Главы 48-49

Глава 48

Прошло три дня томительного ожидания. Чтобы себя чем-то занять, я тренировался орудовать мечом, топором и полэксом в компании офицеров. Сходив в город, заказал себе новый дублет, как и хотел, с кольчужными вставками, наплечные щитки, и забрало на свой новый шлем. Теперь доспех сидел на мне как влитой, правда, в дублете было очень жарко.

И было еще одно дело, крайне мне интересное.

Помня про некий горшок с золотом, лежащий на дне дамской уборной под стеной Теофилбурга, я все раздумывал, как бы его достать. Зайти средь бела дня в женское отделение и пошариться там казалось делом безнадежным. Во-первых, придет стража и просто повяжет меня. Во-вторых, под каким видом я это сделаю?

И, со всех сторон рассмотрев это дело, я решил, что самое безопасное и надежное — это сделать подкоп.

Две уборные — мужская и женская — стояли у самой крепостной стены. Стража по этой стене совсем не ходила, видимо — чтобы не смущать посетителей и особенно посетительниц. Если прокопать лаз с другой стороны стены, можно будет залезть туда ночью и искать Золото Вепрей хоть до утра, а затем унести его по подземному проходу.

Еще раз зайдя на площадь Теофилбурга, я заметил место, где стоят уборные, пересчитав количество зубцов крепостной стены от ближайшей башни. Затем, выйдя из города, нашел это место на городской стене с другой стороны.

Здесь, у стены, оказалась старая овчарня и высохший, полузасыпанный ров с чьими-то огородами.

Осталось найти хозяина овчарни — им оказался небогатый скорняк — и арендовать ее у него. Как только я получил этот сарай во владение, сразу привел туда дюжину солдат и обозных сервов.

— Копайте подкоп прямо из овчарни под городсую стену, — сказал я им. Старшим поставил Клауса. Он, хоть и не был сапером, но видел, как копают «тихую сапу» и умел крепить свод лаза.

Землю я сказал выбрасывать ночью в воду городского рва, там, разумеется, где он еще не пересох. Под водой кучи свежевырытой земли не будут заметны и не привлекут ничье внимание. Сменяясь и работая круглосуточно, мои люди смогут сделать подкоп, предположительно, за месяц. Пообещав щедрое вознаграждение при успехе и всякие кары — при неудаче, я стал ждать Хейлемана и Эушвица.

Названные господа появились на четвертый день пополудни. Как обычно, разодетые как павлины, и, в этот раз, на изумительных, дивных кровей, вороных жеребцах.

За это время я уже несколько раз успел передумать отдавать им молот, и снова решал все-таки исполнить сделку.

С одной стороны, ну, зачем мне эта штука? А деньги есть деньги. Но что-то туманно — интуитивное в моем сознании тихонько и угрожающе шептало: «Не делай этого… Не надо!».

И вот эти люди стоят у рогатки, служащей нам воротами в лагерь, и криво мне улыбаются.

Оба поприветствовали меня изысканными, глубокими поклонами. Я неуклюже кивнул им в ответ.

— Пройдемте, господа.

В шатре Крейг фон Эушвиц сразу протянул мне бумагу.

— Вот он! Именной, как вы и просили.

Я вроде бы ничего подобного не просил, но, в конце концов — какая разница? Именной даже надежнее, ведь никто другой не сможет предъявить его! Главное — сумма верная.

— Давайте пройдем к нотариусу, который удостоверит подлинность и векселя, и индоссамента.

Фон Эушвиц положил руку мне на предплечье.

— Не беспокойтесь об этом, герр Андерклинг. Надеюсь, вы понимаете, что никаких уверток тут быть не может. Господа, которых мы представляем, очень-очень могущественны. И они могли бы быть вам прекрасными заказчиками. Мы глубоко заинтересованы в предметах такого рода и согласны платить за достойный результат. Вы не будете разочарованы! Но сотрудничество требует установления некоторого доверия, и, надеюсь, сегодня мы сделаем первый шаг к нему. Вы согласны, сударь?

— Конечно — чопорно ответил им я. — Приятно иметь дело с разумными и платежеспособными людьми!

Что же. Я потерял покровителя в церкви, но приобрел заказчика вне ее. Неплохо, неплохо.

