Инкогнито

7. Хоженые тропы

Мы простились с Папой и его ребятами на их территории, там, где шли «переговоры» с троглодитом. Вернувшись домой, они не очень уверенно начали рассасываться по промке, но, судя по всему, никаких опасностей не встретили.

Папа тоже с каждой минутой приободрялся, постепенно убеждаясь в том, что троглодит, в самом деле, ушёл.

Настроение у него было хорошее, и, прощаясь, он звал нас заглядывать почаще, обещая, что нам здесь всегда будут рады. На скептическое замечание Инко, не нападут ли на нас его ребята, если мы придём, он смущённо улыбнулся и развёл руками, мол «как знать!».

Так или иначе, мы отправились дальше. Настроение что у меня, что у спутницы было хорошее. Мы воодушевились тем, что помогли целому племени этих странных существ, и ощущение выполненного контракта приятно согревало душу.

Выбравшись из промзоны, мы вскоре оказались на Рязанском проспекте. Ни я, ни Инко район толком не знали, имели только общее представление, в какой стороне, что находится. Немного поколебавшись, решили пройти немного вправо по дороге, а потом уже углубляться в жилую застройку по направлению к Перово. Мне казалось, что там есть нормальный путь и переход через хорду. Лучше было пересечь её, найдя какой-нибудь мост, потому что нагромождение эстакад можно было форсировать не в любом месте. Там вроде и железнодорожные пути должны идти параллельно. Наверняка есть заборы и большие перепады высоты… в общем, нужно найти дорогу, ведущую в ту сторону, которая, скорее всего, будет иметь развязку с хордой. Там и перейдём.

Вскоре мы дотопали до большого перекрёстка.

— Улица Паперника, — прочитал я надпись на одном из домов.

— Это тот, который доказал, что Земля вращается вокруг Солнца? — со знанием дела сказала Инко.

— Нет! Тот был Коперник! Это вообще другой человек! — сказал я.

— Да? — задумалась Инко, — возможно, — она лукаво взглянула на меня, — гляди-ка, не все мозги на стене остались, кое-что и в голове удержалось! — сказала она и заливисто рассмеялась.

— Не могу сказать, что мне приятны твои шутки про мозги на стене, — покачал я головой, — скорее наоборот!

— Твои проблемы! — легкомысленно пожала плечами Инко, — а этот Паперник тогда что доказал?

— Не знаю, — честно признался я, — может быть, вообще ничего не доказывал. Он вполне мог быть выдающимся военным или политиком. Короче, понятия не имею!

— Похоже, здесь раньше была застава, — кивнула Инко на остатки развороченного поста.

— Да, и мне даже кажется, что не очень давно, — задумчиво сказал я.

Мы подошли и осмотрели разваленные мешки с песком, сдвинутые бетонные блоки, разбросанные поломанные стулья и заваленный самодельный тент, который, наверное, укрывал дежурящих здесь от непогоды.

— Непонятно, они сами всё здесь побросали, или их прогнали? — сказала Инко.

— Следов от пуль вроде нет, от огня и других воздействий магии тоже. Нет пятен крови на асфальте и тем более трупов. Возможно, просто ситуация изменилась, и этот пост стал больше не нужен, — сказал я.

— Гляди, памятник какой-то! — вдруг ткнула Инко пальцем в сторону, — пойдём, глянем?

— Давай! — пожал я плечами, — почему бы и нет?

Памятником оказался бюст парня, на стеле высотой больше человеческого роста. Он совершенно не пострадал за прошедшее время и на нём даже сохранились все таблички.

— А вот и Паперник! — сказала Инко, изучая табличку, — Герой Советского Союза, совсем молодой парень.

— «Погиб в неравном бою с превосходящим силами противником, взорвав себя гранатой и уничтожив окруживших его фашистов», — прочитал я надпись на памятнике.

— Времена меняются, но всегда среди людей есть и подонки, и герои. Только это, наверное, остаётся неизменным, — философски заметила Инко, загадочно взглянув на меня.

— Наверное, ты права, — вздохнул я, — жаль не могу привести примеры из личного опыта. Вот пожертвуешь собой, уничтожив себя вместе с окружившими врагами, может быть, и твоим именем улицу назовут.

— Возможно, — слегка дрогнувшим голосом сказала Инко и отвернулась, — только теперь это никому уже не нужно. Мир умирает.

