Комэск

Глава 21

Глава 21

— Командир… — Дуля закусил губу и потерянно тряхнул головой. — Командир, не забуду…

— Век науку помнить буду…

— Может, еще вернешься?..

— Командир, буду ждать…

— Командир, человека из меня сделал…

Каждый из группы нашел для Алексея слова благодарности. Судя по потерянным, огорченным лицам, они говорили искренне. Лекса сам успел привыкнуть к бойцам, но расставался с ними легко, потому что успел за обе свои жизни навсегда очерстветь. Хотя, где-то очень глубоко, что-то все-таки противно свербило и давило на жалость.

— Становись…

За исключением дозорных, группа построилась в шеренгу.

Алексей провел взглядом по строю и тихо сказал:

— Благодарю за службу! По местам… марш…

Бойцы сразу растворились в лесу. Броня помахала им вдогонку рукой. Алексей обернулся к Семену.

— Ну, что, пошли домой?

— Пойдем, — вздохнул Семка.

Бронислава просто кивнула без лишних слов.

Границу удалось перейти благополучно, ну а потом…

Почти сразу же отряд попал под шквальный огонь. Стрелять начали без предупреждения, чтобы уничтожить, а не попробовать взять в плен.

— Твою же кобылу… — Лекса каким-то чудом успел схватить в охапку Броню с Яниной и завалился с ними в неглубокий овражек.

Прямо на него упал молодой поляк, судорожно дергая руками и ногами. Из расколотого пулей черепа медленно сползала розоватая жирная жижа.

— Матерь боска! — перепугано завизжала пани Янина, заполошно пытаясь столкнуть ногами с себя труп.

— Га-га-га… — бурно захохотал генерал Булак-Балахович. — Мы сдохнем все-еее, га-га-га…

— Кто это, кто? — ошарашено завертел головой один из польских контрразведчиков и заорал по-польски: — Nie strzelajcie, jesteśmy nasi, nie strzelajcie!!!

— Заткнись, падла! — Семка пнул ногой поляка, поднял над головой свой Льюис и дал длинную очередь веером в сторону засады. — Покрошу, мать вашу!!!

По краю оврага чередой всплеснулись песчаные фонтанчики, кусты жимолости срубило словно косой.

Семен пригнулся, но тут же дал еще одну очередь.

Лекса тоже вскинул свою немецкую «трещотку», но тут же опустил ее, потому что услышал команды на русском языке.

— Кравцов, Игнатов, обойдите с левого фланга! Мулин, прижимай сволочей!!! Богданович, не спать! — азартно командовал совсем молодой и звонкий голос.

Алексей не поверил своим ушам, а потом, собравшись с силами, заорал во весь голос:

— Отставить, кобыльи дети! Отставить огонь!!! Свои, чтоб вас!!!

Заорал так, что смог заглушить на мгновение грохот пулемета и винтовок. Но почти сразу, рядом бухнула граната, а дальше Лешка уже орал почти не слыша себя.

— Отставить!!! Свои! Со мной женщины и дети…

Стрельба на этот раз почти сразу же стихла, а потом тот же молодой голос нервно скомандовал.

— Выходи по одному без оружия! Руки над головой! Шевельнетесь — сразу положим! Лещенко, Мулин, держите их…

Алексей отложил пистолет-пулемет, помедлил мгновение, выбрался из оврага, поднял руки и пошел в сторону засады.

— Я представитель штаба РККА Турчин! Старший — ко мне! Ко мне, живо!!!

Но, вместо командира, к Алексею подбежали два красноармейца.

Мелькнул приклад, голова взорвалась свирепой болью. Лексу сбили с ног, утащили за дерево и сразу начали крутить руки.

— Ряженый, тварь!!! — злобно хрипел кто-то сверху. — Я тебя своими руками порву…

Сквозь дикий шум в ушах пробился захлебывающийся от злости голос Семена.

— Вы что творите, недоумки! Кого схватили? Героя Туркестана? Дважды краснознаменца? Сразу копайте себе могилы, сучьи дети! Сам вас расстреляю, сволочей!!!

