Кальдур Живой Доспех V

Виденье 52. Конец всего сущего

Небесный Дворец приближался стремительно.

Ветер свистел и бил по их маскам, земля удалялась, и стена, и обрушенные ворота, и маленькие фигурки людей казались всё более ничтожными в сравнении с громадой горы подпирающей небо.

Ксикс рвался вперёд, от него шла вибрация и тихий гул, которые иногда срывались в странное металлическое рычание. И Кальдур, и Розари цеплялись за бока зеркана, что было сил, им всё время казалось, что они сползают вниз и вот-вот начнут падать, как падал Скорбь, барахтаясь и цепляясь за бесплотный воздух.

Но светоносный металл держал их крепко.

Монодоны предсказуемо занервничали от появления в небе нежданного гостя. Завыли протяжно и гулко, пришли в движение, натянули цепи, попытались оттянутся в стороны, но хватка кованного металла была слишком прочной. От их усилий Дворец накренился, начал медленное движение вокруг своей оси и устремился на сближение с отвесными склонами горы.

Они были так высоко, что уже не слышали криков ужаса внизу, до них не долетали одинокие стрелы и арбалетные болты, бледные колдуны не могли дотянуться до них, и даже кричащие где-то рядом вирмы, не послушали своих всадников и спасовали перед их полётом и перепуганными монодонами.

На несколько мгновений Кальдур ощутил восторг, чувство свободы и вкус приближающейся победы.

Когда до Дворца осталось рукой подать, когда они уже увидели отдельные здания и начали искать цель, куда они ворвутся первым делом, Ксикс вдруг заметно замедлился и стал трястись в разы сильнее.

— Давай же, Ксикс! Вперёд! Не бойся! — крикнула Розари, и ударила его ногами в бока, словно тот был упрямым мулом.

— Это не он, — ответил Кальдур, вертя головой и пытаясь понять в чём дело. — Двигаться стало тяжёло. Какое-то колдовство.

Она это тоже чувствовала, но не желала принимать. Их скорость спала практически до нуля, Ксикс застревал всё сильнее, словно муха тонущая в капле смолы. Его тело рывками извивалось, пытаясь продвинуться ещё хотя бы немного, но всё было тщётно.

— Не получиться! Назад, Ксикс! — приказал Кальдур.

По телу зеркан пошла рябь, от хвоста до головы металл его раскалился волной, стал мгновенно красным, а потом белым. Без всякого предупреждения его змеиное тело изогнулось, он открыл пасть, и вдруг раздался оглушающий гром. Испугаться они не успели, вспышка ослепила их, звук оглушил, и языки молний устремились от зеркан и ударили в сторону Дворца. Запахло свежестью и гарью одновременно.

Нотки тревоги всё сильнее звучали внутри, Ксикс не спешил спасаться, а Кальдур потратил несколько драгоценных секунд, пытаясь проморгаться и разглядеть хоть что-то. Утреннее солнце заволокло тучами, от молний зеркан началась какая-то цепная реакция — голубое небо посерело, затем окрасилось почти что в чёрный, а Дворец и всё пространство вокруг них вдруг начало заполнятся тяжёлыми и непроглядными тучами.

— Ну всё, Ксикс! Поворачивай! — закричал Кальдур.

— Что происходит? — когти Розари впились Кальдуру в спину. — Почему он не слушается?

— Я не знаю!

— Что нам делать?!

Зеркан вдруг перекосился ещё сильнее, он изогнулся кольцом, словно пытаясь цапнуть себя за хвост, его всадников дёрнуло так, что они на несколько мгновений перестали понимать где верх, а где низ. Дёрнувшись в последний раз, Ксикс застыл в воздухе окончательно, огласив окрестности разозлённым и раздосадованным рыком.

Колдовские тучи стали только плотнее и скрыли большую часть Дворца. Чувство тревоги внутри Кальдура выросло до такого размера, что ему захотелось расцепится с Ксиксом и просто лететь вниз к земле, но быть подальше отсюда. Он мотал головой, пытаясь высмотреть в темнеющем пространстве приближающуюся угрозу. Его острое зрение впилось в небольшую фигурку спокойно идущую по перекошенному полу потревоженного Дворца. Невысокий рост, худоба, смертельно бледная кожа, копна чёрных волос, игнорирующая порывы ветра, расслабленная и надменная поза, странная облегающая одежда.

Алазам.

— Назад, Ксикс! Уноси нас отсюда, Мрак тебя раздери!

Зеркан наконец-то послушался, может и не Кальдура, а просто здравого смысла, попытался прокрутить своё змеевидное тело в пространстве в обратную сторону, но его только сильнее сжимало, будто бы в тисках.

