Капитали$т. Часть 5. 1991

Глава 4

В офисе меня ждал Никита Сергеевич Шубин, директор водочного завода. Был Никита Сергеевич мрачен, взъерошен и с лица сер.

— Привет, Никита! — весело поздоровался я. — Пойдем кофе пить! Люся!

Люся, перехватив мой призывной взгляд, царственно кивнула. Я увлек Шубина в свой кабинет.

— Рассказывай! — потребовал я, разместив его в кресле. — По лицу вижу, стряслось чего-то. Кто тебя обидел?

Шубин судорожно глотнул кофе и, кажется, всхлипнул. На лице его было страдание.

— Не могу больше, Алексей! — сказал он с болью в голосе. — Не выносит душа! Я не привык так, я привык с бумагами… А здесь под две тыщи народу!

Я сдержанно вздохнул. Придется побыть немного психотерапевтом для несчастного бывшего комсомольского работника, столкнувшегося с суровыми производственными буднями…

— Всем тяжело, Никита, — умиротворяюще сказал я. — Время напряженное, люди злые. В стране сам видишь какие дела творятся. Ты конкретно говори — что стряслось?

— Я по цехам ходить боюсь, — громким шепотом сказал Никита. — Один раз прошелся, когда только в должность входил. Сто процентов работников — пьяные! Сто процентов! Почти две тысячи человек — законченные алкоголики. И это не в конце смены, это еще до обеда! А что там за вакханалия после обеда начинается, я и знать не хочу! Это же страшно, Алексей! Люди работают, не приходя в сознание!

— Ну и? — спросил я. — Ведь работают же! План ты выполняешь, госзаказ сдаешь аккуратно?

— Сдаю, — вздохнул Никита.

— Ну и чего ты привязался к рабочим?

— Мы тут с инженерами посидели, посчитали немного, — жалобным тоном сказал Никита. — Хищений — минимум на два миллиона в год! Минимум! Воруют все — спирт несут, готовую продукцию. И члены партии! И ветераны труда! Недавно целый спиртопровод нашли — шел за территорию завода! Я там ходил, смотрел — весь забор в дырках, по кирпичику расковыряли.

Я шумно выдохнул. Наконец-то дорогой товарищ директор начал въезжать в тему — как устроена реальная, а не придуманная экономика.

— Спиртопровод — это конечно плохо, — сказал я рассудительно. — За такое нужно по рукам бить. Но насчет прочего — драматизируешь. Ну стырит у тебя работяга пару поллитр или спирта флягу. У тебя какая средняя зарплата на заводе?

— Под три сотни после повышения, — сказал директор.

— А ты на какой тачке приехал?

— На «Тойоте». — Директор смотрел на меня непонимающе.

— Вот и не выделывайся, — злобно посоветовал я. — Чего ты комсомольское собрание развел здесь? Пьют, воруют! Всю жизнь пьют и воруют, классиков почитай. Что ты от людей хочешь за двести пятьдесят-то рублей? Они, считай, бесплатно работают.

— Я уже думал… — сказал Никита. — Может, поможете? Вневедомственную охрану — к чертовой матери, она что есть, что ее нет! Может поставить частников?

— Сдурел? — поинтересовался я раздраженно. — Или спиртов своих нанюхался? Ты же немедленный бунт вызовешь! Запретить людям воровать… ты в моем кабинете таких слов не говори!

— Уже, — злорадно сказал Никита. — Уже бунт! Бастовать народ надумал! Стачечный комитет, все как полагается! Как в лучших домах.

Я тихонько выругался.

— И чего обездоленный народ хочет?

— Обездоленный народ хочет скачка заработной платы, — отчеканил Никита. — Минимум — пятьсот. Но лучше, конечно, шестьсот.

— Так, — сказал я со злостью. — И на когда назначен взрыв народного возмущения?

— В смысле — забастовка? Через три дня. Сегодня меня поставили в известность, так сказать.

Я решительно поднялся с кресла.

— Поехали!

— Куда⁈ — не понял директор.

— К тебе на завод, куда же? Будем с народом базарить, со стачкомом твоим. Решать проблему, раз ты сам решить ни хрена не можешь.

— Да я целый день на телефоне! — взорвался Никита. — Меняю водку на зерно, бензин, на металл, на сигареты, на мясо, на тару, на все! Как в доисторические времена! Я на конфетную фабрику водку отгружаю, а они мне — конфет для заводского магазина! Я жену уже забыл, как зовут!

