Князь Китежа

Глава 23

Подруга выглядела так, словно впереди ждала не вечеринка, а прозекторская со вскрытыми трупами. Но вот услужливый лакей с поклоном приоткрыл дверь, и мы оказались в квадратном крытом дворике, крышу которого подпирало четыре колонны.

Меж ними плескалась вода в вымощенном плиткой бассейне, рядом стояли четыре софы и столик с угощениями — фруктами, сырами и винами. На лежанках смиренно разместились уже знакомые нам колдуньи, а компанию им составили субтильного вида атлант с длинными золотыми кудрями и угрюмый эльф в очках и расшитом цветами халате.

В углу сами собой играли гусли и флейта, Эллан аккомпанировала им на арфе, Лелис читала небольшой томик в золоченом переплете, а парни играли в некое подобие го. Между ходами эльф ваял набросок на стоящем подле мольберте, изображая хозяйку в виде античной статуи — то есть, полностью обнаженной.

И это единственное, что хоть как-то попадало под определение разврата, но тогда таковым придется считать творения Рубенса и Да Винчи, а это само по себе глупо. Скорее, здесь шли посиделки изнеженных ленью эстетов, и я был весьма опечален сим прискорбным фактом. Нет, против изнеженных эстетов ничего не имею, но хотелось бы добавить хоть немного азарта и пикантных ноток.

Впрочем, как говорится — лиха беда начала.

— Добро пожаловать, Фрида, — сказала хозяйка, и при нашем появлении гости встали и с почтением поклонились. — Представишь нам своих друзей?

— Граф Савелий Раков, послушник Тьмы. Ярослава — полудница Света. Айка — лешачиха стихии природы.

— Природы? — эльф подался вперед и приподнял очки. — Никогда не слышал о такой магии.

— Потому что это не совсем стихия, — смиренно молвила рогатая. — Природа вбирает в себя три исконные дисциплины: воду, землю и воздух.

— Образованная нечисть? — Лелис изогнула бровь. — Как любопытно.

— А мы иных и не держим, — отшутился я с заметным вызовом, чтобы сразу поставить ехидну на место, но при том не накалять обстановку с порога.

— Прошу прощения, ни в коем случае не хотела вас оскорбить, — сказала ушастая таким тоном, что сомнений не осталось — именно это она и собиралась сделать.

— Давайте не будем ссориться, — молвил гигант. — Я хочу сохранить о Китеже только хорошую память. Это действительно славный город.

— Не такой славный, как Атлас конечно, — хмыкнула Эллан. — Но вполне недурственный для глухой провинции.

— Вы позвали нас, чтобы оскорблять? — набычилась Яра.

— Нет-нет, что вы, — эльф поднял ладони. — Это я настоял на приглашении графа вместе со свитой. Меня зовут Ингол — я ученый-биологис, вольный скульптор и начинающий художник. Для меня честь познакомиться с вами поближе. Не каждый день выпадает возможность понаблюдать за низшими народцами в неестественной для них среде.

— Я тебе щас покажу низший народец, — блондинка шагнула вперед.

— Постойте! — эльф вскинул руки еще выше. — Должно быть, я неправильно выразился — мой русский еще не настолько хорош, как хотелось бы. На моем языке эта фраза не несет ни намека на негативный смысл. Мы называем так всех существ, кто не достиг вершины цивилизации. И в этом нет ничего зазорного.

— Если плохо знаешь язык — то лучше подбирай слова, — полудница явно хотела продолжить разговор в более горячей фазе.

— Тебя это тоже касается, — Эллан шагнула к краю бассейна.

— Друзья! — атлант сказал это столь громко, что по воде пошла рябь. — Мы все чересчур напряжены. И я могу понять наших гостей — нам-то утром улетать, а им оставаться на PasserNocte. Поэтому давайте лучше выпьем за знакомство. Садитесь с нами — вина и закусок хватит всем.

Свободная софа была всего одна — ее заняли я и Фрида. Айка подсела к эльфу, а Яра — к атланту, который при ее приближении опасливо прижался к краю. Служанка наполнила золоченые кубки, и великан тут же поднялся для тоста.

— Позвольте первому произнести речь в эту печальную, но в то же время волнующую ночь.

— Давай, Руфий, — подначила Эллан. — У тебя всегда получается задать тон для беседы.

— Руфий… — юноша коснулся лба в театральном жесте. — Где твои манеры, я же совсем забыл представиться. Меня зовут Руфий Кантор — странствующий лингвист, литературовед и поэт из Атласа. Я путешествую по миру в поиске новых рифм и обычаев их сочинения. Я изучил северные эдды, южные оды, восточные хокку, а теперь прибыл в самое сердце Земли, чтобы постичь великое таинство русского стихосложения — частушки.

