Испытание

Глава 8

Сон Леи начался так же, как и закончился, марлевой повязкой, натянутой на её израненное лицо. Отдалённый визг декомпрессии звенел у неё в ушах, а пронизывающий холод разреженного воздуха обжигал нос и щёки. Кружилась голова, болели лёгкие, и она чувствовала, как погружается в гипоксическое забытье. Но она не могла протянуть руку, чтобы закрыть лицевую панель. Кто-то стоял коленями у неё на руках, удерживая её в неподвижности, пока марля впитывала её кровь. «Не сейчас, джедай Соло, — говорил женский голос. — Мне нужно больше. Ещё немного».

Затем Лея проснулась, как обычно, плавая в тепле голубой жидкости бакта-камеры, с колотившимся в ушах пульсом и скручивавшимися в животе узлами гнева. Устаревший медицинский дроид FX-4 стоял на станции мониторинга рядом с резервуаром, но в комнате больше никого не было.

Даже Хана.

Дроид повернул свой грибообразный купол в её сторону. На мгновение возникла задержка, пока центральный компьютер мониторинга переводил запрос FX с языка дроидов на основной, затем неестественный гендерно нейтральный голос заструился через аудиовкладыши, вставленные в уши Леи.

— Добрый день, джедай Соло. Вы знаете, где вы находитесь?

Прежде чем ответить, Лея потратила секунду, чтобы успокоиться, пытаясь разобраться, какая часть сна была воспоминанием, а какая — неправильным толкованием или даже чистой выдумкой. Очевидно, её подсознание пыталось предупредить её о чём-то, дать ей понять, что её предали. Но сны редко следует понимать буквально — и, действительно, зачем кому-то понадобилась её кровь? Предупреждение должно было быть о чём-то другом, о чём-то, что могла символизировать кровь.

— Джедай Соло, вы можете мне ответить? — спросил дроид. — Вы знаете, где вы находитесь?

Настойчивость дроида заставила Лею вздохнуть, потом она помешала рукой зелёную[2] жидкость, в которой плавала.

— Я нахожусь в бакта-камере, — заговорила она в дыхательную маску, в которую был встроен микрофон, передававший её слова в динамик снаружи резервуара. — Где-то в больнице.

— В лазарете, — поправил дроид. — На Сарнусе нет настоящих больниц.

Сарнус. Ну конечно. Планета, где располагался горно-обогатительный комбинат Лэндо, глубоко в Чилунском разломе. Она помнила это очень хорошо.

— Вы находитесь в блоке восстановления и тщательного мониторинга, — продолжил дроид. — Десятая комната, пятый этаж.

— Что со мной случилось?

— Вы прибыли с травмой лица, множественными переломами левой руки и сотрясением мозга, — сообщил ей дроид. — Но ваше выздоровление идёт полным ходом. Ваша рука зажила невероятно быстро. Оба ваших глаза были восстановлены и полностью функционируют. Ваш нос был реконструирован в соответствии с визуальными образцами, полученными из исторической библиотеки лазарета. Ваши рваные раны на лице были закрыты…

— …И ожидается, что они заживут без видимых рубцов, — закончила Лея. — У меня такое чувство, что я слышала это раньше.

— Отлично, — ответил дроид. — Симптомы сотрясения мозга, похоже, отступают. Что ещё вы помните?

Лея на мгновение задумалась, пытаясь восстановить хоть какое-нибудь воспоминание, связанное с Сарнусом.

— Я помню, что была в офисе с Лэндо и… Ханом.

Когда Лея произнесла имя своего мужа, её сердце подскочило к горлу, и она почувствовала, что близка к панике. Может быть, именно об этом был её сон? Может ли Хан быть той кровью, которую у неё забирали? Она не помнила, что с ним случилось после удара астролита, но это не утешало, так как она не могла вспомнить и того, что случилось с ней.

— Что ещё вы помните об этой встрече? — спросил дроид. — Кто ещё там был?

Лея даже не пыталась вспомнить.