— Поехали, — сказал я устало. — Нехрен тут сироту казанскую врубать. Тебя на самый козырный в области завод поставили не для того, чтобы ты такое замечательное дело завалил. Ты представь, что в городе начнется, если водочный завод забастует! Делиться нужно, Никита! Вот ты водку на шоколад выменял и этот шоколад через заводской магазин рабочим продаешь. А нормальный директор что сделал бы? А нормальный директор раздал бы по цехам наборы. Хотя бы тем работягам, которые с детьми! И так же с колбасой и прочим. И был бы для рабочих отцом родным!

— У меня заводская столовая стабильные двадцать штук убытка приносит в месяц! — пискнул Никита. — Цены не повышаем!

— Так сделал бы уже вовсе бесплатной эту заводскую столовку, — сказал я. — Нет же, все трясешься, копейки выгадываешь!

Никита обиженно сопел.

Уже в машине он сказал в полголоса:

— Еще проблема есть. В последние три месяца рост хищений увеличился просто… взрывообразно! Раньше такого не было. Опять же, спиртопровод этот… Несут не для себя и кума-свата…

— Ясный перец, на продажу выносят, — сказал я. — Это плохо. Это нужно пресекать…

— Кто-то в больших количествах скупает ворованную водку, — подтвердил Никита.

— Решим, — кивнул я. — А теперь давай по делу…

Заводской стачечный комитет собрался в актовом зале, где обычно проходили торжественные мероприятия — награждения ударников, вручения грамот, отчетно-выборные собрания и тому подобное.

Стачечный комитет сидел на первом ряду, все восемь человек — шесть мужиков и две женщины. Стачечный комитет был зол и решителен, смотрел хмуро и даже непримиримо. Взрослые люди, подумал я. Прожившие очень нелегкую жизнь. А скоро начнутся совсем тяжелые времена. И вот, они пришли со своей правдой, и нам с этим комсомольцем Никитой что-то нужно им говорить. Как-то убеждать. Подкупать. Манипулировать и запугивать. Тошно, в какой-то степени я понимал Никиту. Но никуда не денешься, правила игры не нами писаны, не нам их и менять.

— А это еще кто⁈ — отнесся в мой адрес лысоватый коренастый мужчина лет сорока пяти. — Из обкома, что ли, инструктор⁈

— Из обкома⁈ — то ли спросила, то ли подтвердила непонятного возраста женщина. — Правильно! Давно пора!

— Давно пора за них взяться! — загудел стачком.

— За эту мафию!

— На нашем труде жируют!

— Меня зовут Алексей. Я консультант по экономическим вопросам, — сказал я дипломатично.

— Ишь ты, консультант! — насмешливо отозвался кто-то.

— Консультантов стало, как собак нерезаных, а работать некому!

— Пахать некому!

— Жрать нечего!

— Доперестраивались!

— Так, — строго сказал Никита. — Кончаем базар, товарищи. Сейчас до вас будут доведены те меры, которые будут приняты дирекцией в ближайшее время для смягчения последствий кризиса. Прошу в свою очередь довести все сказанное до рабочих.

— Одну минутку! — улыбнулся я. — Позволю себе перебить товарища директора. Прежде, чем он расскажет о будущих мерах, я хотел бы сказать несколько слов о положении на предприятии.

— Ну скажи, скажи, консультант! — благодушно ответили мне из стачкома.

— Все хорошо знают, — начал я, — о том, что на заводе имеют место хищения. Массовые. По большому счету, администрация закрывает на это глаза. Можно сказать, относится с пониманием. Вы об этом знаете лучше меня.

— Да ладно, всегда несли с завода. Хоть при Брежневе, хоть при Сталине, — высказался невзрачный мужичок с фингалом под глазом.

— Не бреши, Колька, чего не знаешь, — строго поправил его благообразный пожилой мужчина с седыми усами. — Ты на заводе без году неделя, а я тридцать третий год работаю. Это сейчас вы разбаловались, подтянуть некому, раньше-то иначе было. Говори, консультант, а вы не перебивайте.

— Короче говоря, — продолжил я, — есть мнение, что зарплату действительно нужно поднять по крайней мере до пятисот рублей. И товарищ директор не против, правда, товарищ директор?

