Из ложно понятых интересов службы

Глава 13

Глава тринадцатая. Правду говорить легко и приятно.

Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

Явившись на службу как положено, в восемь сорок пять утра, я дисциплинированно попытался занять место в заднем ряду кресел Ленинской комнаты и послушать очередную сагу о приключениях «ночной роты» областного ГАИ, которая в исполнении их командира майора Голда, была наполнена сдержанным драматизмом и духом Дикого Запада. С принятием Российского закона о милиции, что разрешил милиционерам не только применять, но и использовать огнестрельное оружие, в том числе и для остановки транспортных средств путем их повреждения, «ночная рота» бросилась увлеченно отстреливать нарушителей Правил дорожного движения. Выстрелы на пустынных ночных дорогах Города звучали еженощно. Честное слово, мне бы власть, то всех любителей пьяными погонять на «шохах», «зубилах» и иномарках, что колоннами и автовозами шли с Дальнего Востока, я обязал бы посещать утренние селекторы областного УВД. Ребята Голда долбили нарушителей из всех стволов при первой же возможности. Конечно, стрельба по удирающим автомобилям внедрялась через кровь, ранения и даже смерти, но тем не менее, не прекращалась ни на одну ночь. Когда два сотрудника спецроты ГАИ, встав на противоположные обочины дороги, одновременно выстрелили в проносившуюся мимо них машину очередного угонщика и метко… убили друг друга, все думали, что стрельба закончиться, но нет. После недели тишины, все возобновилось с не меньшей частотой.

— Громов! Громов! Давай в дежурку! — от тарабанивший «сутки» дежурный по РОВД с ласковой улыбкой испанского инквизитора, манил меня из коридора.

Пришлось выбираться через жесткие колени коллег, выслушивая пожелания доброго утра в спину.

— Паша, давай скоренько бери папку и езжай, а то все дежурки сегодня на техосмотр уйдут к одиннадцати часам, надо, что бы вы хоть что-то отработали.

— Михалыч, какого буя⁈ Я сегодня не дежурю!

— Там угон, а шеф ваш сказал тебя отправить, а дежурный опер на тяжкие полчаса как усвистал.

— Ладно, понял, сейчас подойду. Эксперта вызвали?

— Зачем тебе эксперт?

— Михалыч, я без эксперта не поеду.

— Слушай, ну позвони в ЭКО, скажи, что заедешь, заберешь кого-нибудь.

Угоны по нашему законодательству считаются преступлениями не очень серьезными, что-то вроде мелкого хулиганства, и следствия по угонам нет, проводится дознание. По-моему, в данном случае, законодатель не прав абсолютно, относясь к угону, как к детской шалости. В любом случае, при угоне потерпевший несут значительный материальный ущерб, а еще угонщики, не имея навыков управления, зачастую сбивали ни в чем не повинных пешеходов, в хлам разбивали машины, зачастую гибли сами.

Выкарабкиваясь из дежурного УАЗика, мы с экспертом непроизвольно присвистнули.

Красная ВАЗовская «шестерка» была не просто угнана. Судя по характерной вмятине на капоте и разбитому лобовому стеклу, эта машина сегодня сбила человека.

— Вот видите, товарищи милиционеры, что творится! — из-за открытого багажника машины выглянул помятый мужчина в зеленом спортивном костюме: — Нельзя машину на улице на пару часов оставить…

— Вы что, всю машину трогали? — осторожно спросил эксперт.

— Ну а что? Я же должен был посмотреть, что сломали и что пропало. Вот и домкрат утащили сволочи! — мужик с силой захлопнул багажник и двинулся к кабине, так, что мне пришлось грудью встать у него на пути.

— Машину трогать не надо!

— А то что⁈ — мужик, явно переигрывая, потянулся рукой к водительской двери: — Вы же все равно никого не найдете.

— В дежурку сядьте и документы на машину приготовьте. — я подтолкнул агрессивного хозяина в сторону нашего «УАЗика».

Как и предполагалось, никаких отпечатков пальцев рук, кроме следов владельца машины ни на руле, ни в салоне, ни на крышке багажника, обнаружено не было. Причем, все отпечатки хозяина были свежие, сочные, как будто, человек старательно оставлял свои потожировые выделения на всех доступных поверхностях автомобиля.

Девушку без сознания, с переломанными ногами и закрытой черепно-мозговой травмой нашли ночью в сугробе, недалеко от места жительства жертвы угона, благо нашли ее достаточно быстро, получить обморожение или переохлаждение студентка третьего курса художественно-графического факультета пединститута не успела, но состояние ее было крайне тяжелым, и врачи отказывались говорить что-то определенное.

