Глава 23. Закономерная подготовка к худшему

Теперь я поняла, чего мне в этом походе не хватало больше всего. Определенно, Йехара с Глэрионом. Йехара — в моральном смысле, а его клинка — как источника тепла. Потому что грохнуться посреди срединной погоды в ледяную воду — б-р-р-р…

— Ну, а потом я лечу, гляжу, в воздухе точки какие-то летают, кто их знает, вроде как мошки справляют большую свадьбу, а потом как полыхнет! Я уж думал, может, Милия, но ее жезл светом вспыхивал, а не золотом, так, что ли?

Эдмус повторял эту историю в тридцатый раз. Никто не слушал: всех интересовала емкость в руках у Веслава.

Алхимик был уже в своем амплуа. Он несколько выскочил из роли, когда добежал до меня. Вот тогда его глаза, точнее, крик, который в них был, меня немного удивили. Но как только он понял, что я жива, отплевываюсь и ничем травиться не собираюсь — все вернулось на круги своя.

Своим плащом меня укутывал уже Йехар. Было все равно холодно и немного обидно.

Веслав уронил несколько капель индикатора в воду, которой он только что зачерпнул из озера. Индикатор в ответ принял непонятный серо-голубой тон.

— Вроде воды из Невы, — заметил Веслав, встряхивая пробирку. — Пить бы не советовал, а топиться — это на здоровье. Ну, и кто из вас щелкнул пальцами и сказал «фокус-покус»?

Я точно не говорила. Во время своего короткого полета я — теперь я точно это помнила — вообще не сказала ничего особенно членораздельного. И не подумала.

Взгляды Дружины мрачно скрестились на Тео, который сидел тут же и отплевывался не хуже меня. Архивариус поискал немного ответ и нерешительно предположил:

— Э-э… не я?

— Ну-ну, — ответил на это Веслав.

Тео поднял на уровень глаз ладонь, вокруг которой так и плясали золотистые искорки. Опустил. Поднял. Опустил.

Кажется, он ждал, что все происходящее окажется всего лишь дурным сном.

— Поскольку как ты колдовал, видели почти все аномалы и все без исключения бульзавры, такое заявление представляется нам… странным, — заявил Йехар.

Бой закончился почти одновременно с нашим падением. Часть аномалов еще гонялась за с-типами, остальные держались на порядочном удалении. Дистанцию с любопытными нам обеспечивала Виола, которая замерла тут же с хмурым видом. Она сосредоточенно потирала шрам на щеке.

— Но я действительно ничего не говорил! — вскинулся Тео. — Не колдовал, потому что я не умею. Не звал… как ее… стихию, потому что…

— Потому что у тебя ее нет, — подсказал Веслав.

— Именно поэтому, хотя… а вы как будто говорили с каким-то подтекстом?

— Да где уж нам, маленьким. У тебя нет и не может быть стихии, потому что ты не пользуешься ни одной из них. Ты попросту их создаешь из ничего.

Тео очень резко опустил руку, Виола попыталась просунуться ближе и откорректировать ему нос, а Йехар ахнул:

— Источник мира сего?!

Таким голосом, будто ему это в голову не приходило. Наверное, всем приходило, вот только…

— Вы же говорили, источником этого мира не может быть маг, — заметил Эдмус. — Или эта ваша Тетушка Но — вроде спирита: с двух осеней — ни словечка правды?

— Нет, эта книга — вроде Веслава, — пробормотала я. — Обожает недоговаривать. Маг, аномал, стихийник — тот, кто получает силу медиума при рождении. Тео родился человеком.

— И продолжаю им оставаться!

На архивариуса не обратили внимания.

— Тогда откуда у него это?

— Та девушка — Кора. Похоже, при рождении подобные способности получила она. А перед смертью просто передала их ему.

— Кора? — встрепенулся Тео, опять разглядывая свою ладонь. — Но она же не… — он примолк, и уже через секунду уточнил с сосредоточенным видом. — Она могла.

— Такое бывает? Веслав? — поторопил рыцарь.

— У современных стихийников — нет, — отозвался алхимик, — но это ж вам стихийники, а то — источник мира сего. Я и в Книге Миров на такое не натыкался, и ясно, что это что-то древнее…

— Древние — они что угодно умели, — со знанием дела встрял Эдмус. — И отдавать, и на себя забирать, взять хоть наш Легион Эрниока! Ну, правда, эти все больше забирали…

— И что нам со всем этим делать?

Хороший вопрос, как раз ко времени. Тео так и пялится на свою руку, будто она совсем не его; прочие — вокруг, наподобие свиты. И только Мандрил дал полномасштабный ответ. Он подбежал к нам, размахивая каким-то полубессознательным бульзавром, и проревел:

— Какого черта вы тут торчите? Или вы думаете, что бой уже закончился?

Вжик-вжик — обреченно вращался над его головой бедный заколоченный бульзавр.

— Этот урод пообещал нас уничтожить, и теперь мы все должны быть готовы!

