Концессия

Глава 1-1

Территория под протекторатом РКА, Гамма-6, колония Роксана, 14.02.135 г. Экспансии

… так вот ты какая, Роксана! Ещё буквально несколько секунд назад из иллюминатора открывался на редкость «увлекательный» вид — обшарпанный борт «Альберта Эйнштейна», корпоративного лайнера, доставившего меня в этот забытый богом уголок вселенной. Плюс кусок его же «холодильника» — радиатора, отводящего тепло в космическое пространство. Но стоило только нашему каботажнику отшвартоваться и чуток довернуть, пыхнув маневровыми дюзами, как изрытая газовой эрозией обшивка сменилась чем-то кипенно-белым, со стеклянистым отблеском, и абсолютно непроницаемым для человеческого глаза. Признаться, такого мне ещё видеть не приходилось, хоть я и лицезрел воочию довольно много кислородных планет. Земля, Беатрис, мир Лейбовица… перечислять замучаешься, да и ни к чему оно. Главное различие сразу же бросалось в глаза: на всех ранее посещённых планетах с настолько низкой орбиты прекрасно просматривались очертания континентов, да и океаны поражали глубокой синевой. А тут молочная шапка, такое ощущение, что планета закована в ледяной панцирь. И если бы я не знал наверняка, что первое впечатление обманчиво, то пребывал бы в уверенности, что так оно и есть. И что жить мне ближайшую пятилетку в ледяном аду. Меня аж передёрнуло от такой «заманчивой» перспективы. Бр-р-р-р-р! Если и есть что-то более ненавистное, чем лёд, снег и морозы, то я этого ещё не встретил. И хотелось бы, чтобы такое положение дел сохранялось как можно дольше. По спине пробежал холодок, и я поплотнее закутался в видавшую виды, но зато родную и уютную кожанку. И даже на миг пожалел, что не разжился пусть и безликим, но удобным и сверхутилитарным комбезом. Не пожелал повестись на халяву, балбес! Не могли же корпы бесплатно — бесплатно! — раздавать что-то хорошее! Зато теперь весь в гусиной коже, поскольку пижонские джинсы, замшевые ботинки и рубаха-поло, все сплошь из натуральных материалов, встроенной системой терморегуляции похвастать не могли. Или это нервное? В салоне должно быть минимум двадцать пять плюс по Цельсию… бррр!..

Чего так вырядился? А это единственное, что у меня нашлось в гардеробе, когда я в экстренном порядке уносил ноги с Беатрис. Я имею в виду, подходящего для походных условий. Всё остальное — исключительно костюмы для присутственных мест и универа в частности, которые я без колебаний оставил в моём персональном домике студенческого кампуса, ибо теперь без надобности. У меня, если разобраться, из вещей только небольшой чемоданчик, с которым я во времена оны мотался в научные командировки. А в нём несколько смен белья, шмот для «домашней» носки да мыльно-рыльные. Не успел закупиться перед отъездом, да и не на что было, если совсем уж честно. Даже билет в счёт будущей зарплаты. Дожил, блин! Хоть волком вой, м-мать! И эта хрень ещё непонятная в иллюминаторе…

— Первый раз на Роксане, молодой человек?

Чтоб тебя! Всё-таки выискал повод для знакомства… чёртов старый педрила! Хорошо хоть в рейсе не пересекались, поскольку я почти безвылазно торчал в каюте, убивая время чтением. Ну а чего? В кои-то веки выдалась возможность насладиться самым что ни на есть низкопробным — художественным — чтивом! Вот я и отрывался, благо на объёмистом «винте», оформленном под винтажную электронную «читалку» с настоящим, физическим, дисплеем (единственная моя действительно ценная вещь!) хранилось много чего интересного. Накопилось, знаете ли, за десять-то лет. Впрочем, отвлёкся.

