Кальдур Живой Доспех V

Виденье 49. Грубая сила

— Тише, девочка.

Розари снова проснулась с криком и попыталась рывком подняться. Он тут же оказался рядом и мягко уложил её назад.

Костёр почти погас, но свет полной луны и звёздного неба проникал в пещеру в достаточной мере, чтобы она могла разглядеть, где находится и что вокруг нет опасности. Испуг в глазах Розари сменился смертельной усталостью, она сразу же потеряла интерес к происходящему, с минуту поизучала неровный каменистый потолок, уже закопчённый дымом костра, моргнула несколько раз и снова провалилась в тревожный сон и испарину.

— Кажется, твои кости срастаются плохо, постарайся не двигаться лишний раз и... не просыпаться вот так, — ласково напомнил ей Кальдур, просто чтобы она услышала его голос и расслабилась.

Он вздохнул, глядя на её ровное дыхание, вернулся на своё место, прислонился к стене, подложил под голову сумку и снова попытался закрыть глаза хотя бы ненадолго.

***

Снились ему бесконечные поля снега и засыпанные дороги.

Зиму и холод он уже и тогда не любил, но и зимой в деревне было у него счастливое время. До первых холодов старились заготовить как можно больше еды: сушили грибы, траву, ягоду, рыбу, убирали урожай в амбары и погребы, готовили соленья и варенье. С первым снегом ещё немного успевали подремонтировать дом или сарай, а потом всякая работа кончалась.

Становилось совсем холодно, и из дому носу особо не высунешь, разве что за дровами, водой, покормить скотину или в туалет. Дядя немного придавался хвори и меланхолии, позволял себе с недельку поприкладываться к бутылке и походить в гости к своим старым соглядаям, вспомнить былое и банально пробухаться.

Но неизменно, каждую зиму без исключений, в нём постепенно проспался талант к готовке. Он брал уже полежавшие, а иногда и промёрзшие овощи, сушёную зелёнь и рыбу, заново и ещё мельче перемалывал муку и готовил такие восхитительные пироги, что Кальдур лёгко набирал такое количество жирка, что его ляшки начинали тереться между собой.

В прикуску с выпечкой тёмными вечерами они пили горячий и душистый чай, смотрели на тёмное и почти беззвёздное небо, и без умолку болтали. Дядя травил одни и те же байки, вспоминал одни и те же истории, снова и снова называл одни и те же знакомые имена, и у Кальдура постепенно начало складываться впечатление, что он сам прожил вот такую вот простую, но счастливую жизнь.

В тепле, труде, сытости и подальше от бесконечного круговорота смерти.

***

Он проснулся от ощущения, что в него упёрлось нечто неприятное. Щурясь, открыл глаза, стиснул зубы в ожидании нежданных гостей и обнажённого оружия, но этого был всего лишь взгляд Розари. Осмысленный взгляд, полный негодования от того, что он сладко и беззаботно спит, а ей так плохо.

— Я тоже чувствую себя паршиво, — Кальдур вымученно улыбнулся.

Он ожидал, что она ещё немного и снова провалиться в сон. Но когда этого не произошло спустя привычные пару минут, он ощутил сначала тревогу, а потом и радость. Розари наконец-то приходила в себя.

— Слушай, прости, — затараторил он, — Нужно было отпустить тебя, и не брать в этот "полёт", ты была уже ранена, но...

Розари вздрогнула, скривилась, с трудом достала здоровую руку из под одеяла, провела трясущимися пальцами сначала по лицу, а потом по затылку, внимательно ощупывая голову. В её руке осталась прядь спутанных волос. Их было столько, что она вздрогнула и снова ощутила испуг.

— Тише, — Кальдур заставил себя успокоить голос. — У меня тоже выпадают. Слишком много сил убили. Голова уже целая. Но болит, думаю. Пройдёт, девочка. Потерпи немного.

— Что случилось? — с трудом и хрипом едва слышно проговорила Розари.

Это были первые её слова за неделю, и для Кальдура они были чем-то вроде медовой и бархатной праздничной настойки Дукха. Он поспешил к ней, подтянул бурдюк с водой, и придерживая его, дал ей напиться. Она пила сама и долго, делая паузы, и это было куда более отрадным зрелищем, чем поить её по капле через тряпочку в полубессознательном состоянии.