Почему-то все повстанцы, которые опять начали скапливаться в зоне нашей видимости, после этих слов принялись отступать, пугливо оглядываясь по сторонам. Виола тряхнула головой, оставила сладкие мечты о том, как ее кулак врезается в нос Тео, и повернулась к Мандрилу со словами:

— Даже и не думай!

— Что?

— Не думай, что ты будешь командовать в следующий раз и… вообще! Йехар! — она повернулась к рыцарю. — Программист не успокоится. У тебя есть какие-нибудь идеи?

Пока мы вели беседы, рыцарь стоял, глядя на озеро и мучительно стараясь что-то припомнить.

— Вода, — шептал он, — вода, источник… Горький Источник, проклятье Горького… что, Виола? — и мгновенно преобразился: положил руку на рукоять клинка и снова стал светлым странником. — Сначала необходимо найти Ыгх. Кто-нибудь ее видел?

Я натянуто кивнула.

— Можно сказать и так.

— Можно сквазать и квак?! — возмущенно переспросил знакомый голосок из-под наших ног. — Сижу себе, никого не трогаю, смирно масквируюсь под кочку, а меня хватают… и… с-типу в глаз! Держись от меня подальше, светлая!

Ей не посочувствовал никто, кроме Эдмуса, но и спирит это сделал довольно своеобразно:

— Может, жизнь тебе уже разонравилась до этой самой степени? — и он с надеждой показал клыки. Ыгх тут же упрыгала под защиту ног Йехара и взяла конструктивный тон:

— Уполз он. Программист. Вы его порядком удивили, а уж что мозги ему переквасило — так это да, это точно! Бульзавров у него рядом больше нету, теперь он будет созывать своих с-типов из разных мест, а это у него время займет…

Напряженная пауза.

— Сутки… двое… трое… ешьте меня, режьте меня, не знаю, сколько!

— «Ешьте меня»?! — дернулся осчастливленный спирит, и Ыгх вплотную припала к сапогу странника, частя скороговоркой:

— Не знаю, не знаю, но скоро разведаю и раскважу, я быстро, ваш источник мира столько магии выкинул, что…

Хлоп! И она растворилась. Оставалось надеяться, что не в другой мир, а все же на неуловимую базу Программиста. Йехар запрыгал на одной ноге и зашипел от боли — не очень-то приятно, когда рядом с тобой перемещаются. Не переставая прыгать, посмотрел на триаморфиню.

— Сутки… Виола, нужно привлечь к делу техников, защитить все входы на базу и… Заповедный Сад, — это он произнес со свойственным светлому страннику пренебрежением к цветочкам. — Программист хорошо осведомлен о вашем оружии, так что вполне возможно, его с-типов не возьмут излучатели. Пусть ученые постараются выяснить, кто ходит у него под началом и чем их вообще можно взять.

Короткий, боевой кивок в ответ. Все, даже Тео, подтянулись по-военному. Алхимик остался со своей вроде-как-осанкой в одиночестве, скептически глядя на нас.

— Веслав… если ты можешь изготовить что-то, что убьет даже с-типа…

— Приказ? — съехидничал Поводырь Дружины. Йехар поглядел так, что у алхимика пропали тик и румянец одновременно, и ответил с обманчивой мягкостью:

— Можешь считать это братской просьбой, и разве она тебе не по вкусу?

Алхимик вскинул брови, но спорить не стал, совершил поворот кругом и язвительно уронил, уходя:

— Я даже знаю, кому посвящать новые рецепты.

Братские отношения между этой странной парочкой развивались не по дням, а по часам.

— Эдмус! — окликнул Весл уже с порядочного удаления. — Подбери-ка мне какого-нибудь бульзавра, надо же опыты на чем-то ставить.

— А я чем тебе плох? — опешил Эдмус, но все же внаглую отобрал у Мандрила бульзаврика и поспешил за Веславом, лениво взмахивая крыльями. — Или что, других никого нет? Вот Тео — у него уже иммунитет к экспериментам, или Мандрил — его не жалко…

Мандрил наконец очнулся. Сперва посмотрел на собственные пустые руки, потом на тушку псоящера, которую уносил по небу спирит, потом на решительную физиономию Йехара — и проявил себя:

— Вы все рехнулись. Причем тут он, он же… чужак из другого мира! И вы хотите, чтобы он руководил обороной базы вместо меня?

Виола мимолетом кивнула, Йехар тоже отвлекаться не стал, а Тео лишь выдавил извиняющуюся улыбку и закутал меня поверх плаща в куртку какого-то повстанца, которую ранее набросили на самого архивариуса.

— Тео… — начал Йехар, посмотрев на синюшный «источник мира сего». Вздохнул и махнул рукой. — Ты понимаешь, что от тебя требуется. Для начала, конечно, тебе придется прийти в себя, но потом…

— Вы знаете, что я отвечу, — больным голосом отозвался архивариус.

— Ты понимаешь, что это не так, — почти таким же откликнулся Йехар. — Ни один человек… — он указал на озеро и хотел было договорить, но тут опять встрял Мандрил.

— Хотите поиграть? Хорошо, поиграем. Выбирайте, он или я! — он демонстративно ткнул пальцем в меч Йехара, потом погладил излучатель, висящийобласти накачанного торса. Оба жеста были адресованы повстанцам, которые стояли вокруг.

