Из ложно понятых интересов службы

Глава 20

Глава двадцатая. «Мирная» жизнь.

Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Добрый вечер!

— Здравствуйте… — вкрадчивый голос в трубке мне определенно не знаком, да и не люблю я воркующие мужские голоса.

— Это Павел Николаевич?

— Вы ошиблись! — с удовольствием ложу трубку на рычаг аппарата и, перевернув телефон, выкручиваю звук звонка до минимума, что позволило не бесится от целой серии телефонных вызовов, идущих один за другим. Наконец аппарат перестал приглушенно тарахтеть, и я, прождав минут пятнадцать вернул колесико регулировки громкости в нормальное положение. Мне на этот телефон звонили либо девушки, либо родственники, либо дежурный по отделу, но никаким левым мужикам свой телефон я не давал.

Вновь телефон зазвонил примерно через час, когда я, выгнав Лену с кухни, чистил картошку.

— Тебя к телефону. — мне к уху поднесли тихо шипящую трубку, и я зажал ее плечом.

— Говорите.

— Громов? — опять звонил какой-то мужчина, но у этого, хотя бы, голос не разливался патокой.

— Кто спрашивает?

— Мы не знакомы, но я хотел бы поговорить насчет Тани…

— Какой Тани?

— Татьяна Михайловна Оверчук, вы ее задержали вчера.

— Кто вы и почему я должен с вами разговаривать?

— Я хотел бы сообщить вам информацию о ее сообщнике.

— Сообщайте.

— Не по телефону.

— Вы знаете, мне это не особо интересно.

— Я прошу вас выйти на улицу, это не займет у вас много времени.

— Даже так? — сука, кто-то слил мой телефон и мой адрес. Кроме коллег этого сделать никто не мог, так как через Горсправку, ни мое место жительство, ни моих родственников, установить невозможно. Придется пойти и посмотреть, кто это такой дерзкий, что решил встретится со мной.

— Ждите. — я положил трубку и, выключив на кухне свет, приставил к подоконнику табуретку и выглянул в форточку.

У соседнего дома стояла, мирно тарахтя сини выхлопом на холостом ходу, знакома мне бежевая «копейка». Я готов поставить сто к одному, к нее слева должна быть вмятина, на которой, возможно, и сейчас можно обнаружить частичку голубой краски, содранной с ворот на оптовую базу.

— Ты куда? — с кухни выглянула Лена и замерла — как я понимаю, мои действия выглядели настолько странными, что девушка не могла сформировать следующий вопрос.

— Скоро буду. — я взял пса, и с кряхтением, подхватил затрещавшую от груза, матерчатую сумку, позвал пас и вышел из квартиры.

Человек за рулем бежевых «жигулей» смотрел на меня с усмешкой. Наверняка, все двери машины заблокированы, а для общения оставлена лишь узкая щель, чуть приспущенного, бокового стекла, а для того, чтоб дать задний или передний ход и прервать беседу, принявшую нежелательный оборот, достаточно просто отпустить педаль сцепления, глядя, как мент бестолково хватается за ручки дверей.

Я, бочком, двигался к машине, держа руку в кармане куртки, изображая, что держусь там за несуществующую рукоять табельного оружия. А когда до капота машины осталось полшага, я выдернул из сумки полутора пудовую гирю и заорал, брызгая слюной, изображая контуженного отморозка:

— Глуши двигатель, а не то всю машину расхерачу!

Вид чугунной болванки, висящей на тонкой сталью капота или хрупком триплексом лобового стекла напугал водителя, но мою команду он выполнять не спешил.

Я сделал полшага вперед, сделав выбор в пользу стекла, что мой визави прекрасно понял. Он вскинул руку вверх, показывая, что сдается, после чего, действуя одной рукой, заглушил двигатель.

— Выходи наружу! — я с наслаждением опустил, изрядно притомившую меня гирю в снег.

Мужчина вылез из машины, веселым он уже не выглядел. Это был тот самый «кладовщик», что изображал разумную деятельность с тележкой и пустыми коробками у склада номер восемь.

— Надо полагать Игорь?

— Откуда вы знаете? — мужик, шагнувший ко мне, замер и стал тревожно оглядываться по сторонам.

