Коготь химеры

ГЛАВА 20

Док уже привычно нацепил солнцезащитные очки и шагнул в гостеприимно распахнутые швейцаром двери отеля. Прямо перед входом их дожидался старый советский открытый «газон». С удлиненной и усиленной базой и с увеличенным почти вдвое клиренсом.[14] Док только хмыкнул и покачал головой.

— Топай, топай. — Денисов легонько подтолкнул его в спину. — Ты что думал, я стану на сраном «хамере» гонять? У нас, советских офицеров, собственная гордость. Да и машина хорошая.

За рулем «газона» важно восседал абориген весьма преклонного возраста. Но, завидев Денисова, он ловко махнул прямо через борт, вытянулся в струнку, четко, как положено, вскинул ладонь к козырьку форменной кепки и почти без акцента браво отрапортовал:

— Здравия желаю, товарищ капитан! Готов к выполнению боевого задания.

Док невольно залюбовался этим образчиком увядающей, но все еще привлекательной и внушительной мужской красоты. Двухметрового роста атлет. Правильные, почти европейские черты лица. Черные кудри, кое-где убеленные сединами, выбились из-под кепки. Большие, добрые и умные глаза. И белоснежная улыбка во все сохранившиеся тридцать два зуба.

Денисов отдал в ответ честь, тоже подчеркнуто четко, а потом сграбастал африканца в могучие объятия и, расчувствовавшись, чмокнул прямо в сочные губы. Разве что не прослезился. Закончив обмен столь трогательными приветствиями, обернулся к Доку:

— Вот, знакомься: сержант Роналду. Замечу! Не Рональдо, а именно Роналду. А в Португалии этих Роналду, Гомешей и Жау-Пинту, как у нас Ивановых, Петровых и Сидоровых. Короче, как собак нерезаных. С сержантом мы пыхтели лет пятнадцать и, поверь мне на слово, он лучший из лучших. Я, правда, всегда работал только с лучшими. Хотя, конечно, постарел старый хрыч. Сейчас он, как и я, заслуженный пенсионер, ну и согласился за скромную плату помочь делу по старой памяти.

Док с чувством пожал крепкую руку ветерана.

— А почему он называет тебя капитаном, Дед?

— Да тоже по старой памяти, — отмахнулся Денисов. — Я ведь начинал здесь в звании капитана, тогда мы с Роналду и познакомились. Так, оружие и экипировка в багажнике — сержант уже позаботился. Загоняй свою кошку, и погнали. Нам сутки пылить.

— Постой, постой, Дед. — Док недоуменно развел руками. — Какое оружие? Какая экипировка? Я так не могу. Я должен все подогнать и притереть.

Денисов довольно прищурился.

— Молодец, боец. Проверку прошел. Все правильно. Значит, так. — Он прокашлялся и строгим начальственным тоном произнес: — АКМС под патрон 5,45 с подствольным гранатометом. Ты, как я понял, такой уважаешь. Три снаряженных рожка и две гранаты для «подствольника» в комплекте. Еще две ручные гранаты «Ф-1». Э… сам разберешь. Твой комплект в багажнике справа. И! Ровно тридцать минут, старлей! Оправиться, подогнать амуницию. Выполняйте! — Он достал из кармана пачку сигарет и отошел в сторонку.

Док сунулся в багажник и… обомлел! Поверх армейского рюкзака лежал вакидзаси! Не его, родной, но такой же: раритетный, обагренный кровью поколений, из благословенного металла Фудзиямы. Док трепетно достал клинок из ножен, изучил иероглифы на матово-белом полотне, провел пальцем по бритвенно-острому лезвию, растроганно повернулся к Денисову:

— Спасибо, Дед! Ты действительно великий разведчик и… настоящий ниндзя.

— Этих твоих самураев мы, даст Бог, мочили и будем мочить, — сердито пыхнул дымом Денисов, — но поучиться у них есть чему. Офицер постоянно должен учиться. Тем более что пуля — дура, а штык — молодец. Так говорил Суворов.

Нет, Денисов в самом деле заслужил звание «Великий!» Все старый тертый шпион предусмотрел. Даже исподнее: легендарную тельняшку и просторные сатиновые трусы. И все — камуфла, берцы, кепка — строго по размеру Дока, словно он предварительно его обмерил. Док, нисколько не смущаясь, — привык уже к местным демократическим нравам — прямо на улице переоделся, продемонстрировав одиноким прохожим голый зад. Нацепил ремень, портупею. Кобуру и подсумки. Все новенькое, «с иголочки», из скрипучей, тугой, остро пахнущей советской кожи. Быстро и сноровисто, за двадцать три секунды (проверил по часам), разобрал и собрал автомат. Тоже новенький, тугой, в заводской смазке. Мог управиться и за двадцать секунд, но торопиться было некуда. Вставил снаряженный рожок, передернул затвор, щелкнул предохранителем. Основная убойная машина готова. Пистолет…

«Дед, сукин сын… „Беретта“! Конечно же, „беретта“!» Док не стал ее разбирать, только убедился, что обойма легко выбрасывается и что в ней пятнадцать патронов. Сунул пистолет в кобуру. Затем вкрутил в «лимонки» запалы, уложил их в подсумок для гранат. Вакидзаси — за голенище правого берца. Проверил содержимое рюкзака. Все, как положено по уставу. Трехдневный сухой паек. Пара исподнего, носков. Фляга с водой (ее Док сразу прицепил на пояс), котелок, фонарь, бинокль, аптечка, спички в непромокаемом контейнере, другие, столь необходимые в автономном рейде, мелочи. Док забросил рюкзак за спину, попрыгал на месте, пробежался по тротуару метров тридцать. Ничего не звенело, не гремело и не терло. Вытянулся перед Денисовым:

— Товарищ каперанг! К выполнению боевого задания готов!

Денисов лениво глянул на циферблат часов.

— Хорошо, старлей. Уложились в двадцать две минуты. Восемь минут на перекур.

— Разрешите, я погружу э… ну…

— Боевые спецсредства биологического предназначения, — строго дал емкое определение Денисов. — Разрешаю.

Появление Дока в полной боевой выкладке в вестибюле четырехзвездочного отеля никакого ажиотажа среди персонала не вызвало. Мало того, реакция была «нулевая». И то: сорок лет гражданской войны. Здесь только ленивый не носил при себе автомат или пистолет. А погрузка «боевого спецсредства биологического предназначения» много времени не заняла. Док открыл номер, подал мысленную команду. Эфемерные серые блики поиграли на стене коридора, на тротуаре и погасли на заднем сиденье «газона».

— Подвинься, — буркнул Док и полез в машину. Джип долго петлял по уже знакомым и таким отвратным улочкам африканской столицы и наконец выкатил на второстепенную шоссейку. Сержант Роналду поддал газку, машина набрала стандартные девяносто в час и лихо поскакала по многочисленным ухабам и ямам. Километров через пятьдесят это относительное дорожное благополучие закончилось, и «газон» запылил по узкой ленте, которую назвать дорогой язык не поворачивался. Потянулась по обе стороны унылая, желтая, выжженная дотла лютым солнцем саванна. Кое-где мелькали на обочине чахлые акации, да иногда оживлял пейзаж громадный зонтик гигантского баобаба. Зато все чаще стала попадаться по дороге африканская живность. Перебежал дорогу клыкастый кабан-бородавочник, метнулось в сторону небольшое стадо грациозных антилоп (Док не знал их названия), показалась далеко на горизонте пара жирафов.

Доку, настроившемуся на рабочий ритм, унылое однообразие очень скоро наскучило. Не искрили по сторонам «электры», не вихрились «птичьи карусели», не лопатили землю «мясорубки». Хоть бы где лужица «студня» или клок «ржавых волос». И хоть бы где мелькнул знакомый силуэт отмороженного зомби или проскрипела наглая псевдоплоть: «Помоги, браток…». ПДА, похоже, — лишний предмет экипировки, да и автомат под рукой не нужен. Док расслабился и даже заклевал носом. Потекли в полудреме томные мысли в голове: «Нет, я, конечно, не скажу этого Деду. Но его африканский ад — детская забава по сравнению с нашей Зоной. Как там по статистике дотошного Юрика получается? В первый год выживаемость сталкеров составляет десять процентов. То есть из ста выживают десять. На второй год — пять процентов от начального числа. На десятый год — всего один. Из ста сталкеров на десятый год выживает только один! Один! А я… Я! Продержался целых пятнадцать годков! И выжил! Правда, чудом выжил».

Он чисто инстинктивно опустил руку на то место, где, по идее, должна располагаться холка химеры. Попал точно в нос, и весьма чувствительный, как успел убедиться любознательный Док.

— Полегче, приятель, — недовольно пробурчала химера. — А вообще, ты прав, Док. Они в сравнении с нами полные лохи.

«Разве я говорил „лохи“»? — удивился Док, но тотчас перешел в режим мысленного диалога:

— Нет, Чудо, мы не правы. Просто у них своя специфика. Они знают и умеют много того, чего не знаем и не умеем мы. И нам есть чему у них поучиться. Кстати, об учебе… Можешь уже нарисоваться. Давай-ка, научи меня языку местных племен.

Химера тотчас же и «нарисовалась». Док глянул искоса и в который раз подивился, как инфернальная кошка Зоны умудрилась втиснуть свое трехметровое тело на узкое сиденье джипа. Он опустил руку, теперь точно на загривок химеры, и ласково потрепал ее за ухом. Чудо прижмурилась довольно и разве что не замурлыкала.

