Коллектор

Глава 3

— Опаздываешь, — я затушил сигарету о пепельницу в уличной урне. — Пробки в метро?

— Очень смешно, — огрызнулся Гриша, выпустил на ходу сладкий дым и убрал в карман вейп. — Пошли.

Над нами возвышались сто двадцать два стеклянных этажа — причудливо изогнутое здание «ВСБ» в Новой Москве-Сити. В темном вечернем небе стояло зеленое зарево от столбов света на крыше корпорации. Там, на стеклянной кровле, медленно крутился по оси гигантский логотип банка. Где-то в холле здания можно найти инфостенд с бравадой о том, что это — самый большой логотип в России. Двадцать пять метров и тридцать тонн чистейших московских понтов. Сделано на деньги работяг, которые сорок лет выплачивают проценты за ипотеку своей тесной халупы.

Двери разъехались перед нами, мы вошли внутрь. Вестибюль привычно встретил нас ярким светом, линиями подъемных лестниц и прозрачными шахтами лифтов — кабины мчались высоко под купол зала. Мы прошли через рамки металлодетекторов, те пискнули, лампы мигнули зеленым, турникеты пропустили нас вперед.

К нам подошла девушка-борг. От прежнего человека у нее остался лишь мозг, в остальном она полностью была машиной, сделанной из железа и упругих силиконовых деталей. Я никогда не понимал, какие помыслы и комплексы двигают людьми, которые добровольно отказываются от собственного тела ради железного. Бежевый корпус у неё был вызывающе привлекательным — механические изгибы повторяли упругие черты и линии лучших фотомоделей России. Тесная мини-юбка, пиджак и зелёная блузка с глубоким вырезом подчеркивали искусственную красоту.

Неудивительно, что в Москве есть бордели с такими девушками для богачей с извращенной фантазией, которым наскучило теплое женское тело. Лично я бы не решился спать с боргом. Как по мне, проще купить секс-куклу из Китая с синтезатором голоса и нейросетевым модулем для генерации осмысленной речи.

Хотя, я уже давно перерос желание ходить по борделям и снимать случайных девушек. Может быть, я старомоден, но я храню верность своей жене.

— Добрый вечер, господа, — обратилась к нам девушка.

Когда москвич впервые встречает борга, он ожидает услышать грубый механический голос. Но борги звучат ровно так, как сами хотят. Конкретно сейчас я услышал женский певческий голос, звонкий и приятный.

— Могу я узнать ваши имена? — спросила она.

Каждый раз на такой вопрос мне хотелось ответить: «Я — Святой Лука, а это — пророк Моисей», но из раза в раз я сдерживал порыв остроумия.

— Григорий Котляров, — представился мой друг.

— Кирилл Андриевский, — добавил я.

Взгляд борга остановился на Грише, затем оптика глаз впилась в мое лицо. Она считывала наши физиономии, сверяла их с базами данных в облаке.

— Меня зовут Дарья, я рада приветствовать вас в офисе публичного акционерного общества «Всероссийский Сберегательный Банк». — Она вежливо поклонилась нам. — Сегодня я буду вашим гидом, следуйте за мной. Я приведу вас к месту торжества.

Гид повела нас к площадке с лифтами. Стальные каблуки стучали по полу. Кнопка зажата, кабина на месте. Борг клацнула ногтём по панели, и мы поехали наверх со скоростью десять этажей в секунду. Первые мгновения подъема мы наблюдали за людьми, снующими на разных уровнях огромного вестибюля, а затем нам открылся вид на Новую Москву, утопающую в электрических огнях. Впереди мигали световые ограждения с крыш небоскрёбов и далеких мегабашен городских трущоб, по городу расползались змейки надземного метро, по дорогам катались игрушечные машинки. Где-то вдали горели красным газовые факелы подмосковных перерабатывающих заводов.

С высоты птичьего полёта можно позабыть о статистике убийств и изнасилований, о грязных улочках Квартала, о наркоманах, о нищих семьях и об одиноких стариках в засраных хосписах.

Кабина скрылась внутри здания, погрузившись в темноту. Включился мягкий жёлтый свет. Значит, мы уже почти приехали. На миг я увидел своё отражение в панорамном стекле. Мои плечи сжимал костюм. Выглядел я в нем нелепо.