— А теперь прошу вас выйти из шатра! Мне нужно исполнить свою часть сделки.

Оставшись один, я достал молот из своего сундука, в последний раз примерил его к ладони.

Шут его знает, молот-не молот, довольно тяжелая и очень старомодная штукенция. Рукоятка толстенная, явно не под человеческие пальцы. Может ли это быть знаменитый молот Сигмара, известнейшая реликвия давних времен? Очень маловероятно. Во-первых, для человека он тяжеловат и неудобен. Во-вторых, молот Сигмара служил ему оружием, и пропал вместе с ним самим где-то в районе Ущелья Погасших огней. Потом, уже через сотни лет, его чудесным образом обнаружили и перетащили в храм, но, уже тогда были подозрения на подделку.

Этот же, лежащий сейчас передо мною, артефакт, применить как оружие крайне сложно. Скорее скипетр, а не боевой молот… Но, несомненно, вещь магическая, как и сказал Литц. В общем, штука важная, если подумать. Может, я продешевил?

Господа снаружи стали проявлять нетерпение. Ладно.

Я вышел на солнечный свет и вручил молот Эушвицу.

— Нет, сударь. — Старик ласково, почти отчески, улыбался мне. — Этот кусок железа нам не нужен. Мы ищем лук!

Я оторопел.

— Какой лук?

— Костяной лук, разумеется. Разве не за этим вас отправляли?

Гм. Похоже, плакала моя тысяча дублонов.

— Давайте я покажу, что у меня есть.

Вбежав в шатер, я порылся в вещах и достал те странные костяные штуки. Вынес их на свет и внимательно осмотрел.

Да е-мое! Вот в чем дело!

На тонких концах костяных жердей виднелись следы тетивы. Если вставить их друг в друга — действительно получается лук, только каких-то гигантских размеров.

Я вышел к покупателями.

— Вот, посмотрите. Вы это ищете?

Фон Эушвиц расплылся в улыбке.

— Да. Это он.

Он поднес к костяным палочкам изящный амулет из темного серебра. На амулете тут же загорелся синий сапфир.

— Это он. Дело сделано. Я должен вас покинуть, сударь, чтобы завершить свою миссию. Однако, есть важное дело, не терпящее отлагательств. Это касается вашего старого знакомого и покровителя, Тереллина!

Я насторожился.

— Нас очень печалит то обстоятельство, что этот в высшей степени достойный иерарх столь жалким образом содержится под стражей в монастыре Хугельхайма. Право, церковь не ценит своих людей! Каноник явно достоин большего, чем его скромная должность в Андтаге. На службе фон Волленбурга, где мы имеем честь состоять, он был бы, по меньшей мере, министром! Конюшим или кравчим, как думаешь, Ролло? А теперь, когда его враги добились его ареста…. В общем, я получил от своего господина недвусмысленное указание спасти каноника. Мы должны вырвать его из лап врагов, подло действующих посредством инквизиции. Готовы ли вы к этому?

Ничего себе! Да это ведь разбой!

— Простите. Вы хотите сказать, что мы совершим нападение на Церковь?

Барон сделал круглые глаза и замахал руками, как мельница.

— Нет-нет-нет, что вы, что вы! Об этом не может быть и речи! На церковь? Как можно! Нет. На врагов! На истинных врагов церкви, окопавшихся в ее стенах! На извергов рода человеческого, извративших учение Света и поставивших его на службу своей алчности и подлости. На заговорщиков, предателей, убийц. Вот так обстоят дела!

— Никто ничего не узнает, — прогудел чернобровый, перекидывая ногу за ногу. — Все будут в закрытых капюшонах, закрывающих лицо. Мы уже много раз так делали, — он иронично хмыкнул. — Но, как видите, я жив и на свободе, и вхож к лицам, которые вас никогда не пустят дальше кухни.

— И какой план?

— О, я вижу, что вы заинтересовались. Позвольте оставить вас обсудить подробности. Мне же нужно спешить. До встречи! Ролло…Коммандер…

Старик отвесил изысканный поклон и буквально выбежал из шатра. Секундой позже раздался храп коня и удаляющийся стук копыт. Я же остался наедине с Роландом Хейлеманом, к чему, понятное дело, совсем не стремился.