— Ладно, хочешь учиться — давай. Только помни: башка будет раскалываться минут двадцать.

— Помню, начинай.

Он мгновенно впал в транс, и понеслись во сне незнакомые образы, лица, предметы… Док очнулся, охнул болезненно и ухватился за виски. Простонал натужно:

— Дед, выпить есть?

— Рановато, сынок, — недовольно буркнул Денисов, но протянул через плечо флягу.

Док отвинтил крышку, принюхался подозрительно. Пахло ядрено — спиртом, пробкой и жженым сахаром.

— Что это, Дед?

— Чистый английский ром. Семьдесят шесть градусов крепости. Используется в их вражей армии строго в медицинских целях. Излюбленный, кстати, напиток знаменитого пирата и адмирала Дрейка. И всех остальных пиратов. Как там: «Пятнадцать человек на сундук мертвеца и бутылка рома!» — хриплым баском пропел вдруг Денисов. — Ну и в твою луженую сталкерскую глотку тоже полезет. Закуси, извини, нет. Можешь запить водичкой.

Док не стал запивать. И ром, если честно, пришелся ему по вкусу. Главное, боль в голове стала быстро стихать и вскоре сошла на нет. А возможность проверить обретенные познания в местном диалекте представилась очень скоро. Он все же совершенно выпал из рабочего режима, а может, опыта работы в местных условиях не хватало. Потому и не заметил приближающегося к ним джипа, хотя тот тянул за собой пышный шлейф пыли. Док не понял, почему их машина остановилась. А сержант, уже давно отследивший на горизонте приближение другой машины, затормозил и бросил короткую фразу на португальском, которую Док мгновенно перевел на русский: «Егерская охрана Национального парка».

В чужом открытом «лэндкрузере» сидели трое здоровенных негритосов. Все в одинаковых форменных робах, с «калашами» наперевес и с одинаковым строгим выражением на одинаковых черных мордах. Но при виде сержанта Роналду за рулем «газона» строгое выражение сменилось на дружески-приветливое, а последующий диалог напомнил беседу приятелей, которые долго служили по одному ведомству и знали друг друга как облупленных. Главное, что Док понял каждое словечко, даже каждое чисто сленговое выражение. На русский язык диалог переводился примерно так:

— Здорово, старый черт! Какими ветрами занесло в наши края? — это егеря.

— Привет, ленивые пердуны, — это Роналду. — Да по делу мы от президента к этому козлу… Навумбу. Со мной, между прочим, полномочный представитель президента — знаменитый товарищ Квэмбо.

Дед сердито зыркнул в сторону егерей. Лица тех испуганно вытянулись, и они быстро отдали честь.

— А еще со мной большой белый колдун Док со своим дрессированным леопардом, — продолжил сержант, кивнув назад.

— Мне пугнуть маленько ребят? — вопросила химера.

— Нет, не вздумай, — приказал Док.

Пугать егерей действительно не было необходимости. Они и без нее испугались до такой степени, что вытянулись, осунулись и посерели.

— Ладно, мужики, нам пора. Да! Самбо! Ты еще жрешь водяру натощак?

— Ну… — смущенно замялся капрал на переднем сиденье «лэндкрузера», старший в группе. — Потребляю помаленьку в нерабочее время.

— Тогда лови!

Вот откуда сержант Роналду выудил ту литровую бутылку русской водки? Но откуда-то выудил и небрежно забросил ее в джип егерей. Капрал ловко поймал ее на лету, полюбовался этикеткой, довольно чмокнул толстыми губами.

— О! Класс! Давно такой не пробовал!

— Ну и кушай на здоровье.

— Да, а вы где на ночевку станете?

— На Черной речке, конечно.

— Будьте внимательны. Там лев-людоед объявился. Уже четырех лохов сожрал. А мы никак его не завалим — матерый, сука.

— Ничего, сами не лыком шиты. Если что — завалим. Да! Мы импалу на ужин возьмем?

— Без проблем. Хоть слона.

— Ну… удачи! — И джипы резво разлетелись в разные стороны.

Снова вытянулось по сторонам до тошноты однообразное полотно саванны.

— Лев-людоед… — послала всем задумчивый мысленный сигнал химера, — хороший претендент на должность охранника рудника.

— Вот и работай, у тебя вся ночь впереди, — заметил Док.

«Газон» пробежал еще километров пятьдесят, и сержант Роналду снова остановился. Взял из оружейной стойки под правой рукой карабин «барс» с оптическим прицелом, вылез из машины, потянулся блаженно всем телом.

— Что, оправка? — вопросил Док.

— Нет, — отозвался со своего сиденья Дед. — Что, не видишь? — Он ткнул пальцем в сторону. — Стадо импал. Антилопа небольшая, килограммов на сорок. Основная пища гепардов. Ну и нам поужинать в самый раз. Роналду такое барбекю из свежатинки соорудит — пальчики оближешь.

Док обозрел окрестности в указанном Денисовым направлении. Метрах в восьмистах по курсу медленно передвигалось небольшое стадо антилоп. Они настолько идеально сливались с общим желто-бурым фоном, что, если бы не движение стада и редкие грациозные прыжки отдельных особей, разглядеть импал было бы практически невозможно.

Сержант встал на колено, приставил приклад карабина к плечу, потерся щекой о ложе, вперился в прицел.

— Постой, Роналду, — остановил его Док. — У нас же есть дрессированный леопард. Он к тому же может становиться невидимым. Вот и посмотрим, как он охотится. Эй, Чудо, только выбери пожирней, но не очень старую.

Сержант послушно опустил ствол, а химера, словно выпущенная из катапульты, взметнулась вверх в десятиметровом прыжке, пружинисто приземлилась на все четыре лапы и растаяла, растворилась в знойном мареве. Что там говорить, зрелище получилось воистину фантастическое. Они наблюдали за ним в бинокли. Вот одна из антилоп, действительно крупная и жирная, настороженно подняла голову. Почуяла, видно, угрозу. Как почуяла — непонятно, ведь химера невидима и запаха не имеет. Но животное, оно и есть животное. Дано ему шестое чувство, не свойственное человеку. Затем голова импалы мотнулась и безжизненно повисла. Химера, вероятно, свернула несчастной шею одним ударом лапы. Док и раньше обратил внимание на то, что при охоте химера, как и все кошки, чаще всего пускает в ход свои когтистые лапы, а не зубы. Импала не успела даже повалиться. Тело ее вдруг поднялось в воздух и плавно полетело к ним по волнообразной кривой. Вверх — вниз, вверх — вниз. Ногти и голова антилопы болтались во все стороны, но тело неслось над землей, неуклонно приближаясь к их джипу. И наконец аккуратно приземлилось под передним колесом.

Денисов вытер холодный пот со лба, а сержант Роналду осенил себя крестным католическим знамением и что-то набожно пробормотал под нос. Чудо материализовалась и оскалилась в довольной, уже такой знакомой Доку улыбке. Улыбке химеры.

— Зараза! — буркнул Док. — Вот так ты и Хомяка убила. Убила и сожрала. Угробище чертово.

— Сам дурак, — огрызнулась Чудо. — Я тебе тысячу раз объясняла: так вышло. И нечего было твоему Хомяку влезать на мою территорию.

— Ладно, ладно. — Док примирительно махнул рукой. — Проехали.

Ужин на берегу Черной речки правда доставил Доку массу новых, непередаваемых, неповторимых впечатлений. И массу удовольствия. Он уже отвык, давно отвык, что можно вот так запросто посидеть на берегу реки вечерком, на закате и не… Да! Это самое главное! Не опасаясь, что вывалит из кустов ошалелый чернобыльский кабан или кровосос, не вспрыгнет на спину лютый снорк, не протянет из воды щупальца голодный сом. И не накроет тебя выброс или временная аномалия, какая накрыла Крокодайла. И не выцелит с того берега в тебя снайпер «Монолита» или сталкер-грабитель из беспредельщиков, а то и просто отмороженный зомби.

Хорошо было на берегу африканской Черной речки. Она, река, и вправду казалась черной. Наверное, из-за густого, жирного, иссиня-черного ила, толстым слоем покрывавшего ее берега и дно. Место для ночлега Док и Роналду выбирали недолго, но очень придирчиво. Тут, понимаешь ли, гиппопотамы плещутся, а к ним лучше не подходить и на пушечный выстрел. Там — проход к водопою, истоптанный тысячами копыт, а мирных животных, особенно «крышетечных» буйволов и слонов, лучше не тревожить. Здесь — крокодилья лежка и наверняка неподалеку гнездо, защищая которое, самка запросто может откусить мужское достоинство.

Денисов в предвкушении знатного ужина и законной, честно заработанной выпивки щедро сыпал комментариями. Дельными, конечно. Делился богатым опытом:

— Африканский слон — это тебе не индийский. Индийский слон — умница, работяга. А африканский — тупая скотина. Эти твари даже слонят своих не особо защищают. Отбился бедный слоненок от стада и от мамки — кранты ему. Львы тут как тут. Валят слоненка. Самое обидное: идет мимо здоровенный самец, видит эту картину, так хоть бы, урод, хоботом шевельнул. Зато за самкой, б…, прется за сто километров.

