Кодекс дуэлянта. Книга 4

Глава 25

Ветер, пронизанный миллионами миров, хлестал по лицу, но я чувствовал его лишь как легкое дуновение. Под нами, в пустоте, мерцали и гасли целые вселенные, рождались и умирали звезды. На спине хронозверя, чья шкура переливалась всеми цветами радуги, я летел сквозь междумирье, сквозь саму ткань реальности.

Ощущение было сродни падению в бесконечность, но без страха. Вместо этого, внутри меня бушевало торжество. Я добился этого. Добрался до портала, погрузился в бездну и перешел через портал.

Хронозверь, мой невольный спутник, рвался вперед, его мускулы играли под моей рукой. В каждом его движении чувствовалась сила, что могла разорвать на части вселенную. Но он был послушен, подчинялся моей воле. Мы были единым целым, два охотника, мчащихся к своей добыче.

Добираясь до своего мира, я все время думал о разном, но эти мысли неизменно приводили меня только к одному — человеку в черном, что пробил каменные слои и выпустил на волю силу, что разрушил мое поместье, что покусился на все, что у меня было. Настоящий безумец. Этому парню точно место в психушке, в отличие от, скажем, художника Абрахама Анисимова.

Вспомнив Анисимова, я вдруг задумался. Кто он такой? И почему человек в черном его убил? Чего он так боялся, что проник в психиатрическую больницу ночью и уничтожил художника? Ведь он был абсолютно безобиден. Да, не в себе, но что он мог сделать такого плохо человеку в черном? Одни записи Абрахама чего стоят.

И я вновь задумался. Вспомнилась одна из записей, которую я успел прочитать, когда листал его дневник — она мне показалась особенно нелепой и странной.

«Я слишком стар, но никто не верит мне! Никто не видит этого!». Именно так она гласила.

И едва я проговорил ее про себя, как меня словно ударило током.

Ведь Анисимов не врал! Он и в самом деле стар. По количеству лет он почти старик, но никто не видел этого и не верил ему, потому что выглядел он вполне себе молодо. Точно так же, как и человек в черном. Потому что Анисимов тоже работал в той шахте вместе с ним. И тоже видел то, что видел человек в черном. Но в отличие от своего знакомого его сумасшедшие не было таким радикальным. Он свихнулся тихо, стал рисовать картины, выплескивая все свои внутренние переживания на них.

А вот человек в черном захотел власти. И потому пропал с радаров, набираясь магических знаний по всему свету.

Человека в черном и Абрахама объединяло одно — они были наделены определенной сверхъестественной силой, которую обнаружили в шахте. И они знали об этом. Но еще они знали не только то, что имеют силу, но и что имеют слабые места. Анисимов знал, как можно уничтожить человека в черном и потому тот его уничтожил, едва вернулся на родину.

Это озарение заставило меня еще сильнее вжаться в хронозверя. Быстрее! Нам нужно как можно скорей добраться до дома, чтобы найти там дневник Анимисова. Возможно, в нем еще есть ответ на главный вопрос — как уничтожить человека в черном.

Нужно как можно скорее возвращаться в свой мир, чтобы раздобыть дневник Анисимова. Правда это будет сложно — человек в черном разрушил поместье, в одной из комнат которого и лежал дневник.

Хронозверь под ногами дернулся, и помчал быстрей. Я увидел впереди яркий свет — это был портал в наш мир. Сердце забилось чаще. Я сжал кулаки, понимая, что там может ждать все, что угодно — ловушка, засада, враг.

Хронозверь издал пронзительный рык, подлетел к порталу и одним мощным рывком сбросил меня с себя точно в центр прохода между мирами.

Я почувствовал, как сила тянет меня вверх, будто невидимая рука вытаскивает меня из болота. Тело загудело, словно набитое пчелами, и стало вдруг тяжелым, как камень. В ушах зашумело, глаза начали слезиться. Я с трудом открыл их и увидел перед собой ослепительный свет, который заставил сощуриться.

А потом все вновь приобрело знакомые цвета и формы. Я был дома.

Не теряя ни секунды, я подскочил, выхватил оружие. Но Гневана видно не было. Только разрушенное поместье, дымящиеся руины, камни и обломки деревянных досок. Я невольно сжал кулаки.

Но где же Гневан?

Я глянул на башню. Она по-прежнему была на месте. Двери были распахнуты. И я все понял. Пытаясь понять, что стало причиной остановки потока силы, он спустился вниз. Наверняка сейчас создает магические конструкты вокруг нашей затычки, которую мы создали на ходу. А значит времени у меня чертовски мало.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багряные и фиолетовые тона, когда я побежал к руинам своего поместья. Оно было уничтожено огнем, но некоторые стены еще держались, образуя грустные скелеты бывшей роскоши. В воздухе витал запах гари и пыли, а ветер носил обрывки обоев и штор. Я знал, что именно здесь, среди развалин, я могу найти ответ.