— Мы сломали этого ублюдка, — не сдерживая хвастовства ответил Кальдур. — Забили его в скалу и похоронили там, может даже заживо. Мы одолели его, слышишь? И мы оба живы.

— Почему так плохо?

Лицо Розари выражало целую плеяду эмоций: грусть, непонимание, физическую боль, усталость, тревогу. Но уже не было безразличной маской смертельно-больного и умирающего человека. Кальдуру было её жаль, но от каждого взгляда на её страдания он чувствовал душевный подъём. Она жива, пускай её жизнь сейчас более чем полностью состоит из боли, но она жива. И она будет жить. А это значит, что он не один.

— Мы сражались в полную силу. И долго. Твой доспех чуть не сожрал тебя. А потом мы упали с неба на скалы.

Розари замолчала и отвернулась от него, но больше спать не пыталась, просто думала.

— Красная Фурия зажалась в угол глубоко внутри, — пробормотала она. — Я её почти не чувствую. Она не говорит со мной.

— Дай ей немного времени. Этим железкам тоже может быть страшно и больно. Они ведь почти весь удар взяли на себя.

Она снова задумалась и поспешила снова опустить голову на ложе. Пока держаться сидя было ещё тяжёло.

— Великая Госпожа... мы убили только одного... что же мы будем делать с остальными?

— Ну... — Кальдур прокашлялся. — Не будем пытаться забить их до смерти голыми кулаками. Грубая сила быка сгубила, но ишака с места не сдвинула... как говорится. Скорбь был чудовищно силён, непобедимым, но его сил не хватило, чтобы справится с притяжением и мощью гор. Значит, мы сможем придумать что-то такое ещё раз.

Розари тяжёло и протяжно вздохнула, сглотнула и закашлялась. Кальдур знал, что она чувствует, хотя ему и досталось не так сильно.

— У меня голова до сих пор раскалывается и поджилки трясутся, — признался Кальдур. — И я тоже поблевал нормально. Вкус металла на губах до сих пор и голова частенько кружиться. Вот же безумие мы устроили.

Она ещё несколько раз судорожно хватанула воздух, перешла на правильное дыхание, немного успокоила своё тело и разум, повернула голову и упёрлась в него укоризненным взглядом.

— Он мёртв, а мы нет. Вот ответ на твой вопрос. Оно того стоило.

Она кивнула. Говорить ей было тяжёло, да и не нужно — многое Кальдур понимал и без слов. Просто чувствовал. По её взгляду, выражению лица, наклону головы и тому настроению, что царило у неё внутри.

— Ксикс жив, — ответил он на второй её немой вопрос. — Не просрал я его. Дрыхнет чуть выше на скалах. Ему нравится быть на солнце, правда он становится таким горячим, что без доспеха к нему не прикоснуться. С равнины его не видно, не переживай.

Снова протяжный взгляд. Кальдур кивнул.

— Он сделает то, что от него потребуется, когда настанет время. Сможет доставить нас точно, но вот в бою я бы на его помощь не рассчитывал. Он и так был потрёпан, а Скорбь почти добил его. Считай, что мы ворвались вовремя. И точно не зря нас так потрепало.

Она снова вздохнула, но уже с некоторым облегчением. Отвернулась, упёрлась глазами в потолок и попыталась дышать медленно и с паузами. Она призывала объятия сна, чтобы быстрее поправиться и чтобы ей было не так муторно. Кальдур замолчал и постарался не шевелиться, пока сознание не покинуло её.

***

Вечером он приготовил пищу, собранную из последних запасов. Суп из горсти сушёных овощей и мяса. Пока бульон томился на догорающих углях, Кальдур обошёл все окрестности в поисках ароматных трав и мечтая выйти на ещё не убранное поле с пшеницей. Возможностей сделать муку и запечь хотя бы подобие дядиных пирогов у него, разумеется, не было, он просто хотел снова вдохнуть запах поля.

Вернулся уже к темноте.

Вытряхнул сумку, надеясь найти ещё какие-то крохи еды, но с кучей бинтов её покинул только красно-белый кусок тряпочки — повязка, которой Анижа прикрывала свою незаживающую рану накануне смерти. Кальдур долго не мог отвести от неё взгляд и, подчинившись странному чувству, повязал её себе на запястье.