Алазам дошёл до края платформы, остановился, и чуть наклонив голову, осмотрел их, висящих в воздухе и беззащитных. Он недовольно покачал головой, посмотрел вниз и вычертил рукой странный знак. Дворец прекратил своё неспешное вращение и в несколько рывков выровнялся.

На этот раз Алазам не придумал никаких пафосных и издевательских речей. Он почти не смотрел на них, просто занимался своими делами, и от этого злость и страх продирали только сильнее.

Кальдуру оставалось лишь елозить зубами друг о друга. Он не мог открыть портал к этому ублюдку, оказаться рядом и полоснуть ему лезвием по горлу. Они были всего в нескольких метрах друг о друга, но точка назначения была скрыта колдовством и доспех не мог построить туда путь.

Закончив дрессировать монодонов и устранять беспорядок, Алазам снова посмотрел на них, поднял вверх руку, провёл ей по воздуху и просто смёл их, как игрушки со стола.

Светоносный металл расцепился, Кальдура ударило словно тараном, завертело в воздухе и он ничего не смог сделать.

Они падали, как падал Скорбь.

***

Удара о землю он не запомнил.

Только писк в ушах, темноту в глазах, которая долго не отступала и сменилась на размытые карусели из тусклых цветов, и боль с тяжестью по всему телу. Он рывком оказался на ногах, как только вспомнил что происходит, и тут же пожалел об этом — стоять ровно он не смог, покачивался из стороны в сторону, тело умоляло его снова упасть и не бороться, но хотя бы ноги были ещё при нём.

Разрытая почва скользила и несколько раз предавал его, он выбрался из кратера ползком, ища глазами Розари.

Первым увидел Ксикса. Зеркан торчал из земли наполовину, вокруг него никакой ямы не было, и это был плохой знак. Он не смог рассеять энергию падения, а может даже и не умел. Ударился в неё словно копьё.

— Вставай, Ксикс, нам нужно убираться отсюда!

Змеиное тело не двигалось, и Кальдур в очередной раз проклял причудливое создание. Если бы он хотя бы дышал, можно было бы понять, мёртв он или ещё нет. Кальдур хотел было подойти ближе, схватить его и начать тащить, но...

Что-то оторвало его от земли, запустило в короткий полёт и вновь ударило о почву. Лязгающий звон, который он услышал, где-то в тот же момент, выдал удар металла о металла.

Высокий Наир, снова раскрутил свой молот, оказался рядом и врубил своё оружие в грудь Кальдуру. И если удары Скорби были сравнимы с тяжестью горы, которая обрушивалась на всё тело, то это оружие било прицельно в одно место. Металл доспеха не выдержал, вдавился вовнутрь где-то в районе солнечного сплетения и лишил Кальдура возможности вздохнуть.

От второго удара он ушёл кувырком, ещё раз услышав, как треснули его рёбра, и умоляя доспех скорее вернуть форму и залечить его раны. Третий удар он блокировал лезвием, ответил уколом в живот, не удивился, что выкинутый в спешке клинок не причинил никакого вреда доспехам Наира, и от прыгнул так далеко, как смог.

Что-то происходило вокруг. Тяжёлые, почти чёрные облака опустились к земле и отрезали от мира поле, на которое упал Кальдур. Наир замер напротив него, взвалив молот на плечо, словно припоминая Скорбь и издеваясь над ним.

В нескольких метрах от них расцвета чёрно-фиолетовая вспышка, и из неё выбросило Розари.

— Зачем ты вернулась за мной? — крикнул Крикнул, так же собираясь с силами для прыжка. — Уходи!

— Я не возвращалась! Я не могу уйти отсюда!

Он прыгнул. Сначала к ней. Схватил её за руку и тут же снова призвал Форму Пространства. Он хотел оказаться как можно дальше от всего этого. В своей деревне. В том, что от неё осталось. Или даже дальше. В той хижине на болотах, о которой никто и не знает.

Вспышка захватила их и клочок травы под ними, они закружились в черноте, и тут уже ударились, словно о стену.

Кальдур вскочил в нескольких метрах от места с которого должен был убраться, тут же снова схватил Розари и повторил попытку.

— Какого чёрта?!

— Всё пути закрыты! — всхлипнула Розари. — Мы здесь погибнем!

Злоба поднялась в нём, он хотел крикнуть ей, что они выберутся, пускай для этого им придётся зарыть в землю ещё одного Наира, но вдруг осёкся.

Из плотной дымки показались ещё фигуры и застыли полукругом. Их стало шестеро.

Тот высокий, с молотом, что напал на Кальдура, и не претендовал на роль главного. Остался стоять у самого края.