— Подельница твоя, Татьяна, рассказывала.

— А, ну да.

— Так что ты хотел, Игорь?

— Поговорить о нашем деле.

— Хорошо, давай поговорим. Только сначала документ мне какой-нибудь покажи.

— Э…

— Игорь, это ты ко мне приехал, я тебя сюда не звал. Я с анонимными личностями не разговариваю. На машине ты отсюда не убежишь, я ее гирей с трех ударов расколошмачу, а без машины не убежишь. — я мотнул головой в сторону Демона, что мотал заснеженной мордой под кустом шиповника метрах в двадцати от нас.

Мужик повздыхал, но достал из бумажника книжечку водительского удостоверения. Я принял картонку, шагнул назад, и, держа «кладовщика» в поле зрения, начал рассматривать фотографию и печать. Вроде бы следов переклейки фото я не заметил, поэтому вернул «права» собеседнику.

— Слушаю внимательно вас, Игорь Владимирович Синицын.

— Я вот о чем переговорить хотел… — мужик замялся: — Нельзя Татьяну Михайловну отпустить?

— Зачем? Она у нас сидит, плотно присела, доказательств выше крыши. Через полтора месяца в отношении неустановленного сообщника будет выделено отдельное производство, а мошенница получит свой срок.

— Но, может быть есть варианты?

— Ты скажи, тебе это зачем?

— Ну это… жена она мне, правда мы не расписаны. Дочь у нас есть, ей в этом году в институт поступать, а тут с матерью такое произошло.

— Это вы дочке на институт деньги таким способом собирали?

— Да нет, это я в казино проигрался. Сказали, если не рассчитаюсь, то дочь с женой рассчитываться будут. Мы и квартиру сменили, но они все равно нашли. Вот мы на покрытие долга и решили денег заработать. Она мне помочь вызвалась…

— Ну, молодцы, что я могу сказать… Ты в казино вовремя не смог остановится, и вы с Татьяной Михайловной решили людей на деньги опускать. А так вы, конечно, очень приличные люди и поэтому мать твоего ребенка мы должны выпустить. Я правильно логику твоих рассуждений понимаю?

— Но мы же не людей на деньги… Кидали, а магазины, организации!

— Игорь Владимирович, ты меня извини, но, не могу не спросить — ты дурак? — я растерянно развел руками, и Демон потрусил в мою сторону, посчитав, что это знак «Ко мне»: — Сейчас нет денег организаций, сейчас все чье-то. Чтобы вас поймать, мне пришлось деньги под проценты в банке на один день брать. Какие деньги организаций?

Мошенник понурился, уперев глаза в подтаявший, по-весеннему грязный снег. Через пару минут мне надоело мерзнуть в молчании.

— Так, зачем ко мне приехали, Игорь Владимирович?

— Мне надо, чтобы Татьяна вышла на свободу и не пошла под суд.

— Игорь Владимирович, а тот, кто тебе мой адрес и телефон сливал, он не сказал, что меня от работы отстранили и готовят приказ на мое увольнение?

— Да? Не знал. — мужик повертел головой, как будто воротник сдавил его шею: — Честно говоря, мне никто не сливал ничего. Я в дежурную часть зашел, хотел Татьяне знак подать, приободрить ее… Дежурному дал заявление, что у меня паспорт украли, а он пока читал, я на его столе бумагу увидел — схема оповещения на случай тревоги, и там ваша фамилия была. А у меня память хорошая, я же картежник…

Зашибись, военная тайна хранится. Пример Глеба Жеглова, что любую бумажку переворачивал текстом вниз, для нас не пример.

— Так что мимо, дорогой товарищ, ничем не могу помочь. — я нагнулся за гирей и подозвал пса.

— Подождите, пожалуйста. — Игорь сложил руки на груди в молитвенном жесте: — Ну раз вы уже не милиционер, может быть совет какой дадите?

— Совет… А зачем мне это нужно?

— Ну я не знаю… я отблагодарю.

— Совет я могу дать только один, дорогой товарищ. Если надо выпустить из тюрьмы одного жулика, то вместо него должен сесть другой жулик. Только так и никак иначе.

— Хорошо, а когда я подберу такого человека, можно я к вам обращусь?