В отдел милиции я смог заскочить только в обед, прижимая к груди пакет с пирожками, ткнул дверь кабинета Руслана. Но он был заперт, хотя, судя по шуму, там явно кто-то был. Пнув дверное полотно ногой пару раз, не по причине отсутствия культуры, а потому что руки были заняты еще теплыми пирожками, что я прикупил на Привокзальной площади. Брать в таком месте изделия с мясом я опасался, поэтому половина была с морковкой, а половина с капустой. Наконец, когда я уже стал терять терпение, щелкнул замок и в узкую щель показалось настороженное лицо Руслана.

— А, это ты? Заходи давай! — мой приятель посторонился и быстро захлопнул дверь за моей спиной. У Руслана в кабинете был гость — прижавшись лицом к беленой известкой стене, в неудобной позе, широко расставив ноги стоял мужик лет тридцати с задумчивым лицом. Судя по тому, что по его ногам пробегал легкий тремор, наш гость физическими нагрузками занимался уже давненько.

— Здорово! Это кто?

— Здорово. Сосед по каюте нашего потеряшки. Говорит, что ничего не знает, ничего не видел. Но вижу — врет.

— Давно стоит? — я начал выкладывать пирожки на стол, воткнул электрическую вилку никелированной кофеварки в розетку.

— Часа полтора. Скоро упадет.

— Мужик, тебя как зовут? — я хлопнул страдальца по напряженному плечу.

— Зонов Миша.

— От стенки отойди, давай, садись. Пирожок бери.

— Что? — на меня недоуменно уставились две пары глаз.

— Я говорю — пирожок бери, чай на…- я изображал радушного хозяина. Устал, наверное, тренироваться.

Мужик скривился, но ничего не ответил, а молча вцепился в жирный бок жаренного пирожка.

— Руслан, дело дай по потеряшке.

Дождавшись, когда сосед Захарова прожует пирожок и выпьет крепкого чая, я подвинул ему папку с материалами, открытые на фото таблице с изображением пальца и мерной линейки.

— Узнаешь?

— Что это? — речник нервно сглотнул.

— Не узнал? Сосед твой по каюте, вернее то, что от него осталось. А это — я перелистнул несколько страниц и показал фото с костями, изъятыми на пустыре около дисциплинарного батальона.

— Это знаешь кто?

— Это что, кости? — пирожок запросился из желудка бравого речника обратно.

— Ну да, кости компаньона твоего бывшего соседа. Его на кусочки порезали и выкинули на помойку, а бомжи нашли и съели….

— Это вы меня запугиваете сейчас? — побледневший Миша вглядывался в нас, переводя взгляд с одного на другого.

— Зачем мне тебя запугивать? Мне, если честно, все равно. Мне что Захаров при жизни был не знаком, что приятель его. Тебя я тоже в первый раз вижу. То, что вы чем-то криминальным или полукриминальным занимаетесь, мне тоже понятно. Но ты должен понять одну вещь. Я не в БХСС работаю, мне до ваших махинаций дела нет, мне убийства надо раскрывать, потому что, если кто-то вас сегодня безнаказанно убивает и, на куски разрезав, на помойку вывозит, он завтра честных людей начнет убивать. Понимаешь? Ты где живешь?

— На Заводской…

— Вот видишь. Ты сейчас можешь ничего нам не рассказывать, просто встать и уйти нам про твои дела все равно ничего не известно, да и не по-нашему они профилю. Просто через какое-то время я приеду к тебе домой…У тебя жена, ребятишки есть?

Миша кивнул головой:

— Сыну полтора года…

— Так вот, приеду к тебе домой, дежурно посочувствую твоей жене, поглажу по голове сыночка, который будет мне в руку машинку совать, чтобы я с ним поиграл, потому как папка пропал куда-то, а потом пойду домой к себе, а твоя семья так и останется одна, без денег, без надежды, без тебя. А знаешь почему я в этом уверен?

— Почему? — Миша, судя по его взгляду, уже начал плыть.

— Потому что жене Захарова кто-то прислал открытку, якобы от мужа, мол дорогая не волнуйся, по причине поломки дизеля остались на зимовку, и денег немого вложил. А знаешь, что это значит?

— Нет…

— Это значит, что убийца хорошо знает и про жену Захарова, и про ее положение, и он очень жестокий. А если он про семью Захарова знает, то он знает и про тебя, про все твои схемы. А такая информация просто так невостребованная не остается. Рано или поздно, когда убийце потребуются деньги, он придет к тебе и расправится с тобой. Знаешь почему?

— Да я не знаю ничего! — Миша попытался вскочить, свой страх, который уже проник в его голову, он попытался спрятать за истерикой.