Выбор свершился мгновенно. Только окинув взглядом лицо Мандрила, все аномалы хором проорали:

— ОН! — точно так же ткнули в меч Йехара и убежали на базу, наверное, опасаясь какой-то мести.

Рыцарь поглядел им вслед с непониманием и пробормотал: «Они выбрали Глэрион?», а на наших с Тео лицах высветилось изумление. Казалось бы, Мандрила здесь считают кумиром и уважают так, что постеры его на стенку вешают, а как дошло до дела — хватаются за Йехара! Может, клетки с-вируса не до конца заменили местным клетки серого вещества?

Йехар и Виола как-то незаметно сместились к базе, беседуя о картах, о рубежах обороны — в том, что будет именно оборона, никто не сомневался — и о том, что «хорошо бы привлечь Веслава как стратега, он же алхимик».

Тео немного поразмыслил, осведомился, не нужна ли кому его помощь? Когда никто не отозвался, архивариус без дальнейших размышлений свалился в обморок.

Я, ощущая себя одинокой псиной, которая ждет луны, скрывшейся за тучкой, вытерла нос полой Йехаровского плаща. Потом стащила с себя дополнительную куртку и пристроила на ней голову архивариуса — вот так, Тео, в обморок падать нужно с комфортом. Что-то у него усталый вид, хотя оно и понятно, в библиотеке среди чокнутых книг, небось, и то жилось спокойнее.

— Отдыхай, Тео, — посоветовала я вслух, хоть он и не мог меня услышать, — дальше отдыха не будет.

Как говорят в основном про магов моей стихии: «И как в воду глядела». На базе был объявлен полнейший ахтунг и скорейшая подготовка к битве, которая должна была последовать не когда-то, а через трое суток. За эти новости мы должны были благодарить Ыгх, которая все же объявилась, долго мотала всем душу, но потом согласилась дать ответ за один поцелуй Мандрила.

Мандрила уговаривал Йехар. Мог бы и Веслав с его эликсиром подчинения, но вот беда: алхимик заперся в очередной своей комнате и нацарапал прямо на двери: «Войдя — не успеешь увидеть, что внутри». Словом, рыцарю пришлось биться так и этак, но после того, как он пообещал показать Мандрилу «смертоносный средневековый прием» — вояка сдался. Поцелуй проходил без свидетелей: Мандрил вошел в комнату, как гладиатор в клетку со львами, почти тут же вышел из комнаты, а вслед ему неслись томные завывания Ыгх:

— Останься, красавчик! Я научу тебя целоваться по-настоящему!

Виола первой заметила, что в голосе универсального морфа незаметно особых, «жабьих» обертонов и поинтересовалась:

— В кого она превратилась?

Но Мандрил только затряс головой, как очень пожилой и очень пьяный плясун, и не ответил. Впрочем, он все время как-то странно вздрагивал при виде Эдмуса. Йехар утешил Мандрила на свой лад, показав «приемчик».

— Берешь огненный меч, — со спокойным видом пояснял рыцарь, показывая все это на примере Глэриона, — извлекаешь его из ножен и с размаху бьешь противника в живот… очень действенно. Понятно или еще раз показать?

Мандрил даже не нашелся, что сказать. Хотя возможно, что его просто деморализовал поцелуй.

После этого Ыгх раскололась, провозгласив торжественное: «Три дня!» — и ахтунг на базе усилился, потому что нужно было уложиться в конкретные сроки.

Йехар был занят по самое «никуда» и по самое «не могу» тоже. Он консультировался со всеми, а в основном с аномалами из секторов А и Б. Тем, кто мнил себя активистами и обитал в секторе «Г» («герои») приходилось отлавливать странника самим, да так, чтобы не попасть под горячую руку. Крувинч как-то слишком яро заявил несогласие с каким-то оборонительным планом — и целый день отирался у медиков с большущей шишкой на лбу. Карающая десница рыцаря даже в момент запала не знала промаха.

Чаще всего Йехар расспрашивал Ыгх, пытаясь выяснить у нее, сколько у нас будет противников и каковы способности каждого из них. С каждым часом на лицо рыцаря набегала тень. По словам Ыгх выходило, что бульзавры — были экспериментальными образцами, а на большинство с-типов действует только одно: магия, против которой они были созданы.

Стало быть, как раз то, что у нас было в недостатке, потому что Виола, хоть и взялась опять за тренировки Тео, не стеснялась пояснять всем и каждому, насколько безнадежным делом занимается. Заставить Тео призвать стихию — это было страшно, но вот заставить его сотворить стихию…

В общем, одно другого не лучше, и я совсем задергалась, в очередной раз возвращать носу архивариуса правильную форму.

Ну, правда, как источник магии еще был Веслав.

Не как Повелитель Тени. Как алхимик. И он мог сколько угодно твердить, что в алхимии нет магии, что она основана на знании формул и на расчете — ведь почему-то же алхимиками становятся только маги, которые отреклись от стихий? Никак не люди. А значит, его эликсиры действительно могли сработать, вот только творить здесь эликсиры было практически не из чего.

