Карт: Хозяин волшебной избушки (СИ)

Глава 1

Утро началось с боли. Как и тысячи предыдущих. Казалось бы, можно уже привыкнуть за такое время, но я не мог. Болело всё: собранная по кусочкам правая нога, лишённая доброй трети мышц, левое плечо, поражённое какой труднопроизносимой болезнью, правое запястье, голова, аж в двух местах, как будто одного мало. С трудом раскрытые глаза, было тут же захлопнулись, — мозг желал вновь погрузиться в тёмную пустоту спасительного сна. Желанную пустоту. Но раздавшееся тихое поскуливание, а потом и прикосновение к лицу чего-то тёплого и влажно-липкого, заставили всё же их открыть.

— Блуд… Я проснулся…

Мой голос был сипл из-за пересохшего за ночь горла. Тихое поскуливание сменилось радостным повизгиванием, а скорость облизывания лица многократно ускорилось. Блуд знает, как добиться своего. Вообще-то, поначалу он был Приблудом, маленьким кобелём породы двортерьер. А потом кличка сократилась для простоты. Ну и потому, что в соседних гаражах стали регулярно появляться кутята, экстерьером очень похожие на Приблуда. Но мы с псом делали морды кирпичом, проходя мимо.

Несколько лет назад, когда я ещё пытался следить за своим здоровьем, совершал как-то очередную длительную, для меня, прогулку по нашему кварталу. И даже не сразу заметил, когда этот кобелёк примостился рядом. Он то плёлся в паре шагов позади, то забегал вперёд, заглядывая в глаза, накручивая при этом хвостом, словно вентилятор, то снова отставал, свешивая морду почти до самой земли. Я не заговаривал с ним, но и не прогонял, если честно, в тот момент мне было всё равно: бежит — отстанет. Не отстал. А у самого подъезда подбежал к железной двери и сел, опустив морду к земле.

Повозившись с кодовым замком, я, прежде чем войти в подъезд, негромко буркнул:

— Ну же.

Мигом сообразив, будто действительно понимал речь, а не считывал интонации, пёс юркнул в полумрак коридора. Не знаю, кто в тот миг толкнул меня бок или плюнул на проплешину, но с тех пор я больше не был одинок.

— Встаю, встаю, — сморщившись и затаив дыхание, я уселся на диване и потянулся к заранее приготовленному стакану с водой, стоящему на столике в изголовье дивана. Утолив жажду, поплёлся заниматься утренним моционом. А довольный Блуд посеменил на кухню, дожидаться, когда и до него дойдёт очередь. Дождался.

Прошкандыбав на кухню, первым делом насыпал псу его любимого сухого корма. Не, в обед или вечером этот гурман, ест то же, что и я. А вот по утрам… За эти сухие комочки Блуд готов был душу отдать, но, что радует, только мне. Как-то случилось, что декаду, после вдарившего мне в голову инсульта, его кормила сестра, так рассказывала, что ел без аппетита, да и съедал не всё. А тут хрустит ими так, что за ушами трещит, и за хвост от миски не оттащишь. Что только в них находит? Я как-то попробовал ради интереса: солёненькие, но и, всё. Даже с пивом не покатит. Но о вкусах не спорят.

Пока Блуд наслаждался завтраком, принялся заваривать кофе и набивать трубочку. Вредно, конечно, и то и другое. Но мне уже всё равно.

Попивая ароматный кофе и попыхивая трубкой, я флегматично смотрел в окно. Погода решила добавить плохого настроения: на улице разыгрался настоящий буран, то и дело метавший в окно пригоршни мокрого снега. Но дело нечего — выходить надо. Блуд, конечно, потерпит, но до вечера не выдержит, изноется-искулится и всё равно придётся его выгуливать идти, а значит, прерывать игровую сессию. Да я геймер. Профессиональный. Зарабатываю тем, что продаю за реал молодым и нетерпеливым мажорам понтовые плюшки из тех, на добычу которых нужно угрохать уйму времени. Ну, времени у меня вагон и два прицепа, а благодаря мажорам, есть деньги на любимый сухой корм для Блуда и кофе с табаком для меня. Ну, ещё и на коммуналку с избытком хватает, а большего мне и не надо.

— Блуд, поел? Иди готовься, гулять пойдём.