— Потому что люди обычно действуют по привычной схеме. Я не думаю, что у Сереги Захарова были великие миллионы. Но тем не менее его долго пытали на съемной квартире, а потом убили и на куски порубили, так что один палец остался. И с другом его также поступили…

— А кто это, друг его? — Миша своим вопросом сбил меня с мысли. Я не был готов к такому, делая, для нагнетания большей жути, из одного трупа два, но пришлось выкручиваться: — а это, дорогой мой друг, есть тайна следствия, и если информация уйдет дальше, то мне следователь прокуратуры голову отвернет. Но я тебе дам подсказку, это ваш общий знакомый…

Миша задумался на пору мгновений, потом вскинул на меня изумленный взгляд, после чего еще больше побледнел. Очевидно, что имелся в кругу его знакомых еще кто-то, кто исчез с горизонта, и кто легко попадал в эту схему.

— А теперь представь, что этот отморозок придет к тебе домой, а чтобы ты побыстрее вспомнил, где твоя заначка, то начнут или твоего ребенка резать или жену паяльником, раскаленным тыкать… Представил?

Судя по кривой ухмылке Миши, он сейчас старательно убеждал себя, что рассказываю ему страшную сказку.

— Ну что, Миша, будет разговор?

— Я ничего…

— Руслан, выкини его на хрен отсюда, мне он неинтересен!

К моему удивлению, ровно через пять минут, пока я, прихлебывая остывший чай, строил планы, как активными действиями подтолкнуть упрямого речника к сотрудничеству, потому, как опыт с теткой Руслана был признан мной весьма успешной, в дверь кабинета постучали и в образовавшуюся щель заглянул упомянутый Миша:

— Извините, я подумал и решил вам все рассказать….

Конечно, Миша рассказал не все, тему его заработка мы не поднимали, но про своего бывшего соседа он выложил, все что знал. К сожалению, знал он не так много, не принято в этих кругах задавать лишние вопросы.

Покойный гражданин Захаров был «многостаночник». Он возил на Север патроны и спирт, получая там мех по бартеру. Исключив из этой схемы боевые патроны, все остальное можно было рассматривать как вполне законный бизнес, если не придираться к происхождению меха и спирта.

— И за что его могли убить? Мысли у тебя есть?

— Я не знаю, вроде бы он никому дорогу не перебегал. Там конечно были напряги по поводу цены… Но это просто торг, кто кого объегорит…

— Миша, его убили здесь. Я сомневаюсь, что охотники Севера сели бы в свои мотонарты или просто нарты и поехали сюда, с Серегой так жестоко разбираться. Да и я быстрее поверю, что его могли по пьянке ножом ткнуть, или, как белку, в глаз застрелить, но не разделывать на куски, а потом на мусорку выносить. Ему здесь прилетело.

— Тогда я не знаю. У него здесь все ровно было. Какой-то приятель все время товар привозил, после рейса забирал. Серега только за расчеты там отвечал, типа, что бы мех не старый или не пересушенный был. Мы нашему капитану каждый месяц денег давали, он все вопросы решал, кто где свой товар везет, с водной милицией вопросы решал, короче все нормально было.

— Ты никого не подозреваешь?

— Нет, у меня вообще мыслей на этот счет нет.

— Тогда не смеем тебя задерживать. Если что-то будет — сразу звони.

Когда шаги речника затихли в коридоре я достал телефонный справочник УВД, дозвонился до спецприемника, и дождавшись, когда к трубке подошел нужный мне человек, попросил об одолжении.

Вечером, на разводе отдела уголовного розыска, не дав мне доложить о проделанной за день работе, начальник розыска сунулся носом в свой черный «кондуит»:

— Скажи мне, Громов, почему у тебя потерпевший по утреннему угону в камере сидит?

— Получается, что он главный подозреваемый…

— Признался?

— Нет, уперся рогом и ни в какую.

— С чего ты решил, что это потерпевший?

— Шеф, ну смотрите, что получается. Эксперт говорит, что отпечатки только потерпевшего на руле и торпедо. Возле ночного киоска, что на остановке у дома потерпевшего, сегодня ночью видели такую машину, как у него, и водку там покупал взрослый мужик, не пацан, что обычно машины у нас угоняют. Правда, киоскерша мужика не запомнила, опознать никого не сможет. Друг потерпевшего, который якобы машину, угнанную нашел и терпиле нашему позвонил, с информацией, где его машина стоит, в показаниях путается и показывает совсем другое место, не там, где машину утром нашли. Ну и мотив у него есть ложно заявлять о угоне — девушка до сих пор бес сознания в реанимации лежит. Замок зажигания цел, замки дверей тоже.

— Ну, в итоге, у тебя ни хрена нет, никакой показухи. Что делать собираешься?

— Честно говоря не знаю, я все сделал, всех опросил. Терпилу со своим другом сводить смысла нет, тут же по новой договорятся. Поэтому…

— Поэтому ты сейчас встаешь и его из камеры выпускаешь. И желательно, чтобы в журнале формы восемь было указано, что его три часа назад выпустили.

