Искатель боли

Глава 2

До выхода с арены, мы добирались в абсолютном молчании. Харма не пыталась ничего мне объяснить, а я не спешил лезть с расспросами. Так мы дошли до центральных врат, где столкнулись с целым строем рекрутов. Тех самых Аколитов-простолюдинов, что вверили свои жизни империи в безраздельное владение за одну лишь только возможность обучаться в Дивинатории. Они стояли, вытянувшись во фрунт, и смотрели строго перед собой, опасаясь гнева своих сержантов. Держали этих ребят в настоящих ежовых рукавицах, палками выбивая любые намеки на своеволие или неповиновение.

Когда мы шли мимо, Мэтр не удостоила рекрутов даже взглядом. И более того, даже как-то брезгливо поджала губы, словно близость этих будущих солдат Исхироса была ей неприятна. Точно таким же образом кривили лица и другие учащиеся, особенно высокородные, которые проходили мимо них. И я снова не смог найти причины этой необъяснимой классовой ненависти.

Вот проходящий мимо аристократ с гербом рода Фортем на груди сплюнул прямо под ноги первой шеренге и презрительно процедил:

— Проклятые шавки…

Молодой человек ушел дальше по своим делам, как ни в чем не бывало, как будто подобное поведение оставалось в порядке вещей. И судя по легкой улыбке моей спутницы, на мгновение тронувшей ее уста, она подобное мнение не только разделяла, но еще и всячески одобряла.

— Скажите, Мэтр, — обратился я к Харме, — почему вы так ненавидите простолюдинов?

— Что?! — От моего внезапного вопроса женщина аж сбилась с шага. — С чего ты это взял?!

— Просто видел, как вы смотрели на этих ребят, — кивнул я через плечо в сторону строя имперских рекрутов.

— А… ты об этом. Дело не в том, что они простолюдины, Аколит Данмар.

— А в чем же тогда? — Я решил для себя твердо допытаться до причин всеобщей нелюбви к этим юнцам.

— Хм… — Харма немного поколебалась, формулируя мысль. — Странно, что ты об этом не слышал. Ты что-нибудь знаешь об эпохе магических кланов?

— Конечно, — удивился я. — Как можно было об этом не знать? Это же целая глава истории Исхироса.

И в самом деле, эпоха кланов длилась около четырехсот лет и едва не стала переходным звеном от абсолютной монархии к классическому феодализму, когда кланы начали слишком уж сильно наглеть и стараться заграбастать полную власть и независимость на своих землях. Конец этой вольнице более века назад решил положить император Иилий первый, прадед нынешнего правителя страны. Ему вполне обоснованно начало казаться, что объединения знатных родов набрали слишком много сил и теперь составляют опасную конкуренцию централизованной власти Исхироса. Конечно же, это были отнюдь не все предпосылки, побудившие правителя к столь решительным действиям, а лишь одна из основных. Я сейчас не хочу сильно углубляться в историю и подробно анализировать события тех лет, поэтому не стану их все приводить.

Если описать события минувшего века в двух словах, то Дворяне с мнением правителя не захотели соглашаться, и стали за свои права бороться, оскалив длинные клыки. Грянула скоротечная, но очень кровавая гражданская война, которая длилась на землях империи целых полгода и завершилась полной победой Иилия. В результате этой непримиримой междоусобицы многие аристократические семьи потеряли владения, деньги, родню и даже свои титулы. А сам правитель Исхироса особым эдиктом запретил дворянам объединяться в кланы под угрозой утраты фамилии и жизни.

— А ты знаешь, — задала новый вопрос Харма, — как именно император одолел мощную объединенную армию кланов более чем двадцати провинций?

— Не припомню, чтобы об этом где-нибудь упоминалось, — честно ответил я. Ведь и в самом деле, победа Иилия преподносилась в истории как нечто само собой разумеющееся, без каких-либо дополнительных пояснений.

— Оно и неудивительно, — хмыкнула Мэтр, — ведь историю писали потомки победителя. А замалчивать, скажу я, есть что…

Я не торопил собеседницу с ответом и ждал, когда она сама поделится своим мнением по обсуждаемому вопросу. И совсем скоро я узнал, что именно эти регулярные военные образования из Владеющих, присягнувшие императору, сыграли основную роль в поражении аристократических кланов. Пока армия дворян собиралась в единый кулак и выдвигалась на позиции генерального сражения, Иилий сделал ход конем и прошелся безжалостным смерчем по владениям своих врагов.