Розари проснулась на запах еды, всё ещё смущаясь попросила поднять её и вытащить ко входу — помочь сходить в туалет. На обратном пути обратила внимание на новый талисман Кальдура, изучила его так же долго, но ни слова не сказала.

У неё хватило сил самой подсесть поближе к котлу и черпать оттуда ложкой жиденький супчик, хоть она и постоянно делала паузы и отдыхала даже от жевания и вес ложки. Кальдур взял себе немного в деревянной чеплашке и ел на отдалении, поглядывая на Розари и контролируя, чтобы ей не стало плохо. Около входа в пещеру запели кузнечики и разоралась какая-то полубезумная ночная птица, но прохладный воздух и горячая еда всё равно сделали этот вечер даже приятным.

— Анижа мне тоже нравилась.

Кальдур поднял на Розари вопросительный взгляд, не понимая, что она хочет сказать, она чуть покраснела и опустила глаза.

— Я бы тоже её...

Тут уже очередь Кальдура краснеть. Он подавился разваренными до состояния каши овощами, закашлялся, клейкая масса попала ему куда-то за нёбо, и пока он избавлялся от неё, он весь стал заплаканным, красным, и хрипящим. Розари сначала ещё больше смутилась от его вида и реакции, но затем вид его агонии изрядно развеселил её и заставил улыбнуться. Кашель Кальдура стих, в его горле свербило, но улыбка Розари была так заразительно, что он тоже засмеялся.

— Прости, если чем-то обидел, — буркнул он, когда они просмеялись.

— Пустое, — она улыбнулась ему снова, но уже через силу.

Обхватила руками рёбра и согнулась, чтобы унять и перетерпеть боль, которую вызвал смех. Он услышал несколько всхлипываний, но не подал вида, чтобы не смущать её. Подождал, пока она придёт в себя.

— Сколько времени мы потеряли? — спросила она голосом, в котором проступила тревога. — Что там вообще происходит?

— Я знаю только то, что ты и я должны были восстановить силы... — он поспешил её успокоить, но не успел. Рано или поздно этот разговор всё равно должен был начаться.

— Что там происходит, Мрак тебя раздери?..

— Войско Рассвета марширует к горе Ногх, — Кальдур выдохнул и задержал дыхание. — И скоро будет там. Я не знаю многого, старался не покидать тебя слишком надолго, не мог вести разведку в полной мере...

— Мы должны были...

— Но мы не сделали, — Кальдур жестом прервал её. — Не было возможности. Но... Доспехи всё ещё живы, как и мы... как и Госпожа. У нас есть ещё время. Темники ещё узнают, что такое настоящее Пекло.

— Мне нужно встать с постели.

— Да. Нужно. Как только ты будешь готова.

Она попыталась встать тут же. Кальдур остановить не успел. Упала и ободрала здоровую руку о скалу. Тихо всхлипнула, коротко завыла, выругалась.

— Тише, девочка. Всё пока ещё не складывается слишком плохо и безвыходно, — Кальдур попытался отвлечь её. — Я всё думал над тем, как нам преодолеть путь по небу до Дворца незамеченными. Взять вот Ксикса... Если нам повезёт с погодой и облаками, то мы сможем захватить их врасплох, но... Ты же знаешь как у нас с удачей... Я думал над отвлекающим манёвром, что мы могли бы разделиться, я бы создал хаос внизу, а ты бы проникла во Дворец. Или наоборот. Но если Войско Рассвета успеет подойти... хаос внизу будет так и так.

Она вытаращилась на него, будто он сказал глупость, но немного подумала и в её взгляде проступил интерес. По крайней мере, она его слушала.

— Будет резонно подождать начала боевых действий. Может даже ускорить их наступление каким-то образом. В хаосе подобрать момент будет проще.

— Ты хочешь использовать красно-белых как отвлекающий манёвр? — спросила она, вновь заползая под одеяло и устраиваясь поудобнее.

— Да.

— Умно. Но есть ли у нас столько времени?

— Думаю есть.

— Но точно не знаешь?

— Никто не знает.

— А что думает по этому поводу Серая Тень?

