Капитали$т. Часть 5. 1991

Глава 9

Обсудили мы и текущее положение на криминальном фронте.

— Слышали про вашу ситуацию с «чехами», — сказал Миша очень серьезно. — Если вдруг будет продолжение… в любой момент обращайтесь. У меня пацаны… боевые, одним словом. — Миша сдержанно улыбнулся.

— Постараемся отбиться, в случае чего, — улыбнулся я в ответ. — Но за предложение благодарю.

Миша Афганец кивнул.

— Мы же партнеры…

В криминальном мире тоже было неспокойно. Зима действительно привез «прогон» от московских воров грузинского происхождения. В «прогоне» было сказано, что вышеупомянутый Зима является теперь воровским «положенцем», учредителем и хранителем общака и все, «кому людское не чуждо» должны относиться к нему соответственно. Прогон содержал еще много всяких пафосных выражений о взаимоподдержке, братстве, недопущении беспредела и тому подобного, но это уже не имело значения.

Матвей ходил мрачнее тучи. Самая крупная и организованная группировка в городе была у него, так что он ожидал к себе визита со дня на день.

— Чего ты беспокоишься? — спросил я Матвея, когда мы сидели за бутылкой вина в «Театральном».

— Да нахрен! — выругался Матвей. — Только-только спокойной жизнью зажили и снова здорово!

Матвей говорил правду. Столько сил и средств было вложено в частичную легализацию… И теперь снова неизвестность с перспективой конфликтов, а то и полноценной войны.

— Чего мент говорит? — спросил Матвей.

— Ничего не говорит, — с досадой сказал я. — Мы не общались по этому поводу. Да и что я ему скажу? Пока еще ничего не происходит!

— Произойдет, — сказал Матвей с нажимом. — Меня тут вчера Кузнец посетил. Знаешь такого?

— Тот, который второй претендент на воровской трон? — спросил я с усмешкой.

— Он самый, — подтвердил Матвей.

— И чего хотел?

Матвей придвинулся ко мне поближе и зашептал в самое ухо.

— Бабки предлагал. Пять тысяч «зеленых». Чтобы мы Зиму замочили.

— Ого! — удивился я. — Уважаю серьезный и конструктивный подход! Ну и что? Согласился? Знаешь, как в старом анекдоте… сто старушек — уже рубль!

— Да нахрен нужно, — в сердцах сказал Матвей. — Если понадобится, то мы его и бесплатно загасим. Мы не наемники.

— Это правильно, — похвалил я. — А чего ж Кузнец сам этого Зиму не грохнет? Не интересовался?

— Интересовался, — улыбнулся Матвей. — Говорит, что не хочет поднимать руку на воровского положенца. Он же на понятиях весь, Кузнец этот.

— Ты смотри! — восхитился я. — Какая замечательная принципиальность!

— Еще Кузнец говорил, — продолжил Матвей, — что если он станет положенцем, то в наши дела лезть не будет. А Зима по любому спокойной жизни не даст!

Я задумчиво кивнул.

— В этом он может и прав. Ну а ты чего беспокоишься, я понять не могу? У этого Зимы что, большая банда?

— Да вроде нет, — сказал Матвей.

— Ну так и в чем проблема? — уверенно сказал я. — Что какие-то московские грузины за него подписались? Да и хрен с ними. Где Москва, а где мы, сам подумай… Да и валят их там каждый день пачками… Ты же говорил, что в любой момент можешь хоть двести человек собрать?

— Ну? — Матвей вопросительно уставился на меня.

— Вот и ну! Пусть у этого Зимы голова болит, а не у тебя. Если она у него есть на плечах, то в наши дела он не полезет. А если нету… тогда сам виноват.

— Да? — Матвей с надеждой посмотрел на меня. — А может ментов попросить, чтобы закрыли обоих этих деятелей, а? Пусть на киче выясняют, кто блатнее.

— Не получится, — сказал я. — Граждане начальники сказали, чтобы в таких делах мы рассчитывали только на себя. Мне официально сказали, что никто за зарплату двести рублей в месяц нас защищать не будет.

— Нормальный ход! — возмутился Матвей. — А на кой хрен они тогда нам нужны?

— Нужны, — махнул рукой я. — Уже уясни, что нельзя работать с большими деньгами без контактов с органами.

— Да в курсе я, — вздохнул Матвей. — Есть еще одна тема… Посоветоваться хотел.