По правую руку от него вышла женщина, высокая, но хрупкая, настолько угловатая, что сошла бы за уродливую марионетку. Её суставы двигались под нечеловеческими углами, длинные пальцы заканчивались длинными же когтями, и даже волосы её были острыми и угловатыми, как и прорези на её маске.

Рядом с ней встало бесформенное нечто, что можно было назвать толстяком, если бы оно имело жир и кожу. Его доспехи скорее напоминали клетку, в которой на показ выставляли отвратительное содержимое, оно было вооружено плетью, а шлем его был живым и скорее напоминал собачью голову, отлитую от металла и заливающуюся нескончаемым смехом.

Четвёртое место заняла женщина, сгорбленная словно старуха, в латах чернее Бездны, скрипящая при каждом движении, и дымящаяся словно тени, в которых путешествовал Кальдур. Смотреть на неё было неприятно, словно бы она обжигала, не смотря на то, что совсем не излучала света.

Пятый появился из неоткуда, словно бы он всегда был частью этого перепаханного поля. Он сидел неподвижно, обхватив колени руками и смотрел в пол. Он выглядел сокрушённым, печальным и не имел оружия, и от взгляда на него на душе становилась так тошно, что хотелось опустить своё.

Последним из тумана выполз рыцарь от одного вида которого было страшно. Он добрался до своих товарищей, сел на корточки и взвалил на плечо обломанный под острым углом меч, и огласил окрестности свистом, которой мог издавать только рой насекомых.

Наиры, которые пленили Госпожу. Их стало даже больше. Все шестеро, оставшихся в живых, были здесь.

Вот так выглядит конец.

Кальдур столько раз пытался пожертвовать собой, но всегда это был поступок от сердца, с которым ему было совершенно спокойно, и ничего другого он перед собой не видел. Теперь его голова работала лихорадочно, пытаясь понять, где они ошиблись, с какого момента нужно было все переиграть, что могло бы быть дальше...

Он не хотел пускать в голову мысль о том, что никакого дальше и не будет. Это последняя остановка, сейчас их просто убьют и всё, и не будет больше ничего.

Их борьба и это долгое изматывающее путешествие наконец-то закончится.

Но почему-то никакого облегчения он не чувствовал. Только панику. И лихорадочный поток мыслей.

Змеевидное тело Ксикса шевельнулось, и к своему ужасу Кальдур вдруг понял, что всё это время Наиры смотрели вовсе не на него с Розари, а на беззащитного теперь зеркан.

И как только он шевельнулся они напали все разом.

***

— Где мы? — простонал Кальдур, пытаясь сфокусировать зрение.

Голову ломило, картинка в глазах прыгала и двоилась, тело было предательски слабым и почти не слушалось. Он вытянул руку, коснулся чего-то холодного и шершавого, подтянулся и смог сесть, прислонившись спиной к странной конструкции.

— В клетке, — тихо ответил голос Розари. — Ты живой там? Почти и не дышал... и не двигался.

— Живой-живой, — пробурчал Кальдур, пытаясь ощупать непослушной рукой тело и понять насколько он переломан.

Крови не было, не свежей, не засохшей, за исключением пары глубоких и ещё влажных ссадин, рёбра и внутренности не торчали, что было так же хорошим знаком, и только в области шеи он нашёл нечто, чего там быть не должно. Сначала он подумал, что это часть тела, что он так сильно переломался, что его голова, шея или лицо представляют собой месиво из плоти и костей. Но предмет был слишком большим, твёрдым и воспринимался чем-то чуждым. Кальдур раз за разом ощупывал его, пока не догадался оттянуть его в сторону и рассмотреть.

Ошейник.

Тяжёлый, с кучей острых граней, с выдолбленными колдовскими письменами, сделанный, похоже, из камня или металла. Чёрного металла.

Он оставил ошейник в покое, с трудом переборол новый приступ тошноты и слабости, и понял, что дело не только в тяжёлом дне и этой штуке на его шее. Он испытывал тревогу по ещё одной причине. Он не чувствует Серую Тень.

Совсем.

Будто бы она покинула его снова и он снова стал обычным смертным. Смертным, который может легко умереть. И которому лучше вообще никогда не попадать в неприятности.

В первые секунды эта мысль повергла его в ужас. Он лихорадочно пытался вспомнить, а был ли вообще процесс отделения и могло ли это вообще произойти без его ведома, пока он был без сознания.

Стоп.

Серая Тень говорила, что они неразделимы.

Это значит, что она мертва? Но тогда Кальдур должен был погибнуть первым. Это он слабое звено этой цепи.

Бред какой-то.

