Комэск

Глава 18

Глава 18

— Что ты чувствуешь, когда убиваешь? — абсолютно спокойно поинтересовалась Бронислава.

Алексей отвлекся, мельком глянул на девочку и про себя вздохнул.

Бронислава в последнее время стала гораздо больше похожа на обычного ребенка, но, порой, в ней все-таки проскакивало, что-то совершенно не детское, холодное и жесткое.

Броня ловко и быстро собрала Люгер, положила его на стол и скрестила руки на коленках, с выражением уверенной в себе отличницы на личике.

Лекса одобрительно кинул и решил не отвечать, но Броня сразу же напомнила о себе:

— Дядь Турок…

Алексей еще раз на нее покосился, отложил карандаш и неохотно буркнул:

— Ничего не чувствую. Хотя, нет… иногда, чувство хорошо исполненной работы. Что за вопросы, Бронислава Жук?

Он давно взял себе за правило общаться со своими детьми, как с взрослыми и лгать не собирался.

— Мы же договорились называть меня товарищ Пчелка? — Броня состроила недовольную рожицу, а потом горько вздохнула и разочарованно пробормотала.

— Вот и я ничего не чувствую. Это нормально?

— Нормально, товарищ Пчелка, — отрезал Лекса и демонстративно взялся за тетрадь с карандашом, показывая, что его не стоит отрывать от работы.

С момента последней операции прошло две недели, партизаны свели свою деятельность до минимума, ограничиваясь только разведкой, а Алексей с радостью самоустранился от служебных обязанностей и вернулся к своим работам.

Броня тайком показала Лексе язык и принялась разбирать сразу три пистолета — Браунинг, Штайр и свой карманный Маузер М1910.

Лекса при каждой возможности пополнял свой арсенал короткоствольного оружия и теперь его скопился полный вещмешок. У него самого регулярно обслуживать арсенал времени не хватало, но за него этим с радостью занималась Броня.

— Товарищ Турок, — в двери землянки показался Сенька Ненашев. — Я того… этого… не заняты, часом?

— Заходи… — Лекса с трудом сдержался, чтобы не прогнать Семку.

— Держи, подруга! — Ненашев протянул Брониславе берестяной туесок с клюквой.

— Спасибо, товарищ Няня… — сдержанно поблагодарила Броня и аккуратно забрала туесок. Семен по своему извечному обычаю сразу начал таскать девочке всякие вкусности, но расположить к себе Броню у него никак не получалось. Справедливости ради, ни у кого не получалось. Бронислава признавала только Лексу, а остальных, в лучшем случае, терпела. А Агнешку она сразу люто возненавидела, хотя, внешне, почти никак это не обнаруживала. Дочь лесника сразу это поняла и отвечала девочке полной взаимностью.

Семен примостился на краешек табурета и сразу начал ерзать, вздыхать и всячески намекать своим видом, что было бы неплохо поговорить наедине.

Алексей из вредности все намеки проигнорировал и сухо бросил:

— Ну, говори, что тревожит. Что-то по службе?

— По-жизни! — запальчиво вдруг выпалил Семка и насупился. — По-жизни беспокоит, Ляксеич.

— Опять? — Лекса покачал головой. — Говорил же тебе…

— Нет, нет! — Семка выставил вперед ладони. — Завязал, как есть, завязал! Пусть другим голову морочит, мне нужна баба понятная, как портянка. Чтоб я к ней всей душой и чтобы она всей, значитца, ко мне. Без вывихов. Я об другом… — он запнулся и тихо сказал. — Колено помер. Тяжко мне. Я ж их как деток своих воспринимал. И Беню и Клеща и Колено… вот. Словно от сердца кусочек отщипнули. А у тебя как, Ляксеич? Что посоветуешь?

Лекса хотел сразу ответить, но задумался. Он тоже, сначала, очень тяжело переживал гибель боевых товарищей, но потом, это чувство как-то смазалось и огрубело. Да, все еще было тяжело, особенно, когда люди гибли под твоим началом, но мозги сами научились блокировать горе. А еще, он уже давно понял, что сердце начало черстветь, а человеческие чувства отупели.