Я чуть не рассмеялся. Думал, Пушкина помянет или Лермонтова (если тут, конечно, таковые жили), ан-нет — вспомнил посконное народное творчество.

— И согласно устоявшейся традиции, первый тост — в стихотворной форме, — он прочистил горло. — Мы сегодня собрались отметить приключение. Чуть сперва не подрались, но дальше было весело.

Лучше бы подрались, с кислой миной подумал я.

— Браво! — Ингол разразился бурными аплодисментами. — Мне, как неискушенному слушателю, сия вирша пришлась зело по нраву. Но что скажут коренные носители языка? Все ли правила соблюдены? Так ли выдержаны темп и ритм?

— Давайте я приведу пример, — сказала Яра. — А вы сравните.

— Одну минуту, — Руфий взял со стола блокнот и перо. — Я должен все записать для дальнейшего разбора. Мне доводилось слышать немало частушек от всех людских страт и сословий, но никогда еще — от низ… волшебного народа.

— Готов? — блондинка положила руки на спинку софы и закинула ногу на ногу.

— Да, госпожа, — кончик коснулся бумаги. — Внимаю каждому вашему слову.

— Девка плавала в пруду. Ей карась попал в ***. Карася, конечно, жалко. Но рыбалка есть рыбалка.

У меня аж дар речи пропал от услышанного. Хорошо, что умел общаться телепатически:

«Яра, блин!».

— Куда-куда попал? — эльф снова поправил очки — похоже, привычка от нервов. — Кажется, я еще не сталкивался с таким выражением.

Руфий оказался более подкованным в подобных вопросах и тихо перевел на свой диалект, после чего Ингол остолбенел и сделался бледным, как снег. Эллан, похоже, тоже знала это словечко, и вперилась в нахалку с гремучей смесью презрения и гнева. Яра же ответила ей самой ехидной и самодовольной ухмылкой из тех, что мне доводилось видеть.

— Ваша светлость, — шепнула Фрида. — Я плохо знаю лингва атлантис. Что такое ***?

— *** — это лоно, — как можно корректнее объяснил я.

— Лоно — как у природы? — она невинно захлопала ресницами. — Метафорическое обозначение покоя и безмятежности, куда всегда хочется вернуться?

— Нет. Лоно — как ***.

Йотунша вцепилась в край юбки и отвела взгляд, а я буквально чувствовал, как воздух заполняется стыдом и неловкостью.

— Ну что же! — Кантор нарушил гробовую тишину в попытке хоть немного сгладить углы. — Обсценная лексика — неотделимая часть культуры. Давайте же выпьем за это, друзья. Но, чур, без частушек.

— А почему? Я еще много знаю.

— Не удивлена, — прошипела хозяйка. — В хлеву, где ты родилась, только так, похоже, и разговаривают.

— Понимаешь, в чем между нами разница? Я знаю, как говорят и в хлеву, и в палатах царей и верховных колдунов. А ты зажата в рамках этикета и навязанных правил, от которых не можешь избавиться, как сторожевой пес не в силах избавиться от цепи. Вот потому бесишься и кидаешься на всех, что та сука.

Все оцепенели еще сильнее. Я ожидал, что после этого неминуемо начнется схватка не на жизнь, а на смерть, однако Эллан после проницательной паузы глухо рассмеялась.

— Меня так часто называли сукой, что я считать устала. Но в сравнении с тобой я сущий агнец, а вот ты — настоящая мегера.

— Звучит как похвала, — Яра осклабилась. — А я надеялась на добрую драку.

— Проучить бы тебя как следует. Чтобы на всю жизнь запомнила…

— Я прошла Великую войну. Чем ты меня удивишь, малявка?

— Друзья! — чуть ли не с мольбой возопил атлант. — Полно вам ругаться. Давайте лучше танцевать.

— Уж не сомневайся, — глаза полудницы хищно сверкнули. — Мы сейчас славно потанцуем…

— Ярослава, хватит! — неожиданно громко произнесла Фрида. — Ты ведешь себя, как базарная баба и оскорбляешь хозяев и гостей этого дома! Я больше не потерплю подобного отношения — невзирая на все твои таланты и заслуги. Выйди во двор и жди там, пока мы не закончим.

— Что-что? — веки сузились, на острых скулах вздулись желваки, а пальцы с хрустом сжались в кулаки.

Я посмотрел на подругу и качнул головой, а мысленно добавил:

«Даже не думай».

— Я сказала — выйди вон! — произнесла великанша ломающимся, но достаточно уверенным голосом, в котором к всеобщей неожиданности скользнули нотки ярости и власти. — И подумай над своим поведением.

Нас охватило напряженное оцепенение. Руфий взирал на спорщиц с тревогой, Ингол — с откровенным страхом, Лелис прикрывала книжкой ехидную ухмылку, а Эллан явно жаждала продолжения банкета.