Господинчик этот положил на меня глаз ещё в пассажирском терминале «Эйнштейна», но там я сразу же постарался затеряться в пёстрой толпе гомонящих гастарбайтеров-латиносов. Да-да, тех самых, которым корпы в начале рейса раздавали комбезы. Не знаю как, но большинство к концу путешествия умудрились серую одёжку кастомизировать, задействовав различные аксессуары — подозреваю, из своих же обносков — и теперь организованную силу толпа ничуть не напоминала. Беда только, что на фоне весёлых латиносов я всё равно выделялся, как прыщ на лбу. Да и, к слову сказать, условных «европейцев» на нашем рейсе было раз-два, и обчёлся. Так что я даже не удивился, когда седоватый импозантный (при костюме-тройке и саквояже) мужик возрастом под полтинник устроился в соседнем кресле. И стоило в самый дальний угол салона бизнес-класса забиваться? Впрочем, стоило, хотя бы из-за иллюминатора, оказавшегося в полном моём распоряжении. А ещё здесь не было шумных попутчиков — их всех (на минуточку, пятьсот человек!) утрамбовали в эконом. Хотя насчёт «шумных» я, похоже, погорячился. Интересно, если просто проигнорировать, отстанет? Или придётся посылать прямым текстом? Ладно, проверим.

— Не боитесь показаться невежливым, молодой человек? — и не подумал уняться седой хмырь.

— А вы? — глянул я на него с нехорошим прищуром, нехотя оторвавшись от иллюминатора.

— Уели! — хохотнул незваный попутчик, и представился, не дожидаясь приглашения: — Джон Сесил Пимброк, к вашим услугам.

Слова на интере он выговаривал чётко и чисто, но с едва уловимым специфическим акцентом, выдававшим породистого британца с Земли.

— Генри, — буркнул я. Пусть не думает, что ему тут рады. — Генри Форрестер.

Ну а чего? В рабст… э-э-э, на работу я попал в международную корпорацию, ту самую «RAF», что ведёт этимологию от фамилий трёх почтенных семейств — германского, англо-американского да японского, так что вполне естественно закосить под своего. Тем более что инглишем, от которого и произошёл интер, я владею вполне сносно, хоть и изъясняюсь с заметным «шотландским» акцентом. Как это получилось, сам не пойму. Так что корпоративные кадровики не стали мудрствовать лукаво и просто перевели мои исконно-посконные ФИО на английский. Олег — Хельги — Хенри — Генри, по-моему, вполне очевидная логическая цепочка. Ну а Лесничий… короче, вы поняли.

— Рад знакомству, — коротко поклонился жизнерадостный Джон Сесил. — Нечасто у нас на Роксане увидишь новое лицо. Приятное, я имею в виду.

— Э?..

— Во всех отношениях, Генри, во всех отношениях.

— Извините, я не по этой части. Я это… с девушками.

— Да я не о том! — отмахнулся мистер Пимброк, и дёрнул головой в сторону переборки, отделявшей бизнес-класс от эконома: — Признайтесь, вам и самому было немного не по себе в компании… этих?

— Вы про остальной персонал?

— Полноте, Генри! Персонал — это мы с вами… я ведь правильно догадался, вы инженер?

— Можно и так сказать.

— Вот! Инженерно-технический работник! И наверняка образование имеется? Да? Даже высшее? Отрадно слышать. А я управленец со стажем, ну и ещё немножко, в свободное от основных обязанностей время, медик. Мы с вами элита корпорации, Генри. Её главная опора, так сказать, становой хребет. Что же касается этих, — новый кивок в сторону эконома, — то это быдло. Расходный материал, обречённый на ассимиляцию с местным сбродом. «Мясо», как говорят в корпорации.

— Что-то вас не туда понесло, мистер Пимброк.

— Полноте, Генри! Вот поживёте с моё на Роксане, и непременно придёте к аналогичным выводам… ах да, вы же новичок! Как же я вам завидую!

— А есть повод?

— Ну как же? А перспективы? А карьерный рост? А новые впечатления? А сама Роксана, наконец? Вы, к примеру, знаете, что в переводе с древнеперсидского «Роксана» означает «рассвет»? Тот, кто дал планете имя, был на редкость прозорливым человеком! Рассветы здесь — это нечто! Да и сама колония… скажем так, никого не оставляет равнодушным. В неё либо влюбляются с первого взгляда, либо столь же быстро начинают ненавидеть. И поверьте моему опыту, Генри, лучше её полюбить. И она в ответ подарит вам просто безграничные возможности! Только посмотрите на это! Великолепное зрелище, не правда ли?