— Я его в журнал не записывал, я его из кабинета привел, дежурка его не фиксировала.

— Тем более беги. Его жена в городскую прокуратуру позвонила, сейчас сюда дежурный прокурор едет, будет жуликов по головам в камерах искать. Если найдет человека, не внесенного в журнал, то всех накажут, а может быть и уволят.

— Я понял, сейчас бегу. — это я уже из коридора выкрикнул.

Но владельца красной «шестерки» в дежурной части уже не было. Помощник дежурного выгнал его из камеры пятнадцать минут назад, как только информация о прокурорской проверке достигла его ушей. В общем, не смотря на все мои усилия, угон остался числится не раскрытым, и, скорее всего, таким и останется.

Решив не возвращаться на опостылевший уже развод, я спустился в кабинет, проверил сейф, оделся и вышел на улицу. Осознал себя в тот момент, когда стоял на перекрестке у Цирка, в ожидании сигнала светофора. Возвращаться за машиной было далеко, погода стояла вполне теплая, пахло долгожданной весной, поэтому я двинулся в сторону входа в метро пешком. Пройдя под неодобрительный взгляд дежурной по станции, через «бесплатную калитку», показав женщине в синей форме красное удостоверений, я спустился по широкой лестнице на платформу и стал ожидать поезда.

Лена приехала через пол –часа, растерянно встала у вагона, не найдя меня в густой толпе. Через несколько секунд девушка увидела, машущего ей рукой, меня и бросилась бегом в мою сторону.

Я глядел на тонкую фигуру, что с радостной улыбкой приближалась ко мне и не мог понять, что это — какая-то игра со стороны женщины или она искренне испытывает ко мне те чувства, которые демонстрирует.

— Привет! — Лена, не добежав до меня полметра, остановилась, улыбаясь во все тридцать два зуба: — Ты решил меня встретить? Мне очень приятно.

— Привет. — я осторожно поцеловал прохладную щеку и сделал руку «крендельком»: — Пошли быстрее, а то у меня уже головокружение от количества пропущенных поездов.

— Прости, я спешила как могла. — девушка изобразила котика из Шрека.

— Да не обращай внимание, это я сам раньше времени с работы убежал, надоело все.

— Что-то случилось? — Лена обвила мою руку, как лиана и тревожно заглянула в глаза.

— Да хмырь один, сегодня, пьяный, ночью пил, ему не хватило, тогда он поехал за добавкой. Взял водку в киоске, в двух остановках от дома, развернулся, и когда поехал обратно, девчонку сбил на дороге. Очевидно он сильно испугался, проехал еще пару кварталов в сторону от дома и машину бросил. А утром заявил, что у него машину угнали. Я весь день пробегал, но доказать, что хозяин машины был за рулем в момент наезда я не могу. Так мало того, этот черт на меня еще и угон повесил, которого не было.

— Девушка жива?

— Пока да, но состояние плохое, после операции в сознание не пришла, хотя должна быть. Ладно, не бери в голову. Пошли скорее домой, а то Демон заждался, ну улицу сильно хочет.

Утром Лена, не спавшая примерно половину ночи, сказала мне, что на работу ей сегодня не идти, после чего, с счастливой улыбкой помахала мне рукой и юркнула под одеяло — всю ночь дул вильный ветер, который, несмотря на бумагу и вату, которыми я заклеивал ночью старые ставни, основательно выстудил квартиру, так что ноги промораживались насквозь.

Выгуляв пса и быстренько пожарив картошки, оставив половину для блондинистой лентяйки, что сладко сопела в моей постели, я взял демона на поводок и быстрым шагом двинулся в сторону вокзала. Дорога от дома до работы занимала у меня тридцать минут быстрым шагом и надо было поторапливаться.

После всех утренних формальностей я, вернувшись в свой родной кабинет, нетерпеливо стал крутить диск телефона, надеясь дозвонится до спецприемника.

— Привет, Дорожный, Громов, вчера договаривались с моим клиентом плотно поработать. Есть что ни будь?

— Привет, ну ты же знаешь, что по телефону не положено.

— Блин, мне вот сейчас к тебе ехать сорок минут –час, а потом, по пробкам, обратно столько же. Приеду назад, а день уже прошел.

— Ладно, но с тебя простава. Слушай. — в трубке раздалось шелест переворачиваемых страниц: — Вот, нашел. Есть у твоего фигуранта скорняк хороший. Когда мой человечек тему поднял, тот сказал, что знакомая его с любым мехом работает и делает все на высочайшем уровне. А сидит эта дама возле Рынка Главного. Все, давай, про пузырь не забудь.