Его перебил голос командира.

— Выходи по одному, сказал! Живо, иначе снова откроем огонь!

Над Алексеем засипел глухой голос.

— А ну обожди, Кирюха, чегой-то тут нечисто…

— Да ряженые, чего тут!

— Обожди, сказал, дурья башка…

Лексу подняли.

— Кто таков, говоришь? — пожилой, вислоусый пограничник взял Алексея за лицо пятерней и покрутил его со стороны в сторону.

— Представитель Штаба РККА Турчин… — прошипел Лекса, с трудом удерживаясь, чтобы не боднуть лбом погранца. — Командира ко мне, живо!

Из-за спины вислоусого вывернулся чернявый парень и сходу заехал Лексе под дых

— Чего ты возюкаешься с этим ряженым ляхом! Сказано же было, сразу в расход, без разговоров!

— Закрой хайло Керя, мать твою! — рыкнул пожилой, оттолкнул чернявого товарища и виновато забормотал. — Ежели так, то канешно, сейчас командир разберется. На то он и командир, а наше дело маленькое…

Произошла недолгая суматоха, а дальше связанных Лексу, Семку и поляков с генералом поставили в шеренгу, а Броню рядом с ними.

А потом появился краском с кубиками взводного на рукаве гимнастерки. Молодой и крепко сбитый, румяный как фарфоровая кукла, в отлично подогнанной форме и хромовых сапогах, но ростом едва ли Алексею по плечо.

Он подошел к Лексе, надменно глянул снизу вверх, покачиваясь с носка на каблук, и неприязненно бросил:

— Кто такой, представься!

Алексей терпеливо повторил.

— Представитель Штаба РККА комэск Турчин. Со мной комотд Ненашев и польские пленные. В том числе генерал Булак-Балахович. У меня задание доставить их в штаб округа.

— Во, заливает! — заржал кто-то из пограничников. — Лях, сразу видно!

— Кто генерал? — краском недоверчиво покрутил головой.

— Какой генерал? Бандиты они все! — сплюнул Булак-Балахович. — В плен нас взяли! Лесник я, Самойлович Степан Казимирович. А это племянница моя, Марыся… — он показал на пани Янину.

Лекса выругался сквозь зубы. Как назло, генерала перед рейдом переодели в гражданское платье. Теперь он действительно походил на лесника.

— Да-да, мирные мы… — перепугано зачастил польский контрразведчик. — За советскую власть мы. А они бандиты. Отпустите нас, будь ласка!

— А оружья-то, оружья при них! Гля, сколько пистолей… — один из пограничников потрошил сидор Лексы. — И сабли! И гроши! Мародеры, точно!

— Гляньте, товарищ командир! — второй сунул взводному альбом пани Янины. — Страсть-то, какая! А еще документы, все на польской тарабарщине. Точно, шпионы! Правильно передали, будут стараться перебраться на советскую территорию, под нашим видом! Стрелять их, да и вся недолга, как приказано…

Алексей хотел выругаться, но не смог из-за дикой злости. В голове все сложилось. Выходило, что «крот» в штабе округа сначала навел польских диверсантов, чтобы освободить без лишнего шума генерала и остальных пленных, а для надежности, если у поляков не получится, каким-то образом сфальсифицировал приказ для советских пограничников уничтожить группу, которая, якобы, будет пытаться прорваться на советскую территорию.

— Что это такое? — с ненавистью процедил взводный, смотря на фото в альбоме. — Что это за зверства? На колени, твари! Всех связать! Пусть на заставе разбираются!

Алексей с облегчением вздохнул, потому что появился реальный шанс выжить.

На Лексу и Семку опять обрушились приклады, а потом, вдруг, в воздухе прозвенел звонкий голосок Брониславы.

— Руки вверх! — громко чеканила она слова, одной рукой вцепившись в портупею краскома, а второй ткнув ему в пах свой карманный Маузер. — Руки вверх, сволочи, бросить оружие, иначе я ему отстрелю яйца вместе с цыцюркой! Стреляю!