Затянувшаяся пауза могла в любой миг полыхнуть огнем, словно куча пороха с догорающим фитилем. По накалу страстей это могло сравниться разве что с мексиканской дуэлью, но вот наконец Яра выпрямилась, расправила плечи и подняла ладони.

— Ладно. Слушаюсь и повинуюсь, — она взяла со стола бутылку вина и отвесила насмешливый поклон. — Надраться в одно рыло — и то веселее, чем ошиваться с вами.

«Хорохоришься, — бросил ей вслед».

«Когда однажды тебе понадобится помощь — я отвечу так же».

Несмотря на показную браваду, Яра просто фонила злостью и обидой. Ну, ничего — избалованных детей обычно наказывают. И я не собирался ей потакать и херить все, чего добился за эти сутки. Фрида менялась и расцветала прямо на глазах, и никто не смел лишать ее заслуженной награды.

— Ух… — Ингол взмахнул широким рукавом. — Словно с бурей разминулись.

— Я и не думала, что ты так умеешь, — удивленно произнесла Эллан.

— Согласна, — кивнула Лелис. — Обычно это тобой помыкают и командуют.

— Кому-то еще явно не мешает проветриться, — с улыбкой сказал я, встав рядом с йотуншей.

— Да что вы ко мне прицепились? — вспыхнула эльфа. — Я никого не пытаюсь оскорбить и обидеть! Я просто прямая и открытая по натуре.

— Порой язык — что нож, — ответил я. — И если часто вытаскивать его из ножен, однажды это плохо кончится.

— Могла просто предупредить, — ушастая повернулась к Фриде. — Сказала бы, чтобы я меньше ерничала. Но ты постоянно молчишь и киваешь. Вот я и думала, что тебе все равно на мою болтовню. Я теперь из меня тирана какого-то лепят, — она скрестила руки на груди и надула губки.

— Я не в обиде, Лелис, — великанша коснулась ее плеча. — Но давай впредь проявлять больше уважения друг к другу.

— Я никогда не желала тебе зла, — эльфа шмыгнула и потянулась за платочком. — Но признаюсь честно — порой ты до одури меня бесишь.

— Я много кого бешу, — Фрида грустно усмехнулась. — У меня руки не из того места, да и умом боги обделили.

— Да при чем тут это? Ты никогда не отступаешь, несмотря на постоянные провалы. Ты всегда идешь до конца, даже если спотыкаешься на каждом шагу. Помнишь первую сессию в Академии? Ты пересдавала ее четырнадцать раз — но все-таки получила высший балл за все предметы. Я бы бросила на второй попытке, а ты ломала все преграды, как гномий таран… Сначала меня все это забавляло, но потом… Потом я осознала, что никогда не смогла бы так же. Похоже, все мои придирки — это просто зависть. Прости меня, пожалуйста. Лучше бы я училась твоему упорству, а не высмеивала его. Глядишь — большего бы достигла.

— Ничего страшного, — великанша обняла сокурсницу, едва сдерживая слезы.

А вот Ингол — не сдержал, и то и дело прикладывался к рукаву, созерцая происходящее с благоговейным трепетом. Уверен, это вдохновит его на пару-тройку полотен экстремистского содержания.

— Меня тоже прости, — Эллан положила ладонь на плечо. — Я никогда над тобой не потешалась, потому что не видела в твоих поступках ни смешного, ни зазорного. Но была при том необоснованно груба — отчасти из-за характера, отчасти из-за неприятия излишней мягкости и доброты. Мой отец — спартанец, мой путь — война. Надо было просто поговорить с тобой прямо — без экивоков — и расставить все точки. Думаю, твой новый друг именно это и сделал.

— Уверена, нас свели боги, — Фрида посмотрела на меня с такой благодарностью и теплотой, что мне сделалось не по себе.

— Нас свела моя пропажа, — с шутливым намеком произнес в ответ. — Но я этому только рад.

— Какой вдохновенный вышел вечер! — воскликнул Руфий. — Я посвящу ему целую оду!

— Главное — не в виде частушек, — сказала йотунша, и стены дрогнули от дружного хохота.

— Вечер был, безусловно, славный, — заявил Ингол. — Однако ночь только начинается. Посему предлагаю тост — за выдержку и понимание! И приглашаю всех на танцы.

Мы выпили полные кубки до дна — и напряженная неловкость потихоньку отступила. Инструменты-самогуды заиграли замысловатый мотив, и Руфий первым пригласил свою соплеменницу. Пара закружилась в замысловатом хороводе с раскачкой, разворотами и притопыванием, отчего движения больше напоминали поединок с невидимым оружием.

— Позвольте насладиться вашим обществом, — эльф протянул лешачихе открытую ладонь. — Вы весьма интересны мне, как ученому. Хоть мы и разные внешне, но нас объединяет общая родина и страсть к природе.

