лодки. Последнее, что уходит на глубину. Упаковку чехлов мужчина, видимо, так и зажимал в руке или сунул в карман своего твидового балахона.

Женя выбралась из здания вокзала с острым желанием покурить. Игорь пристрастил её к этой дряни. Причем хотелось чего-нибудь пожестче. Сигарету, жгучую, терпкую, чтобы продрала гортань насквозь. Самоубийственные потребности появляются непроизвольно после таких встреч. За последних три месяца все чаще приходила мысль, что нежелание жить – заразно. Страшно и незаметно, но учишься смотреть на мир чужими глазами. Остро, болезненно, без надежды. И это как-то сдергивает уютные розовые очки. Растворяет собственное привычное «я».

На сегодня почти все. Осталась какая-то Арина, но она ждет в кофейне рядом с их домом. Надо бы отказаться, пусть Игорь и Марк сами занимаются этой бесконечной благотворительностью. Для двух циников слишком долгое увлечение.

Игорь мог бы использовать результаты их маленькой кампании для продвижения по службе, вот только получены они незаконно. Значит, надеется как-то выкрутиться. Как – не ее дело. Сюда ей позволено засунуть нос, а туда – не смей. Совсем разучилась жить без его указки. Горький спазм перехватил горло, Женя откашлялась и отбросила сигарету. Вот теперь легче, можно забираться в кар.

Опускающийся к горизонту диск уносил с собой остатки сил. Весна – престранное время.

Арина – типичная бледная немочь. У таких обычно просто не хватает сил, чтобы жить. Или вернее, смелости. Боятся ответственности и решений, страсти и ссор. Боятся купить кар или переехать в новую квартиру. Такие могут прожить долго, если им позволить сидеть в норе, не выбираясь наружу. А если что-то выпихивает, то проще от беспокойной жизни отказаться. Добровольная смерть из-за страха встретиться с жизнью. Женя таких откровенно не любила, точнее, видя их, испытывала брезгливость. Пегие волосенки, разошедшийся на вороте шов. Какие ей хороводы и групповая взаимотерапия. Если найдется тот, кто оградит место в углу на домашнем диване, будет для нее счастье.

Проведя краткий инструктаж, Женя встала и собралась уходить.

– Постойте, подождите, я хотела спросить, – собачий взгляд снизу-вверх и умоляющий тон. – Вы тоже будете участвовать в акции? Вам не страшно?

– В акции? – растерялась Женя.

– Ой, – недоразумение по-детски закрыло рот ладонями. – Мы же можем обсуждать это только в чате. В реале нельзя. Простите, простите, ради бога.

– Но…

О чем она? Имеет ввиду какой-нибудь ритуальный антидепрессивный танец онлайн? Даже серая мышь такого не испугается. Пока Женя думала, стоит ли ее лезть с уточнениями, Арина подхватила пальтишко и метнулась тенью к двери кофейни. Ну вот, очередное тоскливое предчувствие, так не хочется задумываться о нем.

Женя опустилась на кресло, вытряхнула из рюкзака сигареты и запустила индивидуальную боковую вытяжку. Домой резко расхотелось.

***

С возращением она затянула и поэтому Игорь уже ждал ее дома. Торчал голый до пояса около полиэкрана в гостиной, слушал какую-то политическую ругань и резкими движениями стряхивал воду с волос.

– Женя, – обернулся он на ее появление. – Что-то ты долго. Устала?

– Да. Сегодня особенно сильно устала.

Он нахмурился, будто что-то хотел спросить, но сдержался. Резинка шорт сидела очень низко, капельки воды блестели на темной дорожке волос, ныряющих под ее край.

– Сейчас я согрею тебе поесть.

– Нет, подожди, – Женя отвернулась от гипнотизирующей картинки. – Давай сначала поговорим.

– Сомневаюсь, что на голодный желудок ты выберешь правильную тему, – нехорошо хмыкнул он.