Она стояла и смотрела в ту сторону, куда нам предстояло сейчас идти. Я подумал, что она отвернулась, не чтобы оценить дорогу, а чтобы я не видел эмоции, которые на неё накатили и которые чётко прочитались в голосе.

Возможно, есть у неё что-то личное, что колыхнулось, пока мы стояли возле памятника. Я не стал пытаться залезть ей в душу и дал время взять себя в руки. Не хочет демонстрировать эмоции, что ж, это её право.

— Как думаешь, здесь есть люди? — спросила вдруг Инко, как ни в чём не бывало, видимо, решив сменить тему.

— Не знаю, — сказал я, — выглядит всё пустовато. Но если этот пост работал ещё совсем недавно, значит, в районе были жители. А резко они исчезнуть были не должны. Целый район не может просто встать и уйти. Люди очень инертны и склонны надеяться на лучшее.

— А так и не скажешь, что у тебя памяти нет, — взглянула на меня Инко.

— Так её же не совсем нет. Её нет только в том, что касается меня, — сказал я.

— Ну да, ну да, — покачала она головой, — жаль, что встреча со старыми знакомыми ничего в тебе не расшевелила. Если завтра прогресса не будет, нужно будет придумывать какой-нибудь новый план.

— Какой? — заинтересовался я.

— Ты меня вообще слушаешь? — удивилась Инко, — я же говорю: придумывать! Если бы я знала какой, ничего придумывать бы не пришлось, верно?

— Наверное, — слегка разочарованно пожал я плечами, потому что на секунду появилась надежда, что у неё есть в запасе вариант, как пробудить мою память.

— Люди могут исчезнуть и ещё в одном случае, — продолжила Инко предыдущую мысль.

— В каком? — заинтересовался я.

— Массовая резня, — сказала Инко.

И после этих слов мы надолго замолчали, понимая, что вариант этот не такой уж и фантастический.

Мы шли по району совершенно не скрываясь, и чем дальше, тем больше находили подтверждения того, что люди здесь живут. Только вот, на глаза они показываться боятся. За всё время мы толком не увидели ни одного человека. Пару-тройку раз было ощущение, что вдалеке мелькнула фигура, но если даже там действительно кто-то был, они так быстро прятались, что мы не то что вступить в контакт, а даже и разглядеть-то никого толком не успевали.

По всему было похоже, что людей в этом районе кто-то сильно напугал. Разорённый пост на дороге только подтверждал это.

Дорога, как мы и рассчитывали, привела нас к путепроводу над хордой и железнодорожными путями. К счастью, он был не разрушен, и мы могли спокойно перейти на другую сторону. А там уже и до Перово будет рукой подать.

В самом начале путепровода был ещё один пост и тоже опустевший. Здесь разрушений практически не было, мешки с песком были сложены рядами, как и положено, стулья стояли, а не валялись, в общем, всё было на своих местах, только вот людей не было.

Рядом с постом на боку лежала фура. Похоже, что раньше дежурные использовали её кузов как укрытие от непогоды. Когда мы подошли ближе, оказалось, что не только раньше.

Из кузова, отдёрнув «занавеску» из какого-то старого баннера, вышел бородатый мужик. Он был без оружия, причём сразу сложилось впечатление, что он это несколько нарочито демонстрирует.

— Как думаешь, там ещё кто-нибудь есть внутри? — спросила едва слышно Инко.

— Понятия не имею, — ответил я ей точно так же.

Мужик стоял и ждал нас. Когда мы приблизились, он изобразил что-то вроде улыбки, но не очень радостной, и сказал, обращаясь ко мне:

— Привет, приятель!

— Мы знакомы? — удивился я.

— Да, ты проходил здесь примерно с месяц назад, только вот спутница у тебя тогда была другая, постарше, — сказал мужик, — вы шли в Текстильщики. Вроде девочку хотели выручить из беды. Как, получилось у вас это сделать?

— Извини, я не помню. Недавно сильно приложился головой, и теперь многое в тумане, — немного приукрасил я свою амнезию.

— М-да-а, — протянул мужик, — а у нас здесь с тех пор всё наперекосяк пошло. Текстилёвские с катушек совсем слетели. Что-то у них там случилось, что стали они во все стороны разбредаться и грабежами заниматься. Сейчас уже вроде поутихло немного, но сначала очень плохо было. У нас многих убили. Все предыдущие договорённости побоку пошли. Как будто они остались без начальства и пустились во все тяжкие. Не вы там набедокурили? — вдруг подозрительно взглянул на меня мужик, — а то больно уж по времени совпадает!