— Итак, сударь, о чем идет речь?

— Дело верное, — лениво сообщил он, поигрывая кинжалом — то доставая, то вновь, с глухим стуком вгоняя его в ножны. — Мы устроим так, что каноника будут перевозить из тюрьмы экзархата в Ахенбург. Дорога там, как вы знаете, ведет через Барсучий лес. У вас три десятка арбалетов, — расставленные правильным образом, они истребят охрану, коей будет от силы полторы-две дюжины не самых лучших воинов. Потом мы оставим улики, которые укажут на засаду орков или гоблинов. У вас ведь сохранились их тесаки, топоры? Подложим пару штук. Этого будет достаточно!

— Прекрасная идея, герр Хейлеман. Только есть один момент. Там с другой стороны будут не орки и не гоблины, а люди экзархата. Не каждый арбалетчик посмеет выстрелить в слугу церкви!

— Это всего лишь вопрос вознаграждения. — Ролло цинично усмехнулся. — Обещайте больше, и муки совести утихнут под звоном монет!

— И сколько Волленбург готов выделить на все это?

Хейлеман стал предельно серьезен. Мерзкая ухмылочка исчезла с его лица.

— Пятьсот рейксталеров, сударь. Я уполномочен на такую сумму. Вы можете договариваться со своими людьми на сколько угодно, в этих пределах.

Вот это да! Двести пятьдесят дублонов за одно-единственное дело!

Мысли мои завертелись. Так. Арбалетчики согласятся за пять монет. Дюжина арбалетов. Нет, пусть две дюжины. И столько же пехотинцев. Возьму самых толковых. Нападем внезапно, расстреляем из засады. Профит!

Итого расходов на двести пятьдесят рейксталеров. А получу я пятьсот! Да еще и добыча какая-то будет, стража экзархата исправно получает свои фирлинги и грошены…

А самое главное — я вытащу Тереллина из тюрьмы, и смогу узнать все, что мне нужно. Он не сможет отказать мне, не в таком он будет положении. Возможно, с этими деньгами я уже через самое короткое время окажусь дома! И даже если вскроется, что именно мои люди напали на стражу экзархата — я уже буду далеко отсюда.

Да и что мне особенно терять? Ведь инквизиция наверняка уже в курсе моих связей с каноником. Даже если каноник ничего им не рассказал — он ведь обязательно все расскажет, это лишь вопрос времени! Светлая инквизиция знает свое дело…

— Мне надо подумать, — медленно произнес я. — Поговорить с людьми. Но, конечно же, моя благодарность канонику, сейчас, когда он в оковах, требует действий! Ролло нахмурил и без того суровые брови.

— Мой господин рассчитывает, что его люди будут проявлять рвение в отстаивании его интересов. Помни это, Андерклинг. Как только чего-то надумаешь — найдешь меня в доме графа фон Фалькенхайма. И не тяни, время дорого.

Напыщенный тип, наконец, удалился, оставив меня со своими мыслями. Тут было, о чем подумать.

Прежде всего, я нашел мага. Литц оказался в небольшой уличной таверне под открытым небом в компании каких-то веселых девушек.

— О, коммандер Андерклинг, присоединяйся к нам? Что такое? Вижу печать забот на твоем светлом лике! Попробуй этот эль, все развеется как дым!

— Рад, что тебе весело. Слушай, можно тебя на два слова?

— Погуляйте, гусыньки, мой друг хочет, чтобы я уделил ему время. А потом я весь ваш!

Спровадив барышень, маг попытался сделать трезвое лицо.

— Ну что там у тебя?

— Ты помог бы мне освободить Тереллина?

— Чего? Откуда освободить?

— Оттуда. Он в камерах экзархата.

— Ух ты, — удивился Литц, — и на чем же он попался?

— Тише. Не кричи. Пока не известно. Но я думаю, что это может быть связано с нашим походом. С той штукой, что мы нашли.

— Гм. То есть господа в черных одеждах нас тоже могут пригласить для легкой, ни к чему не обязывающей беседы? Умеешь ты обрадовать!

— Да. Так вот. Его надо выдернуть оттуда.