Он задышал натужно, пытаясь успокоится и найти хоть какую-то точку опоры. Розари, сидящая у прутьев напротив, выглядела ещё хуже. В её глазах стояли слёзы, она тихо всхлипывала и утирала нос. Нос выглядел поломанным, от переносицы в сторону глаз и выше расходился сплошной синяк, её тело вообще покрывало множество синяков и почти что зон почти что чёрной кожи, а её шею венчал такой же ошейник, как и у него.

— Что случилось? — спросил Кальдур, пытаясь разобраться в запутанных воспоминаниях.

— Мы всё просрали, вот что случилось, — она попыталась вернуть голосу былые издевательские и ядовитые нотки, но он предательски дрогнул.

— Алазам...

— Ты правда не помнишь?

— Нет.

— Хорошо тебе, — Розари снова задрожала и всхлипнула. — Они били нас, пока доспехи не потеряли форму... Ты отключился первым. Но сперва они добрались до Ксикса. Разорвали его на части... Великая Госпожа, от него вообще ничего не осталось, только ошмётки... Он мёртв. Совсем мёртв.

— А почему мы ещё живы?

— Я не знаю...

— Ты... ты тоже ничего не можешь, да? — спросил он с опаской, хотя и так знал ответ. — Они что-то с нами сделали... ты чувствуешь Красную Фурию?

Она отрицательно покачала головой.

Глаза его наконец собрались в кучу, и он смог увидеть то, что было за пределами клетки. Сначала красное предзакатное небо, обрезанное громадой горы и чуть меньшей громадой невероятных стен твердыни, а потом военный лагерь вокруг и окружающие его вечерние огни целого города.

— Великая Госпожа... сколько их тут.

Розари не ответила, а Кальдуру только и оставалось, что водить беспомощным взглядом, пытаясь разобраться в бурлящей вокруг жизни темников.

Они проиграли.

Целиком и полностью. Ксикса больше нет. Нет возможности добраться до Госпожи. Нет возможности убраться отсюда и придумать новый план. Нет возможности ни на что. Они вообще ничего не могут сделать. И у них нет никаких союзников, которые бы могли сделать хоть что-то.

Это конец.

Только их почему-то ещё не убили.

— Так странно себя чувствую, — Розари нервно дёрнула за тяжёленный и натиравший ошейник и скривилась.

— Я знаю, девочка, — Кальдур попытался сглотнуть высохшим горлом и сделать свой голос ласковым. — Словно чего-то не хватает, руки или ноги.

Он осёкся, глядя на обрубок, который она прижимала к груди, и неслышно выругался, проклиная свой длинный язык.

— Ты это как бы чувствуешь всё ещё... и в то же время ощущаешь потерю, — она и бровью не повела, подхватила разговор. — Не помню жизнь до Красной Фурии. Не помню, что чувствовала и как жила. А сейчас я такая слабая. Порезы не заживают. От них всё ещё больно. И рука кажется начала воспаляться опять.

— Всё пройдёт, слышишь? — он сам не поверил своим словам.

Хотел сказать ей, что они обязательно выберутся, но не смог заставить себя врать так. Она всё равно почувствует даже без доспеха, она всё равно всё знает и всё понимает.

А он не знает, что делать дальше. И если и будет какое-то "дальше".

***

Рядом их с клеткой располагались шатры.

Их темники так же делали не круглыми, а угловатыми и квадратными, с высоким пологом и крышей, что было странно. Кальдур всегда считал, что им больше по душе тесные и замкнутые пространства, вроде гротов, где они ютятся со своими чудовищами. Судя по знакам отличия и караулы шатры принадлежали не обычным солдатам, а офицерам или даже какой-то специальной службе. Привычный острый чёрный ромб, часто мелькавший на их одежде, татуировках и даже лицах, здесь венчали три небольших звезды, расположенные без геометрического рисунка.

Один из темников уже давно наблюдал за клеткой и ими, следил не отрываясь часа два кряду, отлучившись лишь раз, по всей видимости в туалет. Как только стемнело он удалился в палатку, затем отошёл к костру, у которого готовили пищу, вернулся с кружкой чего-то горячего, набрался смелости и сел рядом с клеткой.

— Что вы с нами сделали? — тут же бросил ему Кальдур.

Темник улыбнулся ему желтозубой улыбкой, отхлебнул вонючего чая, но отвечать не спешил.

— Как тебя зовут, парень? — спросил он слишком мягко и почти без акцента.

— Кальдур меня зовут, — ответил Кальдур, немного подумав правильно ли он сделал, вообще начав этот разговор.

— А меня зовут Викар. Не могу сказать, что рад нашему знакомству. Ты знаешь как тут делаются дела, Кальдур?