Веслав и до этого пребывал в очень плохом настроении, а с этой подготовкой оно перешло все границы. Он не спал, как сообщила лазутчица Ыгх. Питался тем, что оставляли у его двери, что бы это ни было. На второй день Подготовки Эдмус смеха ради оставил на тарелке кусок сырой печени одного из дохлых бульзавров. Через час кусок исчез, а появилась пустая тарелка, по которой кровью было выведено: «МАЛО СОЛИ». Затошнило даже спирита.

Вторжения Веслав не приветствовал настолько, что мы и не пытались, даже мне пришлось лечиться от легкой простуды у местных медиков. Хотя рассказы Ыгх разжигали всяческую жалость:

— Сидит там такой бе-е-е-едный… Глаза в одну точку-у-у… под руками листики набросаны, колбы валяются… Кто-о-о бы его расшевелил горячим поцелу-у-уем…

Я не выдержала и запустила в морфиню холодовой удар, слишком слабый для того, чтобы жаба могла его почувствовать. Ыгх показала мне длинный, почти как у спирита, язык, и ускакала из переходника.

Или из комнаты, куда я не так давно почти переселилась. Дело в том, что для меня не нашлось дела, поэтому Йехар просто сказал: «Ассистируй Веславу» — и смотался, пока я не попыталась оставить базу без руководства в такие трудные времена.

Ассистировать тому, кто не показывается на свет и кому вообще не нужны помощники! Как будто я не могла заниматься ничем другим, например, вместе с Офпроцем уговаривать детей и женщин аномалов эвакуироваться из опасной зоны. А то, похоже, у папы Виолы переговоры идут не очень хорошо. Еще бы, у него на одно слово — две затяжки, а женщины так пока и не соглашаются. Или я могла бы сидеть с Шуккой, хотя девочка впала в какое-то странное оцепенение, произносит обрывки формул, идей и требует, чтобы ее оставили в покое, потому что «я не маленькая и мне не нужны сиделки».

Или вот… да что угодно, только бы не сидеть в этом переходнике и не ждать, уставившись на дверь алхимика, пока появится он сам или Эдмус, или Ыгх, которая со спиритом отлично спелась… впрочем, сегодня я дождалась Ыгх, заслала ее к алхимику как лазутчика по здешним вентиляционным отверстиям — и получила известия о том, что Весл по крайней мере жив.

Было похоже, что остатки моего дня пройдут в молчаливом попеременном созерцании то двери, то Справочника Стандартных Ситуаций. Я уже почти смирилась с судьбой, даже ручки на груди сложила, как покойничек, держа при этом в них книжку. Этим я изрядно удивила вошедшего Тео.

— Что-то не так… э… Оля?

Нет-нет-нет. Только не опять. Я со стоном начала приподниматься со своего места.

— У вас что-нибудь болит? — тут же справился Теодор.

— Только не говори, что ты опять…

— Я? О! Нет, сегодня моей внешности не требуется корректировка, — Тео рассеянно ощупал нос и уселся на соседний стул, непонятно для кого предназначенный. — Просто мне пришлось кое-что услышать.

— И как?

— Я — неудачный плод генетических экспериментов, который непонятно как обогнал по тупости не только Бо, а еще и пантеру, которую контролирует Бо… — архивариус поднял глаза в потолок и припомнил: — И да, я могу меньше походить на мужчину, только если обрядить меня в розовое платьице и произвести некие операции, о которых я, пожалуй, умолчу. Нет, Виола описала их подробно, но говорила, на мой взгляд, слишком мечтательно.

У меня хватило совести покраснеть и захлопнуть справочник. Скоро я сама срастусь с этими страницами, и уж если говорить честно, ничего не может бесить так, как нулевые результаты. Или как ожидание. И двойные шуточки Эдмуса и Ыгх почему-то совсем не помогают.

— Она просто…

Я вдруг заметила, что архивариус улыбается и поняла, что никого оправдывать или успокаивать не требуется. Мне тут же и расхотелось.

— Ты что-то не очень расстроен.

— Я десять лет работал в Конторе, и все эти годы мои коллеги каждый день сообщали мне нечто в подобной форме. Не думаю, что так уж плохо, когда тебя считают неудачником только потому, что ты умеешь убивать хуже, чем другие.

Мимо со свистом пронеслись два Эдмуса — Ыгх наконец нашла для себя новую форму. Судя по пируэтам, которые они со спиритом выписывали под потолком — еще и летать научилась. Наверное, завербовала Эдмуса, чтобы вместе расшевелить Веслава. Главное, чтобы они сами живы остались, убьет ведь за милую душу! Он и одного-то спирита переносит с трудом.

— У Виолы нервы не на месте из-за этого боя. Да и просто так… ее не было здесь три года, и за это время ее мир превратился в…

— Не могу сказать, что за три года многое изменилось, — пожал плечами Тео. — Может быть, всё не так плохо, как мы думаем — мы ведь не можем видеть каждого из людей. Или узнать, о чем думают они.

Он помолчал и прибавил:

— Даже если Йехар прав, и наш мир склонился к равнодушию — разве это можно исправить?