Он у меня, как солидный, выходит на променад только с поводком. Правда, держит его сам в пасти. Куда мне ещё поводок, если в одной руке палочка-третья нога, а вторая даже на слабом ветру мёрзнуть начинает, сколько на неё рукавиц ни натягивай. Но зато сразу видно, что Блуд не поберушка бездомная, а очень воспитанный собакен. Хотя, честное слово, ни к чему такому его не приучал, — всё сам. Повезло мне с ним.

Выйдя на улицу, мы, дав привычного кругаля через гаражи, поплелись в магазин. Мело так, что в нескольких метрах ничего не видно было. А чего мы попёрлись через гаражи тогда? Так это единственное место, где мне не надо, кряхтя, нагибаться и собирать в пакетик продукты жизнедеятельности Блуда и нести куда-нибудь до мусорных контейнеров, до которых ещё дойти надо. А тут в гаражах кто за этим следить будет? И круг не такой уж и большой, лишние пятьсот-семьсот метров мне пока погоды не играют. И тропа почти к самому магазину выводит, надо только через дорогу перейти.

— Блуд, рядом, — скомандовал я, когда зажегся зелёный фонарь пешеходного светофора, и шагнул на проезжую часть.

Боль! Я там жаловался на боль по утрам? Глупости! Вот это боль! Распахнув глаза, а заодно и рот в беззвучном крике, я увидел людей, склонившихся надо мной.

Такое уже было! Я уже раз переходил дорогу, а потом, открыв глаза, увидел среди людей в белых халатах и медицинских масках, склонившихся надо мной, лицо любимой. Даже попытался пошутить про врачей и пациента. Правда, как вспоминала потом любимая, было совсем несмешно. Я ей верил, — шутить никогда не умел.

Через неделю ко мне в палату заявился следователь и рассказал, что меня сбила машина, и летел я, как сломанная кукла по воздуху метров пятнадцать. А врачи поведали, что лишь чудо спасло мне жизнь, а им лишь пришлось попытаться собрать поломанное тело обратно. А я так и никогда не смог вспомнить тот миг. Позднее осознал, что та злополучная машина не только меня сбила, превратив в инвалида — она перечеркнула всю мою жизнь. До этого я вполне мог назвать себя счастливчиком, но после этого происшествия жизнь покатилась по наклонной… И как итог: одиночество в маленькой квартирке, разделённое с приблудным псом.

И вот круг замкнулся!

— Давай, впихивай его быстрее, времени совсем не осталось…

Не произнёс, а буквально пропел один мужик, хотя в этом не уверен, лица его я не видел, вместо него было какое-то светящееся пятно, а такой красивый высокий голос мог принадлежать и женщине.

— Не говори под руку, — пророкотал басом второй. — Делаю, как могу!

— А это ещё что такое? — снова запел-заговорил первый. — Хм… Такая преданность, ладно…

— О, он открыл глаза! — зарокотал второй, у этого лица тоже не было видно, но уже по другой причине — его скрывало какое-то тёмное чернильное пятно. — Слушай меня внимательно, хуман, и запоминай! Мы даём тебе ещё один шанс прожить свою жизнь заново. Но взамен ты должен…

Раздавшийся грохот заглушил даже рокочущий бас второго. А на меня снова упала темнота.

И снова боль! Но другая, вязкая, тянущая, выматывающая, тормошащая…

— Х-хозяин! Х-хозяин! Очнитесь!

— Ш-ш-ш! — грозное, но тонкое!

— Х-хозяин! — меня продолжали тормошить за плечо. — Да отстань ты! От зараза! Вот и болтайся так, всё равно не прокусишь! Х-хозяин, очнитесь! Нужно ваше подтверждение на эвакуацию!

— Я брежу? Это глюки после наркоза?

С трудом открыв неподъёмные веки, понял, что действительно нахожусь в бреду! Надо мною склонилась мумия, самая настоящая! Ну а кто это ещё может быть, весь перемотанный почти почерневшими от времени и грязи бинтами? Больной, много лет скрывающийся от врачей и ютящийся по самым пыльным углам подвалов? И белочкой это быть не может, и бобром… Да и где вы видели перебинтованного бобра, и тем более белочку? Значит, однозначно глюк от наркоза. Вот мужики сейчас надо мной потешаются. Хорошо ещё матом не ору!

— Х-хозяин! Нужно ваше подтверждение приказа об эвакуации!

Вот же навязчивый глюк! Ладно…

— Под… твержадаю… Поехали! — И взмахнул рукой, кажется…–

— Будет сделано, Х-хозяин.