Двери раскрылись, гид попросила нас выйти наружу. Следуя за ней, мы шли по широкому холлу; вдоль стеклянных матовых стен стояли цветы в керамических горшках и статуи киборгов из пятидесятых годов на античный манер. Я взглянул на Гришу, но он не обратил на меня внимания — пялился на задницу Даши, она размашисто виляла силиконовыми бёдрами.

Он не соврал и взаправду оделся в обычную коллекторскую форму, чтобы позлить пиджаков. Настоящий бунтарь. Формально он ничего не нарушал, дресс-кода для рядовых коллекторов не было. В целом, мы вообще не должны появляться в головном офисе — странно, что нас позвали на корпоратскую вечеринку.

Механическая девушка провела нас по перипетиям коридоров. Она открывала стеклянные двери ключ-картой, переглядывалась с охранниками, такими же боргами в сине-зеленой форме. Они общались через внутренний чат, и нам, залётным работягам, знать содержание их речи не позволялось.

— Ну и ну, это просто лабиринт какой-то, — прошептал мне Гриша.

Наконец, после долгих минут блужданий Даша привела нас к широкой лестнице с ковром посередине. На вершине подъёма звенела посуда, играла ненавязчивая электроника, говорили сотни голосов, сливаясь в неразборчивый гвалт.

— Мы почти пришли. Следуйте за мной.

Мы начали подъём по ступенькам — они освещались с экранов, на которых разъезжались слайды с корпоративной рекламой: «Мы — одна семья», «Вместе к будущему России», «Два века в лучшей команде страны», «Фирменные льготы — отпуск в санаториях Тюмени всей семьёй» и тому подобная чушь.

В банкетном зале вовсю шёл праздник, но основная часть с поздравлениями от генерального директора ещё не началась, так что мы пришли вовремя. Потолок, выполненный в стиле громады базальтовых столбов, поддерживался квадратными колоннами из черного мрамора. По центру проходил синий бассейн, в котором неспешно плавали борги — вроде Даши, только без одежды, а вместо имитированной кожи их корпуса были покрыты вольфрамом, блестящим в свете подводных фонарей.

Вдоль бассейна в несколько рядов стояли круглые столики. За ними тесно сидели корпораты. Почти у всех мужчин были седые виски, на их рукавах блестели одинаковые золотые запонки — фирменные, с «Московской ювелирной артели». А носы оттягивали очки с узкой шестиугольной оправой из тонкого белого металла. В Новой Москве у всех поголовно искусственные глаза — оптика от «Кибертроники», монополиста технологий, заменяющих органы чувств. Оптика в зависимости от модели может подкручивать уровень освещенности, приближать картинку, делать мир четче или наполнять его «мылом». Так что в очках уже давно никто не нуждался, они лишь подчеркивали вкус, индивидуальность и статус человека.

Впрочем, о какой индивидуальности можно говорить в среде пиджаков? Они просто копируют своих начальников в одежде, домашней утвари, внешнем виде, даже словечки перенимают. Из уникального у них только звук дверного звонка.

Я посмотрел на одну из женщин. Серый пиджачок на тёмно-зелёную водолазку, подкачанные губы, косметический румянец на слегка загоревшем лице, блестящее от лака каре с чёлкой, закрывающей лоб по самые брови. Огляделся по сторонам — все остальные дамочки выглядели так же. Кому-то каре с длинной прямой чёлкой шло, других такая причёска заметно уродовала.

Я разглядывал пиджаков, они в ответ рассматривали меня. Мой обычный черный костюм с красным галстуком вызывал у них приступы тошноты. Во-первых, моя одежда не лоснилась и не блестела, потому что сшита из материалов поскромнее. Во-вторых, я не пытался имитировать Главного Начальника во внешнем виде, и для местных карьеристов это было сродни богохульству. Ну и в-третьих, рядом со мной шел Гриша в обычной коллекторской форме, что выдавало точно такого же коллектора и во мне. Они нас ненавидели. Гриша ненавидел их в ответ, мне же было без разницы.

Пока мы глядели друг на друга, гид подвела нас к столику, за которым сидели точно такие же коллекторы — я узнал их по лицам, пересекались пару раз на общих ежеквартальных планёрках. Одеты они были кто во что горазд — среди нашего брата корпоративная мода не ценилась. Я поприветствовал их и занял свое место с видом на бассейн — буду смотреть на мокрые железные сиськи. Гриша сел рядом.

— Приятного вечера, — Даша поклонилась нам. — Я встречу вас на выходе из зала. — И пошла обратно.

Шампанское, сыры, тарелки со смехотворно маленькими блюдами.

