Из ложно понятых интересов службы

Глава 6

Глава шестая. Подснежник

Февраль одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Инна, ну что, ты у подруги останешься? — несмотря на то, что я забегался, готовясь к вечернему задержанию, о «вкусной» генеральской дочке я не забыл.

— Нет…- девичий голос в трубке зазвучал глуше: — У нее квартира однокомнатная и ее муж с работы уже пришел.

— Понятно, через полчаса зайду за тобой.

Шуганув компанию кучкующейся в подъезде молодежи, я получил на руки пахнущую ликером «Амаретто» девушку, и выведя ее из подъезда, усадил на переднее сидение «Нивы».

— Ой, а кто это? — тут же пьяненько захихикала Инна — любопытный, влажный нос Демона ткнулся ей в шею.

— Собака моя, его Демон зовут.

— Ой, какой красивый, и какой благородный, прямо, как на картине Врубеля! — Инна, встала на колени на «сидушке», развернувшись против движения и, интересно отставив попу, стала теребить шерсть и уши сомлевшего пса, который умел и любил нравиться женщинам: — Куда мы едем?

— Я пока сам не знаю. Есть три варианта. Ко мне домой, к тебе домой и на квартиру моей девушки.

— У тебя кто дома?

— Квартира пустая, но я там не живу и ночевать сегодня не буду.

— И что скажет твоя девушка? — как я понимаю, оставаться одна Инна не хотела.

— Надеюсь, что ничего. Она Руслана знает и про вашу историю знает, я ей рассказал. Накормит и на диван тебя спать уложит.

— Хорошая девушка. Давай тогда к ней, я одна ночевать пока боюсь.

Света приняла беженку вполне нормально, повздыхала и поохала над опухлостью носа нашей гости, попричитала над печальным состоянием Руслана, с которым познакомилась на праздновании Дня уголовного розыска в кафе «Лицедеи» где помогала ему отбиться от агрессивных ухаживаний сорокалетней учительницы, что празднуют свой профессиональный праздник в один день с операми.

Потом нас с Инной и жалобно поскуливающего Демона накормили, после чего мы чинно расселись на диване перед телевизором, где Света, строго посмотрев на Инну, по-хозяйски села мне на колени, обвив руками шею. Хорошо, что нам с Демоном через двадцать минут была пора уезжать, поэтому ноги мои не успели сильно пострадать под весом не маленькой девушки.

Встреча с приданными силами была назначена на двенадцать часов ночи, у Дома Культуры «Кобра». Издалека заметив, бодро катящий «УАЗик» автопатруля, я «поморгал» фарами «Нивы» и повел небольшую колонну на Юго-Западную окраину Города.

Машины остановил метров за пятьсот до места развития событий, в тени забора окружного дисциплинарного батальона. Вообще, место, куда мы добрались около часу ночи, было очень мрачным. Одна из городских свалок, окружной дисбат, кладбище и старые кирпичные двухэтажки в совокупности с черным дымом, вырывающимся из закопченной трубы местной кочегарки, создавали неповторимую атмосферу жути и хоррора. Через несколько лет здесь закроют дисциплинарный батальон, но вместо него откроют три новых сосредоточения ужаса — салон АвтоВАЗа, отдел ГАИ и овощной оптовый рынок, ставший точкой притяжения для десятков тысяч граждан СНГ. Пока над этим местом висела ночная тишина, разрываемая лишь криками диспетчеров на недалекой грузовой станции.

— Здорово. — я обменялся рукопожатиями с знакомыми пэпсами.

— Какая от нас помощь нужна, рассказывай. — парням из автопатруля торчать заполночь на окраине города, вдали от родного Дорожного района, совсем не хотелось.

— Вон там…- я ткнул пальцем в заснеженный пустырь: — В тепловой камере живет парочка БОМЖей…

— Ты нас из-за БОМЖей сюда притащил? А на вокзале, наших, тебе недостаточно? — скептически отнеслись в моей идеи коллеги: — Ты, бы, Паша, сказал, мы тебе бы за час двадцать человек пригнали.

