Из ложно понятых интересов службы

Глава 24

Глава двадцать четвертая. Подарок от Хурала.

Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Разрешите? — я постучал в кабинет генерального и, дождавшись приглашающего кивка головы, аккуратно подтолкнул вперед жавшегося позади меня председателя профсоюзного комитета, старательно закрыл за нами двойные двери в кабинет.

— Здравствуйте. — я коротко поклонился присутствующим. Радом с директором завода сидела и иронично смотрела на нас стройная женщина лет тридцати пяти, облаченная в черный костюм с мини юбкой и меховым и желтым воротником. Светло-русые прямые волосы падали на спину до середины лопаток, холеные руки с маникюром венозного цвета лежали на раскрытом ежедневнике в дорогой, кожаной обложке.

— Знакомься, Лена! — генеральный кивнул на меня: — Наш новый юрист, Громов Павел Николаевич, из фирмы «Незимида», я тебе о нем рассказывал. А это наш главный бухгалтер Князева Елена Анатольевна.

— Очередной юрист? — с язвительной улыбочкой посмотрела на меня главбух и тут же закашлялась, прикрыв кулачком рот.

— Извините, после простуды еще не отошла. — Елена Анатольевна улыбаясь открыла ежедневник.

— Ну что, орлы? Что вы мне расскажите? Присаживайтесь, кстати. — директор явно пребывал в хорошем настроении и даже позволил себе скупо улыбнутся.

— Костя, давай, повтори. Что ты мне рассказывал. — я незаметно подтолкнул председателя профкома в бок.

— Кхм. — Константин прочистил горло, собрался с мыслями и стал докладывать руководству завода сведения, полученные им из цехов от профсоюзного актива.

Из отрывочных сведений выходило, что обмотчица и изолировщица третьего разряда генераторного цеха Хилкова Анна Николаевна, очевидно, недовольная своими скромными карьерными достижениями, решила сделать рывок к вершинам пищевой цепочки. В настоящее время, пользуясь тяжелым экономическим положением предприятия, она разгоняла протестные настроения рабочих, агитируя за выдвижение на предстоящем через две недели, ежегодном подписания коллективного договора, заведомо невыполнимых условий, начиная от предоставления ежегодных отпусков работникам исключительно в летнее время и заканчивая требованием о ежемесячном увеличении заработной платы на проценты, превышающие официально объявленную инфляцию. Все это звучало чрезвычайно притягательно, но разорило бы предприятие в течении полугода.

— Об этом даже речи не может быть! — главный бухгалтер зло отбросила от себя ручку: — Я даже не говорю о том, что денег нет, но, даже теоретически мои расчетчики не смогут осуществлять ежемесячную индексацию заработной платы.

— Это еще не все, извините. — я грустно улыбнулся: — Костя продолжай.

— Сегодня, с утра, принесли двести двадцать восемь заявлений в комиссию по трудовым спорам…

— Это что за комиссия такая? — администраторы уставились на нас с профоргом.

— По существующему Кодексу законов о труде, на предприятии может быть создана комиссия по трудовым спорам, которая может рассматривать конфликты в сфере трудовых отношений. Решения комиссии приравниваются к судебным решениям. — дал юридическую справку я. Честно признаюсь — эта новость была для меня как уда пустым мешком из-за угла. Забыл я о такой возможности внесудебных решений, поэтому, после утреннего разговора с Костей, поделившегося со мной информацией от его шпионов, я старательно прочитал два соответствующих раздела КЗОТ РСФСР и теперь выглядел вполне компетентным.

— И что, у нас есть такая комиссия.

— Есть. — покаянно помотал головой Константин: — Я ее председатель.

— И почему я о ней ничего не слышал⁈ — начал свирепеть генеральный.

— Потому что она не разу не собиралась. Ее каждый год на подписании коллективного договора переизбирают.

— Да не было этого в коллективном договоре! — директор перебрал несколько бумаг на столе, после чего достал из кипы небольшую брошюрку и начал ее перелистывать: — Нет здесь ничего.

Надо сказать, что текст брошюрки был полон пометок и каких-то значков, исполненных карандашом, видно, директор готовился к предстоящему собранию.

— Состав комиссии отдельным протоколом голосовался, вместе с ревизионной комиссией. — бубнил профорг: — Вы, наверное, пропустили.

— Ну может быть. — внезапно успокоился директор: — Ну и кто в этой комиссии?

— Я председатель, и по два человека от рабочих и администрации. Вот список. Костя протянул директору лист бумаги с синей печатью.