Не правда. Я бы сказал, уныло и мрачно. И этот ещё, м-мать! Не заткнёшь ничем. Хотя пусть его, из уст Джона Сесила Пимброка все эти подробности звучали… пожалуй, вкусно. Если так вообще можно выразиться. Впрочем, плевать, я кризисный инженер, а не филолог. Плюс ко всему не сдержанный на язык попутчик оказался на порядок информативнее куцых статеек в сети, в большинстве своем дублировавших данные из звёздного каталога академии наук РКА. Есть у меня подозрение, что львиная доля успешно разболтанной информации проходит под грифом «для служебного пользования».

— Знаете, чем уникальна Роксана, Генри? Понятия не имеете? Что, даже научпоп почитать не удосужились? Хотя толку от него… всё просто. Во-первых, это её атмосфера, во всех смыслах слова. И в первую очередь в физическом — вон те облака под нами. Она абсолютно непроницаема из космоса в оптическом диапазоне, зато с поверхности прекрасно видно и местное светило, Гамму-6, и звёзды. Как, почему — нет ответа. Корпоративные учёные уже второе десятилетие бьются над этой загадкой. Поэтому стандартная спутниковая сеть здесь совершенно бесполезна. Отслеживать объекты инфраструктуры и транспорт с орбиты визуально попросту невозможно. Радары, принцип действия которых основан на обработке отражённых сигналов, здесь тоже бессильны, а металл-детекторы не позволяют выделить наши машины на фоне выходов рудных жил на поверхность. Аналогичные проблемы и с радиосвязью, причём во всех диапазонах…

— Э-э-э… а к чему такая дикость? — хмыкнул я, невольно заинтересовавшись проблемой. — Сколько уже лет мы для связи квантовую телепортацию используем? Сто пятьдесят? Больше?

— Где-то так, — признал Пимброк. — С тех самых пор, как квантовые компьютеры освоили и в большой космос вышли. Я, признаться, опасался, что вы даже этого термина не поймёте. Я про радиосвязь, конечно же.

— С чего бы вдруг? — возмутился я. И чуть не присвистнул от «внезапного» озарения: — Стоп! Значит, стандартная связь не работает, раз до радио опустились?

— Совершенно верно.

— А… почему?! Только не говорите, что тоже из-за особенностей магнетизма планеты!

— Не скажу, раз вы настаиваете, Генри, — не стал спорить Джон Сесил. — Но и другого объяснения до сих пор нет. Во всей остальной системе всё работает штатно, а начиная с верхних слоев атмосферы Роксаны…

— То есть тут даже планетарной инфосети нет?!

— В привычном нам виде — увы! — развёл руками мой попутчик. — Но не расстраивайтесь, в Мэйнпорте есть оптоволоконная локалка с безлимитным доступом для специалистов начиная со среднего звена, так что без сетевых развлечений не останетесь. Впрочем, о чём это я? Месяца не пройдёт, как вы о них и думать забудете! Уж поверьте мне на слово, Генри!

Чёрт, какой же он всё же… экспрессивный, мягко выражаясь. И почему ко мне прицепился? Других благодарных ушей не нашлось, что ли? Вон же ещё люди сидят, на вид тоже «элита»… а, понятно! Эти, судя по скучающим физиономиям, уже не новички, и Пимброка прекрасно знают. Реально я единственный неокученный кандидат. Ладно, потерплю. Может, ещё чего полезного выболтает…

— Жизнь на Роксане очень специфична, друг мой! — продолжил между тем разглагольствовать Джон Сесил. — Концессия существует уже семнадцать лет, а сама колония на пять лет старше. За это время корпорация совершила все ошибки, какие только можно, и многажды взвесила все «за» и «против». А потом сделала выводы и перевела их на сухой язык цифр. Экономические показатели наше всё, Генри. И главный из них — рентабельность. Так что какую дикость — с вашей точки зрения, разумеется — вы бы ни встретили там, внизу, сразу вспоминайте эти мои слова. И повторяйте, словно мантру: рентабельность, рентабельность, рентабельность. Нет бога, кроме Джеймса Олдриджа — это наш финдиректор, и Розенталь, главный экономист — пророк его. Рентабельность есть у всего, в том числе и у человеческих жизней. Знаете, почему в качестве «мяса» корпорация набирает почти исключительно выходцев со слабо развитых миров Латинской конфедерации?