Темнота! Я успел даже ей обрадоваться!

— Ш-ш-ш…

Шо опять⁈ Настойчивое шипение, а ещё лёгкие, словно крыльями бабочки, прикосновения чего-то к лицу выдернули меня из пустоты сна. Не открывая глаз, напряжённо замер. Что-то не так! И не сразу сообразил, что! Боли не было! Вот, правда, боли не было! Я что, наконец-то сдох?

— Ш-ш-ш.

В этом шипении мне послышались ободряющие нотки и снова лёгкие прикосновения к лицу. Кто так мог делать? Только Блуд. Я распахнул глаза.

— Еб@ть! — проорал я с испуга, увидев непонятную мордочку с то и дело выскакивающим из приоткрытой пасти розовым раздвоенным языком. — Вали отсюда!

И отпихнул морду рукой. Тварюга отлетела к изножью кровати и, свернувшись клубочком, жалобно зашипела, косясь на меня льдисто-голубым глазом, моргая время от времени жемчужно-белым веком.

— Еба… — повторился было я и замолчал на полуслове, крутя головой, осматриваясь. Где я⁈ То, что не дома и не в больнице — это сразу стало понятно. Никогда жизни у меня не было шкуры, используемой в качестве одеяла, а тем более такой белоснежной с длинным мягким ворсом. И не думаю, что в местной муниципальной больнице такие простым пациентам дают. Больнице? Нет, я точно не в ней. Какими бы бедными они ни были, всё же стены, выложенные из потемневших от времени брёвен и торчащих между ними клочков пакли — перебор и для них…

Ещё я увидел стол, сколоченный из половинок разрубленных вдоль брёвен, и такую же кондовую лавку, на которой лежала стопка одежды из неокрашенной ткани.

— Что это? Глюк? Бре… — по давно выработанной привычке я задал вопросы вслух и поражённо замолчал. Голос⁈ Голос, которым я только что произнёс слова — это не мой голос! И тем более, я уже и не помню, когда вообще у меня был такой голос — по-юношески басовитый, но готовый в любой момент сорваться на фальцет, как раньше говорили «пустить петуха». Это не мой прокуренный сиплый хрип, мало имеющего общего с обычным с человеческим голосом. Не мой голос!

Отбросив одеяло, ошарашенно уставился на тело. Не моё тело! Где моё тело⁈ Передо мной… Нет, неверно! Я был в молодом, атлетически сложенном теле пацана явно, не пролёживающим дни напролёт на диване, не отрываясь от девайсов дополнительной реальности. И это тело меня слышалось: руки поднимались и опускались, пальцы на руках и ногах сгибались и разгибались и все вместе и по отдельности, послушно подчиняясь моим приказам. А ещё, судя по лёгкому пушку в паху, — это тело только-только входило в период созревания… Стук в дверь прервал моё охеревание.

— Да! Вой… дите! — всё-таки от волнения голос сорвался, и последние слоги я буквально пропищал.

Дверь открылась и в неё чуть пригнувшись вошёл… вошла… мумия… Точно мумия! А кто ещё может ходить, весь перемотанный в серо-грязные бинты⁈

— Точно глюк! — вырвалось у меня горестно. — Разве может мумия носить кому-то поднос с крынкой и глиняным стаканом. Бред от наркоза.

— Прошу прощения, Хозяин, не знаю значения слова «глюк», — войдя в комнату и чуть поклонившись, застыла у двери мумия. — Но разрешите представиться. Я мажордом вашего замка проекта «Пронзатель пространства».

— Э-э… — только и смог я выдавить из разом пересохшего горла.

— Я пройду?

Только и смог, что несколько раз кивнуть. Мумия уверенно подошла к столу, поставила на него поднос, а потом из крынки налила в стакан какую-то тёмно-бордовую тягучую жидкость. А потом протянула стакан мне:

— Выпейте, Хозяин, полегчает.

— Это… Это… — голос меня опять подвёл, всё, что и мог — только пищать. — Это кровь?

Мумия на миг застыла, потом коротко кивнула и с невозмутимостью в голосе ответила:

— Я оценил ваш юмор. Но нет, это всего лишь отвар из сушёных лесных ягод с добавлением витаминов и микроэлементов.

«…с добавлением витаминов и микроэлементов», — мумия, говорящая про витамины и микроэлементы…

— Точно, глюк!