— Привыкнешь… — сухо и даже грубо, вдруг бросила Броня. — Я привыкла и ты привыкнешь. Сначала тяжело, хочется умереть, а потом все легче и легче. Но когда станет совсем легко — будет даже тяжелее. Ты начнешь смотреть на людей, как на мертвецов и думать, все равно умрут, зачем относится, как к живым? Бойся этого. Я боюсь. Это плата такая. А дальше только от тебя зависит, останешься ты человеком или нет. А еще… помогает убивать самому. Чуточку легче становится. Ненамного, но становится.

Лекса чуть не ахнул: лучше и полней, пожалуй, он сам бы не ответил. Броня словно прочитала его мысли.

Семка ошалело уставился на девочку и кивнул.

В землянке повисла тишина, которую прервал ординарец Орловского Митька.

— Товарищ Турок! — парень зачем-то стянул с себя шапку и прижал ее к груди. — Зовут вас! Так и грят, мигом, Митька, зови, так что пожалуйте!

Алексей с удовольствием воспользовался возможностью и сбежал, оставив Сеньку и Броню наедине.

Нога уже почти перестала болеть, так что он уже через пару минут сидел в командирской землянке.

На столе, как по мановению волшебной палочки возникла кружка с круто заваренным чаем, кусковой сахар и порезанное на тонкие ломтики желтоватое сало с хлебом. Митька привычки Лексы уже давно изучил назубок.

— Как нога, брат Турок? — заботливо поинтересовался Орловский.

В штабе больше никого не было.

— Нормально, — спокойно ответил Алексей. — Чего звал? Никак, шпиона выявили?

— Пока нет, — Кирилл смахнул со стола крошки и аккуратно расстелил на нем карту. — Но круг подозреваемых сузился. В отряде шпика точно нет, скорее всего, это один из наших агентов, в Столбцах. Они были осведомлены об акции, в общих чертах. Мы закинули им информацию, что собираемся взять мукомольный заводик, так там сразу нездоровое шевеление произошло. Но не суть. Смотри вот сюда! — он ткнул пальцем в карту.

— Ты о складе оружия? — Лекса пожал плечами. — Тут надо сразу думать, как его вывозить и куда девать. Это не пара винтовок, на себе не унесешь.

— Вывезем! — рубанул рукой Орловский. — К утру, уже там пусто будет. Надо пользоваться моментом. Как ты и говорил, скорее всего, случившееся в Столбцах замяли. Даже дополнительные силы не перекинули. А оружие нам позарез требуется. Если вооружить подполье и активистов, у нас появится, как минимум дополнительно полторы тысячи штыков. Наше дело взять, остальным уже будут заниматься другие люди. Сделаем все так, как ты учил. Перекроем все подходы, пути отхода уже отработаны. Мало того, часть отряда я уже сосредоточил в условных местах. Оружие испарится…

— От меня-то, что надо? — перебил его Алексей.

Орловский обошел стол, сел напротив и спокойно ответил:

— Твоя задача, быстро и без лишнего шума захватить склад. Из всех нас, только ты со своими людьми, сможешь это сделать так, как требуется.

— Охрана?

— Слад охраняет примерно взвод польских регуляров. За ними уже неделю мои наблюдают. Братишка, мнится мне, что оружие скоро вывезут, раз у них с провокацией не вышло. Успеть бы? Это очень важно!

Почувствовав, что Кирилл что-то не договаривает, Лекса посмотрел на него:

— Я что-то не знаю?

— Все ты знаешь, — отмахнулся Орловский. — Просто создалась очень удобная ситуация и склад может стать началом для нашей операции по захвату части воеводства. Поверь, мы сделали все, чтобы утечки не произошло. Поляки убеждены, что мы надолго засели в топях и не скоро оправимся. Если удастся правильно перехватить те силы, что сунутся к складу нас прогонять, Столбцы останутся беззащитными.

Алексей разговаривал с Кириллом очень долго, но, все-таки согласился на операцию. Оперативная обстановка действительно создалась очень удобная и терять возможность не хотелось.

Отряд сразу начал готовится к выступлению, Алексей отдал все необходимые распоряжения своей группе и пошел собираться сам.