— Перестань пытаться поставить мне диагноз, — приказала она. — Просто скажи мне, где мой муж.

— Капитан Соло направляется…

— Значит, с ним всё в порядке? — спросила Лея. — Он не ранен?

— Ему больше не требуется погружение в бакту, чтобы продолжить исцеление, — осторожно уточнил дроид. — И поскольку камер не хватает, он находился в комнате отдыха персонала, ожидая, когда вы придёте в сознание. С ним председатель Калриссиан и ещё два джентльмена. Ваш протокольный дроид просил известить его, как только вы будете готовы их принять. Вы не готовы их принять?

— Они здесь? — Лея, конечно, испытала скорее облегчение, чем беспокойство, но всё же встревожилась. Повязки для бакта-камеры никак не соответствовали представлениям о скромности. — В больнице?

— Да, идут по коридору, — подтвердил дроид. — Хотя у нас тут лазарет, а не больница. Меня беспокоит, что вы так скоро об этом забыли. Вы помните, о чём мы говорили минуту назад?

— О том, что Хан скоро будет тут вместе с тремя другими мужчинами. Пожалуйста, подними щит приватности. — Лея потянулась в Силе и почувствовала знакомое присутствие не только Хана, но и молодого шахтёра, который сопровождал их со станции «Бринк», и — к её большому удивлению — своего брата Люка. — У этой камеры ведь есть щит приватности, не так ли?

— Конечно, — ответил дроид. — Мало что из нашего оборудования здесь устарело более чем на двадцать лет.

Полоса вокруг середины бака стала непрозрачной, скрыв Лею от середины бёдер почти до подмышек. Мгновение спустя дверь в комнату скользнула в сторону, и в поле зрения появился Хан. Он не то чтобы хромал, но двигался медленно и опирался на трость. Хан на секунду замер, и когда он повернулся к резервуару с бактой, его глаза выдали его беспокойство. Его лицо представляло собой красную сетку наполовину заживших рваных шрамов, оба глаза были подбиты, а нос закрывала защитная маска. Он криво усмехнулся ей, затем подошёл и прижал ладонь к стенке резервуара.

— Привет, принцесса, — голос Хана звучал по системе связи бакта-камеры немного устало и глухо. — Ты неплохо выглядишь.

Лея усмехнулась в дыхательную маску.

— Вряд ли, если я хоть немного похожа на тебя.

Прижав собственную руку к внутренней стороне камеры, она сделала паузу, чтобы посмотреть, вызвало ли присутствие Хана тот же страх, который она испытала во сне. Единственным, что она почувствовала, было облегчение от того, что она увидела его живым. О чём бы ни был этот сон, он не был связан с ним.

— Хан… Насколько всё плохо?

Выражение лица Хана стало мрачным.

— Лея, нам нужно остановить этих парней, — он, наконец, убрал свою руку со стены бакта-камеры. — Они убили почти тридцать тысяч существ.

Лея была ошеломлена. Она вспомнила, что чувствовала явную недоброжелательность в Крефах, но не осознавала, что они способны на такое масштабное зло. Как она могла это упустить? Она не могла не чувствовать себя в какой-то мере ответственной за произошедшее — потому что пропустила это и не остановила их.

— Считай, что я с вами, — заверила она. — Но я не могу поверить, что Крефы ожидают, будто Лэндо — или мы — отступимся. Они что, действительно думают, что контроль над производством в Разломе стоит тех проблем, которые они навлекают на себя?

— Хороший вопрос. Мы как раз собирались обсудить это сами, — ответил Хан. Он повернулся и указал на дверь. — Заходите, ребята.

Лэндо вошёл первым, выглядел он гораздо менее потрёпанным, чем Хан, но всё ещё двигался скованно и держался рукой за рёбра. Омад Кейг следовал за ним, мрачный, но невредимый. Люк вошёл следом, выглядя спокойным и решительным в своём сером лётном комбинезоне. Затем появились C-3PO и R2-D2.