О! Видишь островок посреди условного фарватера? Нильский, зараза! Ждет в засаде. Раньше, еще лет пятьдесят назад, тут нильские не водились. А нильский крокодил, между прочим, самый крупный в мире. Правда, австралийские морские тоже достигают таких размеров. Полгода, сука такая, может не жрать. Но здесь, особенно когда миграция копытных, голодным не останется. Стада прут многотысячные, и всем нужно переправляться через реку.

О! Слышишь этот звук, словно мяукает кто-то? Самка леопарда. Туда лучше не ходить. Она предупреждает, сволочь, заранее. И слава Богу: самка леопарда при котятах — зверь страшный. Обойму в нее выпалишь, а все одно лезет к горлу. А леопард в драке и льву фору даст.

Наконец-то выбрали подходящее по всем параметрам место. Сухо, тепло… Тепло, пожалуй, чересчур, зато мухи не кусают. Как оказалось впоследствии, именно «мухи», вернее, прочая жалящая, кровососущая летучая нечисть послужила главным критерием для выбора места ночевки. Бегемоты, слоны, буйволы и крокодилы, как честно признался уже за ужином Денисов, их с сержантом Роналду мало волновали. Так, просто дали Доку очередной мастер-класс по вопросам естествознания и природоведения. Но москиты, мошки, мухи-кровососы — настоящая проблема. Вот и искали на густо поросших берегах реки участок, где растет кустарник, цветущий три раза в год. Научного названия Дед не знал. Сказал только, что это местная разновидность сирени. Док сразу вспомнил сирень чернобыльскую и загрустил.

Роналду, естественно, знал только местное название, которое дословно переводилось на русский так: «цветок, который не любят комары». Но суть природного явления, как оказалось, этим не ограничивалась. Дело в том, что рядом с зарослями африканской «сирени» всегда густо растет разновидность хищной африканской росянки. Дед, как всегда, емко и доходчиво пояснил: «Вот так и в жизни. Воняет им, насекомым, понимаешь ли, тут. Летят туда, где пахнет. Просто, блин, благоухает. А там их и жрут. Только крылышки и остаются, но на них уже не полетаешь».

Что касается ужина, то это, если точнее, был целый процесс, истинный «пикник на обочине». И багровый шар солнца медленно заваливался за горизонт. И вздымали в небо свои сиреневые пики отроги близких гор. И журчала тихо Черная речка, в которой громко плескались рыбы… крокодилы и бегемоты. И барбекю сержант Роналду приготовил неповторимый.

Вначале вырыл саперной лопаткой квадратную яму, предварительно сняв толстый слой дерна. Затем нарубил дров. Сухие древесные остовы густо торчали из зарослей, но сержант облюбовал только один.

«Типа местная вишня, — прокомментировал Денисов, привольно развалившийся на брезентовом ковре и потягивавший из горлышка шотландский виски. — Придает мясу неповторимый аромат и вкус».

Дрова сержант аккуратно разложил на дне ямы, снял с пояса свою флягу, набрал полный рот рома — Док уже не сомневался, что во фляге Роналду именно ром, — выпрыснул его на дрова, как раньше делали домохозяйки во время глажки белья. Чиркнул длинной большой спичкой, бросил ее в яму. Дровишки зашлись сразу. Вначале синим спиртовым пламенем, а затем высоким и ровным оранжевым огнем. Сержант удовлетворенно хмыкнул, словно процесс добывания огня доставил ему несказанное удовольствие (впрочем, что весьма возможно, так дело и обстояло), полюбовался немного на острые языки костра и сразу принялся за другое дело.

Тушу антилопы он разделал споро и привычно. За двадцать две минуты — дотошный Док засек по часам. Орудовал только классическим армейским ножом для спецподразделений. И это Док отметил и оценил. В Зоне такие советские армейские ножи стоили дорого, но это было оправдано. Из головной части сержант взял только язык и мозг, раздробив череп одним четким махом. Затем отрубил нижние части конечностей. Уверенным движением вспорол живот и грудную клетку. Аккуратно, но быстро содрал шкуру, работая мелкими, но четкими движениями лезвия. Из требухи отобрал печень и легкие. Желудок, туго набитый съеденной травой, очистил и разделил на четыре ровные части. Затем вырезал из туши самые сочные куски мяса: шею, грудинку, филе, окорока — говоря профессиональным мясницким языком. Отходы… Вот тут Док мысленно упрекнул его. По принципам и законам Зоны — непростительное и непомерное расточительство. Целая половина! Половина антилопы, которую можно было использовать в пищу: голова, кости с большими кусками мяса, требуха, легкие — все щедрые остатки Роналду аккуратно завернул в шкуру и выбросил в реку. Пробормотав при этом какое-то местное заклятие. Док не расслышал, что шептал сержант, но понял: приносил жертву своим, местным идолам.

Затем Роналду расстегнул большую кобуру на поясе, потянул из нее громадный реликтовый длинноствольный револьвер «Смит энд Вессон». Ковбойским жестом крутнул по предплечью барабан и исчез где-то в зарослях. Появился минут через пятнадцать с охапкой больших листьев, что напоминали и формой, и размерами родные лопухи.

Дед уже изрядно наклюкался и мирно дремал на своем ложе. Тем не менее, не размыкая глаз, выдал очередную сентенцию:

— Типа хрена, только круче. Неповторимая вкусовая гамма. И никаких приправ, кроме соли, больше не нужно. Ужин будет готов через час. Можете… э… пока оправиться, старлей. Только далеко в кусты не ходи — завалят на х… И ядовитых змей немеряно…

Самое удивительное, что химера, эта зараза, сожравшая не один десяток сталкеров, мирно почивала под боком Денисова. Мало того, рука Деда фривольно возлежала на спине исчадия, и Чудо не подавала ни малейших признаков неудовольствия. Док даже ощутил легкий укол ревности.

Роналду между тем продолжал священнодействовать. Он любовно завернул куски мяса в листья. Каждый кусок отдельно. Костер уже почти догорел. Сержант перемешал лопаткой угли, затем выгреб половину углей, бережно выложил аккуратным слоем поверх оставшихся приготовленное сырье. Сверху еще присыпал углями, уложил пласт сырого теста (опять-таки оставалось загадкой, где взял, как и бутылку водки), прикрыл духовку пластом дерна. Затем поверх дерна грамотной пионерской горкой уложил дрова, зажег еще один костер, пользуясь тем же методом. Правда, в этот раз первый щедрый глоток рома из фляги он употребил внутрь, солидно прокашлялся и даже прослезился. Но со второго захода зажег огонь и пристроил на нем треногу с котелком, полным воды.

«Правильно, — пропыхтел во сне Денисов, — потом чайком побалуемся. А сейчас послушаем концерт».

Что Дед имел в виду, Док понял минут через десять. Ночь, душная и томная африканская ночь, накрыла саванну, джунгли, реку звездным покрывалом, и… началось! Запело, зазвенело, заквакало, заревело со всех сторон. Тявканье шакалов, смех и вой гиен, мычание буйволов… Где-то далеко протрубил «отбой» слон. И в ответ заверещал на дереве бабуин. А потом… потом все звуки покрыл мощный рев. Рев? Да не рев! Гром небесный, от которого затрепетала листва на деревьях, — и стихло все. Лев, старый, матерый самец, подал царственный голос, и мир склонился в благоговейном молчании. Впрочем, не весь мир. Последние обертона раскатисто гремели в небе, и Док, приняв боевую стойку, уже пялил в заросли ствол «калаша». «Золотая» сталкерская секунда, которая подчас решает вопрос жизни и смерти! Когда автомат сам рефлекторно влетает в руку, а предохранитель щелкает еще на излете.

— Молодец, старлей. — Денисов томно протер глаза и уселся. — Только лев километрах в пяти-шести отсюда. Но… реакция отменная, хвалю.

Док зло зыркнул на Деда через плечо и обиженно опустил ствол. Опростоволосился, конечно, но так уж был приучен — Зоной приучен.

— Ничего, Серега, привыкнешь, — зевнул Денисов. — Он, лев, ревет, чтобы напугать сначала. Трепещите, мол, и засуньте языки в ж… А глотка у него, засранца, устроена так, что кажется, будто орет он рядом, в кустах. Понтярщик, короче. Но нападает, тем не менее, молча. И подкрадывается так, что хрен услышишь. Вот… сейчас выдаст еще оперную руладу, а потом втихаря пойдет на промысел. И то, если бабы, сиречь львицы, не накормят. А их, львиные, бабы не кормят только холостяков-трехлеток да стариков, изгнанных из прайда. С холостыми пацанами, положим, проблем нет. Они охотятся на копытных. А старички, те, конечно, грешат и человечиной не гнушаются. И еще тертые они и опытные. Ветераны, короче, убеленные сединами, — это по цвету гривы сразу можно определить. А кушать-то хочется. Потому и опасны чрезвычайно. Но не бзди — мы с Роналду тоже ветераны еще те. О! Завелся!

Очередной раскат грома расколол небеса, но тут с места лениво поднялась химера. Грациозно потянулась всем телом, выпустила для разминки полуметровые когти, спрятала их обратно, раскрыла пасть и… Ее беззвучного рыка не услышал никто, только окаменел вдруг сидящий на корточках у костра сержант. Превратился в статую с неестественно выпученными глазами ветеран Денисов. У Дока, уже привычно, встали дыбом волосы и холодная струйка пота покатилась между лопаток. Лев захлебнулся на полуфразе и… Вот теперь установилась гробовая тишина.