Судя по всему, Броня спрятала свой пистолетик, а обыскать девочку никто не догадался.

На лице Брониславы проступило хорошо знакомое Алексею жутковатое выражение, а краском мертвенно побледнел, его губы начали мелко подрагивать.

— Не дури, девка! — один из пограничников шагнул вперед, протягивая руку к девочке.

— Назад! — взвизгнула Бронислава, пальнула взводному под ноги, а потом снова приставила пистолет к его паху. — Что вы делаете? Это наши, советские, это дядя Турок, он меня от этой ведьмы спас. А они людей травили! Бросьте оружие! Живо, я сейчас выстрелю!

— Не слушайте ее, она не в себе! — закричал Булак-Балахович. — Эти бандиты над ней измывались, поэтому она сошла с ума. Стреляйте…

Он не договорил, потому что Семка врезал ему головой в лицо, сбил с ног, а потом навалился сверху. Пограничники бросились к ним, но тут же застыли на месте.

Лекса посмотрел на Броню и тихо попросил ее.

— Брось пистолет. Пожалуйста. Верь мне, все будет хорошо. Брось!

— Дядя Турок… — пискнула Бронислава. — Но они же убьют тебя…

— Брось! — повторил Алексей. — Верь мне, все будет хорошо. Бросай…

По лицу девочки пробежала какая-то детская обида, словно у нее отобрали любимую игрушку, но она все-таки отступила на шаг и бросила пистолет на землю.

Краском хрипло выдохнул, а потом, наотмашь ударил тыльной стороной ладони Брониславу и едва слышно приказал.

— И эту мелкую тварь свяжите! На заставу, всех…

— Ты скоро пожалеешь, что родился на свет, сука! — пообещал Алексей, но дальше ему говорить не дали.

На заставу везли в телеге, валом побросав всех, друг на друга.

А когда добрались, Лекса сразу услышал знакомый хрипловатый баритон.

— Кто такие? Что случилось? Почему не слышу доклада?

— Товарищ командарм! — торжественно отрапортовал взводный. — Ваш приказ исполнен! Захватили группу польских диверсантов! — он запнулся. — Приказ… приказ был уничтожить, но я посчитал нужным захватить, для последующего допроса! Командир взвода Боровик!

— Мой приказ? — удивился командарм. — Какой приказ?

— Приказ уничтожить группу белобандитов и польских диверсантов, планирующих перебраться на нашу территорию для совершения преступлений против советской власти! — отрапортовал уже другой голос. — Нами были своевременно предприняты все необходимые меры для исполнения вашего…

— Ничего не понимаю, — перебил его командарм. — Не припоминаю никакого приказа.

— Так была же вчера телефонограмма за вашей подписью! Вяземцев, немедленно неси журнал…

Лекса попытался приподнять голову, а когда не получилось, негромко окликнул командира.

— Август Иванович…

— Кто это? А ну покажите его…

Алексея немедленно вытащили из телеги.

Бывший командующий Туркестанского фронта, а ныне командующий Западным военным округом, хороший знакомый Алексея, командарм, Корк Август Иванович недоуменно уставился на Лексу, а потом зло гаркнул:

— Вы с ума сошли, мать вашу? Кто диверсант? Лекса Турчин диверсант? Да вы отдаете себе отчет? Кто его избил? Кто, я вас спрашиваю?

Как очень скоро выяснилось, Корк, очень вовремя прибыл на заставу с инспекцией.

Дальнейший разговор происходил уже в кабинете начальника заставы. Лекса все подробно рассказал командарму, а потом только слушал его и прихлебывал чаек, морщась от боли в разбитых губах.

А Корк ходил по кабинету и рычал, словно злая собака.