Я пробрался через кучу камней, которая когда-то была прихожей, присмотрелся. Ориентируясь на стены, понял, где примерно должен находиться мой кабинет — именно там я оставил дневник. Двинул туда.

К счастью мне повезло. Эта часть поместья осталась целой из-за того, что на нее упала основная стена и собой закрыла комнату. Согнувшись, я пробрался внутрь.

Стены были черными от сажи, а потолок провис от жара. Я ощупывал стены, ища какой-нибудь уцелевший шкаф или ящик, но все было разрушено — магическая сила не уничтожила стены, но вот с мебелью позабавилась вволю.

Под кучей разбитого в мелкую щепку дерева я нашел разорванный коврик с персидским узором. Он был любимым предметом моей матери, она часами проводила времени за вышивкой этого узора. Теперь он был покрыт пылью и сажей, и от него пахло горечью.

Я с нежностью отодвинул доску и увидел разбитый фарфоровый вазон с сухой лианой, что стояла на окне кабинета. Теперь вазон был разбит вдребезги, а лиана превратилась в бесформенную груду разорванных стеблей.

Каждая найденная вещь усиливала боль от утраты, но я не останавливался. Я продолжал отбрасывать доски и камни, и знал, что где-то здесь, под этой кучей мусора, лежит ответ, который может уничтожить человека в черном.

И вот, в глубине комнаты, под кучей осыпавшейся штукатурки, я увидел его. Небольшой, кожаный дневник. Он был немного обгоревший, но еще целый. Я поднял его и открыл. Страницы были пожелтевшими, но чернила еще не выцвели.

Сердце мое забилось сильней.

Я принялся лихорадочно листать его и читать записи, перепрыгивая с одной на другую. Хаотичность его мыслей заставляла нервничать — да чтобы все это разобрать нужно потратить не один вечер вдумчивого медленного чтения!

Мои мысли прервал шум, раздавшийся снаружи. Я осторожно выглянул наружу и увидел, что из башни выходит человек в черном. Первым моим желанием было выбежать наружу и вступить в бой. Но я понимал, что едва ли смогу что-то ему противопоставить, поэтому с трудом сдержал свой позыв. И притаился, внимательно следя за тем, что же делает Гневан.

А он создавал конструкт. Кажется, он понял причину отсутствия потока силы и теперь создавал что-то вроде магического контура, через которых хотел воздействовать на нашу «пробку». Вполне неплохое решение, надо признать.

Гневан ходил долго, плел запутанные заклятия, потом вновь скрылся в башне. Я собрался уже было вновь начать листать дневник, как раздался еще один шорох, теперь совсем близко.

Я напрягся, выхватил пистолет, готовый пальнуть во врага. Но вдруг увидел, как небольшая створка в стене отходит в сторону из черноты квадрата на меня выглядывает знакомое лицо.

— Дарья!

— Саша!

Это была моя сестра.

— Ты как там…

— Давай сюда! — махнула она мне рукой. — Потом все объясню. Тут, снаружи, опасно.

Девушка вновь скрылась в черноте прохода, и я последовал за ней.

Холодный, сырой воздух ударил в лицо. Мы прошли темный и тесный коридор, спустились по скрипучей деревянной лестнице куда-то вниз. В узком проходе, освещаемом лишь тусклым светом факела, было душно и пахло плесенью.

— Что это за тайный ход такой? — прошептал я, оглядываясь.

— Лисенок показала, представляешь? Я и сама не знала, что у нас в доме есть такое место! А эти ходы оказывается раньше использовали прислуги, чтобы разносить завтраки по комнатам и уносить грязную одежду в прачечную.

— Все успели спастись? — спросил я.

— Все, — кивнула Дарья и я облегченно выдохнул. — Мы быстро спрятались в каменном винном подвале, когда этот черный разбушевался. Кстати, кто он вообще такой и что ему нужно от нас?

— Он — черный маг, и ему нужна наша башня, точнее ее сила.

— А ничего он больше не хочет⁈ — проворчала сестра.

Мы прошли коридорчик, уставленный бутылками, и оказались в просторном помещении.

— Славия! Агнета! Лисенок! И Босх тут!

— Ох, Шпагин! Не наступай мне на мозоли! Никогда еще клехи не прятались от врага! Позор мне старому на мои седины, в хвост их и в гриву!

— Александр! — едва меня увидели мои друзья, как тут же принялись обнимать.

— Мы думали, что с тобой беда! — честно призналась Славия.

— Я тоже так думал, — улыбнулся я. — Но благодаря Агнете…

Я кивнул на девушку. Та смущенно улыбнулась.

— Ты создала конструкт, который переместил меня в другой мир. За счет этого я и спасся.

— Я старалась спасти вас любым способом.

— И у тебя это получилось. Спасибо тебе большое за это.

Девушка засмущалась еще больше.