Звериное чутье. Знает, что не понравится разговор и ставит флажок – не лезь. Женя поежилась. Может, и правда не лезть. Горячие тело и жадные руки, знающий все местечки язык – всяко приятнее разборок, которые она все равно проиграет.

– Пойдем на кухню, моя девочка, – нежно улыбнулся он. – Я заказал свежий айвокейк.

Вот тебе поощрение. Сдавайся, иди, куда сказано, и хозяин погладит по шерстке.

– Мне не нравится, что происходит с этим вашим проектом. Он мне сам по себе не нравится, – выпалила Женя, внутренне сжимаясь. – Игорь, все это надо прекратить.

– Прекратить? Вот так внезапно все бросить?

И он скрестил на груди руки.

Неуверенность путала мысли. Женя ведь сама положила столько сил, бегала воодушевленная этим безумцем Марком. А сейчас все в ней обернулось почти отторжением. Возможно, дело в усталости. Как-то постепенно идея потеряла привлекательность.

Она бросила рюкзак в дверном проеме, проволоклась вдоль стальных сот, хранящих всякую бытовую мелочь, и рухнула на диван. Игорь, не шелохнулся, наблюдал за ней с холодным прищуром.

– Ну, может, не внезапно, не сразу, может, постепенно все свернуть.

Если Игорь сейчас просто скажет «нет», она не станет спорить.

– Напомню тебе, Женечка, это вы с Марком втравили меня эту историю. Помнишь, свои речи? "Мы в корне поменяем ситуацию", "это древний способ терапии", "будем подспудно контролировать процессы". Ты еще так пафосно спрашивала, хочу ли я что-то сделать на благо человечества.

– Ну ты же этого не хочешь, никогда не хотел, – мотнула головой Женя.

Его согласие на участие в афере с самого начала стало неожиданным. Марк долго уламывал Игоря за закрытыми дверями. Игорь всегда был бестрепетной, знающей, что ему нужно, скотиной. Хоть стой на коленях и рыдай, лишнего не сделает. А тут вдруг дал добро.

Мотивация Жени понятна – дура идеалистка, возомнившая, что изменит мир к лучшему и проведет потрясающе интересный эксперимент с живым материалом. Хотя футлярами пользовались очень однобоко, прямо говоря не по назначению. Не волшебной пластикой, как ей бы хотелось, а лишь уникальными интеллектуальными возможностями.

Дернов слишком увлеченный одушевлением вещи, не возражал, если Женя напрограммирует хоть тонну мелочей на примитивном уровне. Без коммерческого использования, конечно. И вообще твердил, что пусть люди привыкнут, что шарф может сам плотнее обмотаться, чтобы согреть в промозглый день.

Над любыми мотивами Марка можно голову сломать. Хотя ему лишь бы стать дирижером безумной затеи. Дышать в центре водоворота депрессивных историй. Но почему Игорь дал добро? Всегда такой рациональный, расчетливый. Да еще снял с Марка контролирующий имплантат… Зачем?

– Скажи, почему ты согласился? – осторожно спросила Женя.

Он посмотрел весьма странно, сделал два шага и присел напротив на корточки. Темная родинка на его плече вызывала прикоснуться, ощутить тепло и контакт, но сейчас почему-то было страшно его трогать.

– Тебя раньше это не особенно интересовало, – Игорь чуть наклонился вперед, будто бы даже с угрозой. – И сама знаешь, меня не волнует спасение проклятых суицидников.

Еще бы, кто бы спорил, но почему так смотрит, будто пытается прочитать мысли.

– Тогда почему?

– Я думал, ты меня достаточно хорошо знаешь, чтобы не задавать глупые вопросы.

– Выгода?

– Конечно, – хмыкнул он. – Я пропихнул бумаги. Операция по выявлению потенциальных нарушителей. Накроем всю сеть. Показатели перекроют все эти дерьмовые игры в эмпатфакторы, и я получу погоны и жирную региональную должность. Еще вопросы?

Женю пробил озноб. Захотелось подтянуть ноги к груди, свернуться клубком между диванными подушками, закутаться, спать, сидеть в темноте. Значит, Марк выкупил свой имплантат содействием в полезной Игорю операции. Умники. Она одна – полная идиотка.