Основной ударной силой, как уже ясно, стали те самые рекруты, продавшиеся Исхиросу со всеми потрохами. И в этой войне им предстояло сыграть самую некрасивую роль. Роль карателей, детоубийц и мясников. Они казнили и брали в плен детей и жен мятежных аристократов, пока те шли с мечами наголо против Иилия Первого, почему-то позабыв о том, что оставляют беззащитными свои дома.

Дворяне то ли не допускали мысли, что император станет распылять силы, когда к столице движется такой огромный отряд, то ли не воспринимали регулярную армию Исхироса всерьез, не веря что вчерашние лапотники сумеют доставить им проблем. Но исторический факт таков, что к тому моменту, когда войска Иилия и бунтовщиков встали на поле друг на против друга, дома мятежной знати были уже разорены.

Это и стало тем грузом, который окончательно склонил чашу весов на сторону правителя страны. Ведь многие сдались еще до начала сражения, потому что хотели сохранить жизни своих родственников. Те же, кто все-таки рискнул поднять клинки против своего государя, были уничтожены максимально жестоко и показательно. И отголоски этой скоротечной войны еще бы долго аукались Иилию, если б мудрый правитель вовремя не назначил крайних в этой бойне. Этими крайними, конечно же, остались простые солдаты, которые выполняли его величайший императорский приказ.

Нет, сначала-то, конечно, правитель их чествовал как героев. В своей победной речи, обращенной ко двору, он гордо называл их Исхироскими волками, пытаясь воздать должное их самоотверженности и верности. Да вот только когда радость победы схлынула, обнажив десятки тлеющих очагов в виде недовольных резкостью императора высокородных семей, благодарность короны сменилась недовольством. Внезапно выяснилось, что все произошедшее это инициатива командиров на местах, а сам правитель такого приказа не отдавал.

Долго ли, коротко ли, но «Волки» в одночасье превратились в псов и шавок, став громоотводом для народного гнева. Без того невысокий престиж рекрутов-Владеющих скатился и вовсе на самое дно, но само воинское формирование благодаря стараниям отцов-командиров сохранило лояльность Иилию и его потомкам.

И даже сейчас, спустя более чем сотню лет, никто не собирался прощать этим солдатам той кровавой войны. Их по сей день ругают и проклинают сразу все — простолюдины, аристократы, ремесленники и даже придворные нового правителя. Но они все равно упорно продолжают хранить верность Исхиросу, заливая своей кровью пожары любых проблем страны. Хоть внешних, хоть внутренних. Поистине, это был эталонный образец собачьей преданности, которую никто из правителей, казалось, не ценил.

— Нынешний Иилий так же глуп, как и его прадед, если поддерживает эту политику в отношении своих солдат.

И в самом деле, из истории своего прошлого мира я обрывками, но помнил, как восстания всего нескольких полков общей численностью в каких-то пару тысяч человек меняли правителей на троне. Так что этими действиями правящая семья сама закладывает под себя бомбу, которая может рвануть в любой момент. Какими бы преданными ни были рекруты, но если человека очень долго убеждать в том, что он собака, то рано или поздно он все-таки начнет кусаться.

Мэтр выкатила глаза, услышав, насколько нелестно я отозвался о его сиятельном императорском величестве, хотя и сама только что не очень положительно характеризовала деда нынешнего правителя, когда рассказывала об устроенной им резне.

— Давай все же вернемся к той теме, ради которой я тебя и позвала, — поспешно сошла со скользкой дорожки Харма. — Я вообще-то хотела поговорить о тебе.

— Да, Мэтр, как пожелаете, — покладисто согласился я. — Просто мне кажется странной эта ситуация, когда ни в чем неповинных людей столь сильно презирают их соотечественники.

— Так уж и неповинных? — Скептически изогнула тонкую бровь женщина. — Они убивали женщин и детей, не моргнув и глазом. Ты считаешь, это достойно почитания?

— Ну, положим, не они, а их предшественники больше века назад, — мягко возразил я. — И не по своей прихоти, а потому что была война, и они получили приказ. Кто же виноват, что император оказался столь труслив, что отказался от своих слов?

— Ты совершенно не испытываешь уважения к правящему дому, Данмар, — покачала головой Харма. — Будь на моем месте кто-нибудь иной, он бы обязательно донес о твоих речах в канцелярию Иилия.

— Поэтому я и говорю с вами, Мэтр, что чувствую в вас родственную душу, — подбавил я немного теплоты в голос, и к моему удивлению наставница на это отреагировала благосклонной улыбкой. — Мне просто не понятно, почему все озлобились на этих солдат, в то время как прямые потомки по крови Иилия Первого остаются совершенно незапятнанными. Если обида и ненависть столь сильны, то почему бы не выказать их тому, кто больше сего заслуживает?