— Что это? — спросил я, ткнув вилкой в миниатюрное подобие стейка.

— Говорят, говядина, — ответил коллектор, сидевший рядом. На его тарелке лежали смятые салфетки. — Вроде, так оно и есть. Попробуй.

Я положил кусочек говядины на язык, и рот тут же обильно заполнился слюной. Мои вкусовые рецепторы не привыкли к настоящему мясу, и каждый раз я чуть ли не до слёз наслаждался натуральным вкусом. Жаль, но это было мимолетное удовольствие — говядина кончилась за один укус.

— Да они издеваются, — выругался Гриша, запивая мясо шампанским. — Специально такой маленький кусок положили, чтобы нас позлить и подразнить. Твари вонючие. Сколько тут грамм? Пятьдесят? Это не стейк, это какая-то мясная таблетка! Лучше бы принесли нормальную порцию синтухи.

— Ну ладно тебе, — я попытался охладить его пыл. — Мне тоже обидно, но где ещё ты попробуешь настоящее мясо?

— В Африке. — Буднично ответил Гриша. — Мы там в одной деревушке ели. Местные кормили.

— А не страшно было? — я выпил немного шампанского и закусил сыром. — У них все животные чумные же.

— Это тебе по телеку рассказали? В Африку пытается «Мироград» зайти. По проверенной схеме. Сначала подминают под себя надзорные органы, потом объявляют, что все местные животные болеют чумой, выжигают фермы и колхозы огнеметами, а потом скупают фирмы за бесценок. И вот, вся твоя страна жрет синтетическое «мироградовское» мясо. Когда я был в Мали, они там еще своих коров выращивали. Как там с мясом сейчас — не знаю.

— Святая конкуренция, — посмеялся я. — Интересно, а у американцев так же?

— Хрен его знает. Слышал от приятеля, будто они там соевое мясо жрут, типа как в лапше, только куски заметно больше. А в Европе вообще жуков хавают, прикинь?

— Ну, с жуками не удивил. — Отмахнулся я. — У нас тоже жуков едят.

— Не тупите, пацаны, — вдруг вмешался мускулистый мужик напротив. — В жуках явно побольше белка будет, чем в синтовом мясе. Углеводный состав, протеины, жиры — всё на порядок круче, чем в искусственном дерьме, которое в маркетах продают. Дошло? Я сам только жуков ем и вам советую. Могу даже подсказать, где продают обалденный скорпионий паштет.

— Гадость, — Гриша содрогнулся и стукнул бокалом по столу.

— Да ты просто не пробовал, — продолжал качок, — знал бы ты, как приятно хрустит хитиновая паста, м-м-м... Или вот омлет из опарышей, да? Я такой с утра ем и весь день потом не голодный.

— Игорь, умоляю, заткнись, — с отвращением сказал один из коллекторов. — Меня сейчас вырвет. А если из меня выйдет настоящее мясо, клянусь, я тебя убью. Я его впервые в жизни ел.

Вдруг, музыка затихла. Над залом раздался звук удара ножа по пустому бокалу. Я поднял голову и увидел, как загорелись лампы, освещая целый ярус под потолком, до этого скрытый в густой тени. Там за широкими столами сидели корпораты высшего ранга и наслаждались сытным ужином из рыбы и мяса. Сейчас они смотрели на нас снизу вверх, явно наслаждаясь своим превосходством.

В центре второго яруса возвышалось особо почетное ложе, за которым сидели два человека: генеральный директор банка Олег Гоффман и его первый заместитель Ольга Кузнецова. Олег выглядел, как почти все мужчины в зале — точнее, все мужчины в зале выглядели, как Олег. То же самое можно сказать и про Ольгу. Корпоративные крысы полностью скопировали облик своих кумиров — разве что лица у всех отличались, но подделывать свою физиономию под другого человека запрещено по закону — в статьях административного кодекса такое нарушение шло под пунктами «мошенничество». Если бы не суд и полиция, все среднеранговые пиджаки были бы на одно лицо.

— Прошу вашего внимания, друзья! — начал Олег Гоффман, ещё раз постучав по своему бокалу с золотыми дорожками на стекле. — Спасибо. Как вы знаете, последний год выдался для нас особенно трудным, но мы вместе прошли все испытания. Мы — настоящая семья, и я рад работать со всеми вами!

По залу прокатились аплодисменты. Некоторые коллекторы тоже хлопали, я для виду пару раз ударил в ладоши, а вот Гриша не торопился проявить уважение верховному начальству банка.