– А на что ты рассчитывала, моя девочка? Сколько раз я объяснял, что думаю об этом суицидальном обезьяннике.

У Игоря не дрогнет рука пустить в расход психику и душу каждого из этих несчастных. Почему Женя предполагала, что незаконные в корне действия не получат одобрения сверху? Государственная слежка под видом анонимных психотерапевтических групп. А она, со своими живыми чехлами – главный манипулятор и иллюзионист.

Потерявшим смысл жизни людям хочется общаться так, чтобы не отследили, не привлекли за нехорошие мысли. Вот тебе стильный чехол на коммутатор, но это и не чехол вовсе. Это твой живой друг, которого пока не регистрируют современные системы безопасности. Запрашиваешь кодовым словом экран и печатаешь. Сообщение уходит по тем же каналам, вот только в оболочке из сгенерированного текста ни о чем: картинка с добрым утром, стишок, анекдот. Два текста в одном – один камуфлирует другой. А как дойдут – расслоятся. Законную часть сообщения поймает коммутатор, а зашифрованную – живой чехол. Сообщение в сообщении. Вечные игры в шифровки. И ты участник тайного сообщества.

Это окрыляет надеждой на свободу. Подаренную новыми, нигде не внедренными и для шифрования не предназначенными технологиями. Вот только, как выяснилось, это иллюзорная надежда. У большинства в этом мире есть иллюзорная свобода, иллюзорная жизнь, а к ним прилагается иллюзорная надежда. Весь мир можно назвать обществом анонимных суицидников.

– Тебе же не могли дать официальное разрешение. – возразила она потеряно. – Устанавливать контакты между потенциальными правонарушителями – это противоречит закону. Использовать экспериментальные, не разрешенные технологии в государственных целях тоже нельзя. Игорь, ты меня обманываешь, это невозможно. Все формализовано, отслеживается цифровыми системами. Нельзя подмахнуть коррупционную бумажку, как было тысячу лет назад!

Игорь расхохотался, окатывая ее мощной силой породистого самоуверенного самца.

– Раз нельзя, значит, этого нет, о чем разговор, любимая? Дальше поплывем в одной противозаконной лодке. Пытаемся помочь нашим несчастным. Ты попросила – поэтому я участвую.

Он притянул за шею и нежно приник к губам. Будто утешая, уговаривая. Лишая, как и всегда, воли и способности критически мыслить. Протолкнул в рот язык и впился, окончательно забирая лишние мысли. Оставляя желания впустить и подчиниться.

Реальность отступала за занавес чувственной пелены. Просто выгибаешь и приподнимаешь бедра, чтобы не мешалась жаркая неудобная ткань. Тяжесть вдавливает в диван и дышится с трудом. Возражения тонут в мареве бесформенными тенями. Не поймать их и не произнести.

– Возьми его рукой, сожми.

Она подчинилась. Обхватила тяжелую, приятную на ощупь плоть. Потом потянулась, провела языком, сжала губами. Воздух вышибало с каждым размашистым, безжалостным ударом. Оставалось ловить ритм, расслаблять горло. Принимать, выпускать и снова. Чуть всхлипывать, пытаясь проглотить избыточную влагу.

Сквозь слипшиеся ресницы плыло опрокинутое лицо Игоря. Он съедал ее взглядом, и это захлестывало возбуждением. Свободную руку она сунула себе между ног. И через мгновение почувствовала, как жесткие пальцы проталкивают внутрь ее собственные, ныряют следом. Женя почти задыхалась, умирала, пожираемая с двух сторон ненасытными чудовищами. Бедра пробивала судорога, заставляла прогибаться сильнее, метаться, то теряя, то снова находя ритм.

Гораздо позже, привалившись рядом, Игорь выписывал на ее груди невидимые узоры. Она вынырнула из блаженной измотанности тела и вспомнила свои вопросы и страхи.

– Игорь, а что за акцию планируют в нашей сетке?

