Код Заражения

Глава 14. Город зомби

08.06.2026.

Макс

Спустившись на пару этажей, я обнаружил заражённую на площадке с запертыми квартирами. Именно там, где, по словам сестры, она её обездвижила.

Высокая фигура женщины в залитой багровой кровью ночнушке застыла перед электрощитом со счётчиками и никак не реагировала на моё появление. Седые волосы, сбитые в колтун и забрызганные кровью, обрамляли осунувшееся лицо. В трясущейся руке плясал длинный нож, выглядевший так, словно побывавший в руках забойщика скотины.

Курок ружья щёлкнул, и стволы коснулись головы зомбячки.

Если выстрелить в подъезде – можно оглохнуть, – промелькнуло в голове. Услышав шаги сверху, я скосил взгляд на лестницу. Там показались Алёнка с Ванюшкой.

– Не стреляй! Шум привлечёт кого-нибудь попроворнее этой старой мымры, – предупредила Алёнка, прикрывая глаза мальчонке и спускаясь ниже.

– Я же сказал: сидите на крыше, пока я всё не проверю!

– Братишка, а что там высиживать? Я же говорила, когда домой моталась: кроме неё, в подъезде никого не встретила. Да и не чувствую я здесь больше никого. А на эту патроны не трать, она больше не дёрнется.

– Что-то не верится. А точно не дёрнется?

– Точно. И даже не спрашивай, как я это сделала, – попросила сестра, но тут же начала сама рассказывать: – Я очень испугалась, когда она на меня кинулась. А затем заметила кое-что и решила попробовать. Пока она торкала ножом, пытаясь достать меня на лестнице, я с перепугу соединила две необычные тёмные нити, идущих от её головы. После этого она замерла, будто выключенная.

– Опять твои нити. Как-то не верится. Почему я их не вижу?

– Не знаю. Но мы с Ванюшкой видим.

– Ладно, потом разберёмся, – проговорил я и пошёл вперёд, не спуская глаз с замершей зомбячки.

Мы осторожно спускались вниз. Датчики движения то и дело оживляли освещение на этажах. Две квартиры были распахнуты настежь, и я старался как можно быстрее проскочить мимо, уводя за собой сестру с пацанёнком. Вестибюль подъезда встретил одинокой люминесцентной лампой, судорожно моргающей в разбитом плафоне.

Приказав сестре ждать за дверью, я выскользнул наружу и огляделся. Убедившись в отсутствии опасности, вернулся. Вместе мы пересекли пустую стоянку и детский городок, где тревожно скрипели забрызганные кровью качели.

Едва заживший укус на ноге напомнил о себе, когда мы спускались по травянистому склону косогора. Рана зачесалась, но боли не было. Обычно так бывает после снятия швов.

Сейчас укус выглядел так, словно его нанесли не позавчера, а полмесяца назад. В это сложно поверить, но белобрысый мальчонка, цепко державшийся за руку сестры, явно что-то сделал. Мне казалось, что даже прежние силы вернулись.

Пройдя вдоль велосипедной дорожки, мы вышли к дороге, ведущей из микрорайона. Алёнка резко остановилась, и в её глазах мелькнула растерянность.

– Что такое? – спросил я, мгновенно насторожившись.

– Там, – ответила сестрёнка и указала в сторону проклятого виадука, из-под которого до сих пор курился дымок.

Несмотря на расстояние в несколько сотен метров, были отчётливо видны раздавленные танком груды трупов заражённых, образующие на асфальте жуткую кровавую кляксу.

– Что там? Я не вижу никакого движения, – сказал я, на всякий случай упирая приклад ружья в плечо.

– Кажется, я понимаю, откуда берутся эти призрачные нити. Там на мосту, сейчас огромный клубок шевелится. Это жутко, но почему-то притягательно.

– Не смотри! – Схватив сестру за руку, я потянул за собой. – Неизвестно насколько это опасно.

Алёна с трудом отвела взгляд и согласно закивала.

Мы шли вдоль той самой дороги, что выныривала из-под виадука. Многие машины, замершие в пробке, были открыты. Я порывался проверить, не остались ли в одной из них ключи, но тут же одёргивал себя: из-за плотного затора мы всё равно не смогли бы выбраться на машине.

Пройдя около двух километров, наткнулись на место страшной автокатастрофы. Стало понятно, почему в природной ложбине скопилось столько машин. По непонятным причинам во встречный поток влетел тяжёлый самосвал, смявший и протаранивший несколько десятков автомобилей. Затем он перевернулся, вывалив на дорогу гору песка, из-под которой едва торчал зад легковушки.