Я вопросительно посмотрел на него.

— Что за тема?

— Банк есть один… «Императорский» называется. Слышал?

— Что-то немного слышал, — сказал я. — И что?

— Зовут меня в совет директоров! — объявил Матвей и покраснел от гордости. — Что думаешь? Я по своим каналам узнавал, банк серьезный!

— Замучишься пыль глотать, — сказал я безразлично. — Но вообще, дело твое. Если скучно живется, иди в этот «Императорский». Хозяин — барин!

— Чего это ты так думаешь? — насторожился Матвей.

— Тебе и бабок там, небось, предложили? — ответил я ему вопросом на вопрос.

— Предложили, — подтвердил Матвей. — Лично мне три штуки баксов в месяц. Почти «жигуль», между прочим!

— А ты и повелся… — усмехнулся я.

— Ты не смейся, а лучше объясни толком!

— Скорее всего, у них куча всяких проблем назревает, — сказал я. — И серьезных, судя по всему. И господа-банкиры… там кто, кстати, движением руководит? Комсомольцы?

— Комсомольцы, — подтвердил Матвей.

— Ну вот, — улыбнулся я. — И господа, которые бывшие товарищи, решили твоей персоной прикрыться от неприятностей. Будешь на их разборки ездить и их вопросы решать. Всего за три штуки «грина». А че? Ребята нормально придумали…

— Да? — спросил Матвей с сомнением в голосе. — Ладно, я узнаю, что к чему.

— Узнай, — посоветовал я. — Настоятельно рекомендую. А вообще, пора свой банк делать. К концу года замутим.

— Как тогда, у Орловского? — спросил Матвей мечтательно. — Интересно, где он сам теперь…

— Нет, не как у Орловского, — покачал головой я. — У нас, уважаемый коллега, банк создают в двух случаях.

Матвей недоверчиво усмехнулся.

— Всего в двух?

— Всего! — подтвердил я. — Во-первых, для того, чтобы собрать бабки с почтеннейшей публики и с этими бабками свалить в какую-нибудь страну с теплым климатом и лояльным законодательством.

— В Рио-де-Жанейро? — спросил Матвей, читавший Ильфа с Петровым.

— Туда тоже можно, — согласился я. — Или в Израиль. Или в Англию. Да мало ли!

— А второй случай? — Матвей посмотрел на меня заинтересованно.

— Второй случай — наш, — объяснил я. — Банк создают, чтобы не светить бабками. Вот мы сейчас через разные банки работаем, хоть и не так часто. Это что значит? Это значит, что руководство тех банков видит движение наших бабок. А среди этого руководства могут быть не очень хорошие люди. Типа упомянутого тобой Саши Орловского. И этой информацией воспользоваться нам во вред.

— Ясно, — сказал Матвей. — И ясно мне одно, что все эти финансовые и бумажные дела — темный лес. У меня и сберкнижки сроду не было! Сейчас сбербанк до девяти процентов дает, но я говорю — нафиг нужно! Цены-то какие! Каждый день в гору!

— Это правильно, — похвалил я. — Государство заканчивается. А значит и банки, и все эти деньги… Ты, Матвей, надеюсь, сбережения не в рублях хранишь?

— Обижаешь! — гордо ответил Матвей.

— Ладно, — сказал я. — Мы сюда пить приехали или производственные вопросы решать?

— Бухать приехали! — прдтвердил Матвей радостно.

— Вот и давай бухать! — отрезал я.

Матей оживился.

— Смотри за тем столиком… Да левее! Девочки скучают, давай позовем!

— Давай позовем, — согласился я, разглядывая приятных с вида девиц. — Профессионалки, небось? Сам-то чего не женишься?

— Да пофиг! — загорелся Матвей. — У них у всех одно устройство! А насчет женитьбы… ты гонишь, что ли? Я домой только поспать приезжаю! Да и… — Матвей вдруг погрустнел и замолчал.

— Что? — не выдержал я.

— Меня может замочат не сегодня — завтра… Где уж тут… Лучше уж так.

— Производственное собрание окончилось, начались душевные излияния… — сказал я. — Не умеет русский человек веселиться, совсем нет! Пошли девчонок звать! А то другие уведут!