— Спасибо, спасибо, — Гоффман жестом остановил овации. — Мы ценим каждого сотрудника — вот почему сегодня вся компания празднует окончание финансового года. Здесь, под вершиной главной башни, собрались высшие и средние звенья, а также некоторые особо ценные специалисты. Несколько этажей снизу вместили в себя начальные звенья...

«Не называет нижних пиджаков нижними,» — отправил мне Гриша сообщение, которое я увидел перед глазами, прочел и тут же сморгнул.

— Потому что мы — одна команда. Мы вместе переносим все трудности и вместе празднуем наши общие победы. Спасибо вам за продуктивную работу на благо компании и всей России!

Снова аплодисменты. Гриша не хлопал.

— Но откуда взялись наши сложности? Почему мы вынуждены объединяться и в едином порыве решать кризисные ситуации? Кто виноват в наших бедах?

Зал погрузился в полную тишину. Ни писка, ни чиха. Все ждали откровения.

— Самое важное в нашей работе — репутация. Репутация конвертируется в валюту, в акции, в наши с вами премии и зарплаты. От репутации зависит наше будущее, наше выживание на рынке. Но некоторые из нас забывают об общем деле... Плюют на наши ценности!

Олег Гоффман постепенно повышал голос, и его милая речь наполнялась тревожными и грозными нотами.

— Каждый из нас отвечает за репутацию компании. Любая негативная новость просачивается наружу. Мельчайший инфоповод может стоить нам миллионов рублей...

«И тогда верхние пиджаки не могут удлинять свои члены и нюхать кокаин из Венесуэлы», — пошутил Гриша в нашей личной переписке. Я сморгнул сообщение, удалив его на всякий случай, и иронично хмыкнул.

— И тогда в нашей большой семье кто-то останется без еды и работы! Даже легкое падение акций в цене провоцирует сокращение нашей команды на тысячу человек в день... Так кто же в этом виноват? Кто виноват в увольнениях, сокращениях, в боли тысяч наших коллег?!

«Сейчас выяснится, что во всем виноваты уборщики, грузчики и консультанты в региональных отделениях, вот увидишь».

— Стало модно брать у собственного банка деньги и не возвращать их. Внутренний долг нашей компании недавно достигнул трех миллиардов рублей. Это безнадежные долги — деньги, которые никогда не вернутся на наши счета в полном объёме. Ради личного комфорта многие в нашей семье готовы подставить братьев и сестёр, дорогих коллег и друзей. Вы можете наплевать на коллектив, но тогда коллектив плюнет в вас!

Вдруг, прожекторы осветили столы с коллекторами. В слуховом аппарате я услышал приказ из корпоративной сети: «Пожалуйста, встаньте». Посмотрел по сторонам — другие коллекторы нехотя и с кислыми минами вставали. Делать нечего, я тоже встал. И даже Гриша поднял задницу с места.

Я увидел на одном из гигантских мониторов на черной колоне видео с собственной оптики, снятое накануне — мои руки пытаются затащить должника обратно в квартиру, но футболка рвётся, и он выпадает в окно и разбивается об асфальт. На всех мониторах чередовались похожие сюжеты: должников избивали дубинками, скручивали, ломая руки, вонзали шокер в шею, в некоторых даже стреляли из табельного оружия. На нескольких экранах я увидел трупы с испуганными лицами. По залу прокатились вскрики, оханья, некоторые вставали с мест, скрипя стульями. Падала посуда, разбиваясь о пол.

Гоффман снова постучал по бокалу, и истерика тут же прекратилась.

— Не думайте, что вы чем-то отличаетесь от обычных паразитов, ворующих у нашей семьи деньги. Если вы не расплачиваетесь по долгам, то вы — точно такой же вор. Не ждите прощения и снисхождения. Этим ужином мы хотели доказать, как ценим вас. Но и вы не забывайте о своей преданности идеалам компании. А если забудете, вам напомнит наш дружный коллекторский отдел. Нередко их визиты заканчиваются плачевно для должников. Не пополняйте печальную статистику.

Экраны погасли, прожекторы отключились, зал погрузился в полную темноту. Из мрака верхнего яруса раздались последние слова Гоффмана:

— Хорошего вам вечера, друзья. Наслаждайтесь едой и питьём от наших лучших производителей.

Зал погрузился в шум бурных рукоплесканий. В этот раз я хлопать не стал.