— Она согласна. В сущности... это вообще её идея.

Он замер, ожидая от неё ещё вопросов, но вместо них услышал её сопение и ровное дыхание. Сон снова забрал её в объятия. По крайней мере там, в мире грёз, ей не было плохо и больно. Кальдур прислонился к стене, выдохнул и тоже попытался уснуть.

***

Розари сидела в входа в пещеру и смотрела на заходящую луну.

Близился рассвет. Кальдур проснулся как от щелчка, понял, что уже не может зацепиться за воспоминания о чём-то приятном, что снилось ему, посмотрел на подругу и тоже поспешил сесть.

— Не спиться?

— Я уже выспалась, — усталость в её голосе чуть уступила привычному раздражению и недовольству.

— Позавтракала?

— Да. Немного тебе оставила.

— Не стоило. Я чувствую себя уже сносно. Как раз думал раздобыть чего на завтрак. Кролика или оленя. Ну... чтобы поесть по-настоящему.

Она не ответила, чем даже вызвала у него вспышку беспокойства. Он проморгался, присмотрелся и понял, в чём дело. Её лицо и одежду покрывали кровавые разводы, её взгляд был слегка лихорадочным, но выглядела она лучше, чем после ночью. У её ног лежала недоеденная тушка кролика. Она была снаружи и даже охотилась. Но вот сил сделать из мяса что-то пристойное и приготовленное у неё уже не хватило.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он её.

— Странно. Какой-то неполной и опустошённой. Ну и мне херово, — она посмотрела на него блестящими глазами, и от этого взгляда ему тоже стало не по себе.

— Что?

— Я помню... ты был внутри... и вытащил меня. Из клетки.

— А, — Кальдур глупо улыбнулся и закинул руку к затылку. — Да-а-а, было такое. Мастер Лотрак, как понимаю, не просветил тебя на счёт такого исхода. Вот же ж ископаемый ублюдок. Твой доспех... он как бы вышел из себя. В общем, это могло плохо кончится. Но не кончилось.

Она отвела взгляд и закусила губу.

— Ты не должна бояться своего доспеха, — сказал Кальдур твёрдым голосом. — Красная Фурия она сделала так из-за твоих приказов... точнее мыслей и чувств, ты так хотела убить эту тварь, что это желание захватило доспех полностью. Поэтому и по многим другим причинам нас учат контролировать себя, держать голову холодной и чистой, дышать правильно, следить за ритмом боя и не давать противникам вывести из себя... Теперь твой страх и этот опыт будут держать тебя, как поводья держат лошадь. Так больше не случиться, слышишь.

Она кивнула, подтянула под себя колени и упёрла в них подбородок.

Кальдур сам закусил губу. Ох же и херово ей. И если тело срастаться под властью доспеха очень быстро, то вот разум может дать такую трещину, что уже ничего и не сделаешь.

Он подтянул к себе сумку, засунул туда руку, лихорадочно пошарил внутри и выдохнул с облегчением. То, что было внутри ему не приснилось

— Я кое-что нашёл, — позвал Розари Кальдур.

Она с трудом оторвала голову и посмотрела на него пронзительным взглядом. Кальдур поднялся, подошёл к ней, опустился рядом и раздвинул края сумки, поспешил объяснить.

— Я готовил тебе отвары, из трав, что оставил Мадж и по его рецептам. Наверное, они помогли, но...

— Рожай уже...

— К одной склянке я не нашёл никаких инструкций. Не предал значения, подумал, что бумажка просто оторвалась и потерялась где-то. Но позавчера я открыл её и понюхал.

Она подняла бровь.

— Она ничем не пахнет. Там просто вода.

Розари поморщилась, всё ещё не понимая, что он от неё хочет.

— Точнее не просто вода. А Воды Оточ, которые Анижа смогла уберёчь каким-то чудом. Она так и не взяла их все, чтобы вылечить этих всех бесконечных солдатиков... оставила, хм, нашу "долю".

— А было классно плескаться в том бассейне, — Розари вымучено улыбнулась и закатила глаза. — Жаль, что там ничего не осталось. Я бы туда открыла портал туда из последних сил... И у Дукана в том доме на болотах было прекрасно...