— Игорь Владимирович, ты меня совсем неправильно понял. Никаких левых людей садить в тюрьму никто не будет. Есть ты, этого достаточно. Если согласен сеть вместо матери своего ребенка, то позвони мне, когда будешь готов, телефон ты знаешь. Только не тяни. Если ее в СИЗО увезут, будет тяжелей ее вытаскивать. Крайний срок — завтра вечером. Да, и с тебя три тысячи рублей за юридическую консультацию.

Я помахал рукой понурившемуся от таких раскладов мужику и, с тяжким вздохом подхватив гирю, двинулся к подъезду — надеюсь, что за время прогулки лифт в подъезде не успели отключить.

— И вот мы решили…- статная брюнетка чуть за сорок, и две крашенные блондинки суть за пятьдесят, улыбались мне чистыми, детскими улыбками. Это группа связи завода в полном составе, во главе со своим руководителем (черненькая), рассказывал мне о своих производственных успехах.

— Простите, меня, Алевтина Николаевна, я пока плохо разбираюсь в заводских традициях…- осторожно перебил я даму: — Какими документами вы руководствовались, подписывая эти договора?

— Что значит –какими документами?

— Ну вот вы, ведущий инженер группы связи, подписываете от имени предприятия ряд договоров. Правильно?

— Ну да…- Алевтина пожала плечами, так что немаленького размера грудь упруго колыхнулась под тонкой ткань блузки.

— Мне директор сказал навести порядок с договорами, поэтому я вынужден вас отвлекать от работы…-показал глазами на коробочку с пирожными и три чайных пары, стоящие на столе в углу кабинета группы связи: — Но я не могу не спросить — где ваша доверенность?

— Какая доверенность?

— Доверенность на право заключать договора. Вы — ведущий инженер. Право заключать договора без доверенности имеет право только директор, остальные все — только при наличии доверенности. Вот я и спрашиваю, где ваша доверенность, мне копию надо прикрепить к договорам…

Пока главная связистка закатывала глаза, раздумывая, как бы меня послать повежливее, две ее подчиненные, а одновременно и подружки, потеряв интерес к разговору, уселись за стол продолжать трапезу.

— Вы чаю не хотите? — женщины еще не понимали, что я им не друг, поэтому гостеприимно предложили новому лицу на предприятии присесть за стол.

— Нет-нет, спасибо большое. У вас в столовой так вкусно кормят, что я объелся! — замахал я руками и повернулся к брюнетке.

— Я не помню, но доверенность где-то была.

— Вы пожалуйста поищите, и мне позвоните, когда я могу копию забрать. Но мне надо ее получить к завтрашнему вечеру. — я мило улыбнулся, и пожелав всем приятного аппетита, вышел из логова связисток.

На самом деле, в столовой завода я еще не был, а два часа назад ел пирожное из похожей коробочки. Еще пару лет назад большая картонная коробка пирожных «Городские» были дефицитом, а сейчас спокойно лежали в каждом магазине. С такой коробочкой я завалил в один из кабинетов бухгалтерии, где, среди четырех подчиненных, сидела и моя новая знакомая — заместитель главного бухгалтера Светлана Владимировна.

Очаровав присутствующих девушек от двадцати пяти и до сорока лет, набором сладких калорий, я, расточая комплименты направо и налево, сел пить чай, а потом, когда эндорфины затуманили мозг работницам калькуляторов, я задав прямой вопрос — кто есть, кто на заводе?

Дамы растеряно переглянулись, но не смогли отказать такому бравому парню как я, поэтому, поплотнее прикрыв входную дверь, самые информированные женщины завода посвятили меня в тайны местных интриг, заговоров и группировок.