Кальдур отрицательно помотал головой.

— Не мудрено, — усмехнулся темник. — Чтобы взять такого в плен, нужно многое... В общем-то... всё просто. Если ты к нам как человек, то и мы к тебе как люди. В пределах разумного и заслуг, сразу поясняю. Чтобы что-то спросить, сначала нужно дать ответ. Например, сколько вас? Таких?

— Ты последних видишь, — буркнул Кальдур. — Думал, вам это известно.

— Правда — вещь изменчивая, друг мой. Её нужно постоянно перепроверять и исследовать. Мы вот думали, что осталась только Красная Фурия. А оказалось, что вас двое. У тебя жуткое прозвище есть?

— Один вопрос — один ответ, — Кальдур собрался с силами и усмехнулся.

— Верно, — не смутился темник. — Отвечаю на твой первый вопрос. Мы надели на вас ошейники, как ты уже заметил. Самые простые заклятия — самые действенные. Ваши доспехи в порядке, просто спят и думают, что вы тоже спите, и не слышат вас, как бы вы не распинались. Я не эксперт — но это чертовски простое, изящное и надёжное колдовство. Работает потрясающе.

Кальдур дёрнул за ошейник, внимательно глядя на темника.

— А вот этого бы я не делал, — усмешка темника стала кривой. — В ошейнике есть сюрприз для тех, кто попытается его снять и будет слишком настырным. Но о нём я тебе, разумеется, не расскажу. Скажем так — это будет последним, что ты сделаешь. Попрощаешься со своей головой. Насколько мне известно, даже ваши доспехи не смогут излечить такую рану.

— Серая Тень, — спокойно ответил Кальдур на предыдущий вопрос и оставил ошейник до поры до времени.

— Никогда не слышал, — задумался темник. — Ты дезертир? Выживший? Судя по возрасту должен был сражаться в битве за Дворец. Сражался?

— Это три вопроса. И ты торчишь мне ответ. Я может и выгляжу сейчас глупо и убого, но считать умею.

— Спрашивай.

— Что вы хотите сделать с Госпожой?

— Я? — темник удивился от его вопроса, задумался и отхлебнул из кружки. — Ничего. Светозарной занимается Алазам, это не мой вопрос. Я не знаю. Думаю, он ищет способ покончить с этим чудовищем, и очень надеюсь что его ждёт успех в этом начинании. Слишком многое стоит на кону сейчас.

— Я не дезертир, — ответил Кальдур, пропустив слова о Госпоже мимо ушей. — Просто так вышло. Слишком долгая история. И в ней нет ничего интересного. Просто ряд удач. И неудач.

— Ты из тех, кто прятался и ждал возможности, — Викар снова окинул его оценивающим взглядом. — Мы поймали пару таких.

— Кого?

— Не помню их имён, но могу посмотреть в отчётах, если тебе так уж интересно. Что за диверсию вы хотели тут устроить? Зачем повредили ворота?

— Затем, чтобы наша армия смогла легко взять эту дебильную крепость.

Глаза темника округлились и он вдруг рассмеялся.

— Ты сейчас серьёзно? Вы хотите атаковать эту твердыню? Зачем, чёрт подери?

— Ты серьёзно задаешь такие вопросы? Мы не остановимся, пока последняя ваша бледная задница не будет закопана на пару метров под землю, сожжена до праха и костей или не будет сидеть в корабле до вашего сраного острова.

— Ну да, ну да — темник скривился, улыбка стёрлась с его лица. — Как будто я ожидал другого ответа. Твой вопрос был риторическим, но я его все равно засчитаю. Ещё диверсии будут?

— Не знаю, но уверен, что да. Не только вам весело трепать нервы. Мы тоже можем. И будем. Что вы с нами сделаете? Казните?

— Я узнаю всё, что мне нужно, а потом вас передадут колдунам, — темник равнодушно пожал плечами. — Что с вами сделают, я не знаю, но ни один из вас ещё не вышел назад из их пещер. И будь моя воля — казнил бы, не сомневайся. В тебе тяжёло разглядеть человека. Зная, что ты творил.

— И это я чудовище? — Кальдур задохнулся. — Великая Госпожа...

— Ради приличия, я бы спросил, будешь ли ты сражаться за нас, но уже знаю ответ, — пробубнил темник. — Таких как ты только могила исправит.

— Думаешь, кто-то будет сражаться?.. За вас? Ты с ума сошёл? — снова задохнулся Кальдур.

— Ты увидишься. Вы все удивляетесь, как на самом деле обстоят дела. Значит, тот большой отряд не будет сдаваться и искать защиты под нашими стенами?

