Киерленский изувер

Глава 2

- Тебе чего, нож?

Вопрос вывел Этли из задумчивости. Из подсобки вышел высокий мужчина, в рубахе и кожаном жилете. На Этли он смотрел исподлобья. Сам был раскрасневшийся, какой-о дерганный, раздувал ноздри, а желваки так и ходили по лицу.

- Сколько за корд хочешь? – спросил Этли.

Продавец окинул его взглядом:

- Пять с половиной крон, тебе не по карману.

Ого, точно не по карману!

- А тесак?

- Три с половиной.

- А…

- Бери нож за марку, если деньги есть, и иди себе с миром, - совсем не миролюбиво произнес торговец.

Он вдруг зарычал и рявкнул, что есть мочи:

- Эй, вы, бездельники, а ну марш сюда!

В лавку ввалились лысый и косматый, за ними вошел мальчик.

- Что ворье, опять в моей шкатулке шарили! – завопил торговец.

Он орал так, что на шее вздулись вены, лицо стало багровым, а изо рта летела слюна.

- Да мы ни в жисть! – срываясь на визг заверещал в ответ лысый.

Видимо придирки хозяина стали ему уже невмоготу.

- Ни в жисть, говорю! Вы, как эту дрянь купили сам не свой.

- А ну умолкни!

- Хозяин, - смуро прогудел косматый, кажется лысый называл его Кивором. – Незачем нам красть у тебя. Сколько лет тебе по совести служим, а ты нам такое…

- Да про эту шкатулку только мы знаем, я, Витор и вы двое. Может это мой сын крадет деньги, а? Ну-ка, ответь, это мой сын виноват?

- Нет, конечно же…

- А если не я, не Витор, то кто остается?

Тут Этли пришла в голову мысль. Он знал, что не каждая случайная мысль верна, но, когда еще представится такая возможность.

- Любезный хозяин, - произнес он. – Прости, что лезу не в свое дело, но вдруг я смогу помочь тебе.

Хозяин лавки посмотрел на него, будто Этли только что возник тут из воздуха.

- Это как же?

- Расскажи мне, что происходит. Я только одно понял, у тебя пропадают деньги. Слуги твердят о своей невиновности, а в мальчике ты уверен. Вдруг здесь просто поможет взгляд со стороны.

Хозяин помолчал, раздумывая, а потом произнес:

- Если разгадаешь эту загадку, то забирай любой клинок.

- Я возьму корд.

Хозяин кивнул и спросил:

- Как тебя зовут, незнакомец?

- Аскель Этли.

Торговец снова кивнул. После слов Этли он заметно успокоился и взял себя в руки.

- Меня зовут Акун, это мои слуги – Кивор и Тин, а мальчишка мой сын Витор. Недавно я приобрел шкатулку, красивая и ценная вещь, к тому же по бросовой цене. Я решил хранит в ней золотые монеты, золото у нас на Языке редкость, но иногда мне в руки попадает крона-другая. Ключ от нее хранится у меня, но как только я кладу в нее монеты, они начинают пропадать.

Тут он вновь побагровел, но совладал с гневом и продолжил:

- Монеты не могут пропадать сами по себе, сожри меня бесы! Но это происходит постоянно. Знаешь сколько я потерял за это время? Десять крон!

- А пропадают они сразу или постепенно?

Акун прищурился:

- Когда как. Первый раз я бросил туда три кроны. Вечером их уже не было. Потом кинул еще две. Утром, там осталась одна, а к обеду исчезла и вторая. Сегодня утром в шкатулке лежали пять крон, а теперь их там две.

- Если деньги исчезают, то почему ты не хранишь их в другом месте? – спросил Этли.

Хозяин лавки насупился, взгляд стал враждебным:

- Потому, что…

Он помолчал словно соображая.

- Потому, что я хочу поймать этого вора!

- Как ты сам думаешь, что происходит? – вновь спросил Этли.

- Кто-то из этих двух прохвостов, - он указал на слуг, - сделал дубликат ключа. Теперь они потихоньку таскают деньги оттуда.

- Да ни в жисть! – заголосил лысый Тин.

- Но вот видишь, как там тебя, Этли. Они оба отрицают свою вину. К тому же, и тот, и другой уже много лет служат мне, и никаких нареканий не вызывали. А вот теперь, давай, реши эту задачку.

- Значит, - произнес Этли. – После того, как сегодня ты обнаружил, что пропали три кроны из пяти, к шкатулке никто не подходил.

- Да. Я постоянно присматривал за ней. А когда вышел к тебе, эти двое были на улице.

- Выходит, две оставшиеся кроны так и лежат в шкатулке?

- Я уверен в этом.