И мы пошли звать за наш стол девчонок…

Мне никогда не нравились заводы, особенно большие, размером с какой-нибудь Люксембург. Может быть когда-то в самом начале, лет пятьдесят или все семьдесят назад, они выглядели иначе. Молодые, сверкающие, свежепокрашенные, они словно были направлены в будущее. И люди в них работали молодые, оптимистичные, веселые, гордые тем, что каждое утро гудит гудок и они идут к проходной и погружаются в эту особую заводскую жизнь со своими радостями и драмами.

А сейчас заводы мрачные, будто больные, ветшают, ржавеют, зарастают бурьяном. И люди мрачные, будто придавленные — это те, которые трезвые. Пьяные, конечно, одни преисполнены пьяного благодушия, другие входят в раж. Все ждут каких-то перемен, ожидают, что вот-вот станет лучше, но лучше никак не становится, только снова и снова «надо немного потерпеть».

Мы с Серегой ходим по территории сахарного завода в сопровождении пожилого мастера.

— Мда… — говорит Серега, оглядывая окружающие унылые пейзажи начала индустриального упадка. — Ты «Через тернии к звездам» смотрел?

— Смотрел, — пожимаю плечами я. — Смотрел и чего?

— Завод Туранчокса! — ставит диагноз Серега. — Такие бабки отдали, Леха! Такие бабки! Нахрена оно нужно было, а⁈

Я отвечаю ему недовольным взглядом. Да, мы действительно отдали порядочные бабки. Но не запредельные, как кажется Сереге. Комиссия из Москвы приехала оценивать заводское имущество — основные фонды. Комиссии мы организовали лучшую гостиницу. Питалась комиссия исключительно в ресторанах. А по вечерам к услугам мужской части комиссии (в ней состояло трое мужчин и одна дама) были доступные девушки. Одним словом, полный безлимит. Плюс к тому, члены комиссии получили в качестве бонусов по корейскому видеоплееру, по норковой шапке и по конверту с небольшой суммой, естественно в СКВ.

— В общем так, ребята, — очень по-деловому сказал нам глава комиссии незадолго до отъезда. — Реально это все стоит около семи с половиной. Но это как посчитать, понимаете? Ребята вы, вроде бы нормальные. Посчитаем, что называется, ниже нижнего предела. Но меньше четырех никак нельзя. Никак! Тогда с нас самих спросят. Так что, внесете четыре. И владейте на доброе здоровье. Понятно?

— Понятно! — выдохнул я. — Спасибо вам огромное!

— Не за что, — царственно ответил глава комиссии. — Вообще, вы вовремя подсуетились. Молодцы! По линии министерства есть распоряжение — в коллективную собственность все выводить без проволочек!

Я понимающе склонил голову.

— Видно, что хорошие ребята, — продолжил разглагольствовать глава комиссии, — мы у вас тут как на курорте побывали! Ну и к вам соответствующее отношение с нашей стороны! С других бы по «девятке» попросили. Понятно?

Я снова понимающе склонил голову.

Все это означало, что основные фонды завода будут оценены в четыре миллиона рублей. Вместо семи. И сахарный завод должен внести эти четыре миллиона государству. Денег таких на заводе не было, но зато были у нас. И у «Красного мака», который внес половину этой суммы. Четыре миллиона. Чуть больше ста тысяч долларов, если считать по последнему «черному» курсу. Копейки, если разобраться. Через год эти четыреста тысяч обесценятся в разы, а тут мы приобретаем серьезный актив…

Был заключен договор между сахарным заводом и нашими фирмами. Мы предоставляем средства и получаем в качестве вознаграждения по двадцать пять процентов акций. Остальные пятьдесят процентов идут трудовому коллективу. Славик из «Красного мака» становится директором завода. От должности заместителя директора мы отказались, но потребовали должность главного бухгалтера. Компаньоны из «Красного мака» не возражали, и мы делегировали нашу Марию Степановну на завод — возрождать промышленность и держать под контролем финансовые потоки. Конечно, само собой разумеется, что вся реализация продукции шла через нас. И здесь уже появлялись большие возможности для заработка.

Словоохотливого мастера, который был у нас в качестве экскурсовода, звали Иваныч. Он с большим удовольствием рассказывал о производстве, рабочих, прежнем начальстве и о жизни вообще.

— Что народ говорит, Иваныч? — спрашивает его Серега. — Молодой директор пришел, не боитесь, что развалит работу?

Иваныч усмехается.

