Ирландец 2

Глава 1

Глава 1

Глядя на каплю воды, стекающую по сырой серой стене, я зачеркнул очередную черту на стене.

Два месяца, два долгих месяца я сижу взаперти. Можно было сказать, «замели, дело шьют», но мне не до смеха, поскольку все мое тело болит и плохо слушается после очередного «допроса». Из меня пытались выбить признание по поводу ограбления банка. Допросы здесь весьма суровые, жесткие и с пристрастием. Сразу следует сказать, что ограбление банка на территории САШ является федеральным преступлением. То есть попадает под юрисдикцию федерального уголовного права. А это означает, что оно является тяжким преступлением первой степени. За такое здесь предусмотрено наказание от двадцати пяти лет до пожизненного. Об этом я узнал, лишь когда попал сюда.

Меня, закованного, избивали дубинками и не только ими. Морили голодом по несколько дней, а потом давали тарелку баланды, но после похлебки Дарины, которой мы питались первое время по прибытии в Америку, меня не напугать. Я жестко стоял на своем, мол, ошиблись, и я ни при чем. Также говорили, что мои подельники уже дали признательные показания и дело почти завершено. Я им не верил, поскольку, будь оно так, зачем эти допросы и выбивание моего признания? Ни одна физическая боль не сравнима с той, что была у меня внутри. За эти два месяца, что я тут сижу, никто с воли даже весточку не прислал, не наведались ни Роб, ни Дима, ни Томас, ни Мэри, никто из тех, кого я считал близкими. Разве что ко мне ходил адвокат, да и то пару раз. Хотя, может, и правильно, что ко мне они не приходили, поскольку, если Дима-грек либо Мэри попросятся на свидание, они сами автоматически попадут под подозрение, а это недопустимо.

Я вырос в таком районе, где никто никого не сдавал, а тем более ментам, как бы хреново тебе ни было. На этом и держится дружба. Как говорится, сам погибай, а друзей не сдавай.

Меня разрывали изнутри мысли, как там сейчас Несса и Барри. Ведь я сказал им, что поеду ненадолго, а я в Бостоне уже три месяца или чуть больше. Возможно, они меня возненавидели, поскольку считают, что я их бросил и обманул, но это не так. И вот зачем я согласился на участие в этих кулачных боях? Сидел бы сейчас на набережной Нью-Йорка, ел мороженое, и детишки были бы рядом. Но вместо этого я здесь, а всему виной моя жадность.

Последние две недели я в камере находился один, поскольку моего соседа, по всей видимости, осудили. Камеры содержания подсудимых рассчитаны здесь на двух человек, а меня обвиняли в совершении тяжкого преступления, так что и соседа могли мне подселить не менее опасного.

Парень, с которым мы сидели до этого, был коренным, и мы не сразу нашли с ним общий язык. Но мы были в одной камере, ему приходилось со мной общаться. Он рассказал о своей жизни, поскольку знал, что его наверняка посадят, и терять ему было нечего. Он был вором, но вором «честным», крал лишь у богатых, и не было разницы, кто они, коренные, ирландцы, макаронники. На украденные деньги или вещи он гулял как в последний день, все тратил на алкоголь и проституток, а когда деньги заканчивались, брался за старое.

В очередное безрадостное утро железная дверь камеры скрипнула, и надзиратель с ехидцей на лице пробубнил:

— Принимай соседа.

В камеру вошел парень, на вид чуть старше меня, лет двадцати-двадцати двух. Среднего телосложения и невысоко роста с ярко-рыжими волосами. Ирландец? Или просто рыжий. Парень оказался разговорчивый, и звали его Киган. Я смолоду запомнил рассказы «старшаков», что жили в нашем дворе и имели не одну отсидку, они говорили: «Там не доверяй никому».

Киган, видать, заприметил во мне земляка, или кто шепнул ему, сразу начал расспрашивать, за что я здесь.

— Простая нелепая ошибка. Случайность. Возможно, я просто похож на того, кого они ищут. Ведь для них все ирландцы на одно лицо, — я, как и прежде, стоял на своем. Я не я и вообще ни в чем не виноват.