- Давай заглянем в нее и убедимся, что так оно и есть.

Лицо Акуна скривилось от недовольства. Он явно не желал показывать редкую вещицу постороннему человеку. Но все же скрылся в подсобке.

Вскоре хозяин вынес шкатулку. Было заметно, что она довольно тяжелая, хозяин поставил ее на прилавок и она весомо стукнула о столешницу. Первое, что обращало на себя внимание – ее крышка. Состоящая из узких прямоугольников различной высоты, складываясь в общую пирамиду, она напоминала горную вершину. Каждый из прямоугольников венчал искрящийся, даже в скудном освещении лавки, кусочек цветного камня. Глубокие цвета: рубиновый, изумрудный, гранатовый и лазуритовый искрились словно снег под солнцем. Петли, соединяющие крышку с самой шкатулкой, мерцали золотом. Сама шкатулка была вырезана из целого куска серого камня. Возможно гранита, что и объясняло ее немалый вес. Гладкую, полированную поверхность шкатулки покрывали небольшие, грубо выполненные надписи, словно насечки, сделанные ножом: гномьи письмена.

Этли склонился и внимательно всмотрелся в них. Он знал едва ли с полдюжины гномьих символов, но сумел разобрать два из них: одно значило - «кормить» или «есть», возможно «пожирать», другое, значило «богатство», «деньги» или, в общем смысле «драгоценности».

На месте, где красовалась отделанная золотом крошечная замочная скважина, он разглядел следы очень похожие на сургуч. Печать, догадался он. Печати не навешивают где попало. Этли мало знал о гномах, их делах и образе жизни. Но, каким-то неведомым чутьем, более свойственным животным, чем человеку, он ощущал нечто зловещее исходившее от этой чудесной вещицы.

- На ней была печать, когда ты купил ее?

- Да, - ответил Акун. – Я сломал ее.

- А, что было изображено на ней?

- Уже не помню, но точно ничего примечательного.

Этли выпрямился:

- Давайте убедимся, что монеты на месте.

Акун снял с шеи узкий кожаный ремешок с висевшим на нем небольшим ключом. Этли успел заметит, что бородка ключа необычайно сложная, такую не каждый мастер способен повторить. Акун открыл шкатулку, аккуратно откинул крышку и отшатнулся, вытаращив глаза. Этли заглянул внутрь. Кроме пурпурного бархата, которым она была выложена изнутри, в шкатулке ничего не было. Монеты исчезли.

- Кто, - прохрипел торговец, багровея лицом, - кто мог их вытащить, когда, как?

- Это гномья работа, любезный Акун, старая, возможно, еще из тех времен, когда империя гномов владела всем Донсеем. Тогда гномы обращались к таким силам, что и помыслить страшно. Избавься от нее! Вот мой совет.

Акун перевел ненавидящий взгляд на Этли. Он раздул ноздри, стиснул зубы, казалось вот-вот и он броситься на Этли с кулаками.

- Мошенник! – воскликнул он. – Вот твоя помощь? Избавиться! Да ты еще награду требуешь?

Обернувшись к слугам, он крикнул:

- Эй, вы, выбросите этого пройдоху из моей лавки, живо!

Этли охватила ярость. Тут он пожалел, что оставил свой посох Лавене, переломать бы его об хребет этого бесноватого торгаша! Но ведь можно еще перепрыгнуть через прилавок, схватить тесак и порубить их тут всех, сучьих детей! Пусть только попробуют прикоснуться к нему!

Видимо в его лице и взгляде, что-то поменялось. Слуги, дернувшись сначала выполнять поручение, замерли. Лысый пожал плечами и махнул в сторону выхода, мол, видишь, как, разойдемся миром. Этли еще раз глянул на хозяина лавки, но Акун уже полностью был занят шкатулкой. Похоже, он уже забыл о своем приказе. Вот точно, у человека не в порядке с башкой. Ладно, может корд Этли действительно не заработал, но и такого отношения не заслужил. Не сводя глаз со слуг Этли покинул лавку, плюнул на порог и зашагал прочь.

***

Дома все было по-прежнему. Оттик не отважился загнать Лавену на работу и продолжал метаться по кухне, нещадно погоняя бедного Сейлока. Лавена лежала на кровати, но, когда вошел Этли села, при этом странно посмотрев на него.

- Ну, как лучше? – спрсил Аскель.

- Нет, опухла и болит.

- Где этого Руди носит?

- Ты так ловко научился перебинтовывать на войне? – спросила Лавена.

- Да, а еще пока путешествовал. В пути всякое может произойти.

- Путешествовал? – в глазах Лавены сверкнуло любопытство. – И где же ты был?

- Много где, в Славиосе и Вендалане. В Новых землях на западе, что у эльфов отбили. У дебрян еще.