Никита солидно кивнул. Стачком ответил радостными возгласами.

— Но одновременно с этим руководство завода поменяет охрану предприятия, — продолжил я. — Никакой вохры больше не будет, а будут частники. И вынести уже не получится ничего. Совсем. Устраивает вас такой вариант?

Гробовое молчание было мне ответом. Стачкомовцы были мрачны, один лишь пожилой с седыми усами слегка улыбался.

— Возможен и второй вариант, — продолжил я. — Поднимаем зарплату пока на тридцать процентов. Уже со следующего месяца. А с охраной остается все как есть. Плюс — «тринадцатая зарплата» досрочно — в конце первого полугодия. И еще… Да вот товарищ директор вам объявит!

— Еще продуктовые наборы по льготным ценам, — объявил Никита. — В столовой мы цены не повышаем. Уже нигде в городе таких цен нету. Так или нет?

— Так, — отозвался стачком. Второе предложение ему понравилось определенно больше первого.

— Талоны в заводском магазине вы отовариваете, — продолжил он. — Мясо, колбаса, масло, сигареты — народ часами стоит, а вы прямо на заводе все можете взять. Или я неправду говорю?

— Все верно, — подтвердил седоусый. — Короче, товарищ директор, второй вариант нам подходит. Или кто-то против? — Седоусый оглядел коллег по стачкому.

— Если с нами по-человечески, то и мы по-человечески, — загалдели стачкомовцы.

— Мы тоже понятие имеем!

— И все поддержат!

— А ну ша! — строго сказал седоусый, который определенно пользовался всеобщим авторитетом. — Одним словом, товарищ директор, мы ваши предложения до народа доведем. Думаю, что второй вариант всех устроит. — Седоусый тяжело вздохнул, ему было сложно говорить. — Но раз уж пошел у нас такой разговор — скажу. Стыдно. Воруем, тянем все, что гвоздем не прибито. В последнее время вообще до точки дошли. Идут — и из них прямо льется! Куда столько-то? Одного спрашиваю — у тебя квартира двухкомнатная кооперативная, вся в коврах, два телевизора! Мало тебе? Нет, отвечает, не могу по-другому, нужно хотя бы на пятьдесят рублей каждый день украсть! В раздевалке сидят до позднего вечера, выжидают, когда начальство разойдется! И я несу, что я, рыжий, что ли? Немного, правда, много стыдно, тридцать лет отработал. И что раньше так воровали — это брехня, энтузиазм был, все сообща делали… А сейчас — что-то немыслимое! Как с ума посходили с этой водкой!

Никита, выслушав пожилого рабочего, одобрительно кивнул.

— Иван Серафимович все верно говорит, — заявил он. — И я скажу тоже — в последние несколько месяцев хищения приняли какой-то совсем уж катастрофический вид. Просто промышленные масштабы. И с этим мы уже смириться никак не можем. Одно дело, товарищи, поллитровку для себя, а совсем другое — ящик на продажу. Доведите до людей, пусть делают выводы.

— Есть такое дело, есть, — кивнул седоусый Иван Серафимович. — Весь завод знает, цыгане у рабочих водку скупают на «пятачке» у «Молочного». Пятнадцать рублей за поллитра. И спирт они принимают. Рабочим и соблазнительно — литр вынес, тридцатка в кармане. Пусть с ними милиция разберется, не все же на рабочих вешать!

Я едва удержался от того, чтобы выругаться вслух.

— Как вам такое, дорогой товарищ директор? — сказал я в ухо Никите. — Весь завод в курсе, что цыгане скупают ворованную водку! Один директор не в курсе! Или всё же в курсе, а, Никита Сергеевич?

Никита Сергеевич ответил мне жалобным взглядом.

Встреча закончилась оптимистически. Распрощавшись с директором, мы с Борей поехали на «пяточек», который располагался у магазина «Молоко». «Пяточек» представлял собой небольшую круглую площадку с полудюжиной лавочек — одно из мест сборов неформальной молодежи. Но сейчас, похоже, «пяточек» облюбовали совсем другие персонажи…

— Пошли прогуляемся, — сказал я Боре.