Он замер на какое-то мгновение.

– Пойдем спать, Женя. Я слишком устал, чтобы вести эти бесконечные разговоры.

Встал, подхватил одежду и быстро вышел. Напоследок ударив со всей дури по косяку. Наверное, это ответ на ее вопрос.

После ухода разозленного Игоря Женя просидела в сомнениях около часа. Что за проклятая акция? Что задумали эти двое? Марк изображает лидера мнений в стаде полоумных людей. А Игорь раскинул невод, чтобы с богатым уловом сесть в жирное чиновничье кресло. Ничего не сходилось в этой истории. И ничего не вызывало доверия.

Никак не получалось оставить все, как есть, и Женя решилась. Перевела устройство по созданию ЦКО в режим информационного обмена с чехлами-носителями и вгрызлась в сеть. Коды прятались под кодами, и их не она создавала. Пришлось пробиваться через эшелонированную защиту.

Всего за пару месяцев сеть разрослась участниками, темами и беседами. Такое впечатление, что членов сообщества в десяток больше, чем она наклепала чехлов. Вступали и те, кто не был под наблюдением или Марк придумал какой-то технический финт. Долго размышлять на эту тему не понадобилось. Все загадки обернулись мусором, как только стало понятно, что за акция планируется. "День Всесожжения". Массовое самоубийство во имя и ради… Боже! Лучшего будущего?!

Ее аж заколотило. Маньячный гения Марка явно насладится таким представлением. Но Игорю-то зачем? Месть за неполученное кресло? Или он все-таки хочет всех накрыть в последний момент? Посадить каждого бунтаря-самоубийцу под колпак эмоционального контроля и стать героем со звездными погонами. Жене казалось, что в тишине ночной квартиры она слышит сардонический хохот двух кукловодов.

Что же делать? Руки дрожали, когда она копировала и архивировала ветки общения. Придется снова задавать Игорю неприятные вопросы. Последний раз попробует.

Если Игорь проводит свою жестокую операцию и подготовка к возможной акции – это мышеловка для глупцов, Женя примет это. Действительно, зачем свобода тем, кто не хочет жить.

А если… проклятая акция – реальность? Тогда стоит отправить архив переписки в правоохранительные органы. Чтобы там сделали хоть что-то. Остановили, кого найдут. Спасли людей. Хотя опять же… зачем помогать выжить тем, кто не хочет жить.

Боже мой, она окончательно запуталась. Утонула в проклятом котловане, о которой рассказывал Игорь в день их встречи. И теперь ей самой не выбраться и помощи ждать неоткуда.

Бессонная ночь не оставила ни одной трезвой мысли. Как-то незаметно наступило семь утра. Сейчас любовник проснется и поймет, что она не спала ни с ним рядом, ни в соседней комнате. Глянет своим синим, подрезающим колени взглядом и начнутся жестокие разборки.

И почему ей раньше в голову не приходило забираться в эту проклятую анонимно-суицидную сеть. Просто запрограммировала носители и отдала Игорю с Марком на откуп.

Что Марк пел ей в уши? Общество цифрового модельного права – голимый контроль. И не важно, дом у тебя или сказочный дворец, клумба с тюльпанами или райский сад, когда все это – лишь твое предопределение. Лучший дар – свой собственный выбор, и они его подарят с помощью зашифрованной связи. Дадут возможность людям без всякого контроля рассказать о том, что больно, что закручивает фантазию и съедает часы их жизней. Рассказать о том, что у знакомых вызывает лишь кривую презрительную ухмылку. Общение с теми, кто тебя понимает, нужно, как воздух. Кружит голову свободой и дарит остроту восприятия. Хорошо говорил, и она, дура, поверила песням вдохновенного лжеца.

Марк тогда практически сразу поменял код доступа, отрезал ее от игры в свободу. Ну и пусть, подумала. Не очень-то и хотелось. Развитие живых вещей привлекало куда больше зацикленных на собственной смерти людей. И зря в том момент отступилась.