— Тут конечно не бассейн, но на пару глотков хватит...

— Мы же не хотели пробовать это на вкус...

— А я вот почти знаю, что ничего не будет. Хотел оставить на чёрный день, но нам с тобой нужно как-то поправиться идти дальше. Столько всего не сделано.

Она устала кивнула ему, даже и не пытаясь возражать. Он разлил содержимое банки по деревянным чеплашкам, Розари побольше, себе поменьше. Пока он делал это, она неожиданно встрепенулась и попыталась оттереть своё лицо от крови, словно было важно, как она будет выглядеть в этот момент. Он подождал, пока она закончит, протянул ей, удостоверился, что её трясущиеся руки смогут удержать тяжесть, и поднял "бокал" вверх.

— Твоё здоровье.

Выпил. Залпом всё, словно плохую горелку, которую им иногда заносили соседи по деревни за какую-то помощь или подачку.

Розари ещё немного подержала "бокал" в руках, подняла его и так же одним глотком опрокинула. Немного посидела, прикидывая ощущения внутри, выдохнула, запрокинула голову назад и легла.

Вкус мало чем отличался от воды привычной, но внутри очень быстро начало расходиться тепло и расслабление, какое бывало от настоек Дукха. Вместо бодрости Кальдур вдруг ощутил призыв ко сну, настолько сильный, что ему было почти невозможно сопротивляться. Из последних сил он затащил внутрь пещеры уже сопящую Розари, кинул пару поленьев в костёр, устроился рядом на всякий случай, если ей станет плохо, и укрыл их обоих одеялом.

***

Он проснулся от приятного запаха и истомы.

Он не спешил открывать глаза или шевелиться, зная, что в последние дни только вот такая сонная истома и спасала его от боли. Снов своих он не запомнил, только знал, что они были яркими и приятными. И судя по тому, что все части его тела пробудились, вероятно ещё и любовными.

Он лежал, уткнувшись в волосы Розари и приобняв её, и не произвольно отпрянул, осознав это.

От резкого движения она проснулась и тут же залепила ему локтем в живот.

— Ты чего там удумал, свин?!

По силе её вскрика и удара Кальдур понял, что ей куда лучше.

***

— Что такое? — кинула ему Розари, когда он вернулся на позицию и лёг в траву рядом с ней. — Чего лыбишься? Я что смешу тебя теперь?

С холма, на котором они лежали простирался красивый вид. Здесь началась скалистая местность, природа резко менялась, а в далеке уже вырисовывался силуэт горы Ногх, казавшийся отсюда даже красивым и совсем не жутким.

— Нет, чёрт, — ухмылка стёрлась с его лица. — Это просто от того, что я увидел... как это назвать... вызов.

— Вызов?

— Да. Темники, похоже, собрались немного и начали играть куда серьёзнее. Впереди засада и неплохая, ждут разведотряд, чтобы выкосить его.

— И?

— И я чуть не угодил в ловушку, которая, похоже, рассчитана на кого-то вроде нас. Яма с кольями из чёрной руды, отлично прикрытая и незаметная. Расположена на высоте, куда бы обычный человек просто так не сунулся. Случайно, её заметил. Мог бы и упасть. Черт бы его знает, смог бы я выбраться, если бы меня в нескольких местах проткнуло.

— Хочешь сказать на нас охотятся? — лицо Розари тоже озарила хищная ухмылка.

— Похоже, так. Может быть, их немного напрягло, что Скорбь не вернулся. А может, они не в курсе или там... слава идёт впереди нас, — Кальдур тихонько рассмеялся. — Ну там это самое... "Рудо Фурен! Рудо Фурен". Интересно, а мне они придумали какое-то прозвище на своём дебильном языке?

— "Гаро Ишак"! Тебе бы подошло, — Розари хихикнула, но быстро стала серьёзной. — Скорбь "пропал". Хм. Думаешь, он успел рассказать кому-то о зеркан или его туда послали, уже всё зная и специально, чтобы выследить и прикончить Ксикса. Вдруг ты убил не всех свидетелей в лагере. Или ты мог попасться на глаза кому-то из хороших разведчиков. Такую здоровую и блестящую штуку тяжело скрыть. Много чего могло пойти не так.