- Как я завидую тебе, - мечтательно произнесла женщина, - мне всегда было интересно, как там в других землях, у других народов. Как, вообще, устроен мир…глупости, конечно это, но страсть, как интересно.

- Почему глупости? Любознательность – это хорошо, - Этли сел за стол поближе к Лавене. – Если бы не любознательность, не желание увидеть новое и необычное, нас бы – сарданарцев – и не было бы уже вовсе.

- Почему?

- Спаситель указал нам путь к избавлению, ты что жрецов не слушала? Идти за море, представляешь? Никто не знал, что там, за морской гладью, но люди послушали его.

- Так, то Спаситель, он точно знал.

- Может и знал, а может и нет. Да и не важно это, вот все знают, что в Вендалане самый большой храм, а много ли людей видели его?

- Много, те кто живут в столице, и те, кто приезжал туда.

- Много, - согласился Этли, - но не все. Я думаю, просто знать мало, надо увидеть то, о чем слышал. Может оно вовсе и не такое, как ты себе представляешь.

- А правда, что тот храм размером, как весь Киерлен?

Ответить Этли не успел, заскрипели ступени и на пороге возник Руди.

- Ну, наконец-то! – воскликнул Этли. – Где тебя бесы носят, мы уже замучились ждать!

Немного опешив от такого приема, цирюльник замер на пороге.

- Да, я за городом был, там на вилле одного богатея, его парни меж собой серьезно подрались. Одному пальцы пришлось резать, другому так вообще живот зашивать. Надеюсь выживет, клиентуру надо нарабатывать. А вы зачем меня ждали?

Но увидев ногу Лавены тут же подошел к женщине. Без лишних слов Руди принялся за лечение. Снял повязку. Достал какие-то мази, втер их и перемотал ногу вновь.

- Дней пять лежать, - твердо сказал он. – Ходить аккуратно, лишний раз не напрягай ногу. Если Оттик будет надоедать, мол на работу выходи, гони его прочь. А то хромоножкой так и останешься на всю жизнь.

При этих словах глаза Лавены расширились и в них заблестели слезы.

К вечеру пришел Волган. Узнав о несчастье Лавены он выдохнул:

- Эх, бедовая, поди голодом весь день просидела, сейчас принесу чего-нибудь.

- Этли позаботился обо мне, - ответила Лавена.

Волган смерил Этли взглядом, и холодно произнес:

- Спасибо.

Этли это понял, как «не лезь не в свое дело».

- Поди и ногу перетянул тоже он, - прогудел докер.

- Ногу перетянул я, - из своего угла сказал Руди.

- Спасибо, дружище.

На этот раз голос Волгана звучал искренне.

Вечером они сидели, обмениваясь слухами и новостями. Такая привычка у жителей полуподвала Оттика появилась недавно. Этли ничего рассказывать не стал, в самом деле, не говорить же о том, что его хотели вышвырнуть из лавки. Руди наоборот, в красках и подробностях рассказывал, как лечил двух неудачливых поединщиков. Он начинал громко хохотать, когда Лавена морщила носик от подробностей и просила его прекратит.

- У нас тоже сегодня живодерство случилось, - пробасил Волган, когда цирюльник закончил.

- Девку в реке выловили, у самого берега. Порезанная, упаси Триединый.

- А как порезана? – подал голос Этли.

Волган хмыкнул, глядя на него:

- Не знаю. Не видел я ее, ниже доков всплыла. Но рассказывают всякое, и лицо с нее содрано, и руки отрезаны и…

- Волган! – выкрикнула Лавена. – Прекрати, Руди меня тут мучал, теперь еще ты!

- Да бают все, - ответил ее муж. – Утонула поди, да рыбы объели, а слухов-то!

Вскоре они легли спать. Ладно, подумал Этли проваливаясь в сон, хоть сегодня Тарны дадут ему поспать, не до утех им будет.

***

Поспать ему не дали. Он проснулся от крика Оттика сверху:

- Чего тебе надо, сын Бездны, какого рожна ты долбишься ко мне в дверь посреди ночи!

Затем раздался скрип ступеней. В комнату заглянул Оттик со свечой в руке. Он оглядел комнату.

- Кто там Оттик? – сонно прогудел Волган. – Скажи, и я его вышвырну к бесам. Что там за жигудина не дает спать?

- Друзья, господина Этли, - ядовито произнес Оттик. – Эй, Этли, вставай, там хмырь какой-то хочет тебя видеть. Судя по описанию тебя.

- Это по каким? – спросил Этли одеваясь.

- Слышь, Этли, - зло загудел Волган. – Иди уже отсюда, дай поспать.