— Говорю же, не помню, — честно признался я, — но вряд ли. Ты ведь говоришь, что я со спутницей был. Разве могли мы вдвоём сделать что-то, чтобы потом такие последствия вызвать? Очень сомневаюсь.

— Так-то оно да, — задумался мужик, — банда большая, что вы могли сделать? Если подумать, то ничего. Одно хорошо, — вздохнул он, — железнодорожники исчезли. Хоть этой головной болью меньше.

— Кто? — нечаянно хором сказали мы с Инко и переглянулись.

— Тоже не помнишь? Ну, уроды такие… длинные, голые, ходят по железке, похищают людей и жрут.

Мы с Инко снова переглянулись.

— Будьте осторожны, — сказал я, — мы здесь видели неподалёку большую группу похожих существ. Наверное, они вернулись.

— И вам они ничего не сделали? — снова подозрительно взглянул на нас мужик.

— Так мы не стали приближаться, — решила помочь мне врать Инко, чтобы я, желая предупредить этих людей о возможной опасности, не наговорил лишнего и не подставил под удар нас самих.

— А-а-а-а, ну это да! К ним близко подходить не захочешь, даже если в первый раз видишь, — усмехнулся мужик и с некоторым сочувствием посмотрел на меня. Видимо, постепенно проникся тем, что я потерял память и начал меня жалеть.

— Мы пока шли через район, ни одного человека не встретили, — сказала Инко, желая сменить тему.

— Да, те, кто остался, бояться из домов выходить. Большая группа объединилась и ушла. Хотят за МКАД выбраться, где-нибудь на природе обосноваться. В городе совсем тяжело стало. Те, кто остался, либо побоялись идти, либо непонятно на что надеются, — печально сказал мужик, — голодают и гуманитарку ждут…

— А ты чего не ушёл? — спросил я.

— Могилы у меня здесь, — не вдаваясь в подробности, сказал мужик, — кто за ними приглядывать будет?

Спрашивать об этом подробнее было бестактно, что он хотел сказать, то и сказал.

— А чего на посту сидишь? — спросил я, — людей в районе не видно, на том краю пост разорён. Какой смысл?

— Никакого, — честно признался мужик, — но ведь что-то нужно делать. Запереться в квартире и смерти ждать, такое себе удовольствие. Здесь я хоть иногда новых людей вижу, узнаю́ что происходит вокруг.

— Но ведь ненароком и прибить могут, если народ мимо пойдёт не очень дружелюбный, — сказала Инко.

— Запросто! — тут же согласился мужик, — но я своё уже отбоялся, терять мне нечего, значит, судьба такая, если прибьют…

— Ну ладно, мы пойдём, наверное, — сказала Инко, — удачи тебе, — и она протянула мужику руку.

Он с серьёзным видом её пожал. Я тоже обменялся с ним рукопожатием.

— Берегите себя, — на прощанье сказал он нам.

— И ты тоже, — сказал я, — найди себе какой-нибудь смысл, чтобы было ради чего жить. Так легче будет.

— Может, ты и прав, — задумчиво покачало головой мужик, — может, ты и прав!

Мы удалялись по мосту, чувствуя на спине его взгляд.

— Жалко его? — спросила Инко, повернувшись ко мне.

— Всех жалко, — вздохнул я, — думаю тех, кто по квартирам сейчас в районе сидит, ещё жальче было бы, просто мы их не видели.

— Вот смотри, — сказала Инко, о чём-то напряжённо размышляя, — получается, что, помогая одним, мы вредим другим.

— Ты о чём это? — спросил я, хотя уже догадывался.

— Ну как? Эти длинные во главе с Папой, получается людоеды, верно? — сказала Инко.

— Верно, — вздохнул я.

— По-хорошему их истребить стоит, а мы помогли им вернуться на старое место. Теперь люди будут от них страдать. Троглодита согнали с облюбованной территории. А ведь он там жрал как раз в основном этих «железнодорожников», как их здесь называют. Получается, одна тварь истребляла других тварей. А теперь он ушёл куда? Где он будет охотиться и на кого нападать? — спросила Инко.

Я молчал, ответов у меня не было.