— Думаю, что Скорбь шёл за нами и наткнулся на Ксикса случайно, — поспешил отмахнуться Кальдур. — Мы его "добыча", помнишь? Он мог так задрать Алазама, что тот просто выпустил его на прогулку. Да и не думаю я, что Наиры хоть перед кем-то отчитываются. Не сильно-то они приятные ребята.

— Такие же чудики, как и мы. Даже жалко их.

Лицо Кальдура вытянулось от удивления, а Розари тут же прыснула и ехидно заулыбалась от своей шутки.

— Сколько там их? — спросила она, кивнув вдаль, туда где дорога заходила за крутой хребет.

— Полсотни с левого склона, полсотни с правого. У них даже балиста там смонтирована небольшенькая. Бледных и всяких других уродцев они с собой не брали.

— И что будем делать?

— Поможем нашим, ускорим процесс наступления, а заодно разминёмся. Так и вижу, как твоё тело ноет и просит.

— Вырежем всех их засады и блокпосты, — мечтательно пробормотала Розари.

— Да, — Кальдур посмотрел на неё серьёзно. — Думаю, ты поправилась полностью, но это нужно проверить. И нужно быть очень осторожными и больше не допускать ошибок. Слишком многое нам сошло с рук.

Розари кивнула и поёжилась.

— Если армии схватятся... то как наши будут отбиваться от Наиров, вирмов, монодонов и других тварей? Вдвоём мы не сможем им помочь.

— Я думаю, Госпожа сможет. А даже если и не сможет — наше дело Её вытащить. А там Она уже и придумает, как снова вернутся в игру и взять всё в свои руки. Она уже была и раненой, и бессильной, и загнанной в угол в других Битвах. Но всегда находила в себе силы встать и продолжать бой.

— А что если на этот раз Она откажется? — странным голосом спросила Розари.

— Ты сама-то можешь представить себе такое, Розари?

— Нет.

— Вот и я не могу.

Они помолчали.

— Как-то даже странно, — Розари усмехнулась. — Раньше тебя приходилось на всё уламывать, а теперь ты во всём уверен и на всё у тебя есть ответ. Диво дивное.

— Ты сама сказала мне как-то... "Верь". Вот я и верю... Мы ведь могли лежать рядом с Хизран. Или с темниками у Храма Солнца. Или ещё в десятке мест. Но мы прошли так далеко и всё ещё идём. Не просто так. Мы Избранные, и мы сможем многое. Госпожа выбрала нас и ведёт, даже если мы этого сами не понимаем. Просто ты... В общем, когда падаешь и ранишься, подниматься всегда страшно и тяжёло. Но если поднимешься, мир тебя уже просто так не уронит.

— Спасибо, Дур. И прости меня. Кажется, я в тебе ошиблась.

— И я в тебе. И во всём этом.

***

Без вещей, в доспехах и с новыми силами, они продвигались стремительно, горизонт за горизонтом, наблюдая, как фигурка горы всё разрастается и заполняет все больше пространства. Они опережали разведчиков Рассветного Войска дня на три, и ещё на день его авангард. Темников по пути попадалось всё больше: так же разведотряды, пограничные патрули, засады, гарнизоны небольших застав.

Они нападали стремительно, не давали и шанса бежать или сопротивляться, не оставляли свидетелей, жгли, горело, портили, что можно было испортить, и оставляли полезно, что могло пригодится их собственным войскам.

На второй день резни, патрули попадавшиеся им стали куда внимательнее и нервнее, то тут, то там в воздухе шныряли вирмы, выглядывая их с высоты, а по ночам они часто слышали леденящие душу вопли и топот полчищ разгневанных порождений Мрака.

Один раз они даже столкнулись с крупным отрядом, больше полтысячи голов, хорошо вооружённых и обученных, но драться с ними не стали. Слишком много времени было ушло, и слишком много бы они привлекли внимания. Несколько раз на их следы выходили, но Кальдур и Розари, возвращались назад или били с фланга, превращая такую удачу "охотников", в полное фиаско.

Ночевали в недоступных для обычного человека местах — узких оврагах, высоких скалах и глубоких пещерах. И с каждый пройденным горизонтом всё больше понимали почему темники выбрали эту местность своим оплотом. Взять это её силами даже в разы превосходящей армии будет непросто, ведь каждый этой гористой клочок земли тут можно превратить в крепость путём нехитрых манипуляций.