— Это точно, лишь в цвете волос разница, — ответил Киган и рассмеялся.

— Ну а ты за что сюда попал? — спросил я парня. Так как все-таки подозрения насчет него были.

— Говорят, человека убил, — тут же начал он. — Но как я могу убить человека, ты посмотри на меня.

— Ну а все же, за что? — продолжил я расспрашивать парня. Наверняка если засланный, то на чем-нибудь да проколется.

— Негра убил, но разве негр человек? — Киган пожал плечами. — Вот и я им говорю, что я не мог человека убить. Ну а ты, говорят, ограбил банк в Спрингфилде, — тихонько спросил Киган.

— Кто такое говорит? Первый раз слышу, — тут же ответил я и сделал удивленный вид.

— Да не бойся, я свой в доску. Я слышал, как об этом надзиратели шептались, — вот твой прокол, парень. Кто ж будет шептаться о таком, будто других тем нет.

— Нет, они ошибаются. Я даже в этом Спрингфилде ни разу не был, — буркнул я в ответ и отвернулся от парня. Значит, все-таки мои подозрения оправдались.

— Эх, а жаль, что это не ты. Я уж думал, встречусь с тем парнем, который освободил моего брата от уплаты по залогу на его дом. Представляешь, он хотел заняться фермерством, кредит на развитие готовы были дать только под залог, ну а куда ему деваться. Пришлось заложить свою ферму.

Красиво поет, но только я свои выводы уже сделал!

Ближе к вечеру к двери подошел надзиратель и дубинкой провел по решетчатой двери. Я поднял голову и посмотрел на него.

— Браун, у тебя завтра суд. Готовься. Нашлись свидетели, которые тебя опознали. — После чего ухмыльнулся. — Надеюсь, тебя признают виновным, — после чего пошел дальше по коридору, бренча дубинкой о двери других камер.

После его слов что-то резко сжалось в груди и сердце начало биться быстрей. Но почему я так нервничаю, ведь это было неизбежно. Рано или поздно все ровно состоялся бы суд. Но что, если действительно завтра меня признают виновным? Как дальше будут Несса и Барри? Мне нужно как-то связаться с Димой-греком, чтоб тот забрал деньги у Томаса и передал их брату и сестре. Конечно, надежда была небольшая, но других вариантов у меня не оставалось. И почему этот чертов адвокат мне не сообщил о дате судебного заседания?

Я не спал всю ночь, вспоминал ограбление в деталях. Меня интересовало, что же там за свидетели такие, что смогли меня опознать, ведь все время, пока мы были в банке, мое лицо прикрывалось платком. Да и к тому же на опознание меня не водили.

Рано утром к двери камеры подошли два надзирателя.

— Вставай. Руки за спину. Пора ехать, — прорычал тот же надзиратель, что вчера мне сообщил о суде.

Я встал с кровати и убрал руки за спину. Скрипнула дверь, и спустя пару мгновений на моих запястьях защелкнулись наручники. От звука скрипнувшей двери проснулся Киган. Он уселся на кровать и еще сонными глазами смотрел на происходящее. Мне показалось, на его лице была ухмылка, хотя он и не улыбался.

Меня вывели из камеры, после чего закрыли дверь и повели по темным коридорам тюрьмы, пока мы не вышли на улицу. На улице нас ждала повозка с зарешеченными окнами и дверьми. Меня запихнули в повозку, я тут же вспомнил свой первый привод в милицию, когда нас с пацанами из подвала соседней пятиэтажки вытаскивали менты. Соседи стуканули, мол, наркоманы собираются, но я даже близко к наркотикам не походил, хотя и вырос в довольно криминальном райончике нашего городка. Просто с пацанами собирались в подвале, чтоб немного согреться в холодное время года, ведь домой, как обычно, идти было неохота, а то «мамка загонит».

Повозка тронулась, и я трясся в ней минут пятнадцать, пока мы не остановились. Зарешеченная дверь повозки отворилась.

— На выход, — скомандовал конвоир.