Боря припарковал «Ауди» у обочины, и мы отправились в сторону «пяточка». Первое, на что я обратил внимание — белая «Волга», стоящая тут же, неподалеку. А в «Волге» — двое усатых парней. Мы присели на изрезанную и исписанную скамейку и стали ждать. Впрочем, долго ждать не пришлось, смена недавно закончилась и к «Волге» потянулся народ. С сумками, сумочками, свертками, пакетами, даже с канистрой один мужичок прибежал. Усатые молодые люди принимали товар и отсчитывали деньги — быстро, но в то же время и без суеты.

— Умеют работать, когда захотят — похвалил я. — Молодцы.

— Что, крысят потихоньку, Алексей Владимирович? — усмехнулся Боря.

— Рабочие-то? Нет, к рабочим нет вопросов. Ты же сам знаешь, наш человек не ворует, он убытки компенсирует. А вот другие люди ведут себя некрасиво. Совсем некрасиво.

— Это которые в «Волге»? — оживился Боря. — Так пойдемте, надаем им по рогам! Чего так просто сидеть-то?

— Успеем! — успокоил я охранника. — Все, что нужно, мы сегодня узнали.

В офисе мне снова пришлось организовывать небольшое собрание — такой уж день выдался. Нужно было поставить в известность партнеров о том, что случилось за последнее время. Присутствовали, как водится, Серега и Валерик.

Сначала я рассказал им о ситуации на водочном.

— Народ успокоили, — сказал я, — но не факт, что надолго. И с хищничеством этим нужно разбираться немедленно. Вот прям завтра.

— Разберемся, — добродушно улыбнулся Серега. — Ваня Цыган вообще страх потерял. Вот прям завтра поедем и поинтересуемся, что за хрень. Он где там, на центральном рынке, вроде, трется?

— Хрень… — отозвался Валерик. — Странно все это, сигареты же традиционная цыганская тема. Чего это Ваня не в свое дело полезть решил? Может он вообще не в курсе?

— Может быть! — подтвердил Серега. — Может его сородичи мутят у него за спиной? А он и не при делах вообще. Сам им по ушам даст.

— Вот завтра и выясним, — сказал я. — Только вежливо. Ваня нам иногда нужен по золоту.

Действительно, время от времени мы покупали у Вани небольшие партии золота. Дорого, но деваться особо некуда — наши возможности инвестиций были очень ограниченны.

— Вежливо, мы ж не звери, — усмехнулся Серега. — Значит, по «Красному маку» иск отзываем?

— Отзываем, — кивнул я. — Они полностью рассчитались. Какие будут мнения по поводу их предложений?

— А че, нормальные предложения, — улыбнулся Валерик. — С иномарками — классная тема. С заводом — нужно пробовать, я считаю. Иначе на кой хрен тогда все эти газеты и депутаты?

— Матвей будет недоволен, — сказал задумчиво Серега. — Не понравится ему, что на его территорию чужая банда зайдет. Да и вообще, эти афганцы мутные. Хотя, иметь свой канал поставки иномарок — заманчиво… О сахарном заводе и не говорю…

— Так ты за или против? — посмотрел я на Серегу.

Тот пожал плечами.

— Считай, что воздержался. Тема хорошая, а афганцы эти — мутные.

— Понял, — сказал я. — В общем, завтра едем к Ване, выясняем, что у него там происходит… А потом я общаюсь с Матвеем по поводу того, чтобы Мишу Афганца запустить на авторынок. И с исполкомовскими — по поводу сахарного завода. Есть возражения?

Возражений не последовало.

— А слышал новость? — развеселился Валерик. — Родное государство опять отчебучило! Теперь всякий простой гражданин может идти в банк и сдавать валюту по биржевому курсу. И покупать тоже.

— Да ладно? — не поверил я.

— Сто пудов! — заверил меня Валерик. — Биржевой курс у них двадцать семь с полтиной за «зеленый».

— Ясно, — улыбнулся я. — Какой же идиот понесет им сдавать, если самый последний валютчик купит по тридцать семь? А с продажей что?

— Еще веселей! — рассмеялся Валерик. — Купить валюту могут только отъезжающие за бугор. Двести «зеленых». По предъявлению загранпаспорта и визы! Нормально? Зато официально все!

Я обреченно махнул рукой. Нормально. Похоже, правительство просто генерировало решения, потому что нужно же что-то делать… Ни о какой эффективности и даже о простом здравом смысле решений речи не было.