***

— Не следовало вам разделяться.

Грубый и хриплый голос донёсся откуда-то спереди, широкий валун по курсу пришёл в движение и обрёл очертания крепкого мужчины, завёрнутого в пыльный плащ и сидящем на камне. Кальдур потратил несколько мгновений, мучительно перебирая в своей памяти личины своих знакомы и своих врагов.

Бирн.

— Снова ты? — Кальдур усмехнулся и замедлил шаг. — И хватило же тебе духу и глупости снова встать на моём пути.

— Ты мало имеешь понятия о духе, мальчишка, — презрительно ответил Бирн, покачнулся на своём постапенте и сплюнул в сторону.

Кальдур пожал плечами и остановился, разглядывая вершины окруживших его скал. Ждал ещё какого-то подвоха или засады, но напрасно. Его слух не мог выделить ни одно сердцебиение, кроме собственного. Похоже, Бирн был один.

Кальдур уже ни раз разделялся с Розари в поисках оптимального маршрута или чтобы за раз уничтожить две цели, расположенные слишком близко друг от друга.

— Как ты нашёл нас? — спросил Кальдур.

— Пришлось порядочно побегать по горам... но до твердыни темников не так уж и много путей. Не особо интересная история.

— А разве ты не темник? — Кальдур попытался изобразить удивление, но слишком быстро скатился к язвительности. — Язык не подымается так себя назвать? Давай я предложу тебе более правильное слово. Предатель.

— О-о-о, мальчишка, — Бирн зычно хохотнул, и его смех отразился от скал эхом, — ты можешь называть меня хоть своей недотраханной мамочкой, мне безразлично. Мы же здесь не за этими детскими развлечениями, ведь правда?

— А зачем?

— Ты забыл? — Бирн подмигнул ему. — Я же обещал убить тебя.

— А если я не захочу умирать?

— Никто не хочет. Но всем приходится.

— Хорошо.

— Хорошо? — холодный ответ даже смутил Бирна.

— Да. Хорошо. Выбор твой, — спокойно продолжил Кальдур. — У тебя было много возможностей уйти, но ты не захотел. Значит, ничего не поделать. Готовься увидеть то, что у тебя внутри.

— И что же у меня внутри?

— Ничего примечательного. Кровь, кишки и дерьмо. Как и у всех людей. "Не особо интересная история".

— О-о-о, какая прелесть! — Бирн рывком поднялся с камня, стиснул зубы и впился в Кальдура жадным и безумным взглядом. — Теперь тебе не нужна эта маска смерти, твоё лицо и так мало чем от неё отличается! Я пришёл сюда именно за таким парнем! Но на самом деле и не надеялся, что эта встреча случится. Что поменялось? Хотя не отвечай, я знаю. Ты поверил в себя. И это случилось потому, что тот жуткий бронированный ублюдок, что шёл за вами, куда-то пропал, а вы всё ещё живы... Странно даже. Я ставил на него. Бывают в жизни огорчения.

— Довольно слов, — безразлично бросил Кальдур и призвал доспех. — Ты отнял слишком много моего времени.

— Хм, — Бирн улыбнулся широко и одним движением высвободил меч.

В прошлый раз Кальдур сильно недооценил этого человека. Колдовской меч несомненно давал ему преимущество, но и его владелец был далеко не промах. Человек, его габаритов, да еще и который всю жизнь махал молотом и заставлял металл поддаваться, должен обладать силой почти что на грани чудес. Но куда страшнее опыт и техника, с которой Бирн обращался со своим оружием. Это не талант и знания фехтовальщика, посветившего годы жизни обучению у настоящего мастера. Это опыт и знания человека, который сражался очень много и с упоением, изучал бой как искусство и пролил столько крови, что в ней буквально можно было бы утонуть.

Бирн — человек, но настолько опасный, что такого Кальдур вряд ли встретит когда-либо ещё. Он заслужил право считать себя не просто каким-то убогим темником, или предателем, нет, Бирн — определённо настоящий противник, драться с которым испытание и честь. И с ним не нужно жалеть сил. Кальдур будет сражаться в полную силу, пускай это и сильно укоротит их схватку.