Обойдя место аварии, мы продолжили продвигаться по совершенно пустой дороге. Минут через пятнадцать, дошли до перекрёстка и услышали мерное рычание двигателя.

– Спрячьтесь вон туда, – приказал я сестре, указывая на раскидистый куст сирени, торчащий из высокого бурьяна. – Сидите тихо, а я посмотрю, кто едет.

Как только Алёнка с Ванюшкой скрылись в кустах, из-за поворота выехал БТР-70, очень похожий на тот, что пытался помочь отбиться танку. Не доехав двадцати метров, он остановился, и в мою сторону повернулся раструб КПВТ. Послышался лязг люка десантного отделения, и оттуда ловко выбрался высокий десантник в бронежилете, голубом берете, с автоматом наперевес.

– Кто такой? – грозно спросил он, целясь в грудь.

– Старший сержант Воронцов, – ответил я и, во избежание недоразумений, убрал руку с ремня, висевшей на плече двустволки.

– Что ты здесь делаешь, Воронцов?

– Гуляю. Разве не видно?

– Один?

– Нет, в кустах сестра с племянником.

– Пусть выйдут, – приказал десантник, и ствол КПВТ нацелился на сирень.

– Алёна, выходите. Только медленно.

Когда сестра с Ванюшкой показались, десантник опустил автомат и быстро замахал рукой.

– Давайте всё в БТР! Только быстро, в километре отсюда мы видели большую толпу бешеных. Минут через десять они будут здесь.

Оказавшись внутри бронемашины, я заметил лейтенантские погоны на широких плечах здоровяка. Привычно окинув взглядом десантное отделение, увидел пустые патронные короба. Лента в лотке подачи боеприпасов отсутствовала. Зато на полу валялись стреляные гильзы и виднелись подсохшие капли крови. Как только я пристегнул ремнями сестру с Ванюшкой, БТР тронулся и неспешно покатил по пустой дороге.

– Вы откуда здесь? – тут же спросил лейтенант и, широко улыбнувшись, протянул Ванюшке шоколадку, выуженную из разгрузки.

– Жили недалеко от станции метро «Пионерская», – начал я, но тут же был прерван Алёной.

Она зачем-то отобрала у ребёнка шоколадку и гневно сверкнула глазами на десантника.

– Ему нельзя много сладкого. Ванюшка сегодня уже две штуки схомячил.

Оглядывающийся по сторонам Ванюшка захлопал глазками, всем своим видом показывая, что это неправда. Лейтенант нервно хохотнул.

– Красавица, в такое время, как сейчас, детям нужно давать сладкое, чтобы они хоть на две минуты могли отвлечься от этого дурдома, – изрёк лейтенант, а затем выудил из разгрузки ещё одну шоколадку и протянул её Алёне. – Тебе, красавица, тоже не помешает. Дай сынишке хоть половинку, пусть порадуется.

– Он не мой сын! – возмутилась Алёнка, и её испепеляющий взгляд обжёг офицера десантника, осмелившегося предположить подобное.

– Не понял, – проговорил лейтенант, резко становясь серьёзным и уставившись мне в глаза. – Сержант Воронцов, ты же сказал, что он твой племянник?

– Лейтенант, не придирайся. Тебе чего, надо было на дороге объяснять? Мальчонку нам отдала заражённая мать.

– Да нет, всё нормально. Только в дальнейшем говори всё как есть. Не люблю, когда врут и недоговаривают. Для этого у нас генералы в штабах сидят, – нервно пробухтел десантник.

В этот момент я понял, что сболтнул при мальчонке лишнего, про его мать, и посмотрел на Ванюшку, который, не обращая на нас внимания, принялся увлечённо поглощать шоколадку, всё же переданную ему сестрой.

– Хорошо, лейтенант, впредь буду честным. Но сначала скажи-ка, куда мы путь держим? – спросил я и попытался выглянуть из стрелкового окошечка.

– По рации передали, что карантинный периметр перенесли далеко за МКАД. Мы с мехводом сейчас направимся в пункт передислокации, сестру с ребёнком можем закинуть в лагерь беженцев. Тракторист сказал, что знает, где находится ближайший.

– Не, лейтенант, так не пойдёт. Нам с сестрой в другое место надо попасть. Если можно, на повороте перед въездом в густую застройку высади нас.

– Воронцов, а вот здесь я не понял. У тебя лычки старшего сержанта на погонах. Ты что, разве не на службе или дезертир? – с явной претензией начал десантник.