Я спрыгнул с повозки и увидел перед собой большое белое двухэтажное здание с широкой лестницей и высокими колоннами у входной двери. Это было здание окружного суда, по крайне мере, так написано на табличке у дверей. Конвоиры, держа меня под руки, сопровождали к залу заседания. Пока шли, я разглядывал людей, в основном это были мужчины, хорошо одетые, в костюмах, но попадались и дамы, вот прошла молодая девушка, а вот вышагивает дама в возрасте в шляпке и с сумочкой в руках, бросая на меня взгляд, полный призрения, даже фыркнула. Вот стерва старая, чтоб тебя понос одолел.

Дверь зала открылась, и секретарь пригласил войти, а может, и не секретарь? Я в местной системе ни бум-бум.

Зал был довольно большой и светлый, по правую и левую стороны деревянные скамейки со спинками, будто в церкви. В конце зала стоял огромный стол на постаменте, возвышающемся над всеми в зале, за ним восседал судья. Старенький мужичек, лет шестидесяти на вид, худощавого телосложения, с длинным носом и в огромных очках. Одетый в черно-белую мантию, с белым курчавым париком на голове. По правую руку от него стоял еще один стол, за который уселся секретарь или помощник. С левой же стороны была огороженная трибуна, полностью забитая людьми, как выяснилось позже, это были присяжные заседатели.

Меня подвели ближе к судье и усадили за стоящий слева от него стол, за которым уже сидел мой адвокат. Справа от меня через проход стоял еще один стол, за которым так же сидели несколько человек, я не знал, кто они, но догадывался. Наверняка это прокурор или, как тут говорят, обвинитель.

— Слушается дело по обвинению Джона Брауна в ограблении банка в городе Спрингфилд штата Массачусетс, — начал судья. — Мистер Браун, вас обвиняют в ограблении банка, а это тяжкое преступление первой степени. Вам понятно обвинение и признаете ли вы себя виновным в содеянном?

Я же, пока судья говорил, осматривал зал судебного заседания. Смотрел на присяжных, которые искоса глядели на меня с явной ненавистью.

— Мистер Браун, я к вам обращаюсь, — еще раз повторил судья.

— Встань, когда к тебе обращается судья, — буркнул рядом адвокат.

Я встал и сделал непонимающий вид.

— Прошу прошения, ваша честь, — ответил я. — То, в чем меня обвиняют, мне понятно, но я не признаю себя виновным.

Я помнил свои приводы в милицию по малолетке. Тогда было одно правило — ни в чем не сознаваться. Это дело милиции, доказать твое преступление. В этом времени я посчитал, что ситуация схожая, и не ошибся.

— Вы были в Спрингфилде в первых числах сентября сего года? — спросил меня судья.

Отпираться и твердить, что меня там не было, бесполезно, поскольку довольно много людей видели меня в те дни в баре да в гостинице.

— Да, ваша честь, я был в этом городе в указанные вами дни. Я туда ездил со своей девушкой. Мы даже жили в этом городке пару дней в одной из гостиниц.

— А перед отъездом из города ты ограбил банк, — выкрикнул обвинитель. В ответ я лишь хмыкнул и покачал головой. Как бы говоря жестами, нет я ни при чем.

Мой же адвокат сидел тихонько на месте и даже слова не сказал в мою защиту.

— Ваша честь, как установило следствие, именно Джон Браун ограбил банк в Спрингфилде вместе со своими подельниками. Так же его опознали и свидетели, видевшие его на месте преступления.

— Обвиняемый, что вы можете сказать в свою защиту? — произнес неспешно судья.

— Ваша честь, да любой ирландец подпадает под мое описание, так что могли и ошибиться. А то и вовсе на меня указать, лишь потому что я родился не здесь, — тут же ответил я.

— Ваша честь у обвинения есть свидетели, которые в процессе следствия дали показания против обвиняемого Джона Брауна, — тут же окрысился обвинитель и перевел взгляд на судью. — Данные свидетели сейчас находятся в здании суда и готовы опознать обвиняемого прямо сейчас. Поэтому прошу суд допросить в качестве свидетеля Альберта Джонсона.