Здесь Тео с замечательной ясностью озвучил то, что не давало спать Дружине все последнее время. И смущенно замолчал, когда увидел, как вытянулось у меня лицо.

— Простите.

Я отмахнулась и в тридцатый раз принялась выпихивать из себя слова, которые уже приелись всем вокруг.

— Тео. Ты — источник магии этого мира. Если кто-то что-то сможет сделать — это…

— Это не так, — мягко возразил архивариус. — Не думаю, что я могу…

Тоже в тридцатый раз. Хотя теперь он прибавил кое-что еще.

— Ведь по вашей теории выходит, что какие-то силы — умолчим об их природе — наделили меня этими способностями для чего-то.

— Для чего-то?! — вскипела я, чувствуя, что еще немного — и Теодору все же понадобится корректировка внешности. — Ну ладно, пусть для чего-то. Тебе все не дает покоя то, что ты не можешь это контролировать?

Его ответ меня удивил.

— Отнюдь. Полагаю, со временем я бы смог понять, каким образом и с помощью чего можно производить стихию. Со временем. Со вр… — он осекся и виновато улыбнулся: — Проблема в том, что как раз в отношении ко времени эти высшие силы показали себя удивительно недальновидными, вы не находите?

Я отложила Справочник в сторонку, все равно он не желал ничего показывать. Судя по веселым голосам, долетавшим из соседней комнаты, Эдмус и Ыгх все же решили приняться за алхимика. Мимо прошествовал, тепло кивнув по пути, усталый Йехар. Ладно, теперь, по крайней мере, будет кому удержать Веслава.

— Ты сейчас о своем возрасте? — и уже договаривая, я поняла, что это не так. Догадка была мгновенной, и действовала я тоже быстро, без особенных раздумий: подняла руку и дотронулась до его щеки, глядя при этом особенным взором — взором целителя.

Мне, то есть, нам, хватило несколько секунд. Мою ладонь он отстранил от своего лица сам, мягко и деликатно, когда увидел, что я начинаю бледнеть и задыхаться. Заговорил тоже первым, сделав молчание коротким:

— Может быть, я смогу что-то предпринять… но мне почему-то кажется, это будет меньше того, чего от меня ожидают.

— Почему ты не… — я сглотнула ком в горле, сейчас это было ни к чему: — Не сказал?

— Я говорил вам, что вы ошиблись с моим определением, как мага или источника этого мира.

А разве мы ошиблись? Комок вернулся и прочно обосновался между грудью и горлом, вызывая назойливую, ноющую боль. Со временем Высшие силы просчитались основательно. У нас очень немного времени, сказал Йехар, до того, как этот мир не свалится в тартарары окончательно.

Правда, странник не учел, что по сравнению с нами у Теодора попросту времени нет.

— И давно…

— Достаточно, — Тео рассеянно поднес руку к виску. — Это обнаружилось еще при моей службе в Конторе, и на какое-то время я сам стал аномалией для медиков: когда они выяснили, что даже при нашем уровне развития медицины сделать едва ли что-нибудь можно…

При современном — нельзя. Но есть еще то, что они назвали аномалами, так? Я — один из них. Ладно, у меня не получается создать полноценного холодового щита, зато есть другая способность. Очень полезная.

— Ты ведь знаешь, что я сейчас…

— Да, — неестественно сиреневые глаза встретились с моими. Архивариус опять улыбался. — И не позволю вам этого сделать. Во-первых, потому что такая попытка может вас убить — вспомните Шукку. Во-вторых, против этого решительно возражал Веслав.

Алхимик, стало быть, как всегда в курсе. Конечно, он ведь говорил, что его тревожат обмороки нашего архивариуса и его зрение. Честное слово, даже сил сердиться на этих двоих конспираторов у меня нет.

— Спасайся, кто может!

Это было что-то вроде ответа на упоминание о Веславе. Из соседней комнаты мимо нас вихрем пронесся Эдмус, сжимая в руках крылатую жабу с очень обиженной миной.

— Расшевелили на свою голову, — отрапортовал он, задерживаясь перед тем, как выпорхнуть в другую дверь.

Вслед за парочкой появился Йехар. Этот спасал свою жизнь с достоинством и не забыл предупредить еще и нас:

— Лучше будет, если вы будете вне поля его видимости…

И с некоторой поспешностью, которая показала, что рыцарь все-таки приобрел кое-какие навыки осторожности, убрался за дверь.

А потом…

— Цикуту вам в глотку с вашими приколами! — Веслав хоть двигался и не на крыльях, но тоже очень быстро. Алхимик ураганом вылетел на середину комнаты, сжимая в пальцах что-то опасное на вид, замер, не найдя мишеней, и поинтересовался:

— Где эти… — и приправил сие таким словцом, что почти вывел меня из транса, а Тео, напротив, туда отправил.

— Где этот…?! — голос Виолы отозвался раздраженным эхом из другого помещения, и хотя для характеристики она использовала другое слово, в направлении фразы мало что изменилось.

— Кажется, она вспомнила, что сегодня мой нос еще не претерпел изменений, — сообщил Тео, поднимаясь. В голосе у него не было заметно особенного ликования. — Наверное, я пойду, Оля, но, скорее всего, мы с вами еще увидимся.