«Однако… А что, если бы ядерная катастрофа со всеми вытекающими последствиями произошла здесь, в Африке, — умственно напрягся Док. — При всей здешней массе исходного генетического материала! Если домашняя киска, что, впрочем, недостоверно, мутировалась в разумное чудовище, подобное моей химере, то во что мог бы трансформироваться лев, бегемот или слон? Даже представить страшно! Какой там, к черту, молох или псевдогигант?! Кошмар!»

— Чудо, заткнись! — рявкнул Док.

Химера послушно захлопнула пасть, улеглась на место, и статус-кво восстановился. Люди и звери ожили и снова заговорили, каждый на свой лад.

— Однако… — Денисов озадаченно почесал затылок. — Ну, давайте ужинать.

Сержант Роналду ничего не сказал. Он вообще, как понял Док, был на редкость немногословен, словно истый сталкер. Только когда сержант снимал с костра треногу с котелком, руки его заметно дрожали. Дрова он аккуратно отодвинул лопаткой, ковырнул дерн. Вот! Вот когда заблагоухало божественно и неповторимо! У голодного Дока слюни сразу потекли ниже колен. Сержант руками разломал аппетитную, румяную, хрустящую лепешку на три части, достал с пылу с жару, опять-таки голыми руками, куски мяса и все выложил просто на брезент. Рядом поставил флягу с ромом и пластиковую двухлитровую бутылку с минеральной водой. И расплылся вдруг в своей неповторимой ослепительной улыбке:

— Жрать подано, товарищи офицеры!

Флягу, как принято в приличном офицерском обществе, пустили по кругу. А закуска… Конечно же, Док нигде и никогда подобного не пробовал. Да и ни в одном ресторане мира подобного приготовить не могли. Сочное мясо с неповторимым привкусом просто таяло на зубах, жир стекал по подбородку, и Док промокал его кусками пресной лепешки. Он сразу набил полный рот и, неприлично чавкая, промычал:

— Дед… чав-чав… а «вертушку», чтобы не париться, мы… чав-чав… не могли нанять?

Денисов, деликатно и неторопливо, как истый гурман, взял ломоть мяса тремя пальчиками, интеллигентно отставив в сторону мизинец; откусил крохотный кусочек, разжевал тщательно, смакуя каждое мясное волоконце, закатил глаза, причмокнул довольно: «Пойдет за первый сорт». Затем, уже без всяких церемоний, отхватил зубами изрядный кусок и зачавкал Доку в ответ:

— Нет… чав-чав… вертолет никак нельзя. У них, понимаешь… чав-чав… три линии обороны.

Он утер рот рукавом, запустил флягу в оборот, бросил в рот изрядный ломоть «сальтисона», приготовленный сержантом из желудка антилопы, и только потом пояснил назидательно:

— Навумбу не так прост, как кажется на первый взгляд. Денег у него не меряно: золотые и алмазные копальни — основной источник дохода. И эти его шахты, поверь мне, действительно богатейшие. Со стопроцентной гарантией утверждаю, что на его территории есть и уран, и никель. А он, Навумбу, дикарь, однако не дурак. Знает об этом, но разработка урановых и никелевых рудников, сам понимаешь, дело хлопотное, и без инвестиций, технологий и, соответственно, концессий развитых стран ему никак не обойтись. Конкретно, в местном варианте, развитые страны — это либо ЮАР, либо США. А он не хочет пускать их в свои владения. Очень не хочет. А мы… вернее, ты… — Денисов задумчиво пустил флягу по третьему кругу, даже закусывать не стал — вперился куда-то в звездное пространство неба, долго искал там ответ, нашел наконец, вздрогнул и продолжил, уже уверенно: — Так вот, ты — с моей, конечно, помощью — имеешь все шансы влезть в это дело и занять пустующую нишу. Но… я еще подумаю, как это лучше сделать.

Он закусил печенью, хлебнул минеральной воды, высморкался.

— Да! Я не закончил по поводу армии Навумбу. Оснащена она по последнему, как говорится, слову техники. Я сам приложил к этому оснащению руку, потому и знаю. «Стингеров», «игл» и «стрел»[15] у них в избытке. Я этим сволочам даже две «кольчуги»[16] подогнал. Контрабандой, между прочим.

— Есть и «джигит», — внезапно подал реплику Роналду.

— Во! А я что говорю! — Денисов назидательно поднял палец. — Не понял… А кто этому уроду поставил «джигит»?[17]

— Эти… россияне, — шмыгнув носом, смущенно произнес Роналду.

— Да понял, что не бушмены. — Денисов досадливо скривился. — Только почему я об этом не знал? Ладно, старею, ясный перец… Проехали… Так вот, у Навумбу три линии обороны и системы связи отменные. А военная доктрина такова: сбивать любой — любой! — воздушный объект, нарушивший без предварительного предупреждения и соглашения границу территории, контролируемой Навумбу. Все понятно? Нашу «вертушку» на первом же рубеже отследили, а на втором завалили к чертовой бабушке. Если не на втором, то на третьем — точно.

— М-да, сложно у вас тут все, — поскреб затылок Док, — впрочем, у нас, в Зоне, тоже есть подобные богатые отморозки. Например, «Монолит», так называется группировка. «Долг» тоже не намного лучше. Только, Дед, ты уж не обижайся, но ни один уважающий себя торговец, что «белый», что «черный», «Монолиту» не продаст даже ржавого патрона. По нашим, сталкерским, законам и понятиям такого торгаша сразу завалят. Мы, сталкеры, а я буду в первых рядах, завалим быстро и громко. Завалим так показательно, чтобы остальным неповадно было. А оружие отморозкам «Монолита» продают такие же отмороженные, но высокопоставленные — и потому безнаказанные — россияне, украинцы и американцы. Вот так! Извини, если обидел.

— А тут тебе не Зона, — сердито проворчал Дед. Обиделся, конечно, и это явственно читалось в его глазах. — Ну а ты чего не жрешь? — неожиданно обратился он к химере. — Может, брезгуешь простой и незатейливой нашей пищей?

Чудо подняла голову, ухмыльнулась во всю пасть, выдала уже с привычной иронией:

— Сырое мясо гораздо проще и непритязательней. Я предпочитаю именно сырое. А поскольку чертовски голодна, то не откажусь от упитанного самца бегемота, даже бешеного. Как он там называется… Квэмбо?

— Да ну вас всех… — Дед от души приложился к фляге, не пустив ее в этот раз по кругу, улегся на бок, примостил под голову рюкзак. — Все, отбой. Лично я отдыхаю.

— Ну а я пошла охотиться и работать! — Улыбнувшись напоследок, химера обратилась в серое облако и растворилась во мраке.

Доку спать не хотелось. Он еще долго слушал африканскую симфонию, потягивал ром из фляги, смаковал барбекю, курил, думал, мечтал… Сержант Роналду молча сидел на коленях напротив и тоже потягивал ром, смаковал барбекю, курил длинную трубку, думал о чем-то своем, возможно, мечтал. Только раз подал короткую, но весомую реплику:

— Твоего леопарда, товарищ Крыленко, нельзя оставлять здесь, в Африке. Плохо будет всем.

— Ты прав, товарищ Роналду, — вздохнул Док, — не оставлю. И не бойся — химера не может жить нигде, кроме Зоны, дольше месяца. Вне Зоны она через месяц сдохнет.

— Это хорошо. Пусть живет у себя, в Зоне. Долго живет. Он хороший и очень умный, твой леопард.

— Спасибо. — Док пристроил свой рюкзачок под голову и заснул в привычной сталкерской позе: под правой рукой — автомат, левая — на расстегнутой кобуре с «береттой».

Утром, на самой ранней, розовой, зорьке их разбудил львиный рык. Только теперь уже и Денисов с Роналду мгновенно, в десятые доли секунды, пришли в полную боевую готовность. В руку Деда влетел невесть откуда «глок» — Док уже наблюдал этот фокус в баре. А в руки сержанта — карабин «барс». Судя по реакции ветеранов, лев в этот раз подошел на опасное расстояние и рычал рядом, в кустах. Док неторопливо, потешаясь теперь над боевыми товарищами, передернул затвор «калаша», медленно поднял ствол, глянул и… обомлел. Как, впрочем, и все остальные, многоопытные и тертые.

А зрелище воистину было потрясающее! Не фантастическое, нет, поскольку ничего неприродного в нем не было. Просто потрясающее!!! Из зарослей, гордо задрав толстый хвост, неспешно выбралась на поляну химера. За ней, рассыпавшись цепью, брели шесть львов. Всех возрастов и размеров. От иссиня-черногривых неопытных, но горячих юношей до сиво-пегих, искушенных в боях «дембелей». Шествие замыкали два великолепных пятнистых леопарда. Они держались как бы в стороне от львов, но составляли с ними единую боевую группу. Типа танки — пехота.

— Вот, — выдала в эфир Чудо, — десяток подходящих львов я не нашла, но хватит и шести. Зато леопарды — бойцы знатные, покруче даже львов, и по деревьям лазают.

— Уф-ф… — тяжело выдохнул Док и опустил ствол. — А как ими прикажешь управлять в твое отсутствие?