— Ха, каким образом? Это же Кхорнова инквизиция!

— Да не ори ты, на нас оглядываются! Есть способ. Ты скажи, поможешь ли ты, или нет!

— А нас не примут в теплые объятия те же самые господа?

— Если ты поможешь, наверное, нет.

— Ну, считай, я в деле. Не люблю этих скотов. А что еще?

— Отлично. Как только мы его освободим — расспроси хорошенько про мое появление здесь! Узнай все что можно. Если есть шанс отправить меня обратно, я хочу его использовать!

— Так расспроси его сам!

— Я же не маг. Это ты знаешь, чего спрашивать, и поймешь его ответы.

— Разумно. Ты чертовски умен для юнгера, Энно, разрази меня Кхорн, если это не так! Но Тереллин… Он намного умнее тебя. И у него всегда был нюх на неприятности. И все же он попал в Черные камеры… Невероятно!

Девицы, хихикая, подошли обратно. Я же, узнав, что хотел, поспешил в лагерь.

Ротмистра Рейсснера я решил не ставить в известность ни о чем. Слишком прямолинеен был командир пехотинцев. Лучшей кандидатурой для этого дела был Линдхорст.

Назвав ему сумму, от которой бывший фельдфебель зарделся, как девица, и вкраце изложив дело, я понял, что не прогадал.

— Придется всех убить? — только и спросил он.

— Да. Надо сделать так, чтобы никто не ушел. Как думаешь, Дитрих пойдет на это дело?

— Я поговорю с ним. Думаю, без проблем. А как мы окажемся на ахенбургской дороге? До туда добрых пять дней ходу. И еще надо найти место для засады, и дождаться, когда вашего светошу повезут в Ахенбург. Все это надо продумать. Кого еще возьмем?

— Надо пару десятков арбалетов и столько же копий. Пехотинцы перережут дорогу, а твои люди перестреляют всех.

— Это если в охране не будет пары добрых рыцарей. Хороший всадник может натворить беды!

— Там буду я, еще один неплохой воин рыцарской стати, и наш маг.

— Хм. А он будет трезв?

— Последнее время он вроде бы держит себя в руках.

— Хорошо. Но, как же мы туда доедем? Отряд в сорок человек вызовет вопросы!

— Доберемся. У меня есть идея!

Глава 49

Не без труда мне удалось выжать из Хейлемана сотню рейксталеров на аванс людям и прочие расходы. Мы почистили наши фургоны, сняв с них, наконец, потерявшие всякий вид головы орков. Купили несколько десятков тюков шерсти и провизии на две недели на сорок человек. И под мелким осенним дождем тронулись в путь по северной дороге.

По легенде мы были торговцами шерстью, везли на четырех возах двести тюков с юга в город Ландр, известный своим сукном. В глубине фургонов, за тюками, сидели солдаты и лежало оружие.

Главная проблема была в постоянных таможенных досмотрах. На разного рода аванпостах, мостах и пограничных пунктах сидели министериалы разного ранга, норовившие произвести досмотр и пересчет товара. Конечно, по обычаю такса должна собираться с одного воза, но все считали себя очень умными, а торговцев — дойными коровами.

Тем не менее, где подкупом, а где — со скандалом, но мы преодолевали таможенные посты и шли вперед.

На четвертый день пути Хейлеман нагнал нас на постоялом дворе крошечного городка Ранкеберг.

— Андерклинг, нам надо ехать вперед. Вы слишком медленно тащитесь. Надо встретиться с моим человеком, чтобы организовать перевозку Тереллина и найти место под засаду.

Сочтя доводы разумными, я решил верхом отправиться с ним к городу Хугельхайм — столице экзархата Виссланда. С некоторых пор в землях Империи стало принято, чтобы церковная власть располагала свои курии отдельно от светских правителей, поэтому резиденция экзарха размещалась не в столице Виссланда — Браундштадте, а здесь, в старинном епископальном городе. Майнфельд и Линдхорст, услышав об этом, сразу увязались с нами. Конечно, сидеть с господами в кабаке для них было куда интереснее, чем трястись с солдатами по ухабам отвратительной Северной дороги. Маг, разумеется, тоже захотел ехать с нами.