— Хорошо, давайте допросим вашего свидетеля, — ответил судья. — Секретарь, пригласите свидетеля.

После приглашения в зал суда вошел молодой парень лет двадцати, в сером костюме. Я сразу же его узнал, этот тот самый «герой», что пытался воспользоваться револьвером охранника в банке. «Ну все, я пропал, — мелькнуло у меня в голове. — Наверняка он меня сейчас опознает».

— Подойдите и встаньте за трибуну, — сказал судья.

Парень подошел и встал на указанное ему место. Тут же к нему подскочил помощник судьи с огромной и толстой книгой, на которой был изображен крест, и что-то прошептал на ухо.

— Назовите себя, — продолжил судья.

— Альберт Джонсон, — ответил парень.

— Клянетесь ли вы говорить правду и ничего, кроме правды? — продолжал судья.

Парень положил правую руку на книгу и торжественно произнес:

— Клянусь.

После чего помощник с книгой вернулся на свое место.

— Присмотритесь к находящимся здесь людям и скажите, знаком ли вам кто-либо из присутствующих в зале суда? — спросил его судья.

Парень обвел взглядом всех присутствующих, включая присяжных заседателей. На мне его взгляд задержался на пару секунд. По его взгляду я понял, что он узнал меня.

— Нет, ваша честь, я никого не узнаю, — ответил парень дрогнувшим голосом.

— Посмотрите еще раз, — нервно пролепетал обвинитель. — Может, по прошествии времени вы забыли, как выглядел грабитель?

— Нет, его я не забуду никогда. Особенно его взгляд и голос, — ответил парень.

— Опишите, как все произошло, — спросил его судья.

— Я зашел в банк, положить деньги. Банкир выдал квитанцию на мое имя, я стоял у окна и проверял ее. В этот момент в банк ворвались двое с повязками на лицах и с револьверами, велели всем лечь на пол. Я замешкался, и один из них за это меня чуть не пристрелил. Так я лежал на полу, пока они не ушли.

— Посмотрите еще раз на подсудимого, — ведь именно его вы описали в стадии следствия.

— Да, но… — замялся парень. — Этот парень, на кого вы показываете, лишь похож на того грабителя, но это точно не он. Тот повыше был, да и в плечах пошире, и взгляд совершенно дикий, настоящий убийца, — нервно закончил парень.

— Хорошо, свидетель. Можете быть свободны, — произнес задумчиво судья, и парень быстрым шагом покинул зал суда. Судья с прищуром взглянул на обвинителя.

Присяжные заседали в этот момент начали переглядываться, но никто не произнес ни слова.

— Ваша честь, у обвинения есть еще свидетели. Сотрудники банка, которые были в тот вечер на работе. Они также в ходе предварительного следствия дали полное описание обвиняемого. Возможно, они больше нам смогут рассказать об ограблении. Прошу допросить в качестве свидетелей Бена Томсона и Уолтера Грина.

— Прошу впустить свидетелей, — сказал судья.

В зал вошли те самые двое сотрудников банка, что работали в тот день. Когда они входили в зал суда, оба уставились на пару секунд на меня. Я заметил это, поскольку пристально смотрел на них, но тут же, словно по щелчку, они отвели взгляды в сторону.

Судья подозвал свидетелей ближе и также указал им, куда следует пройти одному из них, а второму указал на скамью.

К вставшему на трибуну Бену Томсону вновь подскочил помощник с библией, и процедура клятвы повторилась.

— Знаком ли вам кто-либо из присутствующих в зале суда? — спросил судья.

Бен внимательно посмотрел в мою сторону. Я был уверен, что он меня узнал.

— Нет, ваша честь, я никого не узнаю, — уверенно ответил Бен.

Я уже стоял тихо и лишний раз ничего не произносил. Я не понимал, что, собственно, происходит, ведь они все меня опознали, в этом я был уверен на все сто. Тут уже судья как-то искоса глянул на обвинителя, который изрядно нервничал.