— А просто. Я обучила их простейшим голосовым командам: «Лежать!», «Стоять!», «Охранять!», «Отдыхать!», «Охотиться!», «Нападать!». Ну, там еще нескольким более сложным понятиям. Я потом на досуге все расскажу, научу и растолкую. А сейчас… сейчас каждый из них по очереди должен подойти к вам, обнюхать, потереться, лизнуть. Процедура, конечно, не очень приятная. Но так надо! Не бойтесь, я рядом. А для них вы станете непререкаемым авторитетом, хозяином, вернее, главой прайда! И ваши команды впредь будут выполняться ими беспрекословно.

Процедура действительно была не из приятных. Док аж вытянулся в струнку, когда первый лев, самый старый и матерый, подошел, чтобы познакомиться с хозяином. Смрадная жаркая пасть с громадными клыками, с которых стекала густая слюна. Горящие желтые глаза с узкими зрачками. Каменные горы мышц. Черные когтищи. Брр…

«Сейчас как врежет сдуру лапищей или цапнет зубищами, — тоскливо подумал Док, — и кранты сталкеру».

«Не бойся, не врежет, — подстраховала мысленно химера. — Если даже, что абсолютно исключено, попробует, то я ему так врежу и цапну, что мяукнуть не успеет».

«Мне легче от этого не станет. Хотя… покойнику будет уже все равно».

Лев напоследок потерся косматой головой о бедро Дока, едва не повалив его на травку, и пошел знакомиться с Дедом. Контакт с шестым по счету львом Док воспринимал уже как должное. А томные ласки леопарда — тот мяукал, мурчал, выгибал спину, словно заправский домашний кот, который клянчит подачку, — ему даже понравились. И он дружески потрепал леопарда за ухом, отчего тот сладко прижмурился и нежно оскалил смертоносные свои зубки.

Денисов и Роналду прошли обряд инициации в дрессировщики достойно. Хотя заметно было, как мелко дрожит челюсть сержанта и как напряглись и закаменели все мышцы Деда. И конечно, вспотели оба до эффекта парной бани. Наконец, слава Богу, обряд завершился.

— Дед, ты старший, вот и давай первый, попробуй-ка ими покомандовать. — Док выудил сигареты, прикурил нервно.

Денисов вынул из нагрудного кармана сигару (при этом руки его ходили ходуном), сунул ее в рот. Но прежде чем прикурить, подошел к машине, достал из «бардачка» непочатую бутылку русской водки, свинтил крышку, все молча и сосредоточенно, и в один присест высосал половину. Львы и леопарды разлеглись полукругом и наблюдали за его, непонятными зверю, манипуляциями заинтересованно, но преданно.

— Стоять, хищники! — вдруг рявкнул Дед, и «хищники» послушно и мгновенно вскочили, люто замолотив по своим бокам хвостами.

— Лежать, бойцы, — благосклонно разрешил Дед, и «бойцы» повалились, положив на передние лапы головы с клыкастыми пастями.

— Можно оправиться. — Дед махнул рукой. Эту команду выполнил только самый старый сивый лев. Он с достоинством поднялся и пустил в кусты тугую, остро пахнущую струю метров в пять.

— Молодец, офицер! — восхищенно причмокнул растроганный Денисов, у которого лев-ветеран сразу завоевал авторитет и симпатию. — И простатитом, как я вижу, не страдаешь. Назначаю командиром группы! Остальным делать, как он. Сержант, давай теперь ты.

Роналду, в свою очередь, тоже подал несколько простых команд. Громадные кошки послушно выполнили все. Но особенно забавной, да нет, не забавной, а скорее грозной, была реакция, когда сержант ткнул пальцем в «джип» и распорядился: «Охранять». Звери в мгновение ока окружили машину, взяв ее в кольцо. Каждый припал на задние лапы, готовясь к прыжку. Глаза жарко полыхнули огнем великой ненависти. Восемь пастей разверзлись одновременно и исторгли рык, от которого кровь холодела, а волосы вставали дыбом.

— Ну и как вам моя работа? — довольно прищурившись, спросила химера. Она фривольно развалилась на брезенте, наблюдая за действиями своих подопечных ревниво-настороженным взглядом строгого учителя и тренера.

— Хорошая работа, — сухо похвалил Денисов. — Но время выдвигаться на позиции. Еще с полсуток пилить до объекта. Бойцы! Отбой, однако. — И львы с леопардами обмякли, утратили боевой пыл и разошлись по местам.

Химера поднялась, лениво встряхнулась.

— Давайте выдвигаться.

— Только ведь кошки в «газон» не влезут, — хмыкнул Док.

— Это и не нужно. — Доку даже показалось, что Чудо пожала плечами. — Мы пойдем следом. Только очень не гоните. Мне то все равно, но бойцы могут не выдержать темпа машины.

— Гнать нам будет трудно, — успокоил ее Денисов, — тут, в предгорье, начинаются болота. Дорога только одна, и на ней сам черт ногу сломит. Так что поспеете. Старлей, там у тебя в рюкзаке перчатки и накомарник. Надеть и без моего разрешения не снимать. Не то гнус обглодает до костей или лихорадку местную подцепишь. А сначала облейся вот этим. — Он сунул Доку флакон с жидкостью. — Оно малость отпугивает москитов.

Док быстро облачился в летние доспехи таежника, то же самое сделали сержант с Денисовым, и странная колонна тронулась в путь. Впереди — «газон», а за ним, вытянувшись в цепочку, — львы и леопарды. Химера двигалась в арьергарде, замыкая парад.

Дорога и впрямь вскоре превратилась в некое месиво, на котором не то что черт, а болотная кикимора покалечится. Джип то и дело нырял в глубокие лужи, и вода почти полностью покрывала колеса. Но упорный армейский внедорожник упрямо полз вперед, не страшась никаких препятствий. Обочина густо поросла тростником, из которого торчали низкорослые мангровые деревья. Москиты, мошки и прочий гнус вились вокруг плотной серой тучей, умудряясь набиться даже под накомарник. Но больше всего доставала жара. Не та благодатная сухая жара приморских курортов, а душная, липкая, смрадная жара гнилых мангровых джунглей.

— Ничего, в Индокитае еще хуже, — бросил через плечо Денисов.

— Ты и там побывал? — удивился Док.

— Доводилось. Вся беда в очень высокой, почти запредельной влажности воздуха. И сколько воды ни пей, все равно не потеешь. Пот не орошает, соответственно, тело, и организм погибает от перегрева. — И Дед снова повторил: — А одна капля пота — ты, как врач, должен это знать — охлаждает семь литров крови. Одна капля! Помогает только водка! Вот она, матушка-спасительница, способна вышибить жидкость из потовых желез. Так то… — Денисов неожиданно пригорюнился. — Может, я… оттого и пью так много, что привык постоянно охлаждать тело.

— Это ты здорово придумал, — хохотнул Док. — Лучше скажи, а на чем здесь местные ездят?

— На танках, «бэтээрах» и «КамАЗах». Этого добра у них хватает. Я сам, как уже говорил, руку приложил. Хотя… по личному поручению президента Российской Федерации!

Он вспомнил критику Дока по поводу своих оборудок с поставкой вооружений для «отморозков», умолк и пригорюнился, но теперь надолго. Оживился только после того, как их джип, совершенно неожиданно для Дока, выкатился на равнину. И равнина эта странно напоминала среднерусский пейзаж. Только вместо тучных колосьев, куда ни брось взгляд, жухла под лютым африканским солнцем все та же желтая трава.

— Стоп! — приказал оживший Дед. — Почти приехали. — Он достал бинокль, навел его вдаль, потом сунул оптику Доку. — Вот, полюбуйся.

Док полюбовался и удивленно причмокнул языком. Нет, и вправду словно вернулся в родные пенаты: блокпост на въезде в крохотную деревушку — по единому, принятому еще в Советском Союзе, образцу. Бетонные плиты уложены буквой «П». Амбразуры, из которых торчат стволы станковых пулеметов. Наблюдательная вышка с местом для часовых, обложенным мешками с землей. Металлический шлагбаум. Все, как положено, и все, как он сотни раз видел в Чечне и Зоне.

Кошачья вереница между тем потихоньку выдвигалась из зарослей.

— Лежать! — сердито рявкнул Денисов, и львы с леопардами послушно спрятались, почти слившись с травой. Химера же трансформировалась в невидимую свою ипостась.

— Вам дальше нельзя, — пояснил Дед. — Одинокую машину подпустят, но с таким кортежем непременно обстреляют. Мы сами подъедем, а потом, когда будет можно, я дам сигнал.

— А как ты подашь сигнал? — недоуменно вопросила химера.

— Как обычно… мысленно, — так же недоуменно протянул Денисов.

— Видите ли, товарищ Квэмбо, — Док не видел морды химеры, но на сто процентов был уверен, что она иронично осклабилась, — мои возможности отнюдь не безграничны. Я не могу посылать и улавливать телепатические сигналы на таком расстоянии.

Денисов озадаченно поскреб затылок, но быстро нашел решение.

— Хорошо, я подам зеленую ракету, — сказал он. — Что ж, можно выдвигаться.

Чудо мысленно вскинула условную лапу под условный козырек фуражки: «Есть, товарищ каперанг». Дед прокрутил пальцем над головой, и Роналду сорвал джип с места энергичным спуртом с перегазовкой. Они лихо подкатили прямо под шлагбаум. Два сердитых африканца в пятнистых то ли халатах, то ли тогах, то ли накидках, с автоматами, конечно же «калашами», вылезли из-за бетонного укрытия и настороженно приблизились к машине.