До этого я лишь раз бывал в этих местах, да еще и то во времена, когда еще ничего не понимал в этом мире. Тереллин привозил меня на капитул экзархата, где поручился за мою «не демоническую» природу, чем спас от костра. Теперь мне предстояло вернуть тот долг… и, может быть, навсегда избавить себя от угрозы.

Мы остановились на постоялом дворе прямо напротив величественного здания монастыря Пресветлого избавления. Вызвав слугу, Хейлеман что-то шепнул ему и сунул монету. Тот исчез.

— Теперь нам остается только ждать, — сообщил Хейлеман и завалился в сапогах на кровать.

Через час в дверь тихонько постучали.

— Входи, — отрывисто кинул Ролло, поправив, однако, кинжал на поясе.

Дверь отворилась, и невысокий человек в коричневой рясе грубого сукна с капюшоном проскользнул к нам. Когда он откинул с лица хук, я сначала не мог поверить своим глазам — ведь это был Лотоульф, послушник монастыря Пресветлого Теофраста и доверенный посыльный экзарха. Увидев меня, он застыл на месте, но затем крайне неубедительно изобразил радость.

— Как вы оказались здесь, брат Энно? Не ожидал увидеть вас в таком месте, и… — он покосился на Ролло —… в такой компании!

— Компания не хуже любой другой, — грубо прервал его Хейлеман. — Как дела в экзархии? Кого-то еще арестовали?

Лотоульф помрачнел.

— Ситуация там все опаснее. Недавно взяли брата Гиппеля из монастыря Андтага. Когда его привезли сюда и помещали в карцер, он так смотрел на меня…. Боюсь, герр Хейлеман, что не смогу быть далее вам полезен!

— Ну вот, конечно! — одними губами усмехнулся Ролло. — Как устраивать тайный культ Слаанеша, так это мы запросто. Гулять, развлекаться со сладкими мальчиками, открывать в монастыре тайный бордель, творить такое, за что и костра-то мало, и все замечательно. А как надо сделать что-то для тех, кто за шкирку вытащил тебя из дерьма — так все. «Не смогу быть далее полезным!»

Он рывком встал с кровати и ухватил своей ручищей Лотоульфа за капюшон, близко-близко заглянув ему в глаза.

— Слушай меня, гнида монастырская! Пойдешь в монастырь. Передашь секретарю экзарха записку — вот эту. А на словах скажешь ему, что Тереллина надо срочно перевезти в Ахенбург. Он, мол, знает великую тайну о заговоре в церкви. Но допросить его может только посвященный второго ранга и выше. Нам надо, чтобы его повезли в Ахенбург. Все понял?

Лотоульф слушал его, зажмурившись. Потом открыл сначала один глаз, потом другой, и уставился на Хейлемана, как кролик на лису. Было видно, что его трясет от дикого ужаса.

— Так ты понял меня, ничтожество?

Лотоульф молча кивнул.

— А теперь — пшол вон, мелкий извращенец, — прорычал Хейлеман, — и если я снова услышу что-то подобное твоему сегодняшнему блеянию, ты отправишься сначала на дыбу, а потом на костер, где тебе самое место! И поверь, дружок, я устрою это легко и с удовольствием!

Резким движением выкрутив капюшон послушника, Хейлеман пинком открыл дверь и спустил того с лестницы вниз. Судя по грохоту, тот упал и пересчитал немало ступеней, прежде чем остановиться.

— Кхорнов сукин сын! — проорал ему вслед Хейлеман, захлопывая дверь.

— С какой только мразью не приходится иметь дело, — успокаиваясь, он завалился снова на кровать. — Но, Тзинч свидетель, именно за это нашего брата и ценят. Правда, Андерклинг?

— Не думаю, что нас можно объединить по какому-либо признаку, — несколько неуверенно возразил я. — У вас свой господин и дела. А я…

— Да то же самое. Делать темные делишки, проворачивать то, о чем не говорят вслух, а делать, тем не менее, надо. Ты нашел ту драконью штуковину, а мы с Крейгом ее доставим по назначению. Ты пронес ее половину пути, а мы — вторую половину. Все тоже самое, коммандер!

Эти философские разговоры мне быстро надоели.

— Ладно. Что дальше?