— Шпагин, долго мы тут сидеть будем, в хвост и в гриву? — вмешался в разговор Босх. — Покажи мне цель, отдай приказ — и я умру достойно, как и положено клехам, в бою!

— Боюсь, что так делать я пока не буду! — улыбнулся я. — Потому что твоя смерть будет бесполезной.

— А что же тогда делать? — удивился Босх.

— Читать вот это, — я показал всем собравшимся тетрадь.

— Что это такое? — спросила Славия.

— Дневник одного безумного художника, в котором есть ответы на то, как уничтожить человека в черном. По крайней мере, я на это надеюсь.

Все непонимающе уставились на тетрадь.

— Долго объяснять, — отмахнулся я.

И сел поближе к свету, чтобы лучше было видно. Погрузился в чтение.

В основном это были отрывочные записи обо всем — о городе, о еде, о книгах. Много слов было посвящено живописи, Абрахам Анисимов очень трепетно относился к этому виду искусства и с удовольствием описывал цвета и краски, переживания по поводу картин и зарисовок. Читать это было интересно, но сейчас это никак не помогало нам. Уже отчаявшись что-то найти, я перелистнул одну из последних страниц и вдруг наткнулся на довольно любопытную запись, датированную датой — 27 июля, без года.

Мир — это калейдоскоп безумия. Странная, непостижимая мозаика из несогласованных частей, где каждый кусочек стремится занять все пространство, а затем — с треском разбиться, чтобы начать всё сначала. Я наблюдаю за этим завораживающим танцем уже много лет, сквозь пелену своего собственного, все более сгущающегося безумия.

Сегодня я, как обычно, блуждал по улицам, а в голове снова вспыхнула мысль, которая уже давно грызет мои мозги: неужели это действительно так? Неужели Черная Сила настолько огромна, что ее невозможно уничтожить? Ведь это же просто логично! Она — сама суть разрушения, хаоса, она пропитывает все сущее, она — вездесущая, как воздух, который мы вдыхаем. И значит непобедима.

Люди, ослепленные жаждой власти, бросаются в бой, мечтая о триумфе тьмы над светом. Черная Сила лишь смеется над их наивностью, отражая их желания, подобно тому, как пуля отскакивает от стены. Она не может быть убита, она может быть лишь отброшена, но не уничтожена.

Я понимаю это, я чувствую это в своих костях, в своем теле, в своей душе. Я вижу ее в каждом шелесте ветра, в каждом мрачном закате, в каждом скрипе старой двери. Она везде. Она — часть вселенной, как звезды и галактики, как ветер и дождь.

И что же делать? Как борьба с таким врагом? Разве не глупо пытаться победить неизбежное?

Но есть одна сила, которая может ее победить. И ее имя — время.

Время, это великий уравнитель, это мощнейшая сила, способная разрушить любое здание, любую империю, любой миф.

Именно время ослабляет Черную Силу. Время делает ее более хрупкой, более неустойчивой. Время заставляет ее увядать, как все в этом мире.

Не зря говорят, что время вечно. В этой неумолимой войне противоположностей — время на стороне света. Время — это та уязвимость, которая делает Черную Силу не всемогущей.

Поэтому, я жду. Я жду, пока время сделает свою работу. Я жду, пока Черная Сила погаснет, как угасает звезда.

Но не думайте, что я беспомощен. Я собираю знания, как пыль, как песок, как все, что может быть поглощено времени. Я собираю знания о Черной Силе, о ее уязвимостях, о ее страхах.

Ведь даже Черная Сила боится времени. Она не хочет умирать. И я буду ждать, пока она не сделает свой последний вздох.

Время…

Я задумался. Всю эту запись Абрахама можно было отнести к его игре больного воображения, если бы не одна деталь. Он упоминал некую Черную Силу. И я не сомневался, что именно он под ней подразумевал. Черная Сила — это именно то, что сделало таким Гневана. И Анисимов настаивал на том, что именно временем и только им можно ее победить.

Время…

Как же я могу это использовать? Создать машину времени? Конечно же, нет, такое мне не под силу. Да едва ли вообще кому-то под силу. Только если…

Я аж подпрыгнул от пронзившей мой мозг идеи.

— Шпагин, придумал? — выдохнул Босх, видя мое оживление.

— Придумал, — кивнул я.

И обратился к Славии:

— Нам нужно проникнуть в башню. Прямо сейчас!

— Александр, я иду с тобой! — тут же воскликнула Дарья.

И не успел я ей возразить, как Агнета добавила:

— Я тоже!

— А я тем более, в хвост и в гриву! Устал мариноваться в этом подвале среди бутылок, которые, и выпито то не дают! — клех с укором глянул на Лисенка.

— Мы идем все вместе, — сказал Дарья.

— Хорошо, — после паузы ответил я.

Помощь в этом деле мне и в самом деле не помешала бы.