Я помотал головой и изобразил на физиономии умеренный интерес, что, впрочем, вполне соответствовало действительности.

— Потому что они наиболее рентабельны в условиях Роксаны! — с видимым удовольствием припёр меня к стенке неопровержимым доводом собеседник. — Они трудолюбивы и при этом относительно дёшево стоят. И им здесь некуда податься — ни русские, ни китайцы за них не вступятся, потому что они для них такие же чужаки, как и корпорация. Поэтому даже те, кто не выдерживают проверки коллективом и подаются в бега, не уходят дальше поселений «местных», которые в большинстве своём такое же бывшее «мясо». А поскольку для людей из РКА они чужаки… впрочем, я это уже говорил… в итоге «местным» не остается ничего иного, кроме как сотрудничать с корпорацией. Они остаются обслугой, но на других — гораздо менее для них выгодных — условиях. Вы, Генри, конечно, можете спросить: а почему не афро или азиаты? А я вам отвечу: азиаты отпадают из-за китайцев и семьи Фуджикава, а афро из-за своей… э-э-э… скажем так — проблемности. С ними попросту никто не хочет связываться. Пусть они и дешевле тех же латиносов при первичном найме, зато потом они обходятся гораздо дороже в силу крайне низкой квалификации, отсутствия мотивации к созидательному труду и склонности к бессмысленному насилию. Что в условиях перманентной магнитной бури, в которых мы существуем, весьма чревато. Что вы на меня так смотрите, Генри? Попахивает расизмом?

Я кивнул, не сдержав кривой ухмылки.

— Полноте! — всплеснул руками мистер Пимброк. — Мы на фронтире, а здесь люди привыкли называть вещи своими именами. Кстати, это одна из причин, почему я здесь — тут все… более искренние, что ли? Не стесняются открыто выказывать эмоции и столь же открыто транслировать их в мир. В том числе и физическими методами, если вы понимаете, о чём я.

— Похоже, местечко как раз для меня.

— Сарказм? — изумился Джон Сесил. — А вы не перестаёте меня удивлять, Генри! Если не секрет, а вы… откуда?

— С Беатрис, откуда же ещё? — пожал я плечами.

— Нет, я имею в виду происхождение.

— С Земли.

— А… впрочем, ладно, — умерил любопытство мой сосед. И перешёл к более насущному вопросу: — А в каком подразделении работаете?

— Ну, строго говоря, я пока ещё…

— Уже, — отмахнулся собеседник. — Раз вы здесь, значит, вы рентабельны. Вас рассмотрели под микроскопом, тщательнейшим образом взвесили и определили оптимальную должность, на которой вы максимально быстро окупите все вложения, которых в вас вбухано уже немало. Если, конечно, приживётесь.

— Строгая дисциплина, унижения и всяческие лишения? — фыркнул я. — Мне здесь уже не нравится.

— Как в любой корпорации, — невозмутимо парировал мистер Пимброк. — Я, кстати, уже третий срок на Роксане. Сколько это в общей сложности? Да, уже двенадцатый год. С перерывами, конечно. И, представьте себе, ни о чём не жалею. Так кем вы у нас будете?

— Насколько я понял, младшим помощником старшего слесаря в техническом секторе. Специалистом широкого профиля — принеси-подай, пошёл на хрен, не мешай.

— Весьма образно! — хохотнул Пимброк. — А вы весельчак, Генри!

— Только юмор у меня зачастую висельный.

— Видимо, на то есть объективные причины?

— Угу.

— Мой вам добрый совет: забудьте о них, Генри. Здесь, на Роксане, у вас начинается новая жизнь. Призраки прошлого до вас не доберутся. Это не по силам никому. Если только вы не насолили кому-то из руководства «грубиянов».

— Извините?