И ни капли этого здоровенного лба не беспокоит, что вчера они с Лавеной сами мешали ему спать.

Этли вышел из комнаты.

- Точно там меня ищут? – вновь спросил он Оттика, теряясь в догадках кому он мог понадобиться посреди ночи.

- А у кого здесь рожа располосованная и взгляд будто ему кочергу засунули…

Под взглядом Этли трактирщик умолк.

Они вдвоем подошли к двери.

- Кто спрашивал Аскеля Этли? – громко произнес бывший наемник.

Отпирать дверь первому встречному-поперечному, ночью, да на Языке, не самое лучшее решение.

- Это я, Тин, слуга господина Акуна.

Этли нахмурился. Чего это больному на голову торговцу понадобилось от него ночью. Небось еще припишет пропажу монет. Вот же, больной на голову мухоблуд. Подумав, Этли шепнул Оттику:

- Дай-ка, мне кочергу из очага, засуну этому шутнику в одно место.

А незваному гостю крикнул:

- Сейчас открою.

Оробевший Оттик подал ему кочергу.

- Может парней позвать? А лучше вовсе не открывай.

- Да не, я так, на всякий случай.

Этли открыл дверь. Свеча Оттика осветила худое лицо слуги. Лицо Тина было каким-то бледным, а в глазах застыл страх.

- Ты как нашел меня?

- Был в этой таверне недавно, видел, как ты снизу подымался.

Этли прислонил кочергу к стене и шагнул наружу.

- Все в порядке, Оттик, иди спать, - сказал он трактирщику. – И свечу оставь мне.

- Да, как я в темноте пойду?

- Не будь таким скалдырем, Оттик.

Этли забрал свечу у хозяина заведения и захлопнул дверь. На улице было прохладно, но желания приглашать Тина в дом у Этли не было. Вроде и не виноват он, что хозяин у него такой дурной, но ведь двинулись они, с тем вторым, лохматым, чтобы исполнить приказ. Кого другого так и выкинули бы в дорожную пыль, еще б посмеивались потом.

- Чего надо? – спросил Этли.

- Ввоот, - Тин протянул ему какой-то сверток.

- Что это?

- А ты посмотри.

Этли поставил свечу на перила и взял сверток, сразу же сообразив, что находится внутри. Он развернул ткань. Да, он не ошибся – в мешковине скрывался корд! В ножнах и с перевязью.

- Хозяин просит тебя прийти, - вдруг зашептал Тин. – Если согласишься, то клинок твой, забирай.

Этли посмотрел на корд.Искушение было страшным, так хотелось получить в руки добротный клинок. Но связываться с хозяином оружейной лавки ему не хотелось, пускай катиться козе в трещину со своими проблемами.

- Мне нет дела до твоего хозяина, - холодно произнес Этли.

- Нет-нет, не Акун тебя зовет, молодой хозяин – Витор, тот мальчик, что в лавке был, помнишь?

- Не рановато ли ему такими вещами раскидываться?

Этли сунул корд обратно в руки слуги и взял свечу.

- Подожди ты, подожди! Акун при смерти, с ним, - тут глаза лысого расширились, - с ним, что-то не то. А если он помрет, то Витор совсем один останется.

- Родственники побеспокоятся, - хмыкнул Этли, вспомнив Сэйлока.

- Нет у него никого, мать давно умерла, от нее у мальчишки осталась только одна сережка на память. Только родня дальняя, где-то в Востойе, то ли в Славиосе, то ли в Роге.

- От меня-то, что надо? Я не лекарь.

- Не поможет там лекарь, с ним у-у-у-у, да что ж ты за бес бездушный! Крут был с тобой Акун, спору нет, так все эта шкатулка проклятущая, она довела его до такого! А мальчишка-то причем?

«Да, ни при чем», - подумал про себя Этли. – «Просто останется один, что там за родня у него, в Востойе, кто знает?».

Этли вновь взял корд из рук Тина и вынул его из ножен. Клинок сверкнул в свете свечи. Слегка изогнутый, с хищным острием, да, самое то, для прогулок по такому району, как Язык. Этли захотелось встать в боевую стойку, правая полусогнутая нога впереди, левая отставлена назад. Левая рука заложена за спину, а правая сжимает рукоять на уровне головы, направив острие на противника. Раз! Удар в ключицу. Два! И рубануть по телу, слева направо! В одно движение, плавно и быстро. Корпус не заваливать, ноги и руки не выкидывать.

- Эй, ты чего руками водишь?

Голос Тина выдернул его из грез. Оказывается, не заметно для себя, он медленно водил рукой с клинком. Увлекся.

- Ничего. Сейчас пойдем, Оттику только скажу, чтобы дверь запер.