— Дальше я жду, когда этот слизняк доложит об исполнении. А потом — следим, когда стража экзарха начнет готовиться к поездке в Ахенбург. Мне донесут об этом. Есть свои люди на конюшне.

В напряженном ожидании прошел весь вечер. Мы с Хейлеманом вышли в общий зал таверны, где лейтенант и ротмистр, взяв вина, играли в кости на мелкие ставки и болтали на разные необременительные темы. Мы присоединились к ним.

— Я слышал, скоро будет сейм, и граф — один из претендентов на древний императорский трон. Как вы оцениваете его шансы? Кого, думаете, изберут императором? — спросил Курт у Хейлемана, решив, видимо, что он витает в тех сферах, где знают всё и обо всём.

Хейлеман чуть заметно усмехнулся, задумчиво оглядываясь по сторонам.

— Разговорам этим уже много лет. Сейм должен был собраться еще два года назад. Только дело это непростое!

— Неудивительно, — поддержал я тему. — Сейма не проводилось уже больше ста лет!

— Ста двадцати шести, если быть точным, — кивнул Хейлеман. — Знать никак не может договориться по самым важным пунктам его регламента. Начиная с места проведения!

— Ну, с местом вроде бы разобрались, — вклинился в разговор Дитрих Майнфельд, — а вот по избранию императора, бьюсь об заклад, они никогда не договорятся!

— Готов побиться на любую сумму, — усмехнулся Хейлеман. — Избрание нового императора ближе, чем вам кажется, господа!

— Кто знает, — Курт Линдхорст поболтал в кружке остатками вина, затем подставил ее кельнеру. — Я слышал, Церковь крепко заинтересована в избрании нового императора. Они ведь все говорят про священный поход по Проклятым местам, дабы выжечь там всю заразу хаоситов!

Ролло Хейлеман посмотрел на него скептически.

— Да, разговорам много лет, — веско произнес он, — Разговорам.

— А начерта нужен для этого император? — не согласился Майнфельд, — церковь сама способна повести людей. Там же нужны не мечи, а кадила!

— Потому, — с той же странной улыбкой продолжил Ролло, — что людей с кадилами надо охранять людьми с копьями. И охраны нужно много, ведь этот самый «Светлый поход» пойдет сразу ко многим из «Проклятых мест»!

— Вот это я не понимаю! Зачем им очищать сразу много проклятых земель? Начали бы с одной, а уж потом пошли бы и на другие! — заметил Дитрих.

Почему нельзя начинать с одной, я знал из рассказов служителей собора.

— Надо сразу все — или хотя бы главные. Во-первых, нужно ждать специальное время. Когда Свет особенно силен. Оно может наступить внезапно и продлится недолго. И в это благоприятное время надо успеть сделать как можно больше. Вот и получается, что надо организовать выступление сразу ко многим Проклятым местам и выжигать нечестивую магию, пока действует благоприятный магический ветер!

— Пуфф, герр коммандер решил порассуждать о магии! — Литц был уже сильно навеселе, и, похоже, его тянуло потоптаться на чужом авторитете. — Ветер магии, чтобы вы знали, юноша, непредсказуем и своенравен, и полагаться на него — это полная утопия. Он может перемениться мгновенно, этот ветер.

— И что? Вы все полагаетесь на ветры магии, с того и живете!

— И то, что строить планы на этом шатком основании, мягко говоря, неблагоразумно. Вот, скажем, — Литц сгреб блюда на столе, сооружая из них импровизированную карту, — пошел нужный вам ветер. В церквях и соборах бросают клич — все в поход на Проклятые земли! Начинается сбор пилигримов, — он стащил в одну кучу все кружки и кубки, — начинается сбор войск для их охраны, — в другую кучу небрежно накидал куски хлеба, — а тут ветер — бац, и переменился! Он по десять раз на дню может меняться, знаете ли!

И маг замолк с видом глубокого знатока предмета, оскорбленного тупыми дилетантами.

— Ну, может быть в этом все и дело. Слишком сложно это все устроить. Проклятым местам уже тысячи лет — магия хаоситов очень сильна!

— А, по-моему, похоже на отговорку, — не унимался Майнфельд. — Ведь так можно вечно собирать пожертвования, выпрашивать земли и привилегии у королей и князей и постоянно что-то обещать. И ничего не делать!