— Я все переснарядила… — Броня сама аккуратно разложила магазины к пистолету-пулемету по подсумкам разгрузки. — Вот еще…

Алексей повел плечами, остался доволен и отправил в кобуру свой Браунинг. В Люгере он успел немного разочароваться. На самом деле немецкий пистолет ему очень нравился своей точностью и удобностью, но сложность конструкции и его уязвимость к грязи оказались явно не для этих мест.

В первый гранатный подсумок отправилась британская граната системы Милса. Во второй и третий — французские «бомбы» F-1. Четвертый остался пустым, в него Лекса засунул жгут и обернутый в пергаментную бумагу стерилизованный бинт. С гранатами в отряде наблюдался устойчивый дефицит, в свободном наличии остался только ящик гранат системы Рдултовского, но их использовать Алексей лично запретил, по причине сомнительной надежности — корпуса насквозь проржавели.

Фабричных перевязочных пакетов тоже не хватало, а точней, изначально совсем не было, но по инициативе Лексы их готовили в санчасти, а потом, при случае, прикупили несколько ящиков немецких перевязочных пакетов очень высокого качества у контрабандистов.

— Я поправила кромку, — Бронислава подала Алексею обоюдоострый немецкий окопный кинжал.

Лекса вложил его в ножны и провел ладонью по волосам Брони.

— Не скучай, я скоро.

Бронислава улыбнулась:

— Я знаю. Можно я у тебя останусь ночевать, а не у этих… — девочка пренебрежительно наморщила носик и посмотрела в сторону санчасти. — Можно? Остальное оружие, как раз перечищу. И саблю поправлю.

— Можно, — Алексей закинул за спину пистолет-пулемет и вышел из землянки. Снаружи его уже ждал дневальный из легкораненых с кобылой Плотвой. Той самой трофейной лошаденкой, на которой Лекса вернулся с последнего дела. Как ее звали на самом деле, никто не знал, но кобылка охотно откликалась на любое прозвище.

Расстояние от базы до оружейного склада составляло всего около восемнадцати-двадцати километров. Но это только по-прямой, через непролазные для непосвященного человека топи. По-прямой и отправились, так как проводники знали в этих местах каждую бочажину и кочку. Дорога заняла весь остаток светового дня и часть ночи, лошади и люди до предела вымотались и превратились в грязевые мумии, но, ровно в полночь Лекса уже лежал на пригорке в кустах и наблюдал в бинокль за складом.

Склад устроили на окраине поселка Задворье, на большой ферме, которую, для надежности, обнесли колючкой и поставили пару неказистых вышек. Судя по всему, место размещения обуславливалось близостью к непосредственным тылам планируемой провокации на границе, а так же тем, что в самом Задворье стоял эскадрон улан. Да и городской гарнизон Столбцов, вместе с балаховцами, тоже находился в непосредственной близости.

В любом случаем, в настоящий момент, как расположение объекта, так и его охрана, не выдерживали никакой критики — сам Алексей, ни за что не оставил бы запасы оружия в таком месте. А если бы оставил, то только под охраной, как минимум, батальона.

Однако, подобная беспечность его почти не удивляла — польские власти, в том числе армия и даже контрразведка, порой отличались удивительным разгильдяйством.

Прошелестел порыв неожиданного ветерка, слегка разогнав вездесущий туман, консервные банки на колючей проволоке уныло зазвякали. На ближайшей вышке вяло пошевелилась сгорбленная фигура, закутанного в башлык часового.

— Все понял? — Алексей оперся на локоть и посмотрел на Семку. — Время пошло.

— Угу… — Ненашев кивнул и сразу стал отползать назад.

Лекса дождался, когда едва различимые в темноте фигуры сосредоточатся за зарослями ивняка в низинке, после чего толкнул в плечо кулаком Петьку, самого меткого стрелка в группе, с говорящей фамилией Борщ.

— Работай…

— Угу… — Борщ приник у своему Манлихеру.

Почти сразу же тишину разогнал резкий выстрел. Фигура на вышке сложилась и вместе с обломками досок полетела вниз. Через мгновение стеганул выстрел с другой стороны, а потом сразу второй и третий.

Лекса пообещал образцово-показательно вздрючить Сашку Пузика, второго стрелка, а дальше взялся за свой Льюис — с пригорка отлично просматривался сарай с каменными стенами — импровизированная караулке, где базировалась остальная охрана.