И он ретировался, потому что голос Виолы зазвучал ближе и раздраженнее.

Алхимик покосился на меня, на бутылочку, неохотно сунул ее в карман мастерки и уселся рядом.

— Хаос бы их забрал с их шуточками, — буркнул он. — Сидишь, работаешь, тут к тебе заявляются два Эдмуса с требованием меньше пить и больше спать… Я полбутылки антиглюкина вылакал, еще не успел понять, почему не действует! Тут появляется наш рыцарь — один и с встревоженной миной, так эти двое зеленых мне в один голос: «А вот Йехар и Глэрион свои копии за дверями оставили! И вообще, их же у нас и так двое». В общем, пока до меня дошло…

Тут он понял, что я вообще не реагирую на его слова, а просто без всякого выражения смотрю на дверь, за которой только что скрылся Тео, и спокойно уточнил:

— Ты, значит, в курсе.

Я кивнула, не отрывая взгляда от двери, как будто боялась порвать тонкую нить, которая непонятно с чем могла меня связывать.

— А я-то думал, может, индикатор врет. Когда он показал, что кровь Джипса — кровь человека, которому осталось уже немного — я, знаешь ли, сначала подумал, что с формулой ошибся.

— Ничего нельзя сделать?

Я спросила это то ли у Веслава, то ли у Поводыря Дружины, а то ли у всей науки алхимии. Весл хотел потереть лоб, но потер только повязку, которая закрывала ожог. Почему он ее на себе таскал, хотя рубец уже давно зажил — тайна из тайн.

— Философский камень, разве что. Понимаешь, я тут кое-то изобрел на досуге, думал, сработает. С Шуккой не получилось. С ним тоже. Не знаю, почему.

Это было что-то вроде попытки говорить откровенно, и у меня в мозгу после этой фразы как будто фонарик зажегся. Вот, значит, почему алхимик так бесится в последнее время. Из-за эликсира.

— Значит, ты пробовал.

— Да, пробовал. И с ним, и с ней. И больше пробовать не хочу, — и угрюмая рожа, что привычно, только глаза не дергаются, глядят остро и мрачно.

— Жаль, — сказала я просто.

Не насчет эликсира Веслав. В этом я ему доверяла: если он сказал — не действует, стало быть, и не заработает вовсе. Жаль Тео, к которому по-своему привязаться успели уже все. Кроме, наверное, Виолы, но и она как-то зависима от него: ведь прекрасно понимает, что результатов не добьется, а вытаскивает на тренировки даже слишком часто. Думаю, в последнее время они там больше разговаривают, чем тренируются, хотя заканчивается все одним: сломанным носом архивариуса.

— Реветь будешь? — скривился алхимик. — Могу дать чего-нибудь. Или свалить, чтобы не мешать. Только уж ты заранее предупреждай, а то я как увижу женские слезы — на спиртное тянет, а приличного коньяка из местных крепких напитков я еще не настряпал. Ну?

Я покачала головой. Справочник Стандартных Ситуаций норовил вывалиться из рук, я успела подхватить и удержать кончиками пальцев. Некстати вспомнилось, как неполных три дня назад меня над озером держал Тео — и не желал отпускать, несмотря на то, что берег начинал проседать. Как же он вовремя завернул эту штуку с водой… а если бы падал он один — случилось бы подобное чудо?

— Нет, — тихо ответила я сама себе, — не тот типаж. Может, поэтому и не маг, а источник мира? Может, это работает не на него, а для других? Если он хочет спасти кого-то другого?

Весл не стал уточнять, что я имею в виду. У него было до странности понимающее лицо: в последнее время физиономия алхимика научилась принимать выражения, которые прежде ей несвойственны. Казалось, он почти готов сказать мне что-то более человеческое, чем «Пижму вашу через тертый кварц!», да и глазами мы с ним встретились — тоже редкий момент… Но Весл только тряхнул головой, вызвал тик на правый глаз (явно искусственный!) и заявил в прежней манере:

— Меньше рефлексируй. Может получиться так, что мы все ляжем в могилку еще до сегодняшней ночи. До меня тут дошли слухи, что стратегический план составлял наш рыцарь? Так я и знал: мы покойники. Пойду, посмотрю, чего этот оболтус начертил, если, конечно, он умеет писать!

И убрался, оставляя меня скорбеть о мире в целом и Тео в частности, а на прощание мне еще досталось странное выражение лица от алхимика. Уже почти когда он выходил в коридор — полуобернулся, и я поймала это выражение: догадка, почти озарение. Никак, придумал новый план обороны?

Потому что старый план Веслав разнес в пух и прах, и отзвуки этого скандала донесла до меня Ыгх. После их с Эдмусом шуточки она, да и спирит тоже избегали встреч с алхимиком, но подслушивать могли. По словам универсального морфа, Йехара было жалко даже Мандрилу, но это под конец, а пока братья показали класс, устроили скандал из тех, к которым мы привыкли, а повстанцы о подобном так даже и не слышали.