— Это черт знает что! Почему я ничего не знаю? Да, мне поступило донесение, что на территории Новогрудского воеводства произошло выступление просоветских сил, но и только. Ни слова о наших отрядах за ленточкой. Получается, начальник Разведупра округа действовал за моей спиной? И не подписывал я никакого приказа о ликвидации твоей группы. И тем более, не знал, что запрошено окно на границе. Я ничего не знаю об этом. Кто, мать его?

Лекса спокойно ответил:

— На лицо вопиющее нарушение межведомственного взаимодействия. Но меня сейчас это меньше всего беспокоит. У вас в штабе округа, как у себя дома, орудует польский шпион. Вот что по-настоящему важно и очень опасно. Поэтому, я был вынужден отправлять донесения прямо в Штаб РККА, но и они, судя по всему, не доходили. И поэтому, я лично конвоировал пленных. Вы представляете, как на все это отреагируют в Москве? Картинка получается очень скверная. Поступил запрос на предоставление окна и обеспечение безопасного перехода через границу. Приоритет — государственная важность, повторюсь. И что? Информация мгновенно ушла в польскую контрразведку, мало того, направлен отряд, чтобы уничтожить представителя штаба РККА. Я конвоирую государственного преступника, генерала Булак-Балаховича, выдачи которого уже очень долго безуспешно добивается наша страна. А с ним группу контрразведчиков и ученых, планирующих биологическую провокацию с десятками тысяч жертв. Как все это выглядит? Боюсь, оргвыводы последуют незамедлительно.

— Но никто же не знал, что ты ведешь генерала и этих, как их там… — возмутился командарм.

— Вы даже обо мне почему-то ничего не знали, — спокойно парировал Лешка. — А что до пленных: пометка государственная важность, забыли, Август Иванович? Этого должно было хватить, чтобы получить любое содействие. Чем все это пахнет, представляете?

Корк остановился и резко обернулся к Алексею.

— Представляю, Алексей Алексеевич, я все представляю. Но… — он рубанул рукой. — Шпиона мы быстро выявим. Однако, я хотел тебя попросить не спешить с выводами в докладе руководству. Мы все быстро исправим. Ты меня знаешь.

— Август Иванович… — Алексей сделал еще глоток. — Конечно, я не буду спешить. К тому же, проблемы застарелые и достались вам по наследству. Вы-то причем? В данном случае рыба начала тухнуть с середины, а не с головы. В свою очередь, я хотел вас попросить обеспечить строгой охраной пленных и ограничить к ним любой доступ. Это дело государственной важности.

— Сделаем! — горячо пообещал командарм. — Поступим так! В штабе тебе пока не стоит показываться, поэтому мы устроим вас в пригороде Минска. Там же будут находиться пленные. В качестве охраны, я отдам в твое полное распоряжение комендантскую роту. Отдохнешь пару дней, дальше мы вас отправим в Москву. И насчет пленных, тоже не беспокойся. Есть еще какие-то просьбы?

— Немедленно отправьте шифрограмму в Штаб РККА. Текст я сейчас предоставлю. Лично проследите, Август Иванович, чтобы она ушла. И да, постарайтесь, чтобы никто к нам не совался. Никто — это никто. Разговаривать буду только с тобой.

Корк кивнул.

— Сделаю. Еще что-нибудь?

— Есть… — Лекса мстительно улыбнулся.

— Говори! — командарм внимательно посмотрел на Алексея.

— Этот ваш командир взвода. Как там его? Боровик? Мягко говоря, бить детей…

— Пойдет под трибунал, мерзавец!!!

— Отлично. Решение трибунала предоставите мне завтра. Но пока я бы хотел просто пообщаться с ним наедине. Этот кабинет подойдет. Договорились? Август Иванович, я уверен, вы наведете здесь образцовый порядок. А я, в свою очередь, правильно отражу ваши стремления в докладе. И да, пусть мне немедленно вернут все документы, оружие и мои личные вещи…

Изначально, Алексей, не собрался предпринимать никаких репрессий в отношении слишком ретивого взводного. В боевой горячке много чего может случиться, как плохого, так и хорошего. Но после того, как тот ударил Броню, свое мнение Алексей резко поменял.

