Искривление

12

ВО ФРАНЦИИ шла необъяснимая война. Бесчисленные армии сидели в окопах. Ядовитые газы катились по земле. Обе стороны вели огонь по рядам противника тоннами снарядов. Разрушения казались ужасными.

Война началась 5 июля. Никто не мог понять причин. Репортеры, пытаясь попасть к линии фронта, не получали ответа и только напрасно рисковали жизнями.

Пит Деннис был отправлен за границу в начале мая 1917 года, после двух недель сомнительной муштровки. Он и без того умел обращаться с оружием, это было ведомо ему и раньше, особенно тонкое искусство стрелять врагу в спину. Кроме того, право и лево он не путал; револьвер предпочитал носить в правом заднем кармане брюк. Левой была рука, которая редко хваталась за пистолет – для особо тупых.

В ночь на четвертое июля фрицы вели себя исключительно тихо – вероятно, из уважения к Дню Независимости. В ту ночь Пит Деннис почувствовал недомогание, впервые в своей жизни. Когда он проснулся утром, уже чувствуя себя здоровым, ему стало слишком стыдно за свою слабость, чтобы рассказать об этом кому-либо.

Но он слышал, как жаловались другие. Он был не единственным, кто испытал корчи и слабость по всему телу и внутрях. Узнав, что такое испытал практически каждый, он предположил, что это связано с едой. Что сбивало с толку, потому как он по-прежнему наслаждался жратвой и ел все, что было съедобным.

Он заступил на смену ночным снайперам. Винтовка, которую он просунул в отверстие между мешками с песком, была вычищена, смазана и отполирована так, что не придраться. Его заботили только оружие и еда.

Тишина действовала на нервы. Ни пушечных, ни винтовочных, ни зенитных разрывов. Он будто забыл, каково это – слышать постоянный грохот, свист и крики. Он даже затарабанил пальцами по стволу, чтобы прогнать тишину.

Светлело. Последняя звездочка исчезла как раз в тот момент, когда он впихнул ломоть хлеба в рот, набитый ветчиной и яйцом. Он приложил щеку к гладкому, полированному прикладу винтовки и прицелился в направлении вражеских траншей в двухстах метрах от него.

Что-то изменилось. Он мог видеть окопы так же ясно, как если бы использовал телескопический прицел, который собственноручно убрал с винтовки, поскольку это делало убийство слишком механическим – он предпочитал доверяться собственной меткости.

Вытащив винтовку из смотровой щели, он просунул голову, насколько смог, проверяя зрение на весь обзор.

В легкой утренней дымке тысячи людей между двумя линиями вылезали из грубых шерстяных спальных мешков и продирали глаза. Гремя бронзовыми латами, с коротким мечом, шлепающим по животу лошади, мимо разделенных линий сонных армий ехал темноволосый человек с горделивой выправкой и в изумлении остановился перед заграждением из колючей проволоки. Затем, надменный и раздосадованный неожиданным препятствием, он схватил свой меч и, перегнувшись через шею лошади, нанес сокрушительный удар по жалкой на вид проволоке.

Искра проскочила между изгородью и мечом. Вместо того, чтобы разрубить проволоку, меч словно прилип к ней, и лицо рыцаря искривилось в гримасе боли. Мгновение спустя он упал. Мертвая лошадь рухнула на него.

Сзади послышались громкие крики и треск винтовочных выстрелов. Пит Деннис обернулся.

Огромные светоловолосые мужчины, одетые в шкуры, прорвали линию на задних траншеях. Солдаты прицельно и яростно палили по несущимся гигантам.

Когда они оказались лицом к лицу в окопах и схлестнулись друг с другом – штыки с одной стороны, с другой железные мечи, которые гнулись, когда ими били по стволам винтовок, – все были сбиты с толку.

Никогда в жизни они не видели ничего более диковинного. Пит Деннис отшвырнул свою винтовку и штык. У человека, который спрыгнул в траншею и встал перед ним, мускулы были как у быка. Он просто создан был для поединков.

Пит встретил его голыми кулаками, уверенный, что столь могучий воин не отвергнет его галантное предложение вместо того, чтобы махать своим примитивным мечом.

Но он ошибся.