— С превеликим удовольствием, — Айка подала руку для поцелуя. — Я всегда открыта для научных изысканий.

После соблюдения всех норм, которые весьма удивили кавалера, подруга принялась выбивать чечетку — да так ловко, что любой ирландец позавидует. Копытца дробно стучали по камням, создавая столь гармоничный ритм, что вполне заменяли недостающие барабаны.

Ингол пытался не отставать, но за полминуты вспотел до нитки и сбавил темп. Айка же, наоборот, всячески его подзадоривала — например, поворачиваясь спиной — с явной целью вытравить сгустившуюся похоть, которую эльф просто таки источал при виде лешачихи.

Рядом раздался тихий вздох. Мы с Фридой остались последней парой, а я так увлекся необычным зрелищем, что не удосужился ее пригласить. И девушка, несмотря на прогресс, растолковала это в негативном смысле.

— Очень хочу с тобой потанцевать, — сказал, глядя в блестящие очи. — Но я так вообще не умею.

— Вы же дворянин, — великанша приподняла брови. — Разве вас не учат танцам?

— Это… — поморщился, — долгая история. Я больше люблю медленные танцы. Подождем, когда друзья набесятся, и закажем что-нибудь поспокойней.

— Медленные? — спутница покраснела. — Вроде вальса?

— Нет. Еще более медленные. И более… тесные.

— Вы меня смущаете, сударь.

— Забудь уже, об этом слове. От него одни неприятности.

Фрида улыбнулась и наполнила нам кубки.

— Я и не думала, что все обернется вот так. Ждала, что надо мной станут просто насмехаться — и это еще в лучшем случае. А то и вовсе выставят на посмешище и опозорят на весь квартал. Но благодаря вам я взглянула на них другими глазами. И на себя тоже.

— Тут нет ничего сложного. Не позволяй собой помыкать — и с тобой начнут считаться. Поверь, лучше раз дать по роже, чем терпеть всю оставшуюся жизнь. Которая может выйти весьма короткой и печальной.

— Я никогда не забуду ваши слова, граф, — она склонила голову. — И вашу доброту.

— Главное, не спускай все на самотек, когда мы расстанемся. Как и у любой болезни, у низкой самооценки может быть и ремиссия, и обострение. Эллан и Лелис — не такие уж плохие, как могло показаться. Сужу не столько по ним, сколько по их спутникам — вряд ли конченые стервы стали бы общаться с поэтами и заучками. Держись их — и черпай только лучшее. Норов и мощь — у атланты, острый язычок — у эльфийки. И тогда у тебя все получится, чего бы ты ни пожелала.

— Скажите, Савелий, — Фрида вцепилась в ножку кубка побелевшими пальцами. — А мы точно больше никогда не встретимся?

— Я не хочу вселять ложную надежду и давать пустые обещания. Ты слишком хороший человек, чтобы врать тебе в лицо. Я… — вздохнул, собираясь с мыслями и подбирая правильные слова, — прибыл из очень далекой земли. Настолько далекой, что для моего призыва понадобилась могучая магия. И когда я вернусь домой, пути назад уже не будет. Но несмотря на это, ты навсегда останешься в моей памяти.

— А вы — в моей, — губы подруги задрожали, несмотря на улыбку. — Ну да не будем грустить раньше срока. До рассвета еще далеко.

Музыка остановилась, а разгоряченные и уставшие танцоры рухнули на софы.

— Ух! — Руфий выдул полный кубок и шумно выдохнул. — Давно я так не уставал.

— Да, — Эллан напрягла мышцы. — Неплохая разминка.

— Моя дорогая Айка, — заметно опьяневший Ингол сел рядом с девушкой. — Вы до глубины поразили меня своими грацией и мастерством. Увы, я не хореограф и не могу по достоинству оценить ваш талант. Но я — художник и скульптор, и могу в подобающей манере воспеть ваше чудное стройное тело.

— Хотите, чтобы я вам позировала?

— Смею об этом лишь мечтать.

— Не вопрос. Могу прямо здесь раздеться.

— Господа, — с легкой ревностью произнес я. — И дамы. Не увлекайтесь. А лучше поставьте нам неспешную мелодию.

— Конечно, граф, — хозяйка кивнула и обратилась к инструментам. — Играйте «Лебяжий танец».

Мотив оказался более чем подходящим для классического медляка. Я повторил подсмотренный у эльфа жест и с удовольствием коснулся теплых пальцев. Мы вышли в центр свободной площадки и взялись за руки, как перед вальсом. Вот только его я танцевать не умел и хотел более плотного контакта.

— Ты не против? — ладони скользнули на талию, и Фрида легонько вздрогнула.

Я не стал подходить вплотную сразу, решив сокращать дистанцию постепенно, и замер на приличном расстоянии, будто робкий пятиклашка.