— У меня есть материал в производстве…- степенно стал объяснять я: — там в квартире палец человека изъяли. Гнилой. Без трупа у меня прокуратура материал не принимает. Говорят, что нет оснований для возбуждении уголовного дела. Отказной писать тоже стремно, если труп найдется, то меня с работы выгонят. Я уже хотел дело о причинении умышленного менее тяжкого телесного повреждения неустановленному лицу возбудить, но мне тут на ухо шепнули, что там, в теплотрассе, парочка живет, которые последние дни каждую ночь мясо кушают… — И что? — не понял полета моей мысли старший патруля и хлопнул себя по налитому животу: — Я тоже каждый день кушаю… — Есть информация, что они труп расчлененный нашли и его теперь едят… — А это какая статья? — деловито уточнил водитель: — Сто вторая будет? — Нет, он уже трупом был. — То есть раскрытия не будет? — ребята расстроились, ибо без раскрытия премии не видать. — Слава будет. Если информация подтвердится, то завтра корреспонденты налетят, что простые советские…извините, российские милиционеры задержали людоеда. — А, не, тогда другое дело! — экипаж оживился и выразили готовность служить и защищать: — Поехали? — Нет. Сначала мы с Демоном подойдем, послушаем, а вы следите за моими руками. Как махну, подъезжайте. — И кто за ними в теплотрассу полезет? Я — старший машины опять хлопнул себя по брюху: — не пролезу. — Спокойно Маша, я Дубровский. — я полез в карман: — Никто туда не полезет. У нас есть продукт научной мысли на на грани фантастики — серная садовая шашка «Дымарь», уничтожает все виды вредителей в погребах и подвалах. Эти сволочи сами вылезут, как она дымится начнет.

Лезть в темноту теплотрассы я не собирался. БОМЖи только выглядят забитыми, несчастными людьми. Жизнь их настолько опасна и трудна, что отношение к смерти у них уже иное. Когда вы встретите в уединенном месте группу БОМЖей, вы вполне можете превратится в добычу, с которой расправятся без особых сантиментов.

Четыре чугунных люка канализационного узла были видны на фоне белого снега метров за пятьдесят. Из щелей в небо поднимался влажный и липкий пар с гнилостным запахом, жареным мясом не пахло.

Демон бегал поодаль, периодически подпрыгивая и пытаясь придавить передними лапами какую-то живность под снегом, а я осторожно ставя ноги в подтаявший наст, приближался к своей цели.

— Когда за мясом пойдешь? — судя по всему, голос был женский.

— Не знаю. Надо сходить. — ответил ей другой, мужской, но без возраста, сиплый.

— Так сходи. Когда я с Вовкой жила, он меня колбасой каждый день кормил. А с тобой теперь что?

— Что со мной? Давай, на свалку схожу, колбасы поищу…

— Не, тебя, Смычок, поймают и отпиздят, Вовка же обещал. Он меня любит, тебя не простит, что я с тобой пошла. Давай лучше мяска добудешь.

— Так может я на кладбище сгоняю, могилку свежую…

— Ты дурак что ли, Смычок? Там или тухлое все или больное. Давай лучше ты Вовку завалишь. Я его в барак заброшенный позову, а ты его сзади, пока я его хер вонючий полиролить буду, по голове чем ни будь и отоваришь. Или иди к тоннелю, там утром можно бабу или ребятенка какого…

— Ладно, иди сюда…

— А вот хер тебе в рот. Пока мяска не добудешь, я тебе не дам и сосать твой конец не буду…

И тут, подбежавший Демон, сунувший нос в щель под люком, стал шумно втягивать воздух и оборвал занимательный диалог, от которого у меня волосы под шапкой встали дыбом.

— О, Смычок, слышишь — собака прибежала. Сунь ей костей и лови, хоть собачатины свежей поедим…

— Сейчас…- кто-то полез по металлическим ступеням верх, затем чугунная крышка сдвинулась в сторону из темноты канализации появились две чумазые руки, что бросили что-то бело-красно-коричневое перед носом отскочившего от неожиданности, Демона, и замерли, в готовности схватить пса, если он сунется мордой к угощению.

Очевидно Смычок сосредоточился на шее Демона, что недоуменно поглядывая на меня, пытался разобраться, что за источники тошнотворных запахов я нашел, да вдалеке, на грани слышимости, постукивал на стыках товарняк…Во всяком случае охотящийся на моего пса БОМЖ понял, что происходит что-то не то, когда разгоревшаяся от пламени зажигалки, сернистая шашка, исторгая белый, вонючий дым, скользнула в темному канализации через щель по люком.