— Как может судить о ратном деле алхимик? — гремел рыцарь так, что я слышала это за несколько помещений и без всяких подсказок Ыгх. — К тому же, алхимик, который заперся почти на три дня и совершенно не знает расстановки сил?

— Твоя расстановка сил не в ладах с ординарной логикой! — бесновался алхимик. — Какого черта сдвинули всех в кучу, чтобы удобнее попасть было?

Наверное, дело все же кончилось бы мордобоем: этого с нетерпением ждали спирит, Мандрил, Ыгх и еще множество повстанцев, но когда скандал начал подходить к кульминации на сцену явился Офпроц. Пыхнув трубочкойокутавшись гадким дымком, папа Виолы изрек:

— Вас хочет видеть Шукка.

Времени было мало, но пошли все. В основном, конечно, Дружина, Мандрил был оставлен за главного, а архивариуса и Ыгх поленились искать. Я малодушничала и боялась даже себе признаться, что не хочу увидеть Тео вот прямо сейчас, через подозрительно малое количество времени после нашего с ним разговора.

Девочка лежала все в той же комнате, куда ее поместили по ее же настоянию. Лицо серое и уже окончательно недетское, глаза — тусклые и почти мертвые, волосы не сползают на лоб, а нарочито аккуратно зачесаны — то ли больной цирковой карлик, то ли кукла, изготовителю которой руки надо поотрывать, чтобы не пугал детей. Руки лежали поверх одеяла и были гораздо тоньше, чем могут быть даже у ребенка, и еще были морщинистыми, не как у старушки, но какой-то пенсионный возраст из этих рук уже смотрел.

Дружина столпилась на пороге в полном ступоре, Йехар каким-то неприметным образом выпихнул вперед меня. Шукка смотрела, как я приближаюсь, без малейшего интереса.

— Я проанализировала… — проскрипела она вдруг сухими губами, таким старческим голосом, что я бы сразу выскочила из комнаты от ужаса, но за спиной маячили Йехар, Весл и Виола. Спирит стоял последним, с таким же похоронным лицом, как у всех. — Они… сегодня нападут.

— Шукка, зачем ты еще… — начала с испугом я, но меня заткнули. И очень даже просто, одним движением указательного пальчика.

— Уже совсем скоро. Всё готово?

— Все, — коротко ответил Йехар, а Весл за его спиной что-то истерически хмыкнул о том, что вот, еще бы пару месяцев — и тогда точно управились бы в срок. Но открыто не возразил. Наверное, во время своих воплей эти двое успели как-то договориться — по-родственному.

— Вот, — Шукка глазами указала на миниатюрную коробочку, лежащую перед ней. — Отдайте техникам. Доработала. Моди… фицировала. Программа… поле… лишит их тяжелого вооружения. Тяжелого. Но их все равно будет больше, и стратегическое преимущество…

Она задохнулась так, будто единственное заумное слово доставило боль. Я непроизвольно шагнула вперед, но сказать ничего не успела: пальчик шевельнулся опять, на этот раз — уткнулся в коробочку.

— Отнесите им…

Никто драгоценную штуку брать не торопился, пришлось самой. Я бережно протянула руку, сгребла чуть теплую, напоминающую крупную флешку коробочку, повернулась к двери… Эдмус молча вытянул ладонь над плечами Веслава и Йехара.

— Я отдам, — буркнул спирит и исчез почти тут же. Наш зеленый — он шутил только пока для шуток было свободное пространство.

Глаза Шукки потускнели еще, как у человека, который заставлял себя жить только во имя чего-то, и которому больше уже ничего не надо и ничего не хочется. Теперь она действительно выглядела безнадежно больной, старой инвалидкой.

— Уходите.

Тихо, еле слышно и совсем без выражения. Мы ей не нужны, и она считает, что и она нам не нужна, но ведь шутка-то в том, что это неправда, только как сказать это ребенку, у которого вся голова забита формулами и принципами?

— Шукка, если мы что-то можем сделать…

Голос у меня был только в начале, а на последних двух словах безнадежно затух. Девочка повернула голову, смерила нас почти ничего не выражающими глазами и переспросила:

— Сделать? — потом недоверчиво: — Для меня? — и вдруг неожиданно: — Позовите Тео.

Действительно, неожиданно, я даже переспросила:

— Тео?

— Ну, да, — в умирающем голосе прозвучало академическое раздражение, — вы же знаете, кто это такой?

Я остолбенело кивнула, повернулась к двери…мелькнули крылья Эдмуса. Либо наш спирит уже успел сгонять к техникам, либо Ыгх опять маскируется под него.

Так и есть. Не успел один Эдмус отчалить, как появился другой, настоящий, и принялся о чем-то рапортовать Йехару. В своей манере, поскольку закончил фразой: «…и морды злые!» Из этого следовало, что противник был уже недалеко. Йехар, однако, выслушал и не шелохнулся. Наверное, колесо подготовки уже было запущено, и командующий обороной не очень волновался.

По сути, единственный повод для волнения был в том, что повстанцы остались брошенными на Мандрила.