— Ну рабочие ладно, ты — понятно. Ну, а кто этих олухов от администрации выдвинул? — генеральный отбросил список членов комиссии в сторону.

— Старый директор…- ответил Константин, разведя руки в стороны в извиняющемся жесте: — Кто согласился, того и записали.

— Хорошо. О чем заявления тебе принесли?

— О взыскании задолженности по заработной плате. Полностью. И процентов за просрочку выплаты.

Директор и главный бухгалтер переглянулись.

— Хорошо. С этими двумя я переговорю, ты же будешь в нашем интересе голосовать. Итого, как минимум, трое из пяти будут «против».

— Извините, что вмешиваюсь, но так нельзя…

Собравшиеся недоуменно уставились на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Нам нельзя так размениваться. Нам принадлежат три голоса из пяти, то есть уверенное большинство. И если мы откажем заявителям в стопроцентно выигрышном деле, через две недели Костя не будет председателем комиссии по трудовым спорам, его прокатят на конференции трудового коллектива со свистом и выберут туда совсем других людей. Решения комиссии о отказе в выплате будет очень легко обжаловано в районном суде. А когда вам потребуется решение КТС по серьезному делу, то мы уверенно проиграем.

— Ну а что? Ничего не делать?

— Что вы сможете сделать? — я пожал плечами: — Сейчас, что бы мы не делали, будет только хуже.

— Елена Анатольевна. — я улыбнулся главному бухгалтеру: — Сколько у вас на расчетном счете?

— Пятьсот двенадцать рублей двенадцать копеек. — отчеканила финансист.

— И когда ожидаются новые поступления?

— Через три дня, на выплату зарплаты на месяц.

— Хорошо. Костя, ты же в течении десяти дней должен назначит заседание комиссии? Вот и рассматривай, выноси решения, выдавай людям бумаги на руки в течении трех дней после заседания.

— Зачем? Ну вот объясни, зачем? — Директор удрученно помотал головой: — Надо просто поговорить с людьми…

— Григорий Андреевич, если у вас шесть месяцев задержка заработной платы, а Хилкова обещает забрать у вас деньги здесь и сейчас. Кто вас будет, в этой ситуации, слушать? Только посмеются в лицо и все…

— Что ты предлагаешь? — директор с трудом сдерживался.

— Я думаю, что Константина Генриховича необходимо отпустить. — я посмотрел в глаза надувшемуся председателю профкома: — Константин, без обид, но тебе спокойнее будет ничего не знать о кознях администрации. Тем более, что у тебя более двухсот заявлений. У тебя времени очень мало, надо готовится, бумаги подобрать, расчетные листы у всех проверить, суммы подсчитать.

Смуглая кожа Константина побледнела — председатель профсоюзного комитета осознал, какой объем разнообразных бумаг ему придется перелопатить за десять дней, поэтому, прекратив пустые обиды, скомкано попрощавшись, вышел из кабинета генерального директора.

Четырьмя часами позже.

В фойе областного управления внутренних дел я прибыл за десять минут до назначенного срока.

В пять минут третьего в застекленные двери влетела растрепанная и злая как черт начальник отдела кадров Дорожного РОВД.

— Добрый день, Анна Гавриловна. — я шагнул навстречу красивой женщине.

— А! — майор досадливо махнула рукой и побежала к будке постового.

— Почему не в форме? — в отличие от майора, не замелив шага проскочившей через КПП, постовой сержант заступил мне дорогу: — Приказом начальника управления…

— Громов ты где? — кадровик, поднявшаяся уже на третью ступень лестницы, нетерпеливо махала мне рукой.

— Меня без формы не пускают! — я пожал плечами и шагнул в сторону, так как в спину мне тыкался следующий посетитель с разовым пропуском и паспортом в руке.

— Да где твоя форма⁈ — майор яростно топнула ножкой.

— Мне за последние два года только фуражку выдали, все вопросы к старшине.

Уж не знаю, какие доводы приводила постовому, приплясывающая вокруг него красавица –майор, но через пару минут младший сержант величественно кивнул головой и меня, подхватив под локоть, из-за всех сил потащили по ступеням вверх.

Перед дорогими дверями на втором, «генеральском» этаже, майор остановилась, оправила облегающую фигуру форму цвета маренго, после чего, сделав два глубоких выдоха, решительно шагнула в приемную. В просторном помещении, кроме шкафа импортного производства, стола с несколькими телефонными аппаратами и строгой секретарши за столом, топтались несколько бедолаг с потерянными лицами, каждого из которых сопровождал сотрудник кадровой службы — копия моего майора, только количество звездочек разнилось, а так все были умницами и красавицами. Кадровики, держа в руках какие-то бумаги, стояли маленькими кучками, что-то вполголоса обсуждая, доставленные стояли порознь, здесь каждый был сам за себя.