— Это тебе Алазам внушил, что мы идём сдаваться? — Кальдур нашёл в себе силы засмеяться. — О-о-о, это ты удивишься, друг мой. Судя очень много людей придёт "сдаваться". Ты удивишься...

— Устал я удивляться, — темник вздохнул. — Назовёшь имена офицеров отряда?

Кальдур фыркнул и замолк. Темник выждал несколько минут, поиграл с ним в гляделки и расстроенно покачал головой:

— Знаешь, друг мой, я люблю чай, свежий воздух и хорошего собеседника. Но не всегда мы делаем то, что хотим. Чтобы что-то построить, нам часто нужно делать вещи неприятные. Сейчас ты и твоя подруга беззащитны. И сдаётся мне, вы, спущенные с неба металлические боги, в нашем мире боли и смерти будете даже более жалкими и беззащитными, чем остальные ваши фанатики. Как только наш разговор перестанет мне нравиться, с вами начнут говорить другие люди. Сначала они потащат тебя во-о-он в тот шатёр, будут бить тебя, ломать и задавать тебе одни и те же вопросы, пока не убедиться, что в тебе не осталась и толики желания обманывать их. Ты, конечно, можешь считать себя тёртым калачом, но день-другой и в тебе не останется ничего, кроме искреннего и всепоглощающего жаления убедить их, что ты говоришь правду, и только правду, и за тобой не осталось вообще ничего, кроме правды. И когда ты её скажешь полностью и до конца, они решат убедиться. И примутся за твою девку. Понимаешь?

— Только тронь её, сука! — прошептал Кальдур, стиснув прутья.

— Очнись, парень, — спокойно ответил темник, глядя ему в глаза. — Спустись с небес и делай, что нужно. Ты теперь в нашем мире, ты увяз, запутался, и если будешь бороться, он только перемолет тебя и изорвёт. Думай своей башкой, что будешь говорить и делать дальше. Я постараюсь помочь тебе, но почти всё тут будет зависеть от тебя.

Темник одним глотком допил чай, бросил долгий взгляд на вжавшуюся в прутья Розари, резко развернулся и скрылся в своём шатре.

***

Кальдур проснулся резко.

Вскочил бы, если бы тело не онемело и не перестало слушаться. С трудом отодрал себя от прутьев, заставил затёкшие ноги вытянуться, и скрипя зубами начал растрать их.

Уже светало, где-то орал петух, и в лагере темников было существенно тише. Они спали, и это так же удивило Кальдур, он думал, что ночью им куда комфортнее, чем днём.

Ноги его вскоре вернулись под контроль, хоть болеть и не перестали. Кальдур смог распрямится и прошёлся туда-сюда, на сколько позволяла клетка, стараясь быть тихим и не разбудить Розари. Он не помнил когда последний раз пил, и когда последний раз отливал, жажда его ещё не заняла весь рассудок, но пересушенный рот и разбухший язык уже начали донимать его.

— Хм, — раздался хриплый голос по ту сторону клетки.

Кальдур раздражённо обернулся и замер, стискивая кулаки.

Обладатель голоса сидел на корточках и не стесняясь рассматривал Розари. Из под его плотного капюшона просматривалась густая спутанная борода и татуировки, а опирался он на нехилых размеров меч, завёрнутый в кусок ткани.

Бирн.

— Она же ещё совсем дитя... — задумчиво произнёс незваный гость.

— Отошёл от неё! — прошипел Кальдур, ища глазами хоть какой-то предмет, которым можно было бы запустить в него.

— Тише, парень. Я не буду нападать, пока вы такие беззащитные. У меня же есть честь.

Кальдур стиснул зубы, его брови поползли наверх от удивления и негодования.

— Много чести в том, чтобы перерезать горло безоружному юнцу!

— О, — Бирн усмехнулся и закатил глаза. — Я дал ему возможность поднять оружие. Даже дважды, с учётом его возраста и опыта. Но потом он был полностью мой. Кодекс, он очень чёткий, и у таких, как я, он уже на уровне инстинктов. И во всём этом — я его ни разу не нарушил. Кхм. И чего я перед тобой распинаюсь? Ты же всё равно не поймёшь.

Розари едва дышала и спала слишком крепко, чтобы услышать их перепалку. Кальдур был готов схватиться с Бирном голыми руками, лишь бы она ещё хоть немного побыла в мире, где не страшно и нет боли. Он ждал, что Бирн будет вести себя как обычно мерзко и пытаясь достать их, ткнёт её или ударит, чтобы она проснулась, напугает её, но он этого не делал.