— Это действительно необходимо? — она осторожно оглянулась — видимо, чтобы убедиться, что над ней не глумятся украдкой.

— Таковы правила. Положи ладони мне на плечи.

Йотунша подчинилась, и мы медленно пошли по кругу. Партнерша мельком смотрела мне в глаза, после чего стыдливо отводила взгляд. Очевидно, смущалась и немного стыдилась столь непривычной близости, но в то же время хотела продолжать.

Свет над нами источал колдовской кристалл — потянулся к нему теневым жгутом и приглушил яркость, чтобы создать более интимную атмосферу. А потом подумал — какого черта? — и выпростал из плеча темно-фиолетовое щупальце, что окружило нас, словно питон, и полностью скрыло от взоров соседей.

Фрида в ответ пустила свое, и два магических потока сплелись меж собой, точно влюбленные змеи, и неспешно потекли в противоход друг другу. Мы оказались посреди кромешной тьмы, разбавляемой лишь бьющим сверху лучом, и вместе с чуть искаженной мелодией ощущения создавались воистину космические.

— Раньше у меня так не получалось, — великанша подалась вперед и коснулась меня грудью, едва прикрытой тонкой тканью. Так и подмывало забыть о приличиях и залезть под нее, но я сдержался, чтобы не портить момент и не расставаться на злой ноте. Если захочет — сделает все сама. В таком случае спешка только навредит.

— Это только начало, — подмигнул. — Продолжай в том же духе — и тебя ждет множество славных побед.

— Я так никого и не победила, — она ткнулась в мой лоб своим. — Отец опять будет недоволен.

— Поверь, он просто обалдеет, когда узнает о твоих успехах.

— Думаете?

— Уверен на все сто. Я же обалдел. Да и остальные тоже.

Фрида приоткрыла рот и наклонилась с явным намерением меня поцеловать. Я подался ей навстречу, и в этот самый миг снаружи раздался громкий гулкий звон. Девушка встрепенулась, и темный морок тут же исчез. Товарищи тоже вскочили и с тревожными лицами уставились на дверь.

— Это гномий набат, — произнесла Эллан. — В посольстве что-то случилось?

Снаружи послышались крики и топот ног. Дверь распахнулась, и на пороге показалась Яра. Выглядела полудница на удивление трезвой, но при том весьма взволнованной. Я бы даже сказал — напуганной. Хотел спросить, что случилось, но в ворота ввалилась троица давешних карликов — едва дышащих, перемазанных сажей и с опаленными бородами.

— Здесь есть колдуны⁈ — крикнул один. — Нужны все, кто еще не убыл!

— Что случилось? — хозяйка шагнула на крыльцо.

— В депо — пожар. Фродгар доигрался со своей игрушкой. Котлы лопнули, пар вышел, и мы не можем открыть створки. Всю бригаду заперло в огне — только мы уцелели, потому что опоздали на смену!

Все не сговариваясь рванули к каменной громадине. Там уже суетилась немногочисленная стража и пыталась просунуть меж створок пожарный рукав. Однако гермоворота получили свое название не просто так — меж ними не пролезло бы и острие ножа.

— В мастерской есть второй вход? — спросил я у пожарника в медном шлеме, силясь перекричать ревущие тут и там колокола, вопли и ругань.

— Никак нет, вашвысокобродие! И окон тоже — тут же повсюду шпионы!

— Ингол! — распорядилась атланта. — Попробуй пустить корни в щели камней. Затем лей туда воду.

— Это не поможет! — крикнул эльф. — Если резко погасить пламя, внутри все затянет дымом, и пленники задохнутся!

— Значит, надо ломать кладку!

— Ага, удачи, барышня, — усмехнулся гном. — Мы, по-вашему, ее нарочито так клали, чтобы каждый школяр сломать мог? Там блоки стальными клиньями сцеплены — корабельная пушка не сразу осилит.

— Нужно объединить усилия! — отозвался Руфий. — Ударим все вместе в одну точку — глядишь, дверь и поддастся.

— Пусть маги воды сотворят линзы! — я принялся прикидывать в уме схему расположения. — А маги света и огня создадут единый луч.

— Это может сработать, — кивнул эльф. — Но предстоит самым тщательным образом проработать конфигурацию, иначе линзы принесут больше вреда, чем пользы, ведь если поставить их в неправильном поряд…

От оглушительного грохота дрогнула земля. В створки подобно ракетами ударили два теневых щупальца — столь насыщенных и ярких, что казались лоснящимися, точно смазанная маслом шкура. Столь высокой, почти осязаемой плотности тени мне еще видеть не приходилось, и в отличие от ножа или бритвы, кончики жгутов без малейшего труда просочились между створок. А затем рванули в стороны с такой силой, что лязг ударил по ушам, точно пушечный выстрел.

