Искривление

1

ЛЭНС резко поднял голову и на мгновение застыл, ошеломленный. Его рука, зависшая над стопкой исписанных бумаг, дрожала. Удивление в его растерянном взгляде постепенно сменилось страхом. Из груди вырвался низкий, вибрирующий присвист.

Все еще дрожа, Лэнс торопливо обернулся на Уортинга, который с изумлением наблюдал за странными телодвижениями своего обычно флегматичного друга.

– Ты веришь в Бога? – неожиданно спросил Лэнс.

– Что? Не понимаю? – удивился Уортинг.

– Возмездие, – пробормотал Лэнс. – Обычно это называется возмездием. И, вероятно, это недалеко от истины. – Он подернул плечами и откинулся в кресле, издав короткий, иронический смешок.

– Что-то случилось? – спросил Уортинг

– Пока еще нет!

Уортинг немного расслабился.

– Кажется, я сошел с ума, – продолжал Лэнс. – Я все проверил на сто раз. И всегда один результат. Не то, чтобы здесь много чего проверять, – он выразительно покачал вытянутым пальцем перед Уортингом. В голосе его звенело отчаяние. – Хотя это было бы лучше. Тогда я бы мог подозревать ошибку. Но, похоже, я…

Уортинг не прерывал его, позволяя другу высказаться. По его мнению, Лэнс дошел до ручки, был измучен финансовыми проблемами и отсутствием признания, а еще и работой сверх меры. Астрофизик был молод – не более тридцати, – но его редкие волосы уже тронула седина, заметны были морщины на осунувшемся лице.

Если бы только Лэнс согласился провести месяц в его – Уортинга – летнем домике в горах, он бы хоть немного поправил свое здоровье и в тысячу раз острее ощущал прелести жизни.

Если бы… Но Лэнс чересчур независим и любит повторять, что всегда выбирает свой путь.

– Взгляни на эту фотографию, – Лэнс придвинул к Уортингу большой квадрат глянцевой бумаги.

Ярко белый круг занимал почти всю фотографию; вокруг окружности равномерно растекался черный фон, за исключением того, что было световым рефлексом. Уортинг вначала подумал, что видит Солнце, но, осмотрев фотографию повнимательнее, решил, что все же это Юпитер.

– Старое доброе Солнце, – поспешил сообщить Лэнс. – А вот еще снимочек, только зимой.

На фото были добавлены три линии, одна по центру и две по краям. Уортингу потребовалось какое-то время, чтобы осознать их важность. Что-то было не так с этой фотографией. Он как следует присмотрелся. Ну, конечно! Линия слева была проведена по касательной, параллельно центральной линии, правая пересекала крут в четверти дюйма от края окружности. Затем Уортинг обратил внимание на две двуглавые стрелки, отмечающие радиус с каждой стороны. Расстояние, указанное этими стрелками от внешних линий до центра, было равным, с этим соглашался и взгляд. Но если это так, значит, Солнце – искривилось!

– Верно! – кивнул Лэнс, заметив изумление в глазах друга. – Что-то заставляет Солнце изменять форму. Какая-то гигантская сила.

– И ты знаешь, какая? – выдохнул Уортинг.

– У меня есть ошеломляющая идея. Выслушай, а если она покажется идиотской и фантастической, не торопись осуждать. Никакого другого объяснения у меня нет. Сила, которая могла деформировать Солнце, должна быть либо чрезвычайно огромной, либо опасно близкой, либо то и другое вместе. Но откуда она взялась? У меня есть фотографии – снимки из Маунт-Вилсоновской обсерватории, сделанные за последние три недели, – всего небосвода, даже самых далеких участков, которые не могут объяснить силу, искажающую Солнце. Я решил ничем не пренебрегать. Но там ничего нет. Тем не менее, эти снимки показывают изменения. Как ты видишь, вот контур Солнца. Вот – искривление. Как это происходит: если смотреть на Вегу, которая является примерно центром нашей вселенной, каждый астрономический объект во вселенной вращается справа налево или с востока на запад и двигается вокруг Веги в том же направлении. Поэтому обычная сила, которая могла бы так исказить Солнце, сначала оторвала бы планеты, так как она должна приближаться справа, а планеты в тот сезон, когда сделана эта картина, находились в основном в этом направлении. Таким образом, как положено любому нормальному объекту, эта колоссальная сила должна двигаться справа, приближаясь к Солнцу, постепенно срывая каждую из планет со своей орбиты, прежде чем сможет достичь его. Но этого не происходит. Эта сила движется с противоположного направления. Ты понимаешь, что это значит? Я тоже не понимаю, но могу предположить. Учти тот факт, что ни одна звезда не исчезла ни в одной из областей вокруг Солнца или за ним. Кроме того, период солнечной активности закончился пять лет назад и не должен наблюдаться еще шесть лет. Учитывая это, солнечных пятен должно быть немного. Но смотри на снимок. Пятна обширны, и каждый день они увеличиваются и поглощают друг друга, так что становятся похожими на красные пятна Юпитера. А теперь следуй за мной и послушай это.