– Извини, лейтенант, но такая байда со мной не прокатит. Я своё отслужил. Недавно демобилизован по ранению и сейчас буду заниматься спасением своих родных, – проговорил я напряжённо и как бы невзначай положил руку на ложе лежащей на коленях двустволки.

– Старший сержант Воронцов, а ты не охренел часом? Ты видел, что вокруг творится? Сейчас в армии каждый штык на счету! – зло прошипел лейтенант и уставился в глаза.

– Ага, конечно. Если каждый штык на счету, то на хрена вчера несколько батальонов десанта скинули на парашютах над центром Москвы? Похоже, тот, кто это устроил, эти штыки ни хрена не считает. Извини, летёха, но я больше не хочу быть цифрой в сводках штабистов.

Я видел, что мои слова зацепили молодого лейтенанта. Он оскалился и сжал кулаки.

– Мальчики, а может, вам выдохнуть? – неожиданно предложила Алёнка, прервав тягостное молчание.

Лейтенант перевёл взгляд на неё, и в этт момент БТР резко остановился. Чумазый механик-водитель, как я понял, носящий кличку Тракторист, повернулся к нам.

– Десантура, что будем делать? МКАД на дурака проскочили, но впереди толпа. Кажись, прёт в нашу сторону.

Лейтенант вскочил, плюхнулся в кресло стрелка и развернул башню по курсу.

– Вижу. Давай сворачивай вон в тот проулок и заезжай за бетонный забор, пока зомбаки нас не заметили.

Движок БТРа снова зарычал. Лейтенант командовал, куда ехать, а молоденький водитель умело поворачивал железного коня. Судя по его позывному и уверенным движениям, парень явно деревенский и действовал профессионально.

Я выглядывал в стрелковое окошко и уже через десяток поворотов не смог бы определить, куда мы зарулили. Минут через десять БТР остановился возле заросшего бурьяном, высокого забора, и двигатель замолк.

В наступившей тишине рядом уселся лейтенант, следом присоединился невысокий механик-водитель с шевроном мотострелковых войск на рукаве засаленного танкового бушлата. Они оба как-то странно посмотрели на меня с Алёной, потом лейтенант заговорил:

– Ты упоминал самолёты? Так вот, я с одного из них. Знаешь, сколько ребят осталось из моего взвода?

Я отрицательно покачал головой.

– Да никого не осталось. Только я один… Да и то, жив потому, что стропы парашюта зацепились за барельефы фасада, на уровне четвёртого этажа. Я видел, как моих пацанов разрывала на части остервенелая толпа заражённых. До последнего патрона пытался им помочь, пока не остался висеть бесполезным мешком, вцепившимся в штык-нож.

Лейтенанта нервно передёрнуло.

– Если бы не Тракторист, на своём железном звере, я бы до сих пор там раскачивался на ветру. Сержант, думаешь, я не мечтаю добраться до той суки в генеральских погонах, чей воспалённый мозг изрыгнул гениальный план захвата плацдарма в центре города дивизией ВДВ? Представь себе – нам скормили сказку о каких-то бунтовщиках и сепаратистах, захвативших небольшой сектор в Москве! Я выучил имя генерала Майданова наизусть и поклялся перед пацанами, если выживу, вырву ему кадык голыми руками. Но это не значит, что я стану дезертиром. Так что, давай, сержант, без пререканий. До пункта сбора доберёмся вместе, а там, если служба не по нраву – вольному воля.

Я шумно выдохнул, переводя взгляд с лейтенанта на сосредоточенного механика-водителя, на встревоженную Алёну и, наконец, на разинувшего рот Ванюшу, жадно ловившего каждое непонятное слово.

– Лейтенант, да я не спорю. Просто мне необходимо попасть в один элитный коттеджный посёлок. Там, в подвале, девушка с ребёнком заперты, а сверху несколько красноглазых гуляют. Если не доберусь вовремя, им кранты.

Лейтенант обменялся взглядом с Трактористом, неспешно снял голубой берет и засунул его под разгрузку, словно переваривая услышанное.

– А эта девушка в подвале… она такая же красавица, как твоя сестрёнка? – неожиданно спросил он, расплываясь в лукавой улыбке.

– Да, – коротко подтвердил я.

– Ну что, Тракторист, выручим демобилизованного по ранению героя спецопераций?

В ответ чумазый парень лишь меланхолично кивнул, затем скользнул в кресло стрелка и углубился в изучение окрестностей через окуляры комбинированного прицела.