Я обернулся и увидел Фриду. Йотунша с перекошенным от напряжения лицом парила над землей, а ударившие из спины четыре малых отростка держали ее, как паучьи лапы. А точнее, как выдвижные амортизаторы у колесной артиллерии. Со лба градом катился пот, стиснутые зубы, казались, превратились в сплошную белую линию, а из носа и глаз сочились тонкие струйки крови.

Великанша взревела диким зверем и резко развела кулаки. В нас полетели искры и железная шелуха — двери едва заметно приоткрылись, и я увидел сквозь щель шесть блестящих металлических прутов — каждый толщиною с черенок от лопаты. Как оказалось, створки не просто смыкались, но и запирались изнутри засовами, а это значительно осложнило и без того титаническую работу.

— Слушайте все! — крикнул я. — Нужно перерезать засовы!

Студенты и спутницы выстроились в линию и приготовились к удару. И в этот момент из черного смрада показались трясущиеся руки — обезумевшие от страха инженеры пытались прильнуть к узкой щелочке, чтобы спастись от удушья.

— Назад! — рявкнула Эллан. — Все — назад!

— Помогите! — орали мастера. — Мы задыхаемся!

— Выкачайте оттуда дым! — велел я.

— Если мы так сделаем, воздух выйдет тоже, — Ингол тяжело вздохнул. — Да и щель слишком узкая, нам не хватит времени.

— Послушай, — подошел к «распятой» на жгутах подруге и осторожно коснулся предплечья — твердого, словно камень. — Если смогла сотворить такое — сотворишь что угодно. Поверь в себя — и все получится.

— Я… — проскрипела она. — Дочь великой северной ведьмы. Я… не сдамся!

— Фрида! — раздался угасающий хриплый крик. — Дочь моя, ты здесь? Подойди… — Фродгар зашелся кашлем. — Я хочу… проститься.

На миг воцарилась тишина, а затем раздался такой крик, что я невольно пригнул голову и заслонился, как от мощного ледяного ветра. Щупальца изошли фиолетовыми жилами, как если бы по ним пустили неон, и вздулись, как перекачанные мышцы.

Давление было таким, что поддерживающие «лапы» пробили брусчатку и наполовину вонзились в грунт. А затем громыхнуло так, что я всерьез забеспокоился, не взорвалось ли чего в депо — мало ли что хранили там гномы.

Но все оказалось куда прозаичнее — неудачница и неумеха просто выломала ворота вместе с каменным фасадом. По рухнувшим створкам тут же пробежали рабочие и попадали на колени и четвереньки, тяжелы дыша и стряхивая с фартуков и комбинезонов тлеющую ткань. Яра помчала им на помощь, а я рванул в мастерскую, чтобы спасти от пожара единственное жилье. И позади то и дело раздавались проклятья и ругань примерно такого содержания:

— Фродгар, дурья твоя башка! Говорили тебе — не трогай раструб, мало ли, что там осталось! Так нет же! Я должен узнать, как крепится огнемет! Без него моя машина — не машина! Тьфу!

По счастью, изба почти не пострадала — ни от пожара, ни от шаловливых гномьих ручек. Похоже, загорелся сваленный в угол ворох промасленных тряпок — пламени мало, дыма много. А избушку изучали с таким трепетом, что если и разбирали в процессе, то до аварии успели собрать.

Что называется — садись и катись. Более того, нанятые домовые все же выполнили свои обязательства и привели конструкт в подобающий вид, так что проблем с регистрацией возникнуть не должно. Ну, наверное…

— Фрида? Доченька?

Рыжебородый толстяк подошел к великанше, все еще висевшей на жгутах. Я видел только затылок старика, но доподлинно представлял, в каком он аху… ступоре, на что намекали пьяная походка и дрожащие ладони.

— Прости, отец, — девушка плавно опустилась на землю. — Мне так и не удалось прославиться.

— Да и пес с ней, с этой славой! — он кинулся к ней, схватил в объятия и прижался влажной щекой к животу. — Ты спасла меня. Спасла нас всех! Я уж думал, что никогда тебя не увижу, — суровый мужик пустил слезу, как ребенок. — Я молил всех богов, лишь бы увидеть тебя еще раз. Пусть для клана ты — неумеха, но для меня всегда будешь самой большой гордостью.

— Неумеха? — один из рабочих осмотрел разбросанные всюду камни, штыри и листы металла. — Она взломала депо, как яичную скорлупу. А мы таким же образом бункера и замки строим.

— Вот-вот, — поддакнул второй. — Это не просто славное дело. Это — гребаный подвиг, достойный целого абзаца в Книге Свершений.

— Я видел такую волшбу лишь раз, — кивнул третий — самый старый, — когда северная ведьма обрушила на землю наш парящий корабль. С такой помощницей наш клан возвысится до небес! Нужно немедленно представить Фриду Совету.