Тео появился быстро и с перепуганным выражением лица. Он не сразу протиснулся в комнату из коридора: прошел внутрь только тогда, когда остальные заметили его и дали дорогу. Затормозил у порога, как запнулся, при виде лица девочки, но тут же подошел и остановился совсем близко.

Он ничего не сказал, хотя подбородок у него предательски подрагивал. А Шукка подняла свою ручку, тонкую, морщинистую, и ухватила его ладонь. И скрипучим, недетским голосом выдавила:

— Ты… будь рядом.

Тео беспомощно оглянулся, не находя сидения, но потом просто опустился на кровать рядом с девочкой. Молча.

Всё.

Эти двое так и застыли — ничего не говоря друг другу и держась за руки. Мы чувствовали себя по-дурацки и лишними, но почему-то не уходили, хотя здесь в нас явно не нуждались, а там нуждались, и еще как.

Взвыла сирена, размыкая тишину маленькой комнатки. Вздрогнули все, кроме Шукки и Тео. Раздался какой-то топот ног по коридору, бряцание металла и очень громкое поминание чьей-то задницы.

Кажется, сегодня здесь намечалось что-то вроде местного момента истины.

— Бластеры, — полумертвым голосом сказала Шукка вдруг. — Они уже на территории.

Она слабела с каждой секундой. Да сколько ей осталось там этих секунд — и мы не могли позволить себе даже этого! Бросили короткие, прощальные взгляды — и повернулись к выходу. Тео поднялся за нами, все еще не отпуская руку девочки и виновато глядя на нее.

— Боюсь, у меня нет опыта в подобном, — заговорил он сбивчиво. — Но если есть возможность… то есть, если вы объясните… хотя я не уверен…

Виола мимолетом кивнула и объяснила:

— Останешься здесь, с девочкой, — библиотекарь попробовал открыть рот, но она оборвала жестко: — Это мое распоряжение как твоего учителя. Понял?

Тео кивнул неуверенно, но глазами поблагодарил. Виола отыскала взглядом Веслава, но алхимик уже вышел, признавая ее право решать. Мы признали еще раньше, а Йехар так еще и ободряюще похлопал триаморфиню по спине.

— Это было благородно — взять решение на себя, — шепнул он. Виола старательно сделала вид, что не понимает, о чем речь.

— Он к бою не готов, — пробормотала она раздраженно. — И не будет готов, он же пацифист, каких поискать. А мне легче будет защищать его, когда он здесь, а не в каше на поле боя… сколько их?

Мандрил выскочил как чертик из табакерки. Первым делом попытался сожрать меня глазами, но очень быстро споткнулся о дружелюбный оскал спирита.

— Достаточно, — уточнил он с хмурым и деловым видом. — Бластеры их не сдержат. Они никогда не могли их сдержать. У нас нет выбора. Нужно использовать магию.

Ну, что за манера жевать очевидное по десять тысяч раз!

— Веслав, — окликнул Йехар ровно.

— «Горгона» и яды их не возьмут, а кое-чего подготовил, — отозвался алхимик с готовностью, — но снадобья не закроют большую территорию действием. Да еще своих можно зацепить.

Йехар кивнул, на ходу проверяя, легко ли вынимается из ножен меч. Веслав в этом бою был нашей единственной ставкой. В мире без стихий остальные маги вместе с нами всем скопом не стоили одного алхимика.

— Я имел в виду не вас. Вашего спасителя. Где он?

— В розовом рюкзачке Виолы, — ответил наглый спирит. — Что? Я не мог сказать «дурной вопрос» — Веслав подаст на меня в суд.

Мандрил непонимающе замигал, смутно напоминая своего тезку из приматов. Виола коротко кивнула туда, где остались Тео и Шукка.

— Когда он выйдет в бой? — продолжал приставать с дурными вопросами местный лидер.

Голосовые связки приходилось напрягать: шум и гам вокруг царили неимоверные. Все вокруг прощались друг с другом и просили прощения за всю сознательную жизнь. Неподалеку какой-то горе-муж громко перечислял все свои измены, бия себя в грудь при упоминании очередного раза — классическое бичевание. Его жена слушала вдумчиво, улыбалась загадочно, и ее улыбка намекала, что блудный муж зря полагает ее воплощением семейной верности и нравственной чистоты. Я засмотрелась было на этот спектакль так, что чуть не пропустила вопрос Виолы:

— Веслав, есть снадобье от идиотизма? — и мрачный ответ Веслава:

— Было бы — я бы вам его выдал еще в первый призыв.

С некоторым опозданием, через два зала, но Мандрил сообразил подтекст этих фраз и возмутился:

— То есть, он будет отсиживаться в тепленьком месте, пока мы…

— Нет, он останется с Шуккой, — самым спокойным тоном просветила его Виола, но лидера уже несло вперед, занося на речевых поворотах:

— Значит, он выбрал приятную работу сиделки вместо того, чтобы попытаться хоть что-то изменить! Будет проливать слезы над девочкой, пока мы там отстаиваем свободу и независимость?

Виола остановилась и какое-то время задумчиво смотрела на Мандрила, как будто пытаясь подобрать какие-то слова. Потом пожала плечами, махнула рукой и одним движением сломала лидеру повстанцев нос.

Загрузка...