— Посмотрите еще раз на подсудимого, — сказал обвинитель и указал на меня рукой. — Может быть, в то время освещение было плохое, или времени прошло много, и вы его не разглядели. — Обвинитель прямо указывал на меня, чтоб те кивнули гривой. Но Бен только и твердил, что это не я.

— Опиши нападавших, — спросил их судья.

— Грабители были оба одинаковой комплекции. Худощавые и ростом чуть ниже этого парня, на которого указывает обвинитель, — произнес Бен.

Обвинитель после его слов покраснел и чуть ли не заскрежетал зубами. Даже меня опалил взглядом, помимо воли у меня на лицо вылезла довольная улыбка.

Ситуация с Уолтером повторилась, такая же клятва и те же вопросы, и меня опять не узнали.

— Хорошо, можете быть свободны, — сказал судья, и очередные свидетели покинули зал заседания.

Судья уже начал раздражаться и все время недовольно посматривал на обвинителя, который, по всей видимости, тоже ничего не понимал в происходящем.

— Будут ли у обвинения еще, какие-либо доказательства, что можно предоставить в суд? Или мы зря теряем время? — с некой издевкой произнес судья.

— Да, ваша честь. Охранники, которые были в тот день в банке. Прошу допросить в качестве свидетелей Глена Райта и Дюка Харриса.

Судья так же дал добро, и в зал суда вошли охранники. Но насчет них я, собственно, и не переживал, было какое-то внутренне спокойствие.

Одного так же проводили за трибуну, а второго усадили на скамью. И вновь клятва о правде и вопросы от судьи.

— Клянетесь ли вы говорить правду и ничего, кроме правды? — спросил судья.

— Клянусь, — весьма нервно произнес Дюк.

— Знаком ли вам кто-либо из присутствующих в зале суда? — спросил их судья.

Дюк оглянулся по сторонам, и его взгляд скользнул мимо, даже не задерживаясь на мне.

— Ваша честь, собственно, я грабителей даже и не видели, — начал отвечать Дюк. — День подходил тогда к концу, и я был уставшим. А когда грабители ворвались в банк, все произошло так быстро, что мы ничего даже не успели понять. Они сразу же приказали лечь на пол и уткнуться головой в угол. Мы слышали лишь их голоса.

— Значит, только слышали их голоса, — произнес судья, стуча пальцами по столу.

— Да, ваша честь, именно так, — ответил Дюк.

— Ну хорошо. Что они вам сказали, когда ворвались в банк? — спросил судья.

— Ну, один крикнул: «Это ограбление, всем лежать, мордой в пол», — а второй приказал убрать руки за спину, — произнес Дюк.

— Подсудимый, — обратился ко мне судья. — Можете крикнуть фразу: «Это ограбление, убрать руки за спину»?

Тут я немного запаниковал, но деваться было некуда. В горле немного пересохло, и я кашлянул, после чего выдал:

— Конечно, могу, — и я выкрикнул: — Это ограбление, руки за спину.

— Ну и как? Похож голос? — спросил судья у Дюка.

— Нет, даже близко. У тех были голоса грубые, можно сказать, даже хрипловатые, — задумчиво помотал головой Дюк.

— Хорошо, теперь вы, — судья обратился к Глену, и они с Дюком поменялись местами.

Клятва и те же вопросы, и меня опять не узнали. Я даже почуял запах свободы.

— Можете быть свободны, я вас больше не задерживаю, — произнес судья и со злостью посмотрел на обвинителя. В это же время охранники покинули зал заседания.

— Суд приходит к рассмотрению дела по существу, — буркнул судья, после того как двери зала суда закрылись. В это время обвинитель с помощником капались в бумагах.

— Ваша честь, у обвинения есть еще один свидетель, о котором обвинение не заявляло ранее. Данный свидетель сейчас направляется сюда, поэтому прошу объявить перерыв на пятнадцать минут.

— Хорошо, объявляется перерыв на пятнадцать минут, — сказал судья, скривившись, после нескольких секунд раздумий. — И если ваш свидетель не прибудет, то дело будет рассмотрено по существу, — буркнул судья и ударил молотком.

Загрузка...