— Я горжусь тобой, доченька. И всегда гордился. Надеюсь, ты простишь мою грубость и неуемное ворчание.

— Ну и дела, — выдохнул Руфий. — Меня трясет, как на морозе.

— Говорил же, — Ингол криво улыбнулся. — Ночка будет та еще.

— К счастью, она уже закончилась, — Эллан взглянула на посветлевшее небо.

— И весьма благополучно, — кивнула Лелис.

Над городом раздался трубный вой рога. Я обернулся на звук и увидел две ладьи, идущие практически бок о бок. Одна поражала изяществом линий, остротой киля и замысловатыми косыми парусами. Вторая же была сплошь окована проклепанными листами, чадила дымом из трубы и подгоняла себя мельничными колесами по бортам.

— За нами прибыли чуть раньше срока, — вздохнула атланта. — Придется принять ванну уже по прилету.

— Увы, пора собираться, — ученый эльф протянул мне руку. — Вы же не сильно торопитесь, граф? Хотелось бы попрощаться с вами как положено, а не наспех да второпях.

— Отлет через час, — добавил гигант. — Погрузка на площади.

— Мы обязательно придем, — я покосился на Фродгара. — А пока уладим одно дельце, из-за которого это все и началось.

— Я безмерно благодарен вам за все, — сказал изобретатель минутами позже, когда мы сидели во дворе его дома и ждали Фриду. — И мог бы сказать, что долг перед вами — неоплатный, но, думаю, все же сумею рассчитаться. И за помощь, и за чудесное спасение, и за то, что не стали выдвигать никаких обвинений.

— Я понимаю ваши мотивы. И не вижу в них ничего криминального. Однако слепая погоня за славой сперва чуть не лишила вас дочери, а затем — и жизни. Ну да кто я такой, чтобы поучать гнома впятеро старше себя.

— Тем не менее, ваши слова мудры не по годам. Возможно потому, что человечий век короток, и вы быстрее постигаете то, на что долгожители тратят столетия, — он пыхнул трубкой и немного помолчал. — Я мечтал вернуть утраченное положение в клане, а в итоги едва не потерял все. Впредь буду действовать умнее. Почетный статус — это хорошо, но в мире бывают вещи и поважнее.

— Не могу не согласиться.

— Но несмотря на более низкую позицию, я все еще посол и далеко не последний гном на севере. У меня остались кое-какие припасы, которых вполне хватит вам на первое время.

Фродгар достал из-за пазухи бархатный мешочек и положил на стол рядом со мной. Я заглянул внутрь и увидел россыпь крупных — с горошину — кристально чистых бриллиантов.

— В северных горах такого валом, а здесь это — большая ценность. Если хорошенько поторгуетесь, выручите тысяч пять, не меньше.

— Вы уверены? — у меня аж в горле пересохло от такого подарка.

— Уверен ли я? — собеседник хрипло усмехнулся. — Говорят, гномы — жуткие скряги и скупердяи. И это правда, но с одним важным уточнением. Нам жалко платить за то, что мы считаем жалким и несущественным. Но поверьте старику — за всю свою долгую жизнь я не был так счастлив расстаться с богатством. Так что берите не раздумывая. Вы заслуживаете куда большего.

— Я готова, — из дома вышла Фрида в своем привычном одеянии и с объемистым саквояжем в руке. Выглядела она мрачно и подавленно и старалась лишний раз на меня не смотреть.

К площади мы подошли так, будто впервые встретились по дороге. По краям над брусчаткой парили летучие ладьи, а экипажи помогали поднять по трапам багаж. На эльфийский корабль несли добро студентов, на гномий помимо самих карликов грузились немногочисленные великаны, огры и кицунэ. Последние сотрудники покидали посольский квартал до пресловутой Воробьиной ночи, и опустевшие улочки еще сильнее давили на терзаемое сердце.

И кормчий не спешит.

Ведь кормчий понимает,

Что с йотуншою я

Прощаюсь навсегда.

— А вот и вы! — к нам подошла Эллан с компанией, держа в руках небольшую шкатулку. — Мы собрали для вас символические подарки. Это сувениры из наших столиц — статуэтка, игрушечный меч, миниатюрная лютня и книга. Мы зачаровали их нашими голосами — так что если когда-нибудь соскучитесь, просто коснитесь любого — и услышите приветствие.

Атланта приподняла крышку и достала фигурку в виде оплетенной лозами обнаженной девушки. Сей же миг раздался знакомый голос Ингола:

— Передавайте привет вашей прелестнейшей спутнице. Я все еще надеюсь изваять ее божественное тело в мраморе. Ну, или хотя бы отразить на холсте.

Ученый покраснел и нервным жестом поправил очки. Айка же шагнула к нему и осторожно чмокнула в щеку, отчего художник совсем потерялся и поспешил спрятаться за спиной Руфия.