Кто-то внизу взвизгнул, Смычок сказал «блять» и сделал глупость — закрыл чугунную крышку, а я заорал и замахал руками.

У далекого бетонного забора с колючкой, натянутой поверху, вспыхнули тусклые фары и милицейский вездеход поскакал по пустырю в мою сторону.

Чрез пару минут машина, заскрипев тормозами, качнулась возле меня. Все это время внизу, в колодце, что-то падало, кто-то кричал и с надрывом кашлял одновременно. Наконец тяжелый чугунный люк, вздрогнул, приподнялся и пошел в бок, открывая клубящийся белым дымом черный провал колодца, откуда, надрывно кашляя и судорожно дыша, полез мужик в засаленной, блестящей от грязи даже в ночной темноте, отрепье, а за ним появилась вторая голова, которая на мгновение повиснув на руках, стала валится назад. Водитель автопатруля, ухватил второго человека за шиворот и крякнув, выдернул из круглого провала люка.

Теперь два тела, распластавшись на снегу, хрипло дышали, уткнувшись лицами в колючий наст.

— Ну что теперь?

— Этих грузите и в отдел, рапорта напишите. А я тут осмотрюсь и домой поеду. А завтра, как расцветет, вернусь — пусть дрянь эта выветрится.

— Что за дрянь? Дымарь твой?

— Пацаны, оно вам надо? Пишите, что эти черти сами, без нашего участия вылезли на улицу, что мы им ничего не кидали.

— Ладно. — водитель подхватил БОМЖа, того, что был покрупнее, за плечо того отвратительного одеяния, что казалось в любую минуту начнет расползаться. Но ткань выдержала, и БОМЖ, матерясь и кашляя, заскользил в сторону гостеприимно распахнутой двери «собачника» вездехода.

Приехал в квартиру Светланы я около трех часов ночи. Вымыл руки, на цыпочках прошел на кухню, где уже гремел миской нагулявший аппетит Демон. Быстро выпил стакан чая и, выключив свет, пошел спальню к Свете. Инна лежала в зале на диване, укутавшись одеялом. Я на секунду остановился, прислушался к размеренному дыханию девушки, затем шагнул, толкнул приоткрытую дверь и…стукнул дверью, стоящую сразу за ней Свету.

— Ты что стоишь? — зашипел я, испугавшись.

— И что ты над ней завис? — потирая отбитое плеча, яростной коброй зашипела Светлана.

— Думал, вдруг ты Инне в спальне постелила, а сама на диване легла. Боялся перепутать в темноте…- опрометчиво подставился я, после чего, сразу, последовало возмездие.

— Представляю, как тебе хотелось перепутать! — Света оттолкнула меня и пошла в сторону кровати, ну а я развернулся, позвал Демона и вышел из квартиры, осторожно закрыв за собой входную дверь. Через полчаса я был дома, где у меня имелся свой матрас, запас кофе и сгущенки, и запас мясной обрези в морозилке холодильника для пса, и никто не доставал своими глупыми подозрениями. Телефон я предусмотрительно отключил, поэтому прекрасно выспался, утром спокойно выпил кофе, накормил собаку и к десяти часам прибыл на службу.

Руководство уже было в курсе, что я ночью кого-то задержал, поэтому к моему докладу, что мне с экспертом-криминалистом, необходимо вернуться на пустырь, отнеслось благосклонно. БОМЖа и его подругу увезли в спецприемник, согласно рапорта пэпэсников, без вывода с территории учреждения, так что в этой части я мог быть спокоен — никуда не денутся в ближайшее время, но зато отмоют и подлечат.

Машину я опять бросил у забора дисциплинарного батальона, после чего долго бродил по заснеженному пустырю, но все же нашел несколько цепочек занесенных следов, ведущих к большому сугробу.

К тому времени, часовой на вышке, одетый в тяжелый постовой тулуп, устал любоваться моими подозрительными передвижениями и вызвал руководство. Пока я раздумывал, где мне найти понятых, которые согласятся приехать в это забытое богом место, тем более, что сегодня сильно пуржило, Вселенная сама сделала мне шаг навстречу — за спиной раздалось характерное тарахтение и за моей спиной показался армейский «УАЗик» цвета хаки, навстречу которому я бросился, размахивая руками.