– Значит, поможете? – с недоверием переспросил я. – Если что, отсюда рукой подать. Километров десять, не больше. Просто подбросьте. Возле дома шатаются несколько заражённых, но с ними я уж как-нибудь сам разберусь.

– Не, сержант, я с тобой пойду. Обидно одно, в этом железном гробу ни единого патрона не осталось. Наш Тракторист вчера, когда один в коробочке остался, весь боекомплект куда-то расстрелял.

– Куда надо было, туда и расстрелял, – пробурчал Тракторист, не прекращая вращать башней БТРа.

Внезапно послышалось шуршание. Алёна извлекла из своей потёртой сумки видавший виды Макарыч и запечатанные пачки патронов.

– Вот, тут у меня немного завалялось, – произнесла она, и я вспомнил рыжего спецназовца на мосту, щедро поделившегося боеприпасом.

– Ой, спасибо, красавица! – искренне поблагодарил лейтенант, принимая бумажные пачки, словно бесценные сокровища. Осмотрев пистолет, он скривился и вернул его обратно. Затем принялся набивать пустой магазин автомата.

Около заборчика мы проторчали часа два. За это время все успели перекусить сухпайком, а молоденький мехвод сбивчиво изложил свою трагическую историю.

Оказалось, это тот самый БТР-70, который мы видели с крыши. Тракторист поведал, как его мотострелковый полк заходил в город с запада вместе с танковым батальоном. Они медленно продвигались, оставляя на ключевых перекрёстках блокпосты. Шли относительно спокойно, методично отстреливая встреченных зомби, пока на колонну не обрушилась колоссальная орда заражённых. Бронетехнику в мгновение ока накрыл живой ковёр тел, после чего электрика начала сходить с ума и периодически вырубаться.

Тракторист утверждал, что его БТРу попросту повезло. Правда, едва он вырвал машину из живого моря зомбаков и отогнал на полкилометра, старший бронемашины, прапорщик совершил роковую ошибку. Он приказал мотострелкам занять позицию у какого-то торгового центра. Причём вместе со спешившимися бойцами, полез на пешеходный переход над дорогой, чтобы попытаться помочь попавшей в окружение колонне.

Позицию на верхотуре мотострелки заняли, но вскоре парней смыло набежавшей волной бешеных. Тракторист отчаянно пытался помочь огнём из КПВТ, но зомби было слишком много.

Мы с Алёной стали свидетелями заключительного акта кровавой бойни, когда единственные из всей колонны, чудом вырвавшиеся танк Т-71 и БТР-70, добрались до злосчастного виадука.

Потом Алёна поведала о наших злоключениях, тактично умолчав о странных нитях, которые она видит на заражённых. Пока она рассказывала, я заметил, что лейтенант не сводит с неё глаз. Сестра ему явно приглянулась.

Когда БТР снова ожил, снаружи донеслись раскаты двух мощных взрывов. Судя по всему, где-то на востоке Москвы рвануло что-то серьёзное. Взрывная волна пронеслась над нами, сорвав ворох свежих листьев с верхушек деревьев.

Немного переждав, тронулись, и уже через десяток минут Тракторист вывел БТР на прямую дорогу до посёлка. Мы с лейтенантом вдвоём устроились сверху на броне, внимательно осматривая каждый поворот, выискивая малейшие признаки присутствия заражённых.

– У тебя в Сирии какой позывной был? – спросил лейтенант, протягивая мне небольшую рацию.

– Шустрый.

– Ясно. А меня ещё в училище Беркутом окрестили.

– Красивая птица.

– Ага. «Птица-парашютист, гадящая с небес на условного противника», – именно так говорил мой инструктор по прыжкам – признался лейтенант и хохотнул.

Пока БТР продвигался вперёд, мы заметили несколько небольших групп заражённых, беспорядочно рыскающих по подмосковным полям и лесополосам. А прямо перед въездом в посёлок мимо пронёсся дальнобойный грузовик без прицепа. Бампер был искорёжен, решётка радиатора погнута, а вся кабина забрызгана кровью. Бородатый водитель отчаянно махал руками и моргал фарами, явно о чём-то предупреждая. Интуиция била тревогу, но я предпочёл промолчать. Нестерпимое желание поскорее добраться до Маши затмило врождённую осторожность.

Сердце бешено колотилось при виде знакомых мест. Шесть лет назад я крался ночью по этой самой дороге, туда, где, как я предполагал, держали взаперти мою девушку. Только тогда я мечтал её выкрасть, а сейчас – спасти.