— А в книге — посвященная вам частушка, — сказал поэт. — Мое лучше творение в этом жанре, но при посторонних ее лучше не слушать — я использовал упомянутое Ярославой слово четыре раза.

Лелис провела ногтем по тонким, как паутина струнам, и вслед за мелодией прозвучала песня на незнакомом, но очевидно эльфийском языке. Всего несколько нот, как на рингтоне, но столь неописуемо прекрасных, что сердце словно облили теплым медом.

— Огромное спасибо, друзья, — я взял шкатулку с низким поклоном. — Желаю вам всем быстрой и легкой дороги.

— А вам — мужества и стойкости пред грядущим ненастьем, — ответил атлант. — Да хранят вас боги.

Студенты с явной неохотой побрели к трапу, Фродгар направился к побратимам, однако Фрида все еще стояла напротив меня и сверлила хмурым взором камни под ногами. От раздумий ее отвлек рог на носу гномьей ладьи и раскатистый окрик боцмана:

— Все на борт! До отлета две минуты!

— Говори новому другу — пока-пока, — старик со всхлипом хохотнул. — Нам пора домой.

Йотунша поставила ношу и подошла вплотную — как тогда, в танце. И прошептала:

— Мне жаль, что я не успела вручить вам свой подарок. У меня есть кое-что очень ценное, что принято оберегать, как зеницу ока. Но вы даже не представляете, с каким удовольствием я отдала бы вам это, будь у нас чуть больше времени.

Я судорожно сглотнул, не сводя с нее взгляда.

— Теперь же придется довольствоваться лишь этим.

Она обняла меня за плечи и поцеловала, и этот поцелуй оказался полной противоположностью тому, чем меня наградила лешачиха. Уж не знаю, где великанша так научилась, но по телу вмиг пробежала дрожь, а кровь закипела, как в открытом космосе. Я целовался много раз, но впервые это было столь же приятно душе, сколь и возбуждающе. И так долго, что будь мы на свадьбе, гости устали бы считать и кричать «горько!».

Зато вместо гостей были зрители — матросы засвистели с палуб, кто-то из пассажиров захлопал в ладоши, а гномий боцман шутки ради трижды дунул в рог. При каждом из этих звуков Фрида вздрагивала и хотела отпрянуть, но затем сильнее меня обнимала, чтобы лишить себя возможности к отступлению. И несмотря на всеобщее внимание, девушка выдержала испытание с честью и отстранилась лишь потому, что сбилось и без того частое дыхание.

— Прощайте, Савелий, — она поклонилась и взяла сумку. — Я буду помнить вас всегда.

После чего развернулась и зашагала… прямо к эльфийскому судну.

— Фрида⁈ — в недоумении крикнул Фродгар. — Куда ты?

— Я отправляюсь в странствие, отец. Хочу повидать дальние страны и познакомиться с новыми друзьями — быть может, столь же достойными, как юный граф. Хочу изучить иные науки и лучше постичь свой дар — но не так, как это делают в Академии. Хочу повидаться с матерью и задать ей пару ласковых. Пожить какое-то время среди сородичей. Найти себя и новый смысл жизни. Потому что тот, что уготовил ты, мне совершенно не подходит. Я — не гном, и не обязана слепо следовать вашим порядкам и соответствовать чьим-то ожиданиям. Надеюсь, ты меня поймешь. А если нет, — йотунша с улыбкой пожала плечами, — так тому и быть. До свидания, папа. Когда-нибудь я навещу твой клан.

С этими словами Фрида ступила на борт ладьи, и та медленно поплыла к окоему.

— Хорошо, хоть алмазы не забрал, — проворчала Яра, ведя избушку к нашему хутору.

Я лежал на полатях — разбитый, уставший, изнывающий от тоски, но чрезвычайно довольный финалом. И не только потому, что северянка выбрала свой собственный путь, что неминуемо закалит ее и сделает еще лучше.

Но и оттого, что после уплаты всех долгов мне засчитали пятое испытание на заработок пятиста рублей. Да еще и на твердую десятку, которая заметно поубавила тревоги из-за грядущего поступления. А такую отметку нужно как следует отметить.

— Умаялась — сил нет, — вздохнула Айка.

— Вот-вот. Надо нам отдохнуть — только не так, чтобы вляпаться в очередное приключение на пару дней.

— Есть идеи? — спросил я.

— А то. Поедем в аквапарк. Водяной его отремонтировал недавно — столько новых забав появилось. И горки, и катанье на сомах и даже водяная пушка. А русалки там какие — м-м-м, заглядение. Повеселимся немного, сбросим пар — и сразу займемся участком.

— Тогда — курс на аквапарк.

— Есть, капитан!

Пляжный эпизод — неминуемая классика. Немного романтики и щепотка разврата помогут развеять тяжесть на душе. Да и что, в конце концов, там может пойти не так?