Командарм вышел, через несколько минут в кабинет вошел Боровик.

— Товарищ…

Алексей жестом оборвал его, взял из стаканчика на столе остро заточенный карандаш и подошел вплотную к взводному.

— Теперь знаешь, кто я?

— Да, конечно… — торопливо забормотал Боровик, пятясь назад. — Вы… вы… но, я же не знал…

Комвзвода уперся спиной об стену и замолчал. Он изо всех сил старался держаться спокойно, но получалось плохо. Глаза бегали, уголок рта дергался, а по лбу потекли крупные капли пота.

— Ты, наверное, хороший командир, комвзвода Боровик… — с ухмылкой цедил Лекса. — Но как человек — полное дерьмо. Слова бы не сказал, если бы ты не тронул девочку. Война, не до жалости и соплей, сам такой. А ведь она тебя пожалела, отпустила, а ты…

— Товарищ…

Лекса толкнул Боровика плечом, левой рукой перехватил воротник на его гимнастерке и локтем пережал горло, а правой приставил карандаш к веку.

Остро отточенный грифель продавил кожу под глаз.

Алексей понимал, что поступает не правильно, разумней было просто отправить взводного под трибунал, но уже остановиться не мог.

— П-простите… — прохрипел парень.

— Наверное, очень хочется стать ротным, комвзвода Боровик? — Лекса криво усмехнулся. — А дальше, комбатом, комполка и комбригом? Получать ордена, попасть в газеты, как народные герои? Чтобы комсомолки пищали от восторга, чтобы на митингах стоять на трибуне? Да? Ну что же, такое могло случиться, но не случится — увы. Сейчас ты уже государственный преступник, враг народа и польский шпион. Обидно, да? А всего-то надо было оставаться человеком…

— Я… — прохрипел Боровик. — Я искуплю…

— Может, и искупишь, но так и останешься дерьмом… — Алексей резко отступил. — Потому что люди не меняются.

Комвзвода сполз по стенке на пол.

Лекса мгновение помедлил и коротко бросил.

— Вон!

Боровик вскочил и выскользнул из кабинета. Сразу же вернулся Корк, а с ним неизвестный командир роты и два бойца, притащившие личные вещи Лексы, документы и оружие.

Алексей методично все проверил, а потом впился взглядом в командира роты.

— Где мои часы? Где мой кинжал? Где вещественные доказательства — золотые серьги и цепочка польской шпионки? В бумажнике лежали деньги. Подотчетные деньги! В планшете находился компас. Где? Где, все это?

— Мать вашу! — выдохнул командарм, сжав кулаки. — Да вы охренели, совсем!

Комроты мертвенно побледнел.

Алексей саданул ладонью по столу.

— Все немедленно вернуть! Приговоры трибунала по факту мародерства и государственной измены подать мне не позднее завтрашнего вечера. Исполнять!

Комроты, как пуля вылетел из кабинета.

— Это черт знает что… — Корк покачал головой. — Алексей Алексеевич, все вернут, не беспокойся. Твари, пересажаю всех! Ты меня знаешь!

— Знаю, Август Иванович, — спокойно ответил Алексей. — Пожалуй, мы здесь задержались. Куда вы нас собирались определить на постой?

— Сейчас здесь разберемся и сразу отвезем. Надо еще немного времени…

Все вещи вернули немедленно, а когда Лекса вышел во двор заставы, там под прицелом ужн стояли разоруженные красноармейцы, а Корк, лично рвал с гимнастерок знаки различия у троих краскомов, в том числе и у Боровика.

На все это спокойно смотрела Бронислава. Лицо девочки, как всегда, было лишено всех эмоций.

— Их расстреляют? — спокойно поинтересовалась она у Лексы.

— Скорее всего — да, товарищ Пчелка, — серьезно ответил Лешка. — Все должны понимать, что за ошибки придется платить. И я и ты, все должны понимать.

— Хорошо, товарищ Турок, — Броня едва заметно улыбнулась и взяла за руку Алексея.