Дед не то чтобы раздулся при их приближении — он, казалось, раза в два увеличился в размерах, привстал и выкрикнул грозно, еще на подходе дозорных:

— Я — Квэмбо! И я, Квэмбо, хочу говорить с вождем Навумбу! Рацию неси, сын вонючей гиены!

Туземцы аж присели, потом позеленели, съежились… В следующее мгновение наиболее смелый из них метнулся куда-то в сторону и через несколько секунд подскочил с армейской рацией в дрожащих руках. Дед важно сунул ее к уху, сначала рявкнул на первого «промежуточного» оператора, затем на второго, уже высокого ранга, и наконец вышел непосредственно на могущественного диктатора. Тут на лице Денисова появилось совсем другое выражение: вместо надменно-величественного оно стало дружески-приветливым. Док, конечно, не слышал ответов Навумбу, но по фразам Денисова прекрасно понял, как развивается диалог.

«Я, товарищ Квэмбо, приветствую тебя, великий вождь Навумбу! Да, вождь, я тоже всегда рад тебя видеть… Дело в том, что со мной великий белый колдун Крыленко. Самый великий и толстый из всех белых колдунов… Что привело? У него дело к тебе, великому вождю! Дело, которое может принести пользу и выгоду, очень большую пользу и тебе, и, главное, твоему народу. И если вы, два больших человека и колдуна, договоритесь, ты можешь не опасаться вторжения американцев, буров, англичан, хм… и воинов Суареша, который тебя, конечно, беспокоит меньше всего… Да… Да… Хорошо, я всегда считал тебя одним из самых мудрых вождей во всем мире… Конечно! Только, понимаешь, как говорят ненавистные янки, которых великий белый колдун Крыленко ненавидит так же, как ты, есть проблема… Дело в том, что великого белого колдуна Крыленко всегда сопровождает его охрана. Она не отпускает его ни на шаг… Нет… Повторяю: он великий колдун и охрана у него необычная. Это шесть львов, два пятнистых леопарда и… и великий черный леопард — Макеле Сэмбо».

Денисов перевел дыхание, а на том конце радиоволны повисла пауза — ошарашенный Навумбу думал. Затем решился наконец, и диалог возобновился.

— Да, конечно! Великий белый колдун клянется своими богами, что ни он, ни его охрана не причинят никому никакого вреда. А ты еще знаешь мое слово. Слово товарища Квэмбо! Да, я никогда не сомневался, что ты — мудрейший вождь и храбрейший воин… Хорошо… Только, вождь, предупреди своих людей, чтобы не пугались.

Денисов сунул рацию старшему в наряде. Тот принял ее, словно раскаленный кирпич, испуганно поднес к уху, прошептал: «Да, великий вождь, все будет сделано». Затем нажал кнопку «Отбой» и побежал поднимать шлагбаум.

Дед еще раз выдохнул натужно, затем достал из «бардачка» ракетницу и запустил в небо зеленый фонарик. Повернулся к Доку:

— Значит, так! Первым говорить буду я.

— Это я понял и без лишнего напоминания, — буркнул Док.

Денисов досадливо скривился.

— Да ты не гоношись, сейчас не гоношись. Тебе тоже придется много говорить. Они, засранцы, вообще любят поговорить, тем более с великим белым колдуном! Но сначала слушай внимательно, надувай щеки, понтуйся от души, короче говоря. И! Улавливай манеру обращения, тон и выражения! Это, Серега, и называется «дипломатией». У них такой обычай: если приехал в гости просто почесать язык, примут от всей души, накормят, напоят, еще и шоу с танцами устроят. А если по делу, то перво-наперво говорят о деле. В Большом доме вождей. Если договорились и дело заладилось — те же пляски и всеобщий праздник. Если нет — отваливай без ужина и больше на глаза не показывайся. Так что… Нужно постараться и договориться. Ну… не думаю, что это будет сложной задачей. Дикари, они и есть дикари. Купятся на бусы. Твои эти… артефакты-конденсаторы где?

— В кармане. Там же и «лампочка».

— Хорошо, держи при себе. А поле это, кстати, искусственного происхождения. Заросли и деревья вырубили, болото осушили. Чтобы создать, так сказать, полосу отчуждения. И так по всему периметру.

Они дождались, пока подтянется эскорт хищников, и тронулись. Блок-пост, казалось, вымер. Только стволы пулеметов проводили их недоуменным взглядом. Метров через пятьсот разбитая грунтовка неожиданно влилась в асфальтированную дорогу. Пусть двухполосную, но весьма и весьма качественную и ухоженную. Даже с дорожной разметкой. Док, который уже ничему не удивлялся, вопросов задавать не стал. Джип прибавил ходу, и вслед за ним резво затрусили львы и леопарды. Темп движения, впрочем, скоро замедлился — дорога вышла на склон горы и завилась крутым серпантином.

Они миновали еще два блок-поста с предусмотрительно поднятыми шлагбаумами. Нигде не было видно ни единой живой души. Только пулеметы пялили зрачки стволов из амбразур. Проехали еще километров двадцать, и все по серпантину, то вверх, то вниз. И вот наконец-то еще один блок-пост. Впрочем, нет, не блок-пост, а настоящая крепость. «Детинец» — так называли подобные посты в Древней Руси. Четыре бетонных дота, из которых торчали орудийные стволы. Четыре танка, причем не каких-нибудь, а «Оплот-2», две установки «Град-4» в капонирах. А еще неустанно вертелся мощный радар «кольчуги» и хищно пялились в небо острыми носами четыре ракеты с тягачей. Концевой участок дороги метров в четыреста прекрасно просматривался и простреливался с «детинца». Шлагбаума не было за ненадобностью.

— Дед, я, конечно, понимаю, что ты приложил руку ко всему этому благолепию, а потому все у них «в шоколаде». Только скажи на милость, кто обслуживает эту технику? Тут ведь даже среднего школьного образования мало, — не выдержал Док.

— А у обслуги как раз высшее техническое. Ты чо, Серега? — Денисов недоуменно пожал плечами. — Двадцать первый век на дворе! Они тут все позаканчивали кто гражданский политех, кто военно-инженерное училище. Причем, кто в США, кто в Европе, кто в России. Я ж тебе говорил: денег у них хватает, и на образование своих вояк они их не жалеют. Навумбу? Ну, он, конечно, гуманитарий — закончил Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы в Москве. Вот так-то, старлей. Так что будь уверен, промаха не дадут и «стэлз» достанут с первого пуска.

На въезде их приветствовал почетный караул. Десять бравых вояк, все в одинаковых туземных формах — то ли халатах, то ли тогах, то ли накидках. Они дружно вскинули вверх, в знак приветствия, короткие копья с несоразмерно широкими, плоскими наконечниками, потрясли ими и прокричали что-то вроде «Виват!» Док, при его совершенном знании местного наречия, значения слова не понял. Скорее всего, оно было непереводимо, как отечественное «Ура!» Львы повели мордами и не менее дружно рыкнули в ответ. Караул остался стоять на месте, хотя в лицах гвардейцев явственно читалось желание дать драпака, и как можно дальше.

Роналду притомозил немного, Дед небрежно козырнул, машина покатилась дальше и еще метров через пятьсот въехала на площадь большой туземной деревни, которую Навумбу назначил своей столицей и резиденцией. Что ж, село как село. Только если президентский дворец Суареша напоминал райком, то здесь центральное кирпичное сооружение точь-в-точь копировало здание сельсовета в зажиточном колхозе-миллионере. Еще Доку припомнилась фраза украинского поэта — то ли Тычины, то ли Сосюры, — точно он не помнил: «На майдани, биля цэрквы, рэволюция идэ. „Хай чабан! — уси гукнулы, — за атамана будэ!“».

Народ собрался, как на революцию. И то: не каждый день, и даже не каждый год, увидишь «великого белого колдуна». Похоже, вся деревня — мужчины, женщины, старики и дети всех возрастов — вышла встречать сановных посланцев Небес. Дома, в глинобитных круглых хижинах, крытых пальмовыми листьями, остались лишь тяжелобольные и мертвые.

Приткнулась «на майдани» и церквушка. Крохотная, деревянная, невзрачная, но украшенная, тем не менее, громадным крестом из чистого золота. Но главный, конечно, — «чабан-атаман» с высшим университетским образованием. Вожди и президенты страны, как подметил Док, отличались завидным ростом и телосложением. Наверное, в этом был заложен глубокий смысл и генетическая целесообразность. Замухрышка здесь не имел ни малейших шансов стать лидером и выбиться в люди.

Вот и Навумбу — гигант, красавец мужчина — идеал по африканским меркам. Правда, громадное кольцо в носу и нижней губе несколько портило его. Но это на взгляд европейца. А многочисленные шрамы и густая сеть глубоких морщин на роже только украшали этот образчик державного африканского мужа. Особый шарм вождю придавала седая бородка, заплетенная в тонкую косичку. Голову и плечи покрывала цельная шкура леопарда.