— Знаешь, парень... не всё, что тебе рассказывали про Госпожу правда, — сказал он тихо и расслабленно.

— Пха, — Кальдур так же попытался успокоится и сел на корточки, готовый в любой момент снова встать и оттащить Розари подальше.

— И темники не совсем такие, как ты думаешь.

Бирн не обратил внимания на снисходительную улыбку Кальдура.

— Я знаю многое, потому что мой род сражался в этих войнах тысячу лет. И не просто сражался, а выживал и оставлял после себя предания, которые передавались из поколение в поколение... и которые мало общего имели с тем дерьмом, что можно было услышать на проповедях, в храмах, от бардов или в пивнушках.

— Так что... ты теперь один из них? — не удержался Кальдур.

— Нет. Чтобы называть себя кем-то, нужно сначала прожить его жизнь. Темники не считают меня врагом, а я не считаю их, пока во всяком случае. Удивительно, как славно можно общаться с людьми, если не кидаться друг на друга с топором. Они не такие глупые и не такие фанатики, какими вы их считаете. За стенами этой крепости они дали приют многим людям, которые просто устали от войны. И сами они устали. Но выбора нет.

— Я и так знаю, что у них нет выбора, и что они во власти Морокай!

— Ой... да брось ты. Много ты знаешь о Морокай... Всё не так просто. Их остров не самое приятное место для жизни. Ни раз они пытались вернуться... хм... в родное лоно, но такие как ты поставили на них крест и всякий раз не давали им сделать это. И теперь, спустя века, они оказались в очень неприятном положении. Население растёт, места маловато, а почва перестала быть такой плодородной, истощилась. Начались болезни, голод... Разуй глаза, они тут, чтобы просто выжить. И если бы мы просто пустили их на западные, и всё равно не занятые земли, войны бы может и не было.

— Ха, чтобы они ещё больше расплодились? Ты абсолютно конченный и поехавший псих, Бирн. Чего ты добиваешься? Нам жаль, что твоя семья стала жертвой всего этого, мы даже извиняемся и чувствуем настоящую вину, но какого чёрта ты тут делаешь? Если хочешь убить нас — лучшего момента не будет. А мы тебе и спасибо скажем. Может, и замолвим за тебя словечко перед Госпожой, когда нас всех тут не станет.

— Я подумаю над твоим предложением.

Бирн мрачно усмехнулся, окинул протяжным взглядом Розари, поднялся и пошёл прочь.

***

Когда солнце уже показалось над стеной, стражник-темник подошёл к решётке и просунул через прутья две кружки.

Под его внимательным взглядом, Кальдур осушил одну и понёс другую Розари. Убедившись, что вода достанется и второй пленнице, темник их покинул.

Теплая, чуть кисловатая и противная вода с ошмётками чего-то белого, драла горло, но всё-равно была приятной и живительной. Его желудок обиженно проворчал, напомнив о своём существовании и о том, что нужно бы принять что-то посерьёзнее, пока весь организм не начал разваливаться на части.

— Знаю, приятель. Я бы тоже не отказался перекусить. Но думать о еде мы не будем. Зачем пытать себя, если нас будут пытать темники?

Розари проснулась от его тирады, с опаской посмотрела, не сошёл ли он с ума, раз начал болтать сам с собой, приняла трясущейся рукой кружу, сделала несколько больших глотков, едва не подавилась и даже с некоторым блаженством откинулась на решётку. Её горло было так пересушено и так распухло, что не сразу пожелало принимать воду, но чувство которое дарило жидкость, всё равно было приятным и сулило им ещё немножко жизни.

— Пока ты спал... кажется, я видела Дукана, — пробормотала она, допив воду.

— В смысле?

— Он был избил и взлохмачен, и до него было далеко, я не совсем уверена, но... Думаю, всё-таки его поймали. Думаю, всех поймали.

— Чёрт, — скривился Кальдур и присел рядом с ней. — Как-то всё не радужно складывается.

— Не радужно, — кивнула Розари. — Так и что теперь? Сомневаюсь, что мы тут просто будем сидеть в этих клетках. Может... как-то сами решим вопрос? Ну пока темники за нас не принялись.

Кальдур впился в неё непонимающим взглядом, а она просто провела пальцем по своему горлу и скорчила рожу. Она предлагала ему покончить с собой.

— Хм, — Кальдур задумался. — Это была бы простая дорожка, жаль только она ведёт в пасть Морокай, а не к Её Вратам. Забыла, что мы уже Проклятые? Хотя теперь кажется, что может Госпоже стоило оставить хотя бы какую-то лазейку на такой случай...