Предыдущий директор завода человек был заслуженный, много сделавший для развития предприятия. И, как и все заслуженные люди, имел право на маленькие слабости. Одной из таких слабостей была Алевтина. Очевидно, что, будучи поваром по образованию, фигуристая брюнетка прекрасно готовила, чем и привлекла внимание генерального. Но, к сожалению, труд повара физически очень тяжел, поэтому Алевтине Николаевне со временем подобрали другую работу — ведущего инженера группы связи. Но, так, как завод большой, территорию большая, то группа связи постепенно расширялась, в нее вливались новые люди, из числа хороших знакомых Алевтины. И не беда, что инженеры группы связи не имели дипломов по профилю, в конце концов, не диплом красит человека, а его отношение к труду, а звонить по телефону инженеры-связисты умели прекрасно. И все было хорошо, но верховная власть на предприятии сменилась, на трон в кабинете на третьем этаже уселся другой человек. И все бы было хорошо, новая головка целиком погрязла в производственных вопросах, не имея времени оглянуться по сторонам, поэтому сложившийся уклад казался незыблемым.

Но у нового директора появился я, которому очень понравился размер денежного содержания.

Из последних шалостей группе связи можно было предъявить установку городских телефонов по коммерческой цене за счет предприятия всем инженерам-связистам, за счет завода, по причине производственной необходимости, покупку партии телефонов с определителем номеров, которые, по причине того, что на локальной сети завода работать не могли, были обменены хорошим знакомым и друзьям связистов на их старые домашние аппараты. Под всеми договорами стояла подпись ведущего инженера группы связи, подпись директора отсутствовала.

Посчитав, что на сегодня сделано не мало, я собрал вещи и уведомив начальника канцелярии о том, что я отъехал в библиотеку и меня сегодня больше не будет, я покинул территорию завода.

— Здорово, братан! — вот, два дня не видел эту рожу, а уже соскучился. Я похлопал присевшего за столик чебуречной Руслана и подвинул в его сторону большую тарелку с коричневым, масляным чудом.

— Принес? — я терпеливо дождался, когда мой приятель утолит первый голод.

— Угу. — Руслан тщательно вытер руки салфеткой, вытащил из-за пазухи бумажный конверт: — Здесь все, что к в дело Соколова не пошло.

— Как он там, кстати?

— Сидит, молчит, ни с кем не общается. Надеется через десять суток выйти.

— Ну и дурак, он же официально БОМЖ, кто же его до суда выпустит?

— Я не знаю. — Руслан пожал могучими плечами и принялся за третий чебурек: — Я что прочитал про него, то тебе и говорю.

— Понял я тебе, что ничего не понятно. Ладно, надеюсь, что когда Соловьева отправят в СИЗО, там он поразговорчивее станет. Про меня что-нибудь слышно?

— Нет, молчат. А ты чего ждешь?

— Хотелось бы какой-нибудь определенности. А то работу я нашел, а когда меня уволят — непонятно.

— Ладно, ко мне сейчас люди должны прийти. — Руслан с грохотом отодвинул стул и подал мне руку: — Не теряйся.

Я проводил взглядом товарища, который прыжками преодолел улицу Полярников, уворачиваясь от фонтанов грязного, мокрого снега, что разбрасывали во все стороны мчащиеся автомобили и с интересом посмотрел на полку с разноцветными бутылками, но потом решил не портить свидание с прекрасной скорнячкой выхлопом алкоголя и решительно встал — уходить из теплого, пропитанного ароматами вкусной еды, зала не хотелось.

«Нива» остыть еще не успела, я извернувшись на сидении, уставился в забрызганное боковое зеркало. Наконец поток летящих автомобилей иссяк, я воткнул заднюю передачу, отпустил педаль сцепления, когда сбоку раздался глухой стук.

— Человек или машина? — смотреть, кого я зацепил, желания не было, ноя все-таки повернул голову.

У моей машины, согнувшись и уперев руки в колени, тяжело дышал Руслан Конев, который пять минут назад благополучно скрылся в помещении Дорожного РОВД.

— Руся! Какого…⁈

— Дыхалку сорвал, боялся, что ты уедешь…- прохрипел приятель: — Сейчас Алексей звонил из салона. Какие-то мужики приходили в компьютерный салон, директора требуют.

— И что?

— Что⁈ Надо ехать.

— С тобой съездить?

— Паша, ты издеваешься? Это я с тобой съезжу, прикрою. Сегодня, в половину восьмого договорились.

Я открыл рот, вдохнул воздух, желая высказать все, что я думаю о чужих договоренностях относительно меня и тут же захлопнул, по большому счету сказать мне было нечего. Давно договаривались, что в этих случаях директора салона изображаю я.