Мумия продолжала невозмутимо держать протянутый стакан. Мне ничего не оставалось, как его взять и осторожно понюхать. Хм, действительно, пахло ягодами и травами, с ходу я, конечно, не определю, но не кровь — это точно! Пригубил. На вкус пряно-кисло-сладкий прохладный напиток. Я сделал глоток побольше, потом ещё один. И не заметил сам, как выпил весь стакан. Вкусно! Интересно: в бреду можно вкус ощутить? Я вернул стакан.

— Благодарю, му… ма… — я замялся, не зная, как обратиться к мумии. — Простите, а вас, как зовут?

— У слуг замка нет имён, — всё так же невозмутимо ответила мумия. — Если надо, нас зовут по функциям.

— Э-э… так не пойдёт. Это мой бред, значит, и правила мои. Я буду звать вас… — тут я снова замялся, в голову кроме «Мумий» ничего не лезло, но называть так мумию… — Может быть сами подскажите, как хотите, чтобы вас звали?

Мумия молчала несколько секунд, а потом официальным голосом уточнила:

— Хозяин, вы желаете, чтобы у меня было своё имя, и хотите, чтобы я сам выбрал его?

— Э-э… Да, желаю!

— Тогда я бы хотел уточнить у вас значение слова «глюк».

— Глюк? Это сленговое обозначение галлюцинации, видения, миража, которого нет на самом деле. Сленг — это…

— Прошу прощения, что перебиваю, — в голосе мумии послышалось напряжение, — я знаю, что значит сленг. Глюк — это имя мне подходит.

— Хорошо, — пожал плечами я, — раз решили быть Глюком, то отныне ваше имя Глюк.

'Внимание!

Ваша репутация с мажордомом сумеречного замка повысилась на +2 (нейтральное 002/100).

Ваша репутация с другими слугами сумеречного замка повысилась на +1 (нейтральное 001/100).

Преданность слуг сумеречного замка вы получили по праву владельца замка, а вот их уважение надо заслужить!'

«Это ещё что такое?» — чуть не подпрыгнул, когда вдруг перед глазами развернулось окошко с золотистой рамочкой и белыми буквами. И хотя написание букв отличалось от привычной мне кириллицы и знакомой латиницы, я понимал значение этих слов.

Я не просто попаданец, а попаданец в РПГ-шный мир — насколько это может быть реальностью? Точно бред! Осталось только дождаться, когда я очнусь или… не очнусь. С другой стороны, будь я в бреду, насколько критически я мог бы это оценивать?

Крайний раз бредовые сны я видел, когда отходил после наркоза очередной операции на ноге. Запомнил на всю жизнь. Передо мной тогда разложились, как карты пасьянса, фотографии актёров, игравших в сериале «Глухарь», такие яркие, сочные, на которых можно было различить каждую мелкую пушинку на носу, не говоря уже о других более крупных деталях. И я рассматривал эти фотографии, не отрывая глаз, любовался ими. А соседи по палате потом рассказывали, что время от времени я восхищённо протягивал: «Глуха-а-арь!» А на деле-то я этот сериал и не смотрел ни разу, видел только рекламу. Вернувшись домой, решил всё же глянуть, но вскоре бросил: не зашло. Вот любуясь теми фотографиями, я вообще не задувался: бред это или нет? А сейчас?..

— Желаете выпить ещё? — прервала мои размышления му… То есть Глюк прервал.

— Да, пожалуй.

Пока мажордом наливал напиток в стакан, я всё же осмелился его спросить.

— Глюк, у меня сейчас перед глазами рамка с текстом о повышении репутации со слугами замка выскочила, не подскажите, что это такое?

— Да. Это служебное оповещение от Системы. Телу, в которое вселился ваш разум или душа, тут до сих пор нет однозначного мнения, вчера исполнилось четырнадцать лет. Тот возраст, когда у детей человеческой расы происходит инициация интерфейса и они могут начать свой Путь Возвышения…

Последние слова Глюк проговорил именно так, каждое слово с прописной буквы, но меня взволновало не это.

— Подожди, Глюк, хочешь сказать, — я даже не заметил, что перешёл с мумией на «ты», — ты в курсе, что я занял чужое тело?

— Да, — невозмутимости Глюка сейчас бы позавидовали даже английские дворецкие.

— И ты продолжаешь считать меня своим хозяином?

— Да.

— Поясни!