— «Грубияны» — это мы, люди корпорации, — пояснил мой попутчик. — Первыми до этого додумались наши безопасники из числа конвойщиков. Не понимаете? Ничего страшного, скоро поймёте… в общем, они сообразили, что «RAF» абсолютно созвучно староанглийскому «rough», то есть «грубый». И стали называть себя рафгаями, по аналогии с хоккейными тафгаями. Ну а от них и на остальных перекинулось.

— Странно. Я раньше такого даже не слышал.

— Это местный, если позволите так выразиться, мем. Локальный. Имеет распространение в пределах Мэйнпорта и окрестностей.

— Что-то у меня голова пухнет от обилия новой информации, мистер Пимброк, — пожаловался я. И от души зевнул. — Извините.

— Ничего страшного, это атмосфера Роксаны на вас так действует. Чем ниже, тем больше сонливость. Мы пока ещё в верхних слоях, так что готовьтесь. И крайне рекомендую не поддаваться первому порыву — предстоящее зрелище стоит того, чтобы себя перебороть.

— Дума-а-а-аете? Пардон ещё раз…

— Уверен. Не проспите шикарную возможность.

— Попытаюсь…

— Главное, дождитесь «огней святого Эльма», а дальше будет проще. Всё, умолкаю, этим видом стоит наслаждаться в тишине…

Ну, что тут сказать? Не соврал старый педрила — зрелище действительно получилось шикарное. А побочные эффекты и вовсе превратили его в незабываемое. Какие именно? Словами описать трудно, но я всё же попытаюсь. Когда-то давно, ещё в детстве, я попал в сильную грозу, и неподалеку от меня в засохшее дерево ударила молния. Те давние ощущения, смесь дикого страха с восторгом и запахом наэлектризованного, насыщенного озоном воздуха почти выветрились из памяти, но в какой-то момент, возможно — но не точно — при появлении на атмосферных плоскостях челнока обещанных «огней святого Эльма», всколыхнулись с новой силой. По мышцам пробежали короткие спазмы, волосы вздыбились… бы, будь они хоть немного длинней, а желудок сжался в предчувствии чего-то… чего-то, в общем. И даже что-то вроде зрительных галлюцинаций, превративших обитателей салона в синемордых искрящихся зомби, имело место. Правда, зрение очень быстро вернулось в норму, и всё оставшееся время я неотрывно пялился в иллюминатор, заворожённый пляской коронных разрядов на корпусе шаттла. А потом, довольно нескоро, летательный аппарат пробил шапку облаков, и наваждение окончательно схлынуло под натиском лёгкого разочарования — открывшийся внизу вид воображения не поражал. Саванна как саванна, бескрайняя, зелёно-жёлтая, колышущаяся под порывами ветра… плюс скопление разнокалиберных построек у горизонта. Пилот предпочёл пологую траекторию, так что «налюбовался» я досыта, особенно бетонной «взлёткой», даже с высоты выглядевшей неряшливо-щербатой, и клубами пыли чуть в стороне. Которые, как выяснилось по приземлении, оставляла колонна странных транспортных средств — этаких коробок на здоровенных колёсах с ажурными дисками, что само по себе в наш век высоких технологий и повсеместного распространения антигравитационного привода смотрелось дико. А эти ещё и бронированные, судя по виду. И не удивлюсь, если вооруженные… одна, две, три… одиннадцать в общей сложности. Пассажирские, что ли? А не проще было поближе к терминалу при… э-э-э… роксаниться? Кста-а-ати, насчёт терминала! Чистое поле вокруг, ни единой постройки или какого другого объекта инфраструктуры, кроме самой взлётной полосы. Ну и несколько транспортов поменьше, более скоростных и юрких, которые уже рассредоточились по периметру «взлётки». Охрана? А от кого? Это куда же я попал, мать вашу?!

— Генри, очнитесь! — потряс меня за плечо мистер Пимброк. — Нам высаживаться первыми.

— Очередная привилегия? — уточнил я, оторвавшись от иллюминатора.

— Совершенно верно, молодой человек, совершенно верно! Мы избавлены от крайне сомнительного удовольствия дышать пылью! Не забудьте багаж, вернуться за ним будет проблематично! И вообще, рекомендую держаться ко мне поближе. И не морщитесь так, я без всякой задней мысли.