Водитель выпучил на меня глаза и ударил по тормозам, что было вполне логично, когда тебе навстречу бежит подозрительный тип и орет «Стой!!!». Из армейского вездехода выскочили прапорщик в белом полушубке, с портупеей и кобурой, а также два солдатика с красными погонами, автоматами и тяжелыми брезентовыми подсумками на ремнях. Оружие на меня пока не направили, но «Стой!» то же крикнули.

— Ты кто такой? — борзо поприветствовал меня командир армейских сил.

— Уголовный розыск, Дорожный РОВД, лейтенант Громов.

— А что тут делаешь…те?

— Обнаружил доказательства убийства, нужна ваша помощь, товарищ прапорщик.

— Под машину зачем бросаешься?

— Тут следы, сейчас зафиксируем их, протокол составим, а затем можете кататься сколько хотите.

От участия в следственных действиях в качестве понятого умный прапорщик отказался категорически, но мое настойчивое желание использовать приданных ему бойцов, он преодолеть не смог. Его вялые возражения, что военным это невместно, я задавил в зародыше, заявив, что закон предъявляет к понятым только одно требование — отсутствие личной заинтересованности. В это время водитель армейского автомобиля заорал, высунув голову из кабины: — Товарищ прапорщик, вас командир к рации вызывает.

Прапорщик, переговорив пару минут по радиостанции, повернулся ко мне с, чуть виноватым лицом:

— Извини, лейтенант, нам сказали сворачиваться, так что ты дальше сам…

Я представил, что потеряю еще по крайней мере час, прежде чем найду замену уже вписанным в протокол осмотра места происшествия солдатикам, но виду не показал.

— Хорошо, товарищ прапорщик, только хочу сразу предупредить — по факту того, что на глазах у круглосуточного поста — я ткнул пальцем в часового, торчащего на вышке: — БОМЖи убивали и ели людей обязательно будет направлен рапорт заместителю военного прокурора округа…. (я назвал фамилию товарища полковника юстиции, на прекрасной дочери которого недавно женился один из наших оперов). Да и думаю, что данный факт в прессу попадет, что вы мало того, что щелками клювами, что у вас непосредственно под забором происходит, но и еще, мягко говоря, не помогали, от слова совсем.

В моем исполнении слова «не помогали» прозвучало как «препятствовали». Ушлый прапорщик намек мой понял сразу, буркнул «один момент» и вновь влез в кабине. Минут через пять военный выскочил из машины, улыбаясь как любящий дядюшка.

— Командир сказал, чтобы мы помогли все, чем сможем.

— Отлично. За мной, товарищи бойцы.

Я с солдатами и криминалистом зафиксировали занесенные снегом дорожки следов, ведущих от теплового узла до большого сугроба, наметенного вокруг какого-то кустика и густо усеянного желтыми следами мочи. Очевидно, Смычок от души маскировал это место своими выделениями.

Затем, под шуточки солдат, я стал аккуратно, слой за слоем снимать лопатой слои, пропитанного мочой, снега. Смешки закончились, когда под лопатой появились первые кости.

Эксперт, не рефлексируя, фотографировал каждый слой, после чего собирал кости в мешок, а одному солдату стало плохо — он пожелтел лицом и, зажав рот ладонью, резво побежал в сторону, где согнулся и задергался в спазмах рвоты.

Кости вовсе не походили на чистенькие и аккуратненькие костяки, стоящие в школах, в кабинетах биологии. Эти кости были с остатками мяса и хрящей, плохо обглоданные и совсем не аппетитные.

Наконец, через полтора часа, все кости были описаны, сфотографированы и упакованы в мешок. В разворошенный снег мы закопали контейнер, так называемый «маячок», с запиской, что, такого-то числа, такими-то должностными лицами, в присутствии таких-то граждан, именно здесь были обнаружены и изъяты некие кости, похожие на человеческие. Военные люди были отпущены, кости загружены в багажник «Нива», а мы, с экспертом, замершие как собаки, заехали в расположенную в пятистах метрах чайхану, поесть вкуснейшего плова и чуть-чуть обогреться. Криминалист невозмутимо наворачивал рис с говядиной, а я еле ковырял ложкой — костей явно хватало всего на половину человека, и как привязывать их к изъятому в съемной квартире пальцу и устанавливать личность потерпевшего, я не представлял.