— Ну, здесь вы не правы, — возмутился Линдхорст. — Все знают, что во время войны с Хаосом, когда Старая Империя была уже разгромлена, погибли древние эльфы и, казалось, все кончено, в наш мир снизошли Светлые ангелы. Они сокрушили демонов Хаоса морем огня и света. Гигантские столбы света, огненные смерчи, ослепительно пылающие метеоры — все это превращало демонов в прах и золу.

— И немало людей заодно, — вставил ехидно Литц.

— Еретиков, принявших власть хаоситов. Но не находите ли вы странным, что когда-то Свет сокрушил мощнейших демонов Хаоса, со всеми их заклинаниями и магией, сжег многотысячные армии вместе с их богами — и все это за какие-то несколько дней, а теперь мы два тысячелетия пытаемся устранить всего лишь Проклятые места — жалкие остатки хаотической магии, ничтожные в сравнении с живыми армиями демонов!

— Еще один знаток тонких материй! — фыркнул Литц. — Может быть, порассуждаете про известные вам предметы?

Нет, он положительно не уймется.

— На два слова, Литц, — я увлек мага с собой, и мы вышли из таверны.

— Вы снова пили с утра?

Конечно, пил. У меня никаких сомнений.

Литц промолчал.

— Вы, может быть, перестанете оскорблять всех вокруг?

— Все вокруг болтают чушь.

— Люди только и делают, что болтают чушь. Если вам это невыносимо, оставьте нашу компанию и идите выклянчивать выпивку у солдат, как вы любите. Не надо провоцировать склоку.

— Покинуть? Да я с удовольствием находился бы совсем в другом месте сейчас!

— Ну, вот и договорились, — и я вернулся к офицерам, оставив Литца снаружи.

Когда я вернулся, оказалось, что Курт и Дитрих разошлись не на шутку.

— Там были ангелы! — Линдхорст, похоже, начинал злиться. — Удар Света был нанесен не нашими слабыми жрецами, но самими светлыми сущностями! Они могут все, а людям, конечно же, не справиться даже с жалкими остатками Хаоса! И император ничего тут не добавит и не убавит. Нельзя на земле решить то, что должно свершиться на небе!

— Насколько я знаю, церковь отрицает бытие «светлых сущностей». Не так ли, коммандер? — обернулся ко мне Майнфельд.

Именно так.

— В общем-то, да! Было даже движение — как их там звали… иллюминаты, иллюминиты… неважно. Так вот, они проповедовали второй приход ангелов света, существование Князя света, которому эти ангелы подчиняются и служат. Движение было признано еретическим, кого-то даже сожгли. Это было давно, больше ста лет назад. Но, как говорят, сейчас эта точка зрения становится преобладающей в церкви. Земные дела суть отражение небесных, и если есть князь света и ангел на небе, то и должен быть император и его рыцари на земле!

— Этим спорам нет конца, — лениво протянул Хейлеман, допив свое вино, — но если говорить серьезно, император нужен князьям, чтобы королевства Штирии и Кенигсланда не овладели всеми землями бывшей Империи, и только для этого… Андерклинг, я пойду к себе, ждать вестей.

Уже стемнело, когда к нам зашел невысокий серв, от которого узнаваемо пахло лошадиным потом. Он тихонько прошептал что-то Хейлеману.

Выслушав его, конфидент Волленбурга разразился проклятиями.

— Тзинчев сын! Срань трясучая! Чтоб тебя!

— Что-то не так?

— Все не так, клянусь демонами Хаоса! Вообще все не так! Этот ханурик не пошел в монастырь — вместо этого он взял, и повесился на конюшне! Только что достали из петли!

Лотоульф…. Вот это да! Похоже, на него был действительно мощный компромат, раз он так себя извел! Ох, в какой же замес я попал!

— Признаться, мне он никогда не нравился, — мой голос казался ровным, хотя на самом деле я был в ужасе. — Однако, как же мы теперь сможем вытащить каноника на большую дорогу?

— Хотел бы я знать, Нургл меня дери! — мрачно буркнул Хейлеман.

Нужно срочно что-то придумать…

Загрузка...