УОРТИНГ отправился за ним в гостиную, нервно ожидая, пока Лэнс настраивал радио. Тот крутил ручку верньера бесцельно, переходя от одной волны к другой. В промежутках между станциями мощный приемник взрывался устойчивыми помехами, походившими на стенания и вопли миллионов мучимых демонов, заглушающих большинство фиксированных радиостанций.

– Ты ведь прежде не слышал таких помех, – сказал Лэнс, отключив питание. – И это еще не все. – Примерно с пять часов вечера – каждый день – даже в Мэриленде, люди наблюдают полярные сияния. А ведь такое крайне редко наблюдается в широтах южнее верхней границы штата Нью-Йорк, даже во время самого пика солнечной активности, когда на Северном полюсе бушуют мощные электромагнитные бури,

– Это я знаю, – тревожно оборвал его Уортинг. – Все газеты только и пишут об этом.

– Разумеется! Они же не позволить себе оставить без внимания такие важные явления. Но разве они выдвигают рациональное объяснение? Конечно, нет. Да и не могут.

– Теперь, деформация Солнца, – продолжал Лэнс, – это первый ключ. Напомню, что колоссальная приливная волна надвигается на обратную сторону Солнца, в противоположном направлении, от которого должна действовать сила. Еще напомню, что объект, вызывающий деформацию, абсолютно невидим – это даже не «темная звезда», поскольку такой объект все равно можно было бы обнаружить, поскольку он закрывал бы на своем пути другие звездные области. В нашем случае ничего такого не происходит, даже по прошествии времени, в прежде закрытых Солнцем участках ни одна звезда не пропала. Все это довольно удивительно. Но факт есть факт – объект движется в направлении, противоположном движению любого астрономического тела во вселенной. Итак, я объединил все эти факты и отложил рассуждения на некоторое время, пока не смог установить небольшие отклонения в орбитах Меркурия и Венеры, а также интенсивности солнечного излучения. В итоге я обнаружил, что объект сопоставим размерами с Солнцем, находится на неизвестном расстоянии, но, во всяком случае, меньше чем в миллиарде миль, и движется с неизвестной скоростью.

– Ты не смог рассчитать скорость? – удивился Уортинг.

– Я же не Мэрлин, – раздраженно ответил Лэнс. – Звезда невидима, так что я не могу сделать измерения даже в инфракрасном спектре. И орбитальные отклонения, и солнечный поток остаются постоянными. Как я еще могу вычислить скорость? Но позволь мне закончить. Я сложил два и два и получил астрономические двадцать два. И потом, – он протер уставшие глаза, – так много всего, что противоречит тому, что мы привыкли называть фактом. Лучшее, что я мог предположить – то, что эта невидимая звезда, которая движется в неправильном направлении – звезда четвертого измерения! – закончил он и в ожидании уставился на Уортинга.

Уортинг разрешил себе полуулыбку недоверия.

– Ты, конечно, шутишь.

Лэнс поднял свои ноющие, уставшие плечи и безвольно опустил их.

– Будь по-твоему, – пробормотал он.

– Но, послушай, ты же не серьезно! – воскликнул Уортинг.

– Разве это забавная шутка? – сердито ответил Лэнс. – Думаешь, я решил потратить на это больше полугода, раскошелился на десятки снимков с Маунт-Вилсона, работал как собака, ломал голову над задачкой, и только ради того, чтобы увидеть твою улыбку? Не будь дураком! Я еще никогда в жизни не был так серьезен.

Ошеломленный Уортинг некоторое время сидел притихший. Крошечное рабочее помещение казалось гнетущим. Ему хотелось выбраться на свежий воздух – взглянуть на Солнце и убедить себя, что со вселенной все в порядке.

– Что произойдет? – тихо спросил он.

С горьким видом Лэнс уставился за окно. Дымка грязного желтого света пробивалась сквозь узкое пространство между двумя многоквартирными домами. Его взгляд остановился на пыльном красном кирпиче.

– Кто знает? – Он повернулся к Уортингу, его уставшие слезящиеся глаза под толстыми стеклами очков казались огромными. – Есть все шансы на то, что мы будем полностью уничтожены, и практически ни одного на спасение. Что случится, когда столкнутся две звезды? – Он развел руками. – Возможно, незначительное число атомов заполнит освободившееся пространство, или появится солнце в несколько раз большее, чем две отдельные звезды. В любом случае – смерть!

Оба не двигались некоторое время, думая о ближайшем будущем. Внезапно Лэнс откинул голову и засмеялся – гогочущим хохотом чистого отчаяния.

– Ничто больше не имеет значения, – глухо произнес он. – Деньги… слава… Давай отправимся в твой летний домик, о котором ты прожужжал мне все уши. Мы там славно прожаримся до корочки, когда старушка смерть выбьет землю из-под наших ног.