— Было у нас этих директоров… Всяких! — говорит он гордо. — И молодых, и каких хошь! По партийной линии тоже назначали. В нашем заводском деле — дубы, Те, которые посмышленее, пытались разобраться. А другие… — Иваныч машет рукой. — Захочет научиться — научится!

— Захочет, куда он денется… — говорю я.

— А еще народу нравится, что теперь талоны на водку отоварить можно прямо в заводском магазине! — вспоминает Иваныч. — А то в водочный полдня отстоять нужно. А теперь — удобство!

Иваныч довольно улыбается. Мы с Серегой переглядываемся.

— А вообще, энтузиазма не стало у людей, — говорит задумчиво Иваныч. — Раньше, что ни говори, а был энтузиазм! Веселыми были, хоть и жили беднее! Верили, что лучше всех живем, все дружно, на субботники и… вообще!

— А потом что случилось? — спрашивает Серега.

— Потом-то? — Иваныч замолкает. — Потом как-то стало убавляться веселье. Это к концу шестидесятых, наверное. Полюбили дни рождения отмечать, юбилеи всякие, праздники… Ну, водочка, само собой. Самогонку стали гнать — сахар бесплатный, гони хоть цистерну! Бывало, по два-три раза в неделю собирались. Есть деньги — в ресторан закатываемся, нету — в пельменную, там разольем, пельменями закусим и красота… Была жизнь! — говорит Иваныч строго.

— В магазине не только водка будет, — говорит Серега виновато. — На следующий месяц колбасу завезем. Сигареты. Сейчас по маслу договариваемся…

— Это все хорошо, — кивает Иваныч. — И то, что столовка теперь бесплатно — это очень хорошо, народ доволен! И то сказать, некоторые с голодухи в обморок… Как сразу после войны, я-то еще пацаном был, а вот батя мой рассказывал — стоишь, работаешь, а голова кружится, словно засыпаешь на ходу, сил нет… и сейчас такое началось. А голодный человек что наработает? Вот то-то и оно! Опять же, деньжат маловато. До трех сотен многие не дотягивают.

— С деньжатами пока будет непросто, — говорит Серега. — Ваш прежний директор тут нахозяйствовал, до сих пор разгребаем.

— Это верно, — усмехается Иваныч. — Прежний директор всегда виноват! А новая метла метет чище… Но народу куда деваться? Мясо на базаре тридцать рубликов за кило!

Мы снова переглядываемся и я говорю:

— Ладно, Иваныч… К директору нас проводи, а то мы заблудимся в ваших лабиринтах.

— Это всегда пожалуйста! — Иваныч доволен. Он рад помочь.

— Купил завод Туранчокса? — говорит мне Серега по пути к заводской администрации. — Доволен?

— Пятьдесят штук «грина» — напоминаю ему я. — Да ты посмотри какое хозяйство! Тут три Монако поместятся и еще какой-нибудь Люксембург.

В директорском кабинете Славик. У него возбужденный вид и горящие глаза. Славик кайфует. Ему нравится быть директором всего этого пространства. У него на столе компьютер, но не для игр и пасьянсов, Славик действительно работает.

— Проверяем дебеторку, — важно говорит Славик. — И вот что я вам скажу, господа, все не так ужасно! Есть должники, в том числе и вполне благополучные — коммерческие фирмы!

— Это хорошо, — отвечаю я. — Если есть должники, то у нас есть специально обученные специалисты по урегулированию таких вопросов.

— Уже! — говорит Славик. — Список злостных должников я отправил Мише, пусть занимается! Но вот с сырьем у нас дело обстоит из рук вон плохо. Нужно резко наращивать поставки сырья!

— Чего делать? — спрашиваю я.

— По колхозам ездить, — отвечает Славик. — Я тут реорганизую все! Сейчас формируем отдел снабжения, снабженец у меня есть — просто огонь! Значит, нужны бабки на закупку сырья.

— Сколько тебе нужно? — говорит Серега мрачно.

— Да пустяки, — отмахивается Славик. — Пол-лимона на первое время.

— Пол-лимона⁈ — Серега краснеет и с возмущением смотрит на меня.

— Но это на первое время, для раскачки… — говорит Славик. — Но вообще нужно, чтобы было постоянно — свободных лимонов десять. Тогда пойдет дело. И постоянные источники сырья, с сырьем напряженка, за сырье войны идут! Это даже важнее денег, сырье!

Серега теряет дар речи. Вот и наступил большой бизнес, думаю я. Дождались!