Ряд стульев у стенки был свободен, очевидно, что сидеть присутствующим было не положено. Я, как почти гражданский человек, плюхнулся на один из них. С приятной обивкой темно-синего цвета. На мгновение в приемной установилась тишина, а на мне скрестились осуждающие взгляды.

— Громов, иди сюда! — выложив на уголок секретарского стола какие-то бумажки, моя майорша манила меня пальчиком, но я сделал вид, что не слышу и не вижу никого — за окном приемной, на ветвях рябины весело перескакивали с места на место веселые синички, радуясь настоящей весенней погоде.

— Громов! — шипение начальника отдела кадров своим тембром напомнило голос королевской кобры, я с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд от маленьких птичек за окном.

Сбоку от меня раздались два решительных шага и перед моим лицом оказалась пачка бланков.

— Громов, ты специально это делаешь?

— А? — я испуганно вздрогнул и, выпучил глаза, уставившись на нависшую надо мной майорскую грудь, рвущуюся из туго застегнутого кителя. Вот, все-таки, неудобные эти кителя — ни грудь хорошую не спрячешь, ни пистолет в кобуре под кителем не поносишь.

— Вы меня звали, Анна Гавриловна? Я, что-то отвлекся.

— Клоун! — не купилась кадровик: — Как ты только психиатра прошел? На подписывай!

— Прошу заметить, до того, как вы меня на службу позвали, я был абсолютно нормальным. — я потянул на себя документы: — Дайте посмотреть, интересно, что вы там на меня написали.

Через пять минут я дочитал документы и поставил роспись, добавив еще несколько слов.

— Ты что там написал? Громов… — майор выхватила у меня бумаги из рук, но было уже поздно: — Ты что такое написал? Нет такого слова «лжа»!

— А, значит слово «клевета» вы признаете! И, «лжа» есть такое слово, только оно устаревшее. — я отвернулся.

— Дурак ты, Громов. — обиженный кадровик отошел от меня на максимально возможное расстояние. Ее коллеги смотрели на меня с крайней степенью осуждения.

Минут через пять на столе у секретаря зажужжал один из аппаратов, после короткого разговора она обвела взглядом, мгновенно напрягшихся, присутствующих.

— Так, на кадровую комиссию заходим по районам, в алфавитном порядке…

Пока сотрудника ОК вспоминали алфавит, самая наглая лейтенант-брюнетка, схватив, как коршун свою жертву, крашенными когтями за плечо, потащила за собой понурого парня в пиджаке с короткими рукавами, разгоняя всех с дороги криком

— Городское управление первое идет!

Затем началась рутина. Кадровики выстроились согласно алфавиту, поставив рядом с собой, в пару, как в детском саду, своего подконвойного. Моя майор встала пятой по счету, но, зная, что я рядом с ней стоять в толпе не буду, делала вид, что меня не существует, изредка бросая на меня короткие взгляды из-за плеча, наверное, проверяла, чтобы я совсем не сбежал.

Между тем, разбор полетов «залетчика» из городского управления затягивался, из-за толстых дверей доносилось только невнятное бубнение нескольких голосов, и на десятой минуте очередь начала понемногу рассасываться. Один из увольняемых, наверное, самый наглый, даже плюхнулся на стул рядом со мной.

— Здорово. — парень протянул мне руку: — Витек, уголовный розыск, Миронычевский отдел.

— Привет, Павел, уголовный розыск, Дорожный РОВД.

— Тебя за что?

— Деньги нашел, чтобы мошенникам подсунуть, в банке взял, под проценты, а следствие после задержания, возвращать не хотело. Вменяют хищение улик.

— Круто. — судя по лицу, Витек впечатлился масштабами моего злодеяния.

— Ты за что?

— Алкашу одному палец сломал в его квартире, когда он начал при нас свою бабу снова бить. Баба же заявление и накатала.

— Ну да, дело обычное. Дело завели на тебя?

— Не знаю. Прокурорские молчат, ждут результаты служебной проверки. — парень грустно мотнул головой в сторону полковничьей двери.

ДвОВДтно мотнул головой в сторону полковничьей двери. атся. нескольких голосова бланков.

.

тдела кадров ованием о ежемесячном увеерь кабинета внезапно распахнулась, оттуда вышел парень из городского управления, за которым семенила брюнетка-лейтенант, мстительно шипя в сгорбленную спину:

— Ну теперь в армию пойдешь, Стрикалов, а я тебя предупреждала.