Окружали цезаря десяток вождей рангом пониже. Но все в одинаковых леопардовых накидках и с одинаковыми копьями в руках. Автоматы болтались у них за плечами, и здесь в выборе личного огнестрельного оружия, как заметил Док, уже наблюдалось некое разнообразие. Док отследил и родные «калаши», и американские «эмки», и израильские «узи». Дед между тем начал сеанс чревовещания:

— Леопардовая шкура обязательна для каждого настоящего воина. Она не признак вождя, а символ успешного завершения обряда инициации.[18] Однако убить леопарда нужно копьем, только копьем. Это и у зулусов принято. Но нынешняя африканская молодежь, увы, мельчает. Трусоваты пацаны стали, да и леопардов поубавилось. Так… сейчас я тебя со всеми почестями высаживаю. Дальше действуй по обстоятельствам. Да не дрейфь… Носами тереться необязательно, а с Навумбу можешь общаться на русском.

Денисов вылез неспешно, обошел джип сзади, предупредительно открыл заднюю дверь машины, почтительно поклонился Доку. Тот, выдерживая заданный тон, важно опустил на землю одну ногу, оперся о бедро рукой, тяжело и величественно вынул тело с сиденья и уверенно зашагал к вождю размеренным шагом. Вспомнив наставления Денисова, а именно, раздел о раздувании щек и понтах от души, остановился на полдороге и скомандовал вслух: «Ко мне!»

Наверное, такую команду подавать не следовало, поскольку кошачья охрана его тотчас устроила настоящий дебош. Каждый торопился занять место подле хозяина, а потому вначале возникла толчея и вселенский ор, вернее, рык. А затем и вовсе натуральная драка. Львы и леопарды лупили друг дружку когтистыми лапами, цапали зубами за бока и ляжки. Массовая драка уже переходила во всеобщую свалку, когда Док торопливо и несколько испуганно выкрикнул:

— Лежать! — и добавил растерянно: — Собаки бешеные.

Драка тотчас прекратилась, и хищники послушно улеглись там, где стояли. Только все еще порыкивали и скалили зубы. Толпа и вожди, впрочем, наблюдали сцену в благоговейном молчании и с полным пониманием.

«Чудо, ты где? — мысленно позвал Док. — Встань рядом со мной».

«Я здесь, Док». — Мускулистое тело тотчас коснулось его правой ноги. Так, рука об руку, точнее, нога в ногу, они приблизились к группе вождей. Денисов гордо вышагивал позади неразлучной парочки.

— Приветствую тебя, великий вождь Навумбу! Пусть боги всегда будут благосклонны к тебе, — на чистом туземном провозгласил Док и, слегка склонив голову, протянул диктатору руку.

Навумбу пожал ее с чувством и достоинством, поклонился в ответ.

— Рад приветствовать тебя, великий белый колдун Крыленко, на земле моих предков. И… мне очень приятно, что ты знаешь язык наших отцов.

— Великий белый колдун Крыленко знает языки всех народов, — вставил из-за спины Дока Денисов.

Навумбу молча кивнул, словно и не сомневался в этом, но на лице его промелькнуло, и весьма явственно, недоверие.

«Вот как… — неизвестно почему разозлился Док, который привык читать эмоции в глазах условного противника. — Ну-ка, Чудо, пугни его секунд на десять, не больше. Хочу посмотреть, кто из них обмочится».

Химера тотчас рыкнула беззвучно, и мощная пси-волна накрыла площадь. Обмочились только дети и некоторые старики. Вожди и воины достойно выдержали испытание, но кольцо в нижней губе вождя задрожало ощутимо, когда челюсть судорожно сползла вниз. Грозные племенные копья воинов опустились и у некоторых бойцов безвольно вывалились из рук.

Док насладился вволю произведенным и ожидаемым эффектом, важно надул щеки и процедил:

— Теперь ты веришь, великий вождь, что я владею языками всех народов?

Навумбу захлопнул рот, поднял копье на уровень груди и… И ответил. Ответил на русском языке, так что теперь челюсть отвисла у Дока.

— Это было пси-воздействие, — сказал вождь спокойно и уверенно. — А еще я вижу, что тебе удалось приручить химеру. Это не удавалось никому в мире. Да никто в мире, кроме сталкеров чернобыльской Зоны, ее и в глаза не видел.

— Я не приручаюсь, — сердито ответила за Дока Чудо. — Я — кошка, которая гуляет сама по себе.

Пауза, которая повисла в воздухе, была воистину достойна великих актеров. Но каждый думал о своем. Атмосферу разрядил мудрый, тертый, всезнающий Денисов.

— Да, Навумбу, это действительно химера из чернобыльской Зоны, которую никто в мире в глаза не видел, — тоже на русском сказал Дед. — А ты вот видишь. И народ твой видит — в последний, смею заверить, раз. А великий белый колдун Крыленко в самом деле сталкер. Лучший из всех сталкеров. Великий сталкер! Если ты знаешь о химерах, то должен знать и о контролерах. Они — истинные хозяева Зоны, и именно они послали к тебе сталкера Крыленко. — Он выдержал еще одну многозначительную паузу, затем вопросил решительно: — Так что, Навумбу, мы уже уходим или будем договариваться?

Вождь пристально посмотрел Доку в глаза, и они долго стояли так, словно боксеры на ринге перед началом поединка. Первым опустил глаза Навумбу, постоял еще немного в раздумье и наконец произнес тихо, но явственно на родном языке овембумбу:

— Да, будем говорить. Думаю, мы договоримся. И, пожалуйста, я слышал, что химера может становиться невидимой. Если это не трудно… Можно посмотреть?

— К вашим услугам, сколько угодно, — буркнула Чудо и исчезла.

Процесс переговоров много времени не занял. Они все: Док, Денисов, Навумбу и несколько приближенных и доверенных вождей прошли в Дом мужчин, где чинно расселись на циновках. Закурили… Кто глиняную трубку, кто сигару, кто «Капитана Блэка». Денисов коротко и доходчиво изложил суть проблемы и просьбу Дока. Объяснил, почему с предложением сотрудничества обратились именно к Навумбу. Откровенно объяснил. Потом обрисовал все выгоды, особо нажимая на заинтересованность обеих сторон в абсолютном невмешательстве со стороны кого бы то ни было: американцев, юаровцев, россиян, англичан. «Всех посылаем на х… и, если нужно, мочим без разбору», — как образно выразился Дед.

Затем спустились в подвал, где натужно пыхтел дизель-генератор, обеспечивая электроэнергией три кондиционера, два холодильника, лампы освещения, телевизор, тюнер и прочие блага современной техники. Тут Док не удержался от хвастливой и, в принципе, ненужной демонстрации. Но… не удержался. Вначале достал из кармана «лампочку», подвесил ее в воздухе. Затем выключил генератор: свет в подвале, конечно, погас. При свете «лампочки» грубо выдрал из коробки провод, двумя движениями лезвия вакидзаси зачистил концы. Достал из кармана «конденсатор» в полиэтиленовом пакете, спросил требовательно: «Скотч или изоляционная лента есть?» Один из младших вождей метнулся куда-то и через минуту вернулся с мотком скотча в руке. Док приложил зачищенные концы к конденсатору. И… Да будет свет! Тотчас зажглись лампы освещения, затарахтел холодильник. Он еще закрепил концы провода на «конденсаторе» несколькими витками ленты, бережно положил его на крышку генератора. Пояснил наконец:

— Вот это электростанция, в качестве платы за рудник. Сколько у тебя дизелей, Навумбу?

— Не знаю, — пожал плечами вождь, — много…

— Часто ломаются?

— Да, но у меня хороший инженер.

— А с топливом проблемы есть?

Навумбу замялся, но ответил откровенно и на русском:

— Если честно, то есть проблемы. Очень дорого нам солярка обходится. Нам вообще дешево ничего не продают. И каждая сволочь норовит всучить некачественный товар. Дерьмо, проще говоря. Пару таких торговцев мои воины зажарили на медленном огне и… И сожрали без соли. Так у нас принято. Но все равно так и норовят сунуть э… как это… О! Фуфло! Особенно китайцы.

— Так вот! — Док многозначительно поднял указательный палец вверх. — Я фуфлом не торгую. Одна такая станция обеспечит электроснабжение всех твоих приборов. Абсолютно всех! Для нее не нужно никакого топлива, и работать она будет… Ну, если не вечно, то твоим детям и внукам точно хватит. А за рудник я предлагаю тебе две. Две электростанции! Они заменят тебе Ассуанскую ГЭС. И ни у кого в Африке — да что там в Африке! — ни у кого в мире нет и не будет ничего подобного! Ну что, по рукам? — Он протянул вождю открытую ладонь.

Навумбу помедлил немного и решительно вложил в ладонь Дока свою крепкую руку.

— И никакой он не отморозок, — шепнул Док Денисову на выходе из подвала, — нормальный мужик.

— Ага, нормальный, — иронично хмыкнул Дед, — только сожрать может без соли и в буквальном смысле. Ну, теперь пошли смотреть шоу и дегустировать шедевры местной кухни.

Шоу на открытом воздухе удалось на славу! В качестве стола и стульев служили расстеленные циновки. И когда высокопоставленные гости вышли из Дома мужчин, стол был уже накрыт. Видимо, Навумбу сделал знак своим поданным, что празднество состоится. Местные «шедевры» разнообразием, как было на трапезе у президента Суареша, не радовали. Хотя десятка два блюд, в основном мясных, Док насчитал. Но подавались и овощные рагу из батата, маиса, маниоки. Дед, как всегда, подсказывал, что из чего делается и что с чем едят. Только сейчас он делал это не стесняясь и громко нахваливая каждое кулинарное изделие. Химера возлежала рядом с Доком, но ничего не ела и мирно дремала — притомилась.