— Получается, мы думали, что делаем кому-то добро, очень этим гордились, а в итоге сотворили дерьмо! — подвела итог Инко.

— Может быть, всё не так просто? — предположил я.

— А как? — развела руки в стороны Инко, — нет, мне кажется, что в данном случае всё ясно как день. Мы облажались!

— И что делать? — спросил я.

— Теперь уже ничего не поделаешь, — сказала Инко, — но знаешь, что меня удивляет?

— Что? — заинтересовался я.

— Мы на пути почти никого не встречаем. Но все, кто нам попался, знают тебя! Как это объяснить? От грёбаного троглодита до мужика на мосту! Что это у тебя за популярность такая? — спросила Инко и вопросительно на меня уставилась.

— Откуда я знаю! — возмутился я её вопросом, — похоже, что я здесь не так давно проходил и поэтому со многими успел познакомиться. Что здесь удивительного?

— Всё! — улыбнулась Инко, — ты удивительный человек, и я не перестаю в этом убеждаться. Что мы узнали от мужика на мосту?

— Много чего, — задумался я, — он многое рассказал. Особо не скрывал ничего.

— Относительно тебя мы узнали, что ты, когда здесь проходил, то шёл выручать из беды какую-то девушку. И, надо сказать, этот факт меня совершенно не удивляет, — сказала Инко.

— А что здесь такого? — удивился я, — может быть, она была важна для меня?

— Наверняка важна, — улыбнулась Инко, — интересно, кто это был? Я её знаю?

— Ты меня спрашиваешь? — удивился я.

— Да нет, так, рассуждаю просто, — сказала Инко, — слушай, тут вроде парк рядом. Пойдём через него? А то меня эти депрессивные пейзажи умирающего города уже достали. Хочется побыть ближе к природе.

— Не возражаю, — с радостью согласился я.

В парк мы вошли как цивилизованные люди через ворота. Не главные, разумеется, а те, что нам первые попались, когда мы сошли с путепровода.

За прошедшее время зелень, не сдерживаемая человеком, сильно разрослась и захватила всё свободное пространство, хотя по дорожкам пройти было можно. Они ещё держали оборону. Оно и понятно, победить асфальт не так-то легко, на это нужно время. А вот сам парк в некоторых местах превратился просто в непроходимую чащу. Хотя, справедливости ради нужно сказать, что не везде.

Как только мы вошли под сень деревьев, возникло ощущение, что вокруг самый настоящий лес. Воздух был наполнен запахами зелени, так что хотелось вдыхать его очень глубоко, насколько хватает лёгких.

После магопокалипсиса города и так отчистились, ведь загрязнение их человеком практически сошло на нет. Однако доминирование асфальта и бетона никуда не делось. Они сильно сдерживали экспансию зелени, которая всё равно продолжалась, но не очень быстро.

Мы шли, вдыхали свежий воздух, слушали пение птиц и откровенно наслаждались. Постепенно, по мере нашего приближения к центральной части, туда, где был дворец, дорожки становились всё шире и всё натоптаннее. Как будто ими пользовались регулярно, хотя навстречу нам никто не попадался. Если на окраине дорожки были обильно завалены листвой и ветками, здесь асфальт был практически чистым.

Мы вышли к круглому водоёму, от которого шёл прямой как стрела канал к дворцовому пруду, и на той его стороне виднелся сам дворец.

Мы остановились, глядя вдоль канала, решая, куда идти: дальше в Перово, или приблизиться к дворцу и глянуть, что там происходит. Основанием для этого было то, что дворец выглядел абсолютно целым и ухоженным, по крайней мере, издалека.

— Это частная территория, мы вынуждены вас просить покинуть её, — раздался сзади голос.

Мы обернулись. Неподалёку от нас стояли пятеро ребят. Оружия у них видно не было, и в целом вид был не очень агрессивный… по крайней мере, мне так показалось.

— Частная? — удивилась Инко, — а чья именно?

— Эта территория… — начал говорить главный в этой компании, но потом осёкся и уставился на меня.

— Ты его знаешь? — заметив его замешательство, спросила Инко.

— В некотором смысле, — замялся парень, как будто детали нашей прошлой встречи не вызывали у него положительных эмоций.

Инко повернулась ко мне и очень медленно начала аплодировать.

— Браво! Просто, браво! Хотя я, надо сказать, совершенно не удивлена! — сказала она.