— Ты ошибаешься, Аколит Данмар. Потомки Иилия не выбирали, в какой семье родиться. А вот эти… «солдаты» сознательно приняли такое решение. Они понимают, что однажды командиры могут приказать им обнажить клинки против своего народа, из которого они все и вышли. И готовы к этому.

— А может, дело в том, что слабого ненавидеть проще? — Иронично спросил я. — Того, кто не может ответить, связанный по рукам и ногам присягой. Явить монарху свое недовольство может быть чревато, а вот шпынять забитых рекрутов можно вполне безнаказанно. На их защиту никто не встанет, даже сам Иилий, которому они поклялись в верности.

Харма замолчала, выглядя несколько ошарашенной моими простыми выводами и догадками. Складывалось впечатление, что она только сейчас на самом деле задумалась, почему этих солдат уничижительно величают шавками, и примкнула к этому поруганию вместе со всеми, потому что так было принято.

— Ты удивительно логично мыслишь, Данмар, особенно для твоего юного возраста. У тебя склад ума полководца, и это втройне печально.

— Почему же? — Удивился я.

— Потому что ты зарываешь свой талант, — тягостно вздохнула Харма. — Ты не желаешь учиться работать сообща, вместе с остальной командой. Ты постоянно стремишься отделиться ото всех и действовать в одиночку. В этом твоя главная слабость…

Я не знал, что ответить ей на это. С одной стороны, быть может, Мэтр оказалась совершенно права. Но с другой, она совсем не понимала, что я не могу стоять в одном строю с людьми, которые представляют для меня потенциальную опасность. Адское наследие ржавой занозой сидело в моей голове, заставляя ждать подлости от всякого.

— Пойми, Данмар, — продолжала наставлять меня Мэтр, — ты сейчас молод, и тебе, вероятно, кажется, что тебе ничто не нужно, кроме верного клинка и твердой руки, что весь мир падет к твоим ногам, стоит лишь этого возжелать. Но уверяю, это не так. Когда ты сам поймешь правду моих слов, может оказаться слишком поздно.

Эх, глупая смертная. Ты слишком близорука, чтобы разглядеть за внешностью красивого молодого мальчишки тот мрак и тьму тысячелетий, которые в нем живут. Я именно что делаю все возможное, лишь бы не оставаться с этим миром один на один. Люди, которыми я себя окружаю, должны в нужный момент прикрыть меня собой, чтобы я продолжил исполнять волю Дьявола. Астал, Йеро, Астра, Ирида, Кара, Чук и Чак, алкоголик Валад, да даже ты, Харма, все вы лишь инструменты. Пешки, которые помогают мне добиваться поставленных целей. Но всего этого тебе не видно за маской юношеской самонадеянности.

Вслух, разумеется, я произнес совсем иное:

— Вы совершенно правы, Мэтр, — подбавил я в голос грусти. — Я прекрасно осознаю свою проблему, но ничего не могу с ней поделать. Я мало кому доверяю, а потому не могу перестать видеть в соратниках по строю потенциальных противников.

— И ты поэтому постоянно калечишь других Аколитов? — С укором осведомилась наставница.

— Отчасти. Еще и потому, что не умею драться понарошку. Руки сами тянутся к самым уязвимым местам моих врагов…

— Они тебе не враги, Аколит! Они такие же ученики, как и ты! — Строго одернула меня Харма.

— Я понимаю. Поэтому я еще никого не убил.

— Как минимум одного ты все же отправил к праотцам… — задумчиво ответила женщина, явно намекая на мою дуэль с Дексамом Иматирос.

И я снова промолчал, не желая ввязываться в бесполезную словесную баталию. В принципе, мне было абсолютно ясно, что от меня хочет Мэтр, но вот объяснить, почему это невозможно я не мог.

— Ворган свидетель, Данмар, — нарушила тишину Харма, когда поняла, что я не собираюсь возражать ей, — ты самый необычный ученик, которого я только встречала. Никогда не думала, что увижу воздушника, от которого остальные Аколиты будут линять, теряя штаны. Прошу тебя, не похорони свой талант. Исхиросу нужны такие воины, как ты.

— Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, Мэтр…

— О чем вы говорили с Хармой?

Стоило мне переступить порог нашей комнаты, как Астал тут же набросился на меня с расспросами, выглядя донельзя заинтересованным.

— Ни о чем, — буркнул я. — Она меня пропесочила за то, что я все время стремлюсь отделиться от остального отряда.