Тоскливо оглядев нас погасшим взглядом, следующий в очереди, как парашютист из самолета, шагнул в зево начальственной обители.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ждать своей очереди пришлось не менее сорока минут. Наконец, я хлопнув своего товарища по несчастью по плечу, оторвался от стула и шагнул к приоткрытой двери, из проема готового прожигала меня пламенем серых глаз товарищ майор.

Стой здесь! — вновь коброй зашипела дама мне, не доходя до монументального начальственного стола пять шагов, после чего, неумело изображая среднее между русским строевым шагом и танцующей походкой греческих гвардейцев — эвзонов, приблизилась к столу, робко положив перед сидящим на почетном месте полковником мои документы.

Хозяин кабинета, не глядя передал бумаги вправо, где сидела парочка из майора и подполковника, которые, склонившись голова к голове над бумагами, стали внимательно их изучать.

Слева от полковника сидел женщина в зеленой форме внутренних войск и представитель общественности — сухонький дедушка с двумя рядами наградных колодок на потертом пиджаке, отрешенно смотрящий куда-то в вечность.

Очевидно, майор и подполковник нашли что-то забавное в моих документах, потому что, через несколько минут, они подвинули документы под нос равнодушно смотрящему мимо меня полковнику и ручкой ткнули в несколько мест. Полковник опустил глаза, через несколько секунд окинул меня заинтересованным взглядом, после чего советники начали показывать ему что-то на другой странице. Хозяин кабинета, изучив очерченные места, подвинул стопку бумаг в сторону «зеленой» женщины и общественницы и стал что-то вполголоса говорить.

Через несколько секунд вся комиссия внимательно смотрела на меня и Анну Гавриловну.

— Товарищ майор…- глава комиссии кашлянул, прочищая горло: — Кадровая комиссия из вашего заключения, не совсем поняла, что за ху… художества допустил лейтенант Громов. Не поясните ли нам своими словами результаты служебной проверки?

— Разрешите я бумаги возьму, товарищ полковник? — голос красавицы — кадровика сразу осип.

— Да, конечно возьмите! — с ласковой улыбкой крокодила покивал полковник: — Вывод нам только почитайте, который вы написали.

Анна Гавриловна подняла листы служебной проверки к своим серым глазам, как будто у нее внезапно испортилось зрение и стала читать:

— Исходя из ложно понятых интересов службы, старший оперуполномоченный отделения уголовного розыска Дорожного РОВД Города Громов оформил кредит на акционерное общество…

— Товарищ майор, вы объясните, зачем он кредит оформлял?

— Товарищ полковник, я точно не знаю, там следственные дела… Мне сказали, что написать, я все и оформила! — как в омут головой, почти выкрикнула Анна Гавриловна и замерла, оловянным болванчиком смотря на портрет президента на стене.

— Громов, может быть ты сможешь рассказать внятно, что за ху… художественная роспись у вас в отделе творится? Нас всех даже любопытство разбирает. — полковник обвел взглядом свою шайку, которая дружно закивала, мол, действительно, разбирает. Даже дедушка –ветеран, смотрел на меня с удивлением, как на таракана, которого встретил утром на кухне.

Ну а я что? Я рассказал, естественно, не в том окрасе, что старательно наносила на меня кадровая служба РОВД, а в правильном.

— У тебя все? — крякнул полковник: — Понятно. Скажите, товарищ майор, а у вас много государственных наград?

— Что? — Анна Гавриловна даже замотала головой: — А, да! У меня медаль есть, за беспорочную службу…

— Безупречную службу. — поправил ее подполковник, сидящий справа от хозяина кабинета: — А, не за выслугу, у вас награды имеются?

— Не-е-т, нет не имеется.

— Громов, за что вас наградили Почетной грамотой президиума… — подполковник поманил Анну Гавриловну к столу, а когда она подошла, почти вырвал из ее рук материалы служебной проверки, перелистнул несколько листов и по складам прочитал: — Верховного Хурала Республики?

— А? — я растерялся от неожиданного вопроса: — Не знал, что меня наградили. Ну, по совокупности… наверное, за то, что стадо баранов у монголов отбил и… там еще пастуха-орденоносца убили… точно не знаю, товарищ полковник.

— Товарищ майор, а вы знаете, что Почетная грамота относится к числу государственных наград? Нет? А почему Громов говорит, что ему не вручили?

— Так там команда на увольнение дана была, мы потом хотели… — начальник отдела кадров потерянно замолчала.

— Громов, пожалуйста, в приемной подождите. — очень вежливо попросила меня женщина в зеленой форме, после чего я вышел.