— О небеса, — сокрушался C-3PO. — Вы выглядите совершенно ужасно, принцесса Лея. Я очень надеюсь, что эти устаревшие дроиды первой помощи не мешали вашему выздоровлению.

Дроид FX развернулся и выдал в сторону C-3PO серию тресков, похожих на статические разряды.

— Ну, я не понимаю, с чего бы тебе обижаться, — ответил C-3PO. — Ты действительно устарел.

Лея проигнорировала дроидов и повернулась к Люку.

— Я надеюсь, ты проделал весь этот путь не для того только, чтобы отправить меня домой выздоравливать, — сказала она. — Потому что этого не будет.

Люк улыбнулся.

— Мне это и в голову не приходило, — ответил он. — На самом деле, я прибыл, чтобы доставить тот справочный отчёт, который вы с Ханом хотели получить. Но я думаю остаться здесь и попытаться выяснить, что на самом деле делают Крефы в Разломе.

— Это как? — спросила Лея.

— Разлом ценен, — ответил Люк. — Но вряд ли настолько, чтобы заводить врагов среди джедаев.

— Может быть, Крефы плохо рассчитали, — предположил Кейг. — Может быть, они думали, что их не обвинят во вредительстве. Или, может быть, они не понимали, как джедаи отреагируют на массовое убийство.

— Извините, капитан Кейг, но это крайне маловероятно, — сказал C-3PO. — В любом интеллектуальном соревновании вероятность того, что колуми неправильно предвосхитят реакцию противника, составляет…

— Спасибо, Трипио, — прервал его Люк, — но шансы не имеют значения. — Он отключил FX-4 автоматическим выключателем, чтобы тот не записывал их разговор, затем попросил R2-D2 принять меры для предотвращения любого подслушивания центральным компьютером мониторинга. — Я совершенно уверен, что речь идёт о чём-то большем, чем попытка загнать в угол галактические рынки металлов. Это нечто большее.

— И почему ты в этом уверен? — спросила Лея.

— Более подробно я введу вас в курс дела позже, — сказал Люк. — Но мы с Лэндо поговорили, и я не думаю, что возможность участия ситов можно игнорировать. «Корабль», замеченный на Рамуке, может оказаться не более чем совпадением, а может и свидетельствовать о том, что на самом деле происходит в Разломе. Единственное, что мы знаем наверняка, это то, что Крефы замышляют здесь что-то, чего мы не понимаем, и нам лучше разобраться в этом побыстрее, пока это не стало ещё большей проблемой для остальной галактики.

— Ещё большая проблема? — спросил Хан. — Ты хочешь сказать, что Разлом — не единственное место, где они портят всем жизнь?

— Далеко не единственное, — ответил Люк. — Их активы в Галактическом Альянсе выросли более чем втрое с тех пор, как они переместились в Чилунский разлом — несмотря на то, что это очень странное место для базирования с точки зрения управления финансовой империей. Вопрос в том, почему они здесь?

— Ты предполагаешь, что в Разломе есть нечто, что делает всё это возможным, — предположила Лея. — И ты думаешь, что это могут быть ситы.

— Ситы, — Хан фыркнул от отвращения. — Ну, это могло бы объяснить, почему Крефов не слишком беспокоя джедаи. Если бы на их стороне была кучка ситов, они бы чувствовали себя довольно уверенно, имея дело с Леей и со мной.

Лея нахмурилась.

— Но это не объясняет мандалорцев и наргонов, — сказала она. — Во-первых, мандалорцы любят ситов не больше, чем мы. Во-вторых, если в распоряжении Крефов есть армия ситов, зачем им платить наёмникам?

— Я думаю точно так же, — сказал Лэндо, который стоял в дальнем конце комнаты и тихо слушал. — С тех пор, как мы с Люком поговорили, я проверил кое-какие цифры. Когда Крефы платят за свои большие дробилки астероидов и армию мандалорцев, чтобы давить всех остальных вокруг, они теряют деньги на своих операциях в Чилуне — и это если не считать, что пиратам они тоже платят.