По сути, это была лишь часть правды. Боюсь, если б я признался здоровяку в том, что злобная Харма, чьи крики и вопли вызывают у иных Аколитов несварение, мило ворковала со мной на тему политики и истории, он бы просто подумал, что я опять над ним издеваюсь. Ведь для меня самого эта беседа стала очередным пазлом одной глобальной загадки. Я уже обратил внимание, что многие женщины этого мира как-то неровно ко мне дышат. Даже Мэтр, которую за глаза именовали не иначе как мегера, ворона или ведьма, в приватной беседе вела себя со мной довольно учтиво и ласково. Так вот, как бы мне понять, с чего вдруг это все? Тянется ли женское естество к дьявольскому искушению, которое Данмар носит в себе, будучи зачатым от Князя Тьмы? Или я слишком многое себе надумываю, и это вполне обычное отношение к юному мальчишке со смазливой мордашкой?

— А, вот оно что… — разочарованно протянул воитель, непонятно что желавший услышать от меня. — Ну, вообще-то она права. За такие фокусы на поле боя тебя бы командиры только розгами угостили, если б ты выжил. Но, признаюсь честно, выглядело это просто невероятно!

— Ага, спасибо, — безразлично отмахнулся я от похвалы, не считая минувшую схватку чем-то выдающимся.

— Так ты все-таки поедешь? — Без какого-либо перехода спросил великан.

Я поднял на него взгляд и увидел неприкрытое беспокойство, написанное на его лице. Можно было попытаться отшутиться или свести все к задорной приятельской перебранке, но случай для этого был откровенно неподходящий.

— Да, Астал, — тихо ответил я, — мне придется.

— И ты твердо намерен отправиться без меня?

— Мы же это уже обсуждали сотню раз. Ты мне нужен полноценным Владеющим, а не недоучкой. Сам видишь, события вокруг нас закручиваются, жизнь среди высокородных таит множество угроз, на которые порой приходится отвечать. Поэтому, твоей задачей остается во что бы то ни стало продолжать учиться.

Конечно же, это было правдой лишь отчасти. Я бы не стал отказываться от компании своего огромного спутника, если б не нуждался в обученном маге. Но помимо прочего, я еще рассчитывал добраться до Дьявольского Разлома на своих крыльях. И, пожалуй, одно лишь только это заставляло меня отказываться от любого сопровождения. Хотя, должен признать, что здоровяк, уже бывавший на этом рубеже войны с демонами, мог бы принести немало пользы в этом походе.

— Да-да, я все понимаю, — покивал великан, соглашаясь с моими доводами. — Но ты так и не сказал, какие черти тебя гонят в это проклятое место?

Ох, Астал, знал бы ты, насколько твои слова о чертях пророческие…

— Некоторые мои недоброжелатели в Махи сильно активизировались в последние седмицы. Поэтому, мне лучше на некоторое время побыть там, где меня даже не подумают искать.

— И что это за недоброжелатели такие? — Хмуро поинтересовался воин. — Атерна?

Я уже собирался честно ответить ему, но меня прервал тихий стук в дверь. Обозначив жестом, что сейчас вернусь, я пошел отпирать ее и нисколько не удивился, завидев на пороге Астру. Свое послание чета Иматирос должна была передать именно через нее. Правда, для меня его содержание уже и так не было секретом, но зачем отвергать руку помощи, даже если она едва осязаемая?

Рыжеволосая аристократка нервно переминалась в коридоре, бросая по сторонам настороженные взгляды, словно совершала какое-то преступление. И едва я показался в общем коридоре, как она сунула мне в руки клочок пергамента и быстро испарилась, не сказав ни «привет», ни «до свидания».

— Что там? — Напряженно поинтересовался здоровяк, имеющий полумистическое чутье на плохие новости.

— А тут, мой друг, — пробормотал я, бегая взглядом по идеально ровным строчкам, — как раз та самая причина, по которой я и должен скрыться из города. Вот, можешь полюбоваться…

Астал с невероятной осторожностью взял пергамент, словно тот был ядовитой змеей, способной укусить при любом неловком движении, и углубился в чтение.

— Э-э-э… я не совсем понимаю… — почесал он в затылке, когда прочел послание раза два или даже три. — Тут написано, что Мэрак Иматирос ищет твоей смерти…

— Ну да, — легко подтвердил я, — а что тебя смущает?

— Но… он ведь… он же… — здоровяк бубнил себе под нос, пытаясь сформулировать собственную мысль. — Борода Воргана, Данмар, но он ведь Магистр огня!

— Теперь-то ты понимаешь, почему мне лучше исчезнуть? — Почти искренне усмехнулся я, наблюдая за ошарашенным видом воителя.

В его голове никак не укладывалось, что глава аристократического рода, целый Магистр, настоящий сверхчеловек, шагнувший в личной силе и возможностях даже дальше, чем любой Владеющий, может пытаться прикончить какого-то сопливого мальчишку. Похоже, его мир в очередной раз перевернулся.