— Можем броситься драться с ними. Ну и выпросить. Что ты копьём в живот что ли не получал? Похрипишь немного, покрючишься, да и дело с концом. Всяко лучше, чем терпеть то, что они нам придумают.

— Так! Отставить! — вдруг рявкнул на неё Кальдур. — Да, я тоже, как глаза закрываю вижу лицо Анижи. Но от этого мне страшно, меня злость берёт, я всё ещё не могу сказать, что отомстил. И если надо будет пройти все круги Бездны, чтобы снова добраться до темников и лить кровь, я пройду их, чёрт тебя дери!

Она ответила ему кислой, но благодарной улыбкой. Вздохнула, покрутив в руке уже пустую кружку и тоже задумалась о чём-то вкусном, чем можно было бы набить живот.

По ту сторону прутьев что-то происходило. Около десяти темников собралось в кучу, прямо напротив их клетки, они что-то обсуждали и то и дело показывали на саму клетку. Закончив разговор, они всей толпой пошли ко входу в клетку, а Кальдур сразу же понял, что будет дальше. Розари насторожилась, подтянула к груди покалеченную руку и отползла подальше.

— Ну ладно, — Кальдур распрямился, встал и мягко ей улыбнулся. — Похоже, это за мной. Не парься, я крепкий. Им меня не сломать. Наши доспехи в порядке, мы найдём способ снять ошейник, и тогда... все эти ублюдки поймут какую ошибку они совершили. Как же они пожалеют... Вот о чём думай, пока меня не будет.

Дверца клетки открылась, порог переступили четверо. Кальдур поднялся и сжал кулаки, собираясь первым нанести пару ударов, заплатить за это свою цену, но хотя бы знать, что в долгу не остался.

Двое быстрым шагом подошли и схватили Розари и потащили к выходу. Она закричала и начала вырываться, но силы были слишком не равны.

— Только тронь её!

Кальдур замахнулся и бросился на них, но третий и четвёртый ждали этого. На удивление быстрый и точный удар сапогом в живот сбил атаку Кальдура, вместе с его дыханием, заставил согнуться и открыться. Тут же последовал захват и удар коленом, от души и прямо в лоб. Свет померк, и пока Кальдур падал, его настиг ещё один удар, и ещё несколько, когда он уже был на земле.

Он захрипел, попытался встать, вырывая клочки земли, но дверь клетки уже захлопнулась, а крики Розари удалились.

***

Следующие несколько часов были настоящим кошмаром.

Кальдур искусал себе все губы и ощущал неприятный паралич, отгоняя всякие мысли о том, что сейчас происходит с Розари, выглядывая её в толпе и молясь о том, чтобы всё поскорее закончилось. Его злость и чёрная ярость почти полностью отступали от страха за неё и сожаления о том, что он ничего не смог сделать.

Её вернули почти головой.

Кальдур перестал дышать, оглядывая синяки и грязь на её голых руках и ногах. Её волосы были то ли острижены, то ли вырваны, оставили лишь несколько клочков. Её руки были жестоко связаны тонкой верёвкой, она всхлипывала и подрагивала.

Её забросили в клетку словно животное.

Кальдур задышал и вцепился в прутья, не сводя взгляда с Викара, который руководил "работой".

— Я сварю тебя живьём, — прохрипел Кальдур, когда взгляд темника остановился на нём.

— Может быть, — темник равнодушно пожал плечами и отвернулся от него. — Красная Фурия ответит за свои преступления, хотя бы так. И ты ответишь, когда мы выясним, что и когда ты делал, парнишка.

— Лучше убей меня, — прошептал Кальдур. — Я никогда не чувствовал к вам такой ненависти, я просто делал то, что должно, но тебя, Викар, я запомнил, и я достану тебя даже из Бездны и ты пожалеешь, что...

— Молчать! — раздражённо прервал его темник. — Её честь всё ещё при ней, животное! У меня нет бойцов настолько отбитых, чтобы они возжелали такое чудовище. Да и в отличии от вашей армии, у нас это запрещено и карается смертью. Её просто провели через толпу, и каждый у кого она отняла товарища или кто слышал о её преступлениях, смог немного отыграться. Немного. Если бы я дал им волю, они бы разорвали её на части. Так мы наказываем преступников, чтобы они чувствовали страх и груз своей вины. Таков наш закон. И я, и даже ты, равны перед ним.

Кальдур ответил бессмысленным рычанием, пытаясь переварить его слова, но уже чувствуя облегчение. Викар снова повернулся к нему, оглядел его с нескрываемым отвращением и презрением.

— Эта крепость была построена, чтобы дать убежище всем страждущим в печальные времена конца всего сущего... но, Великий Проводник, им не стоит давать убежище таким чудовищам как вы...