Пили преимущественно водку — сержант Роналду притащил из машины целый ящик, и вожди, как выяснилось, очень ее уважают. Но и местный алкогольный напиток «тимбо» Док попробовал. Вроде ничего особенного, слабенький, крепче пива на пару градусов. Однако голова после него пошла кругом, так что Док едва сам не ринулся в вихрь неистовой пляски. А плясали полуголые парни и девицы лихо. Под бой многочисленных и разнообразных барабанов, вой деревянных труб и сопилок они выписывали перед ними такие па и так вертели задами, что только держись. В конце концов допились до того, что свет в глазах померк. Очнулся Док только утром, на циновке, в какой-то хижине, с дикой, такой же, как и все вокруг, головной болью.

— Господи, где это я? — Он с трудом разлепил ссохшиеся губы и сжал руками виски.

Слава Богу, Дед сидел рядом на плетеном коврике и невозмутимо посасывал неизменную сигару. Не промолвив ни слова, он протянул Доку глиняный кувшин с неведомой жидкостью. Док жадно осушил кувшин в несколько глотков, не распробовав даже вкуса. Впрочем, напиток этот напоминал чем-то родной рассол. И полегчало, резко полегчало. Док обрел способность к рассудочной деятельности и даже достал сигарету.

— Вот что я думаю, Серега, — серьезно начал Дед, видимо готовившийся к разговору заранее. — Твой «философский камень», «золотую звезду», данную тебе Зоной, ты должен оставить здесь и доверить мне. Если ты вернешься с ней на Украину и попытаешься делать золото там, из алюминия, тебя очень скоро отследят, накроют и попросту убьют. А «звезду» заберут. Твой Сейфулин, конечно, — один из богатейших и влиятельнейших людей мира, но по сути бандит и действует бандитскими методами. И возможности его почти безграничны, но только там — в Украине, России, Европе и Америке. А здесь… Здесь он — говно! Как и в твоей Зоне! Если его люди кинутся сюда, да и не только его люди, то любого, кто попытается сунуть свой нос в твои дела, я отслежу, как только он переступит порог отеля «Амбасадор». И мимо «Амбасадора» чужестранец никак не пройдет. А на родину его отправят уже в цинковом гробу. Вот так. А я потихоньку налажу здесь производство. Один КамАЗ? Тут и грузовик не нужен. Полтонны золота в месяц? Тьфу. Ну и львов, конечно, кормить нужно. Общий присмотр, так сказать. Поэтому возвращайся на Украину вместе с химерой и вертись там. А тут мы присмотрим.

— Спасибо, Дед, — растроганно протянул Док. — Я согласен с тобой полностью, только стеснялся предложить и… вопрос деликатный… Сколько я должен за твои услуги?

Денисов вздохнул огорченно, покачал седой головой.

— Эх, Серега, ничего-то ты не понял. Да не нужны мне твои деньги. У меня их, зеленых, и так достаточно — в швейцарских банках. А наследников у меня нет, и в могилу я их с собой не заберу. Это я должен тебя благодарить. Помнишь, как ты сказал: «Какая разница, где валяться в гамаке и жрать водку, — что в России, что в Африке». А разница, Серега, есть. Но я, дурак старый, только сейчас это понял, хотя мне уже за семьдесят. Там, в России, я на хрен никому не нужен. Сдохну — даже кошка не заплачет. А здесь, в Африке, я значимый, уважаемый и, главное, нужный человек! Так что… давай, дуй обратно в столицу. Сержант вас проводит. В Лаунде тебя сразу найдет Альберт Фигу. Он обслуживает торговые интересы королевской семьи. Человек НАШЕГО КРУГА. Пакет документов по организации Международной промышленной золото- и алмазодобывающей корпорации «Крыленко энд компани» он уже подготовил. Тебе осталось только поставить свою подпись. Он, Фигу, будет твоим торговым представителем здесь, в Африке. И поверь, лучшего ты не найдешь. А первую партию товара мы готовы отправить уже через две недели.

— Дед! — восхищенно ахнул Док. — У меня только один вопрос: когда ты все успеваешь?

— Хочешь жить — умей вертеться, — хмыкнул Денисов. — Все просто, внучек. Связи и, главное, репутация. А от репутации напрямую зависит авторитет. В любом кругу!

— Спасибо, Дед! Что ж, не будем откладывать в долгий ящик. Надеюсь, спутник и здесь, в глуши, ловит сигнал.

Док достал мобильный телефон, по памяти набрал номер. Связь работала! Три гудка — и вызов приняли. Для такого человека, как Сейфулин, время приема рекордное.

— Добрый день, Равиль Ренатович! Впрочем, извините, для вас скорее добрый вечер.

— И вам того же, Сергей Николаевич, рад вас слышать.

— Равиль Ренатович, вы даете гарантию, что наши телефоны не прослушиваются?

Сейфулин обиженно вздохнул в трубку:

— Сергей Николаевич, я же говорил: компания мобильной связи принадлежит мне. Сейчас вы звоните на мой, эксклюзивно мой номер. Его невозможно прослушать — три степени защиты.

«Ой, ой, ой, — иронично подметил Док, — эксклюзивно… три степени защиты… нахватался умных слов… Ну-ка, попробую опустить тебя на землю грешную и посмотрю, как ты это воспримешь».

— Равиль Ренатович, вы знаете, в английском и португальском языках, на которых я преимущественно общаюсь, в обращении отчества нет. Да и я по славянским параметрам человек достаточно простой. Потому предлагаю без брудершафта перейти на «ты». Мне, если честно, так будет легче общаться. А на брудершафт, надеюсь, выпьем, обязательно выпьем, но позже.

Сейфулин коротко хохотнул в трубку. Это Доку понравилось — прошел Равиль Ренатович тест «на вшивость».

— Согласен, давай на «ты», и водки, конечно, выпьем на брудершафт.

— ОК! Теперь слушай меня внимательно, Равиль.

Дальше их диалог покатился как по маслу. И Док в который уже раз с внутренним удовлетворением, нет, скорее с искренним удовольствием, отметил про себя, что попадает в этой чуждой ему среде Внешнего Мира на людей, которых понимает с полуслова и которые его, Дока, понимают с полуслова. Прав был Денисов. Существует этот НАШ КРУГ, и если ты нашел его, то вращаться в нем легко и просто.

— Первую партию товара, полтонны для начала, мы собираемся отправить через две недели. Готов принять?

— Конечно, всегда готов. Ждем в Севастополе, на моих пирсах.

— Товар пойдет под видом алюминиевых слитков.

— В этом нет необходимости. Золото примем согласно международным торговым законам. Я владею компанией, которая имеет все лицензии и права на торговлю золотом.

— Это у тебя нет необходимости, что очень хорошо. Я и не сомневался, что у тебя есть все нужные разрешения и у себя, в Украине, ты царь и бог. Только обстоятельства, в которых оказалась моя компания, я тебе излагал. Мне сначала нужно вывезти товар отсюда, из Африки. Потому золотые слитки, покрашенные «серебрянкой», уйдут по всем документам и фактурам под видом алюминиевых слямбов. Вам останется только смыть краску и расплатиться по счетам. Дальше делайте что угодно.

— Понял, нет вопросов, Серега.

«Вот… уже наладился и интимно-дружеский языковый контакт, — хмыкнул Док, — дальше катимся по этой лыжне. А как, интересно, имя „Равиль“ склоняется или уменьшается в интимной беседе? Рав? Рава? Равильчик? Равулик? А… идем на ощупь».

— Рава, меня гораздо больше волнует другое.

— Ну?

— Оптическое стекло. Ты же понимаешь, что… — Док выдержал достойную многозначительную паузу. — Если мы работаем по этой теме, то вступаем в прямую конкуренцию с «Де Бирс».[19] Дело даже не в количестве алмазов, а в их качестве. Таких камней, которые может поставить наша компания, у «Де Бирс» никогда не было и никогда не будет. Я уверен, твои эксперты уже установили это и ты понял, о чем идет… хм… базар. Но это, возможно, война за мировой рынок. Мы к ней готовы. А ты готов?

Сейфулин выдержал ответную, не менее достойную и многозначительную паузу.

— Да, Серега, я все прекрасно понял. Скажу больше… — Сейфулин кашлянул решительно. — Я давно мечтал вставить х… в задницу одной из мировых компаний. Теперь, благодаря тебе, представилась отличная возможность. И мои люди уже работают по всем направлениям. Ты, главное, не подведи. С моей стороны кидалова не будет — клык даю. Но и с твоей стороны…

— И с моей стороны кидалова не будет. Я, вернее, моя компания, отвечает за базар от первого до последнего слова. Вместе с первой партией золота придет и первая партия алмазов. Уже ограненных алмазов. Бриллиантов… ну, ты понял… Я лично буду контролировать в Севастополе процесс. Там и хлопнем на брудершафт. И еще… Моя компания желает купить парочку нефтяных и газовых месторождений в России. Как с этим, поможешь?

— Без проблем. Отработаем и эту тему. Можно купить и в Азербайджане, и в Казахстане, и в Узбекистане. Там даже проще. Но все равно — без проблем.

— О'кей, Рава. Давай, до встречи!

— Давай, братишка, работай!

«Рановато я стал тебе „братишкой“, — саркастично отметил Док. — Но посмотрим, посмотрим… Время покажет».