Бирн, не отрывавший от него взгляда, словно смог прочесть его мысли. Осёл вниз, расставил ноги шире, чуть пригнул голову, снял меч с плеча, обхватил его обоими руками, выставил перед собой и увёл вниз, в одну из опасных оборонительных и контратакующих позиций, название которой Кальдур уже не помнил.

Его клинок — не продолжение тела, как у Кальдура, он куда более подвижен за счёт углов, которые могут принять запястья. Это делает фехтование с ним несколько затруднительным, но Кальдур и не собирался снова повторять что-то такое.

Резким движением поднял руку к голове и тут же выкинул шипы в сторону Бирна. Тот легко отбил сбил их лезвием, и даже умудрился отклонить в сторону последующий выпад Кальдура, возникшего из тени, оставленной валуном.

Ухмылка Бирна и его взгляд стали ещё безумнее, он резко шагнул вперёд и рубанул Кальдура в ответ, сделав ложный финт, обойдя блок и едва не оттяпав ему пальцы. Кальдур ответил круговым ударом ноги в голову, отрастив лезвие и там, и напомнив противнику, что вместо меча оружием Кальдуру служит всё его тело.

Бирн отклонился назад, его спина хрустнула, выдав приличный возраст и отсутствие должной разминки перед боем. И тут же он атаковал вперёд, нелепым и каким-то глупым на первый взгляд выпадом снизу вверх. Кальдур хотел отшагнуть в бок, но его ноги предательски покатились по влажной траве, и в последний миг он понял, что именно в это место отступал Бирн.

Лезвие прошло у него под рёбрами, царапнуло кости, и показалось с другой стороны. Кальдур покачнулся и захрипел.

— Ну вот и всё пацанчик, — даже с долей обиды заключил Бирн.

Ухмылка стёрлась с его лица, когда Кальдур вдруг перестал изображать из себя ошеломлённую и сдавшуюся жертвы, и мёртвой хваткой схватил его за запястье. Мышцы Бирна напряглись, он не пытался вырвать меч, он хотел дальше пилить Кальдура вверх или вниз, но не мог сдвинуть своё оружие и на миллиметр.

— Ты очень ловкий для обычного человека, — произнёс Кальдур спокойным и ровным голосом, унимая желание шипеть от боли. — Настолько ловкий и непредсказуемый, что я даже дал ударить себя на всякий случай. Как мне нужно. Видишь ли, кайрам может пережить очень многое. И эта жизнь, и такие вот как ты, нас совершенно не жалеют. Ты не представляешь сколько ударов выдержали мои доспехи... и сколько ударов они пропустили, и вынужден был выдерживать уже я. Я точно знаю, где начинается и кончается моя печень. Точно знаю, где мечу быть можно, а где уже не стоит. Ты не попал, Бирн. Бывают в жизни огорчения.

Бирн тут же выпустил рукоятку меча, начал разворачиваться и попытался вывернуть свою руку хитрым образом и разорвать захват, но силы были слишком не равны. Кальдур сложил пальцы свободной руки в кулак, подтянул Бирна к себе словно шавку, и едва прикладывая силу доспеха, нанёс удар в челюсть.

Морщась и осторожно в несколько движений извлёк из себя меч, припомнив старое умение, крутанул его запястьем, стряхнул свою кровь с лезвия и поразился лёгкости этого оружия. Крутанул ещё раз и бросил Бирну. Тот даже не сделал попытки поймать своё оружие, остался сидеть на земле с гримасой недоумения и раздражения, потирая ушибленный подбородок, сплёвывая кровь и проверяя пальцами насколько сильно теперь ходят ходуном его зубы.

— Отвратительная схватка, — с презрением бросил Кальдур.

Отряхнул руки, словно от мусора, спрятал доспех и пошёл прочь.

— Куда ты уходишь, юнец?! — заорал Бирн ему в спину. — Мы ещё не закончили!

— Закончи всё сам, не хочу мараться, — не поворачиваясь, ответил Кальдур. — Или придумай что-то поинтереснее, чтобы удивить нас. Знаю, ты придёшь ещё раз. Но в следующий раз помни — грубая сила быка сгубила.