Прогрохотала короткая очередь, сразу за ней вторая — выскочивший из караулки солдатик кубарем покатился по земле, второй просто плашмя рухнул, а третий — шустро заскочил обратно.

Лекса дал еще две очереди по входу для пущего устрашения и принялся наблюдать за своими людьми, как на просмотре кинофильма.

Тем временем, обе штурмовые группы уже подошли к самой караулке. Два бойца, с разных сторон скользнули вдоль стен и почти синхронно закинули в узкие окошки гранаты.

Через несколько секунд раздались глухие взрывы, а из всех щелей здания вырвались языки чадного дыма.

Собственно, на этом все закончилось. Лекса кивнул сам себе, вскинул Льюис на плечо и потопал к складу.

В успехе начальных этапов операции Лешка совершенно не сомневался. Самое сложное, выдвижение к месту — уже было позади, а караул, с таким-то уровнем организации службы, по определению ничего не мог противопоставить обученной группе.

О том, что на звуки взрывов и пальбы немедленно примчится подмога, он тоже почти не беспокоился — остальные отряды партизан перерезали все дороги к ферме, в том числе главную, Столбцы-Задворье, а сам поселок надежно блокировали.

К тому времени, как Алексей добрался до склада, из караулки уже вытащили единственного оставшегося в живых поляка — пожилого подхорунжего. Все лицо и китель подофицера были залиты кровью, но матерился он на удивление бодро и забористо. Впрочем, недолго — его почти сразу стукнули прикладом по башке, связали и уложили под стену караулки.

Сенька уже было собрался рапортовать, но Алексей его оборвал:

— Выставь посты. И поищите, чем вскрыть ворота…

Оружие складировали в двух больших коровниках с каменными стенами. Ярик Дуля, сутулый детина с длинными, как у обезьяны руками, играючи сдернул с пожарного щита лом, зачем-то сунул его Лексе, но сразу же смутился и ловко сковырнул засов, вместе с замками.

С протяжным и противным скрипом распахнулись ворота.

В лицо ударил плотный запах железа и оружейной смазки.

Дуля снял с полки у входа керосиновую лампу, через мгновение темнота отступила, стало видно высокие ряды крашенных в защитный цвет армейских ящиков.

— Етить, матка боска! — восхищенно ахнул Дуля. — Добра-то сколько…

Лекса сбросил защелки с первого ящика. Внутри масляно блеснули стволы и казенники немецких винтовок Gewehr 98.

Лешка не удержался и довольно выругался вслух:

— Кобылье гузно!

Несмотря на уверенность в успехе операции, он подсознательно ждал какого-то подвоха.

Первый коровник, на первый взгляд, оказался полностью заполнен винтовками и патронами к ним. Во втором, нашлось, как минимум, около двух десятков австро-венгерских станкачей Шварцлозе, столько же немецких Bergmann MG 15 и очень много другого оружия, в том числе ручные гранаты и даже две русских трехдюймовки образца 1902 года со снарядами к ним.

— Ракетницу…

В руки Алексею вложили увесистую ракетницу, с бронзовым стволом. Через секунду в черное небо взмыла ярко-зеленая ракета.

Почти одновременно, со стороны Задворья и Столбцов, начали лупить пулеметы длинными очередями, а еще через полчаса, к складу потянулась длинная вереница подвод.

Бойцы группы и возчики начали таскать ящики в телеги, а Лекса следил, чтобы на каждую подводу грузили не только оружие, но и боеприпасы.

В процессе погрузки ему неожиданно попались на глаза пара оружейных ящиков, немного отличающихся от других: похожие на винтовочные, узкие, но более длинные и широкие.

— Стой… — Алексей откинул крышку и с удивлением уставился на странные винтовки. — Что за кобылья неожиданность?

Лекса сначала подумал, что это крепостные ружья, о которых он читал, но при ближайшем рассмотрении, это оказались немецкие Tankgewehr M1918, то есть, первые в истории противотанковые ружья.

Алексей восхитился и тут же реквизировал в свое распоряжение обе штуки и ящик патронов к ним.

К рассвету оба склада опустошили примерно наполовину, а заградотряды отрапортовали, что успешно отбили все попытки прорваться.

Но как только первые лучи солнца показались над лесом, прилетели три польских аэроплана…