— Они защищают какой-то секрет, — сказал Люк. — Должно быть, так оно и есть. Если они не хотят, чтобы кто-нибудь знал, что здесь есть ситы, они не могут позволить, чтобы вокруг бегали представители сил безопасности, вооружённые световыми мечами, или чтобы шахтёров пыталась выдавить кучка чувствительных к Силе пиратов. Для этого им нужен кто-то другой, поэтому они и нанимают мандалорцев.

У Хана отвисла челюсть.

— Погоди минутку. Ты хочешь сказать, что Кеш находится в Разломе? Это их секрет?

— Эта мысль мне в голову приходила, но навряд ли это так, — сказал Люк. — Если бы Кеш был здесь, вокруг Разлома не крутились бы ни мандалорцы, ни шахтёры. Ситы никогда бы не позволили этого.

— Как скажешь, — согласился Кейг с некоторым сомнением в голосе. — Так что это за Кеш?

— Это родной мир Затерянного племени ситов, — объяснил Хан. — Но его местоположение является большим секретом, главным образом потому, что он находится так далеко от гиперпространственных путей, что Затерянное племя пребывало на нём в изоляции на протяжении пяти тысяч лет.

— Понимаю, — сказал Кейг. — Тогда жаль, что Кеш не может находиться здесь.

— Почему? — спросила Лея.

— Потому что тогда мы бы знали, почему Крефы хотели получить мою долю в кооперативе поддержки шахтёров, — объяснил Кейг. — Это обеспечило бы им место в комитете Рифтовой сети.

Хан нахмурился.

— И почему это важно?

— Потому что Рифтовая сеть не статична, — сказал Лэндо. — Она постоянно расширяется и ремонтируется — и именно Комитет по сети решает, когда и где.

— Итак, если бы у Крефов было место в комитете, они могли бы повлиять на то, какие маяки ремонтировать и где размещать новые, — сказал Кейг. — И даже если бы они не смогли выиграть голосование, они знали бы о планах комитета.

Лея нахмурилась.

— Я всё ещё не понимаю, — сказала она. — Как знание планов комитета удержало бы всех подальше от Кеша — или того, что пытаются защитить Крефы?

— Потому что вести работы за пределами Рифтовой сети опасно, — объяснил Кейг. — Слишком опасно. Без сигнала маяка легко заблудиться и невозможно позвать на помощь.

— Не так много найдётся шахтёров, которым нравится работать в Разломе без связи, — добавил Лэндо. — Если Крефы знают, где кооператив устанавливает новые маяки, они могут уничтожить те, которые окажутся слишком близко к их секрету. Таким образом, у капитана буксира будет не так много шансов наткнуться на него.

— А если бы кто-то и наткнулся, он и его команда просто исчезли бы, — сказал Кейг. — Возможно, то, что прячут Крефы, это и не Кеш, но это должно быть что-то подобное. Что-то большое и неподвижное. Нам только нужно выяснить, что именно.

— Согласен. — Хан кивнул, затем перевел взгляд с бакта-камеры на Люка и Лэндо. — Значит, мы это сделаем.

Лея почувствовала, как у неё в груди образовался комок. В голосе Хана было то особое веселье, которое ей никогда не нравилось слышать, безумный энтузиазм, который появлялся только тогда, когда он решал предпринять что-то дикое и опасное, от чего его не отговоришь.

— Что именно сделаем? — спросила Лея.

Хан продолжал смотреть на Люка и Лэндо, ожидая их ответов.

— Хан, — сказала Лея, стараясь не выглядеть взволнованной. — Сделаем что?

Хан продолжал наблюдать за Люком и Лэндо. Наконец Люк пожал плечами, а Лэндо кивнул.

— Думаю, у меня нет идеи получше, — сказал Лэндо.

— Лучше, чем что? — потребовала ответа Лея.

Хан ухмыльнулся, затем, наконец, снова посмотрел на неё.

— Всё в порядке, — заверил её он. — У меня есть план.