— Извините, мистер Пимброк.

— Так уж и быть, извиняю. Пойдёмте, Генри. Всё моя врождённая доброта…

Он ещё что-то бормотал себе под нос, но я не вслушивался. Зато воспользовался добрым советом — пристроился к Джону Сесилу в хвост и благополучно выбрался из салона бизнес-класса одним из первых. И одним из первых же погрузился в пассажирский транспорт, поджидавший аккурат у опущенной аппарели пассажирского шлюза. Правда, для этого пришлось пересечь метров десять открытого пространства, но никого из присутствующих это не смутило. Не стал выпендриваться и я, успев по пути ощутить на лице прохладное дуновение ветерка. Не знаю, как в других местах, а в окрестностях, э-э-э, «космодрома» погода весьма порадовала — и не удушающая жара, и не холодрыга. Самое то под мой наряд, даже кожанка очень ко двору. А ещё по волосам как пластиковым гребнем прошлись, изрядно их наэлектризовав. Мне даже показалось, что по штанинам пробежались слабенькие коронные разряды. А когда в дверном проёме я неудачно зацепился плечом за уплотнитель и меня дернуло статикой, понял, что ни фига не показалось — электричество здесь повсюду.

Оказавшись в длинном проходе между рядами кресел — по два с каждой стороны — рыпнулся было по привычке в конец салона, но усилием воли преодолел порыв и приземлился в первом попавшемся. Разве что к окну протиснулся, которое оказалось просто поляризованным, а не прикрытым бронированной шторкой, как я решил было изначально. И даже умудрился сдержать разочарованный выдох, когда мистер Пимброк перебрался ко мне поближе — слава богу, хоть устроился через проход, благо свободных мест имелось с запасом. И да, в конкретно этот автобус (вспомнил, наконец!) пустили только «элиту».

— Ещё немного, молодой человек, и мы дома, — ободряюще подмигнул мне Джон Сесил, когда транспорт под мерный гул электромоторов грузно двинулся с места, предварительно прошипев пневмоприводом двери. — Здесь недалеко, всего три мили.

Я почти пропустил это замечание мимо ушей, поражённый до глубины души подмеченными техническими деталями — да-да, это я про электрику и пневму — но совесть взбунтовалась, напомнив о вежливости, а любопытство окончательно сдвинуло чашу весов в пользу продолжения беседы.

— И к чему такие предосторожности? — поинтересовался я. — Боитесь, что челнок на город рухнет?

— Именно, — предельно серьёзно кивнул Пимброк. — И не ухмыляйтесь, молодой человек, прецедент уже имел место.

— Ого!.. — начал было я, но замолчал, вдавленный в спинку кресла внезапным ускорением.

— Прискорбный случай, — неправильно расценил мою реакцию Джон Сесил.

— Да я не о том… какая динамика хорошая!

— Э-э-э… Генри? Вы о чём?

— Разгоняется шустро, — пояснил я. — Для такого гроба на колёсах. Я правильно догадался — он электрический?

— Я не особо вдавался в подробности, но вроде бы да.

— Примитив какой…

— Рентабельность, Генри.

— Помню… кстати, а чего это он?

— Кто?

— Челнок! Он что, взлетать собирается? Только-только всех высадил, и обратно? Без пассажиров?!

— Конечно, — удивлённо покосился на меня мистер Пимброк. — А как иначе?

— То есть вы хотите сказать, что весь парк космической техники базируется на орбиталах? Но это же страшно дорого! И сколько холостых рейсов!

— Не дороже, чем держать челноки здесь, внизу. Уж поверьте, Генри, на обслуживание и ремонт сложной техники при её размещении на постоянной основе в Мэйнпорте уходит куда больше ресурсов. Но что ещё хуже, положительного результата этих мероприятий никто не гарантирует. Ну-ка, давайте со мной вместе: рентабельность, рентабельность, рентабельность!..

Ох и чудны дела твои, господи!.. И это я ещё молчу про коронные разряды, то и дело возникающие на обшивке автобуса… или они мне мерещатся?