– Евгения, – полное имя ударило, как хлыст. – Почему ты здесь? Что опять произошло?

– Я…,

Врать она все равно не сможет. Но почему так страшно? Что хуже: узнать правду или увидеть его реакцию.

– Я все знаю про акцию, – выпалила Женя. – Зашла в сеть. Как ты можешь допустить этот ужас?

Игорь молчал. Не делал ни одного лишнего движения. Просто стоял в ожидании ее следующих слов, опираясь плечом о косяк. Взгляд не синий, почти черный, как грозовые тучи.

– Так же нельзя, Игорь. Это ведь убийство.

– Кто же их гонит? – раздвинул он губы. – Свобода выбора. Законное право выразить недовольство.

– Что ты такое говоришь?! Они все ненормальные, ты же знаешь. Сотни свихнувшихся людей, которые накручивают друг друга. Которых запутал еще больший безумец – Марк. И это проклятая сеть позволила разрастись сумасшествию в прогрессии.

– Успокойся! – гаркнул он.

– Как успокоиться? Жизнь – главная ценность. Слышал такое? Попы много правильных слов об этом говорят. Массовое самоубийство – это абсурд, дикий абсурд. Их же нельзя провоцировать, Игорь. Ты сам говорил, что они, как скоты, тьма притягивает, ямы, расстройства, иллюзии. За ними за всеми надо следить. Контролировать, Игорь. Не толкать…

Фразу оборвали хлесткая пощечина. Какое ожесточенное у него лицо!

– Успокойся, слышишь! Дура. Никто не собирается их толкать. Я же сказал, что через пару дней выявим их всех. Тех, кому ушли тысячи твоих ЦКО-чехлов, и тех, кто еще собирается сгореть за компанию. Накроем, возьмем под контроль.

Он развернулся и пнул со всего маха приткнувшееся рядом кресло. Оно грохнуло на бок, завертело шарнирами. От Игоря шли волны едва сдерживаемой ярости. Веяло животной силой, она ломилась сквозь заграждение из плотно сжатых губы и жестко сведенных бровей.

– С каких пор тебе до всего стало дело! – взревел он и еще раз пнул поверженное кресло.

Женя вдохнула и выдохнула. Главное правильно подобрать слова. Тихий вежливый вопрос, тактичное сомнение. Слишком страшно внутри Игоря бушевало пламя.

– Мне жаль. Просто их жаль. А тебе нет? Совсем?

– Нет, совсем – отрезал он. – И на этом закончим!

Схватил кресло за ручку, с еще большим грохотом поставил его на место и вышел. Отдаленно загудела, защелкала кухня, выполняя стандартные утренние указания. И все. Конец дискуссии. Ей дали понять, что продолжать не стоит, ничего толком не объяснив. И что с этим делать? Если она отправит архив, то может навредить его не слишком законной афере, сломать карьеру и потерять навсегда. Он ее не простит. Нужно верить Игорю. Или все-таки... Если сотни людей обратятся в пламя, то виновата будет только она. Со своими живыми ЦКОшками. Чертовыми приблудами нового квантового поколения.

– Женя, о чем ты думаешь уже полчаса?

Игорь опять стоял в дверном проходе, застегивая рубашку. Смотрел цепко, выискивал ответы.

– Я…., – растерялась она, не готовая к такому прямому вопросу и тем более к тому, чтобы озвучить мысли. – Нет, ничего, сейчас приду.

После короткой паузы, как молот по голове, ударила фраза:

– Я тебе не верю, моя девочка. Сейчас совсем не верю. Ты можешь вмешаться, сделать глупость и сломать всю игру.

Когда он ушел, силы остались только на слезы. На их бесконечный поток. Как такое могло с ней случится? Игорь оставил ее на диване на замыкающей щиколотку цепочке, словно животное. Сорвал с руки пленку коммутатора, отключил устройства даже с крупицами интеллекта, а уборщика-трудяшку предусмотрительно запер в дальней кладовке. Теперь помощи ей ждать неоткуда.

Что он вообще задумал? Что запланировали эти двое безумцев?